Текст книги "Прорывая мрак времен (СИ)"
Автор книги: Александра Ермакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)
– Всего пара? – старушка явно потешалась. – Ижно неважно! Аки меня не зови, нутро моё от того не изменится. – Сокрушенно покачала головой: – Конечно… ты единорожденная послежде кончины, тебе труднее. Ижо хто с детства такой – не усомнится.
– Что значит: «ежинорожденная послежде кончины»?
– Изгибнула – воскреси! – бубнила ведьма недовольно. – Перерождение второй сущности. Ты впервой изгибнула – дар проявляться стал…
– Да, – кивнула, задумавшись. Так и было. Вышла из больницы сама не своя. Звуки, запахи, краски – пугали.
– На себя-то уповаешь? – колдовские глаза зацепились, будто присоски кальмара – если попалась жертва, не отпустят.
– Уже, – нехотя призналась, ёрзая. Старушка задавала вопросы, ответы на которые ей известны. Спрашивала просто, чтобы поддержать разговор или смутить.
– А на других? – не отпускала ведунья.
– Теперь, да…
– Что ж во мне такого, иже аж, пару догадок? – Ведьма даже не моргала. Губы растянуты в улыбку, но взгляд серьезен.
– Отчаянная попытка с головой дружить? – предположила Катя и горько усмехнулась: – А то от таких вариантов хочется выпрыгнуть из избушки и прямиком… в психушку. Хотя она…давно для меня открыта.
– Да, да! – улыбалась бабка, – там таких полно. Но, ижно, кто не совладал с дарованием.
– А где те, кто справился?
– Благий вопрос, – кивнула ведьма. – Хто – жиеть, а хто – существует…
– Это как?
– Ну, – протянула и разжевала старушка: – Хто-то залещи аки я. Хто-то скрывает, что веси. А хто-то с благодатью приняв, получает блага мирские. Но, еси те, хто ищет коих аки ты.
– То есть? – встрепенулась Катя.
– Ишь, ты – молодец! – хихикнула старушка и почавкала беззубым ртом: – Попривыкла. Ищут каждый по-свойски: хто-то дабы приложитися, а хто-то дабы упразднити.
Присоединиться или уничтожить… Вспыхнула надежда – Катя взбодрилась:
– А вы, на чьей стороне?
– Яз? – удивилась старушка. – Яз сама по себе. Рази такого не бывати?
– Нет, не бывает! – решительно покачала головой. – Когда настанет время, придётся встать на чью-то сторону.
– Думаешь придёт? Пора определятися? Аль можно так существовать? – Ведьма перестала улыбаться. Нефритовые глаза цепко принялись разглядывать. Проникали в подсознание: ковырялись, проверяли, вызнавали – Катя передёрнула плечами. Волосы зашевелились – ощущение не из приятных.
– Можно… – услышала собственный голос, со стороны. Откуда смелость такое говорить? Как рот вообще открылся без ведома хозяйки лепетать, причём, не зная что? – Но уже скоро. Особенно по вашему времени…
– Ишь, кая внимательная, – бабка вновь заулыбалась. – Моим летам? – голос похолодел. Катя сжалась – морозом окатило с ног до головы. – Ты мои лета не веси – не судити! А вот, когда настанет срок, тогда и решим, кто за кого будет. Ты пришла почто?
– Спросить…
– Вот спрашай, – холодно отрезала ведьма, – и подь отседаль.
– Простите, – сожалела искренне, – не хотела обидеть…
– Было бы иначе… – ведьма недовольно поджала губы. – Я сильше, раздавлю аки букашку. Но душа твоя чиста и открыта, поэтому разговор ведется. Спрашай, пока добрая.
– Кто я?
– Аки хто? – удивилась старушка. – Катька.
– Да что имя? – тряхнула головой. – Кто я есть, на самом деле?
– Катька! – убежденно заявила бабка. – Твои замашки, дарования, очи, никого не напоминают?
– Кошку, – неуверенно пробормотала Катя. – Так сказал упырь. Но, это разве может быть правдой? Я ведь до первой смерти обычной девочкой была?
– Опять! – ведьма стукнула по столешнице. – Вурдалака встретила. Несколько раз изгибнути. Творишь, что простому люду не дано. Обличали, что кошка. Родителей потеряла, а все ктому не веси?!
Каждая фраза, достигая цели, била метко и больно – оставляла рубцы в неокрепшем сознании. Катя сжалась. Но…слёз нет, словно запасы исчерпаны.
– Ижно – родительский лыдень! Запомни – ты одна! И должна доколе оставаться таковой.
– Таких, как я больше нет? – мечта, встретить подобных себе треснула.
– Почмо нету? Ести! – радость вспыхнула, но вновь угасла – ведьма отмахнулась: – Но не по тебе они! Толку мало. Встречаться с ними негоже. Помощи не дождётися, а могешь изгибнути.
– Невелика беда, – пробубнила Катя. – Умираю – воскресаю…
– Вот и я о том! – сверкала недобро глазами ведьма. – Почмо взбрело в башку, что бескончинна?
– Так… умирала столько раз…
– Волос длинок – ум корот! – шикнула бабка. Катя насупилась:
– Чего сразу обзываться? Я ведь ничего не понимаю, запуталась, потерялась…
– То и видно! Жизни попросту разбазариваешь, а они у тебя коротки.
– Как так? – опешила Катя.
– Одна – не больше пятнадцати. Так природой заложено. И всего девять!
Вот тебе «на». Что ж получается, одну треть уже прожила?
– Откуда знаете?
– Легенды неспроста рождаются… – загадочно бросила бабка и умолкла.
– Так что мне делать-то? – заскулила Катя – подкатывала паника.
– Буде тебе в истерики впадать, – скривилась старуха и незлобливо бросила: – Ещё не то переживешь. Ниче – крепче будешь. Когда пора придёт, чутьё приведет куда надобно. А мы – оставшиеся, незлобжный, но нас убедить, востязовати надобно. И ктому, ести средь нас обращенцы – примкнувшие, либо к вашим, либо к другим. Мало, но они ести.
Бабка запутала, вопросы разрастались, а докопаться до истины так хочется. Из сказанного понятно – есть разная нечисть. Кто-то охотится – прислуживает королеве, а есть и те, кто против – изгои. Те же, кто в стороне пока оценивают. Когда придёт время их будет нужно заманить, убедить… Катя замялась – самое щекотливое оттягивала напоследок.
– А в чём смысл моей жизни?
– Смысл? Смысл ести, – ведьма отвернулась. Катя замерла в ожидании. Старушка словно забыла о ней, уставилась перед собой и задумалась: – Найдешь книгу – уведити правду.
– Какую книгу? – ухватила долгожданную нить – смысл двигаться дальше.
– Называется ино история, ино хроники, но точно светения и тма.
«Хроники света и тьмы». Ну и название. О чём там? Спросить бабку? Рот открыла, но и слова сказать не смогла. Горло будто сковало льдом. Что за фигня? Ведунья хмыкнула. Встала и неспешно двинулась к печи. Взобралась по лесенке. Бубня под нос, ковырялась в ворохе тряпья. Замерла на миг и так же неторопливо спустилась. В руках поблескивала шкатулка.
– Тебе… – протянула, вернувшись. – Ижно все, чем могу помочь.
Катя приняла шкатулку. Деревянная, с потёмневшими металлическими тиснениями замысловатых неизвестных иероглифов по всему корпусу. Руки подрагивали – ещё до конца не зажили. Открыла – тряпичный свёрток. Раскрутила, из пальцев выскользнул кулон и гулко упал на стол. Невзрачный, продолговатый, размером – с мизинец. Подвязанный на обычной веревке. Неровная поверхность покрыта теми же значками, что и шкатулка. На кончике блеклый камушек. С одной стороны по всей длине – выщерблены и зазубрены, как у ключа.
– Одевай и не снимати. Бережи пуще очей своих, – прошелестела ведьма и подтолкнула в бок: – Тебе пора – утрие.
– Спасибо, – Катя нехотя встала.
– Стой… – бабка ковырялась в складках платья. Достала смятый кусок бумаги и сунула: – Когда прочтешь, в огонь брось.
Кивнула и, сжав кулак, побрела к двери. В голове кавардак. Хотела ответов, а получила загадки. Остановившись у выхода, обернулась – ведьмы нет. От расстройства выдохнула резко и шумно, словно получила под дых, взялась за ручку…
– Сходи туда, куда не знаешь, – раздался скрипучий голос. Русский язык, без странных словечек и выговора. Катя окончательно растерялась. На кой нужно было мозг пудрить, вынуждая распознавать незнакомые слова? Проверка? Мурашки побежали по коже. Не оглядывалась – затаила дыхание. – Найдешь то, что не искала. – стихала речь. – Обретешь то, что пригодится! И не трать попросту оставшиеся жизни. Лучше, во время спасти одну стоящую, чем по глупости – несколько никчемных…
Нить понимания окончательно потеряна – Катя открыла дверь… и провалилась в темноту…
Глава 5
Июль 2012 года
Вспышки молний озаряли ночную дорогу, скользкую и извилистую, словно змея. Прорезали чёрное небо, сопровождаемые раскатами грома. Тяжёлые капли дождя с силой ударялись об асфальт. Байк мчался, разрывая тишину рыком дикого зверя. Усталость наваливалась – три дня преследования. Катя крепче сжимала руль. Сосредоточится на дороге. Не останавливаться! Нужно успеть. Чёртова жизнь! Всё время в движении на пределе возможностей. Если поймают, ради чего всё жертвы? Не сдаваться. Драться до последнего. Главное не ошибиться! Много пройдено, много утрачено…
Оглянулась – ламий[5]5
Ламия – вампир, вурдалак, «не-мёртвый» (undead), полуночник, кровосос, упырь.
[Закрыть] не видно, но они близко. Всмотрелась в тёмнеющую полосу деревьев. Вековые дубы с крупными раскидистыми ветками и остроконечные сосны – неизменные старожилы неприветливого северного края. На посту, словно разделяя миры. Мозг пронзило ледяное предчувствие – забег близился к концу.
Безжалостными плетьми по спине хлёстал дождь. Дорога, как назло, с крутыми поворотами. Байк, завизжав колёсами, накренился. Брызги разлетелись в стороны. Катя удержала руль и выровняла мотоцикл. Очередная вспышка осветила указатель: «0pp til Krensberg 200 miles».[6]6
«До Кренсберга 200 миль».(норв.)
[Закрыть] Съезд с трассы на второстепенную дорогу. В голове нарастал гул, от боли защипало в глазах. Чутьё настаивало – Кренсберг! Нужно туда.
Чёрт! Не успеть…
Катя ловко свернула на нужном повороте. Двести… семьсот ярдов… Новый запах, едва ощутимый, приближался с этой стороны. Не упырь. Другое существо… Удар. Дёрнуло вперёд. Катя взмыла и, извернувшись, приземлилась на дорогу. Мотоцикл, заскрежетав, заскользил по асфальту. Сноп искр веером лег на чёрную дорогу. Юркнул с трассы и, разламывая кусты, врезался в дерево.
Катя сбросила шлем.
Продираясь сквозь кусты, помчалась вглубь. Пробежала мимо байка – колёса чёрно-серебристого зверя продолжали крутиться. Габариты освещали небольшой кусок поляны. Вокруг тёмнели пики деревьев.
Утёрла капли с лица и прикрыла глаза – запахи… приторно-сладкие. Накатили с новой силой, забивая нос. По коже пробежал холодок. Настигли! Чёртовы ламии! Четверо… В этот раз четверо! Радует, что нужна живой. Главное подольше продержаться. Чутьё нашептывало – помощь близко. Ни разу не подвело – болезненными импульсами давало знать: «Опасно! Упырь. Беги!» Но теперь ламии всё же загнали. Тягаться в одиночку с четырьмя невозможно и два кола, припрятанные в рукавах, не спасут. Нужно тянуть время.
Катя подпрыгнула, ухватилась за ветку. Раскачалась и, взмыв, зацепилась за следующую, подтянулась, вскарабкалась.
– Ну, хватит уже, – раздался хриплый мужской голос из темноты. Катя присела на корточки, вглядываясь в сумрак. – Тебе не убежать.
Уловила сверхбыстрое движение. Упырь остановился недалеко. Высокий и худой, как жердь. Другие не показывались, но они здесь. Запах кричал об этом громче слов. Следили. Проверяли. Выжидали.
Она встала и на дрожащих ногах двинулась назад по ветке.
– Слушай, да перестань! – голос предательски выдавал волнение – подрагивал. – За кем ещё побегать? А так… – выдумывала на ходу. Плевать, что говорить, лишь бы выиграть минуты. Время… урвать побольше времени. – Столько мест, новых людей. Говорят, кровь у них разная. – Поморщилась. Дура, зачем задевать за больное? Чёрт! Отступать некуда, главное, не сбиться: – Это так? – ламия плотоядно скалился. Катя нервно сглотнула: – По красивым местам катались. Россия – богатая страна. Границу весело пересекли… М-да, – уткнулась спиной в ствол дерева, – все места хороши, если не считать этого, отмороженного…
– Киса, не раздражай! – вынырнул из сумрака полный, невысокий упырь и застыл около тощего.
– Мальчики, ну зачем так грубо? – теряла самообладание – ожидала, вглядывалась в темноту. Где помощь? – Я здесь, вы рядом… Большая дружная компания. Мир? – голос вновь дрогнул. Молчание давило. Пугающую тишину нарушал монотонный плач дождя – ударами по листьям, земле… Но даже через густые потоки пробивался запах смерти. Необузданная злоба, жажда крови исходила от ламий – мощь и сила вековых монстров. Опытных и безжалостных. В этот раз загнали не рядовые упыри – умелые охотники. Ещё секунда, и бросятся. Что говорить? – К тому же, я нужна живая и невредимая… – нашлась, едва не теряя сознание от ужаса.
– У нас приказ доставить тебя живой, – сплюнул тощий и криво оскалился: – А вот, что касается невредимости… – на секунду задумался: – Ты об этом слышал? – повернулся, обращаясь в пустоту.
– Нет, – тень отделилась от черноты – показалась фигура ещё одного ламии. Крупного, высокого. – Да, к тому же, ты не умрешь. Пару дней и кровоток в норме. Ты – кошка – тварь живучая. На тебе быстро заживёт.
Не поддаваться страху. Катя судорожно вздохнула, грудь будто сковали цепями:
– Полу… кошка… – выдавила и осеклась. Упырь злобно смотрел из-под густых бровей. Глаза словно огромные дыры. Бездонные, леденящие душу. Они ужасали. Чутьё навязчиво пульсировало: тянуть время… Но паника вспыхнула как огонь. Где же спасение?
Ливень закончился, как по мановению волшебной палочки. Донёсся другой запах, тот самый, чужой. Он приближался, насыщенный и цельный. Что за зверь? Собака? Поморщившись, Катя бросила взгляд поверх ламий. Густые кусты и низкорослые берёзы отгораживали поляну от сосен, елей. Звуков приближающегося существа не слышно, но оно мчалось. Зверь не пугал – поможет. Катя вновь посмотрела на упырей – ухмыляясь, наблюдали.
– А мне сказали – твоя кровь особенная, – протянул худой и кивнул полному: – Слышь, ты кошатину пробовал?
– Как-то не посчастливилось, но я…
– Твари приближаются! – от низкого голоса мурашки побежали по спине. Катя метнула взгляд на соседнее дерево – там притаился последний упырь. Светловолосый, с крупным носом, узкими губами. На лице неприкрытое злорадство, клыки удлинены, сверкают, будто лезвия ножей. Высокий, мощный, как тяжёлоатлет. Джинсы и футболка обтягивали точно вторая кожа. Бугры мышц ужасали размером. Сердце замерло на секунду и вновь застучало, отбивая ускоренный ритм. Этот опасней остальных. Несмотря на молодость тела – мёртвая аура выдаёт ламию с приличным стажем убийцы. Чем старше и опаснее, тем тёмнее. У этого аж насыщенной зелени… Раньше таких не встречала. Кровь пульсировала в голове, словно выбивая азбукой Морзе: опасен… опасен… Ламия усмехнулся и спрыгнул, приземлившись возле байка. Катя сжала кулаки. Времени больше нет – придётся драться.
– Пора заканчивать, – буднично отрезал упырь. Стукнул ногой по габаритным фонарям мотоцикла. Послышался треск пластика и поляну накрыл мрак. Кошачье зрение на секунду в серых тонах просканировало охотников – самого крупного нет! Тяжёлый небосвод расступился неестественно быстро. Ночь – яркая, как светлый день с голубыми облаками, но вместо солнца блекло-серое пятно луны. Сук покачнулся – искажённое ламийское лицо с длинными клыками словно вынырнуло из ниоткуда. Упырь навис и, крутанув будто в танце, прижал к себе спиной. Рука-лопата легла поперек ключицы неподъёмным грузом. Катя взмахнула ногой, глухо ударив носком сапога. Ламия соскользнул и потащил за собой. Тело извернулось подобно кошачьему, мышцы затрещали. Выхватила кол из рукава. С разворота воткнула в глаз ламии и приземлилась уже на неподвижном теле. Смахнула с лица прилипшие пряди, соскочила наземь. Упырь задёргался и, вспыхнув, рассыпался прахом.
Катя тяжело дыша, обвела взглядом оставшуюся троицу. Страх не давал сосредоточиться. Внимательно! Теперь уже не до ожидания. Уловить бы момент нападения… Земля ушла из-под ног. Катя гулко ударилась затылком о твёрдое – худой, схватив за горло, «впечатал» в дерево и приподнял. Тянущаяся боль расползлась по спине. Дух перехватило, шею жгло, словно на ней раскалённые тиски. Ламия усмехнулся – пальцы сжались сильнее. Катя с отчаянием замахала руками и ногами, освобождаясь от стального плена – тщетно, как об стену биться. Жить… Спасите! Кто-нибудь… Сознание меркло, реальность ускользала – подступала темнота и лёгкость. Хватка ослабла… Катя, коснувшись земли, судорожно вдохнула – перед глазами плясали звёздочки. Спасительный глоток «обжёг» горло, но вырваться никак – удерживало крепко. Послышался хрип приближающегося зверя, сливающийся с треском веток.
Монстр тёмнее ночи, сминая кусты, ворвался на поляну и замер, будто оценивал обстановку.
Гибрид медведя и… всё же, скорее собаки, чем волка… Только взъерошено-мохнатой, угольно-аспидной шерстью и размером… с невероятно огромного… гризли. Большая, продолговатая, слегка округлая морда увенчана крупным чёрным носом-сердечком. Заострённые уши чуть шевелятся. Смоляные глаза полыхают огнём, словно явился из преисподней. Воплощение зла. Фенрир! Из ужасающе массивной пасти свисает розовый язык, едва не нанизанный на клыки. Никогда прежде не разглядывала челюсть псов и, уже тем более, о них не читала… Оно надо?! Но у этого зверя… подозрительно много зубов, каждый – один в один шинковочные ножи. Пугающе ровные светлые ряды…
Толстая шея переходит в дюжую грудь и немного сужается к короткому хвосту. Мощные лапы широко расставлены. Передние чуть длиннее задних. С угрожающе острыми, изогнутыми когтями под стать зубами.
Вспомнился анекдот про находчивого мужика, сделавшего крокодилу пластику, чтобы участвовать в собачьих боях… В каждой шутке есть доля правды…
Оскалившись, зверь в прыжок пролетел от кустов до полного упыря. Тот дёрнулся, но Фенрир смял, повалив на землю – пасть с жутким хрустом сомкнулась на плече. Вопль, холодя кровь, эхом пронёсся по лесу. Ламия отбивался со сверхскоростью, но зверь удерживал крепко.
Катя царапнула по руке худого – охнув, разжал пальцы. Лицо перекосил гнев. С шипением набросился вновь. Отступила, выхватывая кол из рукава. Упырь, молниеносно сбив с ног, завалил на спину – земля приняла с чавканьем. Душа едва не покинула тело. Кожу на шее вновь опалило – клыки твари застыли у лица, едва не царапая кожу. Алые губы искривились – слетел предсмертный хрип:
– Сука…
Катя крепко удерживала древко – воткнула глубже. Шумно вздохнув – выползла из-под ламии и вскочила. Есть ещё один – последний. Испуганно огляделась, скользя взглядом вдоль кустов и деревьев. Его нет! Повернулась к Фенриру. Упырь у него на спине! Морда оскалена. Катя не медля ни секунды, рванула рукав и чиркнула кожу. Плоть поддалась легко – острая боль постепенно переходила в ноющую. Рана издавала сладковато-терпкий запах железа. Кровь, собираясь на кончиках пальцев, крупными каплями потекла на землю. Катя вскинула голову – упырь уставился на неё бездонными глазами, клыки удлинились…
Грохот в голове не давал сосредоточиться. Мысли носились, словно листья подхваченные ураганом. Отдавали неслышные команды странному спасителю.
Давай же!
Фенрир ударом головы сбросил упыря. Он отлетел и стукнулся об дерево. Зверь повернулся к другому, встречая подскочившего крепыша. Увернувшись, прыгнул следом. Чавканье раздираемой плоти смешалось с треском дробящихся костей. Крик ламии перешёл в клокочущий хрип. Последний упырь, вскочив с земли, вновь запрыгнул на Фенрира и сдавил ногами бока. Чёрный зверь, выпустив горло жертвы, взвыл. Мороз побежал по коже. Кровь отхлынула от лица. Чем помочь? Взгляд блуждал по земле – ни сучка, ни ветки. Деревья! С разбегу взмыла – зацепилась за сук и дёрнула, что есть сил. Отломала небольшую ветвь и приземлилась. Это, конечно, не кол, но что есть… Главное, воткнуть со всего маха, чтобы пробить толстую кожу упыря. Вскинула голову на дерущихся. Фенрир подпрыгивал, как бык на родео-драйве, но скинуть наездника всё не мог. Гигант ловко удерживался. Ламийская рожа искажёна, клыки торчали – ухватился за голову зверя и крутанул. Новый хруст потряс – шибануло будто разрядом. Сердце разрывалось на части. Дьявольский пёс проломил кусты, лапы подкосились. Повело в сторону, и он завалился, скрываясь из вида.
Нет! Катя подгадала и прыгнула на упыря – тварь соскочила на землю, развернулась. На лице мелькнуло неверие, звериный оскал… Заваливая, Катя всадила палку в грудь. На лице упыря застыло недоумение, глаза бесцельно и потеряно перескочили на древко, торчащее в нем, на Катю, вновь на древко… Проскользив по мокрой почве, словно защитник в бейсболе бросилась к Фенриру. Замерла не в силах подняться. В зарослях кустов лежал обнажённый мужчина…
Так это оборотень!
Голова неестественно вывернута. Сердцебиения не слышно.
Завязав в хвост растрепавшиеся волосы, Катя склонилась и перевернула Фенрира на спину. Лицо знакомое. За тридцать. Угольно-чёрные волосы средней длины. Чётко выраженные надбровные дуги, глубоко посаженные глаза. Крупный прямой нос, чувственные губы… Невероятно массивный – метра под два. Рельефное, мощное тело. Смуглая кожа.
Где могла его видеть? Объездила полмира. Может, в рекламе или в фильме каком-нибудь? Чёртова память!
Катя зажмурилась. Какая же дрянь, если позволяла опять кому-то умирать ради неё. Зачем нужна жизнь, если вокруг все погибают?
– Прости, – прошептала. – Это я виновата…
Яркие и быстрые картинки, как кадры фильма, проносились в голове. Бабка в лесу говорила: «Верни одну стоящую жизнь…» Кошачьи способности. Почему бы и нет? Попробовать стоило…
Катя устроилась сверху на оборотне:
– Дружок, – голос дрогнул – дыхание перехватило. – В следующий раз о таком будешь только мечтать!
Кончиками пальцев проследовала от мускулистой груди вверх… Далёкий, протяжный вой спугнул. По спине сползла капелька пота, противно щекоча позвоночник. Ещё оборотни? О, Чёрт! Пора заканчивать. Катя прильнула к жёстким губам и, раздвинув их языком, разжала зубы. Перед глазами мелькали образы. Горячие тела переплетены. Учащённое дыхание: одно на двоих. Жаркие и крепкие объятия. Настойчивые, требовательные поцелуи. Исследующие и ласкающие руки. Сердце едва не выпрыгивало из груди – трепет накатывал волной. Полнота ярких, захватывающих впечатлений будоражила кровь. Катя оторвалась от спасителя.
Глубоко вздохнув, замерла. Теперь самое сложное. Должно что-то произойти, но такого раньше не делала. Оборотень первый…
Чутьё зашептало: «Будет неприятно».
Сверкнули звёзды – боль, пронзившая тело, поднималась изнутри. Хотелось кричать, но звуки застревали в груди. Хотелось вскочить – ноги непроизвольно сжимали мужское тело сильнее. По горлу двигался ком. Задыхаясь, вцепилась в плечи незнакомца и погрузилась во тьму. Лёгкость словно подняла. Свобода накатила – Катя распахнула глаза и судорожно вдохнула. Сквозь пелену влаги, застилающую глаза, прогладывался красный светящийся шар. Парил, как облако. Чуть повисев, плавно направился к оборотню и просочился в рот. Тело, засияв, приподнялось. Прижать к земле не получилось – ухватилась покрепче. Несколько бесконечно тянущихся секунд и свечение угасло – мужчина обмяк.
Боль из лёгких ушла. Пошатываясь, Катя встала, шмыгнула носом. Зубы клацали, холод и сырость дали о себе знать – тело пробила дрожь. Получилось или нет? Очень неприятно, но хотелось бы верить, что не зря потратила время… и жизнь! Мужчина не шевелился. Катя, досадуя, направилась к байку. Что ж, попытка – не пытка. Жаль, что так вышло. Но теперь пора! Оборотни приближались, а нюх у них острее, чем у неё, это точно. Не стоит встречаться – много вопросов – много вранья…
– Прости. Спасибо за спасение, – прошептала охрипшим голосом и поморщилась. В горле сухо, будто с похмелья. Сев на мотоцикл, взглянула на мужчину – его грудь колыхнулась. Необъяснимая радость теплом растекалась по жилам.
– В расчёте, – через силу улыбнулась и нажала на газ, по дороге подхватив сброшенный шлем…
