Текст книги "Изумрудный Армавир (СИ)"
Автор книги: Александр Нерей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
– Фух! Фух! – согласился Леодий и включил фен. – Фу-у-у-ух.
– Спасибо. Как я понял, твой Александр в школе. А кроме него в тебе никого нет? – решил разузнать о коллеге-заговорщике и возможных гостях.
– Пуфф! – ответил Леодий.
– Извини. Погорячился. Александр в школе? – припомнил я правила мирно-душевного общения, потому как не сообразил, Александра ли не было в школе, или гостей в его мире.
– Пуфф! – подтвердил мою догадку мир.
– Ты его отправил куда-нибудь по его просьбе?
– Фух!
– Узнать бы, куда. Но и на том спасибо.
Я проинспектировал номер на двери сарая и отправился дальше в Реводий-восьмой, а по-нашему шестой. В голове все порядковые номера миров, их имена и неправильные, то есть, посреднические номера, почему-то нисколько не путались, что меня слегка обескураживало, но не пугало.
Чем именно заниматься в следующих мирах, я понятия не имел, просто, решил побродить и поискать следы третьего брата, а заодно проведать своих заговорщиков.
– Здравствуй, Реводий-восьмой, – начал я общение с нашим шестым миром прямо в сарае. – Я к тебе с вопросами, если ты, конечно, в полном здравии и ничем особенным не занят.
– Фух! – ответил мир.
– Твой посредник в школе? – продолжил я по-душевному.
– Пуфф!
– И твой, значит, прогуливает. А он в тебе сейчас или укатил куда-нибудь?
– Пуфф! Фух!
– Извини. Опять я по два вопроса подряд. Спасибо за доброту и ласку. Я сейчас твой номер на сарае сверю и дальше двинусь, – еле сдерживая волнение, выговорил я миру.
«Где их всех носит? Все, что ли, не в школе? Очумели или от рук отбились? – встревожился я, не только не найдя третьего близнеца, а ещё и потеряв шестого с седьмым. – То по двое на один мир, то никого. Куда мне теперь? К Заргию? С ним, вроде, проблем пока не было. Иду к нему».
Я проверил дверь сарая и удостоверился, что никаких шуток со стороны мира не было. Номер соответствовал посредническому, а, значит, можно было поверить Реводию, что никаких Александров в нём нет.
Поспешил в Заргий. В нём я не только собирался найти пятого Александра, а ещё и познакомиться с хозяевами хаты.
– Здоров ли, Заргий? Позволишь старшему посреднику в тебе погулять?
– Фух!
– Вот радость-то. Спасибо за тёплую встречу. Сначала ответь, кто в тебе хатой и сараем заправляет? Дед?
– Фух!
– Один?
– Фух!
– Понял. А посредник твой в тебе?
– Пуфф!
– Вот и поговорили. Куда же он делся? Что за бедствие всех постигло? Какой-нибудь понос? Ни в Леодии, ни в Реводии бойцов не нашёл, а тут в тебе тоже некомплект. А ты, случайно, в пещеру его не отправлял? – озвучил я последнюю надежду, уповая на коллективные прогулы уроков.
– Пуфф!
– Что же тогда деется? Ладно. Главное спокойствие. Я сейчас сверю номер на сарае и дальше искать пропавших, а их уже четверо из двенадцати, – сказал Заргию и выполнил ритуал по инспекторской проверке.
Заргий оказался Заргием, и я поспешил в следующий мир к капризному и вредному Мелокию.
– Можешь меня расстрелять снежками, так как я старший посредник из Скефия, но сначала ответь на пару вопросов, – не здороваясь с Мелокием, завёл я недолгую речь, а сам боком-боком и от одного лаза подвала к другому.
– Фух-чмок! Фух-чмок! Чмок! – отказался беседовать мир и чуть не сбил меня с ног последним огромным комом совсем не рыхлого снега.
– Тогда извини за беспокойство, – буркнул я и спрыгнул в подвал.
Ни в Далании, ни в Гвеодии никого из Александров на месте не оказалось, и мне, после знакомства с хозяевами хаты дедом Пашей и бабой Нюрой вторыми, пришлось посетить с проверкой следующий мир Корифий.
Александр-первый и в этот раз оправдал прозвище и первым оказался на своём месте. После короткого диалога с миром я начал сомневаться в целесообразности очередной встречи с напарником номер один, так как третьего с неизвестным злоумышленником не нашёл, а вдобавок ко всему растерял всех остальных мировых работников. Но, недолго подумав, решил-таки слетать в школу.
«Вдруг, пока я бродил, кто-нибудь к нему заглядывал? Может, что-то забыл мне сказать? Не зря же он со вторым с самого утра путешествовал по третьему миру и по фальшивому двенадцатому», – скумекал я и выпросил перелёт в школу.
– Что опять не так? – почувствовал подвох, разглядывая родную улицу, над которой летел. – Почему все уже из школы бредут? Уроки, что ли, отменили?
Но никто никаких уроков не отменял, как я выяснил уже через минуту, когда, онемев от изумления, разглядывал школьные часы, бесцеремонно заявлявшие, что вторая смена уже началась.
– Где же я задержался? Два часа дня? Или я сошёл с ума? – обмяк я всем нутром, когда осознал, что стал жертвой очередной мирной издёвки.
Не простой издёвки или чересчур колючей шутки над равным себе, а глумлением над безответной букашкой, которой себя почувствовал, когда сообразил о провале времени.
«Мне одному козью морду скорчили или ещё кому-нибудь? Когда только успели? Каждый ненадолго придержал, а в результате я полный неудачник? А если не все в этом участвовали, а кто-нибудь один? Поди, теперь, разберись», – не стал я жалеть себя и усугублять обиду на миры, а обратился с примирительной речью к Корифию.
– Где твой питомец? Явно не в школе. Извини, что я так самоуверенно напросился в его Консерваторию. Доставь меня к нему, только прошу без шуточек. И ещё, пообещай, что я так и останусь сокрытым.
– Фух! – коротко вздохнул Корифий и понёс меня… Домой.
– Он уже из пещеры вернулся? – спросил я, растеряв остатки душевных сил.
– Фух! – подтвердил мир мои худшие опасения.
– Тогда ладно. А на что я надеялся? Что вы спокойно смотреть на меня будете? Почему же Провидение не предупредило, что с вами так… Что вы ещё такие же дети, как и мы? – вслух размышлял я в полёте. – Посмотрим, как далеко вы зайдёте. Мои мозги, слава Богу, иммунитет на ваши причуды имеют. И это в моей неправильной памяти очень даже жирным шрифтом напечатано.
Корифий ничего не ответил. Буднично поднёс моё величество ко двору и приземлил за калиткой, предлагая самому решать, каким образом общаться со своим посредником.
– Тьи-пу. Тьи-пу. Тить-тить! – свистнул я синичкой, припомнив далёкие детские времена. – Бурун! Выходи на честный бой! – добавил криком от души.
– Кто там буянит? – отозвался со двора голос Александра-первого.
– Старшина первой статьи. Встречай пленника.
Калитка распахнулась, и из неё вышел напарник номер один с весьма недвусмысленным выражением лица.
– Какого ещё пленника? Что за шутки? – приступил он к моему воспитанию. – Сколько тебя ждать можно? Ты где был?
– Пойдём к твоему деду. Там говорить будем.
– В подвал? Чтобы…
– Не в подвал, а в сарай. Пусть твой мир всё слышит. Секреты и тайны от них до добра не доводят, – только успел я вымолвить с горечью, как вдруг, Корифий подхватил нас обоих и, сделав высокую воздушную горку над крышами и дворами, приземлил у входа в сарай.
– В воробушков от скуки играете? – встретил нас суровым взглядом Павел-первый.
– Нами играют… – начал оправдываться Александр.
– Заработали мы на орехи, – попытался я всё обратить в шутку, как-никак, побаивался этого владельца хаты. – Можно мы тут побеседуем? Припекло малость.
– Без вопросов, – махнул рукой Павел, и мы вошли в сарай.
– Я говорю, а ты внимаешь, понял? – начал я начальственную речь.
– Валяй, если есть, что сказать в своё оправдание, – согласился друг.
– Меня сегодня обездвижили. То есть, заморозили во времени. Чьих мирных рук это дело, понятия не имею. Только никого из посредников я так и не нашёл. Очнулся в твоём мире, а уже два часа дня, – кратко изложил я своё приключение. – Твоя очередь. Что разузнал, пока я был недееспособным?
– Словечками всякими ты, конечно, мастер бросаться, но давай начнём всё по порядку. Талер всё ещё при тебе? – недоверчиво покосился напарник.
– Как видишь, – предъявил я свою монетку.
– Говоришь, заморозили? А мы тебя обыскались. Где тебя так? В каком мире?
– Если бы я знал.
– Ладно. Проехали. Ко мне в школу и второй, и третий прибегали. Потом ещё шестой с седьмым. Я, как ты велел, никуда из мира не уходил, а по окончании уроков улетел в пещеру. Там мы тебя часа три ждали. Вернее, там прошло столько, а здесь намного меньше, – рассказал первый.
– А зачем они бегали к тебе в школу? И кто там присутствовал на банановых посиделках?
– Как это, зачем. Ты же исчез, а потом снова исчез. Волновались люди. И в пещере все переживали. Но мы там хоть занятие себе нашли. Тренировались. Понимаешь, о чём я? Молниями баловались.
– Понимаю. А кроме подпольщиков, кто ещё был? Девятый приходил? – уточнил я.
– Был. И ещё пятого мы приняли в нашу компанию. Извини за самоуправство. Само получилось. У них чуть глаза не выпали, когда мы не удержались и начали хвастаться умениями. Ну, как общаться с Образом. Только окончательное решение, конечно, за тобой. Талеры мы им не вручали, хотя знаем, где они спрятаны, – признался близнец.
– А он какими судьбами туда? Кто-то из вас его звал? Я про пятого.
– Говорит, что мир так решил. В охапку его и прямо из школы на Фортштадт закинул. Поэтому он волей-неволей заглянул в пещеру. Мы решили, что так и должно быть. Что это ты с его миром сговорился. А что, не нужно было? – разволновался первый.
– Всё в порядке. Ничего страшного. Теперь нас восемь. Не узнали, кто дублировал девятого, и где сейчас его вещи? – припомнил я о главной проблеме.
– А с этим, вообще, несуразица. Девятый сокрылся и пошёл к тебе домой отдавать форму и портфель. Ну, сразу же после школы. А у тебя уже всё на месте. Оказалось, что злоумышленник наш уже всё возвратил, но не девятому, а тебе. И портфель, и форму. Представляешь, каков нахал.
– И, слава Богу, что возвратил, – вздохнул я с облегчением. – Ладно. Мне домой пора. Вы договаривались о следующей встрече?
– Завтра после уроков в пещере. А сегодня нужно успокоить всех, что ты нашёлся. Но это я уже сам сделаю. Прыгну ко второму и третьему, а они уже ко всем остальным, – предложил близнец.
– Вот и славно. А я побежал узнавать, что ещё на сегодня мне первый круг приготовил. Авось, скучно не будет. Бывай, – попрощался я с другом и нырнул в подвал, целясь в свой двенадцатый мир.
* * *
– Здоров, Курильский парилка, – браво приветствовал я Павла, застигнув того на Америке.
– Сам такой, – ответил дед.
– Ты мне сейчас… не поверишь. Сегодня миры такое учудили, – приступил я к «Сказаниям о земле армавирской» и о своих титанических усилиях в борьбе с мирами.
– Погодь, – осадил меня дед, не позволив запрячь Пегаса-Савраску, чтобы ускакать в быль, а не в сказку. – Ты уже разобрался, что нас с тобой после Курил мимо дому промахнули? Закинули к девятому в гости? Помнишь, как моргало в глазах? Когда штатное место под нами ходуном ходило? Такое случается, когда что-то мешает скоростному возвращению. Тогда мир засовывает своих путешественников туда, где свободно. А морганием и тряской предупреждает об этом, чтобы недоразумений не было.
Я потерял дар речи. Как стоял напротив деда, так и застыл с открытым ртом в позе писающего мальчика-фонтана, только я был одетым мальчиком и, кажется, не писал.
А Павел, не взглянув, продолжал посыпать мою, звеневшую пустотой, головушку припозднившимися поучениями. О дальних мгновенных возвращениях; о медленных, но скоростных; о возможных препятствиях во время приземления; о мирных способах обойти эти препятствия.
Я стоял и боялся вздохнуть, а перед глазами проносились кадры прошедшего утра, начиная с моргания мира и дрожания Америки.
А вдобавок ко всему моё воображение включилось, как телевизор в розетку, и перед глазами замелькало папкой и мамкой, оказавшимися поэтами и лётчиками из девятого мира, самим Александром из Вардиния, вышедшим в туалет и оказавшемся там взаперти, да ещё и невидимым, пока я жонглировал его папкой то на работу, то в поликлинику. А сам Вардиний в этот момент посмеивался надо мной, но добросовестно выполнял все причуды и просьбы.
Потом я оделся в чужую форму, взял чужой портфель и ушёл в чужую школу, где беседовал с другом-невидимкой и читал ему заумную лекцию, а потом учился вместо него. Хорошо, что это я оказался злоумышленником и шутником, а не какой-нибудь враг из другого мира.
«Чувствовал же, что вокруг всё не так. Слушал друзей и душой всё понимал, а вот заумностью своей так и не сподобился опуститься на грешную землю. Перепарился он. Не позавтракал. Междометие укропное», – ругал я себя, отчитывая за чрезмерную самоуверенность.
Одно только было не ясно, кто же со мной через девятую мамку беседовал? Сам Вардиний? Скорее всего, он. То, что меня заморозил во времени вредина Мелокий, я знал почти наверняка. Только зачем он это сделал? Чтобы я не гонялся за товарищами, метавшимися по мирам в поисках пропавшего старшины? Возможно, у него не было такой благородной цели, но и на том спасибо. Неизвестно, чем бы закончилась моя истерика от липовой потери всех подчинённых.
– Ты не выспался, что ли? – расслышал я, наконец, голос деда.
– Есть немножко, – признался я.
– Так, когда ты всё скумекал и домой вернулся?
– Только сейчас возвращаюсь, но ещё ничегошеньки не скумекал, – признался я обречённо.
– Эвон. Тогда мешать не буду. Иди, кипяти свои бульоны. И на будущее зарубку сделай. Мало ли что бывает, когда безголовый шапку надевает.
– А тебя во времени замораживали? Допустим, шёл ты куда-нибудь пять минут, а прошёл полдня?
– Когда женился, так на свадьбе своей напился, что когда похмелился, уже третий сын народился. Ха-ха-ха! – припомнил дед, как когда-то любил поучать меня присказками и прибаутками.
– Ладно, я домой пошёл. Так мне признаться дружкам, что это я переполох устроил, а не миры?
– Любое шило, рано или поздно, отыщет своё мягкое место. Думай сам. Может, не один ты во всём виноват? – перестал дед посмеиваться и снова устремил свой взгляд в дальние дали.
Теперь я уже понимал, что это он так путешествовал по своей памяти. Летал верхом на Америке куда-нибудь далеко-далеко, где бывал в молодые годы, когда ещё не имел проблем со старостью и болезнями, когда всё ещё было впереди.
Глава 21. Всё ещё впереди
«И что теперь делать? – причитал я на своём складе знаний и сведений, когда, кое-как уладив домашние дела, развалился на диване, отгородившись от всего и вся учебниками. – Как мог так опростоволоситься? Влететь в чужой мир и в нём такого натворить? У товарищей-подпольщиков пиджаки наизнанку вывернулись, пока меня искали. Хорош гусь. А ещё примером хотел стать.
Делай, как я. Умей всё, что и я. Знай обо всём и… И не горюй.
Повиниться перед парнями надо. Пусть знают, что такое запросто случается даже с одарёнными.
А одарён я всякими зудящими блошками. И чужой памятью с одновременной амнезией, и воображением на грани белой горячки, и знаниями о непостижимых возможностях миров, и единокровной командой из дюжины близнецов».
Повалявшись на диване, я кое-как успокоился и вспомнил о домашних проблемах. Ведь полётами и стишками с утра пораньше баловались не мои родители, а в каком состоянии пребывали собственные, так и не удосужился поинтересоваться.
– Рецепт самогона узнала? – начал я с бабули, просто, потому, что разыскал ту раньше других.
– Это, может, и не первач был. Может, голова сама пошутила? – предположила старшая Андреевна.
– Всё может быть, – согласился я и поспешил продолжить разведку.
Мама и Сергей были на улице, но пока их разыскивал, что-то меня насторожило, и дальнейшие расспросы я отложил.
«Уроки надо бы сначала сделать. Но к Корифию что-то неохота. Вот так сразу признаться, что оказался балбесом и шутником? До завтра обожду. Перед всеми сразу откроюсь», – решился я и отложил своё унижение на сутки, а потом обратился к Скефию, чтобы тот повторил фокус с Оленькиным портфелем.
Мир возражать не стал, и через десять минут я уже усиленно штудировал дневник и тетрадки, расписанные аккуратным девчачьим почерком.
– Не лень же выводить все эти закорючки, – бухтел я, а сам мысленно благодарил соседку за то, что всегда всё подробно записывала. – В дневнике всё безукоризненно, в тетрадках полный и безоговорочный порядок. Разве так можно? Скучище. Нельзя, что ли, быстренько всё обстряпать, а оставшееся время потратить на что-нибудь интересное или полезное. На фантазии, наконец, если невозможно с урока сбежать, или на тот же анализ ошибок.
Да, какие у девчонок могут быть ошибки? Ещё и в третьем классе. Позвать её на улицу и сделать выговор за занудство. Решено. Так и сделаю.
Я срисовал из дневника и тетрадок всё, что было нужно, а потом с помощью Дедморозыча отправил портфель обратно.
Покончив с домашним заданием, оделся и вышел на улицу. Ольгу из её двора я ещё ни разу не звал, а потому слегка робел, но на выручку пришёл Скефий.
– Фух! – напомнил он о себе.
– Что-то хочешь сказать или предложить? Мне бы только Стёпу отблагодарить за её школьные старания. Может, выгонишь её на улицу, а я, вроде как, случайно встречу?
– Фух! – согласился мир.
Через минуту Ольга уже вышла на свою незапланированную прогулку, а я растерялся до такой степени, что слова вымолвить не мог. Оторопел так, будто никогда в жизни ни с одной девчонкой не разговаривал.
– Ты готов? – спросила о чём-то соседка.
– Всегда готов, – ответил я кое-как. – А к чему?
– Шутник. Пошли уже, а то уже опаздываем, – заявила Ольга и пошагала куда-то в сторону Советской Армии.
Я поплёлся за ней, а сам тут же пристал к Скефию с целым списком вопросов. «Что-нибудь объяснить можешь? Например, куда мы идём?» – подумал я очень красноречиво, а перед глазами встал до боли в ушах знакомый кинотеатр «Родина».
«Ты нас в кино ведёшь? Очумел?» – продолжил я общение с миром.
– Фух! – ответил Горыныч, но пока не по-змеиному.
– Какой там фильм? – спросил я уже у Оленьки.
– Ты же сказал, что очень интересный, – удивилась она в ответ.
«Попал кур в ощип. “Интересный”. А деньги на билет? А у мамки отпроситься? Что же это делается?» – взорвалось в моей головушке вулканическими гейзерами и фонтанами из горячих пессимистических опасений.
– Фух! – успокоил мир, подсказывая, что все организационные вопросы взял на себя.
«Ты это так её отблагодарить хочешь вместо меня?» – догадался я.
– Фух!
«А хулиганы к нам не пристанут? Время-то уже недетское?» – не успокоился я.
– Пуфф!
– Ладно. Сейчас на афиши гляну, потом решу, что смотреть будем, – забылся я и высказал вслух свои намерения.
– Как это? – оторопела Ольга.
– Я тебе… Нет, не соврал. В кино мы обязательно попадём. Только… Выберешь сама, что хочешь посмотреть, а я… А мы… В общем, слово пиковой дамы для козырного кавалера закон, – потерялся я в мыслях и словах, как застигнутый врасплох лгунишка.
– Как это? – повторила одноклассница и замерла на месте.
«Это... Эс! Выручай. Помоги, пока она невесть что обо мне не подумала», – взревел я всеми фибрами, обращаясь к миру.
– Выбирай из списка, – начал я вещать незнамо что, будто сам Скефий диктовал на ушко. – «Бриллиантовая рука», «Джентльмены удачи», «Всадник без головы», «В бой идут одни старики», «Иван Васильевич меняет профессию».
– Так много фильмов на нашей «Родине» идёт? Ну, ты фантазёр, – не поверила ни одному моему слову Ольга, зато снова пошагала в сторону кинотеатра.
– Я, вообще-то, на «Фантомаса» собирался, – недвусмысленно намекнул я Скефию, когда мы уже подошли к афишам «Сегодня» и ничего интересного не увидели.
– «Командир счастливой Щуки». Это про войну? – разочаровалась моя спутница. – А «Фантомас» твой для хулиганов только годится. Папа мне про него рассказывал. Говорил, как после «Тарзана» все по деревьям прыгали, так и после «Фантомаса» все хулиганят.
– Тогда выбирай что-нибудь из моего списка. Я потом сам как-нибудь все серии посмотрю. Я о «Фантомасе». Мне для дела надо, – сконфузился я окончательно.
– Снова шутишь? Выбираю «Всадник без головы». Но его-то здесь нет. Ладно. Пошли в кассу, – перестала Оленька быть маленькой «Авророй» и, вроде как, согласилась на «Командира счастливой Щуки».
«Скефий, брат. Закинь нас, куда подальше, где этот безголовый скачет. А потом назад, – взмолился я, чтобы не ударить в грязь лицом снова, в который раз за день. – Я уже и так сегодня начудил. Выручай. Сам же диктовал названия фильмов».
Меня вместе с соседкой сразу же приподняло вверх и приземлило на мою крёстную скамью справа от центрального входа в кинотеатр, на которой я сам себя порол бутафорским ремнём, когда снимался в многосерийной «Жизни».
– Что ещё? Зачем ты меня на лавочку усадил? – возмутилась Оленька, как вдруг, наша скамейка взмыла вверх и помчалась куда-то за город, набирая высоту. – Шутник, – оценила Ольга мирные таланты. – Куда ты нас несёшь?
– В какой-нибудь соседний город. Туда, где вот-вот начнётся твой «Всадник», который безголовый, зато в шапке. Сегодня Павел прибаутку про него рассказал. Как в воду глядел.
– Это тот страшный дед, который за углом живёт? – поддержала непринуждённую беседу Оленька, будто мы не летели на сверхзвуковой скамье, а сидели где-нибудь в сквере или в парке культуры и отдыха.
– С чего это он страшный? – возмутился я.
– Борода у него. Костыль ещё.
– Знаешь, как он про свою бороду говорит? «Я на девок не надеюсь и поэтому не бреюсь». И не страшный он. Столько прибауток я в жизни ни от кого не слышал. Он очень хороший. По-своему, конечно, – заступился я за своего учителя-мучителя.
– «Слыхал, Лиса, про твои чудеса». Такие, что ли? Я один раз от тебя услышала и запомнила.
– Такие. Иногда за ним повторяю, а иногда свои придумываю, – поддержал я разговор.
Тем временем, наше путешествие подошло к своему логическому приземлению. В какой город нас занесло, ни я, ни моя попутчица понятия не имели, зато нас вполне комфортно приземлили к кинотеатру… «Родина».
– «Всадник без головы» нашёлся. Специально для нас, – начал я похваляться мирными способностями. – Пошли внутрь? Надеюсь, не заблудимся.
– Почему-то я нашу «Родину» не угадываю, – растерялась Оленька, но бодро пошагала за мной следом.
Скефий провёл нас мимо всех контролей прямо в зрительный зал, где я отыскал два свободных места на одном из рядов поближе к экрану. Киножурнал «Фитиль» закончился, и фильм должен был вот-вот начаться.
– Мы разве билеты покупали? – равнодушно спросила соседка.
– То-то же, – неопределённо буркнул я в ответ, и свет в зале снова потушили.
Фильм начался. Он не только оказался взрослым, но ещё и страшным. Индейцы, ковбои, винчестеры, томагавки, любовь, мистика. Одним словом, Оленька была вне себя от радости, когда по экрану, наконец-то, побежали титры. И я тоже, хоть и храбрился, а всё равно, как девчонка вздрагивал, дорисовывая ужасы и страшилки в своём воображении.
Мы встали со своих мест и поплелись в общем потоке взрослых в один из боковых выходов.
– Куда теперь? – спросил я вместо того, чтобы узнать впечатление о фильме.
– Я домой, – озвучила своё решение дама.
– Тогда нам на лавочку и в полёт, – скомандовал я, наконец, почувствовав себя тем самым кавалером, но пока не королём.
«Не хватало еще, чтобы кто-нибудь меня увидел, а потом в школе дразнить начал, – сконфузившись, подумал я. – Господи. О чём я? Мы же в чужом городе».
– Тили-тили тесто! Жених и невеста! – тут же услышал от недорослей, встретивших нас с Ольгой на выходе из кинотеатра.
«Ты их специально собрал? – обратился я к миру. – Спасибо за доброе дело. А я-то думал, мы сокрыты».
– Брысь, карапузики, – рявкнул я на малолеток, и те кинулись врассыпную.
– Зачем ты так? Они же теперь не отстанут, – напустив безразличие, выговорила Дульсинея-попутчица.
Но случилось непредвиденное. Троих из семи наших сватов-карапузиков изловили местные хулиганы и потащили за кинотеатр, подальше от равнодушных взрослых взглядов, явно собираясь чем-нибудь поживиться или, не дай Бог, отлупить.
– Извини, но я должен что-нибудь сделать, – обратился я к Ольге. – А ты меня на лавке обожди. Я пару минут. Жалко же мелюзгу.
– Я с тобой! – поразила своей отвагой соседка.
«Скефий, друг. Сделай что-нибудь», – начал я клянчить мировую помощь и замедлил шаги.
– Пин-н-н-нь! – воткнулся рядом со мной серебристый металлический штык длиной не менее полутора метров.
– Что за новости? Шпага? Но я же не мушкетёр. Фехтовать не обучен, – отблагодарил я за подарочек, но отдалённо знакомый штык-луч всё-таки из асфальта выдернул.
– Сделай из него другое оружие, – подсказала Оленька, будто всё знала и обо мне – посреднике, и о мире – волшебнике.
– Хочу самое страшное оружие. Желательно огнестрельное и двуствольное, – объявил я своё хотение, а штык-луч сразу же превратился в игрушечное пневматическое ружьё-двустволку с полиэтиленовыми пробками-жаканами на лесках. – Туды его налево! – разочаровался я моментально, пожалев о своём необдуманном желании. – Лучше бы штык-меч остался…
– Из чего оно стреляет? – спросила моя подсказчица.
– Из всего! – огрызнулся я, имея в виду всякие палочки, карандаши и прочие снаряды, которые в далёком детстве умудрялся заряжать в оба ствола, а потом пулять ими в своих солдатиков.
– Тогда заряди его тем, что хулиганы у мальчишек отнимать собрались, – продолжила Оленька.
– Ёшкин-кошкин! – выдохнул я с облегчением и пошагал за угол кинотеатра, обрадованный подсказкой самого Скефия, а никак не соседки, которая, не отставая, семенила вместе со мной на битву с хулиганами. – Десятикопеечные жаканы, товсь! – скомандовал я миру и взвёл своё всеядное оружие.
– Кто это к нам пришёл? – обратили на нас взоры кандидаты на колонизацию малолетних учреждений.
– Отпустите парней подобру-поздорову! – потребовал я у «Фигур», как мы иногда называли хулиганов после фильма «Тимур и его команда».
– Валите, пока сопатки целые, – процедил сквозь зубы один из шести грабителей и мучителей.
– Напугали кошку грыжей. Вот и стала она рыжей, – не заставил я долго ждать ответа и сначала дедовой присказкой откупился, а потом и из ружьишка пальнул весомыми столбиками из десятикопеечных монеток штук, этак, по десять.
«Раз!» Одному по мягкому месту. «Два!» Другому по ноге. Передёрнул приклад и снова: «Раз! Два!» После третьего залпа хулиганов словно ветром сдуло.
– Но я же не рыжая, – почему-то обиделась Оленька.
– А ещё ты, как это ни странно, не кошка, – отбился я и от одноклассницы.
– Ха-ха-ха! – рассмеялась она над моими словами, а, может, над спасёнными шкетами, которые опустились на четвереньки и начали усердно и споро собирать отстрелянные мной копеечные боеприпасы.
Я тоже пару раз хихикнул и поспешил в сторону перелётной скамейки, увлекая за собой смеявшуюся Дульсинею.
– Погодь. Дядя. Паря, – донеслось сзади от карапузиков-нумизматов.
– Что вам, господа хорошие? Нашли тоже, дядю Парю. Дядю Брею. Дядю Подстригаю, – отозвался я и остановился.
– Мы же для тебя монетки собирали. И это... Спасибо, что вы на тесто-невесту не обиделись, – сказали мне первоклашки.
– Ладно вам. Сами тратьте. Только больше не зевайте. Я тут не каждый день дежурю. Если не трусите, подставьте ладошки под дула, – решил я покуражиться и над спасёнными, а заодно испытать всеядность своего оружия.
– Больно не будет? – засомневалась троица оболтусов, разделив и попрятав мелочь по карманам.
– Чего желаешь отведать? Говорите, а я пальну этим вам в руки, – обратился я к первому пострелу.
– Мороженое «Эскимо», – заявил он и подставил ладонь прямо под мой игрушечный ствол.
– Чуть подальше. Чтобы не помялось, – сказал я и пальнул батончиком «Ленинградского».
– Ух, ты! И мне! – начали протягивать ладошки остальные карапузы.
Я ещё пару раз сморозил – с’эскимосил и пошагал к стартовой площадке.
– Добрая душа, да? А мне что-нибудь выстрелишь? – снова обиделась соседка.
– Заказывай. В пределах разумного, конечно. Чтобы в дуло поместилось, – рассмеялся я своей шутке.
Ольга ничего не ответила, и мы спокойно присели на скамейку, которая кое-чем отличалась от таких же местных, стоявших вдоль площадки перед кинотеатром-тёзкой.
Не успели мы облокотиться на спинку этой скамьи, как наши волосы от порыва ветра подпрыгнули, а окружавший пейзаж мгновенно и разительно изменился в армавирскую сторону.
– Всё на сегодня, – скомандовал я и поднялся. – Только забудь всё обо мне и… Чтобы не задразнили, не говори, что мы вместе гуляли.
– Если стрельнёшь шоколадкой «Алёнка», я тебя в упор не увижу, – выдвинула свои условия соседушка.
Пришлось стрельнуть себе в левую руку, а потом передать Оленьке её заказ.
– Что за фантазии у вас? Одни по два рубля в карманы попрятали, а пожелали мороженое за двадцать две копейки. Другая шоколадку, – причитал я по дороге домой.
– А давай тогда ещё одну для Элки. Если не жалко, конечно, – сразу же перефантазировала Оленька.
Я печально вздохнул, но фокус с шоколадкой повторил, после чего повесил проверенное в деле оружие на плечо.
– Ты же кошка. К тому же рыжая. Попросила бы шоколадную мышку-брюнетку размером с Серёжкину пинетку. Ха-ха! – попытался я скрасить наше унылое возвращение. – А ты «Алёнку».
– Теперь дразниться будешь?
– Буду. Но молча, – заявил я о честных намерениях. – И рыжей, и кошкой.
– Лишь бы не Стёпой, – согласилась Оленька, а я обмер.
«Откуда знает? Я же за эти пару дней её ни разу…» – начал уплывать в синие дали, но Скефий не дал.
– Пуфф! – отрезвил он мою голову, давая понять, что общаюсь не совсем с Оленькой.
– Оружие сдавать? – сразу спросил у мира.
– Пуфф! – повторил Скефий, и на этом наше кинопутешествие кончилось.
Мы с Ольгой разошлись по своим дворам, как совершенно чужие одноклассники-соседи.
* * *
– Где мотался? – встретил меня папка посреди двора.
– На безголового ходил. Который всадник. Жуть! – признался я сразу же.
– Ну, милорд, ты даёшь. А мамка знает?
– Зачем ей? Сводить в кино её хочешь? Там «Командир...», что-то там, какой-то щуки. А на какой бы ты хотел? А то я могу с Серёгой посидеть, – предложил я услуги исполнителя желаний.
– Потом как-нибудь.
– Ладно. Так я пошёл?
– Про неизвестных братьев не напомнишь? Я уже у всех спрашивал. Никто о таких не вспомнил. Знаю, что родные, а в памяти пусто.
– Что ты от них хотел? За бананы поблагодарить или за пепси? Я могу передать им привет. Если встречу, конечно, – снова предложил я волосок из бородки Скефия Хоттабыча.
– Как их звали?
– Колькой и Сашкой.
– Так-так-так. А они родные братья? – заблестел глазками родитель.
– Дядька и племянник. Между собой. А к нам… Бог знает.
– Уже кое-что. А фамилию их не помнишь? – пристал папка, как репей.
– Ага. Вам здрасти. Мы ваше счастье. А фамилия у нас «Ваша-родняшенко». Так по-твоему братья здороваются, когда в гости приходят? Или: «Мы из племени землян, из левого рукава обезьян, из шершавой ладони крестьян, из мизинца по имени «С-утра-весел-и-пьян».
– Значит, ясельный «Мишка Косолапый» на пользу пошёл. Ха-ха-ха! А повторить сможешь? Когда в гости кто-нибудь придёт? – раззадорился Григорьевич младший.
