Текст книги "Знамение смерти (СИ)"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Однако еще не все потеряно. У него еще остался крохотный шанс все исправить. Один единственный шанс, которого он совсем не думал дождаться – вот он, стоит напротив и отчаянно пытается выглядеть сильным, хотя сердце рвется от боли и мечется в сомнениях. Совсем еще молодой, неготовый к предложенной ему роли, но удивительно чистый и неиспорченный. Настоящий горный родник посреди смертоносной пустыни бесконечной горечи, тоски и предательства. Единственная отдушина в окружившем его беспросветном отчаянии и мраке. Бесценное сокровище, которое нельзя просто взять и разрушить. Нельзя причинить ему боль. Невозможно предать это едва установившееся доверие. Нет. Больше не стану.

Тир тихо вздохнул и повторил:

– Спасибо.

И мудрый Владыка эльфов снова почувствовал себя неуютно, будто этот необычный мальчик внезапно прочел его смятенные мысли. Но одновременно с этим к нему вдруг пришло, наконец, твердое решение.

– Идем, Тир, – сказал Тирриниэль, со странным облегчением встречая конец своих долгих колебаний. – У меня не так много времени, которое я смогу тебе уделить: неделя, может быть, две или три. Нам придется хорошо поработать, чтобы ты усвоил основные принципы нашей магии и научился сдерживать свой Огонь. За друга не волнуйся – он останется здесь столько, столько потребуется. Если у нас ничего не получится, ты и Милле будете вольны покинуть Лес в любое время. Если он справится – тоже: я поклялся. Но если вдруг вы пожелаете задержаться сверх этого, я приму вас так же, как сейчас. И в любом случае, как бы ни сложились обстоятельства, мой Дом всегда будет открыт для вас. Здесь ты найдешь помощь, защиту и кров. На столько времени, насколько пожелаешь сам. Запомни это.

Юный маг непонимающе вскинул голову, но Владыка не стал ничего добавлять, а быстро направился в сторону Священной Рощи, опасаясь потратить впустую каждый драгоценный час своей короткой жизни. Теперь у него не было права на ошибку. Он выбрал. А значит, должен будет сделать все, чтобы этот удивительный мальчик выжил в грядущих интригах и сумел удержать в своих руках тяжкое бремя власти. Или хотя бы обуздал тлеющий в глубине его сердца древний Огонь. Но малыш справится. Он должен справиться, потому что прямому потомку Изиара никак нельзя сдаваться на волю двуличной и переменчивой судьбы. Да, я сам почти умер. Да, уже одной ногой стою по ту сторону жизни, но еще есть время побороться. Есть силы, чтобы сопротивляться неминуемому, как есть для этого несколько бесконечно долгих дней и смутная надежда, что все усилия не будут напрасными.

Оставшись одна, Мелисса некоторое время сидела на берегу озера, раздумывая над тем, стоит ли ей обидеться на Тира за недавний обман или же нет. Но потом все-таки решила, что обижаться глупо, и слегка посветлела: ведь он не хотел причинить ей боль и сам признался, что сожалеет. Он совсем неплохой, хоть и Темный, только упрямый очень и немного вспыльчивый. Но это не страшно, потому что он, в отличие от многих, умеет искренне любить, быть преданным братом, сыном и верным другом.

Девушка привычно подтянула ноги к груди и, обхватив руками колени, тихонько запела знакомую с детства колыбельную, которую так часто напевала ей мама. Совсем негромко, для себя. Но вскоре забылась и стала петь громче, бездумно ероша пальчиками густую траву и восхищаясь ее поразительной мягкостью. В какой-то момент ладошки несильно кольнуло, но она не обратила внимания – была слишком поглощена собой и любованием прозрачной гладью лесного озера, в котором, как в зеркале, отражалось бескрайнее небо и редкие пушистые облака. Там же чуть подрагивал оранжевый круг жаркого солнца, пролетали крохотные точки птиц и мерно колыхались несколько белоснежных лилий, робко устроившихся в ласковых объятиях зеленых листьев.

Когда пальцы укололо сильнее, Мелисса удивленно обернулась и сперва не поняла, в чем дело. Но потом пошарила вокруг и неожиданно наткнулась на острый, торчащий из-под земли корешок, который не заметила прежде. Маленький, узловатый и очень-очень тонкий, он скорее напоминал вылупившегося из яйца змееныша. Но неуверенно коснувшись твердой, как камень, коры, девушка быстро поняла, что ошиблась.

Она повертела головой, пытаясь понять, откуда на просторной лужайке вдруг взялся этот отросток, но быстро вспомнила, что у некоторых деревьев корни могут достигать многих и многих саженей, способны пробивать себе дорогу даже сквозь прочный камень, ловко цепляться за скалы и выживать там, где, казалось бы, ни способно существовать ничто живое. А потому ничего удивительного в том, что посреди широкой поляны к свету вдруг пробрался один из таких корешков, не было.

Мелисса успокоилась и спрятала его под рыхлую землю, чтобы не засох, однако слегка промахнулась и снова больно уколола палец. Да так сильно, что на нем выступила крохотная капелька крови.

Она поспешно вытерла алое пятнышко и прижала упрямый росток уже ладошкой, но он каким-то образом снова высвободился и ткнулся кончиком в нежную кожу. Правда, на этот раз не так больно, но Милле все равно вздрогнула и машинально обхватила его, чтобы больше не вырвался. В тот же миг у нее все поплыло перед глазами. Неожиданно закружилась голова, к горлу подкатила тошнота, но это быстро прошло, после чего в теле возникла восхитительная легкость, а взгляд стал странно расплывчатым, невидящим и каким-то пустым.

Мелисса замерла прекрасной статуей и широко раскрытыми глазами уставилась в никуда.

Вокруг нее неожиданно стало удивительно светло. Как-то тихо и очень спокойно, словно в родном доме, где она провела всю свою жизнь. Но это был вовсе не дом, а какая-то странная роща, почти целиком состоящая из огромных, могучих, достигающих небес, но совершенно белых деревьев. Белым здесь было все, начиная от стволов и заканчивая самыми крохотными листочками, тянущими свои острые кончики повыше к солнцу. Белые ветки, испещренные необычными трещинками. Белые кроны, нежно подпевающие игривому ветерку. Белый мох на идеально прямых стволах. Не дубы, не сосны, не лиственницы. Скорее нечто, похожее на громадные ясени, но гораздо величественнее и красивее. Абсолютно белые ясени, при одном взгляде на которые хотелось смиренно склонить голову и благоговейно молчать, наслаждаясь увиденным и предаваясь странному чувству умиротворения. Только трава здесь оставалась привычно зеленой, но она лишь подчеркивала необъяснимую прелесть этого странного места, в котором Мелисса чувствовала себя поразительно хорошо.

На широкой поляне, окруженной могучими исполинами, неподвижно застыли двое: невероятно красивый юноша в распахнутой на груди белой рубахе и суровый мужчина в длинной белой хламиде и с венценосным обручем на высоком лбу. Оба рослые, широкоплечие, с искрящимися зелеными глазами истинных Перворожденных, в которых еще не остыли жаркие алые искры. С удивительно похожими лицами, сразу выдающими ближайших родственников. У юноши за плечами торчали рукояти парных мечей необычной гномьей ковки. Мужчина не был вооружен, хотя похожие ножны без труда можно было углядеть рядом с одним из великолепных в своей законченной красоте деревьев.

Они стояли в десяти шагах друг от друга и напряженно молчали.

– Еще раз! – требовательно велел Владыка Тирриниэль, нахмурившись. – Ты можешь лучше, я знаю!

Тир плотно сжал губы и послушно сосредоточился, пытаясь вызвать в груди знакомый жар. Но, как и в прошлый раз, все усилия привели к тому, что у него в руках оказался лишь крохотный огненный шарик, который и опасным было трудно назвать. Так, игрушка для малышни. Тем более что был он не рыжим, а каким-то ядовито зеленым.

– Плохо! Еще раз!

Юноша со скрипом погасил неудачный огонек и попробовал снова. С тем же результатом: опять эта отвратительная зелень, буквально издыхающая на корню.

– Ты недостаточно стараешься!

– Я стараюсь, – процедил Тир, бросив горящий взгляд на нетерпеливо скрестившего руки Владыку эльфов.

– Значит, мало!

– Как умею. Уж извини.

– Делай, я сказал! – рявкнул Тирриниэль и в раздражении сотворил точно такой же шар, только в несколько раз больше и крупнее. – Я уже сто раз показывал и объяснял, как надо. Смотри! Достаточно сконцентрировать свою злость и захотеть ее увидеть! Повторяй!

– Сам видишь, не выходит!

– Вижу! И это меня совсем не радует!

– А тебя вообще хоть что-то радует?!

– Торк тебя возьми, мальчик! – вспылил царственный эльф. – Такими темпами ты и через тысячу лет не сумеешь меня одолеть! Тебе нужно учиться вызывать свою ярость по первому требованию, а не молоть языком там, где не следует!

– Извини, но, похоже, я просто плохо умею злиться. Опыта, так сказать, маловато: мне же не тысяча лет, как некоторым! – ядовито отозвался Тир, и громадный сгусток Огня, внезапно сорвавшийся с ладоней сородича, едва не подпалил ему шевелюру. Он торопливо пригнулся и нервно обернулся. – Спятил?! Совсем с ума сошел на своем дурацком троне?! И меня таким же сделать хочешь?!!

Владыка эльфов спокойно проследил, как мирно гаснет зеленый огонь, достигший белоснежных исполинов, и молча сотворил еще один.

– Если не повторишь, я больше не ударю мимо, – бесстрастно сообщил он, и юноша пораженно замер. Что? Что он собрался сделать? Бросить в меня снова?! ВОТ ЭТИМ?!!

– Нет, ты точно ненормальный! Я же в первый раз! Дай хоть немного времени!

– Когда-нибудь времени у тебя не будет. И тогда останется только твой Дар и твой враг. Что ты выберешь? Жизнь или смерть? Победу или поражение?

– Глупый вопрос!

– Тогда делай, неразумный мальчишка, пока тебя не сожгли на месте! – не на шутку разозлился эльф. – Один раз у тебя это получилось! И неплохо, раз там дотла сгорела половина леса! Значит, ты можешь! И умеешь это делать! Ну же!! Не заставляй меня причинять тебе боль!

Но Тир неожиданно насупился и опустил руки.

– Тогда бросай, потому что мой ответ: нет.

– Что "нет"? – раздраженно дернул плечом Темный Владыка, не торопясь исполнять свою угрозу.

– Не хочу снова испытывать ЭТО.

– Глупец! В этом и есть твой Дар! В ярости, в ненависти, в злости, которую всего лишь нужно уметь вызвать и правильно обуздать! Без них не получится добиться Огня! Не выйдет из тебя настоящего мага! Ты никогда не обретешь истинной силы Изиара!! Наша ярость – как кремень для сухой ветви! Как искра для большого костра! Без нее не бывает пожара, ты понял?

Юноша странно нахмурился: он помнил совсем другое. И дело было не только в цвете: здесь есть что-то еще. Что-то, о чем он пока только смутно догадывался, но никак не мог ухватить нужную мысль.

– Думаю, ты ошибаешься, Тирриниэль: проблема не только в ярости.

Владыка эльфов играючи перекинул из руки в руку свой страшноватый Огонь и хрипло рассмеялся.

– Глупый мальчик! Неужели ты думаешь, я зря прожил эту тысячу лет? Или плохо владею своей силой?

– Может, и плохо. Только я уверен: не в ненависти дело.

– Именно в ней! – раздраженно притопнул эльф. – Почему ты не хочешь принять это, как данность? Почему упираешься там, где не надо? Торк! За девять эпох мой Род достиг таких высот, что не тебе менять правила! Зачем ты изобретаешь то, что давно придумано и освоено? Неужели я в тебе ошибся и ты слишком глуп, чтобы понять эту простую истину? Неужели я зря взялся за твое обучение? Нет? Тогда ДЕЛАЙ, что говорят, и перестань препираться со мной, неразумный юнец! Потому что в следующий раз я не стану тебя щадить и поджарю все, до чего смогу дотянуться! Хочешь испытать это на себе?! А может, ты просто испугался?! Струсил в последний момент?!

Юноша упрямо тряхнул роскошной гривой, не желая уступать в том, что считал правильным. Но, взглянув в пылающие глаза сородича, полные досады и неприкрытой ярости, вдруг отвернулся и до боли прикусил губу.

– Скажи, ты и сына учил вот так? Заставляя злиться на себя и искренне желать твоей смерти? Провоцируя на атаку столь дурацким способом? Неужели не нашлось другого? Какого-то иного пути? Неужели ты не мог сказать так, чтобы я тебя услышал?

Тирриниэль неожиданно замер.

– Ты хоть раз пытался ему объяснить, почему ваша сила работает так, а не иначе? – удивительно тихо продолжил юноша. Нечеловечески спокойный, напряженный и искренне не понимающий некоторых вещей. – Рассказывал о своих ощущениях? Ошибках, промахах? О том, где когда-то обжегся сам? Говорил о том, что желаешь всего лишь защитить, а не убить по-настоящему? Тирриниэль? Ты когда-нибудь говорил с ним… откровенно? Как отец с сыном? Хотя бы раз в жизни?

Владыка эльфов внезапно опустил напряженные плечи и, отводя глаза, глухо уронил:

– Какое это имеет значение?

– Для меня имеет. Ответь, пожалуйста. Я хочу знать, – настойчиво попросил Тир, пристально глядя на сородича. – Ты когда-нибудь пытался?

– Да, – с усилием выдавил эльф, внимательно изучая переливы Огня в своих руках. – Однажды. Очень давно и совсем недолго.

– Это что-то изменило?

Тирриниэль в подробностях припомнил последний и самый тяжелый разговор с Торриэлем, который убил в нем всякую надежду, свое отчаяние, неожиданное понимание и глухую тоску испытанного поражения, от которой не сумел избавиться и по сей день, а потом погасил ненужный Огонь и горько усмехнулся.

– Боюсь, что только для меня. И то, далеко не сразу.

– Жалеешь, что открылся? – быстро уточнил Тир.

– Нет, мальчик. Напротив: жалею, что НЕ открылся, хотя должен был. Наверное, должен. Но тогда я был слишком зол, чтобы понимать это, тогда я был слеп, а теперь стало поздно. Может, только у тебя и получится все исправить.

– Хочешь сказать, что твой сын еще жив? – неожиданно насторожился юноша.

– Да. Из двоих моих сыновей один все-таки уцелел. Это твой дядя, который, я надеюсь, когда-нибудь сюда вернется. Если не в Род, то хотя бы навестит этот Дом, когда… когда придет время.

– Дядя?!

– Да, мальчик. И ты наверняка знаешь его имя, раз уж сумел узнать мое.

Юный эльф неожиданно растерялся и как-то по-детски разинул рот.

– Но как же? Ведь Та…

– Таррэн? Да, ты прав: он взял себе другое имя, чтобы ничто не связывало его с прошлым, со мной, нашим Родом и Темным Лесом. Но на самом деле его зовут Торриэль, мой юный спорщик. Торриэль Илле Л'аэртэ – мой младший сын, твой родной дядя и единственный из тех двоих, в ком еще теплится кровь Изиара, – рассеяно повторил Владыка Тирриниэль, задумчиво разглядывая знакомые с рождения деревья и не замечая остолбеневшего от изумления юношу. – Эта Роща – священное место для всех мужчин нашего с тобой Рода. Здесь – средоточие нашей силы, наш настоящий Дом и родная колыбель. Здесь ты никогда не ослабнешь, мой мальчик, даже если вдруг истратишь весь свой резерв. А если тебя ранят, она быстро восстановит силы. Когда-то и твой отец постигал здесь науку так же, как сейчас постигаешь ты. И он точно так же спорил, пытаясь доказать мне, что может стать лучше и сильнее. В этом месте наша сила становится наиболее мощной, здесь мы защищены, как нигде, потому что она пронизывает каждое дерево, каждый лист, каждый камешек этой части Леса. И именно сюда вернется Торриэль, если когда-нибудь сумеет меня простить…

Тир странно вздрогнул.

– За что?

– За совершенную ошибку, о который ты тоже уже знаешь, – печально улыбнулся Владыка. – Память Рода – странная вещь, мой мальчик. Порой она выдает нам разрозненные отрывки чужих воспоминаний, а иногда позволяет увидеть целую жизнь того, кто давно умер или ушел навсегда. На самом деле в ней есть все – от момента рождения до самой нашей смерти, каждый жест, каждый вздох и каждое произнесенное слово… но открывается она лишь тому, кто познал истинную природу нашего Дара. Тому, кто овладел им целиком. Не знаю, почему Изиар оставил после себя именно такое наследие, но это факт – любой мужчина нашего Рода способен видеть то, что происходило с остальными. Правда, насколько мне известно, ты – пока единственный, кого это коснулось в полной мере. Потому-то я и уверен, что ты можешь творить гораздо лучший Огонь, чем показал сегодня. Потому-то и пытался тебя разозлить.

– Глупая была идея, – насупился юный маг, и Владыка снова вздохнул.

– Наверное, ты прав.

– Я знаю. Но у меня есть еще один вопрос. Не возражаешь?

– Нет, – слегка подобрался Тирриниэль. – Что именно тебя интересует?

Юноша глубоко вздохнул, недолго поколебался, но потом, будто ныряя в холодную воду, коротко выдохнул:

– Талларен…

Темный Владыка до боли сжал челюсти.

– Я хочу знать, – с видимым усилием заставил себя продолжить Тир, заметно побледнев и прикусив губу. – Почему ты позволил… почему не остановил его, когда мог это сделать? Ради чего пострадали невинные? Почему ты вообще разрешил ЭТО? Почему разрешил Совет? И как вышло, что твой сын остался безнаказанным за причиненную боль? За кровь смертных, которой вы все вдоволь умылись?

Тирриниэль на мгновение замер, но юноша смотрел требовательно, серьезно, без ярости, но и без всякой жалости. Смотрел так, как когда-то смотрел на него младший сын – до того, как проклял этот Дом и срубил свою ветвь у священного Родового Ясеня. Как рассказать ему правду? Как поведать о своем презрении к смертным, которое в то время носило поистине великанский размах? Как признаться, что совершил страшную ошибку, посчитав себя выше Создателя? Как объяснить, что, желая жизни своему вымирающему народу, пошел на сделку с собственной совестью? Легко пошел, чего скрывать, хоть и не испытывал потом никакого удовольствия от сделанного. Ни радости, ни удовлетворения, ничего. Лишь болезненное любопытство, пополам с затаенной надеждой: а вдруг получится? А потом – горькое разочарование и искреннее сожаление о потраченном времени. Да еще легкое, мимолетное сомнение, что стоило заканчивать таким варварским способом. Но как быть теперь? Как сказать ему о том, что сожалеешь? Как дать понять, что сознаешь свою вину, но понимаешь, что уже ничего не исправить? Как оправдать чужую смерть, настигшую тех девчонок по твоему приказу? Или, вернее, настигшую их оттого, что нужного приказа в тот день ты так и не отдал? Как убедить хотя бы себя в том, что иногда правителям приходится делать не то, что хочется, а то, что необходимо? Не для собственной прихоти, а ради будущего целой расы? Нашей расы! Ведь тогда стоял именно этот вопрос: выживание…

Да, выживание. Сейчас даже бессмертные эльфы постигли полное значение этого страшного слова. Боролись, как умели, пытались что-то изменить и исправить, но все равно не смогли.

Теперь же единственная наша надежда, это – ты, мальчик с ясными глазами и чистым сердцем. Да, ты, хоть это и кажется тебе отвратительным. Именно тебя мы ждали столько веков, тебя хотели увидеть на алтаре в тот проклятый богами день. Ради твоего появления на свет решились на небывалое и… так страшно проиграли. Но все же не до конца. Потому что, пока ты здесь, пока не бросил нас, мы еще живем, надеемся и ждем своего часа. Если же тебя не будет, всех нас ждет быстрая смерть. А мы ведь тоже не хотим умирать… правда, второй раз такую цену за выживание мы платить совсем не готовы. Точнее, Я не готов и поэтому принял решение: я больше не стану заставлять тебя делать то, что должен. Не стану повторять той опасной ошибки и начинать вторую сделку, которая будет стоить мне жизни. Я больше не стану изображать из себя Создателя и творить то, что никогда не может быть сотворено насильно. Я приму свою судьбу так, как было начертано, но перед этим хотел бы попытаться исправить то, что успел натворить. Хотя бы с твоей помощью, мальчик. Если, конечно, ты дашь мне эту возможность. Но, так или иначе, ЭТО решение будет принято не мной и не Советом. Не будет больше предательства и обмана. Все честно, как и хотел когда-то мой непокорный сын. Наконец-то, честно: остались только ты и я…

Царственный эльф слегка пошатнулся, неохотно отрываясь от невеселых дум, и запоздало осознал, что слишком долго молчит, так и не ответив на заданный вопрос. Что все еще неподвижно стоит под сенью могучих ясеней и упорно пытается признаться, но отчего-то не может. Только неотрывно смотрит в удивительно ярко горящие глаза юного мага, из которых стремительно рвутся наружу тугие изумрудные вихри и где так дико пылает янтарный пожар истинного, незаметно призванного Огня.

Владыка Л'аэртэ вздрогнул.

– Тир, что ты…?

Юноша внезапно покачнулся, а затем тихо охнул, схватившись за голову и упав на колени. Он болезненно сморщился, согнулся пополам и неслышно застонал, словно от немилосердной боли, после чего безвольно рухнул на бок, судорожно сглотнул и невидяще уставился на белоснежные кроны Священной Рощи Иллиарэль Илле Даэри. Раздавленный, потрясенный и едва не убитый внезапно ворвавшимся в разум Единением.