Текст книги "Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста (СИ)"
Автор книги: Александра Ермакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
– Либо я, либо брат, – отрезал холодно Рагнар, и выбор был очевидным. Я сильно зажмурилась и даже кулачки сжала.
Померещился скрежет зубов, и я не удержалась – один глаз приоткрыла. Успела лишь во мраке углядеть высокую фигуру, склоняющуюся ко мне:
– Кому велено, – рыком вновь заставил закрыть.
Так и лежала, чуть не помирала от страха и волнения, покуда не ощутила, как простынь вверх поднялась. Вот теперь забыла, что дышать надобно. Понятно, что раны главные на ногах, а не на руках, кои корочкой давно покрылись и сейчас только зудом покоя не давали, но душеньку мои волновало, что собирался волколак делать.
Ежели лечить, как раньше брат его, как он сам несколькими днями назад, тогда умру со стыда. До сего в беспамятство спасительное ныряла, а тепереча… в здравии… и при девичьем стыде…
На том мысль упорхнула – меня коснулся Рагнар, а следом ткань рубахи вверх потянул:
– Нет, – всхлипнула с нервным глотком воздуха.
– Пять минут позора, и будешь как новенькая, – рокот заткнул. И что самое главное – убедил. Отнюдь не умаслил опасения, но дал понять, Зверь не отступиться. Ежели придётся – насильно сделает. И я затаилась, молясь про себя, чтобы быстрее бесчинство завершилось.
Настроилась – придётся терпеть и молчать, но когда жаркое дыхание коснулась ляжек, я натянулась словно тетива лука. И руки мои в порыве оттолкнуть, в волосы Рагнара вцепились. Да только вместо оттолкнуть – по гриве густой скользнули, а потом зарылись, в кулаки сжимая, и отнюдь не оттягивая от себя – я чувствам новым поражалась и впитывала их.
Теперь кожи резкий порыв дыхания опалил, словно я Рагнару под дых врезала, а он того не ожидал. Не то зарычал, не то застонал, ну и я следом, когда он лизнул меня.
Неожиданностью не было – готовилась к тому. Хорошо помнила, что со мной и Вагр вытворял, да и Рагнар хоть не так нагл был.
Я горела не только от лихорадки, в те редкие минуты, когда выныривала из небытия, но и от стыда за то, что волколак со мной делал. Его наглые руки, бесстыжие губы, и слова… которыми Вагр меня вгонял в смущение и желание умереть, дабы больше не чувствовать и не слышать.
Но сейчас спасительного небытия не наступало, меня молниями прошибало от каждого нового касания Рагнара и чем оно казалось постыдней, тем жарче и томительней мне было. Тем яростней внутри пульсировало: тем острее чувствовала и тем большего хотелось.
Я наглеца не отпихивала, как сражалась с Вагром – к Рагнару тянулась, дугой прогибалась и молила… Не ведала о чём, и сама не понимала, чего именно желала, но бормотала, а лучше бы язык откусила. Не смела я быть такой распутной и податливой. Но и прогнать его не могла, не могла драку за себя учудить, потому тонула в новых ощущениях и стонала от бури чувств, что он во мне рождал.
А потом позорно заревела, когда душа боле не вынесла такого измывательства и меня ослепило сладкой, пронзительной волной. И Рагнар прекратил, правда я уж собой не владела, потому и не сразу то осознала.
– И не смей из комнаты носу казать, покуда крепко на ноги не встанешь! – Дверь в комнатку хлопнула, от того и очнулась. Всхлипнула ещё разок, сморгнула слёзы:
– Рагнар, – затаив дыхание, кинула в тишину и темноту, но ответа не последовало. – Раг-нар… – слезами утопилась, что слабину дала и разозлила друга сердечного.
* * *
А наутро блаженно улыбалась и потягивалась как сытая кошка. И до того мне было хорошо, что запоздало вспомнила о случившемся ночью. Радость как рукой сняло, в душу крепко червь сомнения вгрызся.
Мне бы Рагнара сыскать, повиниться, да не осмелилась я. Велел сидеть в комнате, покуда не заживу. Так ещё пару дней провалялась.
На третье утро и впрямь раны не болели вовсе и даже корочка на них хорошо затянулась без воспаления, вот-вот готовая отвалиться. Не поверила я глазам. Ощупала, страшась, что опять кровь пойдёт, но нет.
Ноги спустила со скамьи, встала крепко. Прошлась – ни разу не придержавшись ни стола, ни стены. На радостях оделась спешно, да вышла, но как бы не смотрела, выискивая Рагнара – не нашла. И даже не чуяла его в селении.
– Куда собралась? – Радима тут как тут. Видать ко мне спешила и другим пострадавшим невестам, да на меня наткнулась.
– Лучше мне, – улыбка дурная губ не покидала.
Лекарка помолчала задумчиво, окидывая меня загадочным взглядом.
– Ну ежели лучше, – понимающе кивнула, – ступай обратно, постельное собери. Стирку никто не отменял. И ежели силы ещё останутся, мне бы подсобила с другими больными. А потом и завтракать можно.
Но прежде чем я обратно нырнула, краем глаза успела увидеть, что Рагнар за седмицу сделал. Целый поверх!
Матерь божья!!!
Глава 17
Славушка
Управилась с делами быстро – шибко не напрягалась, но сидеть боле не могла. Опосля лазарета шла к хоромине, где трапезничали невесты, а взглядом округу обшаривала, но волколака не встретила. А может и лучше оно. Как ему в глаза-то смотреть?
Поди он и видеть меня не желал из-за того, что ревела. Рагнар ненавидел бабские слёзы. О том твердил часто. И я старалась не проливать за зря, да вот ночью не вышло. Уж больно мне по-иному было: хорошо и странно. Такие чувства разные и острые, что не сдержала их. А Рагнар разозлился.
С теми мыслями ходила весь день, покуда совсем не расстроилась.
Зато за ужином услыхала сплетни девиц:
– Не будет их… – шептались между собой невесты.
– Луна полная, голод одолеет…
– Ага, ушли…
– Три дня тепереча без них.
– Да, и хозяин новый тоже…
– Ух, красив…
– Страшен!
– Другой, потому и глаз цепляется.
– Он в другое село уехал. У волколаков сезон загонов открывается с южной резервации. Он тамышних гонять будет.
Вот такие обрывки фраз выхватывала. Есть не могла, переживала сильно, но когда от Ганны толчок в спину получила: «Не зевай, ложкой работай быстрее», – вспомнила, что жевать надобно.
Ела, взглядом водила, сплетни ловила, и нет-нет да и на Вьюжку посматривала. Девчонка недалеко от меня сидела, в никуда смотрела и даже не реагировала, ежели Ганна её торопила. Притихшая, грустная. А она у нас веселушка первая, улыбчивая, подвижная. Огонёчек. Ягоза. Ей пятнадцать, как и мне, минуло. Да только мне уж скоро шестнадцать, а ей только-только…
– А чего это у нас с Вьюжкой? – шепнула я соседке.
– Так она по-своему отражённому скучает, – отмахнулась кисло Ладка.
– По кому? – изумилась я. Об отражённых знала. О них всяк слыхивал, да только не видели не разу. Для нас это сродни сказки было – «отражённая волколака» – одна из ветвей проклятия. Для самок – бесплодие, для мужиков – отражённые. Редкие самки, кто им самой судьбой предначертан, да только пути их жизненные боги так запутали, что редкие Звери воссоединялись со своими истинными.
– Говаривают, что она в одном из наших трёх волколаков отразилась, потому теперь вот такая… потерянная, – ровно отозвалась Ладка.
– Наших? – уточнила я, уже сердце не в силах усмирить.
Девица окинула меня снисходительным взглядом, а потом расщедрилась:
– Ах, да, ты ж у нас седмицу в лазарете лежала. В общем, – заговорщически зашептала, – опосля нападения Пришлых, Альфа для охраны села главного из своих поставил. Тепереча наш хозяин – Рагнар.
Вот теперь и дыхание сбилось, руки задрожали.
– Он новый порядок чинит, люду помогает и двоих свояков привёл, дабы они вместо Дувора нас обучали, ну и подсобляли по хозяйству, ежели сила и руки где надобны.
– Да-да, – закивала я сбивчиво, – видала, как лазарет отстроили.
– А то, – разулыбалась Ладка, – ещё пристройку сделают – нужник, дабы больным не приходилось далече бегать. А ещё помывочную, – чуть ли не захлебнулась восторгом девица. – На том особливо Рагнар настаивал, чтобы мы к реке не бегали лишний раз. И что самое-самое… клетку для отсидки придумал. Куда можно хорониться невестам, ежели нападение вновь будет. Кузнеца пригласил, указания дал и велел быстро делать стальные решётки. Что надобно для дела, обещал доставить быстро.
Вот так-так…
Что ж он решил заточить невест? Или и впрямь волновался за нашу сохранность?
– Так вот Вьюжка, – продолжала шептаться Ладка, – с одним из них глазами встретилась, да так и замерли оба… Уж не ведаю, что там у них отразилось, – хихикнула, ложку каши прожевав, – но с тех пор, как столкнуться, так и стоят друг напротив друга, точно зачарованные. Любовь, – мечтательно вздохнула девица.
А меня чуть ли не оглушило – отражённая.
Я более внимательно покосилась на Вьюжку. Грустная, подавленная, ни капли радости.
– А Рагнар? – брякнула я робко.
– Чего Рагнар? – недопоняла Ладка с набитым ртом.
– Не отразился ни в ком?
– Кто ж его ведает, – пожала плечами девица. – Он же ни на одну толком и не глядит. Холодный, мрачный. Зверь, вот как есть Зверь!
– Зверь, – кивнула я своим мыслям тягучим.
– Но девок по нему тепереча страдает столько, что скоро не ему за ними гоняться, а ему от них придётся удирать, – опять хихикнула дурашливо Ладка, сердце мне полосуя своими словами глупыми. – Хорош, зараза. И его эта манера никого не замечать… уж больно для каждой невесты манна! Растопить такое сердце, – замычала мечтательно. – Жаль долго не будет волколаков, – продолжала трындычать. – Научились с нами в обличие мужиков общаться, а вот Зверя в полную луну не удержат. Вот и ушли от греха подальше!
Вот так и узнала о новостях.
А ещё об одной, уже в комнате своей – Илады не было. Оказывается, Волколаки её сразу опосля нападения в другое село сослали. Неприятно от этого стало. Рагнар слово сдержал, а стало быть на моей совести это.
Уже ночью извозилась вся от волнения. Раньше не трогали меня такие мысли, но теперь… Гон, другие невесты, полнолуние и Рагнар – всё вместе вызывало до селе неизведанное чувство… ревности что ли… Не могла понять его природу, но сердце тревожно билось. Порой до боли сжималось и выть от тоски хотелось, аж волосы на голове дери!
А только заслышала протяжный вой волколака, холодом умылась. И голос тот незнакомым был. Не Рагнар. Душно стало, дурно, и я тихонько из комнатки вышла.
На крыльцо хотела выйти, да заметила другую тень. Последовала за ней покуда не различила Вьюжку, крадущуюся в ночи.
И только она за дверь ступить решила, заловила за руку:
– Ты куда?
– Ой, – сдавленно вскрикнула девка, рот ладошкой затыкая, да на меня во все глаза таращась, точно дух бестелесный увидала.
– Не глупи, – горячо шепнула я, – не ищи его – хуже будет!
– Тебе-то откуда знать? – столько отчаяния в голосе прозвучало, что я её в объятия загребла. Мелкую такую, худенькую, что даже в сравнении со мной девочкой ещё казалась.
– Может и не ведаю, что такое отразиться, но сердце моё тоже волколаку отдано. Нельзя, слышишь? Нельзя в Ночь Луны к ним выходить! И в призывные дни… не дразни! Не провоцируй Зверя! Ты с человеком язык нашла, а Зверя укротить невозможно. Он от жажды слепой не разберётся отражённая ты аль нет – порвёт как любую другую.
– Больно ему, – всхлипнула Вьюжка. – Чую то. Ох, как больно ему, – в плечо лицом уткнулась и ревела. – Мучается он…
– Оно и понятно, но не лезь на рожон! – шептала вкрадчиво. – Не разберёт, затопчет. Обожди немного. Пройдёт зов, и вернётся он к тебе. Ежели отражённый, никуда тепереча не денется. А ты умнее будь, терпеливей – приручай его. У тебя хоть шанс есть, – словами Рагнара заговорила. – Он не пёс, но может попривыкнуть!
– А твой… попривык?
– Вроде, но то меня не спасёт, – мотнула с грустью головой. – Женихом мне другой наречён, – призналась тихо.
– И что, не отпустит другой? – отстранилась от меня Вьюжка и в глаза пристально уставилась, ладошкой лицо утерев от слёз.
– Нет, не отпустит. Уже страшал, что забьёт раньше, ежели посмею на другого глянуть.
– Зверь! – ахнула испуганно девка.
– Он, – кивнула удручённо.
– А Ижер сказала, что с Альфой поговорит. Упросит его меня ему отдать.
– Повезло, – не лукавила, хоть на миг порадовалась за Вьюжку. – Всё же смерть под своим была бы не так страшна, как под незнакомым и свирепым.
– Угу, – согласилась задумчиво Вьюжка.
Как назло опять вой волколака полетел. Метнула взгляд на дверь девица, но когда я мотнула головой «не смей», с тяжким вздохом обратно на второй поверх поспешила:
– Спокойной ночи тебе, – горько прозвучало.
– И тебе, – тихо обронила я уже в глубоких думах.
На улицу тоже не вышла. Вернулась к себе и промучилась остаток ночи, нет-нет, да и вздрагивая от воя волколака, что близ села бродил, любимую вызывая.
И вроде сморило меня дрёмой, как уже под утро распахнула глаза от жуткого визга девичьего. Всего пару секунд летел: надрывный, истошный и прервался быстро.
Села я на скамье, девицы-соседки, зевая и потягиваясь тоже ото сна просыпались.
– Что это?
– Слышал кто?
Уже за завтраком полетела новость, что Вьюжка сбежала. Мужики вышли на поиски, а к обеду… нашли тело растерзанное. И Ижера. Сказывали, что не убегал, сидел рядом в пустоту смотрел.
Альфа к вечеру прибыл, виновника насилия велел в лагерь отогнать, и в тот момент когда отдавал распоряжение своим главным помощникам, жест карательный заставил всех ледяным ужасом умыться.
Казнить!
Несмотря на признание вины. На то, что убивался Зверь и сам себя ненавидел. Не сбежал, а ведь знал, что его ожидало. Значит, искал смерти.
Меня это открытие поразило…
Потому только Луна силу утратила, а солнышко позолотило верхушки деревьев я в лес сбежала. И лишь рассвет забрезжил, на полянку выскочила, да тотчас обмерла.
Рагнар
– Опять удираешь? – рявкнул вдогонку, когда мелкая хвостом испуганно сделать решила. Подол так лихо качнулся, пятки показав, что я едва сдержался от злобного рыка.
Как с другими мужиками, так говорила, а меня страшилась. С чего вдруг?
Было дёрнулся за ней, да она застыла спиной ко мне, лицом к деревьям, за которые уже ногой ступила. Дышала яростно, молчала долго.
– Что, не так красив, как Иржич? – бросил с насмешкой нескрываемой, прислушиваясь к шалому бою её сердца.
Не девка я – красоваться, но для мужского самолюбия хотел услышать, что не противен ей. О том, что отличался от своих знал всегда – в том кровь матери виной. Тёмный волос, чёрный глаз…
– Не так, – через плечо огрызнулась Славка, гонор выказывая.
– Ну прости, – назойливо жужжала мысль задницу мелкой всё же выпороть.
Секунду раздумывал заняться рукоприкладством аль нет, как Славка обернулась. Смерила меня более въедливым взглядом:
– Ничего, привыкла уж, что не красавец, не добряк, – боялась до трясучки, а наглеть продолжала. Вызов бросала человечишка борзая, в глаза посмотрела, а ведь ведала, что негоже то делать. А потом всё же меж деревьев в сторону шмыгнула.
– Стерва! – не ругательством вышло, а злым восхищением. Вроде проводил её глазами, в следующий миг уже за ней бежал…
Не ожидал дурости той, ни от себя, ни от неё. Не собирался в догонялки играть, я быстрее был: то и она, и я ведал, потому несколько минутами спустя, очнулся от дурмана, когда припечатал её к дереву, собой со спины подпирая:
– Куда собралась?
Хрупкая, ладная, словно для рук моих создана. Дрожащая, млеющая от моей близости. Сладкий запах её плотского томления коснулся носа, и это Зверю так понравилось, что не думая, как это выглядело со стороны, обнюхал своё лакомство, едва сдерживаясь, дабы зубы в податливую плоть не всадить. Хоть закончились у неё призывные дни, всё одно вызывала желание спариться. Лишь разумная тварь-человечка шептала мне, одёргивая от ошибки: «Нельзя нам! То приговор смертный. Обоим!»
И ежели поначалу испуганно затаилась Славка, терпеливо ожидая, когда закончу её обнюхивать, то секундами погодя начала брыкаться:
– П-пусти, животина проклятущая! – задом боднула меня в пах, кровью налившийся, но дурёха не поняла, как своими телепаниями нешуточный голод у Зверя шибче вызывала.
– Пусти, кому говорю! – шипела, кошкой дикой и извивалась яростно. Нравилась её прыть… любому бы понравилась такая невеста, потому я был обязан держаться на расстоянии.
– Думал, заниматься желаешь, но коль нет, – грубоватым толчком отпустил, понимая, что теперь бы мне сбежать. Причём немедля!
– Желаю, – переча себе, повернулась ко мне девчонка. Лицо раскраснелось, волосы белые растрепались, а глаза синющие такой надеждой светились, что едва не утонул в их глубине.
– Тогда почто убегала? – шумно воздуха втянул, травясь сладким запахом самки, что вновь меня убивала собой. А то, что погибель моя… уже понял. И осталось мне немного.
Сглотнул удушливо жажду немедля сделать своей, да окатил человечишку вдумчивым взглядом.
– Просто не ожидала, что ты опять меня видом своим грозным пугать станешь, – голос дрожал, как бы спокойной не хотела казаться. – Ты ж волком всё время, а тут…
– А как тебя обучать? – недопонял хода женской мысли. – Лапами и хвостом? – а сам пьянел от близости её. Понимал, что права – не стоило нам прикипать пуще друг к другу, но не мог больше Зверем только перед ней выхаживать. Человеком сподручней.
– А правда станешь? – ещё не верила, о том и взгляд с прищуром сказал.
– Наперёд запомни, – расщедрился на признание, – я больше Зверь, потому чувствую твои страхи, надежды, гнев и… желание…
Славка побледнела, покраснела, воздух неровно ртом хватанула, натянувшись, как тетива лука.
– Меня не обмануть пустыми словами. И ежели ещё раз солжёшь – проучу, и больше мы не свидимся! – дабы рук не распустить, а они чесались, отошёл на несколько шагом, даруя и Славке свободу, и себе.
– Дам тебе время привыкнуть ко мне вот такому, и ежели не передумаешь…
– Не передумаю! – решительно заверила Славка, сверкнув с вызовом синевой глаз.
Смерил я её пристальным взглядом:
– Ну раз так, говори, – помялся секунду. Всё же думал, Славка попытается опять улизнуть, пасовать станет, а она… оказалась настроена учиться. – Чего желаешь и что готова пробовать?
Девчонка губы смущённо пожевала немного, да в общих чертах расписала, чему обучал Иржич и что успела ухватить с новыми учителями.
А потом осознал, что быть воином и учителем – разные вещи, потому хмуро подметил, что учить придётся с нуля!
Видать Иржич больше щупал, чем учил: руки всё же ему повыдираю…
На следующий день по делам в село пришёл, надобно было глянуть, как пристройку-нужик для лазарета делать. И самым сложным было ка и по обычаю делать вид, что со Славкой не знаком, не отвлекаться, когда она рядом проходила, когда улыбку робкую бросала, взгляды тоскливые, но понимающие: негоже, чтобы нас видели вместе; негоже, ежели заподозрят в сговоре.
Так и ходили, словом ни разу не обмолвились: прошёл день, два, три…
Вроде стала она ко мне спокойней относиться – смущение на лице больше краской не рисовалось, смятением во взгляде не мелькало, да сердечко хоть и билось от волнения, но уже не с таким диким стуком.
А я нет-нет да и поглядывал на то, как она тренировалась с другими. Краем глаза… и выделял, что выходило хорошо у неё, что хуже, и что совсем никак.
Отмечал ошибки, делал в памяти зарубки, и когда решил, что я уже готов с ней наедине быть, шепнул, мимо проходя:
– Сегодня как сон дневной будет…
А потом на полянке встретились. Радовался я неслыханно, что мог смотреть на неё, не таясь. Говорить и прикасаться.
Запретный плод она была.
Мой! Запретный!
Близ которого ходил!
Который мог вкусить, но не смел!
Но вместо порока и бесчинства, себя занял полезным – начал давать задания, показывать приёмы.
Мало что получалось, всё же человечка была слаба в сравнение со Зверем, но покупали её упрямство, упорство и жажда научиться, чего бы то её ни стоило. Потому продолжал её мучить и себя…
Пролетели так день, два, седмица, а там и месяц. Я пристройку сделал, где Радима велела. Ведьма умная и коварная была, придумала, чем меня ещё озадачить можно, а я и отказать не смел. Мог бы шею свернуть, да по нраву Зверю лекарка пришлась. Как бабка кровная, которой никогда не видел и вдруг обрёл.
Вот и соглашался на все её козни-просьбы-требования.
А Славка старалась, занималась усердно, привыкла ко мне в людской ипостаси, и уж больше не дивилась, когда сталкивались в селении. И я признался, что тепереча чаще буду в резервации показываться. Почему – умолчал, но то, что Славушка ни разу не постаралась выказывать, что знакомы, умно стороной обходила, но при встрече тихо улыбалась, мне любо было. А вот что не нравилось, внимание Иржича.
Не вразумил парень, что нет ему места в жизни Славки. Продолжал её преследовать и свиданий требовать.
Ежели б не равнодушие Славки, я бы давно парня на куски порвал. Поначалу сомневался в искренности, но человечка ни жестом, ни взглядом к нему не тянулась – Зверю это по душе было, потому и не парень до сих пор жил.
Да что уж там – нравилась она крепко, не только Зверю, но и человеку. Похорошела с годами. Внешняя хрупкость была обманчивой – девчонка плетена была тугими мышцами, и кости теперь крепко держали плоть.
Хоть и отличалась изяществом, да ростом меньше волколачек, но выносливостью уже могла с ними посоперничать. Не ведаю, что на то повлияло: тренировки усердные, кровь волколака, коей исправно поил, аль может все вместе, но она становилась ТАКОЙ, что Зверь мой всё чаще срывался в загулы. Как я до сих пор её не порвал на куски, сам не понимал, ведь кровушку мою она знатно отравляла и горячила.
Любо дорого смотреть, как Славка статью выделалась и ловкостью, но о том ей не говорил. Иначе возомнит себя… Или что хуже, решит, что мне есть до неё дело.
И всё же больше себя ловил на том, что нравилась жажда учиться девицы и жажда выбраться из переделки, из которой не выбраться. Хотя в том я виноват – с детства ей о том твердил, вот она и поверила.
Потому гонял жестко и даже строже и грубее, чем когда Зверем был. А иной раз возвращался в личину и загонял, дабы помнила – ноги одно, а лапы – другое… Тут и силами бабы не обойтись. Смекалка нужна, хитрость и быстрота решения. А был план продуманный и по-шагово отработанный…
На этом мысль стопорнула. И я остановился! Точно! Как же я раньше не догадался?
ПЛАН!!!
– Ты чего? – несколькими соснами далече остановилась почти не запыхавшаяся, но розовощёкая и растрепавшаяся волосом, опосля двухчасового бега, Славка. Улыбка на губах, блеск в очах.
– Домой ступай, – рыкнул, и, не дожидаясь ответа, бросился в лагерь. Вернувшись домой, сел обдумать план побега СЛАВКИ. Но родился он во сне, всё – до мелочей. Даже девчонку видел. Как дышит, бежит, оглядывается, как ноздри трепещут, воздуха рот хватает, страх в глазах и жажда выжить любой ценой.
Вскочил со скамьи.
– Рагнар, – следом на ложе села Иррэ, – она всегда чутко спала, да и вообще последнее время бдила пуще обычного. Разговора щекотливого больше не подымали, но я знал, что она ощущала мою нервозность и молча ревновала, страшась меня разозлить.
– Спи, – брякнул мрачно, усевшись за стол.
Я много раз хотел покончить с этим, но каждый раз случалось обострение влечения к Славушке, и её запах начинал сводить с ума не только Зверя, но и человека. Да и не окрепла настолько, чтобы переступить черту юной девицы, но приближалась к тому. Я не настолько глуп, чтобы надеяться, что моё влечение исчезнет, но до последнего верил, что сила Альфы не позволит моему Зверю посягнуть на чужое…
– Рагнар, – за спиной остановилась Иррэ, нежно обняла, положив голову на плечо, – чем ты занят? – глянула на кусок светлой ткани, где я угольком чертил схему наших земель и ближайших, где за столько лет изучил каждый куст и пещеру, речку, ущелье и бугор. И даже шагами вымерял, секундами и ударами сердца. Потому и было несложно прикинуть самый удачный путь для побега во время гона.
– Я сказал, спи, – разорвал кольцо рук Иррэ и продолжил рисовать территорию ничейных земель.
Позади недовольно сопела пара. Ежели догадалась то, лишь благоразумно промолчала. Не заметил, когда легла – вновь увлёкся делом.
План! Теперь у нас был план! У Славки!!!
И впервые мысль, что у девчонки появился шанс, приятно тревожила душу.
Закончил с рисование, только рассвело. Дом покидал тихо, мчался к резервации быстро, дабы со Славкой успеть обговорить, что придумано.
– Ого, – озадачено округлила глаза девчонка. – Согласна, – ни на миг не сомневалась. Светилась как солнышко, да слепила меня.
– Готова рискнуть? – прищурился, вырываясь из болота, куда меня неумолимо затягивало по вине девчонки.
– Ежели говоришь, что так больше шанса – конечно. Только, – опять кивнула, губу прикусив, – я плавать не умею, – виновато прошептала, словно стыдилась того.
– Как так? – опешил я. – Вы ж с девками в речке плехались, – выдал, что известно о их купаниях.
– Так то мыться, да близ бережка, а на глубь не ходила. Никто из нас, – мотнула головой Славка. – Не умеем мы плавать, – обрушила смущённо надежду. Я скрипнул зубами:
– Научу, – и только потом осознал, что смертный приговор себе подписал окончательно, теперь ещё и кровь…
Глава 18
Славушка
– Чего глядишь как на душегуба? – сверкнул чернотой глаз Рагнар, когда прибежала к реке по его велению. Я нервного сглотнула, ведь, и впрямь, таращилась на него, страшась дыхнуть.
Нет, не воды боялась, не уроков новых… но волнительно было, вот и была своя не своя.
– Времени нет в гляделки играть, – был по обычаю суров волколак. Глазами пробежался по мне – сверху-вниз и обратно.
– В платье плыть собираешься?
Я замялась:
– А как?
– Снимай, – пристально на меня смотрел, а я совсем обмерла. О таком повороте не думала не гадала.
– Но бежать-то буду…
– Наперёд научишься плавать, а потом хоть с камнем на шее, – отрезал ровно и однозначно умолк. Он не любил повторять, потому продолжал пилить черной глаз и ждать.
– Отвернись, – жалобно попросила, дрогнувшим голосом. Спорить с ним о неприличности требования было бессмысленно, Рагнар не из тех с кем это могло пройти. «Ежели мне нравится что – вали! – вот и весь спор!» Такой ответ слыхала и не раз, когда он тренировки по рукопашному устраивал, или с ножом управляться… И поначалу я много недопонимала, как раз из-за своих страхов и смущения, а опосля первых тренировок смекнула, что не ему то надобно – мне, и я обязана быть благодарной, что сыскался хоть кто-то кому есть до меня дело. Кто тратил и силы и время.
Рагнар нахмурился сильней, но просьбы выполнил. А поворачиваясь ко мне спиной рубаху с себя стянул, да в сторону бросил. Я застыла с дыханием не в силах совладать и унять дикого боя сердца.
– Ну чего опять застыла? – рыкнул Рагнар на меня не глядя, но как всегда все видя спиной. Или мне обернуться и лапами да хвостом тебя обучать?
– Н-нет, – проблеяла. Руки тряслись, я губу закусывала от стыда, подол сарафана потянула вверх, испуганно следя за тем, как к реке пошёл. Шаг, второй, воду разрезал…
Не смущал он меня, рубаху бы не сняла, даже если бы пригрозил расправой особо кровавой – уж нет!!! Огляделась не ли никого и только убедилась, что никто не подглядывал, на дрожащих ногах следом за Рагнаром в воду ступила.
Терпеливый наставник у меня был, и от студёной водицы жаром своим спасал, руками крепкими опору давал, голосом чаровал и я словно под гипнозом выполняла его указания. Плохо, боязно, коряво, глотая всхлипы и визги холода и страха… воевала с собой, природой и заставляла непослушные конечности хоть как-то двигаться, а когда не ощутила рук своего волколака, а ногами не сыскала дна, испугалась так шибко, что забарахталась истерично, покуда меня в объятия не заловил Рагнар.
До того мне дурно было, колотил озноб и ужас, что вцепилась в волколака и руками и ногами. Обвила за шею и талия, вжалась крепко-крепко, зубами стуча:
– Ненавижу тебя! Гад! Асипд… бросил…
Ничего не отвечал Рагнар, напряжённо стоял и дышал глубоко. Его жаркое дыхание и меня согревало, а когда по спине огромные ладони заскользили, по телу кровь пуще разгоняя, я нашла силы глянуть в глаза волколака.
Бархатная чернота от которой я словно в омуте утопала. Глянула на губы его точёные и чувственные и до того захотелось их на своих ощутить, что дурно в голове стало и в животе что-то тягучее и томительное пульсировало.
– Через пару дней повторим, – глухой не то рык, не то хрип нарушил наваждение, когда мои губы были в нескольких миллиметрах от его. Отпрянула я смущённо. А он и не держал, почти скинул с себя:
– Прочь пошла! – с мукой теперь рычание прокатилось.
Из речки спешила, горя от стыда и страшась оглянуться на Рагнара. Сарафан и лапти подхватила, и схоронилась за деревьями, откуда позволила прощальный взгляд. Волколак уже на другом берегу был. На суше. Волком гнал вверх по крутому склону, травой усеянному.
В следующую встречу не знала, как на него смотреть, слова верные подыскивала, чтобы извиниться, но когда Рагнар повёл себя как обычно – так, будто ничего не случилось, – напряжение меня отпустило.
Я перестала накручивать – придавать иное значение его взглядам, жестам и рычанию. И полегчало. Получаться начало лучше. И вода уж более глубиной не пугала. Жаль только не моги мы часто видеться с Рагнаром. Раз-два в седмицу – уж больно стал занятым НАШ хозяин.
И когда ему о том сказала с лёгким укором, глянул задумчиво на меня волколак, да пророкотал недовольно:
– Некогда мне с тобой всё своё время проводить. И без того разлюбезничался.
Покоробил ответ, я лишь кивнула:
– И на том спасибо…
– Не ворчи, – рыкнул Рагнар, уже уходя. Опять рано собрался, мол, по делам надобно. – Ежели я не могу, сама оттачивай. Основы показал.
Прав он!
Нужно самой больше стараться, да в свободное время тренироваться одной. Вот только его и у меня меньше стало – надсмотрщицы пуще бдили, дел по хозяйству поручали. Лишний раз и не улизнёшь.
Но я выискивала момент. Сбегала и каждую свободную минутку училась. И вскоре смогла одна переплыть реку. Ещё через пару месяцев спокойно гребла туда-обратно.
А ещё через месяц с Рагнаром плечом к плечу старалась держаться. Вышло плохо, нет во мне его силы. И он на то подосадовал в очередной раз. Я бы может обиделась, да привыкла – Рагнар при любом случае напоминал кто я и кто он. Сначала думала – специально, а теперь знала наверняка – не со зла или от желания задеть. Сердечно досадовал.
И я…
Тихо…
В тайне…
А так бы… осмелилась признаться, как глубоко он уже в сердце моём. Насколько он уже часть меня.
Теперь я была обязана сбежать, потому что не позволю никому меня собой осквернить. Ежели помирать – только под ним…
* * *
Еле вырвалась из-под надсмотра Ганны, примчалась к бережочку. Времени было мало на тренировку, Рагнар сказал, что его не будет, потому торопливо скинула с себя сарафан и в воду зашла.
Несколько раз туда-обратно сплавала, и когда уже холод пробрал до костей, клацая зубами, вышла. Руками зябко плечи обхватила, ступая по мягкой траве, и застыла на месте, где вещи оставила.
Нет ни лаптей, ни платья. Испуганно крутанулась…
Тишина, и даже птички не поют. А стало быть не одна я!
