Текст книги "Армагеддон был вчера"
Автор книги: Александр Полосин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)
Разве мы хотим пройтись по тем же граблям? Мы должны, мне кажет…»
* * *
«…чевидно, что непосредственное управление будет противоречить самому смыслу игры. Но и контрольный прогон, проведенный в «Индии», показал, что полностью лишенные морали «стада» попросту «зачищают» всё вокруг себя. Одно из экспериментальных «племён» (тоже недавно появившееся словечко из слэнга эгрегоров), весьма любопытная попытка создания малоразмерных юнитов, было загнано на отдельные острова, где и истреблено.
Иными словами, несмотря на всё тот же принцип: «Мораль не может быть привнесённой», – существует насущная необходимость находить какое-то компромиссное…»
* * *
«…по заверениям представителей Федерации, в правила будут внесены лишь незначительные изменения. Между тем, считающийся среди эгрегоров циником игрок под псевдонимом «Шинигами» выразил опасение, что на самом деле реорганизация будет кардинальной. «Мне-то по одному месту, – буквально заявил он. – Мои хабиру себя далеко не исчерпали. А вот кое-кому может прийтись плохо… »
Что он имел в виду, и связано ли его высказывание с циркулирующими слухами о секретных совещаниях внутри Федерации, игрок пояснять не стал.
Сами же чиновники никак не комментируют эти слухи…»
* * *
«…ниты и контакт-юниты.
2. Непосредственное вмешательство игроков в функционирование массюнитов не допускается.
3. Не допускается непосредственная ирритация масс-юнитов как шеф-игроком, так и игроками-соперниками.
4. Воздействие на масс-юниты осуществляется только через посредство контакт-юнитов.
5. Связь игрока с контакт-юнитами осуществляется по протоколу 702.12. Запрещается подключение к протоколу других юнитов, как и создание среди них локальных сетей, сопряжённых с узлом игрока, хотя бы и через посредство контакт-юнита.
6. Каждая связь с контакт-юнитом подлежит протоколированию. Копия протокола связи предоставляется судейской коллегии в срок, установленный статьёй 18 Правил игры (новая редакция).
7. Количество юнитов, с которыми устанавливается ментальная связь, не должно превыша…»
* * *
«…роятно, этого стоило ожидать после введения новой редакции правил: в определённом смысле началась «война эгpегоpов» за юниты. Это объясняется просто: эгpегоp, лишённый составляющих его игровой материал единиц, попросту выбивается из первенства…»
* * *
«…эгрегоров также началась специализация в зависимости от эниологических предпочтений.
Некоторые игроки («Алис Кирс», «СФ», «Ведьмак»), например, отказались от создания «стад» и «культур», а сосредоточились на работе с единственным собственным контакт-юнитом, через который и внедряют ментальные модели в массы «чужих» юнитов. Таких эгрегоров почему-то прозвали «партизанами», и другие игроки стараются нейтрализовать их «контактёров» (новое словечко в профессиональном слэнге) всеми доступными средствами.
Между тем, знатоки находят в подготавливаемых «партизанами» ментальных моделях достаточно занимательные религиозные постулаты, проводят подчас даже специальные семинары, где случаются весьма жаркие дискуссии.
Нередко «религиозным» юнитам противостоят модели, созданные эгрегорами, пошедшими по пути интеллектуальному («Камель Райдер», «Грег», «Феликс» и другие) – то есть внедряющими через «контактёров» функции познания и аналитики.
Схватки «шишек», как их прозвали, с «партизанами», хотя и не всегда зрелищны, но для ценителей их скрытое драматическое напряжение сродни наслаждению от безоглядного гурманства. В залах, где демонстрируются ходы игроков, царит внимательная тишина, взрывающаяся время от времени буквально громом восхищённых аплодисментов!
Относительно скромное место в этом ряду занимают эгрегоры искусства («Бастер», «Часовщик», «Коза», «Сударушка», «Мыша»). Однако и здесь есть своя драматика. Заложенные в структуре юнитов контуры размножения предусматривают, как известно, определённые фильтры эстетики. Теперь они стали базой для развития художественных идеалов среди «стад» и «культур».
Как отметила в своём недавнем выступлении представительница этой группы «Сударушка», «в условиях принципиального всеобщего аморализма наших подопечных, на котором настаивает Федерация, именно мы остаемся единственными, кто внушает юнитам представления об этике».
Впрочем, не следует и преувеличивать идеализм этих «артистов». Для них так же, как и для всех других игроков, стоит цель добиться как можно большего смещения подопечных единиц по шкале развития. То есть обеспечения своего влияния, расширения ареала, подчинения как можно большего числа масс-юнитов и так далее.
Наконец, оформилась многочисленная каста («Вайлд», «Руслан», «Карела», «Боривой», «Вершинин» и ряд других) тех, кто решил продвигаться к этой же цели самым прямым путем – военным. «Фуражки», как их называют, буквально милитаризуют своих «контактёров», пытаясь вложить в них сведения о тактике и стратегии боевых действий. Нередко исполняемые затем их юнитами акции признаются настоящими шедеврами военного искусства и внимательно изучаются специалиста…»
* * *
– …енно так. Всё это – одно большое надувательство. Федерация, по сути, пошла по пути тех, кого сама же и дисквалифицировала за прямое управление юнитами.
– С такой вашей позицией не согласно большинство эгрегоров…
– Ой-вей! Ещё бы они были согласны! Эти дураки получили в руки цацку, без которой они играть не умеют. Они сотворяют некоего экстраординарного юнита, и через него управляют другими. Всё равно, что взять клавиатуру и опустить её туда, в игру.
– Да, но вы тоже используете «контактёров». Некоторые из ваших соперников обвиняют вас в обычной демагогии, за кулисами которой…
– Ну, это им просто положено делать. Ещё ничего сказать не успеешь, а уже инсинуации, инсинуации… Прям чувствуешь себя тайным агентом и предателем Федерации одновременно. Но ведь иначе было бы не так интересно, правда?
– Но вы используете «контактёров»?
– Это совсем другое дело. Эти лохи, которые совершенно не умеют играть, не сообразили ничего лучшего, как попросту воплотить себя в контакт-юните. А у меня они другой цели служат. Они доносят до «племени» некие общие инструкции, некий закон, правила действий. Типа не убивать своих, не воровать у своих, соблюдать гигиену…
– …не слушать чужих «контактёров»…
– Да. В частности. На том их роль кончается. Дальше «племя» действует в соответствии с нашим «договором», так сказать, «заветом»…
– Тогда в чём ваши претензии к другим игрокам? Они ведь тоже доносят «инструкции».
– Ха! У них инструкции на каждый день новые. А у меня – универсальные. И потому будущее – за мной!
– Но пока что результаты показывают иное. Многих восхитило ваше недавнее блистательное внедрение в руководство «Египтом». Однако сегодня «законники», кажется, проигрывают «вождям»?
– То, что моих немного потеснили, – ничего не значит! Мне просто нужно некоторое время, чтобы подтянуть силы. Мои хабиру себя ещё покаж…
* * *
«…достаточно неожиданным. После скандального интервью «Шинигами», в котором он фактически обвинил Федерацию в поощрении возврата к прямому управлению юнитами, большая группа игроков предложила всё решить на спортивной арене. Обе модели – «вождей» и «закона» – должны будут сойтись в прямом столкновении…»
* * *
«…для кого не секрет, что существуют могущественные силы, чьи интересы пострадали во время перехода на модель с опосредованной управляемостью. Звучали предложения стереть нынешнюю спорную «цивилизацию», чтобы вернуться к прежним правилам. В конце концов, убеждает поддерживающая эти силы пресса, было же признано неперспективным продолжение игр с динозаврами и принято решение начать всё заново с новыми моделями. Да и гуманоидные «цивилизации» уже не раз стирались, чтобы начать новую игру с «чистого листа».
Раздражённая нападками Федерация приняла решение, которое уже успели назвать спорным. В зависимости от того, кто победит в этом столкновении, и будет определено, останется ли существовать нынешняя модель игры, или будет восстановлена предыдущая.
В прессе это уже назвали столкновением цивилизаций.
На данный момент осталось только два игрока. «Законникам» удалось собрать под свои знамена более 300 «племён». А у «вождистов» остался лишь один лидер.
Букмекеры рапортуют о рекордном взлёте ставок. Никто не может предугад…»
* * *
«Его величество приказывают произвести новую перекличку людей, находящихся в строю и готовых к предстоящему сражению. Для составления списков необходимо выстроить всех в колонну. Командиры отрядов должны принять все необходимые меры к тому, чтобы воины, способные участвовать в бою, в том числе и колесничие, в день баталии находились в строю, на своём месте. Войска предупреждены, что армия выступает завтра рано утром, а посему все отряды, которые были куда-либо посланы, должны возвратиться, и армия должна быть готова к выполнению приказов, каковые будут отданы в течение ночи».
Джехутимесу слушал подготовленный Гарсиниотефом проект приказа и согласно кивал. Управляющий оазисами Ливийской пустыни и правитель царского дворца штабное дело знал, как никто. Что, впрочем, вполне естественно – больше десяти лет они вместе парились здесь. В Ханаане. В этой иссушенной солнцем и ветрами дурацкой северной земле, населённой иссушенными ненавистью друг к другу дурацкими северными народами!
Не по своей воле здесь парились. Так решила Хатшепсут. И по своей – тоже. Ибо Хатшепсут решила полезно.
И к лучшему, что они здесь парились. Правильно решила Хатшепсут.
Она вообще почти всё правильно решала, Хатшепсут.
Не случайно на неё, а не на Джехутимесу сделали ставку главные советники и соратники отца…
Смеялись над организованной ею экспедицией в Пунт. Тётька-де, чего с неё взять, за благовониями, умащиваниями для тела и красками для лица корабли на край мира погнала. А оказалось – снова открыла торговые пути предков, получила бесценный товар. Одной мирры вывезли 80 тысяч мер, так что стало возможно с другими странами ею торговать. А золота сколько!
Тоже смеялись: баба, как воевать будет? Кто нубийцев окоротит? Кто диких ливийцев утихомирит? Ничего, всё получилось. Ливийцев упокоила миром. Нехси в Нубии – войной. А на речену здешних ещё и его, Джехутимесу повела, его руками их и покорила…
Да… Сочетались в мачехе и правитель хороший, и строитель прекрасный, и военачальник грамотный.
Как там этот Инени про неё написал? – «Божественная Супруга Хатшепсут привела в порядок дела Обеих Стран, согласно своим предначертаниям; Египет должен был, склонив голову, работать для неё, совершенного семени Бога, происшедшего от него. Носовой канат Юга, причал южан, отменный кормовой канат Северной Страны – такова она, повелительница, чьи замыслы совершенны, удовлетворяющая Обе Области, когда она говорит».
Ну-ну… Если б ещё она трон не отняла, ограничилась регентством… Снаружи звякнуло.
– Кто ещё! – рявкнул Джехутимесу.
Доложили, что просится Тутхотеп, начальник колесниц. Спать бы дурню, завтра его дело – первое. Но уж коли зашёл, пусть! Хоть теперь разделяет их дистанция между божественным и человеческим, но царь не мог не снисходить к старому другу. Сколь у костра одного сижено, сколь слов сговорено, сколь баб поделено…
Тутхотеп всегда хотел видеть его царём, откровенно, даже нагло отказываясь признавать власть Хатшепсут. Неприятностей за это имел немало, но веселья и оптимизма не терял, говоря: «Меньше сотни не дадут, дальше Яффо не пошлют». А он-де и без того здесь обретается. Знал, паршивец, что уменьшить его по-настоящему – на голову – Хатшепсут не посмеет. То было бы за рамками их договора.
Хотя… Какой уж там договор. Мальчишка с одной стороны, за которым ничего нет, кроме того, что он будущий мужчина. И старинного закона, по которому трон Обеих стран не может занимать женщина.
Но закон этот достаточно подорвали два подряд женских регентства при малолетних царях. И не последних, надо сказать, царях. Яххотеп правила от имени будущего Яхмоса Освободителя. И уже тогда люди из Фив, включая и женщин, считались новым царским родом. Потому что были героями, потому, что начали освободительную революцию против хабиру, правивших ТаКемт под именем хиксосов – «царских пастухов». Даже сама Яххотеп была награждена «Золотыми мушками» за доблесть, проявленную в одном из боёв.
А её дочь Яхмес-Нефертари правила вместо Аменхотепа. А когда тот умер, она возвела на престол своего зятя – великого Джехутимесу Старого, дошедшего до Той-перевёрнутой-воды.
Можно сказать, что если бы не она, то ни Хатшепсут, ни он, Джехутимесу Нынешний, не то что трона – жизни не имели бы. Потому как от этого брака и родился его отец Ахеперенра. И Хатшепсут, ставшая женой отца.
В общем, за ним, за мальчишкой, по сути, не было ничего. Ведь он-то рождён был от второстепенной жены. А мачеха и тетка род свой вела напрямую от фиванских героев, начавших борьбу с хиксосами. И за ней стояли соратники отца. Всемогущий Сенмут. Наставничек бывший! Братец его, Сенмен, тоже назначенный выдающимся государственным деятелем. Главный визирь и верховный жрец Амона Хапусенеб. Опаснейший враг… если стать его врагом. А ещё Тутии, хранитель серебряной и золотой сокровищницы, Нехси, главный казначей, да стоявший за ними старик Инени, главный архитектор…
Словом, сила была за ними. Они и решили после смерти отца: быть его жене регентом при малолетнем сыне хорошо. Но царицей – лучше!
А дальше – дело техники. Объявили, что Амон посетил её мать – и порядок! Дочь Бога! Бога царей! А ещё бы и не посетить… коли верховный жрец в твоих друзьях…
Но надо признать, мачеха была всё же хороша к своему пасынку. Она не велела его убить. Хотя могла – сколько ему было-то, лет восемь? Но её люди довели до его людей предложение: ты станешь царём, я это гарантирую. Как гарантирую тебе жизнь, пока ты маленький и беспомощный. Но пока я не умру, я буду царём. Потому что я лучше знаю, что делать, чтоб исполнить волю и завет наших великих отцов. И прав на престол у меня больше.
И люди Джехутимесу признали: да, лучше подождать и стать наперсниками царя, нежели ввязаться в бесполезную драку. И стать, соответственно, мёртвыми наперсниками мёртвого мальчика.
И обе партии сочли за лучшее определить его подальше – в войска, стоящие на севере. На юг отправлять опасно – из-за войн с Нубией тамошняя армия была хорошо усилена и имела большой боевой опыт. Незачем давать ей вождя из династии – у тамошних офицеров могут развиться нездоровые фантазии.
Амон-то, конечно, отец… Но царь, который подвязывает себе искусственную бороду, чтобы соответствовать церемониалу, всё же как-то сомнителен… Когда даже последние камнетёсы изображают на стене «царя» со свисающими сиськами, к которому сзади пристраивается «ближний советник» Сенмут со своим кривым отростком… Вот уж точно – «ближний»!
И ещё все ли такие карикатуры нашли-стесали… А то дойдёт до потомков, стыда же не оберёшься!
Словом, как ни придумывай слову «величество» женскую форму, а только лучше всё равно не давать в руки сопернику такой инструмент, как боеготовая армии. Не то появится большой соблазн открыть глаза на половую принадлежность «величества» и характер близости к «нему» Сенмута.
А хорошее зрение далеко не всегда является гарантией долгой жизни. Особенно, когда задействованы такие серьёзные интересы стольких серьёзных людей.
Так что вражда ли, дружба – а чувство самосохранения заставляло оба дома придерживаться неподписанного договора. И формально Джехутимесу был соправителем свой тетки и мачехи. А нахал Тутхотеп, друг и наперсник с детских лет, этим формальным равноправием царей пользовался.
– Последние пришли, – доложил он, отдав малые почести. – Я на всякий случай три сотни на тропе оставил. Здесь, на спуске. Мало ли, вдруг тоже нас обойти попробуют.
– Не успеют, – покачал головой Джехутимесу. – Они сейчас ещё людей из Фаанаха вытягивают, чтобы Мегиддо справа от нас закрыть. Аккурат к утру половину и подтянут. Уставших и голодных.
Царь усмехнулся. Гарсиниотеф – тоже. Тутхотеп заулыбался широко и радостно:
– Думаю, моим ребятам будет весело подстегнуть последних стрелами!
– Сколько ты отправил? – тут же напрягся Гарсиниотеф.
– Как царь велел, – заверил начальник колесниц. – Дюжину.
Это был небольшой сюрпризец царю Райа, вождю врага. Вся армия Та-Кемт стоит к западу и юго-западу от Мегиддо, оседлав левым флангом дорогу на Зефти.
Дорогу противника к бегству. Правый фланг вытянут вдоль дороги из Фаанаха.
Но не соприкасается с ней. Пусть по ней идут войска мятежников, торопясь занять новые позиции напротив египтян. А совсем справа, у самых отрогов, сейчас, в ночной темноте, прячется дюжина колесниц. С рассветом они постараются «поторопить» не успевшие дойти до своих позиций отряды противника. Растянутые по тракту, не готовые к обороне. Будем рассчитывать, что стрелы поторопят их убедительно. Так, чтобы они побежали. Лучше – в панике. И донесли панику до основных сил. По которым мы в это время ударим с фронта.
План нравился всем.
– Но ты всё же выдели ещё сотню нубийцев для прикрытия, – распорядился Джехутимесу.
– Но царь! – запротестовал Тутхотеп. – Они ж колесницы скорости лишат! Нубийцы бегают, конечно, хорошо, но они ещё не кони…
Он любил пропустить немудрёную солдатскую шутку…
– Пускай колесничие пехоту и не ждут, – отрезал царь. – Никто этого не требует. Напротив, пусть носятся, как угорелые, и пускают побольше стрел. Но в случае чего им можно будет быстро отскочить под защиту копий.
Гарсиниотеф крякнул.
– Эх, царь, сколь ты хитёр, столь и предусмотрителен! И в палатке на краю судьбы лесть эта была уместна!
Да, кое-чему они здесь научились. Высланный в Ханаан, Джехутимесу времени зря не терял. Тренировался владеть оружием. Обучался военному делу. Осваивал тактику и стратегию. Воевал.
Тут, на севере, воевать можно было хоть каждый день. То хабиру не упокоившиеся задерутся. То банда какая объявится, решив поживиться в неспокойной атмосфере пограничья. То агенты Митанни просочатся. То – на безрыбье и контрабандист добыча – можно и их погонять, заодно местность изучая.
А главное, здесь к Джехутимесу стали приходить замечательные идеи по правильной организации армии! Как подготавливать её к сражению. Как вести разведку и обходить засады. Как обеспечивать тыл. Как морально управлять солдатами. Как разбивать врага малыми силами. Как добиваться победы, наконец!
– Слушай, а твои эти, голоса, не уйдут? – спросил как-то Тутхотеп.
Кто ж это может знать… Возможно, с ним разговаривают Боги, вкладывая в его мозг истину. Возможно, Бог-Который-Остаётся-Во-Всех-Вещах, решил воздать ему за двадцать два года прозябания под троном своей властной тётки-мачехи, под троном, законно принадлежавшем ему, Джехутимесу! А может быть, Отец Богов Ра, проезжая по небу на своей ладье, решил, что пора уже защитить божественные законы и наградить своего достойного сына. А что Боги решат, как долго они будут озарять его разум своею божественной силой – неизвестно…
Не то чтобы его по ночам озаряло… Но вот вдруг видел, что, скажем, нельзя колесницы плотным строем ставить и гнать их в лоб на строй противника. И как ни убеждали офицеры, что благодаря этому обеспечивается прорыв вражеского фронта, он чувствовал: такой массированный удар кулаком – лишь один из приёмов боя. Может быть, даже и не самый лучший. При длинных копьях у противника и стойкости строя потери дорогущих колесниц бывают слишком большими. Зато атака в рассыпном строю, в линии с такими промежутками, чтобы хватило развернуться… Тогда можно, не доезжая до фронта, остановиться на месте, выпустить несколько стрел; тут же кинуться вбок, чтобы избежать ответных попаданий; рвануть вдоль строя, осыпая противника смертью; отвернуть назад, сомкнуться вперёд, чтобы скакать на поддержку своих пехотинцев, уже бегущих на расстроенные линии врага… Такая атака подчас куда более эффективна!
Или взять позавчерашний спор на военном совете…
Нет, конечно, другие цари тоже спрашивали мнение своих генералов. Тем более, если те были умелыми и опытными военачальниками. И всё же там были цари – и подданные.
Но он, Джехутимесу, организовал военный совет, где все были равны. Может, потому, что сам начал мальчишкой, и было естественным сначала послушать опытных воинов. А потом уже высказаться самому. И теперь у него говорят сперва самые младшие по опыту и по званию, затем более старшие. А уж он подытоживает и принимает решение.
Он и позавчера замолчал – после того, как пересказал разведданные (разведку он контролировал сам и считал, что так правильно). Пусть сначала выскажут свои соображения командиры.
А данные не слишком радовали. Вся Сирия, весь Ханаан и вся Финикия выступили против них. Триста тридцать армий стояло по ту сторону Кармельского хребта! Воины трёхсот тридцати царств! Численность их точно установить не удалось, но… Триста тридцать царей!
И удобная стратегическая позиция. Тылом опираются на Мегиддо, возле Фаанаха прикрыли дорогу Мемфис-Месопотамия, контролируют рокадную трассу на Зефти. Правый фланг прикрыт горами, левый смысла нет обходить. Пока будешь к нему идти, сам подставишь свой бок под фронтальное движение противника.
Значит, остается только биться лоб в лоб, разворачиваясь с марша против изготовившейся к обороне армии. Либо обходить горы по дальней левой дороге. Повторяя, по сути, тот же неудачный вариант с обходом справа: пока ты будешь изнурять свою армию маршем длиною в 70 тысяч локтей, враг просто сдвинется и снова встретит тебя фронтом.
Надо отдать должное соратникам: решение атаковать противника даже не обсуждалось. Но по какой дороге обходить Кармельский хребет? Обе обходные трассы плохи, третья… Это даже не дорога. А просто горная тропа, где идти можно чуть ли не цепочкой по одному. Едва колесница проедет.
Кто-то из молодых заикнулся о таком варианте. На него зашикали: «Как же мы пойдём по этой дороге, которая так узка? Ведь нам доложили, что враги подстерегают, держат дорогу, и их много. Разве не пойдёт лошадь за лошадью и человек за человеком? Не должны ли будут наши передние части сражаться, в то время как задние будут бездействовать?»
Это было основательное соображение. Армию действительно могли разгромить по частям, покуда она накапливалась бы у выхода с гор. Но с другой стороны – словно снова ему кто-то знающий подсказывал! – царь был убеждён: это единственный, стратегически великолепный ход, ход, граничащий с гениальностью. Пройдя через перевал, его армия оказывается непосредственно в тылу у противника, фактически отрезает его от крепости и обладает всей оперативной инициативой! Он может, выставив заслон справа, наброситься на беззащитный Мегиддо. Может, выставив заслон от гарнизона Мегиддо, растерзать с тыла эту армию трёхсот тридцати царств. Он может, наконец, одновременно сделать и то, и то: попросту разбить противника по частям, пока тот делает фланговый марш, торопясь прикрыть город. А затем сорвать спелое яблочко в виде беспомощной крепости.
Словом, это – великолепное решение!
И тогда он сказал: «Клянусь любовью бога Ра, похвалой моего отца Амона и тем, как молодо дышит мой нос жизнью и благоденствием, – я пойду дорогой на Аруну!»
Нет, был момент, когда он чуточку пожалел о том, что сделал свои военные советы советами равных. Всё же не здорово, когда царю приходится прибегать к самым отчаянным аргументам: «Пусть кто хочет направляется по дорогам, о которых вы говорили, а кто хочет следует за моим величеством. Да не скажут эти враги, которых ненавидит Ра, что его величество идёт по другой дороге, так как он очень боится нас…»
Но похмурились командиры, носами пошмыгали – и сказали: «Да будет так!» И стало ясно: даже если не согласны, но верностью своей не поступятся.
И он пошёл. Впереди своей армии.
И армия пошла. За ним. И сбила охранение хабиру. И вышла в долину. И первые мгновенно организовали оборону так, что враг не посмел атаковать их, пока основная часть войска брела по узкой тропе…
Конечно, сложно сейчас сказать, что было лучше. Может быть, он и зря созвал ещё один совет. Может, надо было сразу, на выходе с гор, врезать по тылам царя Райи?
А может, оказался бы прав Хетепни-Пта. И с недостаточными силами они в лучшем случае лишь отогнали бы мятежников, не сумев их разбить. А после того, как те перегруппировались, уже египтяне оказались бы в крайне неприятном положении – прижатые к горам, имея двух противников на флангах. Слева Мегиддо, а справа основные силы Райа, царя Кадеша.
Да нет, второе решение правильное, снова подсказало ему что-то в глубине мозга. Тебе же надо разбить, раскрошить, раздавить мятежников! Рассеять их мало; они снова соберутся – и гоняйся за ними по всему Ханаану! Их надо не просто победить, их надо растерзать! Истребить! Закончить дело Яхмоса, сына Таа. Того, что отнял у хабиру Мемфис и Аварис, заставил их уйти из ТаМери. И ещё долго гонял их по Синаю за то, что в своём исходе посмели напоследок ограбить своих египетских соседей. А когда враги решили закрепиться в Ханаане и захватили Иерихон, а точнее, по-египетски, Шарухен, – выгнал их и оттуда, оттеснив аж за Мегиддо.
Что ж, Бог царей Амон всё расставил по местам. Хатшепсут ушла в Долину мёртвых. Теперь он, Джехутимесу, властитель Обеих Стран. Великий властитель, которому предстоит освобождение Та-Мери. Дорогой его родины…
Он коротко глянул на Гарсиниотефа. Тот молча закрыл глаза, как-то невыразимо ласково и ободряюще.
Они всё сделали для завтрашней победы. Надо лишь закончить приказ парой ободряющих слов. Пусть воинам скажут ещё: «Готовьтесь! Приготовьте ваше оружие, чтобы сразиться с этим презренным врагом завтра утром. И мы победим!»
Да, так хорошо. Иди, Гарсиниотеф. И ты, Тутхотеп. Отдохните перед завтрашним испытанием…
Джехутимесу отчего-то не чувствовал ни страха, ни даже лёгкого волнения. Хотя знал, что предстоящая битва будет из тех, что определит судьбы мира на многие века вперёд. И рассказывать о ней будут через тысячи лет. Триста тридцать царств предстоит разгромить ему завтра! Там одних колесниц больше тысячи!
Но он был спокоен.
– Воины!
* * *
Кони чуть заиграли, прядая ушами. Колесница качнулась.
Джехутимесу коротко взглянул на возничего. Тот натянул поводья.
Армия смотрела на своего предводителя. Как всегда в такие минуты, разбивалась она на отдельные рваные картинки. То видишь лишь глаза, тысячи тёмных глаз, упирающихся в тебя чёрными колодцами зрачков. То глаза уходят, отдаляются, а перед тобою встают лица. Плоские, словно нарисованные, друг от друга неотличимые. Хотя ты видишь, знаешь – это разные лица, это разные люди. А то взгляд выхватывает из строя одну деталь – как вон у того лучника, что подзабыл перевести свой колчан в боевое положение, и тот так и торчит у него за спиной, а командир недоглядел…
Ладно, теперь уж некогда. Перевесит под мышку, никуда не денется.
– Воины! Вот сражение, которого вы так желали! Победа в руках ваших: она нужна нам! Она доставит нам изобилие, хорошие дома, множество рабов и скорое возвращение в отечество, в нашу любимую Та-Мери!
Слитный гул тысяч горл.
– Перед вами – грязные хабиру, которые ещё не наелись ваших стрел и копий, забыли острые зубы ваших боевых топоров…
Он сделал паузу. По армии пробежало шевеление, гул прозвучал вполне одобрительный. Краем глаза Джехутимесу засёк радостный оскал Тутхотепа – тот, как всегда, рвался в драку.
– Придя к нам пленными пастухами, – ещё громче выкрикнул царь, – и принятые нами как братья, они вкрались к нам в доверие. А сами начали грабить. Один за одним они проникали к нам и затем приводили своих сородичей! Пока их не стало так много, что вдруг они превратились в наших господ! Бывшие рабы, они назвали себя «царскими пастухами»!
Ещё раз гул по армии – теперь возмущённый. Гарсиниотеф поощрительно опустил веки – старые счёты всегда были хорошим средством мотивации.
– Мой великий прадед царь Яхмос изгнал мерзких хабиру из Та-Кемт! Мой великий дед Джехутимесу продвинул границы Та-Мери до пределов солнца, достигнув Той-перевёрнутой-воды-которая-течёт-на-юг! Они вернули справедливость народу Ра!
Трижды взлетели мечи офицеров. Солдаты три раза эхом повторили имя Бога.
– Но эти грязные ублюдки посмели восстать против Ра и нас! Они подняли мерзкий голос против моего величества, царя Менхеперра! Теперь мы должны окончательно вернуть мятежникам и предателям хабиру их прежнее прозвище!
«Хиксосы» – «пленные пастухи»! Вот они кто! И пусть каждый из вас пленит их, сколько сможет, – я всех их отдам вам в качестве рабов!
Уже не гул одобрения – рёв восторга всколыхнул ряды. Можно заканчивать.
– Я счастлив, предводительствуя египтянами! Какой полководец не поражал врагов, подобно мне с этим могущественным народом! Благодарите Богов, что вы египтяне; гордитесь сим преимуществом! И знайте – чтоб быть храбрым и быть победителем, достаточно быть только египтянином! Действуйте так, как действовали наши предки под Мемфисом и Аварисом, при Шарухене, как действовали вы при Гезе, Ашкелоне и в области Джахи! И позднее потомство вспомнит с гордостью о подвигах ваших в этот день и скажет о вас: и он был в великой битве под стенами Мегиддо!
* * *
На востоке, над позициями врага, всходило солнце Армагеддона…
Яромир
Последний ангел
Слева и справа мерно вспарывали затхлый воздух некогда могучие крылья. Усталые, они с трудом несли тяжёлое тело сквозь жидкие, как кисель, испарения.
С мрачной выси постоянно доносился скрежет. Словно за свинцовыми тучами перекатывались и тёрлись боками целые горные хребты. Сквозь редкие просветы виднелось красноватое свечение. Внизу возвышались руины величественных зданий. Из земли торчали, будто молящие о помощи узловатые руки, обгорелые остатки деревьев.
В проплывающих снизу каналах и озёрах, наполовину засыпанных грязью, пеплом и ещё неизвестно чем, изредка мелькало грязно-серое пятно. Больно видеть себя таким. Почему-то вспоминалось детство. Тогда я играл с такими же солнечными малышами, а вокруг было светло и радостно. Всюду – только счастье и любовь. Когда я подрос, меня даже несколько раз отправляли к живым. Я никогда не забуду этот восторг и великое почтение. И их можно было понять. Теперь я понимаю, как необычайно красиво и величественно выглядел я тогда в их глазах. Весь как будто из света, а над головой ореол божьей благодати. Но я не находил в этом ни величественности, ни красоты. Я сам был любовью и счастьем.
Мысли потянулись спокойно и размеренно. Усталость начала уходить.
Но тут что-то несильно ткнуло в руку, оборвав поток воспоминаний. Я с удивлением разглядел падающую вниз стрелу с белым оперением. И тотчас запоздало услышал хриплые гортанные вопли и хлопанье кожистых крыльев. Неимоверная усталость обрушилась с новой силой. О нет! Только не сейчас! И всё же рука уже потянула из ножен лёгкий длинный меч из небесного металла. Удобная рукоять приятно холодила ладонь. Созданный для воздушных боёв, почти невесомый меч казался сейчас не таким уж и невесомым.
