Текст книги "Весна 2018. Бог из машины (СИ)"

Автор книги: Александр Нетылев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

– Это твой род устарел, Рейлис! Вам всем пора на свалку истории, как существам, не сумевшим увидеть своё собственное лицо!

Тем временем, хватка Алоглазого вокруг цзяня разжалась, а указательный палец проскользил вдоль рукояти, вцепляясь намертво в её основание у гарды. Цзянь вывернулся, как змея, теряя скованность… средний палец Алоглазого лёг на рукоять и направил острие цзяня в удар, подрезающий сонную артерию.

Виконт поднырнул под руку с топором, после чего вынырнул позади Алоглазого. Его безупречный костюм пополнился неторопливо расползающимся алым пятном на шее, чуть ближе к плечу, чем планировал дракон, а на клинке даги красовался коктейль из алого и чёрного.

– У меня по крайней мере кишечник не вываливается, а вот твой богатый внутренний мир стремится покинуть своё тело, – резонно заметил виконт.

– Ох, и это весь ваш немецкий юмор? – изогнул бровь Алоглазый, не обращая внимания на рану. Рука Змея охватила цепь Звездокола, и в следующее мгновение в помещении образовался ад из взмахов крыльев птицы Пэн, как поэтично некогда упоминал Артур в Токио… Звездокол, подобно цепу, крошил пол и потолок помещения G‑Tech, вращаясь вокруг Алоглазого, как луна вокруг земли… со скоростью, превращающей воздух вокруг в ураган.

Виконт сказал что‑то нелицеприятное, после чего рванул прочь. Как раз вовремя, потому что действия Алоглазого не могли привести ни к чему хорошему: его ураган сорвал напольные и потолочные защитные плиты и перебил защиту ряда сигма – проводов. Сигма – взрывы всегда были красивыми, мощными, с радужным сиянием вместо пламени и ало – жёлтыми молниями вырывающихся из проводов токов энергии. Созданная демоном буря бушевала вокруг него, но не подчинялась ему, грозя попросту смыть мощнейшим потоком стихии.

Теряя кровь, Алоглазый несся алой вспышкой прямо через каменные завалы, которые наносили ему ещё больше ран… если бы не скорость и плотность энергии, тело Артура давно бы не выдержало. Выцепив Еву из‑под завала, алая вспышка развернулась спиной по направлению к стене, куда сейчас летела… не меняя направления движения. Летя спиной вперёд, Алоглазый заглянул в лицо рыжеволосой Евы, которую держал на руках, лицо, покрытое серой строительной пылью и заляпанное красной подсохшей густой кровью. В его глазах отражалась странная задумчивость, не свойственная Огню… – впрочем, так смотрят усталые художники на часть своей картины, когда пламя перестаёт бушевать в них и начинает тлеть, переводя дыхание для нового будущего взрыва. Губы Змея тронула лёгкая полуулыбка, в которой теперь можно было различить не инфернальное упоение уничтожением, а взгляд чего‑то, стоящего вне бытия и смотрящего на своих детей, которые пытаются понять, почему в их мире есть верх и низ, свет и темнота, холод и жар, боль и радость…

Звездокол исчез, руша хрупкое равновесие сигма – бури, и появился за спиной у Алоглазого, делая в стене гигантские трещины. В следующее мгновение, Змей пробил спиной могучую стену, унося Еву за пределы помещения, в котором сейчас должно быть будет нечто, подобное гидравлическому удару от резкой остановки потока жидкости… только сигма была гораздо опаснее жидкости.

Он летел спиной вперёд. Вниз. Ниже. Еще ниже. Это напоминало огромную шахту, только вот, если судить по стенам этой шахты, её не пробурили, а оплавили. Он ударился спиной о железный мостик, переброшенный через пропасть, и тот рухнул ниже, приземлившись уже на третьи по счёту подмостки, как раз тогда, когда мимо пролетел могучий яркий столб энергетического заряда, ударивший куда‑то в недра Земли.

– Проект Е. В.А. – произнесла девушка, – 60 % мощности инициировано!

Она схватилась рукой за грудь Артура, и в руке у нее появилась рукоять топора. Схватившись свободной рукой за поручень подмостков, она подтянулась, поднимаясь на колени.

Лёжа на спине, Алоглазый приподнял голову, испачканную в крови, и посмотрел на Еву. Сейчас он выглядел жалко, как выглядел бы Артур, если бы его тело попытались раздавить заводским прессом, но его глаза по прежнему были вратами в тот далёкий мир, из которого пришёл Сэйхо… мир, который рыжеволосая по прежнему не понимала.

– Ну что ж, огневолосая… Этот дурень Артур сделал свой выбор таким странным образом. А ты свой? – два блюдечка огня вместо бывших глаз Артура смотрели на рыжеволосую как‑то странно… словно Змею действительно был интересен ответ, в отличие от предыдущего 'разговора' в музее. Да и уничижительное обращение 'собственность корпорации' куда‑то улетучилось. Презрительная улыбка на губах Алоглазого теперь виделась Еву скорее как отражение неостановимого хоровода огненной природы, не умеющей быть жестоко – серьёзной.

– Проект Е. В.А., – произнёс усталый голос 'собственности корпорации', – 80 % мощности инициировано!

Рука, державшаяся за поручень, судорожно сжалась, и женщина гордо выпрямилась, опираясь теперь только на связанный с сердцем англичанина калибур. Она всё ещё с трудом стояла, и, в общем‑то, выглядела жалко, но взгляд её был полон холодной решительности.

Её вены набухли, а сквозь кожу стало видно едва заметно свечение, исходящее от крови. Это же свечение наполнило её глаза. Совсем рядом вновь загорелся столб энергии, и это свечение вновь стало незаметным, словно бы организм Евы не претерпевал каких‑либо особых метаморфоз.

– Ты ещё не понял, линуксоид? – свысока произнесла она, – Я свой выбор сделала. За Сэйхо. Этот дурень принадлежит не тебе, а мне, и я ему пока не давала разрешения смешиваться с Абсолютом, купаться в Лете и иными способами сбегать от своего долга.

– Какого же долга? – поинтересовался Алоглазый, усмехнувшись, – Ты бы ещё тряпкой попыталась расколоть рыцарский доспех. Личность, которую ты называла Артуром Бёргом, всего лишь квинтэссенция его глупых надежд. Надежд слабака, который бесполезен в борьбе и никогда не выполнит никакого долга. Никакого не в силах выполнить! – прогудел Алоглазый, сплюнув кровь с губ, – Так зачем он тебе, огневолосая? Тот, кого не было и нет!

– Он был! – негодующе выкрикнула рыжеволосая, срываясь на хриплый визг, чуть приподняв свой тяжеленный посох и опустив его вниз, сотрясая хрупкий помост целиком и полностью. Жалкая железная платформа опасно закачалась, угрожая рухнуть в кажущуюся бездонной пропасть, – Он есть! А ты – жалкое ничтожество!

Она вновь подняла посох и, шагнув вперёд, опустила топорище совсем рядом с головой Алоглазого, выбив пару штырей, удерживавших платформу от падения. Амплитуда раскачивания железного помоста увеличилась раз в пять.

– И если у него не хватит сил, он возьмёт мои! – крикнула она, ткнув себя в грудь большим пальцем, – Проект Е. В.А., 100 % мощности инициировано!

Свет в глазах женщины стал отчётливо различим.

– НЕ БЫЛО! – рявкнул Алоглазый, выплёвывая очередную порцию крови. Его лицо вдруг стало слишком серьёзным для него, как будто он прогорел и начал уставать от своего огненного веселья… а может быть, Змей просто сам по себе обладал непостоянной личностью? Кто знает…

– Он был… в твоей рыжей глупой голове. Ты ничего о нём не знаешь. Влюбилась, как дура, в то, что сама себе придумала о нём. Артур Бёрг это иллюзия, огнеголовая. Это как отражение луны на поверхности озера. Ты в этом свете видишь луну, но её там нет. А твоей глупой голове слишком хочется увидеть луну, так что подойдёт и отражение от обычного фонаря.

Змей прищурил глаза и продекламировал:

В вереницах отражений

Напою тебе лукаво,

Что на небе светит Солнце

От твоих лишь унижений,

Что во тьме давно нет света,

Что надежды и желанья

Голове твоею рыжей

Скорый суд несут ответа.

Что последние запасы

Всей твоей мечты престранной

Ты не в силах сохранить уж.

Сколь не делай рукой пассы,

Нету магии на свете,

Что из отражений глупых

Тебе сложит правду эту.

Можешь лишь мечтать о лете.

– Так что ты теперь можешь сделать со всем этим, глупая?! – голос Алоглазого должен был взорваться привычным диким смехом. Но он бил как молот в голову Евы – Чудес не бывает!

– Не смей! Превышать! Порог! – раздался откуда‑то сверху голос виконта. Слова звучали жёстко, как приказ, который нельзя нарушить, однако мужчина проявил эмоциональности много больше, чем даже во время схватки с Алоглазым, – Вылезай оттуда! – продолжил он, – Комплекс сейчас рухнет!

– Тот Артур Бёрг, которого ты видела… – продолжал тем временем Змей, – Или Сэйхо, как он предпочитает себя называть… Глупая жалкая сущность, отвергающая и не понимающая свою природу, ради некоей глобальной придуманной им Природы! Пытающийся сделать вид, что не помнит краха своей цивилизации! Делающий вид, что что‑то можно изменить. Но сколько ни отвергай то, что всё летящее в пропасть разобьётся об дно, это всё равно случится. И ты тоже о нём НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ! Глупая огнеголовая, поверившая в то, что огонь может быть тёплым, если его обнять! Я ЕГО ПРИРОДА!

Алоглазый посмотрел на силуэт Рейлиса.

– Послушай его, глупая. Уходи с ним. Пока я снова не вспомнил, что причинять боль это весело, – усмехнулся Змей, размазывая кровь себе по лицу ладонью.

Ева посмотрела через плечо на силуэт виконта, а затем медленно перевела взгляд на англичанина.

– Ты не можешь быть природой. Ты всего лишь желания: вырвавшееся из‑под контроля Оно, пытающееся заглушить боль. Проект Е. В.А., – холодно продолжила она, – 120 % мощности инициировано!

Во все стороны от женщины ударила беззвучная взрывная волна чистой энергии, и Алоглазый понял, что Звездокол называл Еву огневолосой не просто так. Её рыжие волосы стали выглядеть так, словно они тлеют, будто где‑то там, среди рыжих локонов затерялись горячие угольки, а её раны вспыхнули пламенем, как и глаза, которые горели уже не столько светом, сколько огнём, поднимающимся от глазниц и опаляющим рыжие, сверкающие словно уголь, ресницами.

– Ахахаха! Сияние звезд, на которые ты смотришь, – всего – навсего огоньки на новогодней ёлке! Я был за тысячи лет до появления того, кого ты называешь Сэйхо. Он придумал сам себя, чтобы не принимать того факта, что Я есть Истина, а не его помутнение сознания! Что это он Моё помутнение сознания! Моя фантазия! Сэйхо, как и ты, видит в тебе отражение того, что ему нравится! Но у вас нет никакого будущего, потому что этот самообман не сможет уклониться от того факта, что ты никогда не приблизишься к пониманию таких существ, а он никогда не сможет обмануть свою природу! Ахахаха! – потоков крови изо рта Змея больше не выходило. Вместо этого его лицо бледнело, делая его огненные глаза на фоне холодной кожи ещё более жуткими.

– Зачем ты набираешь мощь, огневолосая? Хочешь нести добро и любовь огненным калёным железом миражу под названием 'Сэйхо'? Ахахаха! Ты не можешь сражаться за него против меня, как не может рука вырвать своё сердце и победить после этого!!

Тем временем Ева осознала, что в запале набора мощности не увидела одну важную деталь. Посередине железного мостика тускло светилась белым линия, разделяющая Алоглазого и её… линия раскалённого металла, по которой сейчас обломится мост!

– Если он – твоё заблуждение, – медленно ответила Ева, – То так тому и быть. Просто знай, что ты – жалкое ничтожество, цепляющееся за призрак своего былого величия, а он – шаг в будущее, сделать который тебе просто не дано. Прощай, Сэйхо. Я всё же внесу свой вклад в Синтез.

Губы Евы коснулись губ Алоглазого, и в этот момент неизведанная сила хлынула в его тело через цепь в груди, а волосы девушки мигом потускнели, словно умирающий огонёк лампы накаливания.

– Твоя энергия уйдёт впустую, – в его голосе звучала печаль, несвойственная этому существу, – Неужели ты просто не можешь смириться, что у тебя другой путь, другое предназначение?

Не почувствовав ничего живого перед собой, Змей устало уронил голову, стуча затылком о металл и тихо рассмеялся, смотря в тёмный зев шахты, уходящий куда‑то вверх… словно сам не веря в глупость произошедшего.

Первое, что он увидел, когда поднял взгляд, был виконт, ловко спрыгивающий с помоста на помост. Всего в два прыжка он оказался рядом с рыжеволосой и ловко подхватил её. Всего одного взгляда на бледное лицо с закрытыми глазами, безвольно запрокинутую голову и висящие, как плети, руки, хватило, чтобы понять: Ева мертва.

– Четыре дня… интересно, успею ли я создать А. Д.А. М.а?

Он небрежно отбросил мёртвое тело в сторону, и оно рухнуло на металл двумя помостами ниже.

Проводив взглядом улетающее тело, бывший противник фон Рейлиса безумно улыбнулся. Почерневшие глаза Змея пусто смотрели на виконта. Губы Алоглазого прошептали:

– Когда я усну в пучине хаоса, мне будет сниться её глупая рыжая голова… аахахаа… маэстро, играем последний акт, играем… – он хлопнул в ладоши, и в его глазах начало растекаться золото янтаря. Потерял контроль? Отступил намеренно? На что он рассчитывал? Пожалуй, это невозможно было предсказать, ведь это существо было одним из самых странных в мире.

– ЕВААААА!!!

Роняя слёзы и концентрируя жалкие силы, то, что осталось от сознания и тела Артура Бёрга, рванулось, метя в бессильном отчаянии кулаком виконту в голову. Даже подготовка в тайдзи никак не помогла сделать этот рывок хоть как‑то близким к атаке. Пожалуй, единственное, на что надеялся англичанин, это на смертельную контратаку немца, останавливающую творившееся вокруг безумие. Мост, подточенный колдовством Алоглазого, прогнулся посередине как мягкая полурасплавленная шоколадка, отсчитывая последние секунды, после чего ему всё‑таки придётся отдать дань сопромату…

Однако, виконт вовсе не собирался убивать ни Алоглазого, ни Артура, ни Сэйхо. Он легко и непринуждённо ушёл от атаки и контратаковал мощным ударом рукоятью прямо в солнечное сплетение англичанина… В следующее мгновение расшатанная совместными действиями двух безумных существ платформа потеряла опору с одной стороны и решила превратиться из пола в стену в свете проносящейся через шахту чистой энергии. Это было последнее, что видел Артур перед тем, как потерять сознание.

Глава 10

 
Не успел понять я, как во мне отразилась боль,
И уже не так играю я данную мне ими роль,
Не читаю чужих строчек расписанной лжи,
Высказать хочу, о чем сердце давно дрожит…
 

YellowDragon

Когда кардинал снова открыл глаза, было всё ещё темно. Точнее, нет, ведь в момент сражения с демоном был день. Значит, уже темно. Грудь болела, болела спина, болела рука, болела голова. Чезаре болел почти весь, как колобок после пьянки. Осмотревшись, он понял, что лежит на берегу, ногами в прибрежных волнах. Со стоном он приподнялся, медленно, но верно приводя мысли в порядок. Что ж, во всем есть светлая сторона. Он еще жив. Кардинал вполне допускал, что в аду будет чувствовать себя примерно так же, но антураж, вероятнее всего, будет отличаться. По крайней мере, положенных ему по Данте 'каменных склонов цвета чугуна' он не видел в ближайших окрестностях… Что, несомненно, радовало, поскольку гореть в огоньке ему совсем не улыбалось.

Чезаре подумал, что нужно узнать, что в итоге вышло из ловушки для демона. На момент, когда он в последний раз его видел, демон казался обреченным; однако случай с Белым Робином показал, что Интерсигма может упустить победу буквально в последний момент.

– Мария… – обратился Чезаре к сигмафину, – Чем все закончилось?..

Ответа не было. Проведя рукой по голове, кардинал с ужасом понял, почему. Не было самой Марии. Он даже смутно припомнил этот момент: сразу после первого попадания артиллерии. Он тогда в последний раз слышал её голос. Он даже не мог вспомнить, что она говорила.

'С добрым утром тебя, герой', – что ж, хотя бы один голос в голове остался.

Нецензурно выругавшись в ответ, Чезаре поплелся в направлении места недавнего сражения. Он понимал, что это, мягко говоря, не самое умное, что он мог сделать, – но сейчас он и не собирался делать ничего умного. Он просто знал, что должен что‑то исправить.

Однако, далеко пройти не удалось. Встав, он уже был по щиколотку в воде. Зайдя, примерно, по колено, он остановился. Море сейчас выглядело таким… спокойным, несмотря на огромную чёрную грозовую тучу в небе. Внутренний голос, объяснял, что следует делать дальше, но кардинал не уделил инструкциям подобающего внимания.

– Perite, – коротко ответил Чезаре. Модуль памяти сейчас нужен был ему для другой цели. Он старался вспомнить, где именно они находились, когда произошел взрыв, а также направление течения… Глухо. Тут и человека‑то не найдешь, что уж тут говорить о довольно небольшом сигмафине… Второй раз. Снова. Второй раз за сегодняшний день он ощутил странную, неуместную боль утраты. Теперь, видимо, окончательной. Окончательной утраты не полезного инструмента, каким он всегда считал ее, а… близкого человека. Наверное, так и должно быть: не потеряв, мы не в состоянии оценить то, что дорого нам. Не ценим то, что любим, пока боль потери не дает понять, насколько действительно важен был этот человек в нашей жизни. Да только поздно: вместо родных и любимых остается лишь жестокий урок на память…

Впрочем, так уж ли поздно? Был ведь еще один вариант. Вариант жалкий, но все лучше, чем слоняться по берегу в надежде на внезапную удачу. Нужно только как можно скорее добраться до римского отделения Интерсигмы…

Для начала требовалось определить свое состояние. Явно сломано ребро, рука, и, кажется, сотрясение мозга. Вот последнее особенно неприятно: без сигма – медицинской помощи он надолго выйдет из строя. Впрочем, сейчас это неважно: главное найти Марию, а там будь что будет. Теперь – вспомнить, где сейчас вообще стоит Рим. Он как раз переместился несколько южней. Впрочем, даже вспоминать не надо: оглядевшись, Чезаре попросту увидел его. Похоже, пешком добираться дотуда будет довольно долго. Не меньше получаса. Учитывая довольно разбитое состояние тела, даже этот срок мог оказаться сильно преуменьшенным. Но выбора не было. Он не умел летать или телепортироваться: его магический дар ограничивался только созданием иллюзий. И он не мог отказаться от попытки найти Марию, пока оставалась хоть какая‑то соломинка.

Поэтому хромая в сторону города, кардинал поглядывал по сторонам в поисках возможного транспорта. Увы. Большая часть машин оказалась перевёрнута, телепортаторы вывернуты из своих портов и отключены от сети. Кругом были грязь, обломки и разруха. Только где‑то минут через десять он обнаружил мирно лежащий на крыше какого‑то дома мопед, почти не пострадавший из‑за цунами. Кардинал на мопеде – зрелище, конечно, комичное, но выбирать особо не приходилось: он не мог позволить себе тратить слишком много времени. Чезаре не знал, может ли сигмафин утонуть, но хорошо понимал, что даже если нет, то за долгий срок на морском дне запросто можно рехнуться. Даже не столько от однообразия, сколько от отчаяния, от крепнущей уверенности, что никто не найдет ее, и она останется там навечно.

Впрочем, прежде чем пытаться взять мопед, он все же оглядел дом: обитаемый ли он еще… Ответ был простым. 'Уже нет'. Даже если он и был обитаемым… когда‑то, то сейчас таковым не являлся. Все, кто был когда‑то жив, сейчас лежали поломанными куклами с пустыми глазами. Эти смерти Чезаре воспринял спокойно и равнодушно. Он привык к смерти. Нередко он приносил ее сам, будь то пулей, отравой или наветом. Хотя он всегда старался избегать жертв среди посторонних, но Мария стала первой за много лет, кому действительно удалось затронуть что‑то в его душе. Что‑то, до странного напоминающее совесть.

Усевшись на мопед, Чезаре двинулся в сторону Рима, разбрызгивая грязь дорог, находившихся, стараниями демона, даже в худшем состоянии, чем обычно в Италии.

Он мчал так быстро, как только мог, учитывая скользкую дорогу, нулевую видимость и отсутствие рабочих фар у его транспортного средства. А временами и не учитывая, рискуя головой ради лишнего десятка секунд. Наконец, через пятнадцать минут он добрался до военного лагеря, куда стекались беженцы из города и где базировались основные службы помощи.

– Садитесь, – неожиданно услышал Чезаре, едва ступив на землю, после чего его буквально посадили на какой‑то ящик и, не дожидаясь ответа, начали осматривать его руку и спину.

Чезаре отмахнулся, снова оглядываясь. Он понимал, что после попадания под артиллерийский обстрел и падения с демона его здоровье оставляет желать много лучшего, но сейчас оно едва ли входило даже в пятерку вещей, которые интересовали его больше всего. И первым делом ему нужно было найти представителей Интерсигмы.

– Вам нужна срочная медицинская помощь, – не терпящим возражений голосом сообщила врач. Судя по всему, она собиралась вылечить кардинала, даже если потребуется для этого его связать и засунуть ему в рот кляп.

– Мое здоровье подождет, – холодно ответил Чезаре, искренне стараясь не сорваться на хамство, – Первым делом мне нужно отыскать представительство Интерсигмы.

– Тут есть представительство Интерсигмы, – ответила женщина, – В пятнадцатом шатре.

Она больше не настаивала на своей помощи, видимо, догадываясь, что эта помощь сейчас не только не нужна ему, но даже мешает. Кивком поблагодарив ее, Чезаре заторопился в указанный шатер. Шанс был, прямо скажем, невелик, но ему было все равно. Он чувствовал себя примерно как во время недавнего сражения, после того как Марию заклеймили. Даже, пожалуй, хуже, потому что тогда хотя бы был Белый Робин, на котором можно было выместить бессильную ярость. Сейчас же… Разве что разгромить к демонам этот город. И сделать жертву Марии совсем бессмысленной, ага. Здорово придумал, гений…

Он подошел к шатру как раз вовремя, чтобы увидеть выходящего из него старика в боевой броне с нашивками майора.

– Подлечился бы ты, сынок, – высказался тот, пытаясь пройти мимо.

– Прошу прощения, но у меня есть более важные дела, – ответил Чезаре, внимательно глядя в глаза майору, – Связанные с Белым Робином.

Мужчина остановился, оглядел Чезаре с головы до ног, после чего подозрительно прищурился.

– А вы часом не этот, как его… кардинал? Чезаре Филина?

Похоже, простой священнослужитель уже успел прославиться в рядах Интерсигмы. В другой ситуации тщеславный юноша обрадовался бы этому; однако сейчас его волновало исключительно то, не откажут ли ему в срочной просьбе. В этом случае он стерпел бы даже отказ в несрочной…

– Финелла, – поправил Чезаре, – Да, это я. Не беспокойтесь, я сейчас не по поводу награды: и у вас, и у меня сейчас есть более важные дела. Но у меня есть две просьбы, одна из которых срочная.

– И что же это за просьба? – спросил майор, после чего ещё раз оглядел кардинала и задумчиво добавил, – Что же в ней насто – олько срочного?

Судя по всему, он ожидал как минимум просьбы сбить летящий на землю метеорит из табельного больверка.

– Я прошу предоставить мне возможность задействовать одну из вещей, имевшихся у Белого Робина, а точнее сигма – локатор, чтобы обыскать окрестности места сражения с демоном.

Майор ненадолго задумался.

– А он вам нужен? Может, сгодится мой?

– Сгодится любой, – серьезно (все‑таки Мария уникальный человек: ей удалось не только отыскать в нем что‑то напоминающее совесть, но и привести его в состояние, когда нет настроения шутить. А это не всякий может) ответил Чезаре, – Лишь бы с его помощью можно было отыскать сигмафин, находящийся предположительно на дне где‑то в окрестностях того места, где находился демон в момент первого артиллерийского удара.

– Что? – удивился собеседник, – Да таких сканеров и быть не может.

Он задумался.

– Не то, чтобы в море было много помех, которые мешают что‑либо найти, просто, с учётом расстояния…

Майор хмыкнул.

– Вам придётся гулять по дну с этим сканером.

– Видите ли, в чем дело… – отвернувшись, негромко произнес Чезаре, – В сигмафине, который я ищу, заключена душа человека, который был очень важен для меня при жизни. Она ввязалась в это дерьмо из‑за меня. Поэтому я не могу бросить ее в беде сейчас. Если придется идти по дну – что ж, нужно искать способ идти по дну. В приморских поселениях ведь, наверное, можно при необходимости раздобыть акваланг?

Майор усмехнулся.

– В приморских поселениях вы сейчас вообще ничего не обнаружите, – неожиданно серьёзно сказал он, – Их все смыло волной. Если потребуется, вы сможете получить скафандр из наших запасов. Но вам всё равно придётся для начала подлечиться. В таком состоянии вы просто откинете ласты там, на дне.

Чезаре скрипнул зубами, вынужденный признать его правоту. Рациональное мышление робко подало голос, подтверждая ее.

– Вы правы. Я останусь здесь, чтобы подлечиться… Ненадолго. Настолько, сколько это минимально необходимо, чтобы выдержать путешествие по дну.

– На часик, где‑то, – услышал Чезаре из‑за плеча знакомый голос, – Если, конечно, майор Фреско обеспечит мне доступ к сигма – проектору.

– Конечно, – кивнул майор, – Я сейчас же позабочусь об этом.

С этими словами седовласый отправился дальше по своим делам, оставив Чезаре и Рейко наедине, если, конечно, можно было так назвать их общество в присутствии сотен людей вокруг, которым было до них дела не больше, чем кардиналу и его старой знакомой до них.

– Я же говорил, что Сайто понапрасну развел панику раньше времени, – усмехнулся Чезаре, когда майор отошел за пределы слышимости. Предполагаемая смерть Рейко не вызвала у него столь бурной эмоциональной реакции, как превращение Марии, но подтверждение версии о 'ложной тревоге' все же внушало ему надежду исправить ситуацию и на новом фронте…

Женщина плотней затянула завязки своего капюшона с медвежьими ушками.

– Сайто всего лишь оператор, – ответила она, – Он может только следить за показателями человека и паниковать при малейшем их отклонении. За это ему и платят.

Рейко пожала плечами.

– Было жестоко оставлять его в штабе одного. Это уже не Splinter Cell, если за оперативником не стоит куча специалистов.

Чезаре пожал плечами. Его самого с детства учили сохранять хладнокровие… Хоть в это и сложно было поверить, глядя на устроенную Робину кровавую расправу. В любом случае, такая вещь, как паника, была ему слабо понятна.

– Но затея игнорировать ту катавасию, которую устроил Робин, и бежать, принадлежала явно не ему… Что, прямо скажем, не добавляет ей разумности.

– Ты правильно сделал, что не бежал, Чэр, – кивнула она, – Если бы ты это сделал, то приблизил бы мир на маленький шажок к гибели. А это не слишком‑то мало, учитывая, что мир от гибели находится в пяти шагах. И, судя по тому кошмару, что творится в Америке, нам явно не хватает строго одного супергероя.

– Отчасти из‑за этого я и остался, – ответил Чезаре, – Что псих, орущий о наполеоновских планах в отношении строительства нового мира, не стал бы уничтожать город из чистого желания напакостить… А если бы стал – то сделал бы это без излишних ритуалов.

Это в действительности была лишь одна из причин. Было еще полторы. За половину Чезаре считал простое человеческое нежелание допускать уничтожение столицы двух государств. Была и еще одна причина… Но о ней он предпочел сейчас умолчать. Не хотелось сознаваться, что он, как в дешевом романе, нарушил приказ из‑за девушки. Тем более если эта девушка – заинтересовавший Центр 'сигмафин – коммуникатор'.

– Хотя, наверное, уничтожить ларец вместо задумки со святой водой было бы разумнее.

– Не факт, – заметила Рейко, – Вполне могло выйти так, что шкатулка и демоны не имеют единого источника питания. Впрочем, боюсь, нам с тобой придётся на время отложить поездку в Америку.

Она посмотрела куда‑то через плечо кардинала, после чего сделала приглашающий жест и начала движение в сторону стоящего особняком здания, в окнах которого был виден свет.

– Насколько я поняла, мой человек в G‑Tech справился только с половиной задачи: он смог остановить подъём Берлина, однако это явно временное явление, потому как тамошний лидер, виконт Герхард фон Рейлис, решил навестить Рим лично, чтобы закончить то, что делал Робин.

Фон Рейлис, значит… Разумеется, Чезаре знал, кто это. Дитя сигма – науки, как и он сам. Человек, тягаться с которым на мечах было так же бесполезно, как с ним самим – в актерском мастерстве. Догадывался он и кто еще работает на 'Нее': разумеется, это Лазурный Тюльпан, Жестяной Джокер… и, пожалуй, Элизия Найтхевен. Собственно, вся 'пятерка', вместе с Робином и Рейлисом.

– Этого следовало ожидать, – согласился Чезаре, – Что они пришлют кого‑то еще после неудачи Белого Робина… Кстати, надеюсь, 'спецы' из Интерсигмы не упустили его еще раз, пока я разбирался с демоном?

– Кстати, упустили, – заметила Рейко, – Перчатка всё ещё где‑то ползает. Кстати, занятный прецедент, не находишь? А добавь к этому ещё тот занятный факт, что клеймителей душ в мире всего пять, и мы точно знаем только, где находится лишь один из них.

Она хмыкнула.

– Забавно, не правда ли?

– Что рука уползла, я ничуть не сомневался, – поморщился Чезаре, – Но меня больше беспокоит основной костюм… И да, небольшая поправочка: клеймителей всего четыре, и мы знаем, где находился еще один.

Он выделил голосом слово 'находился'. Ибо точно помнил, что пробил оружие пулей за секунду до того, как…

– Не скажу, чтобы я сильно плакала по поводу утери столь редкого артефакта. Всё равно его применение незаконно, – пожала плечами японка, – Хотя, если честно, мне бы не помешала возможность компактно организовать свою лабораторию.

Чезаре поморщился, но никак не прокомментировал последнее заявление.

– Так что все‑таки с самим костюмом? Его уничтожили? Хотя бы, нашли способ сделать это?

– Кто же его уничтожит? – женщина ответила таким тоном, будто перед ней неразумное дитя, – Это первый известный случай прямой коммуникации с сигмафинами низшего интеллектуального порядка. Ведь ни один NI не признавался, что может общаться с другими сигмафинами. Будут изучать и разбираться в их психологии, а уж разобрать на молекулы, это мы завсегда можем.

Сигмафинами 'низшего интеллектуального порядка' не совсем справедливо назывались те, что неспособны действовать самостоятельно, без хозяина. В противовес им, 'естественные интеллекты' – NI – больше всего напоминали разумных роботов из нетвердой научной фантастики. Впрочем, Робин относился как раз к 'низшему' порядку, что не помешало ему при определенных условиях натворить дел самостоятельно.

– Мне это не нравится, – покачал головой Чезаре, – Даже если отбросить личные мотивы, этот сигмафин просто – напросто слишком опасен. Если ему удастся освободиться, в следующий раз он будет умнее – а значит, в следующий раз мы не сумеем остановить его. При этом, если у него еще четверо союзников схожего уровня, то такой расклад весьма и весьма вероятен. Мне кажется, риск не оправдан. Столь сильного противника нужно уничтожать, а не пытаться удержать под контролем.