Текст книги "Всемирная история. Том 8. Крестоносцы и монголы"

Автор книги: Александр Бадак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 43 страниц)

ИСКУССТВО РУСИ ВРЕМЕН ТАТАРО-МОНГОЛЬСКОГО НАШЕСТВИЯ

Владимиро-суздальская земля больше всего пострадала от нашествия Батыя в 1237 – 1238 гг. Уничтожение произведений искусства было тем более ощутимо, что многие из них были созданы буквально накануне нашествия. Только в 1237 г. епископ Митрофан поставил киот над престолом в Успенском соборе во Владимире, украшенный золотом и серебром. Ростовский епископ Кирилл в 1231 г. украсил собор в Ростове иконами «многоценными», пеленами, двумя киотами, напрестольной индитией, сосудами и ринидами, а также и «златыми» дверями, установленными в южном портале, напрестольным и крестами и внес в храм мощи святых «в раках прекрасных». В 1226 г., т.е. уже через три года после битвы на Калке, была заложена каменная церковь Спаса в Нижнем Новгороде. А в 1234 г. князь Святослав Всеволодович «съвершил церковь в Юрьеве и украси ю...». В это же время создавались и «златые» двери для Рождественского собора в Суздале. Собор был расписан фресковой живописью, а его пол был вымощен красным «разноличным мрамором».

Татары прежде всего опустошили самую богатую сокровищницу русского искусства – Успенский собор во Владимире. Они сорвали с иконы Владимирской Богоматери древний оклад из золота и серебра, украшенный драгоценными камнями; ограбили и другие церкви и монастыри – сняли драгоценные оклады с напрестольных Евангелий, унесли кресты и сосуды, а также и одежды князей, которые принято было вешать в храмах на память о них. Разорив Владимир, татары двинулись к Ростову, а потом на Ярославль и Городец и но Волге вплоть «до Галича Мерского». Другие пошли к Юрьеву, Переславлю, Дмитрову и Твери.

Нам предстоит выяснить, насколько опустошительным было уничтожение древних произведений искусства и как быстро протекал процесс восстановления древних памятников. Это имеет прямое отношение к выяснению преемственности традиций и появлению новых качеств в искусстве.

Разоренный татарами владимирский Успенский собор все-таки кое-что сохранил из домонгольского прикладного и изобразительного искусства. Здесь сохранился от храмовой утвари Андрея Боголюбского Сион XII в., позднее привезенный в Москву. Уцелел чтимый образ Владимирской Богоматери XIIв., на котором остался и фрагмент золотого чеканного и басменного оклада с семифигурным деисусом. Это, по-видимому, часть того оклада, который вновь был сделан в XIII в. после пожара 1185 г., когда сильно пострадало церковное узорочье, данное Андреем Боголюбским. Возможно, отсюда же происходит и икона Вседержителя («Спас, златые власы»), написанная в начале XIII в. в традиции высокого владимиро-суздальского искусства. Уцелел и сильно пострадавший образ Богоматери Боголюбской XII в. В Ярославе чудом сохранился большой храмовый образ начала XIII в. Богоматери «Великая Панагия» и моленная икона Спаса середины XIII в. ярославских князей Василия и Константина.

Меньше всего уцелело произведений прикладного искусства, которые привлекали своей драгоценностью, и их легче было унести. Тем не менее, когда в конце XIII в. татарская рать вместе с князьями Андреем Александровичем Городецким и Федором Ростиславичем Ярославским взяла Владимир, то Успенский собор еще хранил произведения прикладного искусства. Они вновь были разграблены: «... и чудное дно медяное выдраша, и сосуды священныя вся поимаша».

На протяжении всей второй половины XIII в. летописи не сообщают сведений о строительстве храмов во Владимире или Суздале. Раньше их пробуждается Ростов Великий. Уже в 1253 г. в Ростове освящалась вновь построенная деревянная церковь Бориса и Глеба внуками Константина Всеволодовича – Борисом Ростовским и Глебом Белозерским. Новый храм стоял недолго и, по-видимому, сгорел, а в 1287 г. был восстановлен заново и освящен ростовским епископом Игнатием.

О произведениях прикладного искусства в Ростове мы не имеем никаких данных. Но непрерывное возобновление храмов почти сразу же после Батыева погрома свидетельствует о том, что на Владимиро-Суздальской земле еще были опытные строители, живописцы и мастера церковного «узорочья». И, несмотря на отсутствие самих произведений прикладного искусства XIII в., у пас нет оснований говорить о полной потере домонгольских традиций в искусстве. Судя по сохранившимся произведениям живописи XIII – начала XIV в., в них еще ярко выявлялись черты высокого искусства ростово-суздальской школы. В прикладном искусстве некоторое снижение уровня мастерства несомненно было за счет угона мастеров и снижения материальной базы для создания произведений искусства (прежде всего – отсутствие драгоценных металлов) и потери некоторых сложных технических навыков. Но оно обогащалось за счет народного искусства, а следовательно, ярче выявляло его национальные особенности. Последние проявились и в профессиональном искусстве ростовской живописи.

Черты народной интерпретации образов в простоватых, но эмоционально напряженных лицах уже выявлены в чеканке деисуса на золотом окладе XIII в. с иконы Владимирской Богоматери. В то же время это произведение сохраняет монументальное величие фигур с искусной домонгольской пластикой одежд в византийской традиции.

Новгород не был разорен во время татаро-монгольского нашествия, но новгородское прикладное искусство во второй половине XIII в. переживало большую ломку, как и искусство среднерусских земель. Это можно проследить прежде всего по иконографическим изображениям на золоте и серебре, т.е. на произведениях, сделанных не простыми ремесленниками, а городскими мастерами прикладного искусства. Подписанных и точно датированных произведений новгородского происхождения, относящихся к этому времени, нет. В самом Новгороде и его окрестностях не сохранилось ни одного не разрозненного комплекса церковных или монастырских ризниц, кроме ризницы Софийского собора. Ценнейшим источником для выявления новгородских древностей является Оружейная палата Московского Кремля и ризница Троице-Сергиевой лавры. Археологические раскопки в Новгороде мало помогают разработке истории прикладного искусства, так как они дают больше рядового материала бытового назначения, как, например, кресты-тельники, височные кольца, серьги, булавки, перстни, браслеты.

В конце XV в. из Новгорода в Москву попало значительное количество древних новгородских произведений в качестве «поминков», полученных Иваном III, и изъятий, произведенных после покорения Новгорода. Вывозил из Новгорода произведения искусства и Иван Грозный.

Великий Новгород был одним из центров производства перегородчатых эмалей в домонгольское время. Этот факт в настоящее время уже твердо установлен благодаря археологическим находкам. Исследователи располагают теперь довольно большим числом новгородских произведений с перегородчатыми эмалями XII – XIII вв.

В процессе сохранения и собирания художественного наследия Северо-восточной Руси после ее разорения татаро-монголами Твери принадлежит особо важное место. В Тверь бежали жители из многих мест Ростово-Суздальской земли, «...собрата жеся тогда во Тверь отвсюду бегдых много и вси совещашася межи собою с татары битися». Эти пришельцы из высокоразвитых центров русской культуры домонгольского времени переносили в Тверь знания и художественные традиции своей родины. Связи с древним Ростовом закрепляются и династическим браком. В 1294 г. Михаил Ярославич Тверской женится на дочери Дмитрия Борисовича Ростовского Анне: Как ни один другой центр культуры, Тверь быстро возрождалась после опустошительного нашествия Батыя. Уже в середине XIII в. по всей Тверской земле наблюдается размах деревянного строительства. В 1240 г. в Твери князем Ярославом Всеволодовичем была перенесена на правый берег Волги и заново срублена крепость. В разных местах Тверского княжества строилось много деревянных церквей и монастырей, потом исчезнувших, но оставивших о себе известия, собранные в XIX в. местными краеведами. К XIII в: относится, например, известие о древнем монастыре на реке Жабне близ Калязина, разоренном татарами. В XIII – XIV в. увеличивалось и число рядовых тверских городов, которые расширялись, обрастали посадами, «что служит ярким показателем процесса возрождения экономики и культуры русского города, шедшего вглубь, несмотря на татарский гнет и феодальные междоусобицы».

В последней четверти XIII в. строительство в Твери идет такими темпами, что оно предполагало и стабильность материальной базы у тверских князей, и наличие достаточного количества мастеров разных специальностей. И, что особенно важно, в Твери развивалось уже каменное зодчество. В 1285 г. тверской князь Михаил Ярославич и его мать Оксинья заложили каменный храм Спаса Преображения на месте деревянного соборного храма Козьмы и Дамиана 1271 г., сгоревшего в 1282 г. В 1290 г. храм уже был завершен, а в 1292 г. – расписан фресковой живописью. Об этом позаботился тверской владыка Андрей, нанявший лучших художников и иконописцев. В 1297 г. освящена церковь Афанасия и срублен город Зубков. Во время пожара в Твери в 1298 г. сообщается, что «сгорело немало именья – золота и серебра, ружья, порть». «Обстоятельство или факт, что уже в XIII в. в Твери оказалась нужда в каменном соборном храме и что там нашлись мастера, которые сумели его выстроить, тогда как в других городах, как известно, даже в позднейшее время не умели сами строить каменных храмов и обращались к чужим мастерам, – весьма замечательный и показывающий, как высоко уже в это время стояла Тверь в культурном отношении».

Восстановлению культуры Твери способствовали и старые центры просвещения, каким был Отрочь монастырь, ставший центром переписки книг и литературной деятельности, а также и установление в 1271 г. епископской кафедры. Первый тверской епископ Симон был одним из образованнейших людей своего времени. По словам летописи, он был «добродетелен и учителей и силен в книгах божественного писания... и честен, и смыслен зело...». Важным фактом в истории культуры Твери было начало тверского летописания, которое А.И. Насонов относит к 1285 г.

Тверь возвышалась одновременно с Москвой, и порою масштабы строительной деятельности в Твери были более значительными, чем в Москве.

Искусство Москвы второй половины XIII в. почти ничем не представлено, за исключением немногочисленных археологических находок. Последние трудно расчленить с домонгольским XIII в. Все, что известно от этого времени, относится к типичному городскому ремеслу, знакомому по раскопкам в Киеве, Чернигове, Старой Рязани, Смоленске.

Археологические наблюдения в Московском Кремле представляют интерес прежде всего потому, что они констатируют следующий факт: после сожжения Москвы Батыем в 1237 г. нет никакого перерыва в напластовании культурного слоя. Москва тотчас же отстраивается после погрома, по-видимому, привлекая к себе беженцев из других мест Владимиро-Суздальской земли, а возможно, и киевщины.

Изыскания выяснили очень важное обстоятельство – более древнюю дату начала в Москве каменного строительства, относимую к 80-м годам XIII в. Это чрезвычайно интересное открытие проливает свет на взаимоотношения Москвы с Тверью.

Соперничество двух возвышающихся одновременно центров на окраине Владимиро-Суздальской земли выражалось не только в делах политических, но и в храмовом строительстве, в создании собственного летописания, памятников письменности, живописи и прикладного искусства. Время создателя династии московских великих князей Даниила Александровича, известное до сих пор только по письменным источникам, теперь приобретает источники археологические. Выводы историков о том, что культура Москвы опиралась прежде всего на владимиро-суздальское художественное наследство времен Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо, а следовательно, на культурные богатства Киевской Руси, приобретают все новые доказательства в исследованиях историков культуры и археологов.

XIII в. был переломной эпохой в русской культуре, когда рождалось новое осмысление образов, народный характер их истолкования. Это было связано не только с установлением татаро-монгольского ига, но и с тем культурно-историческим процессом, который охватил всю Западную Европу на пороге Возрождения, принесшего новые гуманистические идеи. В русском прикладном искусстве они особенно ярко сказались в последней четверти XIV – начале XV в. Москва и Новгород находились в этот период в общем русле западной и южнославянской культуры, воспринявшей богатое наследие Византии. И мы не видим в русском прикладном искусстве тех прямых «заимствований» и «влияний», которые бы ставили это искусство как бы на второе, подчиненное место. «Заимствования» и «влияния» могли быть только двусторонними. И порою творческий характер русского искусства ставил его выше южнославянского и поздневизантийского. При этом русское искусство никогда не теряло национальных особенностей и не было подражательным.

-=ГЛАВА 5=-

СРЕДНЕВЕКОВАЯ КУЛЬТУРА.

НАЧАЛО ВОЗРОЖДЕНИЯ ЦЕРКОВНЫЙ ХАРАКТЕР СРЕДНЕВЕКОВОЙ КУЛЬТУРЫ

Средневековая культура отличалась ярко выраженным церковно-религиозным характером. Это сказывалось во всех областях средневековой культуры – в науке, литературе, школе, искусстве. Католическая церковь, унаследованная варварами от Римской империи, с самого начала средних веков господствовала в европейских странах на протяжении долгих столетий.

Значение церкви в средневековом обществе очень велико. Церковь была крупнейшим землевладельцем в каждой из европейских стран. Почти до одной трети земель в разных королевствах принадлежало церковным корпорациям. Церковь являлась большой политической силой. Духовенство выделяло из своей среды королевских советников, канцлеров, государственных секретарей, чиновников, которые были широко представлены в средневековых сословных собраниях (генеральные штаты, парламент и т.п.). Но особенно значительной была роль церкви в идеологическом отношении.

Церковь освящала своим авторитетом средневековой феодальный строй и была духовной руководительницей феодального общества.

АСКЕТИЗМ

Одной из характерных черт средневекового мировоззрения, в духе которого воспитывались народные массы, был аскетизм. Согласно аскетизму, человеческий мир представлялся воплощением греха и зла. Обязанностью верующего человека было постепенное освобождение от земных оков, чтобы подготовиться к переходу в лучший, загробный мир. Для этого церковь рекомендовала посты, покаяние, умерщвление плоти. Наивысшим подвигом считался полный уход от мира в монастырь. На практике, однако, аскетизм проводился далеко не последовательно. Буйные и распущенные феодалы, конечно, и не думали быть аскетами. Само духовенство, особенно в лице его высших представителей, грубо нарушало свои же собственные аскетические предписания, копируя, по существу, образ жизни светских феодалов. Городские и крестьянские народные массы продолжали в «миру» свою трудовую жизнь со всеми ее горестями и радостями. Было бы ошибкой представлять себе средневековое общество как сплошной монастырь, где люди только и думали о покаянии и спасении своей души. Но тем не менее аскетизм был официальным учением, пропагандируемым с церковной кафедры, преподаваемым юношеству в школе, входившим как необходимый элемент во многие виды средневековой литературы. Значительное количество людей, принадлежавших к разным классам, в большей или меньшей степени отдавало ему дань, пытаясь порой всерьез исполнить его предписания. Аскетизм был естественным выражением факта господства религии в средние века, когда точные науки были еще в зародыше, власть человека над силами природы была крайне несовершенна, а общественные отношения, резко антагонистические и авторитарные, покоившиеся на крепостнической эксплуатации, обрекали народные массы на постоянное терпение, воздержание, ожидание возмездия и блаженства в ином мире.

СРЕДНЕВЕКОВАЯ ШКОЛА. УНИВЕРСИТЕТЫ

Средневековье знало три вида школ. Низшие школы, образовавшиеся при церквах и монастырях, ставили целью подготовить элементарно грамотных духовных лиц – клириков. Главное внимание обращалось в них на изучение латинского языка (на котором велось католическое богослужение), молитв и самого порядка богослужения. В средней школе, возникавшей чаще всего при епископских кафедрах, практиковалось изучение семи «свободных искусств» (грамматика, риторика, диалектика, или логика, арифметика, геометрия, куда входила и география, астрономия и музыка). Первые три науки составляли так называемый тривиум, последние четыре – квадривиум.

Позднее изучение «свободных искусств» стало производиться в высшей школе, где эти дисциплины составляли содержание преподавания на младшем («артистическом») факультете. Высшая школа вначале называлась Studia Generalia (буквально, общие науки), потом это название было вытеснено другим именем – университеты.

Первые университеты возникли в XII в. – частью из епископских школ, имевших наиболее крупных профессоров в области богословия и философии, частью из объединений частных преподавателей – специалистов по философии, праву (римское право) и медицине. Наиболее древним университетом в Европе считается Парижский университет, существовавший в качестве «вольной школы» еще в первой половине XII и в начале XIII в. (учредительной грамотой Филиппа II Августа 1200 г. о правах Сорбонны). Роль университетских центров, однако, еще в XI в. начали играть итальянские высшие школы – Болонская юридическая школа, специализировавшаяся на римском праве, и Салернская медицинская школа. Наиболее типичный Парижский университет, устав которого лег в основу других университетов Европы, состоял из четырех факультетов: артистического, медицинского, юридического и богословского (включавшего в себя и преподавание философии в церковном освещении).

Другими наиболее старинными университетами Европы были Оксфордский и Кембриджский университеты в Англии, Саламанкский в Испании и Неаполитанский в Италии, основанные в XIII в. В XIV в. были основаны университеты в городах Праге, Кракове, Гейдельберге. В XV в. число университетов быстро увеличивалось. В 1500 г. во всей Европе было уже 65 университетов.

Преподавание в средневековых университетах велось на латинском языке. Основным методом университетского преподавания были лекции профессоров. Распространенной формой научного общения были также диспуты, или публичные споры, устраивавшиеся периодически на темы богословско-философского характера. В диспутах принимали участие главным образом профессора университетов. Но также устраивались диспуты и для схоларов (схолары – студенты, от слова Schola – школа).

СХОЛАСТИКА

Средневековая университетская наука носила название схоластики (от того же слова Schola). Наиболее яркое выражение схоластика нашла в главной науке средневековья – богословии. Основной чертой ее было не открытие чего-либо нового, а лишь толкование и систематизация того, что являлось содержанием христианской веры. Священное писание и священное предание – эти главные источники христианского учения – схоласты стремились подтвердить соответствующими местами из древних философов, главным образом, Аристотеля. От Аристотеля же средневековое учение заимствовало самую форму логического изложения в виде различных сложных суждений и умозаключений. Огромная роль авторитета и малая доля практического опыта проявлялись у средневековых ученых не только тогда, когда они занимались богословско-философскими вопросами, но и при изучении природы. В работах по географии, например, авторитет Аристотеля и других авторов в средние века считался бесспорным и не подлежащим никакой проверке. В медицине царил ряд предрассудков, которые упорно держались, так как в средние века почти не прибегали к такому необходимому эксперименту, как вивисекция. Некоторые анатомические знания приобретались из арабских медицинских книг. Эти книги в Европе получили такой же бесспорный авторитет, как и те немногие врачебные трактаты древности, которые дошли до средневековья.

И все же схоластика в ранний период своего развития как научное движение, захватившее многие страны Европы, имела определенное положительное значение. Прежде всего, схоласты после длительного перерыва возобновили изучение античного наследства (хотя бы в лице некоторых представителей античной культуры, например, Аристотеля). Затем схоласты XII – XIII вв. разрабатывали некоторые важнейшие проблемы познания. В XI – XII вв. в Европе шел горячий спор о природе универсалий, т.е. общих понятий. Одни из схоластов – номиналисты – полагали, что общие понятия не существуют реально, а являются лишь словами, именем (отсюда и их название от латинского nomen – имя). Другие, их противники – реалисты – считали, наоборот, что общие понятия существуют в действительности, реально, независимо от частных предметов. Спор номиналистов с реалистами возобновил старые споры идеалистов (Платон и его школа) с материалистами (Лукреций и др.) в древней философии и готовил дальнейшую борьбу материалистов с идеалистами в новое время. Наконец, многие из схоластов были универсальными учеными, занимавшимися изучением всех доступных тогда для них наук, в том числе и естествознания, хотя еще в зачаточных формах.

Крупнейшими схоластами были парижские профессора: Абеляр (1079 – 1142), сыгравший большую роль в основании Парижского университета и навлекший своим «вольнодумством» резкое осуждение со стороны правящих верхов церкви; Альберт Великий (1193 – 1280), усердный почитатель Аристотеля и его логического метода, автор многих сочинений частью богословского, частью естественнонаучного характера; Фома Аквинский (1225 – 1274), известный своей «Суммой богословия» (Summa Тheologicie), которая была как бы энциклопедией средневекового мировоззрения, освещавшей в церковном духе все вопросы познания природы и общества. Из схоластов, уделявших наибольшее внимание вопросам естествознания, был английский ученый монах Роджер Бэкон (1214 – 1292), одним из первых настаивавший на необходимости опытного изучения природы.

Уже с XIV в., особенно в XV – XVI вв., схоластика приходит в упадок. Дальнейшее изучение естествознания и античной литературы пошло мимо схоластов. Схоластики специализировались окончательно на апологетическо-догматических вопросах богословия и стали тормозом для научного развития, вступая в ожесточенную борьбу с представителями новой, нарождавшейся буржуазной науки в лице гуманистов.