Текст книги "Раб сердец"

Автор книги: Александр Лукьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

      И вот вчера ближе к вечеру старый длинноусый полковник вызвал к себе шесть сотников. Не глядя им в глаза, зачитал приказ о сокращении полка с тысячи рядовых до четырёхсот и об отставке их начальников.

      -Вам выдадут выходную деньгу. -мрачно сказал он. -На первые дни хватит. А потом... выживайте, как можете, бойцы. В нас не нуждаются. Простите...

      -Чего извиняешься, полковник. -пророкотал один из увольняемых. -Ты же не виноват.

      -Все мы виноваты. -отвечал полковник. -Позволяем с нами так... Эх, жизнь...

      -...Не ведаю, что делать. -повторил Ждан. -Наверное, продам комнатушку, пока за долги в казну не отобрали, да подамся куда-нибудь на окраину.

      -Думаешь там найдётся дело отставному вояке? -усомнился участковый.

      -Дело – не знаю, а просуществовать будет легче. Взять хотя бы Поползаевск. И цены ниже столичных, и город знакомый.

      -Быть может попробуешь здесь в Мохне пристроиться? Допустим, телохранителем к богачу какому-нибудь...

      -Да пропади они пропадом! -угрюмо рыкнул бывший сотник. -Вонючий зад денежной гниды оберегать? Или борова из правительства? Да они меньше кого либо верят во всякие там свободы и народоправия! В будущее этой страны не верят! Эти жирные твари сделали-таки свои выводы и хранят свои денежки до последнего гроша где-нибудь в Каменьграде. Если что, то «…до свидания, Рунь, до свидания…», дорожка в закатные края и убежища там уже готовы. Когда мы все передохнем, они съедут в тот же Каменьград, где у них прикуплен домик и будут жировать на украденные у народа богатства. Им служить? Их телеса хранить? Да уж лучше разбойничать в лесу под Поползаевском!

      -А вот ежели к нам в участковую стражу попроситься? -без особой уверенности предложил собеседник Ждана, прихлёбывая пиво. -Глядишь, взяли бы боевого-то сотника...

      -И как оно там у вас? -ехидно полюбопытствовал Ждан. –Честность, порядочность, бескорыстие? Преданность державе и Наместнику? И соответствующее им жалованье?

      Участковый внезапно побагровел: -Да хватит издеваться-то! Как ты сказал, «если что», да? Так вот, «если что», ежели народ подымется душить богатенькую мразь, она же нас бросят на подавление. А как думаешь, многие согласятся убивать соседей и знакомых ради того чтобы жирная глиста пряталась за нашими спинами, продолжала разворовывать казну, брать взятки и набивать защечные мешки золотишком? Нет, разок-другой помахать плетьми по возмущённым старикам – это да, согласятся. А вот когда озверевшие мужики с палками и кирпичами на улицы выйдут... Получить камень в морду? А за что? Ради кого? Зачем?

      Стражник, гулко глотая, разом опустошил кружку.

      -Посмотри-ка, кто в страже рядовыми? Молодёжь. Вырос парень, отучился кое-как, осмотрелся вокруг, смекнул, что работать негде. –«Что ж, -думает, -пойдем в «цепные собаки» там хоть что-то платят, да и взятками кое-какую мелочёвку стрясти можно...» Отхлестать робко бурчащих в адрес Наместника? Пожалуйста. Посадить за решётку кого скажут? Без вопросов. Обвинить невинного? Всегда готовы. Отпустить виновного? Скажите – кого.

      Ну, а начальство наше? Те, кто с нашивками, они-то как? Да так же. Им даже сложнее. Поступали в Законоведчество – платили за учёбу. Учились там – платили преподавателям за каждую оценку. К чему приучается выпускник Законоведчества? Правильно: -«Я давал взятки, напрягался, так теперь пусть мне дают. Не, затраты надо возместить, и чё тут особенного? Все так живут».

      Приучившись существовать по таким нехитрым правилам, будет мелкий страженачальничек получать сначала кусочек серого хлебца. А когда вышестоящее начальство увидит, что он из их стаи и лижет начальствующий зад по установленным правилам, со временем этот кусочек станет белым. А то и маслица намажут: немного, но полакомишься и детишек угостишь. Такому страженачальничку платят, его поощряют, в званиях повышают.

      А вот что будет, коли вдруг стражник вспомнит, что есть такое слово «закон»? Решит жить и служить по чести? Нет-нет, что ты, никто его не станет преследовать, ломать-корёжить. Больно надо время тратить! Просто уволят: «Иди в золотари, урод, выгребные ямы чистить, там как раз любители чистоты!». Ты знаешь, какую вторую бумагу подписывает каждый из нас после приказа о зачислении в стражу, а? Ни за что не угадаешь – просьбу об увольнении! Без числа. Надо выкинуть неугодного? Начальник вписывает день и час на готовом заявлении и пошел вон, такие не нужны.

      И каждый серокафтанник с золотыми ли нашивками, с серебряными ли и даже с суконными отлично знает, что разгуливает по краешку. Вдруг кто-то, выполняя устный приказ начальства попадется «на горячем»? Вдруг огрех не получится замолчать? Да неловкого тут же сдадут! Начальство, не моргнув, отречется, такой никому уже не нужен. Других на «раз-два» найдёт, отберёт подходящих, выдрессирует по правилам и предаст, когда понадобится. Нам это известно? Ещё бы! Подставим ли рыла под летящие куски кирпича ради всего этого? Зная, при этом, что нашим семьям оставшимся без кормильца никто не поможет? Видя, как уволенные или ставшие калеками подыхают, ища объедки на свалках? Да вот фиг вам! Когда у нас под задницей затлеет, то каждый сто раз подумает: «И за каким псом лично мне оно надо? А не разумнее ли будет отсидеться, а уж потом примкнуть к победителям? Охрана-то – любой власти нужна».

      Стражник наполнил свою кружку, подлил пива Ждану.

      -И еще одно, запомни, дружище: вовсе не каждый стражник – отпетый мерзавец, продавшийся богатеям и стелящийся перед начальством. Не каждый! Да, я всё вижу и молчу. Пока молчу, понял? Пока! Но я рунец. И Рунь должна быть моей страной. Мне бежать некуда. А какой выбор сделают такие, как я, это о-очень большой вопрос. Правители вряд ли смогут положиться на стражу, Ждан, вряд ли... А вот насчёт военных – не мне судить, тебе, как сотнику, виднее.

      -Бывшему сотнику. -криво усмехнулся Ждан. -Не читал, разве, что на стенах крупными буквами писали «Народ и войско едины». Точно – едины. Сколь над народом издевались, столь и войску досталось. Кто может – тот ворует. Всё тащат: продовольствие с полковых кухонь, оружие со складов для продажи разбойникам и горцам. Десятники и сотники затравлены и унижены, а в душе озлоблены. Презирают и ненавидят «верховного главнокомандующего», то есть Головастика. Рядовые отбывают постылую повинность, служат «по принудиловке», тупо и замордовано, разбивая друг другу физиономии в бессмысленных драках «стариков» против «сопляков», глуша почти открыто купленную брагу. Пойдут они крошить народ? Думаю, в такое даже Хорь с Зудом не верят. Не верят и опасаются! Знают, что в самом лучшем для них случае военные при заварухе просто не сдвинутся с места и будут злорадно наблюдать за тем, как властям сворачивают шеи. Ведь вопрос у вояк будет тот же, что и у вас: «Да на кой нам защищать их?» Поэтому правители медленно, но верно душат войско, оно лешелюбам не нужно, более того опасно. А что вместо него? Наберут наемников, скажем горцев-вастаков? Уже пробовали, совсем жутко получилось.

      -Да-а... -глубокомысленно подвёл итог участковый. -Пивка попили, сухариками заели, отрыжку получили, за жизнь поговорили, порадовались... Значит, всё-таки хочешь перебираться в Поползаевск? Знаешь что, пришлю-ка, пожалуй, завтра к тебе одного человечка... Думаю, за твою комнату он сможет предложить хорошую цену, больше вряд ли кто даст.

       3

      Восемь совершенно одинаковых зелёных шестиместных повозок (это именовалось поездом) отбыли ровно в полдень шестого дня месяца водня с Железного Яма Мохны. На боку каждой повозки белела надпись: «Мохна-Попозаевск».

      Ждану досталось место у левого окна. Его дорожный сундук был надёжно закреплён на крыше рядом с такими же. Попутчики оказались неплохими: пожилой молчаливый усач, сошедший у Кошкино, семейная пара с дочерью, молча читавшей всю дорогу толстую книгу.

      Обычно поезда дальнего следования останавливались каждые три часа, для того, чтобы едущие могли справить свои естественные потребности. Спать, есть и пить путешественникам приходилось во время движения. Но раз в сутки делали длительную остановку в очередном яме. Там осматривали повозки, осуществляли, если понадобится, мелкую починку, перепрягали лошадей. Там же сменялись ямщики. При ямах обязательно имелись круглосуточные столовые, где проезжающие могли поесть горячую пищу без опаски подавиться при дорожной тряске.

      Сегодня большая остановка выпала на ранний вечер и Ждан решил перекусить в такой ямской столовой. Вместе со всеми он прошёл в просторную бревенчатую горницу, откуда веяло запахом жареных пирогов и щей. Для путников уже были отведены и накрыты столы. Веснушчатая круглолицая девица шустро собрала по семь медяков с каждого и рассадила прибывших.

      Ждану весьма не понравился наглый вид полудюжины нечёсаных и неряшливо одетых личностей с мутными похмельными глазами, рассевшихся у входа с кружками пива. Но, в конце концов, возразил он себе, поесть в придорожной столовой имеет право каждый, независимо от выражения физиономии.

      Ждан уже допивал компот, когда одна из личностей, испустила долгую пивную отрыжку и отчётливо произнесла:

      -Поди-ка эти аж из самой Мохны прутся? Плохо там им, беднягам!

      В ответ раздалось нарочито громкое ржание остальных. Казалось, они только ждали знака, которым и стало это высказывание.

      -Дык ещё бы! -поддержал долговязый дылда с бледным, угреватым лицом. -Вона как на нашу тухлятину набросились, жрут за обе щеки и не давятся.

      Последовал новый взрыв тупого гоготания мутноглазых. Сидевшие рядом с Жданом супруги-попутчики и её дочь, побледнели и перестали есть.

      -Не обращайте внимания и не бойтесь. –спокойно сказал Бран. -Нарочно нарываются на ссору, хотят припугнуть, но ничего у них не выйдет.

      -Не, ну разве не гады эти столичные? -задумчиво вопросил первый мутноглазый. -Паскудные пиявки! Сосут нашу кровь, запивают нашими слезами. Нельзя их сюда пускать. Пусть сидят в своей Мохне и не поганят здешних мест.

      -Да уж, хороши! Разъезжают, чтобы поиздеваться над нищетой на окраинах. А кто виноват в ней? Они сами! -злобно закричал ещё один нечёсаный.

      -Замолчи, пьяный забулдыга! -издевательски проблеял прыщавый. -Не боишься их обижать? Ведь они-то тебя не трогают. А вдруг тронут? Вон, какое сытое бабьё – раздерут в клочья твою морду!

      -Начхать! Наплевать! – заорали остальные. -Мы здесь хозяева! Пусть убираются! Вон отсюда! Долой!

      Ждан неторопливо отпил глоток воды, промокнул губы платком, неторопливо встал и приблизился к столу задир, предусмотрительно остановившись у стойки с кастрюлями.

      -Во многом вы правы, любезные. – с подчёркнутой вежливостью сказал он. -К сожалению, Мохна не слишком хорошо обращается с остальной Рунью. Не могу не согласиться. Однако же, мне кажется, что по этому поводу оскорблять случайных проезжих... не по-мужски как-то...

      -Ты чего же это, хочешь сказать, что мы – не мужчины? -обрадовался угреватый. Появился повод угрожать дракой и, покочевряжившись, отказаться от неё за хороший выкуп.

      -Да. -кротко согласился Ждан. -Задницы поросячьи.

      На секунду воцарилось замешательство, после чего прыщавый вскочил и выхватил нож. Ждан, не глядя, схватил кастрюлю с горячей кашей и без размаха швырнул её. Раздался гулкий звон, долговязый дылда с засыпанной гречкой головой повалился под стол. Еще двоих постигла та же участь. Женщины, опрокидывая скамьи, с визгом и плачем сбились в кучку. Четвёртый задира, с пронзительным верещанием перепрыгнул через стол и бросился было на Ждана, но бывший сотник легко уклонился и ударил нападавшего ребром ладони по шее. Тот по инерции пронёсся дальше и уже в бесчувствии врезался в стену. Пятый, тихо скуля, и прижимая вывернутые руки к животу, повалился под стол. Шестому не удалось убежать: Ждан ловко подставил подножку и с невыразимым наслаждением пнул упавшего в копчик. Проклятия и ругань нападавших сменились заунывными стонами.

      -Прошу прощения, намусорил. -извинился Ждан перед восхищенно уставившейся на него круглолицей служаночкой. -Вот возьмите, надеюсь, трех десяток хватит за кашу и за уборку?

      Он протянул деньги и, переступив через скребущего пальцами по полу забияку, вышел из столовой. Прочие путники, оставляя недоеденное, поспешно последовали за ним. Ждан тяжело вздохнул, забрался в повозку, устроился на своём месте и привычно изготовился дремать. По крыше зашелестел холодный дождь. Зафыркали лошади, раздалось протяжное «Н-но!» ямщика и поезд двинулся дальше. Через сутки ему предстояло прибыть в Зазныбье и остановиться в Яме города Поползаевка.

      4

Уроки Брана

Поползаевск

        Поползаевск считается сердцем Зазныбья и расположен в самой середине лесного Большерунья. Стоит у слияния рек Зловунки и Зныби. Основан приблизительно пятисот лет назад. Прежде назывался Чистоградом, Население – около ста тысяч человек, ежегодно сокращается на пять тысяч. Прежде был одним из важнейших ремесленных городов Зазныбья, славился грамотностью и воспитанностью жителей. Хозяйство в настоящее время почти отсутствует за исключением переработки вывозимой на запад древесины а также пушных и кожевенных промыслов. Исторических и художественных достопримечательностей нет.

      Ждан провёл в Поползаевске три дня и тот произвёл на бывшего сотника удручающее впечатление. Если Мохна в каком-то смысле действительно была столицей – взяточников, казнокрадов, чиновников, ростовщиков, проституток и уличного ворья – то Поползаевск можно было смело считать образцовым вместилищем спившихся и опустившихся, оцепеневших в тупом забытьи захолустных работяг.

      -И пёс с ним, на что тебе этот Поползаевск? -рассудительно сказал ему Видимир Обстоятельный, вчерашний выпускник учительской подготовильни. -Вот я, к примеру, ни детоводом работать не собираюсь за считанные гроши, ни в этой вонючей гадюшне гнить. Поеду на село. Там, конечно тоже мало хорошего, но хотя бы не так страшно.

      Ждан познакомился с Видимиром в харчевне «В последний миг» в узком и грязном Конопляном тупичке, у старинной городской стены времен Чёрного Властелина. Над входом в харчевню красовалась вывеска: широкая доска, окрашенная в чёрный цвет. Какой-то незадачливый художник-самоучка изобразил на ней толстяка за обеденным столом и стоящий у него за спиной скелет. Впрочем скелет, кажется, не питал по отношению к упитанному едоку никаких злых чувств, потому что задумчиво рассматривал из-за плеча едока расставленную на столе снедь и выпивку. Фонарь с никогда не мытыми стёклами скупо озарял это высокохудожественное произведение.

      Ждан и Видимир сидели в углу большого сыроватого и грязноватого полуподвала, которым, собственно, и была харчевня. Налево от входа, у стены, располагалась большая рунская печь, где никогда не гасили огонь и где хозяин харчевни по прозвищу Отравитель готовил дешёвую пищу из продуктов подозрительного качества и неясного происхождения. У печи на кирпичной стене висели покоробившиеся портреты Зуда Крысеня и Хоря Головастика. Печь и стол для готовки отделяла от остального пространства подвала стойка из некрашеных досок, за ней-то и проводил почти все время сам Отравитель. Стены харчевни разрисовал явно не тот, кто создавал вывеску, а куда менее целомудренная и куда более одарённая личность. Прямо на кирпичной поверхности он разместил цветные недвусмысленные картины самого откровенного содержания. Вдоль расписанных стен буквой «П» были расставлены старые обеденные столы (которые, к чести Отравителя, всё-таки ежевечерне отскребали и мыли), длинные сосновые скамьи и тяжёлые грубые табуреты. Под потолком висело тележное колесо по ободу которого была прикреплена дюжина масляных ламп, довольно сносно освещавших подземелье.

      Одиннадцатого декабря около часа первой свечи, в харчевне было людно. Отравитель вместе со своими молчаливыми пожилыми служанками не мог даже присесть отдохнуть, стараясь исполнить заказы изголодавшихся посетителей. Настоящего имени пятидесятилетнего владельца харчевни никто не ведал. Отравитель – и всё тут. Среднего роста, крепкий, сильный, краснорожий с коротко стриженным седым ёжиком волос и коротким шрамом на лбу.

      Он основал харчевню в Конопляном тупичке двадцать пять лет назад, сразу после окончания Войны Кольца и уничтожения Чёрной Власти, будучи молодым человеком. С тех пор «В последний миг» никогда не закрывал дверей для бедноты – ремесленников и безработных бродяг, уличных плясунов и шутов, могильщиков и продажного бабья. Со всеми Отравитель был одинаково ровен в общении, ни к кому не лез с расспросами – заплатил, значит сиди, ешь и пей. А грош из кармана работяги-бедняка или подозрительного бродяги ничуть не хуже таких же денег из расшитого кошелька богатея.

      -Что значит «не так страшно»? –полюбопытствовал Ждан. Видимир удовлетворённо кивнул. Кажется, он ждал этого вопроса, чтобы выговориться.

Мост на окраине Поползаевска

      -Да всё просто. Неустойчивость! Вот смотри – вилка. Ставлю её зубьями вверх, на торец ручки. Стоит... Нет, упала, едва стол чуть-чуть вздрогнул. Вот так и вся поползаевская жизнь – существуем одним днём, нет, даже одним часом, одной минутой. Никто не может сказать, что будет завтра, кроме того, что завтра будет хуже. Страшно…

      -Есть такая поговорка. -мрачно ухмыльнулся Ждан. –«Вчера было лучше, чем сегодня. Вчера у меня было завтра».

      -Надо запомнить. -хмыкнул Видимир. -Совершенно верно. Пока я учился в подготовильне, была не то, чтобы уверенность в завтрашнем дне, но какая-то определенность. Приходили в общежития правительственные проповедники, вербовали нас в разноимённые молодёжные союзы. Ну, «Единое Большерунье», «Молодое Большерунье», «Соколята Зуда», то да сё… Детишек богатеньких родителей туда вписывали родители. Эти сопляки, конечно, без того хорошо устроены, да деваться некуда, надо являть не просто согласие с властью, а холуйскую преданность ей. А почему я записывался куда ни попадя? Из безмерной любви к Хорю и Зуду? Да за кого меня принимаешь?! Платили за это казёнными медяками, немного, но жить и учиться на что-то было надо, вот и... Тем более, что было всё это необременительно: потолпиться на празднествах, помахать трёхцветными флажками, покричать «Слава Зуду! Слава Хорю! Долгих лет жизни Поползаю!». Кроме того вежливо поясняли: «Не хочешь вписываться? Наше народоправие не нравится? Учиться надоело? Отчислим из подготовильни!». До поры, до времени, учился. Теперь вот пришла пора работать, а негде. Подумал. Решил податься в Большие Смердуны. Жильё можно купить незадорого, хозяйством обзавестись. Жить, конечно, и там не дадут, но и сдохнуть помогать не будут. Так что предлагаю съехать на село вместе.

      -В самом деле... -Ждан задумчиво поскреб недельную щетину на подбородке. -Село – так село. Почему нет?

Уроки Брана

Рунское летосчисление, месяцы и дни

        Дни недели:

        Початник

        Продолжник

        Трудник

        Убытник

        Остатник

        Спочинница

        Месяцы и праздники:

        -Новый год (1 день, в високосный год – 2 дня)

        Снежень (6 недель, 36 дней)

        Ветрень (6 недель, 36 дней)

        -День земли (1 день)

        Талень (6 недель, 36 дней)

        Цветень (6 недель, 36 дней)

        -День воды (1 день)

        Травень (6 недель, 36 дней)

        Червень (6 недель, 36 дней)

        -День воздуха (1 день)

        Зрелень (6 недель, 36 дней)

        Желтень (6 недель, 36 дней)

        -День Огня (1 день)

        Водень (6 недель, 36 дней)

        Мёрзлень (6 недель, 36 дней)

      -Брошенных и выморочных изб много. –говорил смердуновский староста Ждану и Видимиру. –По закону все отходят государству. Цены устанавливают грошовые, да только покупателей всё одно не находится… Вот к примеру эти две. Крыльцо починить, печь переложить, внутри помыть-поскрести, вот и всё, живи на здоровье. Ну, колодцы, конечно, тоже вычерпать и очистить придётся. Огородища вон какие, вдобавок, к реке примыкают.

      Видимир с трудом покачал высокий плетень, подёргал ржавое железное кольцо на воротах.

       -Даже к самой реке? Замечательно. –прищурился Ждан. –И почём оно всё?

      Староста зашелестел потёртыми листами пухлой учётной книги.

      -Восемь тыщ серебряных за этот дом и девять с половиной за тот.

      -Беру что подешевле. –поспешно сказал Видимир.

      -Добро, -согласился Ждан. –Мне как раз второй понравился, да и по средствам подходит. Можно рассчитываться?

      -Хоть сейчас. –кивнул староста. –Вселяйтесь и живите на здоровье.

      – Вот я и селянин –глубокомысленно заметил Видимир.

      -И я. – согласился Ждан. –Через недельку, как наведём порядок – пригласим на новоселье.

      -Спасибо! – оживился староста. –С удовольствием. А уж мы в гости без подарков не ходим.

Глава 2      Поползаевский детовод

1.

–На главной площади завтра будут открывать памятник Пьюну Громоздиле. –бесцветно зудела управительница. –Объявлено общегородское ликование, на которое каждый из вас должен вывести с утра своих учеников. Занятия по такому случаю велено отменить. Предупредить, чтобы все были в праздничной одежде и с праздничными лицами. Само собой – флажки и ленты в трёх цветах державного стяга. Обеспечить несколько девочек трогательного вида с бело-фиолетово-оранжевыми букетами для возложения. Что значит «за чей счёт цветы»? За собственный, разумеется, если с родителей стрясти не сумеете. За присутствие детей и надлежащий порядок будете отвечать лично.

      Заканчивалось собрание детоводов обучалища №6 города Поползаевска.

      -В заключение хотела бы обратить ваше внимание, – управительница перешла с жужжания сонной мухи на тона встревоженного шмеля, -что с некоторых из вас еще не сняты выговоры. Не забывайте и не усугубляйте! Постарайтесь, чтобы всё прошло без сучка, без задоринки. Всё ли ясно?

      -Яснее некуда. -сморщился Бран, учитель прошлознания и наставник шестого уровня. –Чем ещё ученикам заниматься, кроме всенародных ликований – не уроками же.

      Он сидел за третьим столом левого ряда и пробурчал это под нос, но управительница услышала.

      -Когда я говорила о лицах, отягощённых выговорами, то имела в виду в первую очередь Брана и Вечу. Повторяю: не усугубляйте! Желающих занять ваши освободившиеся должности – много.

      -Премного признательны! –с преувеличенной признательностью ответила учительница рунского языка Веча, сидящая рядом с Браном. –Помним. Оправдаем.

Болото у Поползаевска

      -Собрание окончено. На сегодня все свободны.

      Негромко переговариваясь, детоводы покидали горницу собраний.

      -Полчаса вычеркнуты из жизни. –посетовала Веча. –За это время я бы по рынку пробежалась, яиц, масла да муки купила. С утра посулила своей спиногрызке лепёшек на ужин напечь.

      -Лепёшки – это славно. –одобрил Бран. –А с чем?

      -С мёдом.

      -Настоящим?

      -Издеваешься? С нашими-то жалованьями да по теперешним-то ценам... -безнадёжно махнула рукой Веча. – Скорее всего – новая подделка харадримских искусников. Слишком уж дешёвый для пчелиного. Но сладкий. И пахнет – не отличишь.

      -Успеешь еще на рынок, если поторопишься. –заметил Бран. – Доброго вкуса тебе и спиногрызке!

      -Спасибо. А что ты домой не собираешься?

      -Обещал после уроков на вопросы ответить.

      -«После уроков»… Ума не приложу, -задумчиво пожала плечами Веча, -с чего на тебя управительница взъелась? Ей бы молиться на такого учителя надо. На службе полыхает, словно факел, дети его обожают… Хочешь, расскажу, как дочь о тебе отзывается?

      -И слышать не хочу! – поспешно ответил Бран. –Меньше знаешь – крепче спишь. Веча хмыкнула: -Ну-ну… Ежели так, то скоро в обучалище никого не добудишься. Ладно, до завтра!

      Бран кивнул на прощание.

Уроки Брана

О Хараде

        Харад (Хиармен, Harad, , что значит – «южная») – страна, лежащая южнее Камнеземелья и заселённая харадримцами (Haradwaith – «жители юга», harad – юг и gwaith – люди, народ).

        Представляет собой исключительно богатую полезными ископаемыми полупустыню, изобилующую большими оазисами, в которых развиты земледелие и скотоводство. В предгорьях стоят ремесленные города. На морском побережье раскинулись обширные теплолюбивые леса.

        Харадримцы разделены на двадцать девять племен Ближнего (Плоского) и Дальнего (Всхолмлённого) Харада. По слухам их уже более чем полтора миллиона. Жители Ближнего Харада смугглокожи и черноволосы, с карими раскосыми глазами. Мужчины иногда отпускают усы, плохо растущие бороды – бреют. В поговорку вошла красота харадримских девушек. Люди Дальнего Харада отличаются очень тёмным цветом кожи.

        Правитель Харада, объединивший страну, получил одно из девяти колец, выкованных Чёрным Властелином для людей. Обретя таким образом призрачное бессмертие и волшебную силу, он создал войско из пехотинцев и всадников на верблюдах. Однако гордостью харадримцев стали боевые мумаки – приручённые огромные животные с хоботом и бивнями. Харадримцы стали верными союзниками Чёрного владыки.

        Харад заключил союз с пиратами Умбара против Каменьграда (Гондора). Причиной войн стало желание вернуть захваченные каменьградцами побережья.

        Принято считать знаменем Харада красное полотнище с чёрной змеёй, хотя изредка отдельные племена используют красные стяги с другими изображениями.

        После разгрома Чёрного Властелина в Войне Кольца и гибели харадримского правителя-кольценосца победители попытались раздробить Харад на двадцать девять мелких «независимых» княжеств, предлагая заключить мир с каждым в отдельности. Однако один из племенных вождей по имени Муцетун сумел предотвратить раздел родины. Более того, возглавив харадримцев, он добился невиданного процветания страны. К настоящему времени в Хараде производится около половины всех ремесленных изделий в мире и приблизительно треть сельскохозяйственных товаров. Низкие цены на них заставляют бедноту Нашего Мира закрывать глаза на невысокое качество откровенных подделок.

 2.

      Бран остановился перед дверью с облупленной надписью «Светлица прошлознания» и прислушался. Очевидно, среди нескольких оставшихся на дополнительные занятия был Лет. Его ломкий юношеский тенор легко узнавался даже отсюда.

      Так и есть. Три девчонки, Лет и рыжий курносый Лапчик. Узрев учителя, они притихли и недружно поднялись за столами: -Здрасте!

      -Садитесь, садитесь, виделись уже. –махнул рукой Бран. –О чём спор на этот раз?

      -Ну, как же, -встрепенулся Лет. –о вастаках конечно. Вот вы давеча на уроке говорили, что в учебниках о них и сотой доли не написано …

      -А ещё мне кажется, что в этой сотой доле и сотой доли правды нет. –добавил Лапчик, осторожно приближая кончик косы впереди сидящей девчонки к чернильнице.

      -Правильно кажется. –кивнул Бран. –Оставь Веснушкины волосы в покое. Ладно, слушайте.

      Он придвинул стул к окну, уселся, скрестив руки на груди и задумчиво начал:

      -Вастаки, как вам, конечно, известно, из учебника землеописания, смуглокожи, горбоносы, черноволосы и кареглазы. Роста они, скорее невысокого, с длинными сильными руками. Мужчины бреют головы наголо, однако отпускают усы и бороды, мужские тела также обильно обрастают черными курчавыми волосами. Так что вид у них, скажем прямо, угрюмый и отталкивающий. Вастаки появились в нашем мире одновременно с остальными народами, но где и как – точно неизвестно. Неведомо и то, как они жили и кто ими правил в начале времён. Дошедшие до нас вастакские легенды говорят, что праматерь всех их племён прозывалась Волчицей. Наверное, это оттого, что их самоназвание – роменильди – в зависимости от того, с каким ударением его произнести, воспринимается двояко: «смуглые люди» и «волчата». В одной из вастакских песен есть слова: -«Имя роменильди -удар плети, которая пройдет по спинам тех, кто станет рабами волков».

      Разумеется, наречия вастаков не родственны нашему, рунскому, хотя и относятся к восточным. Некоторые учёные утверждают, что вастакская речь – всего лишь очеловеченный язык подземных жителей – робов. Не берусь судить, так ли это, но судя по неблагозвучности и того, и другого, похоже на правду. В Первую эпоху племена вастаков появились в Мире приблизительно в 40-е годы. Некоторые из них (прежде всего – племя Ульфанга) из страха перешли на сторону Черного Союза и стали служить ему. Однако, даже подчинение Черному Чародею не избавило их от внутренних раздоров. Разные племена не питали любви друг к другу и между ними постоянно вспыхивали кровавые междоусобицы. Другие вастакские роды поклялись в верности лешим и водяным, однако в решающий момент тоже предали их, перейдя на сторону Чёрных.

      Сведений о вастаках во Вторую эпоху нет.

      В Третью эпоху орды людей с восхода, также носивших это название, неоднократно нападали на Каменьград – и сами, и по повелению Чёрного Властелина. Войны шли с переменным успехом.

      В этих войнах и выработался так называемый вастакский образ жизни. Он заключался в полном отказе от какого бы ни было производительного труда. Вастаки совершенно отучились сеять овёс и ячмень, ремесленничать, почти не разводили овец и коз. Их единственным средством существования стал грабёж оказавшихся рядом более слабых или рассеянных соседей. При этом назвать вастакские племена воинственными было бы большой ошибкой. «На наших перевязях – мечи, а на вастакских поясах – ножи.– писал кхандский поэт. –Мы – воины, вастаки –разбойники!»

      В Войне Кольца Чёрный Владыка одновременно с рунцами призвал в свои войска вастаков, однако те проявили себя не как воины, а как трусливые изменники, мародёры и головорезы и даже людоеды. Они прятались в горах, укрываясь от службы в Чёрной Рати, заявляя, что предпочли бы подчиняться Белому Волшебнику Златоусту. Шайки вастакских дикарей нападали на рунские селения и вырезали в них всех до последнего беззащитного жителя. Едва вастакам стало известно о Низвержении Чёрного Владыки и падении Чёрного Союза, как они тут же поспешили провозгласить собственную «вольную державу Ышх-Эрэн-Ы-Ромэниль» и уже открыто объявили о начале Великой Богоугодной Резни рунцев.

Наместник Большерунья Пьюн Громоздила не признал «вольностей» вастаков и потребовал от них покорности. Они в ответ в неприличных выражениях посоветовали ему заниматься привычным делом, то есть хлестать до беспамятства брагу, а в дела гордых горцев не лезть. Внезапно оскорбившемуся Пьюну, что называется вожжа под хвост попала. Он отправил в «вольную державу Ышх-Эрэн-Ы-Ромэниль» наспех сколоченные отряды. Взвихрилась кровавая круговерть, прозванная в народе «вастакским побоищем». Горцы легко и дёшево подкупали продажных пьюновых воевод, те заводили дружинников-новобранцев в вастакские ловушки и засады. Дикари поголовно уничтожали большерунцев, украшая кухни своих халуп отрезанными и высушенными рунскими головами. Позорное кровопролитие длилось десять лет и закончилось постыдным «мирным соглашением». Окончательно подкошенный белой горячкой Громоздила провозгласил своим преемником никому дотоле неизвестного Зуда Крысеня. Тот договорился с предводителями вастакских шаек о том, что «вольная держава Ышх-Эрэн-Ы-Ромэниль» на словах признает верховенство большерунского наместника (то есть самого Зуда Крысеня) и будет считать себя составной частью Большерунийского Народоправия. Взамен вастакам разрешалось беспрепятственно передвигаться по всему Большерунью, селясь где угодно и безнаказанно творя разбои и насилия. Рунцам же торжественно объявили, что на вастакских окраинах, благодаря государственной мудрости и дальновидности Крысеня воцарились мир и законопослушие. Каждый трудящийся рунец был обложен дополнительной податью на восстановление разрушенного во время горской войны главного стойбища вастаков, известного под многозначительным названием Страшное.