Текст книги "Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста (СИ)"

Автор книги: Александра Ермакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

И даже сама стала некоторые детали дорабатывать, например переодевание. Платье на штаны и жилет, которые Рагнар предложил. В них удобнее, но как в таком виде показаться на гоне? Вот… и стала раздумывать, как бы лучше провернуть это дело. Сначала пробовала под платье надеть, а только гон начнётся, чуть глубже в лесу. Скинуть верх. Но уж больно много на мне было вещей, и лишний вес для бега минусом сыграет. Потому и решила, что тайник надобно сделать.

Нашла место удобное и стала тренироваться – быстро менять одну одёжу на другую… На этом и погорела.

Только сарафан сбросила, в рубахе на голое тело осталась, как вой меня спугнул. Прав оказался Рагнар то ли нарвалась на стаю волколаков, то ли они меня подкараулили, выследили…

Застыла, вслушиваясь в голоса Зверей, и когда новая песня полетела ближе, чем в первые раз, я втопила, не одеваясь. Тропками заученными, но ежели напирали загонщики, перемахивала чрез стволы поваленные, камни, мхом заросшие. Уж ног не ощущала, ветер по лицу хлестал в такт заходящего от ужаса сердца.

Неспроста за мной гнались волколаки. С разных сторон загоняли, и проводили лапами до реки, по которой училась справляться. В отчаяние чуть не рыдала, глазами выискивала Рагнара, да не находила. Потому скорости не сбавляла – неслась дальше… к той точке, откуда ещё не прыгала.

Дыхание от бега заходилось, теперь уж не верила, что смогу удрать от лютого Зверя во время гона, но не останавливалась. Высоты этой страшилась до икоты, но избегая клыков Зверей, уже слышал сопение загонщиков, хруст веток и гортанный рык, сиганула с обрыва, откуда Рагнар велел прыгать.

Вой досадливый нагнал в спину, липким страхом тело пленив. Душа ухнула в пятки… Бушующая вода стремительно приближалась, я уже ждала ледяного плена, что сковывать будет жилы, но вместо этого меня боль оглушила и ослепила, аккурат с обжигающими объятиями реки.

Рагнар

Я нагнал Наверу и её подруг уже на подходе к большой реке. Подоспел во время, потому лапами провожал и следил, как они гнали Славушку по лесу. И как человечка от них петляла по полянкам и мелким речушкам. До последнего смотрел. Выжидал, что одумается волколачка и откажется от травли девицы, но пара брата, обуреваемая ревностью и злобой, неслась за Славкой точно булыжник, запущенный сильной рукой.

Мог её сшибить. И других мог остановить.

Мог… но Зверь ждал, что сделает Славка. Как выкручиваться будет, ведь насколько бы безжалостным это не казалось, лучшей тренировки у неё не было. И сейчас глазами отсчитывая путь пройденный и оставшийся, с досадой понимая, что у неё не было шанса на спасение, ежели застопорит у обрыва, откуда так и не смогла прыгнуть. Вот и ждал: сдастся аль до последнего будет драться, как при нападении Одичалых?

Потому и следил… В душе нагнеталась буря тугой радости, что брату тяжко придётся с загоном, в в голове новый план созревал. И ежели схитрить, то шанс у человечки уйти от погони, значительно увеличивался. Статус Вагра-будущего Альфы пошатнулся бы.

Не на его место претендовал, но считал, что такому озлобленному, избалованному и узкомыслящему волколаку возглавлять стаю нельзя. Это будет сродни началу новой войны.

Так что не мести ради! Не ради насолить от злости и обиды… Вагру нужно дать по носу. Он ещё может измениться, может прозреть и увидеть более глубокие цели для стаи.

Я притормозил, на подходе к обрыву… Задрал голову, глазами выхватывая двигающиеся тела, мощными прыжками настигающих Славку. До последнего не верил, что Славка решиться на шаг. И даже затаил дыхание, когда человеческая фигурка стремительно приближалась к обрыву. К точке, откуда нужно сделать прыжок во время гона, но откуда она ни разу ещё не прыгала.

Но счастье вперемежку с гордостью стрельнуло – Славка удирала от сильной самки волколаков!!! Пусть недалеко – до реки, но это уже огромный шаг. Никто до неё…

На этом мысль оборвалась.

Славка сиганула в реку.

Сердце припадочно ёкнуло аккурат с плеском в воду и диким, душераздирающим воплем, оборвавшимся в ту же секунду, как взмыл, растревожив засидевшихся птиц.

Чутье неприятно лупануло в грудь. Лапы дрогнули, но я лишь на миг позволил взгляду от воды оторваться, когда на обрыве волчьи фигуры появились. Головы вниз склонили, рассматривая бушующую воду, словно были готовы за ней последовать.

Но не решились. Несколько секунд, и зло порычав, метнулись в лес, а я выхватил глазами в потоке Славку и, не раздумывая, прыгнул…

Ледяная вода опалила уже человеческую плоть, сердце отчаянно заколотилось. Никогда я так сильно не обмирал от страха, пока сражался с бушующими потоками, потому что Славка не подавала признаков жизни, а река стремительно уносила её тело к водопаду.

Уж не помнил себя, воюя со стихией, но сжав зубы, не выпускал из виду свою жертву, а когда крутой водоворот с пеной брызг меня выкинул на временную заводь, где и тело человечки мирно плыло, заторопился из последних сил – вот-вот её опять утянуло бы течением.

Подхватил мелкую и погрёб к берегу. Не жалел себя, но ощущал, что был готов выть от ярости слепой. От ужаса, когда выволок Славушку на каменистый берег. Дышал в неё, на грудь нажимал, заставляя сердце работать и воду из горло выкачивать.

Бледная как мел, синюшные губы…

Я дрожал от пустоты, пронзающей моё тело. От боли сжимающей каждый сантиметр тела… Но не двигалась Славка, не дышала. И тогда взвыл Зверем раненным, как выли волколаки, отвечая призыву Луны. В безысходности, в бессилии ладонями обрушился на Славку… будто свой удар сердца ей отдавал, и дёрнулась девица, точно молнией пронзённая.

Зашлась кашлем удушливым, воду из себя выплёвывая…

Глава 22

Рагнар

«Жива! – проглотил рык небывалого счастья. – Жива!!!» – готов не то облизать, не то сожрать человечку, которую чуть было не потерял.

Неверующе сморгнула девица, рассеянным взглядом на меня взирая:

– Прости, – бледные, потрескавшиеся губы дрогнули виновато, и опять Славка чувств лишилась.

Заторопился я – Навера вот-вот с подругами должна была оказаться здесь, чтобы добить жертву. Раз Альфа на охоте, Вагр в другой резервации – они не прознают о том быстро, на это уповала волколачка. Наказать накажут, но как – это от обстоятельств будет уже зависеть, раз за руку не поймана.

Потому не медлил – подхватил Славку и быстро в пещеру свою тайную, что в водопаде скрывалась, отнёс. Это место укромное нашёл, ещё когда в детстве от брата и его друзей удирал. Стая воду не любила, избегала, а я нет – потому некоторые укрытия и выискал.

Следы заметая, по воде шёл, у водопада в лаз секретный протиснулся. Проём узкий, но я кое-как со Славку на руках пронёс. Положил на каменный пол и затаился, вслушиваясь в едва различимые голоса самок близ водопада.

Гулкий шум воды заглушал, но я точно знал, что они шерстили лес и берег, выискивая жертву. Не найдут! Я умел уходить от погони!

Потому Навера и её подруги лишь разочарованно хватали носами запахи и выли от бессилия – что не могли добить жертву.

Когда смолкли голоса, я опустился на колени перед Славкой. То, что пострадала, чувствовал всей шкурой волколака, чья отражённая пострадала. Даже знал, что и где искать.

Мокрую рубаху выше поднял, ногу рассматривая, поломанную в двух местах – ступня и колено. Багрово-синяя конечность… нужна срочная помощь, иначе придётся ногу отрезать.

Выглянул из-за укрытия, носом повёл – самки далеко уже. Быстро по воде спустился, до дома своего побежал.

Отыскал всё необходимое.

– Ты куда? – уже когда одеяло в мешок засовывал, на пороге застыла запыхавшаяся Иррэ. Я лишь глаза виновато отвёл, продолжив собираться.

– Жива стало быть? – надломился голос. – К ней…

– Прошу, – мотнул головой, так и не договорив. – Я спешу! – мешок махом поднял, тугой оборот верёвкой сделал, да к выходу шагнул.

– А как же мы? – не ушла с порога Иррэ.

– Я вернусь, обещаю, но сейчас мне нужно… – я пристально смотрел на невесту. Она ведь и правда замечательная. И мне с ней очень хорошо. Я старался для неё быть парой, вот только… без Славки мне хуже, и это невыносимо тяжело.

– Ей больно. Она может не выжить…

– Значит правда Навере не удалось её загнать? – прищурилась Иррэ.

– Да, – кивнул, хотя не собирался о том рассказывать. – Поэтому я должен уйти. Спасу её…

Иррэ отошла, не дослушав. Смирилась, глаза опустила и голову в сторону отклонила, будто ей было неприятно на меня смотреть.

– Ты же понимаешь, что нас всех ждёт смерть? – уже одной ногой за порогом, меня настиг голос Иррэ.

Мне нечего было на это ответить. Но досада, что я причиняю боль прекрасной самке, постоянно мотаясь к другой, уже давно меня беспокоила.

Верно думал, совестливо рассуждал, да ноги сами несли к Славке. Тропами проторёнными, по речушке извилистой. Убедившись, что хвоста нет, до реки буйной спустился, а там и в пещеру пробрался.

Славка стонала, металась, скулила… Белая как мел, холодная как труп. Её потряхивало от озноба… А меня её муки стегали каждым звуком, таранили напускное спокойствие, коим я всегда славился. Даже отец часто подмечал, что такого хладнокровного война ещё поискать. Кто не порывами жил, а умом: не сердцем, а головой. Только где это всё?

Я склонился над мелкой – она уже продрогла настолько, что бой сердца почти не был слышан.

Что же делать? Может в стаю принести?

Так ведь Альфа пока не вернулся, Вагра нет, а, стало быть, Славушка без их слова под угрозой, даже ежели я буду дневать и ночевать подле неё. Навера найдёт способ как добраться, выкроит любую секунду, чтобы прикончить соперницу.

В селение ежели дотащить, вряд ли получится – самки охоту затеяли, и теперь не успокоятся, покуда стая не воротится. А оставить Славушку на людей? Так ведь и их под удар подставлю. Потому здесь и сейчас был обязан спасать!

Раскинул одеяло – так и мягче и теплее. Прежде чем Славку на него положить, раздеть решил. Руками непослушными, глазами пожирая, от запаха самки сходя с ума, а Зверь силы набирался, с каждым вздохом удушливым и миллиметром оголённой кожи мелкой.

Моя!!!

Рычал в дикой жажде Зверь, похотливо ощеривался и уже мечтал вонзить клыки в самку… метку поставив.

Моя!!!

И человек стонал от вожделения болезненного, такого, что тело судорогой пронзало: пах кровью наливался и невыносимо больно пульсировало хозяйство. Никогда я никого так сильно не хотел. И не понимал искренне, как можно жить с такой болью и желанием – уж лучше смерть! Думал, но упорно спасал…

Мокрая ткань не желала с тела легко сниматься, тогда я дёрнул по шву и аккурат с треском ткани, голос прошелестел:

– Рагнар, – простонала девица, и сердце волколака до глотки подпрыгнуло. Боль нетерпимая душу затопила:

– Я тут, – на рык походило.

Девчонка что-то ещё шептала, но даже я не мог разобрать что именно.

– Славк, – ладонями худенькое личико обхватил, требуя, чтобы на меня посмотрела. – Слышишь? – огромные глаза вяло приоткрывались-закрывались, непонимающе по моему лицу скользя.

– Я должен сделать тебе больно, но без этого никак, – глупо твердил, желая донести до девчонки, что собирался делать. Да вряд ли услышит и поймёт, но моя совесть будет чиста – предупредил. – Понимаешь? – сквозь зубы процедил.

– Да-да, – это больше на шелест смахивало, чем на голос, но для себя его засчитал за ответ.

Аккуратно голову положил на место. Крепкий сучок уже было в рот ей пихнул, чтобы язык не прикусила, ну и конечно вопль приглушить, иначе охотницы услышат, и тогда туго нам придётся, но ещё раз взглядом пробежавшись по сломанной ноге, вспомнил о крови своей.

Точно!

Без раздумий чиркнул когтем по вене на своём запястье и кровоточащую рану к губам Славки прислонил.

Мелкая не сопротивлялась несколько секунд, а потом глухо замычала: дёрнулась, кашлем заходясь, но я насильно удержал, заставляя сглотнуть. Дождался, когда горло судорожно протолкнёт жидкость внутрь. Отпустил, да Славка тотчас выплюнула кровь, что дышать ей мешала.

Чертыхнулся в сердцах, подумал немного и в рот крови своей набрал, к губам мелкой припал. Протаранил зубы языком, сладость ей в рот передавая, и только подавилась было, нос зажал, и поцелуя не прерывая.

Взбрыкнула Славушка в агонии удушья, покуда не проглотила, что давали. Только тогда разомкнул плен и губ, и рук. И пока она заходилась жадным дыханием, как часто было, когда мою кровь пила и она её плоть горячила, шумно вздохнул и палку вынудил зубами зажать.

Ногу покалеченную взял, секунду помедлил и с одного рывка вставил колено – пещеру наполнил глухой вопль. Славка дёрнулась как от удара молнии. Пришлось грубовато на место уложить, ногу свою поперёк её тела тощего уместить, и пока она стонала и рычала, вправлять ступню.

На втором переломе мелкая вырубилась. Я решил не приводить в чувства, и ей так проще и мне. Потому пока она валялась не в себе, я быстро ногу её фиксировал тугими повязками и палками, кои не позволят сломанным костям двигаться.

Шумно дыша, покосился на храбрую человечку. Уже не сопротивлялась – бредила, всхлипывала… металась и вздрагивала.

Голое тело, белоснежное и такое хрупкое. Груди, острые соски с тёмными ореолами. Рёбра выделялись… впадинка живота… Поросль волос…

Аж дурно кровушке стало. Забурлила да в пах ударила: болью калёной по венам пробежалась, и плоть неуёмная тотчас взбунтовала.

Сморгнул липкую похоть с глаз, к девчонке под бочок лёг. Её колотило в ознобе. А меня от желания острого.

Боги мне в помощь!

Костёр бы, да его тут не развести, потому сглотнул натужно и собой решил согревать человечку. Прижался к стану девичьему крепче, себя теряя и задыхаясь от запаха своей отражённой, и такой не моей пары… Душу раздирало от нежности, жалости, злости, бессилия и безграничной жажды обладать мелкой. Так и лежал, сражался как мог с низменными порывами отметить самку, чтобы всяк ведал, что отныне это моя самка. Даже оскалился этой бесконечно сладкой мысли. Зарычал глухо, словно уже предупреждал любого, кто осмелится приблизиться к Славушке, смерти близкой и незавидной.

Слушая шелест в пещере, гулкий плеск воды, смежил глаза и зарылся носом в волосы Славки на затылке, травясь своей отражённой, как коты валерьяной. Расщеплялся от любовного яда, что заполнил каждую пору в теле, каждую клеточку и частичку моей плоти. Травил нежностью и сладостью. Проникал в сердце и печёнку, в лёгкие, и убивал во мне напускное равнодушие и непоколебимость.

Рядом…

Настолько близко…

Настолько вместе…

Настолько обнажены…

Ещё никогда не были.

Узкая пещера, гулкий шелест воды, ярый бой сердца, надсадное дыхание… Уединение, как пытка. Проверка на выносливость и терпение. Испытание для плоти и разума.

Так что это был самая сложная битва, что мне приходилось выстаивать. Сражаться не только со Зверем, но и с человеком.

* * *

Мучился голодом, истекал слюной, слеп от желания, терзался сомнениями, но лишь крепче прижимал к себе Славку. Следил, чтобы не замёрзла и в то же время, не сгорела.

При необходимости растирал кожу и грел дыханием. Главное дотянуть до утра, как мантру твердил, всё чаще прислушиваясь к стонам и бреду Славушки. Тихие звуки прогоняли волны дичайшего возбуждения и чиркали по струнам расшатанных чувств и желаний Зверя. Его инстинкты оголялись, ощущения становились такими острыми, что уже близость с мелкой была настоящей пыткой. Запах доводил до безумия. Хотелось зализать, закусать и даже вгрызться в податливую плоть.

Потому что я Зверь. Чувствовал острее и глубже: страхи, отчаянье, радость, грусть, возбуждение… Славушке неведомо то, что мне. Ей не испытать, ибо она человек, а я Зверь, а Зверь ощущает во стократ сильнее. Потому мы и импульсивней, нетерпеливей, грубей, безжалостней и похотливей.

Потому я давно в пекле: сущая мука быть рядом с отражённой и не сметь её трогать. Как же не трогать, когда ей это жизненно необходимо? Ежели мне без этого уже никак?

Вот руки и жили своей жизнью – всё вольней обшаривали, мяли, сжимали и ласкали столько вожделенное тело. Так и не согревшееся, продолжающее холод источать.

Острия сосков, мягкая поросль… как наяву видел белые кудряшки, цвет которых никогда до Славки у самок не видел и оттого глаза точно снегом слепило.

Пальцами скользнул по виткам, ладонью ложась на заветную зону.

Воздух застрял в горле, сердце и без того колотилось с бешеной скоростью. Меня затрясло… И ежели до сего Славка редко вздыхала и стонала, сейчас всхлипнула сбивчиво, дугой прогибаясь и подставляя шею и лоно для ласк…

И Зверь сорвался: помутнело в очах, оглушил бой сердца и кровушки дурной в голове, накрыл я собой девичье тело. Уткнулся носом в лоб горячий и влажный, она ответила мутным, ничего не понимающим взором.

Губами вычертил дорожку до её… и поцеловал едва ощутимо, проскользив дальше – до шеи, где пульсирующая жилка, манящая, сладкая… И я её лизнул.

Славушка опять всхлипнула, подо мной ёрзнув и раскрываясь сильнее и я поцеловал смелее. Плоть восставшая упёрлась в заветное, влажное лоно. Я как стальной прут, напрягся, не то готовый толкнуться вперёд, не то удерживая себя от этого проступка из последних сил. Нужен был всего один толчок, чтобы взять отражённую. Один – и она станет моей…

Но я лишь сдавленно рыкнул, губами дорожку прокладывая вниз. Сглотнул слюну дикой жажды и прикусил остриё крупного соска, так вызывающе торчащего. Рукой сдавил другую грудь, жадно следя за реакцией мелкой и утопая в собственной похоти и чувствах, коих никогда до неё не испытывал так ярко.

Ослеплённый ощущениями продолжил ласкать – языком, губами чертил узоры, ставил оттиски: сосал, лизал, прикусывал и рычал… Рычал гортанно, с чувством, и оттого как девчонка отвечала… пусть неосознанно, но запах… о боги, он проникал в меня и въедался в кровь, в сознание.

Я был отравлен донельзя. Уже подыхал от жажды вкусить запретный плод… исследуя пальцами заветную зону, по влажности скользя и мимолётно проникая…

На точку нажал… И когда Славушку застонала протяжно, вцепившись в мои волосы, но, не отдирая, а требуя продолжения, уткнулся носом в живот плоский, задыхаясь от слабости своей и похоти животной.

С ума сошёл всё же – ибо дальше поцелуями влажную дорожку проложил, подбираясь к лону. Всю изучая, пока в неуёмной страсти не сдавил девичьи ягодицы. Упругие и в то же время мягкие…

Спазмом скрутило пах, сердце биться перестало, и лишь в голове яростно кровь грохотала: «Бух-бух-бух», как маятник меня раскачивая и я лизнул Славку, вкусил соки её, коими лоно было полно.

Мелкая застонала протяжно, выгибаясь ко мне, подставляя себя и я с голодухи лизнул жаднее. Ещё – мне вторил томный стон Славки. Ещё – и опять она мне отвечала, и тогда в беспамятстве и звериной похоти припал к ней, утоляя хоть так жажду волколака и мужчины, в чьих руках дрожала и ёрзала в нетерпении готовая к спариванию самка.

Моя самка!

Изучал губами, языком, вбиваясь вглубь, пока не задрожала Славушка в руках моих алчных, не прогнулась дугой, глухо крича моё имя. Раскрылась сильнее, изливаясь жидкостью сладкой, и тогда проглотив, что успел, завыл надсадно я. Завыл, не в силах таить своего безумия.

– Рагнар, – пошатнулся чуть слышный голос мелкой, маленькие ладошки по моей голове прошлись, оглаживая волосы и заставляя вынырнуть из хмеля желания.

И я рывком отшатнулся, отлетел от Славки со всей мощи, на кою был способен. Смачно в стену врезался спиной до хруста костей и гулкого стука затылком. Помутнело перед глазами. Сморгнул я похоть, взор затмевающую, мазнул суматошно по девичьему телу взглядом и бросился прочь.

С разбегу нырнул в ледяную воду, усмиряя пожар в теле и рассудке. Долго грёб, до изнеможения и окоченения. И когда отпустило немного, воротился в пещеру.

Вовремя… уже светало! Полетел вой волколаков, а значило это, что Альфа с другими вернулся в лагерь.

Потоптался подле спящей Славушки, сжавшейся в комочек, тепло сохраняя. Зубами скрипя и кляня себя за слабость перед ней, влажной рубахой обтёр подрагвающее тело, а чуть смыв свой запах, кое-как чистую рубаху надел. Подхватил на руки и понёс домой.

Пусть отец решает, как дальше поступить.

В лагере меня встречали настороженно: и презрение было, и недоумение, и злость. Сотни глаз, много взглядом. Я шагал, не отвечая никому. Чего не хватало, размениваться на каждого. Всегда жил своим умом и силой, вот теперь было всё равно, кто и что обо мне думал. Отец… мне было важно услышать отца! Я знал, что Альфа решит по верности, здраво, даже ежели жестоко кому-то покажется.

Но уже на подходе к дому Дагра, мне дорогу преградил разъяренный брат.

Лютой злобой ощерился Вагр:

– Ты… – на Славушку глянул и глаза его кровью ревностной налились, рык из глотки сорвался:

– Убью тебя, – подступил, девчонку забрать намереваясь, но я не позволил. Ответил рыком презрения и кровной угрозы. И случилась бы драка, но среагировали мы на движение со стороны. Оба оскалились, тормозя Наверу. Она была разгневана, но при этом в ужасе и беспомощной панике. Её подружки за деревьями прятались, но я и их всех как одну видал.

– Почему она у тебя? – голос Дагра вынудил меня отвернуться от Наверы, не скрывающей своего ненависти к человечке.

– Потому что ей нужна помощь. Нога… повреждена. Перелом. И хворь одолела, когда в реке чуть не утопла, – я не желал становиться стукачём. Ежели вознамерится брат и Альфа вызнать правду, узнают.

Волколаки не умеют лгать, не умеют хранить свои проступки. Ну или Славушка расскажет, когда в себя придёт.

– Ты её тронул? – обвинением бросил Вагр.

– Я её спас… как мог и как умел. Но я с ней был… спал, дабы она не околела за ночь. Согревал собой, – не собирался врать, потому и размазывал правду. Так, чтобы не быть пойманным на лжи и чтобы не подставить мелкую под клык.

– На площади, – бросил мне вызов Вагр. Я кивнул, принимая.

– Что за рык? – наконец Дагр появился подле нас. Неспешно из дому вышел, нас со Славкой задумчиво осмотрел, бегло на Вагра, Наверу.

– Что она здесь делает?

– О том не мне говорить, – буркнул я тихо, – но ей нельзя без присмотра. Не доживёт до отбора…

Брат догадливо покосился на свою пару. Навера зло выдохнула, кулаки сжимая и глазами гневно сверкая, но только встретилась со взглядом Вагра, тотчас присмирела, взор в землю упёрла, губу закусила, пойманная…

Отец всё заметил, всё понял:

– Неси самку человеческую к лекарю. Я обеспечу ей защиту, – велел ровно. – Навера! – поляну наполнил его властный голос. И как водилось, когда Альфа требовал ответа или послушания, дерзкая самка волколаков тотчас пала ниц.

Я не желала присутствовать при разборе, приговоре и наказании, спешно шагал к лазарету, вотчине отца Иррэ. Мне куда важнее было спасти Славку!

Глава 23

Славушка

Приходила в себя тяжко. Веки свинцовые, тело непослушное и боль тягучая в ноге. А ещё сны одолевали нечёткие и смазанные. Аль не сны то были?.. Ухватиться ни за один толком не могла, но не покидало меня чувство странное… томительное и волнительное.

Да и память туго возвращалась. Воспоминания текли вяло, потому пока я непонимающим взглядом скользила по незнакомой комнатке, где единственная свеча подрагивала, бросая блики и скудно освещая пустенькую бревенчатую избу, лишь себя, бегущей по лесу видала, оскаленные морды волколаков и обрыв…

Вроде было ещё что-то важное, кто-то… даже почти зацепилась за картинку, как скрип двери отвлёк. Лёгкий испуг сердце заставил трепыхаться, но встать я не смогла, как бы не заторопилась – от боли в ноге, стиснув зубы, застонала, смаргивая помутнение секундное.

Нога была плотно замотана тугими повязками, потому и вышло дёрганье смазанное. Вроде подскочить желала, да лишь покачнулась, вновь на подушку упав в бессилии.

А когда в комнате девушка незнакомая очутилась, меня страх ещё сильнее одолел. Вцепилась я в одеяло, броска волколачки ожидая, а она была опасной, то невооруженным глазом было видно. Высокая, крепкая, статная, движения резкие и точные: крепость в руках, не скрываемая злость в глазах. Мне стоило её сторониться.

– Не трону я тебя, – поставив на столик подле меня крынку и чашку, буркнула девица и одарила меня взглядом тяжёлым, укоряющим.

Мне тут не рады. Ой, как не рады.

– Где я? – не владея голосом, просипела я.

Прищурилась подозрительно девица:

– С головой не дружна, аль не помнишь? – ощерилась, я в ужасе подсобралась, не зная, как удирать, ежели она на меня всё-таки кинется.

– Не помню… в тумане всё… – мотнула я растерянно головой.

Взгляд волколачки чуть смягчился.

– В лагере серых. В доме лекаря, – сухо пояснила, налив в чашку воды и мне протянув. Недоброе предчувствие стрелой ударило в грудь, но я питьё приняла, уж больно во рту сушило. Глоток мелкий сделала:

– Как я тут… – закашлялась, когда водица в горло попала, и показалась вонзившимися в плоть сотнями игл.

– Не о том переживаешь, – грубее рыкнула темноволосая, по спине меня услужливо, но без осторожности постучав.

– А о чём? – подавленно шепнула я, опять на подушку упав.

– Как отсюда выбраться живой и невредимой, – даже не улыбнулась, удерживая на мне недобрый взгляд.

Перестала я трястись от страха, теперь и на меня злость накатила:

– Так мне всё одно помирать, не сейчас так завтра, не завтра, так на гоне.

– Ежели плевать, то на кой удирала от Наверы? – уличила колюче.

– Проверяла, – было дерзко вот так отвечать, но Рагнар меня учил, что волколаки только силу и прямоту уважали. Поэтому, ежели показать слабость, быстро забьют, а ежели не сплошаешь… вряд ли своей примут, но уважение проявят. – Так ли быстры, как о вас говорят…

– И что? – прищурилась волколачка.

– Быстры, – фыркать не собиралась, тем более правду молвила – когда прыгала в обрыв, волколачки уже на пятки наступали. Догнали бы… – Нет у меня шанса на загоне.

– И что, жить не охота? – озадачилась девица, перестав рычать. Спрашивала просто, без затей, как у знакомой бы уточнила.

Я уж было ответила, как дверь вновь скрипнула. На пороге Рагнар замер. Смерил меня мрачным взглядом и к девице обратился:

– Оставила бы ты нас, – пауза повисла тягучая и волнительная. Недобро сверкнули тёмные глаза темноволосой. Покосилась на меня, вновь гневом полная, но не ослушалась волколака, к выходу пошла. Правда, поравнявшись с ним, лбом в его плечо упёрлась и шепнула что-то сбивчиво.

Он кивнул неопределённо и чмокнул её в темечко…

Я удушливо хватанула воздуха – картинка нежности, словно нож в сердце вонзила. Вспарывала медленно, изощрённой пыткой, да на куски кромсала. Кусок за куском отсекала, потому каждый вздох болью простреливал.

– Как себя чувствуешь? – только наедине остались, сухо уточнил Рагнар.

– Хорошо, – солгала, не моргнув. Но сердце билось шало, и тошно было, хоть вой. И запах Рагнара такой родной и близкий почему-то особливо остро в нос бил. Не поняла, с чего вдруг стала его так ярко ощущать. Но он травил меня… пьянела, точно хмеля пригубила.

– Идти можешь? – уставился, будто и впрямь в это верил.

– Поползу, ежели будет нужно, – ничуть не смутилась я.

– С чего такая прыть? – а вот теперь его голос стал низким, на рык похожим. Неужто смогла и его зацепить?

– Не хочу Вам обязанной быть, – огрызнулась, не проигрывая битвы взглядами. А я никогда его не выигрывала. Рагнар сильнее в том был, но сейчас… ревность меня толкала на вызов.

– Ты пыл свой поумерь, я не мальчишка, коим ты крутить можешь, – отрезал Рагнар, клык ощерив. – Характер свой на гоне показывай, а мне… – мотнул головой, словно наваждение прогонял. – Советов не люблю раздавать, – мрачно буркнул, – но тебе дадут выбор, – речь прервал очередной скрип двери и властный голос: «Пришла в себя?» – вопрошал кто-то грозный у кого-то за дверью. «Да», – волколачка отозвалась ровно. Следом молчание последовало, и раздался тяжёлый шаг, гулким эхом отлетающий от пола и стен. Дом подрагивал от каждого. Я даже воздуха больше глотнула…

И не зря – в следующую секунду во всей своей мощи в проёме тёмном застопорил Альфа волколаков.

Сердечко точно с обрыва сигануло… до живота ухнуло. От страха язык к нёбу прирос. Вытаращилась я на мужчину, не желая с ним вот так в тесной комнатке оказаться. Жутко… слишком близко и узко. Он даже молчаливый пугал до икоты. И взгляд у него был такой… глубокий, до кишок пробирающий.

Я бы и рада в уголок забиться, да тело деревянное стало… и нога эта… неподвижная, хоть оторви и выбрось.

– И как ты оказалась в реке? – прямо в лоб, без «здравствуй», «как дела?».

Я метнула взгляд на Рагнара, помощи ища, но волколак молчал, даже бровью не повёл.

– Ты идти можешь, – Альфа Рагнару кивнул. И он ушёл, не оглянувшись. Я себя голой и одинокой ощутила. Затрясло меня пуще, я едва не разревелась от ужаса. Уж не ведаю, чем таким он меня пугал, но я всё ждала, что Дагр сейчас зубами клацнет, и я помру от разрыва сердца.

Но только одни мы с Альфой остались, очнулась от страха:

– Прыгнула, – промямлила, памятуя, что лгать волколаку нельзя.

– Во как? – нахмурился Дагр. – Стало быть купалась в удовольствие? – вскинул брови.

Он, что, насмехался? Ушам не поверила.

– Гуляла по лесу, а потом решила, а почему бы не искупаться, и хоп, с самого высокого обрыва и сиганула, – рассуждал мрачно глумливо. Понятно стало, знал он о том, что случилось, и просто ждал моего признания.

– Как и почему уж неважно, – буркнула я, глаза отводя. – Наперёд внимательней буду.

– Гордая? – непонятно чему подивился Альфа. Носом жадно повёл, крылья носа его встрепенулись яростно, в стальных глазах удивление мелькнуло.

Поджал губы, щупая меня дотошным взглядом, от которого по телу марашки высыпали: и то льдом сковывало кишки, то жаром опаляло лицо. Совсем неуютно стало. На шкуре ощутила, какого это – сила Альфы. И пусть не была Зверем, но остро чувствовала мощь и властность этого ЗВЕРЯ. Ежели от взгляда его из кожи хотелось выбраться то, какого было бы – воздействуй он в полной мере на меня своей силой?

Потому перепираться не особо горело, лучше отмолчаться…

На том глаза опять опустила.

– Ты другая, – изрёк задумчиво Альфа. – Надеюсь, сын тебя всё же заловит. И ты выживешь…

Сердечко моё кровью омылось, я шумно выдохнула, комкая в кулаках края одеяла:

– Никому не удалось, и я не лучше…

Кивнул молчаливо Дагр:

– Может быть, может быть, – обыденно пробурчал. – Коль уж очнулась, тебе выбирать: у нас остаться покуда не оправишься, аль к своим пойти. И срочно! Скоро у тебя призыв начнётся, свободным волколакам тяжко будет.

– Нечего тут думать! – брякнула я. – К своим пойду. Хотя всё равно мне: что так смерть, что так…

– Неужто женой не хочешь стать?..

– Оно кому-то из наших счастья принесло? – тихо уточнила. – Вам забавно за такими как я гоняться?..

– Но это шанс стать той, кто зачнет дитя нового рода.

– Но меня никто не спросил, хочу ли я этого.

– То не нам решать, так пророчество сказывало. Смирись…