Текст книги "Критика нечистого разума"

Автор книги: Александр Силаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Гармония не любви

Подчас гармонично, когда к тебе равнодушны, не любят, даже и ненавидят. Тебе ведь тоже не все нужны. И ты кого-то сильно-сильно не любишь. Даже не как человека – а как маркер какой-то мерзости. Ну и что, если этот маркер тебя возлюбит? Странно будет, тревожно. Нет уж, лучше взаимность. То есть подстроиться можно под любую аудиторию, в речи, в письме – это вопрос технологий. Не говорю, что ими владею. Но иногда ловлю себя на том, что знаю: а вот чтобы понравиться этим – надо вот так. Но боже упаси понравиться этим. У этихя должен вызывать отвращение, в худшем случае – непонимание. Тогда все хорошо. Верной дорогой идем, товарищи.

Тяжесть речи

Дерриде виднее, что там первичнее, речь ли, письмо – но писать всяко проще, чем говорить. И не только мне, подозреваю, большинству грамотных людей тоже. Даже тем, кто почти не умеет ни первого, ни второго, сказать ту же мысль сложнее, чем написать. Это объективные трудности. Требуется большая собранность, надо быть здесь и сейчас. Где-то читал: у спортсменов олимпийская медаль считается ценнее, чем мировой рекорд. Именно потому что рекорд можно поставить в удобное время, в удобном месте, а олимпийское чемпионство – это «здесь Родос, здесь и прыгай». Так вот разговор – всегда тот самый Родос. И писатели при личном знакомстве всегда слабее, чем на письме. Если вы не закладываетесь на это изначально, лучше и не знакомиться.:)

Подвиды умов

Философия ведь, ко всему прочее, некое предельное упражнение в честности и жестокости касательно самого себя. Нынешнее общество стоит на рекламе, утайке, разводке, оно с двойным дном и тройными стенами. Можно сказать, что его диагноз: гетерогенность аксиологии, положенной на пространство социальных страт. В переводе на русский: то, во что верят на верху, не есть развитие-усложнение того, во что верят ниже, ценности просто переворачиваются. Ценности, транслируемые в народ элитой, радикальны отличны от веры самих элит. Доступ к этим ценностям, к их исповеданию – главная привилегия в социуме (например, элиты СССР потому и были элиты, что не верили в идеологию СССР – частный случай любого левого обустройства, включая нынешнюю РФ). Общество, преуспевшее в подлости много более, чем в жестокости. Интеллект в нем понимается специфически, местами просто редуцируясь к техникам социальной мимикрии. Ну и отсюда понятен социальный статус философии как рода занятий. Не академической, а реальной. Которая может содержаться (в эксплицированной форме, как сказал бы Мамардашвили) где угодно. Только вот на хрен надо. А так где угодно может. Доминируют принципиально иные типы ума. Ведь совершенно один ум нужен – и не маленький – чтобы быть банально честным. И нужен совершенно другой – и тоже весьма изощренный – чтобы эффективно обманывать. Эту вторую форму ума можно уважать, в принципе. Потому что этому тоже учатся, потому что не каждый может. Только вот…

Только необходимое

Одна из простейших формул некой жизненной незряшности: делать только необходимое. Но необходимое понимать весьма специфически. Прежде всего как то, что является твоим и только твоим делом, что за тебя не сделается никак. Это довольно сложно практиковать. У меня, к примеру, не получается. Хотя звучит просто.

По критерию смерти

Мераб Мамардашвили умер в 1990 году, Георгий Щедровицкий в 1994. Один добрый человек меня уверял, что если бы Мамардашвили пожил еще лет двадцать, ничего бы не изменилось. Ну одним умным собеседником было бы с нами больше. А если бы до наших времен дожил Щедровицкий, мы жили бы в ином мире. Не знаю. Не уверен. По ряду причин. Но сам критерий масштабности интересен. «Если бы он не умер тогда».

Можно удумать еще критерий: сколько времени человеку нужно, чтобы «завершить дела»? Месяц? Год? Двадцать лет? Двести? Если жизнь проживается удачно, жизни на нее, как правило, не хватает. Это с одной стороны.

С другой стороны благородный дон всегда готов к смерти, нечего цепляться, жизнь завершена в любой момент времени. Но чтобы была завершенность в любой момент времени, прежде всего завершенность эстетическая, завершенность как произведения – жить надо особым образом.

Противоречие? Да нет. С одной стороны, протяженность дела жизни превышает любую жизнь, эмпирически возможную. С другой стороны, прерванная в любой момент, она составит впечатление целостного произведения, там нет «самого главного, которое начнется с понедельника». Каждая минута – понедельник.

В обоих случаях жизнь проверяется и визируется смертью. Как оно и положено.

Реабилитация умного

«Здесь не уважают интеллект». Часто так говорится. Вопрос: это идиоты вокруг такие или сам «интеллект» – идиотски позиционирован?

Давайте определимся с ним самым примитивным, самым широким и самым формальным образом: способность

А). ставить цели и

Б). достигать их.

Иными словами, способность программировать себя на целесообразную и гармоничную (не разрушающую целесообразность других) деятельность. Уф. В таком определении это сложно не уважать, это все равно что не уважать… ну допустим, физическую силу, физическую красоту. Какие-то очевидные штуки. То есть найдутся те, кому это не понравится – сильных мужиков в клетку, красивых баб на костер – но это больные люди.

Но у нас ведь как? «Интеллект» редуцируют к какой-то факультативной ботанической эрудиции, и потом удивляются – а чего к нему относятся, как к бантику на гульфике, свысока-пренебрежительно? Ну так потому что эрудиция, взятая в отрыве от мышления, от деятельности – оно и есть. Бантик-фенечка. Редуцировали – терпите.

Арендаторы слов

Подчас весьма достойные люди из весьма протестных соображений делают радикальное, например, представляются как «сатанисты», «язычники», «фашисты». Мы сейчас не берем случаи, когда это делают не достойные люди, это не так интересно. Мы именно о неплохих людях – с добродетелями выше средних по социуму.

Так вот, если смотреть по дискурсу, то это партия, проигранная в первый же ход. Нельзя выиграть у противника, пользуясь его языком. А «фашистов» ведь придумали из изначально антифашистских соображений. Не как исторических реальных персонажей, конечно, а как главный жупел 20 века, на который свешали всех собак, но который именно этим они люб, например, протестно настроенному молодому человеку.

Вот хорошо, пускай он теперь фашист. Но копирайт на слово выписан в противоположном лагере. И словоупотребление тянет за собой… как бы это назвать? Можно так: имплицированная в дискурсе имманентная аксиоматика всегда будет потенциальным трояном. Ты сам покупаешь себе программу с вирусом, ага. Можно сказать проще: в поле массовых коммуникаций тебя всегда разведут на базаре. Хозяин дискурса всегда убедительнее, чем его арендатор, а роли распределены примерно так.

Аналогичным образом, какой-нибудь дьякон Андрей Кураев скорее всего вынесет в публичной дискуссии «сатаниста» или «язычника», даже если последний будет умен, образован, находчив и т. д. (вынесет с точки зрения аудитории). Просто по изначальному распределению ресурса. Оппонент словно бы изначально просит у Кураева для игры колоду, крапленую последним. Пожалуйста, христианам не жалко. И понятно, до чего скорее всего доиграются.

А вот «платоника», например, уже не вынесешь так просто. То есть человека, играющего из своей, независимой и довольно сильной традиции. Платоники у христиан дискурс взаймы не брали, и ничего им по кредиту не должны. Там скорее даже наоборот.

А «язычество», к примеру, это что? Нет традиции за словом. Есть такое ругательствов одной из традиций. Все равно что взять у тюремной фени в пользование слова «чмырь» и доказывать, что за словом маячит нечто хорошее, несправедливо оболганное, не по праву униженное и т. д.

Либерализм плюс

Вот если посмотреть, за легализацию чего я бы кинул голос, то это даже не либерализм, это либертарианство какое окаянное. За легализацию всех видов наркотиков, включая героин, всех видов сексуальных практик, включая педофилию, хранение-ношение всех видов оружия, включая огнестрельное, и т. д. С важными оговорками, но мы сейчас не про это.

Казалось бы, либерализм – ух. Между тем если поставить напротив понятия «либерализм» и «консерватизм», у меня как-то потянется скорее к последнему. Ну или к какому-нибудь хитрому либерал-консерватизму, главное, подальше от демократии. Но здесь вопрос, как сам понимаю разлом между ними?

Либерализм верит в светлое начало человека, взятого в своем натуральном как в своем основании. Предоставьте людей самим себе, и они договорятся. Природа такая, что договорятся. «Твоя свобода кончается там, где начинается свобода другого». Казалось бы, это прекрасный принцип. Разрешено все, что не запрещено. А запрещено то, что реально мешает другим.

Но! Вот люди, над которыми не совершены определенные духовные процедуры, давайте назовем их трансцендентальный пымс.Или проще – невоспитанные люди. Так вот, они договорятся. Рано или поздно договорятся. Но есть большое подозрение, что они узаконят такую штуку, как игра на понижение. Им будет так проще всем. Тебе разрешено насрать за то, что мне тоже можно. Праздник непослушания.

В конечном счете игра на понижение не выгодна тому, кто ее играет, но откуда догма, что люди так уж непременно стремятся к выгоде? Стремление к выгоде – это еще надо поставить, воспитать. В невоспитанном виде человек обычно стремится хрен знает к чему.

Консерватизм для меня в значительной мере есть просто понимание этого обстоятельства.

Ну и уже второй вопрос, что с этим пониманием делают дальше.

Но в основе именно чуйка – как назвать? – нравственного инварианта. «Поступай так, чтоб максима твоих поступков» и т. д. Это универсальнее, чем «свобода ограничивается свободой ближнего». Условие необходимое, но недостаточное. И снимается вот этим, более широким. Сверхъестественным и внутренним ограничителем свободы, одновременно выступающим ее же условием.

Это не противоречит «разврату», «наркотикам» и прочему, вообще не противоречит любому содержанию, речь именно что о форме. Можно сказать, что это некий такой либерализм плюс. Ну или как вариант – есть слово консерватизм.

Просто указатель на то, что человек есть неприродное существо. И природных оснований никогда и ни для чего не хватит.

Для той же свободы. Взятые в презумпции существ естественных и естественно-завершенных, люди никогда с ней не разберутся. Передохнут скорее. И скажут, что якобы виновата свобода. А она у них даже не начиналась.

На примере бомжа

Как известно, свободу часто путают с независимостью. Хотя свобода как раз одно из немногих понятий, про которые за столетия философическая общественность более-менее договорилась. «Свобода как творящая причина самой себя».

Тут можно пояснить на примере бомжа. Социальных связей у него мало, следовательно, мало и зависимостей. Очень такой независимый, по крайней мере от людей, индивид.

Но крайне мало свободный. Ибо что в его жизни – обусловлено им самим? Грустное царство тотальной необходимости.

А вот художник или ученый очень даже зависим. Прежде всего, от различных веяний и влияний. Но свободен, если занят делом по-настоящему. Почему именно это произведение, а не другое? Ну, в итоге-то? А по кочану. «Я дерусь, потому что я дерусь», как говорил Портос. Само-детерминация, как сказал бы философ Библер.

Территории карнавала

Некоторые интернетные форумы производят впечатление карнавала. Такого, вполне себе бахтинско-раблезианского. Когда верх перепутан с низом и можно все. Когда слова вроде «пиздопроебище» и фразы типа «звали рот калом, чмыреныш» не являются особым поводом для обиды. Ну это же карнавал, там так принято. Он по согласию, в общем-то. Люди намеренно выгородили площадку и неумеренно отрываются. Потому что их жизнь, ко всему прочему – слишком серая, слишком отчужденная, слишком, как им может показаться, излишне вежливая. Ну они и нагородили что-то вроде нудистского пляжа без условностей. Место, созданное для сбрасывания стресса, а не для его обретения.

Но! Жизнь, целиком сведенная к карнавалу – ад и бред. Ну и никогда еще не было, чтобы карнавал занимал, скажем, более половины времени. Ему и десятой доли – много. Жизнь сама в себя провалится, если таковое приключится. Оно и не приключается. Даже и в интернете, как и в жизни вообще, скучного явно больше, нежели хамского. Ну а в энных дозах – кому-то, например, мне, может быть малоприятно, но для жизни не фатально ничуть.

В чем тогда проблема? А в отсутствии линии демаркации. Когда человек, идущий на научный симпозиум, попадает на карнавал… впрочем, не попадает. Ну а если попадает, быстро понимает, что попутал двери и удаляется. А вот куда девать карнавальщика, пришедшего на симпозиум? Он-то, как правило, не понимает. Люди трут за некую проблематику, а он мимо шел, масочку показать зашел. И хорошо еще, если масочку, а не голую жопу. «Смейтесь с нами, смейтесь как мы, смейтесь лучше нас». Даже не смейтесь, а залупайтесь, если быть дискурсивно точным.

Тут фишка в том, что этот карнавальщик, может быть, даже не злой и не вредный. Верный товарищ, отличный семьянин, проверенный сотрудник. А жопу кажет, потому что интернет, как ему кажется, на то и придуман. Ну жизнь так сложилось, что его брали с собой, главным образом, на нудистские пляжи. И бал с длинными платьями кажется ему каким-то издевательством над свободой.

В принципе, он имеет право, в обществе таких же, сделать свое небольшое «вау». Проблема в отсутствии маркировки. Вот здесь – карнавал, или уже нет? А если да, то насколько? В итоге кто-то шел на симпозиум, кто-то в бар, а кто-то на пляж, встретились в одном месте. И началось.

Точнее, проблема в том, что трое докладчиков еще не превращают карнавал в симпозиум, а три голых жопы делают карнавал из чего угодно. То есть система собрана так, что партия понижения всегда имеют явные преимущества.

Запрещать карнавал вообще столь же странно, как запрещать, например, посещения туалета. Вопрос, повторюсь, сводится к сегрегации, во-первых, навигации, во-вторых.

Что такое хорошо

Судя по числу убийств на душу населения, числу заключенных, бытовому хамству в инете – Россия одна из самых безнравственных белых стран. С очень интересным представлением о нравственности как неком самопожертвовании, всего прежде. «Нравственность» и «выгода» не то, чтобы совпадали по вектору, в лучшем случае они перпендикулярны, в худшем – противоположны.

Нет ли здесь корреляции, и не определяет ли наше причудливое мышление наше грустное бытие?

Люди нравственны не потому, что они ищут выгоды таким образом, но быть нравственным – выгодно. Если в среднем. При прочих равных. И в долгосрочке.

Игра на понижение невыгодна тому, кто ее играет. И в теоретической модели подобных игр, и в их практике. Хамить и быковать, по большому счету, невыгодно. Раз утрутся окружающие, два утрутся, обычно утираются, конечно, но в пятый раз могут причинить такое неудобство, вплоть до летального, что это обнулит все маленькие радости хама. Невыгодно грабить на улицах, месяц грабишь – три года потом сидишь. Невыгодно троллить в сети, в некоем смысле любой тролль – лох. Потому что вместо того, чтобы утверждать себя, пытается стащить с пьедестала кого-то другого. Тактически вроде можно выиграть, а если стратегически – жизнь, спущенная в унитаз. Невыгодно плевать в чужой суп, это, в конце концов, отвлекает от собственной кастрюли.

«А если вести себя по этике и прочему Канту, когда тебе выгодно, и по беспределу – когда выгоден беспредел?». А так, скорее всего, не получится. Это в человеке должен работать какой-то сумасшедший дискретный переключатель. И еще он должен считать быстрее и лучше, чем возможно для человека. Постоянно взвешивая распределение сил, настроения окружающих, возможные сценарии и т. д. Да и стилистически невозможно: в понедельник паинька, во вторник гоп делает стоп, в среду опять мирный житель. Или там «врем с девяти до двенадцати, а так мы честные». Не бывает так, как не бывает быть беременной на 25 %. Стиль жизни дан целостно, и человек обретается либо по беспределу, либо по понятиям. По понятиям – выгоднее.

«А как же успешность преступных авторитетов, Гитлер и Чингисхан, купавшиеся в крови?». Ну а кто сказал, что дон Корлеоне – плохой? Дон Корлеоне лучше среднего гражданина, если брать по сумме грехов-добродетелей. Так и тираны… как бы это сказать, чтоб не упрекнули в «реабилитации» всякой бяки? Обычно стоят по уровню душ своего народа, мягко скажем. И ничего плохого, чего уже нет в народе, они ему не добавят.

Но мы отвлеклись. Мы про плевание в чужой суп как лузерское, прежде всего, увлечение.

Но вот эту банальную понималку людям как-то не ставят. Говорят о нравственности, подразумевая ввиду самопожертвование, самоотречение, бесконечные долги – родителям, детям, родине, абстрактному стаду и конкретному козлу. Нравственность и эффективность оказываются совсем-совсем из разных миров.

А это не чтобы синонимы, но векторы в одном направлении. Почему обычно спокойно – рядом с сильными? Эти не играют на понижение лишний раз. А почти каждый раз – будет лишний.

Речь не к тому, что нравственность – модус успешности. Иначе бы и слова такого не было. За нравственность отвечает отдельная «мускулатура», как отдельная «мускулатура» отвечает за наше любопытство. То есть быть любопытным – интереснее и выгоднее, чем наоборот, но простое понимание этого факта любопытство на пустом месте нам не создаст. Но… хотя бы не заблокирует.

То есть тезис примерно таков: то понимание этики, что сложилось у нас, ее по сути блокирует.

«Вы должны быть хорошими, потому что должны быть хорошими». Обычно не договаривается, кому должны. А там всегда маячит что-то конкретное: Господь Бог, призрак коммунизма, родная мама. Но если человек не верит ни в бога, ни в коммунизм, ни в свою маму? Ну вырос он – маме верить? Кому и что он должен?

Он решает, что должен сугубо себе, и… радостно отправляется делать гадости. Так, может быть, сказать ему правду?

Доказать, что Бога нет

Можно верить в отсутствие Бога, можно в его присутствие. Отсутствие – тоже вопрос веры. Почему бы и нет? Если атеистическая цивилизация продлится с приращением антропологического капитала несколько столетий, почему бы и нет-то? Уверую в отсутствие, как пить дать. Давайте засечем время, и встретимся, например, лет через пятьсот. Что, много? Надо судить сейчас? Но материал, поставленный атеистической цивилизацией, пока свидетельствует в пользу теизма. Именно в плане «антропологии». Провисает, родимая.

Умереть раньше себя

Некоторые люди умирают преждевременно. Дети. Лермонтов и Пушкин, говорят, тоже. Но обычно физически умирают позже, чем умирают реально. Что человек – в понятии? «Смерть, проживающая человеческую жизнь», было, кажется, у Гегеля. Это живет, пока это не тождественно самому себе, взятое во времени. Именно практикование не тождественности и есть жизнь вот этого. Ну можно сказать проще – развитие. Но точнее – различие. Можно быть не только лучше, можно быть просто по-другому, хотя лучше, чтобы было лучше. Понятно, где и когда это обычно прекращается. Что-то еще остается, что-то продолжается. Биологический носитель, не более. У кого-то точка X в 20 лет, у кого-то в 40. Это надо исхитриться, чтобы было позже. Чтобы физической смертью опередить свою точку Х.

Вопрос о бессмертии души решается, как известно, двояко. Либо да, либо нет. В обоих случаях – нет смысла переживать свое Х. Для бессмертной души лишь пауза, ничего ведь не происходит, надо ехать дальше, чего стоим-то? Для смертной – значит бодяжить то единственное, что есть. 300 грамм осмысленного напитка мешать с 500 граммами какой-то херни, и получаем 800 грамм чего-то, по базовым характеристикам приближенное к херне. Оно надо?

Вузы без правил

Сначала создают правила, которые невозможно выполнить, а потом играют без всяких правил, и система идет к черту.

Вот школьное и вузовское образование в РФ. Считается, что на диплом надо сдать несколько десятков предметов как минимум на «удовлетворительно». Будущий экономист, например, должен сдать зачет на тему химии-биологии, а химик отчитаться по экономике. А любой аспирант, независимо от специальности, должен явить свободное владение иностранным языком: на вступительных и на кандидатских. Но 90 % аспирантов не знает иностранного языка. Что делать? Чтобы не запороть 90 % всего живого, система коррумпируется. Речь не о взятках, речь о нарушении правил. Поскольку любой предмет должны сдать все, кто угодно, планка падает в ноль. И тот же нулевой стандарт для тех, кто действительно должен знать именно это.

В итоге никто не знает ничего, потому что на первом такте решили, что все – должны знать все. Лучшее в мире советское образование, готовящее универсальных ученых… Положенное на постсоветский тренд всеобщего высшего… Каждый 22-летний россиянин будет у нас универсальный ученый, ага.

По замыслу, конечно, честнее в заморских землях. Я сейчас не беру реализацию, беру именно принцип. «Каждый должен знать хоть что-то». И это чего-то должно быть не меньше, чем энное количество. Тебе виднее, кто ты. И что тебе учить-сдавать. Но тогда уже по гамбургскому счету. Подозреваю, что до гамбургского счета там на практике не доходит, но это уже про другое.

В этой модели, заметим, большая часть россиянских преподавателей пролетает – на их курсы попросту не запишутся. Пролетают кое-какие предметы. И студенты пролетают: реально развить себя по 5 направлениям сложнее, чем сдать 15 экзаменов «на отъебись». По крайней мере, в их образе жизни. Всем будет хуже, вот как. Система станет лучше, а людям в ней хуже.

Такие уж люди.