Текст книги "Критика нечистого разума"

Автор книги: Александр Силаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Главные тесты

Уже где-то писал, напомню сам себе: прогресс тебе за окном или регресс – зависит от твоих ценностей. То есть сначала говоришь, что тебе важно, потом смотришь, куда катится это важное – верх или вниз – потом означаешь происходящее как развитие или увядание. Пока ценности не предъявлены, говорить о прогрессе-регрессе бессмысленно.

Чем меряю я?

Да, еще одно оговорка: критерий должен быть таким, чтобы его хоть грубо, хоть на глазок можно было представить как численно выраженный. Нельзя мерить по «духовности», пока не указано, как ее померить числом (я не исключаю, что можно – просто объявить, что вот эти именно числа и есть коррелят духовности).

Я мало верю в социологические суммы, в собрания до кучи: ВВП, биржевую стоимость, выплавку чугуна. К чести показателей надо сказать, что они отменно численные, но это не про мое.

«Антропология» важнее «социологии». Мое примерно так: «процент особей в популяции, удовлетворяющих критерию Х».

«Есть ли в вашей работе ценность для вас, кроме денежно-материальной компенсации за нее?». Можно конкретнее, чтобы было понятнее: «Предположим, что ваш доход начинает вам выплачиваться как рента. Продолжите ли делать то, что делали ранее? Если да, на сколько процентов?». Для меня это принципиальный вопрос, показывающий количество свободных людейв социуме.

«Сколько в среднем надо учиться 17-летнему человеку, чтобы выучиться на то, что делаешь ты?». Мера человека есть размер пройденного пути. Так сколько? День? Месяц? Десять лет? Посчитать тех, где меряется годами. Это процент людей, имеющих профессию.

«Свободно ли ты умеешь читать?». Свободное чтение – это когда нет сложных текстов, кроме специализированно-научных. Не к тому, что человек должен любить трудные тексты, можно любить мультфильмы. Для него не должно быть сложных текстов в числе художественных, религиозных, научно-популярных. Марксы, Ницше, Фрейды – туда же: это среднее между «научно-популярным» и «религиозным». Критериев реального высшего образования вообще-то много. Но если надо оставить один, я бы оставил этот. Смотрим, таким образом, на удельный вес образованных.

Можно еще посмотреть на преступность. С некоторыми оговорками: не все, что данному государству кажется преступлением, есть грех, не любой грех данное государство считает преступлением. С оговорками. Но какой-то процент понятен, как их назвать – чандала, нелюди?

Наверное, есть еще какие вопросы. Но вот хотя бы четыре.

Развитие цивилизации – развитие вот этого.

Наша цивилизация не развивается.

Можно спорить, с какого момента.

Масоны как надежда

Кому-то грустно с того, что существуют «мировое правительство», «черная аристократия», «масоны» и прочее, а мне было бы грустнее их отсутствие. Тогда получилось бы, что в мире нет никого круче поп-звезд и биржевых спекулянтов. Ничего не имею против тех и других, но грустно, если это такой предел человеческого удела. И всем, вдобавок, рулит случай. И энтропия. И восстание масс. И прочие обстоятельства, не разумнее атмосферных осадков. Совсем хреново было бы в таком мире.

Трактор революции

«И как вы относитесь к НБП?». По меньшей мере, тут надо делить на два вопроса. К людям, состоящим в НБП, отношение скорее в плюс, к самой НБП – в минус, и именно потому, что к людям в плюс. Берутся не самые худшие люди (а способность действовать из неких идеальных оснований ныне столь редка, что уже классифицирует). Берутся. И сливаются в унитаз. Чем больше они отдают «партии», тем быстрее сливаются. Хорошо, если догадываются заначить некую часть себя и использовать по своему усмотрению. А если отдают свою жизнь в доверительное управление, то сливаются. А между тем они могли бы стать писателями и режиссерами, бизнесменами и политиками. Если мы вспомним, то членство в РСДРП(б) и НСДАП таки давала их членам кое-какие бонусы, помимо очевидного геморроя.

Вот за слив Лимонова в аду и поджарят.:) Если за писательский талант не успеют утянуть в рай.

Впрочем, один молодой человек, близкий на ту пору к федеральным властям, уверял меня, что главное назначение НБП – поставка лидеру… как бы это мягче сказать?.. формата отношений, когда к престарелому человеку продолжают поступать молодые девушки.

Если это правда, то НБП уже предстает более-менее осмысленным местом. По крайней мере, с одной позиции. Появляется целеполагание, например. Как у политической организации – его нет. А в данном случае есть. Хотя за это тоже поджаривают.:) Но у цинизма, в отличие от глупости, есть хоть какие-то бенефициары.

А вообще, бенефициары есть, независимо от самих участников. На месте власти – я бы очень хотел иметь именно такую оппозицию. Вот именно чтобы так.

Ну и вообще левая идея в масштабах человечества вытянула, помогла, усилила – прежде всего финансовый капитал в его борьбе с:

А). промышленным капиталом,

Б). национальным государством,

В). возможностью аристократии.

В низовке там могут быть хорошие парни, но в итоге этот трактор пашет на олигархию, точнее – самую темную ее часть, финкап. А также маргинальные слои, служившие тому средством или союзником.

Смотрим историю двадцатого века и видим.

Спецонтологии

Мерещится фантастический сюжет, где бы герой, по мере развертки ситуации, распаковывал сам себе новые картины мира. Не «вдруг понимал, как это устроено», не «новая информация, переворачивающая картину мира», это понятно, это вечный сюжет. А именно был запрограммирован, что ли. Да хоть под гипнозом. Нес в себе эдакую онтологическую бомбу с взрывателем, заведенным на некий час или некое событие. «1 июля нажать красную кнопку и далее действовать по обстоятельствам». Последствия нажатия подскажут, как действовать и куда. Уснул и без всяких связей с внешними событиями – очнулся с иной картиной. Точнее, без таких связей, которые могли привести к таким изменениям в рамках прежней картины. То есть без личностного кризиса, и т. д. По модели вкл. – выкл. Сюжет таких трансформаций касательно тела дает нам жанр фантастического боевика. А здесь был бы чудесный метафизический боевик, если такое сочетание слов уместно. Причем сбрасывать шкуру надлежит не единожды, а хотя бы раз пять – мы же не о прозрении к истине говорим, а скорее о неком спецсредстве к неким спецзадачам. Кстати, при смене онтологии – летит к черту и прежнее понимание задач, и средств. Даже объектный мир летит к черту. Смена онтологии дает нам иную деятельность, а иная деятельность означает иное описание объектного мира. И это же офигеть! Дернул за веревочку – очнулся в ином мире. Совсем ином. То есть тело может пребывать там же, например, в Москве 2010 года. А мир будет отличен, ну не меньше, чем… Древний Рим от Лондона 20 века. Понятно, что метафора грубая, но как еще пояснять тонкие вещи?

В лучшем смысле

Одно официальное лицо говорит про другое, не менее официальное, в частной беседе.

– Знаешь, он пидар не только в лучшем смысле этого слова…

– А в лучшем – это как?

– В лучшем – это в медицинском. А в худшем – в переносном. А он в обоих.

Корень матерной силы

А вот если легализовать мат, совсем-совсем, сохранится ли вообще его очарование? Если в газетах можно будет писать не «плохо» и «хорошо», а «хуево» и «охуительно»?

В чем там сила слова? В недоверии к официальной лексике, к ее реальной выразительной силе. Дискурс сгнил, и если фраза «пользуется доверием в трудовом коллективе» звучит как редкая поебень и просто не хуя не значит, то, может быть, «заебательский чувак» – тот язык, на котором все-таки говорится правда?

Понятно, что правды таким образом становится, наверное, еще меньше. Как не прибавляется калорий от ароматизаторов пищи. А доверие к лексике, к ее выразительной силе – вот оно. Странно крыть слова «ты пидарас ебаный» фразой «ты подлец и мерзавец». Пидарас много сильнее мерзавца. Но сила там исходит из табуированности.

А если снять табу, то, может быть, испарится сила?

Хотя и в этом сценарии остается вопрос: сила-то испарится, но станет ли самих слов – больше или меньше после их девальвации? И люди будут сыпать «хуями» и «ебалами» без всякой необходимости. Жрать ложками соль, переставшую быть соленой. Как в анекдоте: изобрели безалкогольную водку, и вот в трезвяки стали свозить злых, трезвых, ничего не понимающих мужиков.

Так, наверное, еще хуже. А вот если все это просто канет, то хорошо. Но можно ли знать – заранее?

Не дискурсом единым

Если люди, всерьез полагающие, что достоинства человека практически целиком сводимы к характеристикам его дискурса. Хорош тот, кто хорошо выражается. Тут можно обсуждать, какие дискурсы хорошие, умные, нравственные и достойные, а какие бяка, но суть в самом подходе. В редукции человека к его «литературе». Так вот, можно в это верить, а можно нет.

Если нет, то мы полагаем, что достоинства человека могут быть еще и в иных местах, помимо… э-э… вербальной экспликации его рефлексии. Например, в характеристиках нервной системы. Еще в каких-то характеристиках тела. В каких-то странных вещах, отвечающих за такую странность, как харизма, там ведь значим не только порядок слов.

В этом смысле интеллигент может тянуться к одному из двух полюсов – абсолютизации или релятивизации своей добродетели (а понятно, что критерий интеллигента именно грамотное говорение по некоторому дискурсу, все же остальное факультативно).

Партия ортодоксов и ревнителей своего сословия, и вторая партия – как ее назвать? – но мне вот ясно, что вторая партия ближе к истине. Те, кто считает идеал своего сословия лишь одним из возможных, идеал не слабый, но не один, бывают еще другие. Но если мы сочтем интеллектуальную честность важным качеством для сословия, что мы видим? Что понижающие статус интеллигентности в описании – более интеллигентны в реале?

Может быть.

Добавим: отказ борзеть в описании, выгибая мир на абсолютизацию частного идеала, вовсе не мешает мне любить прежде всего свое сословие, и пестовать, прежде всего, свои добродетели.

Ну а что остается делать – если больше ничего не умеем и не хотим?

:))

Истинные тела

Если лаконично: мало истину знать, надо проживать ее в своем теле. Чтобы тело вело себя истинно. И этому надо учить отдельно, специальные такие предметы-дисциплины. Все же знают, никто не живет.

Дорасти до себя

Люди так увлеченно обсуждают неправильно управляемую страну, или организацию… Если бы хоть половину той энергии – в сторону самих себя, неправильно управляемых. Мир бы уже спасся. Потеря в масштабности вполне искупается полнотой суверенности. Сам себе полководец. Но почему-то про себя – не интересно. Почему? Не могут вообразить себя как внешний объект? Слишком любят себя? Наоборот – не слишком любят себя?

А черт его знает.

И я ведь… Все понимаю, зарекаюсь, а ничего поделать не могу.

Ну почему – интереснее про других? Способ уклониться – от себя? Это ведь соблазн какой-то. Темный и ни черта неправильный.

И бывают люди, которым тем гордятся.

Страх подумать, сколько у нас в патриотах и критиках человечества (страны, конторы, семьи) – лишь бы не в патриотах и критиках себя. И слишком часто «масштабность мышления» – всего лишь способ сладко презентовать себе слабость собственной рефлексии. Не можем посмотреть на свое сознание как объект, не доросли, маленькие. Ну тогда объектом мышления будет все человечество.

Бедное человечество. Спасаемое обычно из суммы слабостей индивидуальных сознаний.

Грех учебника

Недостаток большинства учебников в том, что они дают ответы на вопросы, которые никто им не задавал. И весь набор повествовательных предложений идет впустую, а некоторая имитация деятельности идет за счет подключения репрессивного аппарата. Ну в самом деле – куда вы пошлете прохожего, который хочет вам ответить на вопрос, который вы не задали ни ему, ни вообще кому-либо?

Можно ли представить идеальный учебник, который бы сыграл за обе стороны – вопросов и ответов? Можно представить менее плохой учебник, чем нынешний, но такой – вряд ли. Между тем такая вот «идеальность» входит в функционал любого настоящего педагога.

Что доказывает, по большому счету, невозможность совсем уж дистанционного обучения. Или, скажем более корректно: всеобщность дистанционного обучения исключала бы всеобщность образования.

По сути, дистанционное обучение отлично от самостоятельного зависания в инете с той же задачей только отлаженной навигацией, нанятым диспетчером процесса.

И какой процент способен учиться так? То-то и оно.

В пользу гуманитарного

Гуманитарное образование круче технического хотя бы тем, что вопрос о том, какое образование круче, сам по себе есть вопрос гуманитаристики, в силу чего и не может решиться иначе. Как оно говорится, смайл.

Халява письма

Как-то с нетяжелого бодуна поймал себя на странном. Думать тяжело. Разговаривать с людьми тяжело. Приходится писать, чтобы время совсем уж не пропадало. Самое халявное, получается. И явно менее благородное, нежели, например, думать. Будь у меня сила воли – вообще бы ничего почти не делал, ждал бы, пока чего подумается (подумать усилием воли, к сожалению, невозможно, можно только найти себе досуг, создать контекст и робко надеяться). И было бы мне счастье.

Движуха зовет

Вот какая фраза, интересно, более идиотская:

«Я его расфрендил, потому что он совсем перестал писать».

или

«Я его расфрендил, потому что он стал писать чудовищно много».

В первом случае совершено нелепое действие: ты уничтожил и без того пустое место, плюс возможность, что интересный тебе автор еще напишет. Во втором случае ты хочешь, чтобы автора, которого ты пометил как интересного, было не как можно больше, а как можно меньше.

Мать обоих идиотизмов, впрочем, одна, имя ее – Движуха.

Все должно меняться, двигаться, корректироваться.

Все должно быть в движении, в движении, а не то…

А не то вдруг начнется деятельность.

Сдохнем ведь, не переживем.

Образование для кого?

Возвращаясь к сравнению образований гуманитарного и технического. Первое по сути универсально, второе локально. Локально – значит может быть применено лишь по месту профессии, в конечном счете, для зарабатывания денег. А первое может быть применено вообще, по жизни. Люди редко за столом обсуждают проблемы органической химии, если они не органические химики. Но в область психологии, социологии, экономики – вторгаются все. Даже бичи, наверное, выносят суждения, залезающие на территорию сих наук. А все правильно. Людям интересно – про самих себя. Компетенции в этих областях не локальны по своему применению, а образуют своего рода субстрат, подкладку вообще любого социального человеческого существования. Поэтому человек, который вообще не имеет представлений, пусть самых начальных, касательно истории, экономики, политологии и т. д., человек не образованный, вне субстрата. А не знание языков программирования не более чем не знание языков программирования, незнание квантовой физики – всего лишь не знание квантовой физики. Хотя при прочих равных, наверное, лучше знать.

Вспомним античность: рабам запрещали изучать именно гуманитарные дисциплины, как связанные напрямую с человеческим достоинством, самопознанием, целеполаганием. Все это рабу не положено. Иначе он просто не раб, а даже не понять кто. А технические знание – можно. Он остается рабом, но просто теперь он дороже стоит. Раб, который может замастырить какую-нибудь баллисту, явно ценнее раба, который может только кидать навоз.

Отсюда и кое-что касательно советского образования, как известно, лучшего в мире. Характерная особенность – сильно поставленные физика, математика, прикладная инженерия, и так далее. В гуманитарных дисциплинах, однако, дырка.

Ну и кого готовили таким образом?

Земля строгого режима

Для начала передадим привет Шопенгауэру. Как писал умница-пессимист, мы живем в худшем из миров: мир лучше нашего легко вообразить, но если бы мир был чуть хуже – нас бы уже погребло под его обломками. Будь чуть более зла и глупости – все, хана, что тут доказывать?

Но! Если, к примеру, веровать в Господа, то как он попустил такое? Если веровать в Господа, то мы живем в лучшем из возможных миров. Просто по определению того, что такое Бог.

Значит, мы одновременно живем и в худшем, и в лучшем из возможных миров. Что ж, бывает.

А как именно?

Давайте предположим, что явленный нам кусок мирадействительно пределен в своем ужасе. Часть Вселенной, которую можно уподобить зоне, тюрьме.

Ведь если мы говорим, что мир ужасен, то комуон ужасен-то? Табуретке, кактусу, кошке? Кактус и кошка молчат на этот счет. Он ужасен именно человеческим душам. А может быть, в этом сокрыта гармония? Каким образом в том, что некто мучается, может быть сокрыта гармония? Да и может ли? Может, если он мучается по заслугам.

А может ли Всеблагий Творец сотворить таких чудовищ, которые бы дослужились до мучений? Невольных чудовищ – нет, а свободное существо очень даже может создать, как учит нас теодицея. А свободное существо на то и свободное, что может выслужиться до чего угодно. И самые отпетые души, собранные с галактики, высланы сюда.

Вот она и гармония, стало быть.

Вор должен сидеть в тюрьме, как известно. А столь отвратные души должны мотать срок исключительно на Земле, планете строго режима. То ли исправляясь, то ли гармонически отмучиваясь за все былое.

Пять времен человека

Можно, как оно говорится, жить прошлым, настоящим, будущим. Так вот я бы уточнил, и ввел такие описания, как «жить коротким прошлым» и «коротким будущим».

Жить конкретно настоящим – прекрасно. Например, живут настоящим, испытывая оргазм. Или состояние самадхи. Просто общаясь с вкусной пищей, с вкусной книжкой, с вкусным человеком.

Жить дальним прошлым – замечательно. Листать всю свою жизнь в ее разнообразии и единстве. Даже самая тихая жизнь, если ее прожито достаточно много, ну хотя бы больше 20 лет, уже разнообразна. И тем не менее одно такое произведение. Ага, произведение. Дорисовываемое каждым днем. См. у Набокова. Говорю же – прекрасно.

Жить дальним будущим – тоже. Почти каждому осталось пожить как минимум 10 лет. Многим осталось, страшно сказать, лет 50. Глобальный ресурс. Феерический. Можно успеть главное – стать другим. Видеть сегодняшнее звеном волевой цепи. Листать это будущее, замирая где-то на 522 странице, в 2025 году.

Но обстоятельства жизни, заставленной с пола до потолка всякой дрянью, толкают жить недавним прошлым – пережевывать сегодняшний-вчерашний день. Проектировать завтрашний. В лучшем случае, проектировать до конца недельный деловой цикл. Ну месячной. Там всегда много срочного. Думать о том, как закрыться по всему срочному к концу недели (месяца).

В общем, три способа забавно прожить жизнь.

И два способа спустить ее в унитаз.

Ниже нуля

Если счесть простое отсутствие нулевым состоянием, то в жизни наберется изрядное количество отрицательных. Простейший тест: «вы хотели бы уснуть без снов, и проснутся, когда это кончится?». Через день, год, десять лет? Многие люди явно захотели бы переспать свою болезнь, легкую простуда вряд ли, а вот температуру 39 градусов – наверняка. Переспать тюремное заключение, хоть 20 лет. Кому-то переспать похмелье. Кому-то одиночество. Кому-то нищету. И что? Да ничего. По определению, все это состояния, для данного конкретного человека именно – хуже смерти. Смерть это ноль в балансе. А это в минус. За то, чтобы списать минус, можно заплатить и кое-чем из плюса. День ко дню, и наберется. Хотим списать 17,5 лет, которые хуже смерти – почему бы не выдать кое-чего инстанции, которая за это взялась (предоставляет ли Мефистофель такую услугу, интересно?). Например, уплатить еще 12,5 лет времени, к которому нет претензий. А что, нормальный курс.

Ну и сколько мы живем на самом деле?

Критерий лит-ры

Личный критерий раздела высокой и низкой литературы – «можно ли по мотивам этого текста написать ученое эссе?». Поскольку в постмодерне эссе можно написать и про кучу навоза, уточним: написать так, чтобы произведение было не только «знаком чего-то там», но и собеседником с правом голоса, чтобы общение с ним шло, как минимум, на равных. Быстро видно, что по мотивам Пруста – легко. Ну и по мотивам Пелевина, в общем, тоже. И видно, где нельзя. Вообще, «высокий литератор» имеет перед собой в работе по сути академическую предметность. Он про то же самое, что и философы, богословы, психологи, историки. Средства другие. Проигрывающие в точности, выигрывающие в наглядности. Всегда же наглядно, когда на картинке поясняют. В некоем роде высокая литература – расширенная метафора академического дискурса. Людей можно сажать за один стол, круглый ли, квадратный. Это коллеги. Ну и низкая – это рассказывание историй. Высокая тоже рассказывает истории, но там истории это средство, носитель содержания, а не оно само.

Да, уточним: умная литература не подразумевает, что герои заняты тем, что излагают друг другу умные мысли. Иначе – зачем проза-то? Если главное сугубо эти самые мысли, то надо писать не роман, а статью, или пост в ЖЖ.

Вот говорят, критерий поэзии, отличающий ее от рифмованных строк: это невозможно пересказать в прозе без потери смысла. Аналогично с критерием прозы: это невозможно расщепить на серию не художественных высказываний без потерь.