Текст книги "Миромагия"

Автор книги: Александр Матюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Если бы я знал. – крысолов потер затылок и облокотился о стол. Свет погас окончательно. Купе погрузилось в вечерние сумерки. Где-то на горизонте медленно исчезал краешек солнца.

– Авария?! – спросила муза, протирая глаза.

– Все может быть. – крысолов направился к двери. Удавка натянулась еще сильнее, причиняя боль. – Пойдем вместе, я не дотягиваюсь.

– Тогда освободи меня и иди сам. – проворчала муза, но поднялась.

Крысолов выглянул в коридор. Он оказался не один такой любопытный. В полумраке показались силуэты людей, бродящие по коридору. Все спрашивали друг у друга, что происходит, но никто не мог дать вразумительного ответа.

И в этот момент крысолову отчаянно захотелось оказаться на улице, где-нибудь подальше от этого поезда, хоть в чистом поле, хоть в бурном потоке реки, хоть в окружении голодных волков где-нибудь в лесу. Потому что крысолов почуял опасность, по сравнению с которой волки – плюшевые игрушки, разбросанные по комнате. А крысолов всегда доверял интуиции. А за интуицией стояло что-то еще… что-то вроде выработанного рефлекса выживания.

– Ну-ка, Ыть! – крысолов полез в плащ и выудил шевелящийся сверток.

– Что это? – выглянула из-за плеча муза.

– Что-то вроде удавки. Будешь задавать много вопросов – одену. – Крысолов положил сверток на ладонь. Ыть дрожал всем телом, пульсировал страхом, был воплощение страха. А что может испугать существо, которое питается волшебством? Только другое существо, которое тоже питается волшебством, но настолько большое и сильное, что легко избавляется от конкурента путем его тотального устранения.

– Кажется, нас ищут. – пробормотал крысолов. – Тебе нужно собрать какие-нибудь вещи? Мне тоже не нужно, отлично. Пошли. – И он заторопился по коридору в сторону выхода, таща музу за собой.

– Что происходит? Кто ищет? Меня ищут? Или то, что ты украл?

Люди в ужасе пытались укрыться в своих купе, а те, кто не успел, жались в стены и, спотыкаясь, бежали впереди. Некоторым казалось, что в их головах сейчас произойдет взрыв.

Крысолов распахнул дверь вагона, откинул ступеньки и спустился. Удавка натянулась.

– Я никуда не пойду, пока не объяснишь! – потребовала муза. – Хоть руку отрежь. Себе.

– Отрежу, но тебе! Мне не охота сейчас встречаться с кем-нибудь из Хранителей…

Что-то привлекло внимание крысолова. В это же мгновение справа раздался чудовищный взрыв. Вечер мгновенно окрасился в багровые тона – взорвался первый вагон. Крысолова обдало порывами горячего ветра.

– Хватит препираться! – рявкнул он. – Быстрее!

Муза, кажется, поняла, но не успела сделать и шага, как вагон начал крениться в обратную сторону. Все вагоны начали заваливаться на бока, одновременно. Раздался ужасающий скрежет, слившийся с воплями испуганных людей. Кто-то пытался выпрыгнуть, прыгал, падал, кричал.

Удавка натянулась до такой степени, что у крысолова свело всю руку.

Черт с ней, черт с ней!

Крысолов провел пальцами по удавке, и та лопнула, освобождая. Крысолов попятился назад, увидев на секунду испуганные глаза музы. А потом она пропала в темноте двери. Вагоны падали, люди кричали. Раздался еще один взрыв – пламя охватило второй вагон, а ветер уже был не просто горячим, а обжигающим.

– Ты где?! Крыс…ов…де…ы?!!

Крысолов поднял голову и увидел музу. Она пыталась выбраться. Вагон наклонялся медленно, с неохотой, скрежетал и ухал металлическим эхом.

– Помоги мне, слышишь? Помоги! Пожалуйста! – муза высунулась почти наполовину. Может быть, она бы успела вылезти, но тут показался еще один человек, которому, видимо, было глубоко наплевать на спасение окружающих. Он подмял хрупкое тело музы, используя ее плечи, как опору, и начал выбраться сам.

От третьего взрыва задрожала земля. Обрывки пламени расползлись змейками по траве. Спасающиеся люди разбегались в стороны. Человек выбрался уже наполовину. Откуда-то из недр вагона, сквозь скрежет, до крысолова донеслось слабое, едва слышное: "По…оги!"… А если вагоны взрываются по очереди, то осталось всего три…

Впервые за много лет крысолов растерялся.

Он был вором, но не убийцей. Он убивал, если вынуждали, но никогда – специально. А мама учила его, что нельзя оставаться безучастным к чужому горю. А Брокк говорил, что людское горе – это прокисшее молоко, которое люди пытаются сцедить на голову других… Но ведь никто и никогда не просил у крысолова помощи. Брокк не в счет, Брокку крысолов был должен…

Еще один взрыв. Крысолов не удержался на ногах, упал на колени. Человек уже выбрался из вагона и почти добрался до края – но в этот момент вагон рухнул таки на бок, и от удара человек с воплями соскользнул куда-то вниз. Яркая вспышка света выхватила из темноты очертания рухнувшего на бок поезда, будто полумертвый питон бился в конвульсиях, угодив головой в костер. А в голове крысолова внезапно возникли образы падающих самолетов – тех самолетов, которыми крысолов хотел управлять много лет назад. Но ведь если самолеты упадут, то никакого полета над облаками, в лучах солнца больше не будет. Никогда.

И крысолов решился. Черт с ними, с Хранителями. Он в два шага преодолел расстояние до поезда и быстро взобрался наверх. Низ вагона (который формально теперь был его боком) походил на вываливающиеся внутренности того самого питона. Внутренности, за которые удобно хвататься.

Наверху суетились люди. Музы нигде не было видно. Крысолов оттолкнул какого-то человека и прыгнул внутрь.

– Муза! – позвал он, щурясь в дрожащем мраке. Блики света от огня на улице только мешали.

Снова что-то взорвалось. Воздух вагона наполнился тяжелым гулом и скрежетом, пол под ногами задрожал. Кто-то схватил крысолова за руку.

– Это благородство или безумный поступок? – спросила муза дрожащим от испуга голосом. Под левым глазом быстро набухал синяк.

– Это кислое молоко, которое я только что выпил. – Выдохнул крысолов. – Быстрее, пойдем!

Они добрались до выхода, расталкивая людей. Крысолов подсадил музу, потом начал выбираться сам. Оглушительный взрыв вышиб точку опоры и отшвырнул его назад, в вагон. Из глаз брызнули яркие слезы. Что-то больно впилось в левый бок.

"Последний вагон! – вспыхнула мысль. – Последний вагон перед нашим…"

Он попытался открыть глаза, но сделать это было не так-то просто. Крысолов ощупал бок, засунул пальцы в дыру в плаще и провел по рваной ране, из которой хлестала кровь. Плохо дело. Пора убираться, пока не поздно. Вернее – если не поздно.

Крысолов тяжело поднялся. Давненько он не ощущал себя настолько плохо.

Времени в запасе чудовищно мало – минуты две-три, не больше. Возле входа началась давка. Некоторые били стекла и выбирались наружу. Крысолов замахал свободной рукой, но люди были в таком ужасе, что не обратили на него никакого внимания. Вот ведь ирония судьбы – первый раз в жизни решил кому-то помочь, и так все обернулось…

Над головой с оглушительным звоном разбилось стекло. Крысолова осыпало осколками и обдало потоком горячего ветра. В разбитом окне показалась муза.

– И долго тебя ждать? – крикнула она, – Давай быстрее, а то взлетим оба и уж точно не на самолете!

Крысолов подпрыгнул и, не обращая внимания на боль в боку, начал карабкаться наверх. Ветер обжег его лицо. Было светло, как будто солнце передумало закатываться и вернулось в зенит.

– Быстрее, быстрее! – муза схватила его за плечи и помогла. А потом они вдвоем спрыгнули в траву и побежали. Спустя пару секунд вагон за их спинами взорвался.

В своей жизни крысолов летал всего два раза – и оба раза уложились в прошедшие пятнадцать минут. Крысолову показалось, что кто-то с большими кулаками ударил его в спину с такой силой, что тело перестало сопротивляться земному притяжению и взмыло в воздух. Еще крысолову показалось, что у него горят волосы, а потом ему показалось, что кто-то натолкал в нос и рот горячих углей. А затем крысолов упал, проехал по влажной траве животом, содрал кожу с носа и, кажется, остался жив.

Правда, времени на раздумья не было. Хотелось пожить чуть подольше. Крысолов перевернулся на спину и увидел в ста метрах от себя пылающий вагон. Почти мгновенно взорвался следующий. Горящая цепочка вагонов была уже длиннее той, что не горела.

– Кажется, мы все еще живы! – раздалось сбоку.

– Немудрено. Ты же муза.

– Но сгореть я уж точно могу.

– Все может быть. – крысолов поднялся. – Пора уходить. Если это Хранитель, то какой-то совершенно чокнутый. Такое ощущение, что он получает удовольствие от взрывов.

– Может быть, он такой же фанатик, как и ты? – ввернула муза, тоже поднимаясь. Ее личико было все в грязи, волосы спутаны, а свадебное платье превратилось в черные лохмотья. – А их, Хранителей, много? Что же ты такого украл?..

– Есть такая болезнь – любопытство. Я сам ею страдаю. От нее умирает не меньше людей, чем от аварий на дорогах, в курсе? И почему ты до сих пор не растворилась, как хотела?!

– Вообще-то, я не могу. – пожала плечами муза. – И я думала, что это ты наложил на меня чары, чтобы я не могла переместиться. И именно поэтому, а не по какой-то другой причине, я вытащила тебя из вагона.

– Я думал, ты была признательна…

– Нет.

– И даже не хочешь сказать…

– За то, что ты меня сюда притащил? Я рассчитывала, что спасу тебя, а ты взамен скинешь свое заклятье и позволишь мне вернуться к Вальдемару. – муза уперла руки в бока и стала похожа на маленького разгневанного ангела, очень перепачканного, да и не хватало крыльев за спиной.

Крысолов развел руками.

– Хочу тебя огорчить, но это сделал не я.

– А кто тогда?

– Кто-то, кто взорвал поезд, зная, что в нем едет человек с ценным магическим артефактом. Кто-то, кто рассчитывал уничтожить человека и забрать артефакт…

– То есть, ты сейчас имел в виду себя. Ты украл какой-то ценный артефакт, а тебя собираются за это убить?

– Цербер бы не успел… да и не додумался. Странный и деликатный очень далеко, я проверял… остались Хватка и Умник. Кто же из них ушел два года назад?..

– Кто такой цербер? И скажи мне, если на поезд напал кто-то, кто способен блокировать волшебство, то он же наверняка поймет, что ты все еще жив. Верно?

– Верно. – крысолов опустил взгляд и осторожно убрал край плаща, обнажая рваный свитер и глубокую рану в боку. – Ты совершенно права. И именно поэтому нам нужно бежать.

– С твоим состоянием?

– Лучше раненый, но живой. – крысолов посмотрел на пылающие вагоны. Вот вам и начало конца света… – Поторопимся.

– Это почему?

– Потому что тот, кто бежит от поезда в нашу сторону, не будет разбираться, со мной ты или без меня.

– Кто?.. Что?.. Как?..

Крысолов распахнул плащ и вытащил оружие – шестизарядный револьвер, тяжелый, но надежный. Револьвер не раз спасал шкуру крысолова в прошлом, и, есть надежда, что спасет в будущем.

В их сторону бежал некто высоченный, под три метра ростом и худой, словно жердь. Он поднял руку, вспыхнуло пламя – и в опасной близости от крысолова что-то звонко прожужжало. Крысолов выстрелил, развернулся и бросился бежать со всех ног по сухой траве. Судя по звукам, муза не отставала. Боль в боку сделалась невыносимой. Через несколько метров крысолов понял, что бежать становится все труднее, силы покидали его с каждым шагом.

По мере того, как они отбегали от горящего поезда, становилось темнее. Ночь окутывала непроницаемым покрывалом все вокруг, возвращала себе власть. За спиной раздалось еще несколько выстрелов.

– Мазила! – закричала Муза, задыхаясь от бега. – Стрелять научись, профессор!

В ответ раздалось еще несколько выстрелов. Крысолов не стрелял – берег патроны.

В какой-то момент ноги его поехали, он поскользнулся и, падая, сообразил, что скользит куда-то вниз, по упругому травяному склону. Крысолов упал на спину – боль в боку отдалась яркими искрами в глазах – и поехал. Плащ задрался, а вместе с ним из брюк выбился свитер, а трава больно оцарапала голую спину. Когда склон закончился, крысолов ощутил под спиной колючий гравий. Неподалеку приземлилась муза, сквозь зубы поминая крысолова, неизвестных хранителей и весь белый свет. Крысолов перевернулся на живот, выставив перед собой револьвер. Выглянувшая из-за туч луна услужливо очертила холм, но на его поверхности никого не было. Либо преследователь основательно отстал, либо где-то затаился. Крысолов выждал несколько минут.

– Думаешь, он все еще гонится? – шепотом спросила муза, ложась рядом.

– Он такой фейерверк затеял, что просто не может отступить. – отозвался крысолов, разглядывая холм.

Ну же, где ты?

Внезапно из-за поворота выскочил автомобиль, осветив фарами узкую проселочную дорогу, на обочине которой и оказались крысолов с музой. Приблизившись, автомобиль взвизгнул тормозами, его резко занесло в сторону. Съехав в бок, автомобиль остановился. Хлопнула дверца.

– С вами все в порядке? Вы как там, целы? – в сторону крысолова бежал молодой паренек в круглых очках на длинном остром носу. Паренек был взволнован и удивлен.

– Это же не я вас сбил, да? – дрожащим голосом уточнил он. Потом взгляд паренька упал на револьвер в руках крысолова. Паренек остановился на почтительном расстоянии. – Я вас не сбивал! Я выехал из-за поворота, а вы тут уже лежали, верно? Я ни в чем не виноват. Я помочь хотел!

– Чего ты тараторишь? – проворчала муза, поднимаясь. – До города подбросишь?

– До какого?

– До ближайшего, нам прямо.

Паренек оживленно закивал. Крысолов бросил взгляд на вершину холма. Луна уже снова скрылась за тучами, но очертания холма проглядывались неплохо. Никого там не было. Неужели отстал? Или задумал что-то еще?

– Я вас куда угодно подброшу. Мне по пути туда, к городу. Через поля, стало быть, к маме еду. – затараторил паренек. – Вы только, это, пистолет уберите. А то нервирует…

– Ага. – Крысолов убрал револьвер под плащ и направился к автомобилю. Муза обогнала его и первой села на переднее сиденье.

Впрочем, крысолов и так собирался расположиться на заднем.

Через пару секунд автомобиль завелся и исчез в темноте.

Для счастья нужна была гитара и радостные лица прохожих.

Вальдемар устраивался поудобней, брал первые аккорды, прикидывая в уме, с чего начать рабочий день, и затягивал что-нибудь из "Би-2" или "Чижа", душевное и простенькое, но затрагивающее его собственные чувства. Люди улыбались – Вальдемар был счастлив. Много лет назад он не думал о будущем, жил настоящим и покупал на ужин полуфабрикаты, которые никогда не прожаривал как надо. Вальдемар снимал маленькую комнатку в трехкомнатной квартире, а по соседству с ним жила парочка начинающих наркоманов и дед-алкоголик, у которого раз в месяц случался инфаркт. Но Вальдемар все равно был счастлив.

Он думал поступить в университет, на заочку, но планы так и оставались планами. Зато каждый вечер Вальдемар разучивал новые песни, а уже на следующее утро репетировал в подземном переходе – даже шляпу не снимал, чтоб не кидали денег, потому что считал нелепым получать деньги за репетиции. У Вальдемара был идеальный слух (так говорили друзья, да и он иногда тешил себя мыслью, что не безнадежен), он умел с одного прослушивания запомнить и разобрать по нотам любую мелодию, даже самую сложную. Он бы мог сделать на этом карьеру, но жил одним днем и не задумывался о будущем.

Вальдемар играл в подземном переходе, на улице Красной, возле универмага и на мосту "Поцелуев", потому что доставлял радость молодоженам. Ему хватало денег, чтобы снять комнатку побольше, но ему нравилось общество начинающих наркоманов и деда-алкоголика.

Со временем это бы прошло, Вальдемару бы захотелось серьезной жизни, он бы отложил гитару и занялся поиском настоящей, серьезной работы. Он и сам понимал, что это не навсегда. Юноши с ветром в голове рано или поздно взрослеют. Вальдемар даже чувствовал, как в воздухе витает некий аромат взросления. Рано или поздно Вальдемар не вышел бы в переход, не стал бы расчехлять гитару, не пошел бы за полуфабрикатами, а купил бы газету с объявлениями и немного фруктов.

Но это время так и не настало.

В сухом и сером мире, где законы физики решают все, а яблоко непременно должно упасть вниз, в мире, где люди сами придумывают себе чудовищ под кроватью, потому что в ином случае умрут от тоски, внезапно возникло волшебство. И предвестником волшебства стал некто, по имени Брокк…

– Его зовут Вальдемар, и он бродячий волшебник!

Бабушка Фима посмотрела на волшебника. Он все еще находился без сознания, а потому не смог оценить всю глубину презрения и ненависти, отраженную в бабушкином взгляде.

Семен приволок Вальдемара в гостиную на первом этаже, где бабушка Фима занималась подготовкой к спиритическому сеансу. Она велела дедушке Ефиму разжечь огонь в камине. Клим должен был выдвинуть чудовищно тяжелый стол в центр, зажечь свечи и расставить стулья, а Вячеслава – не путаться под ногами. И если Клим кое-как справлялся с заданием, то у Вячеславы получалось не очень. Она успела опрокинуть дорогую вазу, зацепить кадку с пальмой и едва не опалить брови о зажженную свечу, которую собиралась задуть. Впрочем, бабушке Фиме было не до Вячеславы, а поэтому ничего страшного не происходило.

– Значит так. – Сказала бабушка Фима, с особенной тщательностью разглядывая Вальдемара. – Душенька, ты уверена, что это именно он?

– Абсолютно. – Заверила Наташенька. – Только я никакая не душенька.

– Тогда надо привести его в чувство. – сказала бабушка Фима.

– А вы уверены, что сначала не надо его, ну, скажем, связать? – поинтересовался Семен, стоящий в дверях.

– Я-то уверена, но меня терзают сомнения, что в этой комнате есть еще хоть один настоящий мужик, который бы справился с этим заданием. – проворчала бабушка Фима. – Дед в камине, внучек двигает стол, а ты и не мужик вовсе, раз позволил себе оскорбить невесту.

Семен удивленно поднял брови.

– Все просто. Вы вошли в гостиную по отдельности, встали в разных местах, а ты, Семен, даже не собираешься принести невесте полотенце, хотя она замерзла, промокла и вот-вот простудится.

Семен изменился в лице, пробормотал что-то невнятное в оправдание и исчез. Через секунду он появился с полотенцем. Бабушка Фима улыбнулась про себя. Больше всего в жизни она хотела походить на миссис Марпл – как не упустить такой шанс, когда он сам лезет в руки?

– Итак. – сказала бабушка Фима, наслаждаясь эффектом. – Да простит меня внученька, но чертовски интересное дело завязывается. На очереди у нас допрос и спиритический сеанс. С чего начнем? С допроса. Семен, так и быть, вяжи. А я на минутку.

Бабушка Фима скрылась за дверью, а потом вернулась, опираясь на кривую деревянную клюку.

– Хорошее средство от волшебства! – сказала она, потрясая клюкой в воздухе. – Выменяла у одной ведьмы на западе Монголии. У них там много ненужных волшебных артефактов. Как будто с неба сыплются.

Клим принес из подвала моток веревки, вдвоем с Семеном они крепко привязали бродячего волшебника к стулу, затем Семен осторожно похлопал его по щекам. Вальдемар закашлял, зафыркал, засопел, приоткрыл глаза и встретился с грозным взглядом бабушки Фимы. Мало кому удавалось выдержать этот взгляд и не сойти при этом с ума. В общем, случилась довольно неприятная встреча.

– Даже не думай исчезнуть. – пригрозила бабушка Фима ледяным тоном. Вячеслава, гуляющая около камина, насторожилась. Такой тон был у бабушки, когда она собиралась сделать что-то действительно зловещее. Например, выбросить все игрушки из окна двенадцатого этажа.

– Я не пытаюсь. – отозвался Вальдемар. – Я же не сумасшедший, убегать. Там дождь, холодно, твари какие-то бродят… Я лучше здесь останусь.

Вальдемар посмотрел по сторонам.

– Я же к вам и шел. – сказал он, нервно облизывая губы. – Как только узнал, что тут у вас приключилось, сразу решил прийти на помощь… А, Наташенька, золотце! Как мое зелье? Сработало? Симпатичный молодой человек упал к твоим ногам?

Наташенька стремительно изменилась в лице.

– Молодой человек? – спросил Семен осторожно.

Вальдемар улыбнулся во все тридцать два зуба.

– А вы, стало быть, жених? Сразу видно, статный человек. Извините, если чем обидел, я же не знал. Просто есть у меня еще одно зелье, которое, при должном применении, можно использовать как обратное тому зелью, которое я продал Наташеньке. Если, конечно, она не успела все израсходовать. Тогда процесс, к сожалению, не обратим. Но, знаете, есть другое средство. Дождевые преднебесные капли. Те самые, которые падают с туч в другую сторону, к солнцу. Вас как звать?.. Может быть, вы развяжете меня, и обговорим цену?..

Семен невольно потянулся к веревкам. И, правда – от Вальдемара исходил столь сильный и гипнотизирующий аромат обаяния, что устоять было практически невозможно.

– Я готов поторговаться. – еще шире улыбнулся Вальдемар. – И не думайте, что раз нашли меня без сознания, то я какой-то там бродячий волшебник с большой дороги. Вовсе нет. Я благородный и честный предпри… ай-ай-ай!

Бабушка Фима легко стукнула клюкой по затылку Вальдемара. Волшебник покосился на бабушку затравленным взглядом.

– Я язык прикусил! – сообщил он. – Что вы себе позволяете, в конце концов! По какому праву?!

– С военнопленными всегда так. И что же у нас приключилось, дорогой вы мой? – спросила бабушка Фима, раскачиваясь на клюке. Ее тень зловеще раскачивалась следом.

– Приключилось? Эээ… Ну, я как только узнал, сразу решил все выяснить. Негативная энергия витает в воздухе, знаете ли. Такая совсем уж негативная. Аж дух захватывает. Я ее сразу почувствовал…

Бабушка Фима подняла клюку и снова треснула Вальдемара по затылку. Волшебник панически взвизгнул.

– Будешь еще врать? – спросила бабушка Фима.

– Как вы смеете? Честного волшебника! Я на вас жаловаться буду! Я на вас столько проклятий навешаю, что не оклемаетесь! Знаете, есть такое проклятие – вырвиглаз! А еще, знаете, что я сделаю? Я соберу лунной росы, смешаю ее с девичьими грезами, насыплю немного кривых отражений – и заставлю вас все это выпить. И знаете, что с вами будет? Знаете?

Бабушка Фима вместо ответа ткнула клюкой Вальдемару в нос. Кончик клюки согнул кончик носа, что способствовало возникновению мгновенной тишины в гостиной. Даже Вячеслава затаила дыхание, а уж она-то знала толк в шуме.

– У меня к тебе встречное предложение. – произнесла бабушка Фима с выражением, от которого похолодел даже Клим. – Ты расскажешь нам всю правду, а я, так уж и быть, подумаю, что с тобой делать дальше.

– Звучит так, как будто вы перечитали книг Агаты Кристи. – произнес Вальдемар гнусаво. – Если вы сломаете мне нос, я все равно ничего не смогу вам рассказать, уважаемая.

Бабушка Фима убрала клюку и неторопливо обошла вокруг Вальдемара, давая ему время на размышления. Остановившись перед ним, бабушка Фима склонила голову на бок.

– Мой первый вопрос. – сказала она. – Что ты подсунул моему бедному сыночку? Из-за чего он кидается на людей, рычит и всех кусает?

Глаза Вальдемара забегали от напряженной мыслительной работы.

– И не думай обманывать. – Бабушка Фима покрутила клюкой у Вальдемарова носа. – Это не просто клюка, и ты знаешь.

– От нее пахнет волшебством. – сказал Вальдемар. – И небесной смолой. А ваш сыночек, это, случайно, не господин Виноградов, хе-хе?

– Он самый.

– Тогда дело в грезах. Я сразу догадался. Видите ли, уважаемая, в нашей профессии случаются накладки. Иногда я могу выпить на ночь слишком много пива, проснуться с небольшой головной болью и перепутать пару-другую склянок. Я могу взять их, не глядя, и даже не заметить, что вместо кристальных грез я взял, скажем, эссенцию воздушного потока. С кем не бывает, верно?

Бабушка Фима коротко стукнула его по голове клюкой.

– За что? – взвыл Вальдемар.

– За вранье. По глазам вижу. У тебя осталось две попытки.

Некоторое время Вальдемар молчал. Вячеславе надоело ждать и она с шумом опрокинула кресло-качалку, на которой очень любил сидеть по вечерам господин Виноградов с чашкой чая. Дедушка Ефим заохал и побрел догонять неугомонную внучку. Семен не сводил глаз с Наташеньки. Наташенька старательно прятала взгляд.

– Так и что? – Не выдержал Клим. – Что с моим отцом? Что вообще происходит? Кто украл музу и талисман? Куда делся цербер?

– Цербер? – Переспросил Вальдемар. – Талисман?

Бабушка Фима укоризненно посмотрела на внука.

– Эх. Я планировала выдавать информацию порциями. Маленькими порциями. Крохотными.

– Но ведь это он во всем виноват, разве нет?

– Внучек, милый мой, если бы ты был чуть поумнее, то сразу бы сообразил, что человек, виновный в краже, не стал бы валяться без сознания практически у порога дома. Он был бы уже за сотню километров отсюда. Верно?

– Верно! – вставил свое слово Вальдемар. – Я жертва, понимаете? Жертва случайного стечения обстоятельств. Я не мог никого и ничего украсть, тем более у вашего сына. Разве я не понимаю, что это чревато? Разве я не вижу в вас силу?..

– Второе предупреждение! – сказала бабушка Фима. – Еще раз солжешь, и я сломаю об тебя клюку.

– Я не лгал! Я просто физически не умею лгать, когда сижу привязанный к стулу, а меня бьют по голове!

– То есть, ты готов признать, что подсунул моему сыну какой-то наркотик.

– Признаю. – отозвался Вальдемар, подумав. – Честное слово, жизнь заставила. Ничего страшного в грезах нет. Они всего лишь погружают человека в собственные фантазии. Он будто видит яркие цветные и очень натуральные сны, всего-то.

– А как же его поведение?

– Небольшой побочный эффект. Как ломка. Когда грезы заканчиваются, они цепляют самые нежные струнки человеческой души, вызывая чудовищные боли от осознания потери. И хочется выпить грез еще, а потом еще… Но это временно. Через час грезы выветрятся, и ваш сын станет такой же, как и прежде.

– Тогда тебе придется сидеть здесь еще час. – заверила бабушка Фима. – И зачем ты продал моему сыну грезы?

– Милая шутка и ничего больше. Черт дернул развлечься.

– Уверен? Может быть, план состоял в том, чтобы мой сын выпил грезы и всю ночь валялся без чувств, а ты в это время беспрепятственно проник в дом и выкрал бы музу и талисман.

– Я не брал талисман, и уж точно не брал музу! – выпалил Вальдемар. – С чего вы вообще взяли, что я собирался что-то красть? И что за талисман, вообще?

– Кто совершает мелкую пакость, тот способен совершить и большую подлость! – философски заметила бабушка Фима. – Ты ни разу не спросил про музу, хотя уже несколько раз спросил про талисман. Неужели тебя не интересует, куда делся подарок моему внука на день рождения?

– Кстати, поздравляю. – буркнул Вальдемар. – я устал от этого допроса. Давайте договоримся…

– Учти, что здесь командую я. – вставила бабушка Фима.

– Да-да. У меня возникло предложение. Я так понимаю, что в этом доме произошло что-то совершенно непонятное. Еще я увидел Мрак над дачными участками, который стремительно расширяется и надвигается на город. Мне совершенно не хочется знать, чем закончится эта история, и я хочу как можно быстрее смыться отсюда. Давайте-ка, я расскажу вам все, что знаю, а вы отпустите меня подобру-поздорову. Идет?

– Идет. Рассказывай. – кивнула бабушка Фима.

– Это точно? Вы же знаете, устный договор между волшебниками, это святое дело.

– Конечно. Знаю. Без проблем. С чего хочешь начать?

Вальдемар вздохнул:

– Я продаю музу за деньги. – начал он. – Это наш с ней бизнес. Операция "Конек-горбунок". Я нахожу информацию о людях, у которых намечается праздник, прихожу к ним как бы невзначай и заверяю их, что муза – лучший подарок, о котором они могли только мечтать. Ну, знаете, в каждом из нас есть творческое начало. Кто-то любит рисовать, кто-то разукрашивать или летать на самолетах. Я подыскиваю нужные слова, и человек берет шкатулку с музой в полной уверенности, что его тайные желания скоро станут явью. Правда, как только он открывает шкатулку, муза оказывается на свободе и исчезает.

– А зачем тогда ее вообще туда совать? – Спросила бабушка Фима. – Можно же продавать пустую шкатулку?

– Обычно я показываю клиенту содержимое, он даже обменивается с музой рукопожатием. Таким образом, клиент платит больше и ни о чем не подозревает. Продавать пустую шкатулку тоже можно, но сложнее.

– То есть, как только мой сын открыл шкатулку у себя дома, муза исчезла?

– В том-то и дело, что нет. Она не явилась в условленное время в условленном месте. Именно поэтому я и отправился на ее поиски сюда.

– И как? – хором спросили бабушка и Клим, а Клим добавил:

– Тем более, что я никакой шкатулки не открывал.

– Музу я не нашел. Зато кто-то стукнул меня по голове и украл мой сотовый телефон.

– Не украли. – Наташенька подошла к столу и положила раскрытый телефон. – Он еще даже работает.

– Серьезно? – оживился Вальдемар. – Я ловил сигнал музы, чтобы выяснить, где она находится. Для этого мне еще нужна энергия, высосанная из пальца, и если вы развяжете мне руки, то…

– Никаких развязанных рук, пока мой сын не придет в сознание! – отрезала бабушка Фима.

– Но как же! Я же все рассказал! Ни один волшебник…

– А кто тебе сказал, что среди нас есть волшебники?

– А клюка? – сник Вальдемар.

– Не показатель. Будешь сидеть тихо, и все закончится хорошо. – бабушка Фима потеряла к Вальдемару интерес и вернулась к столу. В центр стола положили овальное зеркало в полроста, а сверху аккуратно налили воды. Клим, который занимался приготовлением, понял, что допрос бродячего волшебника закончен, и продолжил зажигать свечи, расставленные по периметру.

– Подходите, не стесняйтесь. – бабушка Фима поманила пальцем Семена и Наташеньку. Они подошли с разных сторон и сели подальше друг от друга. – Некоторые кусочки головоломки встали на свои места. Теперь мы знаем, что муза не причем, да и волшебник, скорее всего, не врет. Осталось выяснить, что произошло в холле этого дома несколько часов назад, незадолго до нашего приезда. Какие ужасающие тайны могут скрывать замолчавшие навсегда мертвые охранники этого дома? Что же они видели? О чем общаются там, в неизведанных глубинах послесмертия?.. Семен, у тебя большой опыт общения с духами?

Семен от неожиданности вздрогнул. Ему на мгновение показалось, что бабушка Фима умело нагнетает и без того мрачную обстановку.

– Скорее, я общался с бесами. Изгонял их. – сказал он. – А вот с духами нечасто.

– Это плохо. Потому что я тоже не часто. Можно сказать – в теории. Практикой у нас занимались в другом отделе… Слава, что ты делаешь?! Слава, а ну немедленно положи на место тапки! Они грязные, потные и вонючие! Не смей бросать их в камин! Я кому говорю!

Тапки господина Виноградова весело вспыхнули и сгорели в один миг, а Вячеслава побежала в другой конец гостиной, подальше от бабушки Фимы.

– Дед, ну, сколько еще тебе говорить, следи за Вячеславой! – прикрикнула бабушка Фима. – Вот так всю жизнь. Живешь и живешь, будто вдова. Мужского плеча нет, мужской воли нет, характер показать некому, даже за внучкой как следует не приглядит! Ужас один! Ефим, да вон она, за креслом!