Текст книги "Весна 2018. Бог из машины (СИ)"

Автор книги: Александр Нетылев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

– Мне тебе напомнить про Серафиму? – спросила Кеншу. Не дождавшись ответа, она небрежно толкнула дверь, заводя Чезаре в комнату с сигма – проектором.

– Твои иллюзии сейчас, в любом случае, спадут, – предупредила она, открывая крышку, – Можешь расслабиться. И в любом случае, Рэку, факт разумности сигмафинов говорит о том, что мы не имеем права игнорировать их волю. Ты сам это понимаешь после того, что произошло с Марией.

– Я как раз это прекрасно понимаю, – спокойно ответил Рэку, – И отношусь к нему так же, как относился бы к другому преступнику с классом опасности А+. Точно так же я не стану пытаться взять живьем Рейлиса или Тюльпана. Послушай меня, Рейко. Этот сигмафин слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. Я понимаю это столь же четко, как еще совсем недавно понимал, что нельзя позволить демону утопить Рим.

Какое‑то время он молчал, лихорадочно ища выход. Шпион хорошо знал, что Рейко несколько помешана на своих исследованиях и ни за что не даст задний ход. Но сейчас, когда в кои‑то веки разум и чувства диктовали одно и то же, он тоже не собирался сдаваться.

– А что, если предложить такой вариант: чтобы управлять телом, ему достаточно прикасаться к нему любым элементом. Отсюда следствие: сознание распределено по всему сигмафину. Если уничтожить только часть костюма… большую часть… то он будет столь же пригоден для исследований. И в то же время, если его все‑таки освободят, будет и вполовину не так опасен, как полный костюм.

– Они растащат куски по разным НИИ. Хотя, я надеюсь, что у меня выйдет заполучить себе хотя бы перчаточку, – она сделала приглашающий жест в сторону белого техногенного гроба с прозрачной пластиковой крышкой, – Ложись. Мы сможем говорить и пока я буду тебя латать.

– Угу… Часть фон Рейлису, часть Лазурному Тюльпану, часть… кто там еще у нас из класса А+ есть? – язвительно усмехнулся Чезаре… Чезаре? Или все‑таки Рэку? Он уже и сам не знал, какое имя и какая личность ему ближе.

Тем не менее, он, будь он японский шпион – амагус или амбициозный неаполитанский кардинал, послушно лег 'в гроб', и уже после этого более серьезно добавил:

– Уничтожь хотя бы плащ. Одну деталь. Самую опасную. С остальным мы уж как‑нибудь справимся.

Она кивнула.

– Когда я закончу со всем остальным, обязательно придумаю что‑нибудь насчёт плаща, – пальцы женщины вызвали голографическую консоль, запуская сканирование, – Ты ведь знаешь, я обычная преподавательница, а не высокий чин Интерсигмы.

Занятно, но это было, в каком‑то смысле, действительно так. Рейко обладала редчайшим, точнее, уникальным умением конструировать от балды что угодно в сигма – проекторе, имела тысячу и одно приглашение в различные НИИ и секретные организации, в том числе и в Интерсигму, но везде была только приглашённым специалистом, который не хотел себя связывать с организацией слишком крепко.

– Кстати, у тебя сейчас появилась уникальная возможность списать себя подчистую из японской разведки. У меня к тебе есть деловое предложение, но я не имею права тебе его высказывать, пока не вырву из твоей головы этот чёртов передатчик. На раздумье у тебя не так много времени: десять минут до конца лечения.

– Это весьма странно сочетается с тем, что ты только что высказала ключевые детали предложения, – усмехнулся Рэку. Действительно, независимо от конкретной технологии, предложение вырвать передатчик, бывший не только усилителем памяти и средством связи, но и своего рода поводком, после чего 'списать' его из японской разведки, звучало вполне конкретно. Предложение было конкретным… А его ответ – едва ли. Списать себя из японской разведки? Ему и в голову не приходила такая мысль. Он сам не знал, чего ему больше хочется. Он никогда не знал того, что обычно называют 'нормальной жизнью': его готовили к работе в PSIA с самого детства, с того самого момента, как вытащили с улиц. Его учили преданно и даже фанатично служить своей стране, вытравливали из него такие мешающие работе вещи, как привязанность, страх или сострадание… Но он был совсем не против этого. Ему нравилась такая жизнь, нравились те принципы, что были привиты ему вместе с профессиональными навыками и модификациями организма, кроме того, он ни на секунду не забывал, сколь многим он был обязан своим хозяевам. И все же…

И все же он сделал то, что не вписывалось в эту картину. Последний приказ звучал как 'Бросить Рим, эвакуироваться и доставить сигмафин – коммуникатор к точке сбора'. Но похоже, что за те четыре года, что он был знаком с Марией, его программа дала сбой.

И к своему ужасу он понял, что рассматривает предложение Рейко не только на предмет 'это кто под нас копает'.

– Я не высказала сути предложения и имён. Ты мог бы сам догадаться, но там, куда я хочу тебя пригласить, твой поводок будет лишь мешать. Я не смогу доверять тебе, если передатчик будет у тебя в голове.

Рэку ощутил, как тёплая энергия сигмы заполняет его раны, материализуясь в плоть, кожу, костяной покров. В мире не существовало врача лучше, чем Рейко. Хотя, нет, она не могла вылечить человека при помощи ножа и ниток, зато могла исцелить любую хворь на сигма – проекторе, не отрываясь от пития чая и беседы.

– Итак, ты хочешь перевербовать меня, – заметил Чезаре, – Перспектива любопытная, но… Но вместе с тем: есть ли реальные причины менять PSIA, которым я многим обязан, на кота в мешке?

Его интонации ясно показали, что вопрос отнюдь не риторический. Он хотел выведать хоть что‑то, чтобы понять, что ему следует выбрать.

– Там буду я.

Между ними в своё время были тёплые отношения. Достаточно тёплые, чтобы амагус успел изучить учёную не только как агент спецслужб, но и как мужчина. Это понимание было многим выше понимания, доступного другим. Если Рейко говорит 'там буду я', можно было сразу задаться вопросом 'что же это за кот в мешке такой, что она решилась отказаться от своей свободы?'. Деньги её не волновали – это факт. Материальных проблем она никогда не испытывала. Идея? Но какая? Исследования? Быть может, но зачем ей тогда Рэку? Спасение мира? Рейко была слишком хитра, чтобы та показная инфальтильность, которую она, порой, демонстрировала, была правдой.

– Аргумент, – насмешливо усмехнулся Чезаре, – Как я понимаю, спрашивать, что же привлекло тебя в свое время к 'ним', по загадочности сравнимым лишь с 'Ней' из рассказа Робина, бесполезно?

Этот вопрос был риторическим. Он понимал, что в условиях нехватки времени она не стала бы тянуть с важными аргументами. Отсюда вывод: эта информация не менее секретна, чем 'суть предложения и имена'…

– И, кстати, что ты собиралась делать, если я скажу 'нет'? Ведь даже если, судя по всему, из‑за проектора PSIA не могут слушать наш разговор в режиме реального времени, ничто не помешает им узнать, о чем мы говорили, постфактум. А попытка перевербовать меня существенно бьет по твоим отношениям с ними даже без имен и сути…

– Учитывая, что я одна сделала больше, чем всё PSIA вместе взятое? Они попытаются внедрить тебя или какого‑нибудь левого агента, когда через полгода станет ясно, в какой именно организации я буду состоять.

Она безразлично пожала плечами и начала восстановление тканей на лице Рэку.

– Только вот толку от этого у них будет чуть. Ибо левый агент вряд ли заинтересует моего нанимателя, а ты уже будешь вычеркнут из списков кандидатов. Конечно, останется ещё один подход, но туда будет тяжеловато отправить опытного агента. Так или иначе, я пока не сказала ничего, что бы твоей организации помогло выйти на моего нанимателя, а когда карты будут раскрыты, будет уже поздно.

Рэку задумчиво склонил голову набок, что было несколько неудобно делать, лежа в гробу:

– И что же во мне такого уникального, что заинтересовало твоего нанимателя и чего с гарантией качества не будет у 'левого агента'?

– Тебе не кажется, что не каждый агент может убить Белого Робина и утопить демона в святой воде?

– Сомнительные достижения, – возразил Рэку, – С Робином я справился в состоянии аффекта: в более естественном состоянии я такого не повторю даже на спор. Демон же… Насколько я могу судить, эффект молитв связан только с тем, что я успешно изображаю священника. Пожалуй, настоящий священник тут был бы эффективнее…

Какое‑то время шпион молчал. Несмотря на склонность к самокритике, Танака Рэку отличался определенным тщеславием… Он? Или Чезаре Финелла? Скорее первое, потому что PSIA активно использовали эту черту для поддержки его лояльности, когда о Церкви как влиятельной политической силе еще нельзя было говорить без смеха… Но сейчас не до того.

– Впрочем, обсудить мои достижения мы сможем, когда нас не будет поджимать время. Не буду скрывать, ты вызвала у меня любопытство… Но сама понимаешь, согласиться, не зная на что, я не могу… Вот что. Вынь модуль и расскажи мне подробнее. Если твое предложение меня не устроит, я через связного сообщу о сбое модуля в результате битвы с демоном или еще чем‑то подобном.

Это, конечно, было несложно. Но такая возможность представится, только если начальство Рейко не захочет избавиться от ненужного свидетеля. Иначе придется отправляться куда угодно, только не к связным, о личностях которых Рейко прекрасно осведомлена. Но – будем решать проблемы по мере их поступления, как говаривал один из инструкторов разведшколы, глядя на список официальных абитуриентов…

– Ты когда‑нибудь слышал о Согаи Нарьяне? – спросила ученая, почти незаметным движением убирая передатчик. Судя по отсутствию изменений во внутреннем давлении черепной коробки, сам имплантат остался на месте.

– Мельком, – ответил Рэку, – Девочка – аутистка, на которую PSIA возлагали большие надежды.

Рейко кивнула.

– А вот она в PSIA разочаровалась. Они всё делают слишком правильно, что сильно тормозит прогресс. Нарьяна собирает самых выдающихся людей земли, чтобы создать объединённую закрытую организацию, целью которой является преодоление грядущего сигма – кризиса и стабилизация шаткого баланса сил между мировыми державами. Иными словами, частная организация, не поддерживающая интересов какой‑либо конкретной страны.

– Не великоват ли масштаб для частной организации? – недоверчиво переспросил Чезаре, – И не поздновато ли создавать организацию, когда до кризиса осталось всего ничего?

Женщина фыркнула.

– Помнится, девятый отдел с двадцатью функционерами справляется лучше, чем вся контрразведка Японии вместе взятая, – заметила она, – Кроме того, я не заметила, чтобы твоя хвалённая PSIA здорово тебе или мне помогла в вопросах спасения Рима или хотя бы родного Токио.

– Я мало знаю о том, что сейчас происходит в Токио, – признался Рэку, – Последняя новость, которую я получил оттуда, была о твоей смерти… Ну, приказ об эвакуации из Рима был идиотским, с этим не спорю. Но вопрос не в том. Я охотно верю, что если эта 'частная организация' состоит из таких, как ты или я, то она может по эффективности как минимум потягаться с официальными разведками. Но тем не менее, у меня складывается ощущение, что Нарьяна пытается откусить больше, чем может прожевать.

– Месяц назад то же самое ей сказало японское правительство, – несколько похолодевшим голосом ответила Рейко, – Тогда Нарьяна ушла и вернулась, уже выложив в сеть бесплатный аналог G‑net, который позволяет телепортироваться просто через интернет.

Её пальцы быстренько пробежались по голографической консоли, инициируя восстановление мышечных волокон.

– Ты и так уже узнал об этих планах больше, чем следует, – она чиркнула ногтем по консоли, убирая шрамы с груди агента, – Я не буду тебя убеждать – ты достаточно умён, чтобы сам сделать вывод.

– Ответь мне всего на один вопрос, – сказал Рэку, гадая, что в его словах вызвало такую реакцию, – Чем они заинтересовали тебя? Лично тебя?

Рейко молчала секунды три, только лишь перебирая пальцами по голограмме.

– Разработки, – ответила она, – Неподконтрольные безотчётные разработки. Мне просто выдаются деньги, и делай, что хочешь. Деньги и материал.

'И все?' – хотел спросить Рэку… однако тут же понял, что такой вопрос окончательно поставит крест на этом разговоре. Для Рейко это было серьезно. Специалист ее уровня мог рассчитывать на то же самое под патронажем любого из мировых правительств… На то же самое, кроме неподконтрольности. Правительству нужен результат, иначе будь ты хоть трижды талантливым специалистом, ты бесполезен.

Ее исследования были делом ее жизни… Для него же дело его жизни было здесь. Тем более сейчас, когда он, всегда бывший фигурой в игре мировых держав, имеет все шансы прорваться в ферзи, то есть в Папы. Он знал, что все это придется бросить, если он примет предложение Рейко, и это останавливало его чуть ли не сильнее, чем благодарность PSIA за то, что вытащили его из низов.

С другой стороны, были и свои доводы в пользу ее предложения. Более длинный поводок был незначительной мелочью: даже до инцидента с Римом он регулярно действовал на свой страх и риск. Не настолько, чтобы посылать Центр по неподобающему адресу, но тем не менее. Однако была и еще одна причина. Требующая, с одной стороны, разрыва с PSIA, с другой – сотрудничества с умелым оператором сигма – проектора. Самым очевидным кандидатом на роль которого была, разумеется, Рейко.

Вот только не совершит ли он ошибки? Возможна тысяча ситуаций, при которых эта безумная затея будет крайне неудачной. Включая наихудшую. Выбор суров…

– Контроль будет минимальным, – нарушила тишину Рейко, – Тебе просто будут даваться задачи, средства и курируемая группа детей и подростков. Официально это будет интернациональная школа для одарённых детей. Этакий Хогвартс или Двор Ганнерскриг, если тебе так будет удобней. Японское правительство, само собой, ожидает вербовки этих детей… – она сделала небольшую паузу, а затем добавила, – А вербовка и будет.

– Бедные дети… – желчно произнес Рэку. Он уже понимал, что если не случится наихудшего расклада, то он, скорее всего, примет ее предложение, но все же не мог не спросить, – Какое отношение вербовка одаренных детей в будущем имеет к преодолению кризиса, который дышит нам в затылок уже сейчас?

– То, что происходит сейчас – это не кризис, а его причина, – ответила Рейко, – Для преодоления кризиса вербуются такие, как мы. Вербовка и подготовка детей – это уже взгляд в будущее.

– И… Узнав, в чем будет заключаться задание, я повторяю свой вопрос. И что же во мне такого уникального, что заинтересовало Нарьяну и чего с гарантией качества не будет у 'левого агента'? Потому как я не думаю, что умение убивать Белых Робинов и топить чертей в святой воде – самые ценные качества в курировании группы подростков.

Рейко удивлённо подняла брови, и пластиковая крышка отъехала в сторону.

– А ты не догадываешься? – спросила она, – Буквально через несколько месяцев весь мир вновь окажется в состоянии холодной войны. Будет новый перераздел власти и потрясание ядерными и сигма – пенисами, меряние линейками и обмен сдержанными угрозами. Наша с тобой главная задача будет состоять в том, чтобы не позволить миру погрязнуть в пучине Третьей Мировой Войны, которая попросту уничтожит весь этот мир.

– И ты рассчитываешь, что несколько спецов и группа завербованных одаренных детей смогут остановить это, – задумчиво произнес Рэку. Что сказать, не нравилась ему идея со ставкой на детей. По его мнению, мир должны спасать профессионалы. Политики, шпионы, военные… Те, кого не создаст частная интернациональная школа с педсоставом, собранным с миру по нитке.

Женщина взяла из гроба вешалку с классическим костюмом, которой, кстати, раньше там не было, и протянула её Рэку.

– Один такой спец сорвал планы Белого Робина в Риме, другой спец отсрочил катастрофу в Берлине… и три одарённые девочки выиграли для нас время в Токио.

Она изогнула бровь.

– Тебе мало доказательств?

– Не стоит ставить в один ряд действия террористической группы и Третью Мировую, – возразил Рэку, – Одолеть можно любого противника… Но именно одолеть. Чтобы остановить гонку вооружений, нужно совсем другое… Вспомни, что было полвека назад, когда точно так же стремительно развивалось ядерное оружие. Разве тогда мир спасли спецы или одаренные?

Рейко махнула рукой.

– Моё дело тебе предложить, а твое – отказаться.

Она кивнула на предложенную одежду.

– Одевайся. Нечего в рванье бегать.

Рэку досадливо поморщился, переодеваясь в мирскую одежду. Уж не перегнул ли он палку со своими сомнениями? Хороший стратег и аналитик, он прискорбно слабо понимал простые человеческие эмоции и не мог с уверенностью судить о таком стихийном бедствии, как обиженная женщина. Шпион действительно слабо верил в затею Нарьяны, однако… Однако…

– Ты можешь подождать с обидами до того момента, когда я вернусь со дна? Потому что мой ответ будет во многом зависеть от того, что выйдет из этого путешествия.

– Это не обида, – пожав плечами, ответила учёная, – Скорее грусть.

Неудивительно. Старая шутка 'ты слишком много знаешь, тебя надо убить' в их случае шуткой не являлась. Затем она и заблокировала модуль, чтобы не позволить Рэку связаться со штабом и передать столь важную информацию.

– И все‑таки? – настойчиво спросил Чезаре, сделав вид, что не заметил подтекста ее слов.

– Тебе придётся дать ответ сразу, как только поднимешься со дна, – ответила она после некоторой паузы.

– Хорошо, – глядя ей в глаза, Чезаре насмешливо улыбнулся одним уголком губ. Если его надежды на это погружение оправдаются, то у него будет к ней взаимовыгодное предложение. Если же нет… Что ж, тогда необходимость открыто пойти против Рейко будет не самым худшим событием за сегодня. Их давний роман не остановит его руку. Могла ли она похвастаться тем же?

Женщина кивнула ему в ответ, после чего деловито разгладила воротник его рубашки и извлекла из кармана его пиджака тёмные очки.

– Тебе, конечно, очень идёт этот костюм и этот облик, но, пожалуй, солдатня не поймёт, если ты забудешь надеть старую личину.

– Разумеется, – пожал плечами итальянец. Привычный облик сформировался настолько легко… Что казалось, это его отсутствие было иллюзией. Маска приросла к лицу.

– Есть что‑то о поисках с помощью сигма – локатора, что мне следует знать и чего я не знаю?

– Ищи узлы, – ответила учёная, – Сейчас море будет полно сигмы, но тебя интересуют именно узлы. Ищи не разливающуюся кругом силу, а её структуру, которая, к тому же, не будет меняться хотя бы минуту.

– Ясно, – кивнул Чезаре, – В таком случае, не следует терять зря время.

От этого погружения зависело все. Ведь когда в паутине запутываются сами пауки, самым верным ходом будет поставить все на одну карту.

И он поставил на Марию.

Воспоминания накатывали волнами. Тогда у него еще не было модуля памяти, – собственно, тогда, в далеком 2006 году, их еще и не изобрели. И тем не менее, этот день он помнил, как вчера.

– Это он? – сильный мужской голос над ухом. Незнакомый. По – старчески надтреснутый. Говорит с непривычным акцентом. Рэку не оборачивался и не видел говорящего, зато с оттенком удовольствия отметил почтительный страх, прозвучавший в ответе полицейского, что доставил его в этот участок.

– Д – да, полковник Про – хо – ров. А можно спросить…

– Нельзя, – жестко оборвал его голос старика. Рэку почти кожей ощутил пронизывающий, внимательный взгляд. Почему‑то это пугало дальше больше, чем пудовые кулаки полицейского, – Что из этого оставили ваши ребята?

– Н – ничего, сэр… – начал полицейский.

Послышался звук удара.

– Врешь. А теперь твоя версия, юноша. Что из твоих ран оставили полицейские?

– Все, – не оборачиваясь, выпалил Рэку, уже представляя, как этому уроду придется отвечать за рукоприкладство.

– Тоже врешь. Обернись ко мне!

И столько власти было в этом голосе, что молодой вор рефлекторно обернулся, подавившись заготовленным дерзким ответом. Как впоследствии признавался его куратор, тогда он напомнил ему раненого волчонка, огрызающегося на всех вокруг, чтобы спрятать страх. Он же, взглянув на властного старика, был близок к разочарованию. Невысокий, жилистый, но при этом сгорбленный, одетый в простой черный костюм и не имеющий на виду оружия, кроме увесистой трости, он не казался таким уж страшным…

Не казался бы, если бы не глаза. Льдисто – серые, ни капли не выцветшие, живые, ясные… И невероятно, страшно холодные.

– Итак, юноша, повторяю вопрос: какие из твоих ран были нанесены полицейскими?

– Какая разница!? – выплюнул юноша.

– Разница есть. Отвечай на вопрос.

Подумав, он решил все же ответить честно.

– Синяк под левым глазом, два недостающих зуба и сломанное ребро.

Шкафообразный полицейский хотел что‑то возразить, но съежился под взглядом грозного старика.

– Вот как… – как‑то недобро прокомментировал тот, – Любопытно. Следующий вопрос: они предлагали тебе смягчить срок, если сдашь своего подельника?

– Предлагали… – со схожей интонацией ответил Рэку, после чего поделился наблюдением, – Они идиоты.

– Да как ты!.. – возмутился полицейский, подаваясь вперед и сжимая кулаки, но его прервал до странного веселый, добродушный и какой‑то задорный смех старика:

– Ты тоже заметил?

– Это сложно не заметить, – ответил Рэку.

– Некоторым не удается и этого. А вы, инспектор, можете нас оставить: я не думаю, что этот волчонок представляет угрозу.

Когда они остались наедине, старик откинулся назад, раскуривая трубку.

– Итак, Рэку. Хочешь, я расскажу, почему тебя не заинтересовало их предложение?

– Нет.

– Почему?

– Я и так это знаю.

Причина на самом деле была предельно проста. В тюрьме кормят. В тюрьме есть крыша над головой. Это по определению ставило ее на голову выше убежища на улице, где остался сообщник, служивший 'кулаками' их тандема. В их последнее дело тот изображал 'наезд' на подростка, который тихонько обирал карманы неравнодушных и с особым удовольствием – просто зевак. Один из которых оказался не таким лохом, как он думал.

– Не думаешь о том, как думают другие, – неодобрительно покачал головой полковник, – Это плохо. В будущем это создаст тебе проблемы в общении с людьми.

– Не все ли равно!? – чересчур резко спросил Рэку.

– Не все. Итак, Танака Рэку. Я знаю, что ты вор и мошенник. Я знаю, что последние полтора месяца ты обирал прохожих совместно с уличным бандитом Мотаро Соичиро. Я знаю, что ты был автором всех ваших схем, что говорит о тебе как о человеке несомненно изобретательном… Пусть и местами немного прямолинейном. А теперь скажи мне, Рэку. Ты когда‑нибудь убивал?

Рэку отшатнулся назад, расширив глаза в испуге, смешанном с негодованием:

– Что вы, нет конечно! Я же не настолько опустился.

Старик улыбнулся в усы:

– Врешь. Но врешь неплохо: лет тридцать назад я бы поверил. Итак, ты еще и убийца. Я верно понимаю, что шрам на твоей правой ладони связан с этим?

– Да, – неохотно признался японец.

Волчонок признал в старом матером волке вожака.

– Хорошо. Итак, Рэку, у меня есть к тебе деловое предложение. Но сначала позволь представиться. Полковник Олег Прохоров, инструктор P. A.F. O.S.

– Пафоса? – криво усмехнулся рыжий.

– Знаю, дурацкое название, – поморщился старик, – Но предложить они тебе могут многое. Например, опасную, тяжелую работу, которая потребует от тебя полного подчинения и неоднократных сделок с совестью.

– Звучит неплохо, – хмыкнул вор.

– А также, разумеется, обучение всем необходимым навыкам, неплохие деньги и полномочия. Плюс чувство собственной важности от службы Родине.

– Один вопрос, – тряхнул рыжей головой юноша, – Почему я?

Олег снова улыбнулся. На этот раз как‑то хищно.

– Потому, Рэку… Что из злых волчат получаются замечательные цепные псы.

Так и вышло. Разумеется, воришка согласился на единственный шанс избежать и улицы, и тюрьмы. Он стал цепным псом Японии – и служил не за страх, а за совесть. Несмотря на эгоизм и властолюбие, в нем оказалось несложно воспитать чувство долга; он привязался и к своей стране, и к своей организации, а куратор и вовсе почти заменил ему отца… Почти.

Потому что двенадцать лет спустя верный пес все‑таки укусил своего хозяина.

Чезаре выбрался из планера и ступил на борт. Терпение, которым он мысленно хвалился во время слежки за Белым Робином, – казалось, целую вечность назад, – понемногу начинало сходить на нет. Однако, кардинал все‑таки вспомнил про вежливость и коротко поклонился встречающей его на борту баржи оперативнице Интерсигмы.

– Скафандр стоит там, – указала женщина в сторону борта, – Запасов воздуха хватит на два часа, плюс баллон для экстренного подъёма. В скафандр встроена система микроклимата, так что декомпрессии можно не бояться. Моё имя подполковник Жардин, я буду вас сопровождать во время погружения в качестве инструктора.

– Хорошо, – ответил Чезаре, после чего задал ей практически тот же вопрос, что и несколько минут назад Рейко, – Что‑нибудь, что мне следует знать перед погружением?

– Вам следует знать только то, что вы ищите и то, как вы собираетесь это найти, – ответила Жардин.

Чезаре молча кивнул. Он прекрасно знал, что, а точнее кого, он собирался искать. Что же до того, как он собирался искать… Сигма – локатор ему предоставили. Инструкции ему Рейко объяснила. А дальше – все зависит лишь от того, сколько времени займут поиски.

На всякий случай он в последний раз перед погружением лично проверил все. Сигма – локатор. Счетчик кислорода. Баллон для экстренного подъема. Все в порядке. Пора спускаться.

Время текло медленно, а движения казались ещё медленней. В тяжёлом скафандре, даже с учётом сервомышц экзоскелета, он двигался преступно медленно, а каждая следующая проверенная точка оказывалась жалким пшиком. Лишь спустя четыре часа реального времени он нашёл то, о чём говорила Рейко, но… но только на локаторе. Визуально он не мог найти наушники. Обычное песчаное морское дно.

Чезаре едва не взвыл от досады. Затем попробовал расчистить от песка участок дна, к которому его привел локатор. Однако, едва он приступил к этому несомненно полезному процессу, как в сторону побежал бочком краб… в гарнитуре.

Мысленно произнеся короткий монолог, состоявший примерно поровну из собственных конструкций на смеси четырех языков и выражений, позаимствованных у Белых Робинов, кардинал кинулся ловить краба. Ему было, конечно, любопытно посмотреть, какая позитивная реморализация случится с крабом под тлетворным влиянием Марии, но… Сейчас ему хотелось поскорее убедиться, что с ней все в порядке.

Всё же краб был очень стремителен, из‑за чего Чезаре пришлось немного погоняться за ним. Эта картина, наверное, была очень забавна со стороны, так как девушка – инструктор не смогла сдержаться и звонко, весело рассмеялась. Крабу же весело не было: так как Чезаре весьма высоким (для японца – так и вообще великаном), у него были довольно длинные ноги, что и обеспечило ему решающее преимущество над несчастным членистоногим.

– А ну отдай, – пробормотал Чезаре, снимая с краба гарнитуру. Затем, убедившись, что держит сигмафин достаточно крепко, подал знак, что готов подниматься. По логике, стоило поискать заодно и шкатулку… Но сейчас ему не хотелось действовать по логике.

– Ха – ха – ха, ха – ха – ха. У – уф, – ответила ему инструктор, – Мы поднимаемся, – сообщила она на поверхность, а затем указала Чезаре на подъёмный баллон.

– Выдерните чеку и прижмите руки к торсу. Всё остальное сделает за вас автоматика.

– Будешь хранить память об учении праведной девы и нести свет христианства племени членистоногих, – весело заявил Чезаре крабу, после чего по инструкциям запустил автоматику. Пора подниматься…

С большим трудом он дождался момента, когда можно будет снять шлем. В голове роилось множество опасений: закономерное влияние воды на электронику, колоссальное давление на морском дне, не говоря уж о рассудке девушки…

– Мария… Ты слышишь меня?

– Фу – у-ух, – ответила сигмафин, – А я уж думала, что мне придётся так провести не одну сотню лет. Я уже начала придумывать, как бы завладеть контролем над крабом. Теоретически, если бы он умер, когда я была на его панцире, я могла бы завладеть его телом и выбраться на поверхность.

Тараторить меньше Мария не стала. Напротив, кажется, она достигла нового качественного уровня в этом деле.

Чезаре выдохнул и улыбнулся.

– Я рад, что ты в порядке.

Самое любопытное, что сказал он это совершенно искренне.

– Я так понимаю, если уж вы вернулись за мной, наши победили? – высказала предположение экс – послушница.

– Конечно, – выбираясь на борт, кардинал привычно понизил голос: даже несмотря на то, что сложить два и два не составляет труда, есть в обществе некое предубеждение против людей, которые говорят сами с собой… – Финал боя я, честно говоря, тоже не видел, поскольку потерял сознание после второго залпа… Но уже после первого шансов выбраться из воды у него не было.

– Значит, теперь можно заниматься Лили и Вторым Пришествием? – бодро спросила гарнитура. Затем, помолчав пару секунд, Мария добавила:

– Всё‑таки, я очень благодарна, что вы нашли меня, отче.

– Достаточно уже того, что сделал с тобой Белый Робин из‑за меня, – серьезно ответил Чезаре, – Я был бы последней сволочью даже по собственным меркам, если бы бросил тебя здесь после этого. Что же касается Пришествия… Рим был не единственной их целью. Берлин, Токио… Всего пять городов. Видимо, это и есть Звезда Венеры, хотя базовые знания геометрии во мне восстают против такого определения.

– Изучай сигма – теорию, – фыркнула Мария, – Все сигма – вычисления проводятся исключительно в четырёхмерном пространстве.

– Так или иначе, в Берлине и Токио удалось выиграть время. А вот где‑то в Америке – полная… кхм… Ничего хорошего, в общем. Какой пятый город, нужно будет уточнить. А еще к нам едет амагус – суперсолдат, горящий желанием отомстить за нашего белого знакомого.

– То есть, по факту, для Рима мы тоже только выиграли время? – расстроенно переспросила девушка.

– Разумеется, полностью мы проблему не решили, – согласился Чезаре, – Но тем не менее, это победа, а не просто выигранное время. Конечно, одним сражением не выигрывают войну… Но ключевое слово здесь: одним.

– Да уж… – протянула она, – Вот только я не смогу помочь вам в последующих. Быть сигмафином все же крайне неприятно.

Что ж, хоть ответа Рейко он еще и не дал, это был отличный момент, чтобы затронуть ту тему, о которой он хотел с ней поговорить. Главное, чтобы ее чрезмерная доброта не стала препятствием…

– На самом деле… Я думаю, что тебе нужно тело. Быть может, это не очень‑то по – христиански, но план предполагает, что новым носителем станет кто‑то из людей заговорщиков и G‑Tech. Это, конечно, все равно грех, но думаю, как паладин, ты понимаешь, что убить врага иногда бывает необходимо…

Не имея возможности видеть лицо собеседницы, Чезаре не мог узнать, как она реагирует, поэтому пока просто продолжал: