Текст книги "Формула ботана: маг плюс лох (СИ)"

Автор книги: Александра Сергеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– Твою драгоценную Витку, – чуть насмешливо изогнул брови Пран. – Кажется, я начинаю понимать. Ты, судя по всему, понятия не имеешь, кто из вас кто. Хм… Умеешь ты удивлять. Так вот. Хотя таких, как ты, во все времена и называли Нартахами, на самом деле Нартахами являются такие женщины, как Витатуана. Как её мать. Станислав, изложи, пожалуйста, всё, что ты знаешь про анов. В той форме, в какой тебе это преподнесли.

Станислав изложил, махнув рукой на то, как он при этом выглядит. Если верить предчувствию, то примерно, как дебил, попавший на третий курс физмата.

– Я так понимаю, всё это Витатуана выдала тебе со слов… моего ученика, – Лахуатан старательно скрывал, насколько он раздосадован, но кое-что всплыло. – Понятно. Я не стану касаться её источника информации, – весьма категорично предупредил он. – Лучше сразу перейду к делу. Но, кратко. Для более полной информации подарю тебе одну книгу. Почитаешь на досуге. Итак, аны, как ты знаешь, могут призывать из пространства некие объекты: фигуры и шары. Причём, только мужчины. Почему так, мы не знаем. И никогда не знали. Многие Праны и Фартахи ломали над этим голову, но… Опустим это. А то я увлекусь и заморочу тебе голову. Точно также неизвестно, почему Нартахи рождаются только женщинами. Принципиально от мужчин их отличает одно свойство: они могут создавать себе подобных. Как, например, тебя. Не совсем, конечно, подобных. Ты, наверняка, уже понял разницу между собой и Витатуаной… Сколько в тебе нитей? – негромко, и слишком внезапно спросил Пран.

– Триста, – брякнул Стас, и охренел, что так виртуозно купился на примитивный трюк.

– Невероятно, – почти прошептал граф, пялясь на него, как на чудо магической эволюции. – Максимальное число, о котором я читал, было чуть больше трёх десятков. Во всех хрониках упоминается лишь о трёх мужчинах, которые перешли этот барьер в три десятка. За две тысячи лет.

– Серьёзно? – Стас мигом избавился от пустяшных сожалений, ибо цена вопроса была высока.

Просто писец! Этот Пран сейчас оказывал ему офигительную услугу. Он откровенно сдрейфил, осознав, что все его представления о сути происходящего с ним были пустым звуком. Получалось, что он наслушался сказок Кнопки и как-то легко, безо всяких оснований поверил в них. Прям, как пятилетка в Деда Мороза. А на основе этих химер делал выводы и совершал поступки. Обезьяна с гранатой – единственное, что моментально пришло на ум.

– Думаешь, с такими вещами шутят? – недовольно сощурился Пран.

– Я ещё не до конца понял: с какими с такими! – огрызнулся Стас. – А ты вместо того, чтоб последовательно просветить непросвещённого, отвлекаешься на всякие мышеловки. Не надо меня ловить! Спроси, и я сам расскажу. С какой стати мне делать секрет из того, что многие уже видели своими глазами?

– Ты прав. Прости, – довольно искренно с виду покаялся Лахуатан.

– Вернись к отцу Витки, – потребовал Стас. – Я уже понял, что Нартахом его сделала её мать. Коротко и по существу: за что ты их убил?

– Он был наёмным убийцей, – вернулся к вопросу граф. – А став Нартахом, хоть и весьма слабеньким, превратился в почти совершенного наёмного убийцу. Его жертвами стали два Прана и три Фартаха, прежде чем мы узнали о его художествах. И тогда четыре Прана – в том числе и я – объявили на мерзавца охоту. Выследили и убили обоих. А вот на их дочь рука не поднялась ни у кого из четверых. Её отдали мне в надежде, что я смогу как-то объяснить малышке, что её силу нельзя обращать во зло. Но, я переоценил свои возможности. Очень и очень жаль, что я пустил это дело на самотёк. Мне следовало заниматься малышкой ежедневно и с особой тщательностью. Но, я перепоручил это ученикам.

– Так вот откуда столько дорогих детских вещей, – сообразил Стас. – Ты купил их для неё.

– Холостой мужчина, занятый только своими интересами, плохой воспитатель, – хмуро признал граф. – Меня даже толком не насторожило, что девчонка день ото дня становится всё несносней. И откровенной злей. Когда она со зверской жестокостью в считанные секундыы убила три десятка моих слуг, пришлось её запереть, изолировав руки. Знай я тогда, что этот мелкий мерзавец довёл её до такого состояния… Не хочу об этом, – резко оборвал он исповедь и вылакал почти половину здоровенного бокала.

– Не думаю, что на твоём месте я стал бы ей лучшим воспитателем, – искренно признал Стас. – А уж тем более отцом. Не оправдываю, но понимаю. Ты не самый законченный эгоист в мире. Я сам-то прикипел к ней душой лишь потому, что она меня фактически спасла. Ну, как я тогда думал. Слушай, а как вы одолели её мать?

– Нам повезло, что у этой женщины было весьма скудное воображение. Она так и не научилась оперировать сложными формами, как это получилось у тебя, – как-то вяло продолжил рассказ Пран, придавленный нахлынувшим чувством вины. – Наша история знавала несколько Нартахов с поистине неограниченным могуществом. Это были женщины большого ума и живейшей фантазии. Некоторые весьма прославились на поприще служения людям. Но, к сожалению, большинство остались в памяти подлинными исчадиями зла.

«Убей их всех!» – припомнился этот кровожадный посыл Витки, когда они линяли из камеры. И прочие её «убить» по любому поводу. Стасу стоило труда сохранять невозмутимость. Он только процедил, маскируя досаду издёвкой:

– Могущество на службе бабьей вздорности?

– Ты ловишь на лету, – заторможено усмехнулся граф. – Но, не только это. Ладно бы они только сами портили людям жизнь. Так ведь ещё находили мужчин, способных пережить перерождение, как ты. Способности призыва нитей у тех были крайне слабы – никакого сравнения с тобой. Но вот точек приложения нового таланта была масса. Тысячу лет назад время проживания на земле подобной стервы с её перерожденцами люди прозвали чёрным веком. После последнего такого явления в нашей жизни – триста тридцать лет назад – мы с Фартахами и объявили охоту на Нартахов. Хотя это не наше изобретение. Подобная охота с переменным успехом ведётся издревле. Наш мир спасает лишь то, что Нартахи рождаются крайне редко… Что с тобой? – вскинулся он, когда Стас подскочил из кресла.

И заходил по кабинету Гли-Нарлита, заложив руки за спину и тяжело печатая шаги.

– Не обращай внимания, – отмахнулся он. – Мне так легче ощущать себя кретином. В отличие от тебя я не пью. Вот и приходится изворачиваться. А ты тоже не налегай: мы ещё не закончили. Кстати, та история со Святоравной дело рук Аркатана?

– Да. Те два таара, что ты оставил у Лужи, признались во всём.

– Так и думал, что он отдаст их тебе.

– Не мне. Улу-Балху. Меня, как ты помнишь, в Улучеле уже не было. А как ты догадался?

– Аркатан сказал, что аны паталогически не переносят друг друга. И убивают при каждом удобном случае. А я оказался таким идиотом, что принял это за факт. Понимаешь? Не поверил ему, но принял за истину. И лишь когда ты упомянул о своей дружбе с Ирионаном, до меня дошло, как меня сделали. И… Короче, мне очень жаль, что твой друг погиб. А я приложил к этому руку.

– Это моя вина, – мрачно возразил Лахуатан. – После твоего перерождения мне следовало остаться дома. И поговорить с тобой. Посвятить тебя…

– Я бы не поверил, – отрезал Стас и прыгнул обратно в кресло: – Тогда бы не поверил.

– А сейчас ты…

– Верю. И даже понимаю, почему ты дважды пытался меня убить. С такой репутацией Нартахов, я бы на твоём месте ещё покруче расстарался.

– Один раз.

– Что?

– Мы с Ирионаном пытались убить тебя только один раз. Откуда второй?

Стас поразмыслил, припомнил, как покушавшуюся на них с Аркатаном шайку отпустили восвояси, и криво ухмыльнулся:

– Второй оттуда же, откуда покушение на Святоравную. И попытка прихлопнуть меня в горах.

– Понятно, – устало вздохнул Пран и налил себе ещё.

Правда, злоупотреблять не стал, ограничившись парой глотков. Немного помолчал и предложил:

– Спрашивай дальше.

– О чём? – удивился Стас, вынырнув из накрывших его воспоминаний.

– А что, больше не о чем?

– Да, вроде… Хотя нет. Все эти события с наследниками ратааров мне по боку: случилось то, что случилось. А вот, что касается анов. Я правильно понял: у вас не принято убивать друг друга?

– У нас это смертельно наказуемое преступление, – вмиг подобрался Пран, аристократично маскируя злость в голосе: – Ана, который убил другого ана, стараются убить все, кто живёт или находится поблизости. У нас довольно мало законов, которым мы все подчиняемся, подобно людям. Но, этот закон превыше всего. Я понимаю, что тебя беспокоит. Ты убил трёх Фартахов.

– И одного Прана, – уныло напомнил Стас.

– Ирионана убил не ты, – холодно опроверг граф. – А Фартахов ты не убил, а наказал. Первого за то, что тот совершил святотатство. Среди нас нет религиозных людей. Хотя верующие иногда встречаются. Но, мы никогда не нарушаем основополагающих законов человеческих сообществ. А этот Фартах его нарушил. И тем самым чуть не нанёс непоправимый ущерб репутации анов. Если бы ты его не уничтожил – причём, бесследно – всем анам юга пришлось бы пережить немало неприятных минут. К сожалению, из пяти анов, которых ты успел узнать, два оказались легкомысленными идиотами: по недомыслию попали в твой список злодеев. А Фартахи оказались подлинными злодеями. Аны и безо всяких особых договорённостей не вмешивались в эту заварушку с делёжкой трона Глинала. Нас слишком мало, и мы довольно уязвимы, чтобы так подставляться. Откровенно говоря, мы обладаем гораздо большей властью, чем ратаары. Просто, опасаемся выставлять её напоказ. Человеческие властители страшно ревнивы, когда дело касается власти. А эти Фартахи решили вмешаться. Мало того, они начали манипулировать людьми, провоцируя тех убивать друг друга. Неважно, насколько агрессивны и воинственны сами люди. Важен лишь принцип: аны не вмешиваются в их дела так, чтобы их вмешательство стало очевидным. Словом, Станислав, ты оказал всем нам немалую услугу. И тем, что убил негодяев, и тем, что сделал это чисто. Даже в истории с мнимым похищением Аркатана никто ничего не понял. Так что, твоя услуга тебе ещё не раз отзовётся. Ты не природный ан. Но, твоя удача поставила нас перед интересной проблемой: ты оказался практически одним из нас. Во всяком случае, я начал тебя воспринимать именно так. Особенно, если учесть, как поразительно происходит твоё перерождение.

– А вот теперь о нём самом, – перебил его Стас. – Что с Виткой? Я не дам вам её убить. И буду драться за неё до конца. Дреб тоже.

– Не сомневаюсь, – нахмурился Лахуатан. – Так и должно быть. Она ваш Нартах, а вы её перерожденцы. Вы теперь связаны до самой смерти. А та наступит нескоро.

– Как нескоро? – живенько заинтересовался Стас.

– Достаточно, – усмехнулся, чуть расслабившись Пран. – Мы живём, в среднем, триста лет. Перерожденцы чуть меньше. Во всяком случае те, кто дожил до естественной смерти. Вас с другом не убьют. Хотя на твоём пути не встретилось других анов, это не значит, что они не интересуются вами. Очень интересуются. И убедились, что вы с другом… не совсем традиционные перерожденцы. В вас не чувствуется угрозы. Пока ещё. Естественно, некоторые аны предпочитают не выяснять, как долго вы будете оставаться приличными людьми. Они предпочитают избавиться от возможных проблем прямо сейчас. Но, большинство не торопятся. Причина не только в том, что вы оказали нам услугу. Но и в том, как ты повёл себя в истории с моим непростительным пленением. Поступок был умным и благородным – это мы оценили. Ещё одно обстоятельство говорит в вашу пользу: ваше намерение поселиться на Порогах. Некоторые любители острых ощущений из Фартахов там иногда бывают. И даже некоторое время живут. Праны этого не делают никогда.

– Что с Виткой? – вернул его Стас в нужное русло. – Пока ты говорил только о нас с Дребом.

– Я говорил только о вас, потому, что Витатуана ещё ребёнок. Причём, находящийся под вашим влиянием. По сути, вы сейчас её воспитываете по своему усмотрению. По своему образу и подобию. А это мы уже обсудили. Если у вас получится вырастить из этой девочки достойную мудрую женщину, вы попадёте в историю. Впрочем, ты уже в неё попал. Мы обсудили всё, что тебя интересовало? – вдруг оживился Лахуатан.

Даже глазки загорелись в предвкушении того, о чём Стас догадывался. Он бы мог задать ещё один вопрос: зачем графу понадобилось самолично заниматься размножением перерожденцев? Понятно, что первоначальная версия о рабах-Нартахах не выдерживала критики. Это Стаса тогда переклинило от излишней впечатлительности. Наличие в нём нитей ничуть не повлияло на мозговую деятельность: никакой тягой повиноваться Витке или кому другому он не обзавёлся. Тут что-то другое и весьма любопытное.

Но, какое-то внутреннее предостережение прозвучало вполне определённо и настойчиво: не стоило касаться этого вопроса. По крайней мере, сейчас. У них сложились некие сбалансированные взаимоотношения. Граф откровенно облажался перед своими, не сумев наложить лапу на Витку. Стас с Лёхой его здорово выручили, и все в шоколаде. А вот об экспериментах Лахуатана его коллеги вряд ли знают, если у них такое отношение к Нартахам. Они их, значит, травят, как тараканов, а тут нашёлся умник, который вздумал их разводить. Незаданный вопрос послужил неким авансом, дескать, перерожденцы не собираются молоть языком о том, что так неудобно отзовётся в обществе. Граф это понял и оценил. Глядишь, ещё подружатся к пользе молодой нартахеровой семейки – внутренне усмехнулся Стас, а вслух поинтересовался:

– У тебя тоже есть вопросы?

– Я его уже задал, – укоризненно покачал головой Пран.

– А я на него ответил.

– Не ответил, – жёстко бросил Пран.

Прежний вполне себе нормальный собеседник исчез. Перед Стасом сидел ан, чётко и непреложно осознающий своё превосходство над остальным человечеством. Ан, который отлично понимал, что красноголовый перерожденец способен его убить. Но знал также, что после этого он и сам не жилец. Не говоря уже о его друге и Нартахтушке. Однако и на угрозы поддаваться вот так – за здорово живёшь – Стас не желал.

– А с какой стати я должен на него отвечать? – не менее жёстко осведомился он.

– Потому, что я хочу знать. И потому, что мне есть, что за это предложить.

– Женщина, о которой ты говорил… – начал сатанеть Стас.

– Её я привезу. Это мы больше не обсуждаем. Но, я знаю, где сейчас находятся ещё трое.

– А с чего ты взял, что они меня интересуют? – откровенно шизел Стас от его напора и нахальства.

– Сначала они подобно тебе потеряли свою личность. А потом обрели новую, – чеканил каждое слово Лахуатан. – Совершенно другую личность. И эта новая личность абсолютно не знала уклада человеческой жизни. А, кроме того, не говорила на нашем языке. Но не была немой или умалишённой. Новая личность говорила на каком-то неизвестном грубом языке, подобного которого на всех наших землях не существует. Даже на северных землях. Такое весьма редко, но происходит. Впрочем, я не знаю, насколько редко. Вполне возможно, что подобные потерявшие себя люди просто гибнут, не умея вписаться в обыденную жизнь. Причём, в первые же часы или дни жизни. За первый же украденный кусок хлеба где-нибудь в сельской глуши их могут убить, едва услышат чужую речь. А вы с Дребом выжили. Не просто выжили: вы встретились и оба стали перерожденцами, что с людьми бывает очень и очень редко, – напомнил он. – Уверен, что и Дреб давно уже перевалил за известный предел в тридцать нитей. Насколько? Думаю, не менее, чем втрое. Он начал позже тебя. Но, скорей всего, добьётся тех же результатов. Станислав, эта информация смертельно опасна для вас обоих. Мы с Ирионаном заинтересовались этим вопросом, лишь случайно став свидетелями истории одной потерявшей себя девчонки. Той самой, которая поначалу твердила, как заведённая: не имеете права, – повторил он по-русски. – Мы в тайне от других начали выискивать информацию обо всех известных подобных случаях. На Дреба не вышли. Но, ещё троих обнаружили. А потом прямо в моей собственной лаборатории появился ты. Ты, Станислав, а не тот тупой варвар, который прежде лежал на столе в этом теле. А теперь представь: что сделают аны, если выяснится, что все сменившие личность люди способны стать сверхперерожденцами? Причём, по силе намного превосходящими их. Так что, мы продолжим этот разговор?

Стас помолчал, заканчивая переваривать такой крутой наезд на психику. Не сказать, будто возможные попаданцы, на которых тут намекали, его так уж взволновали. Взволновали, конечно, но вполне себе умеренно. Не агитируя бросаться им на выручку любой ценой до последней капли крови. Но, вот угроза – почему-то показалось, что это пока угроза, а не шантаж – она была штукой увесистой. Козырной такой картой. И Стас решил обнаглеть:

– Зачем тебе это? Только ответь честно. Или вообще никак.

– Могу и честно, – сбавил обороты Лахуатан, вновь перейдя на стиль светской беседы. – Ты весьма мудро обошёл стороной один вопрос…, касающийся моей излишне опасной любознательности в отношение Нартахов. Я оценил это. Но, не значит, что почувствовал себя в безопасности. К тому же я вовсе не лишён совести. Мне бы не хотелось стать источником огромных неприятностей для своих. А то и причиной их гибели. Надеюсь, тебе не надо объяснять, какую силу я выпускаю в мир. Выпускаю осознанно. Если бы не твоё решение поселиться рядом с Бездной, я бы вас убил. И, поверь, у меня бы это получилось. Для этого вовсе не нужна большая сила – достаточно хорошо знать… Впрочем, я обойду эту тему.

– А я обойду тему своей драгоценной личности, – окончательно упёрся Стас. – Понятно, не стану утверждать, будто всё, о чём ты наговорил, сплошной бред. Я идиот, а не сумасшедший. Но и выкладывать нашу… семейную тайну не стану. Обойдёшься. И не тычь мне в глаза опасностью нашего существования. Ваше существование для нас тоже не праздник. Тут мы с анами в одинаковом положении. Не знаю, во имя каких личных шкурных достижений проказничали прежние перерожденцы. Хотя догадываюсь. Их, как и всегда, сладкая парочка: деньги да власть. Ни то, ни другое нас с Дребом не интересует. Власть так уж точно, – от души расплылся он в пренебрежительной ухмылке. – Была охота вздрючивать на себя этот хомут. Властвовать над местным дурачьём? Пран, ты же образованный человек. Ни за что не поверю, будто ты не видишь разницы между варваром и законченным дебилом.

– Это лишь слова, – невольно поморщился тот.

– А вот этого не надо! – вспылил Стас. – Я не стану ничего доказывать. На это ты меня не раскрутишь. Пока мы тут заседаем, Дреб с мужиками уже готовится в дорогу. Завтра на рассвете мы помашем тебе ручкой и свалим. И радуйтесь тут себе, сколько влезет. Если хочешь, могу дать тебе одно обещание. Мы тут наметили в будущем установить торговые отношения с Глиналом. И если уж мы с Дребом тебя так напрягаем, то сами даже не переступим границы… Неа! – оборвал он сам себя, хитро щурясь своими азиатскими щёлками. – Не дам. В смысле, такого обещания. Сначала перебейте на своих торговых трактах всех разбойников. Так я и позволил грабить мои обозы.

– Ты ещё не уехал, но уже посылаешь обозы, – почти восхитился Лахуатан, покачав головой. – Думаю, не ошибусь, если скажу, что ты, Станислав, ещё крайне молод.

– Ты вправе думать, что вообще никогда не ошибаешься, – ввернул Стас любимую издёвку отца. – Кто я такой, чтоб тебя опровергать? А знаешь, как только мы построим более-менее приличный дом, я приглашу тебя в гости. Ты же у нас большой учёный. Вот и поизучаешь традиционный быт нетрадиционных Нартахов.

– А знаешь, как только вы построите более-менее приличный дом, я приеду в гости, – вполне серьёзно заявил Пран.

– Вот и договорились, – хмыкнул красноголовый Нартах.

Как он и обещал, их обоз потянулся из цитадели Гли-Нарлита ещё в предрассветных сумерках. Счастливыми в нём были только дети – взрослые не выспались катастрофически. По сути, мужиков никто не тянул силой полюбоваться на казнь бывшего хозяина этих земель. Да ещё устроенную – по какой-то идиотской местной традиции – прямо посреди ночи. Стас поначалу думал, что это из-за королевского происхождения приговорённого. Может, солнце не должно мозолить свои светлые очи об такого засранца – кто знает? Но, от услужливого предложения Святоравной растолковать ему основы, заложенные в эту традицию, он с ужасом отказался. Да, и эта бабулька явилась в многострадальный замок, дабы почтить всех и вся. Улу-Балх умел пользоваться любым политическим материалом, какой только мог заграбастать в свои руки.

Досадно, конечно, что придурочные Нартахи не удосужились скормить своему текстилю и этого «Дураковича». Пришлось замордованному династической борьбой сёгуну устроить открытый судебный процесс по делу о кощунстве и попрании. Открытый на весь белый свет: солнце ещё не село, а по всему городу уже раструбили, что в цитадели вот-вот начнётся невиданное представление. Ещё бы народ не забил на ужин и вечерний туалет. Напихали его на крепостной двор – не продохнуть. Зрителям даже позволили оседлать крепостные стены – иначе никак: только резать через одного. Сама сцена ютилась на крыльце какого-то двухэтажного крепостного строения: пять на три. Сюда втиснули и Улу-Балха, и принаряженного Гли-Трала, и всю такую обуянную кручиной Святоравную, и ещё каких-то мужиков. А также Прана высшего уровня владения силой и, естественно, приговорённого.

Стас очень сомневался, будто младший «Дуракович» хотя бы секунду успел побыл подозреваемым – его приговорили до приговора. Но, на сомнения Нартаха всем было плевать. Главное, чтобы в приговоре не сомневался народ. Для чего на суд и был приглашён «случайно проезжавший мимо» Лахуатан.

– А этот обруч правды не такая уж вредная штука, – заметил Лёха, свесившись с балкона, под которым и вершился суд. – От скольких судебных проволочек он может избавить.

– Ты прав, – ничтоже сумняшеся поддержал его Су-Трен.

– Ты, кажется, был против этой пакости, – удивился Стас.

– Это ты был против, – не моргнув глазом, опроверг комвзвода. – А я этого не говорил. Нам не стоит устраивать из этого шум.

– Не хочешь ссориться с анами?

– Не хочу лишаться возможности держать в узде всех отморозков, что толкутся на Порогах, – честно обозначил свою позицию принципиальный прохвост. – И ты не захочешь, когда познакомишься с ними поближе.

– Не думаю, что это останется тайной. Ведь Лужа теперь…

– Лужа будет молчать, – философски заметил Су-Трен, разглядывая проступившие на тёмном небе звёзды. – Он состоятельный человек. И ему очень нравится жить состоятельным человеком.

На это Стасу было нечего возразить. Да и в голову бы не пришло после откровенного разговора с графом. Ему разложили по полочкам политику партии, для которой в этом мире не существовало реальных соперников. Он, было, включился в процесс, что бурлил под балконом. Но вскоре поймал себя на том, что помогает Су-Трену разглядывать звёзды. А думает о чём угодно, кроме исторического события, свидетелем которому стал. Да что там! Сам и спровоцировал: спас потерпевшую бабульку, спас прокурора-сёгуна, спас недорезанного будущего ратаара, спас эксперта в вопросах истины с его детектором лжи. Могучий маг плюс великий лох плюс прославленный освободитель – продолжил он цепочку формулы своих титулов. Правильно говорят цивилизованные люди: варварам среди нас не место. Нет такого Рима, в котором они те напакостят, явившись в гости незваными.

Размышления прервали визгливые вопли Гли-Нарлита. В отличие от размеренного глухого бубнёжа Улу-Балха или медоточивого мурлыканья Святоравной, этот пронзительный вой давил на корню любую мысль. Да ещё и народ поднял хай в поддержку церкви и её истинного радетеля Гли-Трала.

– Вы чего не спите? – спохватился Стас, оглядываясь по сторонам.

– Интересно, – высказал общее мнение пристроившийся рядом Су-Ыхтай.

Весь торчащий на балконе народный коллектив табора Нартахов свесился через перила, ловя каждое слово… Чья там ария подоспела? Теперь уже Великого Прана. Его Стас и не начинал слушать. А вот Лёха чуть ли не конспектировал в уме процедуру испытания на предмет вранья заранее приговорённого. Готовился чинить суд и расправу на тех землях, что они присвоят. Су-Трен прав: всем очень нравится жить состоятельными людьми. И любой, кто пытается тебе в этом помешать, однозначно является злодеем. Я и сам прикончу такого, вздумай он рыпнуться на кого-то из своих – нехотя признался Стас. Он совершенно точно знал, что это подло. Теоретически. И на все сто был уверен, что между подлостью и жизнью своих выбора даже не существует.

Примолкнувшая на время речи Прана толпища издала слитный вздох ужаса. Напялил свой калач-детектор – отстранённо подумал Стас, пытаясь вспомнить, как выглядит на таком чернущем звёздном небе луна. Короткий и неприлично равнодушный вопрос Лахуатана. Возмущённый и одновременно дико трусливый писк Гли-Нарлита. Его хриплый визг, волны приглушённого рокота толпы – правосудие свершилось: на подсудимого навешали всё, что натворил Аркатан. А они не выспались перед дорогой – досадливо констатировал Стас. Потому что сейчас все эти театралы – оглядел он возбуждённых приятелей – попрутся пить с вояками Улу-Балха. Сёгун лично пригласил отблагодарить их компашку, значит, налакаются мужики, как надо. Ну, почему не ограничиться той благодарностью, что была прописана чёрным по белому на очередных чеках? Стас даже не интересовался суммой – ему хватило поднятых бровей Лёхи, довольного, как акула в море бифштексов. Нет, нужно обязательно травить печень, которая уж точно не виновата в подвигах своего хозяина, грозящих ей кончиной.

– Нити эффективней, – с видом знатока констатировал Су-Трен, отлипая от перил. – Оружие Нартахов намного мощней, чем у Пранов с Фартахами.

Стас бросил взгляд на толпу, освещённую множеством факелов. Даже сумел разглядеть несколько лиц. Они были довольны развернувшимся перед ними редким зрелищем… И больше ничего. Ничего по-настоящему исторического или эпохального для них не приключилось. Нет, окончание тупой гражданской войны тоже немало весит. Но это простая констатация факта – всенародного шоу из неё не высосешь. Пригласительные туда раздадут только таарам.

А вот пригласительные на Пороги – в будущее королевство Нартахов – получили не только те, кто забронировал место заранее.

– Грёбанный стоц! – оценил Стас увиденное самым грязным из своих ругательств.

Пожалуй, это была крайняя степень охренения, что он испытал в этом мире. Даже новая шкура или обретённая «магия» не поразили его больше – хотя тогда он пребывал в длительном мутном шоке. А сам факт, что он так и не сдох в могиле, запакованным в мешок, авансом перекрыл многое. Нынче же психика вполне себе зализала большинство ран. И даже пыталась трепыхать крылышками, а тут ей такой батман под дых деревяшкой в пуантах.

– Когда из тебя лезет отечественный похабный крутяк, меня тянет ржать, – оценил Лёха подзаборный опыт друга-ботана. – Да и повода так стараться не наблюдаю.

Он неторопливо седлал своего турша с дебильной кличкой Окорок. Эта громадная по местным меркам зверюга косилась на хозяина укоризненным взглядом записного тунеядца.

– Вы где их выдрали? – заторможено пялился Стас на трёх девиц, хлопотавших у воза Сушек. – Нам что, ещё и шлюх кормить?

Его собственный турш Боливар беззаботно дремал, пока хозяин пинал балду.

– Шлюх не кормят, – наставительно заметил Лёха, взгромождая на широкую спину Окорока седло. – Они кормят себя сами. Их рабочий инструмент всегда при них: снимай трусы и чекань монету. Ты не вздумай ляпнуть что-то подобное при мужиках. Рыло тебе, конечно, не начистят. Но обидятся конкретно. Ибо перед тобой честные девицы, не запятнанные распутством.

– И что незапятнанным девицам делать в обозе сплошь запятнанных кобелей? – окончательно пришёл в себя Стас, чтобы поязвить. – Один ты у нас всем дятлам дятел. Нет, честно, Лёха. У меня порой такое чувство, что ты таскаешь баб с собой. Где-нибудь под полой. Просто невозможно находить их под каждой кочкой, как это у тебя выходит.

– Пятиминутки здоровья это практически производственная гимнастика. Ты давай, не стой столбом. Не позорь Нартахов, лопух. Опять последним в седло полезешь. А с девками история банальная, как говорят профессора. Су-Трен со своим советом ветеранов рассудил, что баба в хозяйстве штука необходимая. А где её взять на Порогах? Там контингент для брака неподходящий: рабы-рудокопы, стража, торговцы да искатели удачи. Ещё нукки поблизости пасутся, но их бабы… Чур меня! На них и с голодухи не полезешь. Короче, раз мы решили там конкретно селиться, значит без баб никак. Су-Трен – голова. Пока ты хернёй маялся с этим своим Де'Лохом, он сбегал к парочке местных свах. А те подогнали ему аж целых восемь девиц. Бесприданницы, но приличные. Родокам их сплавить только за счастье, раз прикончить лишний рот рука не подымается. Девки на все руки мастерицы. Все из многодетных семейств, так что простаивать без дела не привыкли. Ну, и на рожицу ничего себе – Су-Трен выбирал лучших.

– И тебе? – не удержался от издёвки Стас, пытаясь пристроить потник на спине Боливара.

Этот гад покорно моргал и тихой сапой подавался в бок. Так, что пришлось приложиться к его заднице мозолистой широкой пятернёй.

– Не, я лучше потерплю. Мне любовь подавай, – отнекался Лёха, затягивая подпругу. – А вот тебе можно что-нибудь подобрать. Вам монголам всё, что с руками-ногами, сойдёт за милую душу.

Пикировку они закончили, как только благородный Боливар принял на спину вульгарного степняка. Проезжая мимо воза нукков, Стас окликнул сидящую внутри Витку:

– Кнопка, ты со мной?!

– Не могу! – прилетел изнутри страшно деловой отклик малявки. – Мне Суюхи делает причёску! А я держу тылы!

Лёха заржал. Отвесил ей пару комплиментов и понукнул Окорока поторопиться в голову обоза. Стас последовал за ним, ругая себя, что в последнее время уделял сестрёнки мало времени. Надо браться за неё всерьёз. Он ни на секунду не усомнился, что из двух версий – Виткиной и Лахуатана – первая не выдерживала никакой критики, а вторая серьёзно настораживала. Нартахтушка – их с Лёхой первоочередная задача, что бы они ни вытворяли в очередной момент. Малявка должна быть не просто под их постоянным надзором, но и перенимать у воспитателей всё лучшее, что… Стас ещё не знал, чего такого лучшего перенял у своих предков Лёха – как-то времени не было делиться воспоминаниями. Но, о матери Дреб-отморозок упоминал с уважением, значит, стоящая женщина. Его собственная мама и вовсе являла собой образец всего самого достойного, чего не коснись. Так что совместными усилиями они как-нибудь одолеют воспитание одной единственной сестрёнки.