Текст книги "Изумрудный Армавир (СИ)"
Автор книги: Александр Нерей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
– Где наловил? У меня уже второй день рыбным получается, – начал я примирительную беседу.
– В Охотском. Оно считается самым богатым морем. Чего там только не ловят… А сколько там ещё неведомого, неосвоенного, – присел дед на любимого Курильского конька.
– Зачем мне о чём-то писать? Это Угодник такое придумал, или я что-то запамятовал? – появилась в головушке вторая неугомонная мыслишка.
– Сам же просил. А то с памятью твоей полный разнос. Чтобы потом не баламутить, вот и напиши, что ты собрался пилить и строгать, да мирам помогать. Или воевать. О том завещай, а потом прощай. Стихия тебя заждалась. Противогаз уже изготовила. Чтобы тебя нигде не задымили, не затуманили. Ха-ха!
«Он и о Талантии знает. Откуда?» – взорвалось всё в моём складе от междометий, нарушив и без того шаткое равновесие, в котором пребывали на полочках все думы и сведения.
– Десерту у тебя, конечно, нет? Мне бы сейчас что-нибудь сладкое и чересчур вкусное, а то я тебя вот-вот покусаю, – процедил я сквозь зубы, собираясь после завтрака устроить деду подобие допроса с категорическим пристрастием.
– Чересчур вкусным ничего не бывает, – продолжил разговор дедуля. – А сладкий – ещё не вкусный.
– Не понял.
– Борщ с перцем, вон какой горький. До слёз. А вкусный. Палтус, вон какой мягкий да смачный. Пальчики оближешь. Но не сладкий же.
– И правда. Но… Признаешься уже, что случилось-приключилось? Или так и будешь смаковать моё неведение или невежество? – не дождался я окончания трапезы и вцепился в Павла коготками нетерпения.
– Вечерком… После Стихии прибудешь, повторим всё с самого начала. Слово стариковское даю. Исполню цыганочку с бубенчиками, как молодой повеса о четырёх пудах весом. Я сам в такой передряге впервой. Хорошо, что ты вместе со мной. Ха-ха-ха!
Почитай, я уже всё сделал. Ха-ха-ха! Как на духу. Как перед родным отцом, – не угомонился дед и на мой ультиматум всерьёз не отреагировал, а даже наоборот поднял на смех.
Я прекратил попытки разговорить его, покончил с завтраком, написал коротенькую записку из четырёх строк о своих планах на ближайшее будущее и, оставив её в ящике комода, попросил Скефий о сокрытии.
– Если ваше всевидящее Величество пожелает, тогда сокройте меня, пожалуйста, и препроводите в школу. Я там на свой признак гляну и моментом в море. В бушующее Стихийное море. Утоплюсь в нём. Надоели вы с окаянным дедом, – в сердцах высказался я и упорхнул.
Разумеется, ни в какую школу не попал. Меня быстренько завернули в одеяло-невидимку и впихнули прямиком в пещеру. Пришлось тонуть. В ракушке. В догадках. В беспокойствах о неизвестном и необъяснимом.
* * *
– Вот как нашего брата чают-встречают? Приглашают к плюшкам и чаю? – хотя и опешил я от пригласительной виноградной лесенки от банановых залежей до верхнего пещерного окошечка, но, всё равно, скаламбурил. – Сижу в своей хате, как в каюте, и видать всех в окошко, и задом в уюте. Чайком с плюшками сладкими балуюсь и на укропную молодость жалуюсь.
Ладно. И на укропную старость не жалуюсь. Дедова присказка. Признаюсь, – кряхтел я рифмами, карабкаясь на чердак к одной из своих старых знакомых Рифм.
Забравшись в альпийскую, как мы когда-то с третьим Александром окрестили, лабораторию девчушки Стихии, побрёл к избушке на курьей ножке.
– Девчушка-старушка. Встань передо мной, глаза мне открой. Я посредник двенадцатый мирный, стою в мире твоём, жду тебя смирно.
Выдохся ли я с рифмами, или запыхался взбираться и почти бежать к месту назначенного свидания, я не знал. Просто, произнёс незамысловатый вызов и остался стоять зажмуренным прямо перед дверью в избу.
– Отворяю глаза твои! Открываю тайны свои! – уж больно печально прозвучал голос моей подружки, и я незамедлительно открыл глаза.
– Что случилось? Почему ты такая… Вы все такие грустные? – набросился на зеленоглазую красавицу о десяти неполных годах в своём неизменном платьице.
– Весёлого мало, когда такого шкета, как ты, на задание отправляешь, – согласилась со мною Стихия.
– А я ружьишко дома оставил… Так на задание или на войну? – попытался успокоить больше себя, чем собеседницу. – Что за глупости? В Талантию меня? Там что, пожары? Дед о каком-то противогазе…
– Забудь. Сосредоточься. У тебя очень мало времени на подготовку… головы. Головы Головастика. Жить у меня будешь. В основном спать или дремать. Пока не выстроишь в своей… Что там у тебя в бестолковке? Склад?
– Вроде того. Жить? А домой? А школа? Мой двойник там… Пока вместо меня? Красота! И Кармалия о приключениях намекала. Спать? А на кой? Склад потрошить? Что-то искать надо? Или всё спалить? – растерялся и испугался я неизвестности, а особенно слова «жить».
– В голове твоей обязательно нужно сделать комнату-сейф, куда ты сложишь все новые воспоминания, которые у тебя будут, начиная с сегодняшнего дня. Не шутка. Пошли в жилой модуль. Я всё приготовила. И ещё. Время здесь не стоит, а наоборот бежит, но на ваше самостоятельное прозрение в этом вопросе его-то как раз не хватает. Марш!
Стихия буквально впихнула меня в дверь лаборатории. Даже испугаться или приготовиться не успел. «Ах!» – мелькнуло в головушке, неотягощённой пока ни новыми знаниями, ни новым тяжёлым сейфом. Если не брать в расчёт абракадабру с бегавшим по астероиду временем, но за ним я к тому моменту не угнался.
Убранство избы совершенно не соответствовало наружному виду деревенской крепости какого-нибудь древнерусского крестьянина. Белое-белое помещение и кабина лифта. Всё. Больше ничегошеньки. Свет не из фальшивых окон, а из потолка. Ни мебели, ни печки, ничего.
– Входи, – скомандовала зеленоглазка, и я шагнул в распахнутую дверь кабины, которая мигом захлопнулась за спиной, не оставив ни шанса на бегство.
– А ты как? – спросил сам себя, потому что подружка со мной не поехала.
– Выходи, – встретила меня Стихия, когда дверь лифта распахнулась.
– Даже не хочу знать, как ты это делаешь, – буркнул я и вышел в подобие коридора.
Мы прошагали мимо нескольких совершенно одинаковых дверей и остановились.
– Приложи левый локоть к двери, чтобы она тебя запомнила и открывалась по твоему запросу. Здесь побудешь. Это теперь твоя комната до скончания времён. Шучу. Отдыхай, – весело проинструктировала Стихия, но глаза её так и остались печальными.
Я приложил локоть к двери, и та моментально распахнулась.
– Ба! Да это же почти мой спально-банкетный зал, только без окошек. Как такое возможно? – обалдел я, увидев полную копию своего царства с кроватью, диваном, сервантом, трюмо и «Рекордом». – Ты куда опять делась? Снова испарилась? – мигом погрустнел, потеряв из виду новоиспечённую Мальвину. – Точно. Буратино. Но он сбежал вроде? Сбежал и повесился на дереве. Кверху ногами. Тьфу!
Дверь за мной закрылась, и я обессилено упал на диван.
После короткого отдыха от шока, исследовал свою новую обитель. Особенно меня интересовало, что находится за дверью в родительскую спальню.
Ничего необычного там не оказалось, кроме короткого коридора и двух дверей. Одной в настоящую ванную комнату с душем и унитазом, и второй наподобие кухни, которые я видел в пятиэтажках своего Армавира.
– Гостиница. Ни дать, ни взять. Мойся, ешь, спи. И на горшок. Строй сейф посреди склада. Посреди головы. Можно приступать?.. И учиться не надо?.. А тут никакого Образа нет?.. Включаю! Я первый из двенадцатого! О-го-го!.. Никого... Ну, и ладно. Поваляюсь. Авось обдумаю и переварю виражи на ухабах судьбы. Главное, ничего сверхъестественного. Конечно, в моём понимании, – громко разговаривал я с собою, пытаясь унять дрожь в груди.
А когда унял, упал в свою новую кроватку, зажмурился и задремал.
Глава 28. Командировка в новую жизнь
– Пс-пс! Просыпайся. Ха-ха! – рассмеялся над моим пострадавшим ухом неизвестного номера скафандр.
– Что ещё за шутки? – подпрыгнул я на кроватке, когда увидел перед собой светившийся призрак в скафандре, или скафандр-призрак. – Ты кто? Из какого мира? Как сюда…
– Тихо-тихо. Тута папа. Слушай внимательно. Я – это ты. И ты здесь из-за меня. Из-за петли во времени, в которую мы угодили. Мы – это все Александры из Скефия. А в скафандре я, чтобы с душами нашими ничего не случилось, и чтобы мы не слились в одном теле. И такое запросто может быть.
– Не врёшь? Что ещё за петля времени? Что-то опять стряслось? Какой мне склад надо в башке за сутки отгрохать, чтобы…
– Дай договорить, а потом спрашивай. Стихия скоро придёт, поэтому я должен тебя подменить во второй раз кряду. Ты же понял, что я уже тут неделю хулиганю? Что это я тебе вчера вечером спать не давал? Головастик-зубастик. Собирайся в тайный поход, – ошарашил Скафандр Васильевич, да так, что я впал в ступор на грани обморока. – Помчишься сейчас же, не включая Образ, в Амвросию. Ты же помнишь, где к ней проход?
– Между семёркой и восьмёркой. Которые римские, – еле выговорил я, вспомнив изучение пещеры на предмет выходов в шлюзы, звенья и миры первого круга.
– Вот и ладушки. Нырнёшь в ракушку, но сначала отдышись, а то мало ли. Помнишь, как мы учились сознание терять и шмякались на дорогу? Теперь это для дела сгодится. Вдохнёшь раз шесть-семь не больше. И, не напрягаясь, ныряй головой в стену. Окажешься в сюрпризе. Но запомни: испытание ты обязан провалить, иначе ничего не выйдет. Повтори всё, что понял.
– Нырнуть, вздохнуть, провалить, – ответил я, всё ещё не веря себе-скафандру. – Чем докажешь, что ты это я?
– Ничем. Не проси рассказывать ни о чём секретном. Повтори всё подробно.
– Прокрасться в пещеру, нырнуть между римскими семёркой и восьмёркой, а потом провалить неизвестное испытание.
– Ясно. Там, куда попадёшь, прочитаешь инструкцию на столбе о том, что нужно делать. На учёбу отправляешься. В путешествие во времени, и так далее. Душа подскажет.
Больше ничего сказать не могу. Придётся тебе тоже свою петельку в наш морской узел времени ввернуть. Мною побудешь, когда скафандр раздобудешь. И возврат… В какое число?
– В первое октября, – то ли догадался я, то ли душа подсказала.
– В самую луковку. В первое октября тысяча девятьсот семьдесят третьего года. Всё. Вали. Мне ещё в сейф головной всё прятать от Стихии надо. Брысь!
– А как мне через лифт? Включать же его надо, – растерялся я от всего навалившегося на детские плечи и голову.
– Дубинушка. Я дубинушка, а не ты. Иди в туалет. Когда в дверь стукну, досчитай до пяти и входи в комнату. Увидишь сверкающий кубик. Поднесёшь к нему левый локоть. Дальше всё случится само. Скафандр надевается и снимается по команде. По мысленной команде. Представишь…
Так. По порядку. Оденешь, представишь, что ты сквозь стены идёшь. Шагнёшь в стену и думай о месте, в которое хочешь попасть. Сначала порог избушки, который якобы из жидкого дерева. Потом пещера астероида, потом наш мир. В цифру двенадцать входить не обязательно. Но можешь промазать мимо Скефия, если не будешь о нём думать. Тогда придётся возвращаться.
…Да. И глазей, как мы перемещаемся в пространстве. Обалдеешь, обещаю.
Окажешься на Фортштадте. Снимешь скафандр силой мысли или голосом, и у тебя будет не больше пары минут до полной материализации. После чего тебя Скефий обязательно заметит. Мчишься в то место, где прятал велосипед. Я там ямку уже выкопал. Спрячешь кубик скафандра в неё. Закопаешь, замаскируешь. Вернёшься обычным способом в пещеру, и сразу к Амвросии. Понял?
– Да уж. Так инструктировать могу только я. Если бы не умная шапка… Всё. Я в туалет и ждать твоего стука, – промямлил я довольно бодро и скрылся в спальне, как успел окрестить короткий коридор между кухней и ванной.
Ждать верхом на унитазе пришлось недолго. Буквально, через минуту раздался двойной стук в дверь, и всё моё существо напряглось, как струна, а в голове начало тикать: «Раз, два, три, четыре, пять, пять, пять, пять…»
Кое-как собравшись с силами, вышагнул из ванно-банного укрытия и вернулся в фальшивый зал. Сверкавший кубик, действительно, валялся на диване. Матовый, белый, сиявший непонятным, гулявшим по граням, светом. Будто переливался, будто приглашал взять его в руки.
– Неужели всё это правда? Никогда в такое не поверю. Никогда. Сон. Я же у Стихии заснул. Точно. А тут всякое грезится. Ха-ха!.. На тебе мой локоть. В нём мой пропуск. Прочитал? – осмелев, на тему «всё это в мороке», я почти бесстрашно коснулся кубика левым локтем и вздохнул с облегчением.
Хлюп! Мигом погрузился в еле прозрачную жидкость, похожую на бесцветное масло.
– Твою же перепёло-курочку! – вскрикнул от неожиданности, а больше от осознания, что всё не морок, а взаправду. – Но я ни укропа… А нет. Что-то начинаю видеть.
«Капелька» или жидкий скафандр, а может, «живой», в который превратился кубик, сначала окружила всё тело, не касаясь меня самого, потом равномерно распределилась, выравнивая свою толщину, а после предоставила некоторую прозрачность перед глазами. Скорей всего, одностороннюю, потому что сам я до этого второго себя внутри скафандра не видел.
Я пошевелился, подвигался, глубоко подышал, а потом подошёл к двери на кухню и крикнул:
– Я одел. Вернее, он сам наделся. Растёкся. Тьфу, ты! Выходи, я на тебя гляну и пойду уже.
– Точно напялил? А то наши души с ума сойдут, и останется только у кого-нибудь одного, – ответил мне второй «я».
– Слово подпольщика. Я наготове. Но если дрейфишь, то я… А вот и ты! – не успел дочитать лекцию о смелости, как вдруг, предо мной появился второй «я» собственной персоной.
– А то что шмотки у нас разные, ты не видел через скафандр? Стихия не догадается? Надо было и рубашки, и штаны… Да ну тебя. Пошёл я, пока меня не послали. – в сердцах высказал я себе – оболтусу и шагнул сквозь стену и пол, думая о пороге избушки на курьей ноге.
– Извини… – услышал себя краем уха и ошалел от картинки перед глазами.
Всё вокруг растворялось или расступалось, а я медленно скользил через ткань мироздания, сквозь его материю. В глазах то светлело от помещений, то темнело от моего протискивания сквозь материалы стен, полов, после чего сразу же сверкало проплывавшими искорками.
Как именно называется процесс такого перемещения, я не знал, а потому глазел на всё ничего не понимавшими глазами. Скользил, глазел, и восхищался собой.
Собой и Богом, конечно. Это он создал и свет, и тьму, и меня, и скафандр. И материю, которая ткань всего сущего. Всего, что меня окружало и окружает. Но об этом я собирался подумать, когда-нибудь после.
Остановившись на пороге избушки, с новой силой оттолкнулся и поплыл прямиком в пещеру. В этот раз надолго погрузился в темноту с проплывавшими искрами. На полминуты. Ничего больше светом не мелькало, а только тонкие полоски от, то появлявшихся, то исчезавших, искр толщи ракушечника проплывали мимо глаз.
«Пещера Образа. Вторая остановка. Рисковать не буду. Пройду в стену под нужной цифрой», – решил я и прошёл. Проскользнул. В первый раз не закрыл глаз. Всё увидел. И монолит ракушечника, и последовавшую после него толщу самого астероида из неизвестного плотного материала, и какой-то сверкавший купол над ним, и очень яркий свет солнца, а потом и пугавшую черноту открытого космоса. Шаг, второй, третий… Пятый. И я, как метеорит понёсся к земле. Затормозил безо всяких усилий и врезался в Фортштадт.
...Седьмой, восьмой. Выскочил из ракушечной стены земной пещеры и замер.
– С лёгким паром. Как говорит в таких случаях дед. Сим-сим, снимайся. Воздухом охота… – скомандовал я совсем не мыслями, но скафандр послушался и растаял, превратившись сначала в мутную жидкость, разбавленную серебряными блёстками, а потом стёк с меня на шершавый пол пещеры, после чего собрался в кубик. – …Подышать. Боженька-боженька. Неужели, это со мной взаправду?.. Так. Теперь молчок. И думать не смей! – приказал себе и вышагнул из пещеры.
Бегом в нужный овраг. В бурьян. Отыскал свежевырытую ямку, опустил в неё кубик, закопал ракушкой, землёй, мусором. Замаскировал травой и бегом обратно.
– Можно думать, – разрешил себе и снова шагнул в ракушечник, теперь уже без скафандра.
Отдышался уже в главной пещере. Одна только мысль сверлила сознание: «Лишь бы никто не пришёл. Лишь бы никто. Ни в коем случае».
Огляделся вокруг, глубоко вздохнул шесть или семь раз, пожелал себе доброго пути, зажмурился и снова ринулся головой в стену аккурат между цифрами VII и VIII.
«Что там? Сюрпризный дым? Или какая-нибудь вонь?» – успел погадать, долго шагая навстречу неизвестности, пока не почувствовал, что оказался по щиколотку в воде.
– Можно смотреть, – почти приказал себе, потому как с каждым следующим шагом неведомый водоём становился всё глубже, а незнакомый запах водорослей намекал о сюрпризе размером с какой-нибудь океан или, как минимум, залив тёплого моря.
Действительно, я оказался в смутно знакомом месте на берегу прозрачного, давно не знавшего штормов, моря с уймой шустрой и не очень живности из разноцветных рыбок, ракушек, крабов, крохотных медуз и таких же мелких морских коньков.
– Здравствуй, мир Аквариум! Давно не виделись. Я тебя успел позабыть, – неуклюже пошутил я, когда оглянулся чтобы запомнить место, откуда прибыл, и увидел обрывистый берег с огромными валунами, за которыми виднелись высоченные горы.
В одном из ближайших к морю «камешков», размером с пару дедовых сараев, была ниша арочной формы, украшенная орнаментом, вырезанным по краю углубления, которое было не больше половины моего шага.
«Вот, значит, откуда сюда приводнился. Похож на Михраб, который видел в Омане. Ну и куда он здесь указывает? Или откуда?»– кумекал я, вспоминая всё, что знал о Мекке и правоверных мусульманах, а сам пытался рассмотреть берег, чтобы запомнить место своего прибытия. Пока глазел по сторонам, продолжал машинально пятиться назад, не замечая, что погружался сначала по пояс, потом по грудь, потом зацепился ногой обо что-то, поневоле неуклюже нырнул и оказался глубоко-глубоко под толщей прозрачнейшей воды.
«Ну и шутки! Я же плавать не умею! Мир обиделась, что обозвал её Аквариумом? Точно. Сам бы так глубоко нипочём не нырнул,» – перепугался не на шутку и начал энергично грести руками и махать ногами, представляя, что я не балбес Головастик, а какой-нибудь многомудрый Голавль Васильевич.
Не помогло. До поверхности со странным окошком, светившимся голубыми искрами, так и не доплыл. Закончилось всё. Воздух, силы. Уплыло всё в сторону. В правую сторону… Сознание или разум?.. Без разницы. Или тело в левую сторону? Скорее всего, по течению.
«Если вы потопните и ко дну прилипните, полежите года два, а потом привыкните. Почему, интересно, не отключаюсь? Даже присказку Павла… Нет-нет. Вот сейчас…»
22.04.2013 г.
Продолжение следует...
