Текст книги "Армагеддон был вчера"
Автор книги: Александр Полосин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
Вот оно как. Перед лицом врага человечества все служители церкви должны быть вместе. Вместе. Тогда мы победим.
От этой мысли ему стало легко на душе.
Новая церковь Святого Илии, село Васильево, Россия. 22 июня 2008 года. 1.00
К селу приближалась колонна машин. Патриарх решил лично освятить церковь. Всё было готово. Церковь вышла красивой и ладной. Толпы народа – строители и прихожане стояли вокруг неё.
Из машины вышел Патриарх и посмотрел на свежевозведённое здание. Потом повернулся к толпе вчерашних строителей.
– Спасибо вам, люди русские. Всем миром построили Храм всем людям во спасение, – патриарх низко всем поклонился.
Толпа всколыхнулась, все согнулись в низком поклоне перед главой церкви.
Процедура освящения заняла около часа.
После освящения в церковь вошли поджигатели.
– Они начинают, – произнес отец Федор в телефон.
Монастырь Святого Франциска близ Льежа, Франция. 22 июня 2008 года. 2.00
В церковь с жалким видом вошли недавние «варвары». Отец Жан вздохнул.
«Варвары» произнесли слова покаяния, причем чувствовалось, что они говорят искренне. Нелегко осознавать, что ты стал виновником мировой катастрофы. Кардинал кивнул. Отец Жан произнес:
– Я прощаю вас. Пусть теперь Господь простит меня.
Новая церковь Святого Илии, село Васильево, Россия. 22 июня 2008 года. 2.00
Поджигатели низко опустили головы. Отец Никодим произнес слова прощения. Теперь наступало самое главное – Отец Никодим и Отец Жан мысленно пожелали себе и своему собрату удачи.
Миллионы людей во всем мире стояли и сидели перед экранами. Все с напряжением смотрели за тем, что происходит в России и Франции. Мысли всего человечества сплелись в единый нерв. Еврей и араб, европеец и негр – все сейчас жаждали только одного: Господи, смилуйся! И не делалось различий между Буддой, Христом, Аллахом, Яхве – каждый молился своему Богу.
Люди вглядывались в край неба до боли в глазах. Прошло ещё несколько часов. Отец Никодим и отец Жан молились.
Вдруг, одновременно (как потом выяснилось), кресты на церкви Святого Илии и на монастырской церкви вспыхнули ярким светом. Люди опустились на колени.
И Солнце появилось – где-то сразу, как будто дернули выключатель, где-то только всходило, где-то заходило. Люди обнимались и плакали от радости…
* * *
Прошёл год. Жизнь вошла в нормальную колею. Но уже стало гораздо меньше междоусобиц, люди стали добрее. Аббат Турвиль приехал в Россию, где они с отцом Никодимом провели три дня.
В кабинет Папы вбежал кардинал.
– Ваше святейшество… Ваше святейшество… – Кардинал задыхался от волнения. – Только что в одном приходе на Украине кто-то напал на священника. И он сказал им Злые слова!
– Какие? – Папа почувствовал, что мир вокруг него проваливается в бездну.
– Он сказал им – idite na hui!
Папа, немец по национальности, заставший ещё войну и поживший в русской оккупационной зоне, откинул голову назад и захохотал.
mar
Принцип Паршева
Вы не хотите подать заявление на увольнение?
Вопрос был задан небрежно, вскользь.
– Ангелоподобное существо с синими глазами пригасило улыбку на чуть припухлых губах. Светлое облачко волос, от которых исходил терпкий, чуть горьковатый аромат, изящная фигурка в красной маечке с глубоким вырезом…
Нелечка Ивановна, дорогой мой начальник, ну разве можно вам дать сорок восемь лет?
– Вы бы всё-таки написали, – и холёная ручка легонько, пальчиком, пододвинула мне бумагу.
– Нелли Ивановна, за что вы меня так? – зубы выдали предательскую дробь, но доброжелательное выражение на лице удержать удалось.
Нелечка Ивановна пожала плечиками.
– Мовлат Шакирович, вы же умный человек. Вы не можете у нас дальше работать.
– Я работаю здесь двадцать лет, Нелли Ивановна, и с работой справляюсь.
– С работой – да, – кивнула головкой начальница. – С работой. Но не с зимой.
За настежь раскрытым окном медленно падали тяжёлые снежные хлопья. Глубокий сумрак декабрьского утра разбавлял лишь тусклый свет фонарей, да вспугивали фары изредка проезжавших машин.
Москва, самый центр. Как тут было хорошо ещё год назад, – тоскливо подумал я.
– У вас губы совсем синие, – Нелли Ивановна нажала кнопочку вызова секретарши. – Дашенька, Мовлату Шакировичу чай, погорячее.
Я незаметно вжался в кресло, стараясь сохранить остатки тепла. Чай – это она правильно, без него совсем концы отдам.
Дашенька в топике и миниюбке внесла чай, ловко расставила чашки. Я подхватил свою, грея о неё застывшие пальцы.
– Так что вы решаете, Мовлат Шакирович? – кукольное лицо принцессы из детских снов смотрело на меня откровенно сочувствующе.
– Не знаю, что делать, – откровенно ответил я.
– Понимаю, – Нелли Ивановна склонила головку. – Вся беда в том, что у вас неправильные гены, Мовлат Шакирович. Недостаточно русских предков, видно, раз ваш организм не смог перестроиться. Но вы ведь понимаете, что отапливать помещения только потому, что вам одному холодно, невозможно?
Обогреватель вас не спасает, девочкам из-за него дышать нечем. И пешком вы не в состоянии ходить по Москве, опаздываете всё время.
Я горько кивнул. Установившиеся с сентября неписаные правила пешеходства ударили по мне невероятно. Если любая из моих подчинённых на высоченных каблуках легко добегала с другого конца Москвы за час-полтора, мне требовалось три.
– Это была ваша единственная надежда, – Нелли Ивановна запнулась, потом продолжила:
– Единственная. Были такие случаи, когда гены от пешеходных прогулок просыпались.
Да, это я знал. Два процента от общего числа инородцев с октября смогли приспособиться к новым условиям жизни. Без отопления. Без транспорта.
– Да, – сочувственно сказала Нелли Ивановна. – Что русскому хорошо – то немцу смерть. Вы же читали Паршева?
– Разумеется, – пожал плечами я. – Автор национальной идеи России об использовании редкостной приспособляемости русских к тяжёлым климатическим условиям. Удвоим ВВП за четыре года за счёт полного отказа от отопления. Россия – русским, инородцев – в гетто. Принцип Паршева нынче с детского садика учат.
– Не гетто, – досадливо поморщилась Нелли Ивановна. – Обычные дома, в которых сохраняется отопление.
– Ничего себе не гетто! – хмыкнул я. – Выделили один квартал в Южном Бутово, да в центре Москвы элитные дома для иностранцев оставили.
– И правильно сделали, – на загорелых щечках Нелли Ивановны выступил румянец. – Вам там специально котельную отремонтировали, киноцентр оставили, туалеты тёплые, не био, как у нас…
Я встал.
– На мне семья, Нелли Ивановна. Увольнение лишит нас возможности платить за жильё. Подберите мне что-нибудь на такую же зарплату – и я с удовольствием перестану пугать клиентов своим замёрзшим видом.
Она поднялась, протянула мне тонкую загорелую руку.
– Сделаю всё возможное, – сказала. Искренне сказала.
В отделе, как всегда, окна были настежь. Девочки в лёгких блузках увлечённо трещали по телефонам на всех языках мира. Полным ходом шла продажа новогодних туров в экзотическую Москву, где по заснеженному городу разгуливают загорелые красавицы в миниюбках, выстраивались деловые поездки по всей России по сети тёплых отелей…
Я поплотнее завернулся в меховой плед и открыл сайт Job.ru.
…Как и ожидалось: работа для инородцев и сезонных рабочих предлагалась с апреля по октябрь.
Я перевёл глаза на портрет Паршева, висевший в красном углу. Нет, до весны я тут не доживу. Россия для русских.
Айриш
Обычная?
Альма работала самым обычным секретарём уже второй десяток сезонов. Личная жизнь как-то не заладилась. Слишком много времени прошло в рутине ежедневных служебных обязанностей. Отвечала на телефонные звонки, сортировала почту для председателя, покупала букеты цветов для официальных лиц и близких своего босса… Особого ума при этом от неё никто не требовал, достаточно было хорошей памяти и пунктуальности. Председатель был доволен её работой, то есть попросту не замечал её тихой деятельности. Кофе всегда горячий, документы под рукой, посетители по пустякам не беспокоят – что ещё нужно для принятия ответственных решений.
То утро для Альмы началось совершенно обычно. Небольшой беспорядок в одежде, возникший после поездки в переполненном общественном транспорте, был быстро ликвидирован, бумаги разложены по папкам, кофе заварен.
Пора являться пред ясны очи господина председателя.
Тихо приоткрыв дверь, секретарша убедилась, что босс целиком погружён в раздумья и ожесточённо черкает что-то на листах бумаги. Немного подумав, она сначала внесла кофе и поставила почти на середину стола. Босс, не глядя, протянул руку за чашкой и вкусно отпил ароматный напиток. Альма вышла и вновь вернулась с папками. Пушистый ковер заглушал её и без того лёгкие шаги.
– Послушай-ка, – вздрогнув от неожиданности, Альма удивленно посмотрела на заговорившего с ней господина председателя. – Что ты думаешь о рекламной компании под девизом «Выдать умницу замуж»?
– Ничего…
– Как так? Ты сама замужем?
– Нет.
– Хотя ладно. К тебе это действительно отношения не имеет. Видишь ли, – председатель увлекся и почувствовал себя на трибуне, – аналитики президента точно выяснили причину нашего отставания в развитии от планеты Шсас. Мужчины не хотят жениться на умных женщинах и, соответственно, умных детей становится всё меньше и меньше с каждым поколением! Гениально просто! Перед нами стоит задача сделать умную женщину популярной. Сделать из неё престижную жену и мать множества детей. Я знаю, как это сделать, – босс светился самодовольством.
– И как же? – скепсис в голосе секретарши остался незамеченным.
– Мы организуем массу конкурсов! Интеллектуальные состязания женщин. Победительницы награждаются домом со всей обстановкой и мужем, занимающим хорошую должность или просто с хорошими перспективами на службе.
– А откуда столько мужей наберёте?
– Наберём добровольцев из студентов или служащих. Не перебивай, – босс увлечённо продолжал: – это только предварительный этап. Основное подведение итогов организуем сезонов через десять. Победительницы должны будут представить своих детей и мужа. Финалисткой станет та, у которой больше всего замечательно умненьких малышей, и муж сделает головокружительную карьеру. А главный приз… придумаем какой.
– Развод. Председатель очнулся:
– Что? Какой развод? Альма несколько смутилась.
– Простите меня, господин председатель, я не должна была… я не думала… – и, окончательно смешавшись, сочла за лучшее замолчать совсем.
Босс впервые внимательно смотрел на свою секретаршу. Стройна, миловидна, в меру умна. Уровень интеллекта в личном деле Альмы определялся комбинацией АВD и уступал уровню председателя АВА.
Самые глупые, практически полные идиоты, имели в своём арсенале набор DDD, а гении – ААА. Такую систему обозначения уровня интеллекта ввели недавно, но она быстро стала популярной. Раньше при приёме на работу приходилось проходить кучу тестов и экзаменов. Эффективность принятой системы оказалась значительно выше. Наниматель видел перед собой несколько букв и сразу мог очертить круг обязанностей, наиболее соответствующий способностям нового работника.
– Не думала? Это ты зря так про себя говоришь. Наверняка в этой хорошенькой головке кое-какие мысли есть. Итак, при чём тут развод?
– Главным призом должен быть развод.
Господин председатель оказался не на шутку озадачен:
– Почему? Объясни-ка подробнее, что ты имеешь в виду.
– Участие в конкурсах будут принимать, скорее всего, молоденькие идеалистки, которые точно знают, что смогут создать самую замечательную и любящую семью. Правильно?
Босс неопределённо хмыкнул, но кивком предложил продолжить.
– Их идеализм быстро пройдёт. Мужья быстренько объяснят этим девушкам, что место им на кухне и в детской, и никакой собственной карьеры, – это отвлекает от произведения на свет потомства и обеспечения карьеры мужа. Хочешь выиграть конкурс – будь добра забыть про свои желания и надежды. А развод даст возможность самореализоваться.
– Может быть, ты и права… – взгляд босса пошёл блуждать по потолку. – Идея сырая и требует доработки, – наконец, вынес он вердикт и снова склонился над бумагами.
Альма вернулась в приёмную, сверилась с ежедневником. Да, всё правильно, сегодня день загружен по минимуму и есть время для своих дел.
Из самого дальнего угла нижнего ящика стола секретарша достала личное дело ещё одной женщины. Уровень интеллекта ААВ. Аккуратно исправила запись на АBD. Как раньше в своём досье. Теперь подругу можно устроить на работу. Плохо, если женщина умнее мужчины, это очень бьет по самолюбию сильной половины. Правда?
Яна Люрина
Взятка
Погода выдалась мерзопакостная – пасмурное небо, холодный ветер и мелкий противный дождик.
С фуражки вода капала прямо за шиворот, А до конца дежурства ещё целых четыре часа.
На дороге – ни души.
Лейтенант Пузецкий, крайне соответствующий своей фамилии – фигура напоминала в профиль букву «В» – стоял под хлипким навесом и курил уже чёрт знает какую по счету сигарету. Пост располагался у главного въезда в город, где на горушке,в двухстах метрах впереди, возвышалось изваяние могучей бабы, приветствующее всех водителей хлебом-солью. Скульптура некогда была воздвигнута как символ города, но в народе получила прозвище «тёща». Видик у «тёщи» и впрямь устрашающий – метров десять в высоту, мускулы, как у Шварценеггера, плюс мрачное выражение лица. Дескать, жри хлеб-соль и проваливай, пока не схлопотал по тыкве.
У Пузецкого такая ж сидела дома до недавнего времени. Слава богу, схоронили, но страх оставался. А ну как придёшь домой, а она всё ещё там.
Дождь всё не переставал. Нету машин – нету нарушителей, нету нарушителей – нету денег, нету денег – страшно даже представить... Хорошо хоть, май месяц, а не декабрь.
И тут на дороге показался пошарпанный «жигуль». Ехал он как-то рывками, то и дело пересекая сплошную линии. Лейтенант скорчил страшную рожу напарнику, который заинтересованно прекратил жрать семечки. Не лезь, дескать, клиент мой!
Жигуль, оказавшийся «шестёркой», подъехал поближе, и Пузецкий, тормознув его, не поверил своим глазам. За рулем восседала пожилая цыганка, с распущенными седыми патлами и в модной бандане – чёрненькой, с мелким белым рисунком в виде черепушек и скрещенных косточек. Намедни младший сынишка Пузецкого клянчил такую же, на что получил категорический отказ.
Вместе с водителем (или водительницей) в салоне «шестёрки» находилось ещё невесть сколько цыганят, штук восемь-десять на глаз – и все уставились на Пузецкого. Ну, едрена вошь, я вам щас покажу нормы вместимости!
– Лейтенант дорожно-патрульной службы Пузецкий. Ваши документы!
– Вот документы, милай! Вот права мои водительские, вот техпаспорт. Смотри, дорогой!
– А где доверенность от хозяина машины?
– И-и-и, какая доверенность, зачем доверенность? Вот он, хозяин, здесь сидит, – и цыганка ткнула пальцем, на котором бандылялся немаленький золотой перстень, в одного из цыганят.
– Как это – хозяин? У него ж паспорта нет, он несовершеннолетний!
– Есть, есть паспорт! – и на свет божий был извлечен серпастный и молоткастый.
Тут Пузецкий совсем озверел:
– Ты за кого это меня держишь!? Сколько ему лет было, когда этот паспорт выписывали?! Вылазь из машины и пойдём протокол составлять!
– Сынок, отпустил бы ты нас – осталось километр доехать, дети не кормлены, весь день в дороге...
– А у меня что – кормлены? А я – не целый день на дороге?!
Цыганка, вздыхая и причитая, всё-таки выбралась из машины и побрела следом за лейтенантом в здание поста. За исключением банданы, одета она была традиционно – в пятьсот юбок и мохеровую индийскую кофту. На ногах наблюдались комнатные тапочки с помпонами.
– Сынок, погоди! – негромко сказала цыганка. – Нельзя мне сегодня домой опаздывать, даже на пять минуточек. Солнце зайдет скоро, и беда тебе будет, если мы уехать не успеем. Денег с собой нету, зато нужную вещь подарю...
– Нужна мне больно твоя вещь, с вами только свяжись…
– Постой, объясню. Чтоб напарник твой не слышал. С этой вещью да при твоей работе денег будет, сколько хочешь!
Пузецкий остановился. А цыганка выудила откуда-то из своих капустных одежек деревянную палочку, размером с карандаш.
– Вот, возьми её в правую руку и представь, что это вон та, полосатая, которую тебе начальник выдал.
Недоверчивый Пузецкий всё же проделал требуемую манипуляцию и обомлел – «карандаш» моментально превратился в жезл гаишника...
– А теперь слушай меня, золотой, и запоминай. Когда у тебя в правой руке эта палочка, ты можешь остановить любую машину, а за что взять с водителя деньги – причина всегда будет. Можешь даже братков тормозить – спорить они с тобой не будут. Наоборот, скажут спасибо, что закрыл глаза на нарушение. Сколько им скажешь, столько и заплатят. А потом всё забудут. Но только запомни – если ты своими руками отдашь палочку другому, память к ним вернётся. Ну, бери, драгоценный, дарю. Берешь?
– Беру, – машинально сказал Пузецкий и махнул рукой – езжай, мол. Дождь прекратился, и лейтенант, ещё раз посмотрев на отъезжающий «жигуль» и цыганку за рулем, уже без банданы, разглядел у неё на голове небольшие рожки...
В помещении поста напарник почему-то опять жрал семечки – и, похоже, про цыганку он успешно забыл. Потому что поинтересовался – что там делать на дороге, раз никого не видно.
Прошло два месяца. Благосостояние лейтенанта Пузецкого заметно улучшилось – малогабаритный «чарлик» был подарен сыну, а взамен приобретен «Мерседес» 98 года, с кондиционером, кожаным салоном, титановыми дисками, зимней резиной и прочими прибамбасами. Лейтенанта слегка мучила совесть – этот «мерс» был пригнан из Германии одним из его сослуживцев для себя лично. Но тут, как нарочно, у Пузецкого случилось дежурство на том же КП – и он не устоял перед соблазном. Сослуживец напрочь забыл, что гнал машину, и уж тем более – что продал её коллеге за сто долларов (совсем бесплатно забрать Пузецкий посовестился).
Пару раз, для приколу, были остановлены бравым гаишником и лучшие кореша, с которыми ездил в баню еженедельно – директор последнего оставшегося в городе госпредприятия, и владелец торгового центра. Сначала Пузецкий собирался остановить их понарошку, чтоб потом вместе посмеяться. Но приятели без звука дали ему запрошенные с каждого пятьсот баксов и тут же забыли о происшествии. Отдавать доллары назад, увы, не хотелось. Вернее, не смоглось...
И таких долларов набралось уже немало. И совершенно невозможно было объяснить жене, почему их вдруг стало такое количество.
Пузецкому пришла светлая мысль – а не съездить ли в столицу и не позволить ли себе расслабиться?
Сказано – сделано. И, погрузив объемистый живот на переднее сиденье нового «мерса», лейтенант из командиров дороги превратился в рядового водилу. Полосатая палочка-талисман мирно дремала на заднем стекле.
Показался въезд в город и, разумеется, при нем пост. Как и положено. Человек в форме взмахнул жезлом, и Пузецкий законопослушно остановился. Пока коллега, оглядев машину и документы, откозырял и пожелал счастливого пути, из помещения поста вынырнула смутно узнаваемая фигура. Тоже в форме лейтенанта-гаишника, но вольно расстёгнутой.
– Вовка!!! А ну иди сюда, что ж ты мимо друзей, не глядя, проходишь! Вовка внешне напоминал Кащея Бессмертного в исполнении народного артиста Милляра, но отнюдь не такого немощного, как в фильме. Ещё в бытность их курсантами бегал быстрее всех – на спор за ящик пива, обожаемого до самозабвения.
– Ну, привет, привет! Что ж ты, гад, не звонишь и не заезжаешь – сколько раз в гости звал! Ну, поехали ко мне, я уже сменился – Наташка блинов наготовила, а у меня в холодильнике икорка есть!
– Так надо водки взять, у тебя ж всегда только пиво в холодильнике. Показывай, где тут у вас лучше затариться.
– Э, нет – всё уже есть! – и Вовка открыл багажник своего опеля, где Пузецкий узрел ящик водки в четырехгранных бутылках по 0,8.
– Ночью тут фура ехала, и водила немножко под банкой был. Вот и откупился.
Пузецкий последовал за Вовкиной машиной. Далее пребывание в гостях проходило как обычно – расспросы, объятия, тосты под вкуснейшую закусь. Вовка преуменьшил – дома были не только блины, а и много чего ещё. Разомлевшие приятели вышли во двор, на солнышко – Вовка проживал в частном доме. Тут гость припомнил, что он-то хотел ещё и культурно отдохнуть. Оглянувшись, не может ли услыхать Наташа, Пузецкий тихонько поинтересовался:
– Вов, а у вас тут какое есть приличное заведение, с бабами? А то я, понимаешь, чуток заработал, а дома отдохнуть невозможно. Из-за шуряка, будь он неладен.
– Сделаем! – тут уже оглянулся приятель и достал из кармана мобильник. На машине Пузецкого коллеги поехали в некий массажный салон, туманно заявив Наталье на прощанье о срочно возникшей необходимости поиска и приобретения редкой запчасти для этой самой машины. Потом были ещё водка, потом коньяк и пиво – подаваемые почти совсем раздетыми девицами.
Лейтенант блаженствовал и раздавал труженицам массажа мелкую долларовую наличность. Затем умаявшиеся к вечеру девицы захотели прокатиться по городу. Последнее, что запомнилось Пузецкому – как он надевает на блондинку с умопомрачительными формами свой китель и фуражку, и для пущего соответствия имиджу… Вручает свой полосатый жезл.
* * *
Домой Пузецкий вернулся на рейсовом автобусе.
Скажем прямо, вернулся зря.
Кинеберг
Сёстры
I
Шелест бумаг, приглушенные разговоры, частые трели сотовых телефонов. Сто двадцатый этаж небоскреба. Зал заседаний корпорации «Старая Англия». Что стоит за этим названием, толком не знает никто – официального толкования не было ни в одном документе, ни в интервью, коих множество давал пресс-секретарь компании.
Шум постепенно нарастал, нетерпение присутствующих усиливалось. Вот уже двадцать минут как должно было начаться заседание правления. Генеральный задерживался.
– Сестричка, не знаешь, зачем старик нас собрал? – сексапильная блондинка наклонилась к томной шатенке. – И в такой спешке?
– А чёрт его знает. Сегодня получила по факсу, – достала та лист бумаги из папки. – Гонерилья Лир, Вы приглашаетесь на внеочередное заседание правления… Последнее время он сам не свой. Возле него постоянно адвокаты крутятся, никого к себе не пускает.
– У меня такое же. Спросила у Корделии, но и эта дурочка ничего не знает.
– Нашла у кого спрашивать, – скривилась в презрительной гримасе старшая дочь генерального директора «Старой Англии». – Ну и сестричку Господь нам послал. И чего папа с ней так возится? Когда он ввёл её в совет директоров, меня чуть удар не хватил.
Напряжение достигло своей наивысшей точки, когда в зал вошёл устало выглядевший пожилой мужчина – генеральный директор корпорации Кинг Лир.
– Господа, я пригласил вас на это внеочередное заседание, так как хочу сделать важное заявление. После долгих размышлений я пришёл к выводу, что лучшим выходом из сложившейся ситуации станет разделение корпорации. Мои юристы всё проработали. Прошу ознакомиться с декларацией.
Удивлённые возгласы, шелест перелистываемых бумаг.
– С подробностями вы сможете ознакомиться позже. Я же хочу вкратце изложить суть дела, чтобы побыстрее с этим покончить.
Кинг Лир провёл ладонью по лицу, словно стирая усталость.
– Итак, корпорация делится на три самостоятельные части, которые передаются под контроль моим дочерям. Я же хочу дожить остаток дней в тишине и спокойствии. Чтобы разделение было справедливым, я объявляю среди дочерей конкурс на лучший проект. Гонери, Корди, Реги, через две недели прошу предоставить ваши соображения.
II
– Ты представляешь, Родриго? Я уже подобрал себе кабинет, смету на переоборудование составил. И что в итоге? Всего лишь референт! Ведь всем известно, что должность моя! Но тут появляется этот выскочка Кэсс, и всё летит к чертям. Я что, впустую потратил эти годы?
– Успокойся, Джаг, не горячись.
– Не-е-ет! Я этого так не оставлю! Я… Я солью инфу о связи Отто и Дезди. Он у меня попрыгает. Я таких подробностей им высыплю!
– И что это даст? Ну пошумят в жёлтой прессе, в интернете… Ни одно серьезное издание такой материал не опубликует. Он же сейчас в фаворе. Гонери вбила себе в голову, что только Отто может эффективно управлять торговым домом. Скорее, тебе голову оторвут. Тем более, я слышал, что они собрались объявить о помолвке. Хм… Тут нужно действовать по другому.
– Помоги мне, Родриго. Я в долгу не останусь.
– Этот Отто, кажется, очень ревнивый. Всех своих прежних подружек достал. На этом можно сыграть.
– Точно! Этот козёл Кэсс, похоже, неровно дышит к Дезди…
– Есть у меня на примете одно агентство. «Пинкертон». Они специализируются на таких делах.
* * *
Ночь. Одна. Скучно. Сериалы закончились, ток-шоу надоели. Отто в последнее время какой-то странный. То не вытащишь его никуда – «…с тобой, только с тобой. Никто, кроме тебя, мне не нужен». А теперь из офиса возвращается поздно. Порой совсем домой не заявляется. Вот и сегодня. Уже одиннадцать, а его всё нет. И, как назло, смартфон куда-то делся. Может, в бутике стащили? Крутился там рядом один подозрительный тип. А может, и не там. Всё равно жалко. Что говорить Отто? Его подарок. И не дешёвый.
– Дезди! Ты где? – голос Отелло из прихожей.
– Я в спальне, милый.
– Почему твой номер не отвечает? – он уже в спальне. Началось. И как оправдываться?
– По-моему, у меня телефон стащили. Сегодня утром я с Гонери болтала. После обеда звонила Эмили. Вечером ходила по магазинам. А сейчас не могу его найти.
– Это твой? – в руке Отто блестит серебристый прямоугольник.
– Как здорово, милый. Где ты его нашёл?
– Там, где ты его забыла.
– И где же?
– Сама вспоминай. Хорошо вспоминай!
– Ну же, Отто! Не томи, говори.
– В квартире Кэсса. Как он там мог оказаться?
– Ничего не понимаю.
– Зато я всё прекрасно понял! Шлюха!!!
– Милый, не говори так.
– А как?! – голос Отто сорвался на крик. – Как с тобой говорить? Я давно подозревал. Ты давно путаешься с ним. А Кэсс… Как он мог? Другом прикидывался. Сволочь!
– Господи! Отто! Что ты несёшь? Как ты мог подумать обо мне такое?
– А как у него в квартире телефон оказался? Что молчишь? Сказать нечего?
– Я не знаю, – от волнения Дезди начала говорить шёпотом. – Я ничего не понимаю…
– Моему терпению пришёл конец! Я убью тебя, шлюха!
– Отто! Я не могу тебе ничего объяснить.
– Тебе нечего объяснять. Всё и так понятно! – Отто несколько секунд постоял молча. – Ты сегодня молилась?..
Утро. Скрип двери.
* * *
– Сэр! Вы здесь? – в спальню заглядывает домработница Эмили. – Господи! Что здесь произошло?
– Алло! Полиция? Здесь убийство!
III
– Как тебе сегодняшний вечер?
– О, дорогой, всё было прекрасно! Я так рада! Это такой сюрприз! А как они все: «А не желаете ли, миссис Макбет? Приносим свои извинения, миссис Макбет! Такого больше не повторится, миссис Макбет!». Ха! Будут теперь знать, кто я такая. А знаешь, мне начинает нравиться моё положение в обществе. Эти насекомые так пресмыкались передо мной…
– Я рад, что тебе понравилось.
– Дорогой, я вхожу во вкус. Мне этого уже мало. Ты ведь всё сделаешь для своей кошечки?
* * *
– Я что, так и буду ходить как нищенка?!!!
– Но дорогая, ты одеваешься у лучшего кутюрье города…
– А ты видел этот презрительный взгляд этой дуры Реги Лир?!
– Дорогая, она же мой босс.
– Мне плевать, кто она! Когда ты начнёшь вести себя как мужчина?! Ты должен занять её место!!!
– Но ведь это невозможно! Она владеет контрольным пакетом.
– Ты обещал ВСЁ для меня сделать!!!
* * *
– Ты нашёл этого Люпена?
– Да, дорогая.
– Как это будет выглядеть?
– Тонкости он не объяснял, но в общем, что-то связанное с направленной радиацией. В течение пяти секунд доза превысит предельно-допустимую, и за месяц её сожрёт рак. Источником радиации будет ноутбук. Точнее, его аккумулятор.
* * *
– Банко что-то подозревает. Макдуф возле нас, как акула, кружит.
– Тебе нужно объяснять, что делать?
– Но это не может продолжаться вечно.
– Ты мужчина или тряпка?
– С самого начала всё пошло не так! Я устал. Не могу уснуть. Эти охранники, они же не в чём ни виноваты…
– Возьми себя в руки и прекрати истерику. Слюнтяй! Завтра торги. Ты должен вырвать этот пакет! Руками, зубами… Ты должен стать владельцем «Лир инк».
* * *
– Ты всё понял, Макбет?
– Но ты не докажешь, Макдуф!
– А ты ведь не отрицаешь этого! Значит, это твоих рук дело.
– Не забывай, с кем говоришь! Я глава «Лир инк»!
– Теперь ненадолго. Предлагаю подумать.
– Я дам тебе денег! Много денег!
– Подавись ими. Не всё продаётся!
Рука тянется в ящик стола. Пальцы прикасаются к шершавой рукояти.
Выхватить оружие. Ещё одно, последнее движение пальца… Выстрел. Но что это? Почему так больно? И почему так холодно?..
– Алло, полиция? Начальник департамента безопасности «Лир инк» Макдуф…
* * *
– Вы слышали? Эту Макбет сегодня в клинику увезли.
– В какую?
– К доктору Фройду.
– Так она… того? Кто бы мог подумать!
IV
Эмлет в задумчивости смотрел в окно. После смерти отца он места себе не находил. Какие-то странные сны преследовали его – с самого дня похорон. В них он видел отца. Но не мог с ним общаться. Отец пытался ему что-то сказать, а он не понимал, не понимал, хотя, казалось, вот-вот уловит ускользающий смысл! И Эмлет просыпался от яркого ощущения бессиля и отчаяния, веря, что снова не услышал чего-то важного…
Ладно, сны – снами. Но и в кампании творилось неладное.
На первый взгляд, вроде бы всё было в порядке. После смерти папы бизнес по наследству перешёл к маме, и официально она стала главой «Кингдом Дан». Мать вышла замуж за дядю, брата отца и фактически он управлял делами фирмы.
Фирма процветала, доходы увеличились в полтора раза. Осваивались новые рынки. Являясь владельцем крупного пакета акций, Эмлет получал неплохой доход. Он занимал должность начальника департамента маркетинговых исследований. Казалось бы – живи, работай, получай моральное и материальное удовлетворение. Но смутная тревога не покидала наследника «Королевства».
– Может, в отпуск? – Эмлет оторвал взгляд от окна. – Покататься на лыжах. Или понежиться в ласковых лучах калифорнийского солнца…
* * *
– Какой прекрасный вечер! – девушка, сидевшая с Эмлетом за одним столиком уютного кафе, мило улыбнулась. – Не хочется отсюда уезжать, но нужно работать.
– Как жаль, Корди. Эти дни были просто восхитительны! – Эмлет, не отрываясь, смотрел в глаза новой подруги. Он познакомился с ней три дня назад и сразу же влюбился в эту образованную, умную и при этом красивую девушку. Они вместе катались на лыжах на одном из многочисленных живописных альпийских лыжных курортов.
Корделия Лир, как она представилась, была дочерью бывшего владельца корпорации «Старая Англия» Кинга Лира, ныне отошедшего от дел. Пару лет назад старик Лир разделил свою корпорацию на три части и передал управление ими своим дочерям. А сам отошёл от дел и жил по очереди у каждой из них.
