Текст книги "Прорывая мрак времен (СИ)"
Автор книги: Александра Ермакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
Варгр тормозит, чуть не врезавшись в дерево. Дыхание вырывается тяжёлое, лёгкие задевают рёбра. В горле сухость.
– Как дела, брат? – не сдерживает радость Бъёрн.
– Нормально, – коротко бросает Сигвар. – Жди, я сейчас.
Варгр опускается на землю и рассеяно оглядывается. Хм, что происходит?
– Где ты? – шелестит знакомая чужеродная интонация.
Бъёрн прислушивается. В голове несильное щекотание, словно оголённые провода соединяют, между ними пробегает искра.
– Пора вернуться домой, – зазывно поёт женский голос. Варгр затаивается – висит гнетущее молчание. Мотает башкой, ища те же ощущения. – Я жду… – шуршит на канале «слух» и обрывается.
– Ты чего? – ошарашено рычит Сигвара, из покусывающей мозг прострации. Бъёрн резко оборачивается – тёмно-серый зверь, проломив кусты, трусит к нему.
– Всё отлично, – отрезает Варгр, но голос звучит не так уверенно, как хочется. – Что нового за последние дни?
– Ничего. Всё тихо, – Сигвар устраивается на почтенном расстоянии. – Даже странно, – кидает с некоторым подозрением, не сводя пристального взгляда. – Как только ты исчез, занятый Катей, кровососы тоже перестали ломиться в город.
– Тогда чего грустно об этом сообщаешь? – напускает легкомыслия Бъёрн, на деле же в душе неприятно стягивается узел из нервов. – Или тебе скучно без драк?
– Не смешно, – мотает башкой брат. – После вашей с Рагнаром ругани в стае размолвка. Ты не прав, так считают все. Но ты – часть нашей семья. Мы тебя уважаем. Твоё счастье нам небезразлично, но лучше реши насчёт Кати – серьёзны ваши отношения или нет. Если она очередная… – Сигвар с видимым усилием подбирает слова, – твоя блажь, – осторожно выдавливает, – то не стоит подвергать нас всех опасности.
– Она не очередная! – негодуя рычит Варгр и воинствующе трусит к брату.
– Слушай, – примирительно скулит младший, отскакивая. – Она открытая, веселая, а главное, умеет дать тебе отпор. Но…
– Говори! – замирает Бъёрн и недобро оскалится.
Сигвар вжимается в землю, лапы подрагивают:
– Это не моё мнение – общение.
– Сиг… – угрожающий рокот Варгра ещё сильнее пугает брата.
– Стоит ли овчинка выделки? – блеет младший.
– Стоит! – безапелляционно отрезает Бъёрн.
– Ты так и о Нол думал, – Сигвар несмело поднимает голову. – Видимо, тебе и, правда, бабы все мозги вынесли. Вот и не прислушиваешься…
Варгр подскакивает и лапой ударяет брата по морде:
– Не лезь не в своё дело!
Младший, поскуливая, отползает:
– Сначала кричишь: говори, а потом по морде! Ещё братом называешься.
– Прости, – рвано дыша, садится Бъёрн. – Но в личное не лезь!
– Понял уже, – робко поднимается Сигвар. – Мог бы и поласковее…
– Может тебя ещё поцеловать? – опешив, незлобиво рычит Варгр.
Младший, оступившись, заваливается назад:
– Не… целовать не надо, – барахтается точно неуклюжий щенок. Кувыркается и вскакивает. Варгр с вальяжной неспешностью обходит вокруг него. Сигвар вертит головой, наблюдая во все глаза и даже не мигая. – Знаешь ведь, – скулит заискивающе: – я всегда тебя поддерживаю, а Катя мне очень понравилась.
– С чего бы это?
– Потому что она – твоя женщина! Это видно…
– Не зарывайся, – шутливо рычит Варгр. – Я ревнивый. – Перестаёт играть, поддевает брата носом: – Пойдём на обход, а то у меня времени в обрез. – Кивает в сторону и трусит по знакомой тропинке, наращивая скорость. Сигвар держится чуть позади. – Насчёт крылатых ламий что-нибудь выяснили? – интересуется Бъёрн на бегу.
– Нет, – без заминки отзывается младший. – Рагнар встречался с Ваиком, тот обещал разобраться, но пока известий нет.
Лес на удивление спокойный и приветливый. Нечисть «испаряется», мелкое зверьё прячется. Вот и хорошо, пусть никто не мешает наступившему покою в душе и сердце. Нечего отвлекать от мира грёз и объятий Кати.
Сигвар, молодец, не отстаёт – пыхтит за спиной, но ему бегать нужно больше, выносливость для оборотня важна. За ламиями иногда приходится на предельной скорости гоняться по несколько часов. Здесь же всего ничего – с полчаса. Домчались только до Варангерфьёрдского залива.
Варгр, уловив запах тины, виляет в сторону. Позади раздаётся недовольный скулёж Сигвара:
– Опять никса?!.
– Да! Определяй!.. – наставительно рокочет Варгр и пропускает младшего вперёд. Совсем от рук отбивается, увиливает от обучения. В драку лезет, а азы усвоить не хочет. Любую нечисть обязан знать не только в лицо, но и по запаху. Определять всё на расстоянии, чтобы столкнувшись, нос к носу, быть готовым.
– Худенькая, невысокая, – недовольно сопит Сигвар. – Примерно пять футов ростом, весом около сотни. В обуви…
– Правильно. Тебя это не настораживает?
– Нет, а что? – таращится дураком брат. – Одетая никса… Не страшно! А… – протяжно усмехается: – Ты расстроен, что она не голая?
Варгр гневно скалится:
– Я тебе пошучу, – беззлобно грозит. – Такая информация может стоить тебе жизни, а теперь, тихо. Ещё услышит.
Притормозив, юркает между зарослей высокой травы. Крадучись пробирается к тропинке, вдыхая шлейф, оставленный ундиной. Странно, он уже приглушённый, а ещё смешивается с запахом… Улярика. Хм, это урода ещё не хватает!
Выглянув из-за раскидистого куста карликовой берёзы, Бъёрн замирает. Никса, склонившись над краем обрыва, не то поёт, не то пищит. Звук жутко резонирует, словно нарочито сильно водят пенопластом по стеклу – до рези в глазах и боли в перепонках. Этим ундины соблазняют? Оглядывается на брата – Сигвар катается по земле будто щенок и жалобно скулит. Э-э-э как его скрючивает!.. Молодой, зелёный. Хотя, истошные излияния и самого порядком достают. Варгр выпрыгивает из укрытия и, обернувшись в полёте человеком, кидается к ундине. Она запоздало отшатывается, на лице застывает ужас – оступившись, взмахивает руками и срывается вниз, озвучивая падение истошным воплем.
Бъёрн немедля бросается следом. Прокатывается по каменистому берегу, обжигая бока. Ухватив в последний миг никсу за запястье, рывком выдёргивает из пропасти – девушка испуганно взвизгивает, но оказавшись на твердой земле, тотчас принимается рьяно отбиваться. Варгр в секунду сдавливает хрупкое горло и вытягивает руку, держа ундину над обрывом, но позволяя самыми носками касаться края. Косится на саднящий бок – из царапин сочится кровь.
Спешно прибегает Сигвар. Трясётся, как осиновый лист.
– Как?.. – клацает зубами, глаза навыкате.
– Ты о чём? – непонимающе кидает Варгр.
– Ну, она же, это, – брат нервно не то кивает, не то эпилептически дёргается, – голосом своим. Меня так скрутило. Я аж лбом об дерево стучаться начал…
– Дурак потому что! – беззлобно хмыкает Бъёрн.
– Зачем ты так?.. – обиженно скулит Сигвар, боязливо поглядывая на тощую.
Никса перестаёт дергаться и пыхтеть. Лицо синее глаз. Варгр подтянув ближе, ослабляет хватку – девчонка, вцепившись в его пальцы, судорожно вздыхает:
– Не убивайте, – охрипло шелестит побелевшими губами, слёзы крупными «горошинами» катятся по бледным щекам.
– Боишься? – нарочито хищно рычит Варгр, нагоняя страху.
– Да… – пищит ундина.
– Чего? – криво усмехается Бъёрн. – Если брошу, всё равно не умрешь. Внизу – вода. Ты же никса!
– Да… да, – хрипит девушка. – Наполовину…
– Как это наполовину? – на миг убирает руку с горла и резко перехватывает за ворот лёгкого платья. Ундина заходится надсадным кашлем:
– Я никса по рождению… Юность, молодость… провела в водах морских, а когда влюбилась в смертного, вышла на берег, – дышит глубоко и часто. – Это не каждой дано, но у меня получилось. Он тоже меня выбрал. У нас так принято, если живёшь с мужчиной – нет возврата к прежней жизни, умрёшь от тоски.
– С каким мужчиной? – грозно притягивает Варгр тощую. – Где нашла?
– Увидела, когда на яхте плавал, – испуганно пищит девушка, сжимаясь в комок. Зарёванные глазища от ужаса навыкате. – Их много было, но мне понравился он.
– А! Яхт– клуб… Соревнования? – уточняет Бъёрн. – Или моряк?
– Соревнования! – торопливо подтверждает никса. – Дождь сильный, волны, как мы любим. Что нам веселье, то вам…
– Ага, похмелье! – с ухмылкой кивает Варгр. – Это ведь водная стихия, случается.
– Нет, – недоумевая протягивает ундина, – не похмелье…
– Ещё какое! – наставительно одёргивает Бъёрн тоном, нетерпящим возражений.
Девушка затравлено хлопает ресницами:
– Поняла. Так вот, на одной яхте меня увидел парнишка. Я потеряла бдительность – плавала рядом. И, как бывает в таких случаях, упал…
Варгр раскатисто хохочет:
– Упал? – бросает взгляд на Сигвара, тот смущенно опускает глаза. – Кхм, – задумчиво откашливается Бъёрн: – Чего ж не упасть?.. Скользко ведь – дождь…
Слёзы на лице никсы высыхают, тонкие брови взмывают, рот искривляется:
– Скользко, конечно, было, но упал-то он из-за меня…
– Дура! – негромко, но грозно рявкает Варгр. – Тебе лучше меня поддержать и согласиться: во всем погода виновата. А то слушать больше не буду и шею твою тощую сверну. У парня того – не только ноги, но руки из жопы росли. Понимаешь? Поскользнулся… Да к тому же у него полностью отсутствовало чувство самосохранения…
– Ага, ага, – рьяно кивает никса, – ноги из жопы росли…
– Да неважно про «ноги»! – взвывает негодуя Бъёрн. – Важно, что упал из-за того, что скользко было, понимаешь?
– Всё поняла! Скользко было…
– И?.. – заканчивается терпение.
– А на другой яхте этот был… Такой… красивый, высокий. Он прыгнул…
– Стой, стой! – Варгр поворачивается к Сигвару: – Говорю же: «Дура!» Какая умная женщина одному мужчине, такому-разэтакому павлину, то есть мне, будет расписывать, как хорош другой? Правильно – глупая! – горестно вздыхает: – Опять неправильно говоришь.
– А как правильно? – запинаясь, бормочет никса.
– На другой яхте был ещё дурак: ни рыба, ни мясо. То же в воду упал. Скользко ведь. Поняла?
– Поняла, – всхлипывает ундина, дрожащими губами. – Дурная рыба упала туда же…
– Эх, – вздыхает, плюнув в сердцах, Варгр. – Что дальше?
– Увидел, что парня тяну на дно, поймал за хвост, да как… закрутил. Я отпустила первого. Отмахнулась от второго и поплыла, но потом… – заминается никса. – Это ведь как…
– Говори, – нетерпеливо торопит Бъёрн.
– Хвост, – вновь запинается и густо покраснеет ундина, – у нас как… э… эрогенная зона, что ли, – заканчивает шёпотом, не поднимая глаз. Варгр замирает, с трудом удерживая маску хладнокровия, внутри же содрогаясь от смеха. Голос никсы звучит неровно, волнительно-смущённо: – В общем, когда увидела, что он ко дну идёт, сильно его хвостом приложила… Вытащила на берег, а сама, вернувшись к своим, только о нём и мечтала.
– Эроге-е-енная зо-о-она? – наконец выдавливает Бъёрн, но протягивает точно смакует на вкус. Улыбка так и просится искривить рот – Варгр еле пересиливает желание загоготать и невинно бросает Сигвару. – Эй, дурачина, бумага есть?
– За-чем? – запинаясь, огорошено бормочет брат.
– Записывать, – поясняет с той же серьёзностью Варгр. – Для истории. В коем-то веке никса рассказывает про эрогенные зоны.
Сигвар усердно сопя, пинает камни.
– Ещё чего…
Варгр отмахивается с деланным сожалением:
– Эх ты! А ещё пытаешься узнать о чувствах других.
– Так я о женщинах, – негодует брат и брезгливо кивает на никсу, – а не об этих.
Варгр нарочито внимательно рассматривает никсу – бледная, зарёванная:
– А она кто? – искренне удивляется. – Самая, что ни на есть женщина. Правда, мелкая, тощая, пахнущая рыбой, – кривится и аккуратно отпускает ундину. – В общем, не в моём вкусе.
– Но она не настоящая, – возмущенно стонет младший, точно раздражается, что старший брат не видит очевидного.
– Сигвар, – наставительным тоном поясняет Варгр, – «пластикой» здесь не пахнет. Руки, ноги, сиськи, голова… всё своё и на месте. Говорит по-нашему. Значит, настоящая.
– Она никса! – обречённо скулит Сигвар, будто взывает к справедливости.
– М-да, – чешет затылок Бъёрн, – недостаток! Но не тебе с ним мириться, – заключает резонно.
– Шутишь?!. – неверующе таращится Сигвар.
– Ерунда, – с лёгкостью отмахивается Варгр. – Была никса – да сплыла! Теперь это – девчонка. Если думаешь, что у нас в городах все чистокровные, ты ещё больший дурак, чем она!
– Как так? – теперь уже брат чешет затылок.
– Эх ты, горе оборотень! От неравных связей рождаются красивые и способные – полукровки. От них новые ветви расползаются. От спаривания между собой получается серость, со временем вырождающаяся, как у людей, так и у потусторонних. Вот почему человек важен. Он – необходимое звено! Потому что только он может соединяться с большинством, а женщины – родить плод этой связи. Как, по-твоему, мы получились?
– Я… – мямлит Сигвар, топчась на месте, – мы родились…
– Мы все родились! – устало рявкает Бъёрн. – Кем бы ни был наш предок, ему досталась частичка и человеческой крови. Поэтому мы – оборотни! Человек-зверь! И там ты красавец и там ничего… – оборачивается к оторопевшей ундине: – Ну и что дальше?
Девушка вздрагивает и ёжится:
– Жизни без него не видела, вот и вышла. Повезло, вы меня не поймали. Пробралась в город и нашла его.
– И, правда, дура! – с искренней скорбью качает головой Варгр. – Мужик – ноги из жопы! Сам в воду падает. Ни рыба, ни мясо. Хвост заламывает. А она влюбилась! Зачем вернулась сюда? Знала ведь, что рискуешь.
– Обещала, – всхлипывает никса.
– Кому? – озадачивается Бъёрн.
– Одной? – убито бормочет девушка, – тоже «такой»… – загадочно умолкает.
Холодок проносится по спине.
– Какой «такой»? – уточняет с подозрением Варгр.
– Если бы не она, я бы так и умерла… – сокрушенно выдыхает ундина.
– А эту «такую», – перебивает Бъёрн, не дослушав, – случайно, не Катя зовут? – Догадка смутная, но уж больно покоя не даёт.
– Да, – ойкает никса. – Екатерина…
– Понятно, – рвано выдыхает Варгр, – везде успевает. Чего пообещала?
– Чтобы свои здесь больше не проказничали, а то она поймает и убьёт!
– Это она может, поверь! Это всё?
– Ещё, – ундина осекается, – я хотела, чтобы отец меня простил и отпустил.
– А кто у тебя отец?
– Известно кто, – вскидывает брови девушка не без толики горделивости.
– Что, неужели сам Оаннес? – хмыкает шутя Бъёрн.
– Да! – высокомерно кивает никса. – Я его младшая.
– Лорелея, что ли? – ошарашено бормочет Варгр.
– Нет! Это одна из сестер. Меня зовут Света!
Бъёрн приходит в себя некоторое время, встряхивает головой:
– Окей, Света, давай так: обещание выполняешь, с отцом прощаешься и быстро обратно, пока я добрый. – Она открывает рот – Варгр отворачивается и идёт к лесу. Младший рядом не маячит. Бъёрн кидает ему через плечо: – Си-и-иг!
Позади раздаётся спешный бег, шлепающих босых ног и шумное сопение:
– Ты что её не убьёшь…
– Кровожадный ты, – брезгливо отмахивается Варгр. – У неё любовь. А ты: убить! Вот бы тебя застали, когда ты на женщине… Слушай, Свет, – резко оглядывается Бъёрн, – а кто твой избранник?
– Улярик.
– Улярик, – озадачено тянет Варгр. – Счастливчик.
Никса становится серьёзной, на лице застывает решимость:
– Ты тот, кто любит другую?
– Это ты о чём? – недопонимает Бъёрн.
– Катя влюбилась в тебя, мне её жаль.
Варгр замирает. Влюбилась?! Неужели с кем-то обсуждала его? Стоп, что значат последние слова?
– Почему жаль?
– Ты – зверь! – прерывает молчание девушка. – Трудно приручить…
Бездонно-голубые глаза не врут – никса, и правда, так думает. Вот только это не всё. Явственно не договаривает.
– Я тебя понял!
Варгр отворачивается, но твёрдый голос ундины, заставляет оглянуться вновь:
– Варгр, я не знаю, чем отблагодарить Катю, поэтому скажу кое-что важное для вас. Ламия всегда за вами наблюдала, а ещё… зверь внутри каждого из нас и только нам выбирать, выпускать его на волю или нет.
– Что это значит?
– Большего не скажу, – рьяно мотает головой, – проще меня убить. Я и так много сболтнула.
Бъёрн изучает девушку несколько минут. Ундина держится как кремень – не сломать. Убивать не выход – пусть живёт. Варгр разбегается и прыгает, оборачиваясь зверем.
– Так я не понял, – пыхтя за спиной, мчится Сигвар, – почему ты её отпустил?
– Любовь.
– Ага, любовь! Но ведь никса…
– Теперь уже нет. Она сама не понимает, во что вляпалась! Быть никсой куда проще, чем человеком!
– Почему?
– Скоро поймешь! – прибавляет скорости Варгр – предчувствие нехорошее. Странный разговор, подозрительная ундина.
– Слушай, – непонимающе скулит брат. – Если ты знал, что всё равно её отпустишь, зачем душил и заставлял плакать?
– Чтобы после меня жизнь показалась малиной. Слёзы – ничего! Золотая не прольется!
– А почему не загибался от её голоса?
– Понятия не имею, но есть предположение, – осторожничает Варгр, не сбавляя темпа.
– Какое? – не унимается брат.
– Катя. Она мне мозг заменила – вскрыла черепушку, перепрограммировала и вновь запаяла.
– Всё шутишь, – досадует младший. – А о чём говорила Света в конце?
Правильный вопрос, но на него нет вразумительного ответа. Если Катя обсуждала его с никсой, то, возможно, ундина намекала на Нойли… другой-то «другой» нет. А зверь? Он всегда внутри. Удерживать сложно, но с ведьмой получается легче. Она – нейтрализатор агрессии, его индивидуальная пилюля спокойствия и счастья.
– Я толком не понял, – бурчит Варгр, – спрошу у Кати. Брат, мне нужно к ней. Тянет, словно удавку накинула и нет хода так далеко… Но у меня есть важное дело.
– Брат, чем смогу, – с готовностью отзывается младший.
– Документы возле мотеля в тайнике. Сейчас прибежим, дам их тебе. Тору помнишь?
– Да, красотка из бара, – торопливо соглашается Сигвар. – Высокая, стройная…
– Она, – обрывает Бъёрн брата. – Скажешь, что от меня. Пусть покопается в них. Рагнара попроси узнать о некоем русском. Фамилия Белугов. Махинации, бизнес, тюремные приходы. В общем, всё, что сможет нарыть. Я тоже буду копаться, но у него большие связи.
– Конечно, брат…
Глава 42.
Варгр останавливается на парковке под балконом мотеля. Его байк на месте, Катин тоже… Странно, но почему-то дрожат руки. Глянул на букет – сам составлял: разноцветие альстрёмерий, алых роз и эти, как их там… не вспомнить названия. Цветочки будто снежинки. Букет напоминает все Катины грани. Такой же яркий и неординарный. Остаётся надеяться, что ей понравится. Не хотелось бы им по лицу получить – от неё не убудет. Уф! Была, не была. Резко выдыхает – мысли словно попадают в водоворот. Лучше не медлить, а то сомнения накроют. Сжав цветы крепче, Бъёрн решительно выходит из машины. На парковке несколько минут крутится – хм, странно, здесь недавно были несколько машин, гравий вдавлен. Множество запахов… Смешиваются, закладывая нос. Выхлопы автомобилей… Чуть пережжённых колодок… Перец с корицей… Миндаль… Сигареты… Мужской резковатый парфюм… Пятеро мужчин! Один, вроде как, знакомый…
Стремительно пересекает фойе – Фроде не видать. У номера секунду переводит дух и тянет ручку:
– Катя…
Ступает внутрь. Букет, шурша обёрткой, на удивление больно режет по ушам. Варгр затаивается – странное отсутствие привычных ароматов. Торопливо врывается в комнату. Бардак! Вещи разбросаны – или обыск, или собирались в спешке. Футболки, джинсы, кофты, платье в беспорядке… кроссовки… сапоги… Распахивает дверь в ванну – мощные пары всевозможных моющих средств едва не лишают обоняния. Канифоль ароматов убийственная – Катя вытравляла запах? Что за дьявольщина?!.
Заткнув нос, Бъёрн выбегает из комнаты. Опора под ногами теряется, мир вращается с угрожающей скоростью, неумолимо втягивая в чёрную дыру. Нет, девчонка не могла так поступить! Точно, что-то случилось. Катя бы предупредила… Дождалась бы…
Сосредоточиться не получается – Варгр словно в прострации идёт на кухню. Взглядом упирается в слегка увядшие цветы – те, сорванные с клумбы соседей. Они всё также на столе, в бутылке из-под молока, а рядом свернутый листок.
Пройдя мимо, Бъёрн затворяет окно – и без того по коже мороз гуляет, – задвигает полку шкафчика, – ведьма забыла даже её закрыть… Глаза неприятно режет. Желания читать записку не просыпается.
Нехотя шагает к столу и нервно хватает листок. Пальцы не слушаются, предательская дрожь выдаёт слабость тела. Девчонка умудрилась растоптать самоуважение. Какое на хрен уважение?
Бъёрн зло разворачивает записку. Строчка прыгает, слова не складываются.
Сощуривается – слегка размытые, аккуратно выведенные буквы: «It was necessary to leave…»[28] Непроизвольно сжимает кулак и швыряет клочок в мусорное ведро. Туда же отправляется новый букет.
Катя – дрянь! Всё же сбежала и даже следы подчистила!..
Варгр с грохотом закрывает дверь и перескакивая ступени, бежит вниз:
– Лерстерн, – рычит на ходу, резко тормозит возле ресепшна.
Менеджер выскакивает из подсобки, на лице застывает испуг:
– Варгр, что случилось? – запинаясь, блеет Фроде.
– Где она?
– Не знаю… – испуганно бормочет администратор, по лбу катится капля пота. Руки дрожат. Фроде вытаскивает платок, заученным манером промачивает лоб. – Но всё очень странно. Она попросила вызвать пять машин, причём разные конторы-такси. Потом оплатила номер на месяц вперёд.
– Номера такси.
– Да, конечно, – кивает Лерстерн, – хотя не имею права…
– Номера! – ревёт зверем Варгр.
Фроде в ужасе дёргается и, склонившись над столом, возит грифом по бумаге – долгих несколько минут царапает цифры. Тянет клочок – Варгр выхватывает и стремительно покидает ненавистный мотель.
Сколько бы времени не потратил, сколько бы сил не ушло – найдёт её. Рано или поздно встретятся! Она ответит, за то, что так поступила. Уж они-то поговорят…
Глава 43.
Катя входит в знакомый отель в центре Марвинга. Мраморные колонны, золотистые блики, отражающиеся на гладком полу и стенах. Людей много – вечер, все спускаются в ресторан к ужину. Красиво одетые, со сверкающими драгоценностями, как новогодние ёлки. Воздух пропитан дорогим парфюмом. Шквал звуков и голосов сливается точно в монотонный гул осиного улья. В этом «гнезде» интересует только Белугов, больше никого не надо.
Высоко держа голову, Выходцева с невозмутимым видом шествует через фойе – ни один работник и даже бровью не ведёт. По ходу отвечает на дежурные улыбки приезжих и постояльцев мотеля. Останавливается возле лифта и нажимает на кнопку. Раздаётся нежный перелив звонка – дверцы открываются, Катя с тяжёлым сердцем шагает внутрь.
– God kveld! [29]– кланяется знакомый швейцар, смотря с ожиданием.
Выходцева растягивает губы в милой улыбке и игриво подмигивает:
– На самый верх.
Швейцар нажимает нужную кнопку, кабинка плавно закрывается. Катя отбрасывает на спину локон, назойливо лезущий на лицо, и сосредоточивается на золотистом циферблате. Четыре… Пять… Шесть… Отсчёт приближает к заветной цели. Выходцева косится на панель с кнопками этажей и электронными часами – скоро двадцать ноль-ноль.
Клаустрофобией не страдает, но зеркальные стены безжалостно давят, пугая собственным отражением. Туфли на высоком каблуке. Короткий чёрный кожаный плащ с поясом. Распущенные, слегка вьющиеся волосы. Глаза ярко выделены тёмной подводкой. Мелькают длинные тени сильно накрашенных ресниц. Вызывающе алые губы – яркое пятно постыдным отпечатком виднеется, куда не глянь. Катя зажмуривается – внутри бушуют сомнение. Вернуться пока не поздно к Варгру. Рассказать, объяснить – он поймёт. А Белугов…
Нет! Убить тварь. Плевать на всё! Скот обязан сдохнуть…
Лифт также плавно останавливается. Раздаётся знакомый перезвон и двери разъезжаются – сердце принимается отбивать неровный, яростный ритм. Твою мать! Кремлевские куранты, транслируемые по громкоговорителю на всю страну. На ватных ногах Выходцева ступает в коридор. По спине бежит мерзкий холодок. Позади с лёгким гудением смыкаются дверцы, отделив от безмятежного мира. Пути отступления отрезаны, впереди коридор: бесконечно длинный и гнетуще узкий. Ослепляющие подсвечники как звёзды млечного пути. Вот только он не к светлому будущему, а к мучительному прошлому и перечёркнутому настоящему. Перед глазами стелется красная ковровая дорожка – багровая река с быстрым спуском. Возврата нет, остаётся плыть по течению.
Каждое движение растягивается в вечность. Найти силы и переставить ногу сантиметров на двадцать равнозначно геройскому подвигу Сизифа, с упорством катившего камень в гору. Шаг… второй…
По телу рассыпаются миллионы ледяных колючек. Катя замирает – раздаётся скрежет металла и щелчок. Отворяется дверь – душа уходит в пятки… и тут же воспаряет обратно – о, счастье!.. Это не Ларс Иржен. Номер Белугова. Выходят двое и встают по обе стороны от двери, сложив руки перед собой. У каждого по рации. Охранники! Крепкие, высокие, статные, похожие друг на друга как две капли воды. С короткими стрижками. Братья Кличко, что б их… В чёрных костюмах будто в похоронных. Чёрт! Неудачное сравнение – не стоит так пессимистически!
Катя останавливается перед «братьями»:
– Константин Белугов назначил встречу, – голос надламывается. Давно не говорила на русском. «Левый Кличко» косится на «правого» и надменно усмехается:
– Ясно дело. Знаем, предупредил! – жуткий акцент – точно пилой по ушам. Хохлы. «Правый» скалится: – Только ждал вчера.
– Дело не ваше, – обрывает Выходцева, но не грубо. – Просто сообщите, что я пришла.
– У нас работа сложная, – гогочет «левый», – велено всех проверять. – Криво хмыкнув, шагает навстречу. Катя застывает, словно вкопанная. Охранник разводит её руки в стороны. Его пальцы ловко блуждают, с дотошной щепетильностью выполняя «должностные обязанности». Опускается на колено – скорее, не проверяя, а ощупывая, – руки скользят по ноге в чулке, но глаз не сводит. Выходцева растягивает самую ослепительную улыбку, еле сдерживаясь от убийства. Тварь! Знал бы как хочется его оскал в лицо впечатать, чтобы навечно там остался, так бы уже не лыбился:
– Внимательнее проверяй, – нежно мурлычет Катя, – а то, глядишь, пропустишь чего.
– Я смотрю, ты тащишься от этого? – гогочет его «братец».
– Как сказать! – из последних сил улыбается Выходцева. – Но, однозначно, чем доскональней изучает, тем лучше я запоминаю его.
– Детка, так я могу… – дерзко сжимает ягодицы. Кожу жжёт, но злость вырывается лишь нервным смешком. «Левый» рывком подтягивает к себе: – Везде проверить, а то вдруг, чего проносишь там… – его ладонь наглейшим образом протискивается между ног. – И себя с удовольствием покажу, чтобы ничего важного не пропустила.
Выходцева ублюдка уже мысленно расчленяет с особой жестокостью и с педантичной скрупулезностью раскидывает части тела по разным пакетам, заметая следы. Чтобы не опознали, голову отделяет и выбрасывает в лесу – пусть живность порадуется. На мужском достоинстве корявым подчерком выгравирует: «Хотеть не иметь, а борзеть – умереть». Хохол явственно недопонимает намёка – его руки, блуждая её по ногам, позволяют нестерпимо много. От напряжения даже скулы сводит, губы немеют. Катя цедит сквозь зубы:
– С вашим боссом повидаюсь и вас навещу.
По обделённому интеллектом лицу скользит подобие бурной работы мозга, но сомнение и задумчивость посещают его всего на пару секунд. Катя терпеливо ждёт.
Усмехнувшись, «левый» одёргивает подол её плаща и встаёт. Подносит рацию ко рту:
– Босс! Гостья пришла.
– Пускай проходит, – хрипло-потрескивающий голос Белугова нарушает молчание в эфире.
«Правый» охранник тянет золотистую ручку и распахивает дверь. Жестом приглашает. (а она жестом посылает БУА-ГА-ГА) Катя мешкает, но ступает в новый мир: мучительно долгожданный, сладостно ожидаемый и до дрожи пугающий, под названием «Белугов – кошмар наяву!»
Каблуки звонко отбивают ритм по кафельному полу – Выходцева идёт на удивление в прохладный зал. Хотя, скорее, озноб по телу не от свежести – мандраж от ни с чем несравнимого страха перед жестокой тварью в человеческом обличье. Он даже не оборотень или ламия. Хуже! Отморозок в людской личине безнаказанно творит, что ему вздумается.
Зал пустует – Белугов… в кабинете. Оттуда раздаются шорохи бумаг, позвякивание стекла, металлические щелчки… Катя садится на диван и кладёт нога на ногу.
Номер один в один как у Ларса, только палитра васильковая. Большая люстра с хрустальными висячими кристаллами. На стенах картины экспрессионистов. Экран телевизора. Дверь в кабинет рядом с коридором, а с противоположной стороны в спальню. В зоне отдыха диван, кресло и журнальный столик, а посередине зала длинный обеденный. Охранников двое и те за дверью – посторонних запахов нет.
Что ж… Двадцатый этаж. Окна на улицу во всю стену. Значит, да придёт время удирать, выход один – через братьев-хохлов.
Чутьё скребёт точно кошка по дивану: уходи! Вот только, плевать на него. Уже плевать! Цель близка, и собственная жизнь мало беспокоит. Двум смертям не быть, одной не миновать – это не о Кате Выходцевой! К тому же пары из них лишилась именно из-за этого скота. Так что никакая, на хрен, интуиция теперь не нужна. Да пошла она, раньше надо было помогать – не позволить уроду и его подельникам насиловать ребёнка!
Цель одна – добить ублюдка во что бы то ни стало, а вот потом смиренно слушать, что орёт чутьё.
Катя оборачивается, с улыбкой встречая Белугова – он шаркая, приближается. Жирдяй останавливается на пороге кабинета. О, ты ж… В халате под стать царю: красном с золотистым рисунком. Матерь божья?!. Да у батеньки зашкаливает мания величия!..
Белугов прислоняется боком к дверному косяку и припадает к горлышку бутылки – прозрачная жидкостью стройно покачивается и заметно убывает. Отрывается и шумно, как тюлень на лежбище, выдыхает. Водка! Рецепторы щекочут нос, подкатывает тошнота. Картинки перед глазами мелькают всё быстрее. Жаждать мести и получить возможность её осуществить – разные вещи.
Твою ж мать! Зря пришла! Нужно было довериться Варгру. Ужас стягивает по рукам и ногам будто ядовитой веревкой. Токсин проник в кровь и парализует волю. В груди жжёт, лишь сердце трепыхается из последних сил.
Дурой была, дурой умирать! Невеселое заключение, но зато верное. Ничего не изменить. Слишком поздно…
Белугов неспешно шаркает вглубь, в руке поблескивает пистолет.
– Не думал, что придёшь! Вчера ждал… – хриплый русский говор оживляет воспоминания. Тварь останавливается напротив и машет стволом. – Еб… в рот! Я даже не мечтал, что всё так получится. Убить двух зайцев сразу?!. Не жизнь, а мечта.
Кровь на миг отливает от лица, но тотчас рождается полное безразличие – ни страха, ни радости. Выходцева с напущенным равнодушием откидывается на диван и кладёт руки наверх спинки. Всё кончено! На этот раз точно! И это хорошо – боль уйдёт, но сдаться не в характере – помирать одна не станет, Белугова утащит за собой. Ублюдок продолжает размахивать пистолетом:
– Нет, я могу тебя просто пристрелить, но обещал королеве, что будет мучительно больно. Эх! Не повезло… Приказала удерживать, пока смогу, не убивая. Сказала, что выслала за тобой посыльного… Как же мне было неудобно, – зло кривится, – пришлось звонить и извиняться… – ожесточается Белугов, переходит на гневный визг. – Ты во всем виновата, сука такая – не пришла!
