Текст книги "Миромагия"

Автор книги: Александр Матюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– еще раз увижу, что налегаешь на спиртное – выпорю! – нежным голосом пообещала бабушка Фима и перевела взгляд на Вячеславу, возившуюся с толстым канатом, свернутым кольцами и борта. – К тебе это тоже относится, дорогая моя! И отойди от борта, а то свалишься, ищи тебя потом среди облаков.

– Я вижу еще одно окно! – сообщила Вячеслава и неопределенно взмахнула руками.

Господин Виноградов прищурился и действительно обнаружил еще одно окно, висящее в воздухе. В окне снова кто-то маячил. Просто не грезы, а морской порт какой-то. Бабушка Фима прикрыла глаза ладонью, от солнца.

– Мне кажется, мы на верном пути. – сказала она.

– А мне казалось, что я просто отдыхаю…

– Это дорога к Храму Зеркал и Улыбок. Разве непонятно? Куда запропастился мой дед, интересно? Неужели, погряз где-то в своих фантазиях? Узнаю – убью!.. Семен! Эй, Семен! Что-то ты бледный какой-то, Семен!..

В окне действительно сидел Семен, болтал ногами и приветливо махал рукой. Господин Виноградов вздохнул и начал причаливать.

– А давайте Вальдемар всех нас поднимет в воздух, и мы попросту полетим? – простонала Наташенька. – Я ног не чувствую! Надо было мне пойти следом за тем парнем, который чокнутый, который рассказывал про мертвецов!

– Он не сможет выбраться самостоятельно. – ответила Хватка. – По-крайней мере до тех пор, пока над миром висит Мрак.

– Но он хотя бы пытается.

Хватка пожала плечами:

– Мы тоже пытаемся.

– И я не смогу вас всех поднять, даже если бы захотел. – вставил свое слово Вальдемар. – Я старый, немощный волшебник. Я себя-то не всегда могу поднять в воздух!

– Скоро будем на месте. – Отрезала Хватка. – И, кажется, я предупреждала, чтобы вы шли молча.

Лес закончился. Они шли по заснеженному полю. Где-то на горизонте, далеко-далеко, растянулась тонкая золотистая полоска, будто там пыталось взойти солнце, но все никак не всходило. Что-то ему наверняка мешало. Наташенька готова была поклясться. Но для начала она готова была остановиться и отдохнуть, снять туфли, сломать каблуки, что-нибудь поесть и выпить хотя бы пару капель воды.

– Я менеджер, а не путешественник, понимаете? – пробормотала Наташенька, не обращая внимания на то, что ее никто не слушает. – Вернее, я работаю секретаршей, но по образованию я – менеджер. Я в самом начале своего карьерного пути! Ну, почему кто-то пытается мне помешать встать хотя бы на ступеньку выше? И куда делся Семен? Парень, называется. Как только какая-то опасность, он сразу в кусты. Я так и знала…

Вальдемар осторожно взял Наташеньку под локоток.

– Не переживай. – шепнул он. – Скоро будем на месте.

– Где?

Вальдемар пожал плечами.

– Где-то возле Храма.

– А вам-то зачем этот Храм?

– Я ищу свою музу. – подмигнул Вальдемар. – Без нее никуда.

Почему-то Наташеньке показалось, что подмигнул Вальдемар не просто так. Бродячий волшебник вообще выглядел чрезвычайно оживленным, по сравнению с остальными. Ждал чего-то? Или просто радовался приключению?

– А у меня нет музы. – пожаловалась Наташенька.

– Это потому что ты не хочешь ее искать. У каждого человека должна быть в жизни муза. Иногда она может быть близким человеком, иногда просто фотографией на стене, иногда достаточно ее просто выдумать…

– А иногда, – не поворачиваясь, вставила Хватка, – муза может запросто воткнуть тебе нож в спину.

– Или в сердце. – подхватил Клим. – Я прав?

– Утешили! – вздохнула Наташенька, глотая слезы.

– Зато от сердца. – сказал Вальдемар рассеянно. – Не реви, ну.

– Я и не реву.

– И как только все закончится, обещай помириться с Семеном. – бродячий волшебник поймал ее удивленный взгляд и вновь подмигнул. – Он замечательный человек. Поверь моему опыту. Я умею видеть людей так же хорошо, как и их создавать. И завязывай с ухаживаниями за видными парнями. Эссенции и капли не помогут. Сердцу, что называется, не прикажешь.

Больше он ничего не сказал и поспешил вперед, к Хватке. Наташенька вновь осталась один на один с собственным отчаянием. Вот только в голове появились какие-то более светлые мысли…

В темноте все так просто…

Мгновение назад мир был нарисован на бумажной салфетке, а потом чья-то рука смяла его и выбросила в вечность. И осталась только темнота. Тот самый Мрак из сказок, о котором Брокк рассказывал по вечерам.

Если рассматривать этот мир с точки зрения сна, то становится понятно, что ничего не понятно. Мир полон парадоксов и совершенно ненужных логических умозаключений. Например, люди считают себя цивилизованными, но боятся темноты не потому, что на них может напасть хищник, а потому что там, в темноте, тоже есть люди. И они могут убить, ограбить, изнасиловать… Или, скажем, творческий человек, если он профессионал, знает миллион приемов, сотни способов, тысячи решений создать произведение искусства, но когда дело доходит до решающего момента, всегда ссылается на отсутствие музы. Сил не хватило? Нет музы. Спился? Так, муза не пришла. Хочешь устроить миру конец света? Где же муза, черт возьми? Во сне нет логики, как и в пустоте.

Под ногами лишь тонкий мост – единственная ниточка, связывающая крысолова с миром. А вокруг темнота. И цепи умозаключений обвивают сознание.

Еще один шаг.

Муза. Муза? Муза!

Не поворачивая головы, крысолов протягивает руку и нащупывает теплую ладонь музы. Самой прекрасной невесты на свете. К чему скрывать? Ведь это так и есть. Можно себе признаться здесь, в темноте, что муза была отчаянно красива. А крысолов мог и влюбиться ненароком. Ведь, мог же?

От прикосновения стало теплее в душе. Крысолов захотел взлететь.

Иногда, чтобы сделать последний шаг на пути к намеченной цели, действительно не хватает кого-то, кто легонько подтолкнет в спину. Ведь музой можно назвать кого угодно – жену, друга, бродячего волшебника, любимого щенка, невесту… Но кто сказал, что намеченная цель обязательно является правильной?

Еще один шаг.

Если бы здесь можно было разговаривать, крысолов бы нашел подходящие слова.

Он крепче сжал кисть музы. Еще один шаг. Главное, не смотреть вниз.

А вот и дорога к Храму.

Добро пожаловать.

Его правую ногу крепко зажало между сиденьем и сплющенной коробкой передач. Голову сдавило так, что время от времени казалось, будто она сейчас треснет, как яичная скорлупа.

В тесном, исковерканном, раздавленном автомобильном салоне чудовищно пахло гарью.

Вот уже несколько минут Умник пытался выбраться, но не мог. Чего уж говорить – он даже руки не мог освободить, чтобы дотянуться до последней пуговицы демтрикона. Умник вообще сомневался, что его правая рука на месте. Левая хотя бы шевелилась.

– Убью! – шептал он с такой ненавистью в голосе, что если бы ненависть обратилась в яд, то автомобиль бы в считанные секунды заполнился до отказа. – Как они могут? Я же им шкуры спасаю! Я же их жизни! Их судьбы! Целый мир, черт возьми!

Умник видел револьвер, валяющийся около треснувшего лобового стекла. В салоне было очень холодно. Ветер завывал в многочисленных щелях, швырял горсти сухого мелкого снега.

– Убью! Убью! – гневу не было предела и выхода.

Несколько минут Умник трепыхался, будто голубь, оказавшийся в тесной клетке. Потом слегка успокоился.

Вообще-то, надо бы подумать. Из любой ситуации есть выход. Если уж он остался жив, то выбраться определенно успеет.

Умник прислушался. Вокруг было удивительно тихо. Во Мраке вообще не место громким звукам. Мрак – это что-то вроде кладбища. Попавшие сюда стараются вести себя как можно незаметнее…

Так. Левая рука. Шевелим пальцами. Права рука. Неважно. Проверяем, на месте ли ноги. Голова. Сейчас ка-ак треснет… Около левой ноги медицинская аптечка. Если осторожно подтолкнуть ее ближе к пальцам левой руки, то можно постараться ее открыть и…

Умник начал с плавных движений. От неспешности действий зависела его жизнь. И жизнь других людей, которых теперь он непременно хотел убить…

Хватка внезапно остановилась.

Клим как раз пытался найти подходящую тему для разговора, и едва не налетел на пленительницу собственных чувств. Кажется, Клим крепко влюбился.

– Что случилось? – спросил он.

Хватка прислонила указательный палец к губам.

– Впереди кто-то есть. – шепнула она.

Хотя в этакой серости вообще ничего не было видно на расстоянии пяти метров, Клим в Хватке не сомневался. Он даже мгновенно убедил себя, что видит какие-то мутные движущиеся тени.

– Ничего не вижу. – пробормотал Вальдемар, подслеповато щурясь. – Ты уверена?

– Там много народу и, мне кажется, что они не совсем живые…

Наташенька тихо застонала.

– Ты хочешь сказать, что там впереди – зомби?

– Их очень много. Может несколько сотен. А может даже тысяча.

Наташенька застонала еще громче. Климу тоже стало не по себе.

– И они идут к нам, да? – прошептала Наташенька. – Они хотят сожрать наши мозги, обглодать наши косточки и превратить нас в таких же, как они?

– Ты фильмов насмотрелась. – усмехнулась Хватка. – Но в целом, права. Только они идут не в нашу сторону… Это мы идем за ними.

– Так, может, не пойдем? – оживился Клим. – Ну их, этих зомби. Что мы, зомби не видели? Я один раз рисовал картину про зомби. Правда, не с натуры, а воображение подсказало. Очень симпатичная картина получилась. Там такой багровый закат, значит…

– Тсс!

Все разом замолчали. Стало слышно, как шуршит падающий снег.

– Мне кажется, зомби пришли за нашим старым знакомым…

– Ты слышишь их разговоры? – удивился Клим, а про себя подумал, что удивительнее женщины он попросту не встречал.

– Я же Хватка. Я все хватаю налету.

– И о чем они говорят?

– Ну, примерно: "Надоело ждать, пора развлечься", и "Окружаем потихоньку", а также "Я помню твою прабабушку. Она выглядела примерно так же, как и сейчас".

Клим издал нервный смешок.

– Про последнее я пошутила. – заметила Хватка.

– Давайте здесь подождем, а? Я как раз каблуки попробую сломать, а то ноги совсем не ходят. Хотя бы на двадцать минуточек сделаем перевал.

– У кого-то из вас есть желание остаться во Мраке навечно? – поинтересовалась Хватка.

Все трое отрицательно покачали головами.

– Тогда надо идти. Если опоздаем – конец всему сущему.

– Сильно сказано! – похвалил Вальдемар. – Прямо как по книге.

– Старалась.

Хватка вновь пошла впереди, Клим заторопился следом.

Несколько бесконечных минут ему казалось, что автомобиль – это могила, последняя обитель, место, где придется остаться навсегда. Потом мир взорвался болью, кусок металла вонзился в ногу, и Умник покатился по обледенелой земле.

Выбрался! Ну, не ожидал! Отчаяние было так близко, а тут… Вцепился зубами в жизнь, добился своего. Молодец! Умница!

Он упал на спину, раскинув руки, и некоторое время смотрел, улыбаясь, в черно небо, на бесшумно падающие снежинки. Колючий холод начал забираться по ногам, под рубашку, за шиворот. Изо рта повалил пар.

Еще секунда, и можно подниматься. А еще надо надеяться, что муза и вор не успели далеко убежать. В ином случае…

Он шумно и хрипло вздохнул. В ином случае, скоро все исчезнет. Даже снег и темнота. Только вечная пустошь останется, по которой нужно будет идти и идти, потеряв надежду и распрощавшись с мыслями…

А кто-то и шел. Неподалеку. Хрустела корочка снега под ногами…

Умник сел, обхватив руками колени.

Из темноты на него смотрели сотни мертвых людей. Не сказать, что большинство из них хорошо сохранилось. А еще, зомби, судя по всему, были настроены очень недружелюбно.

Паренек в очках, которого раньше звали Ум (а теперь и очков-то не осталось), дотронулся до последней пуговицы-демтрикона. Револьвер, понятное дело, остался где-то в салоне автомобиля. Что еще есть в запасе? Кажется, ничего.

Он огляделся. Зомби обступили плотным кольцом. Молчали. Поскрипывал снег под ногами. А в остальном – тишина. Угрожающая. Ехидная. Безжалостная.

– Я же только что выбрался! – Пробормотал Умник, теребя пуговицу. – Не может такого быть, чтобы сначала я чудом спасся, а потом снова погиб. Ведь не может, верно?

– Это интересный парадокс. – отозвался один из зомби скрипучим голосом.

Умник сразу узнал его, в основном из-за пулевого отверстия на полголовы.

– А. Сведение счетов. Я так и понял.

– Ты просто очень сильно мешаешь. – сказал зомби, слегка шепелявя.

– Вы что, хотите конца света?

– Нам все равно. А вот хозяин очень даже хочет. Он устал искать вдохновение, и предпочтет отправиться в НИЧТО, лишь бы не оставаться в Храме собственных иллюзий.

– Это тоже парадокс? – усмехнулся Умник.

– Это закон жизни. – отозвался зомби. – У всех остальных, кроме меня, ничего личного, поверь. Но они тоже хотят на вечный покой.

Зомби синхронно сделали шаг вперед. Кольцо вокруг Умника сузилось. Ему внезапно стало трудно дышать. Пуговица-демтрикон в пальцах закрутилась с бешеной силой.

– Проблема в том. – шепнул Умник. – Что я-то как раз на покой не собираюсь.

Круг сузился еще на один дружный шаг. Умник оторвал пуговицу и поднял ее над головой. Пуговица ярко засветилась изумрудным цветом. Умник поднялся на ноги, с сожалением отмечая, что левая нога почти не слушается, а стопа правой ноги горит адовым пламенем.

Последняя пуговка. Вот он парадокс – в насквозь логичном и продуманном мире никогда нельзя быть в чем-то уверенным. Разве можно было предугадать такой поворот событий?

Зомби молчали. У кого-то выкатывались глаза, у кого-то вылезали последние волосы, кто-то аккуратно стаскивал с лица лоскуты желтой кожи. Умник размахнулся и швырнул пуговицу в толпу.

Взрыва не последовало. Яркая вспышка света на мгновение ослепила, и вновь наступила абсолютная, ни с чем несравнимая тишина.

Умник протер глаза и захромал в сторону застывших, будто гигантские фигурки оловянных солдатиков, зомби. Пару раз он чуть не упал. Ноги не слушались. Дышать с каждым шагом становилось все труднее. Но ведь сейчас главное – выжить, верно? Главное, успеть убраться подальше от мертвецов, пока не закончилось действие демтрикона.

Умник оттолкнул первого зомби. Тот плашмя упал на землю, лицом вниз. Умник оттолкнул второго, потом следующего и так далее. Он продирался сквозь застывших зомби, будто брел по густому лесу. Враждебно настроенному лесу, где каждая ветка мешала ему пройти, мешала убежать, мешала выбраться туда, где легко дышать…

Казалось, что он прошел много сотен метров, но стоило оглянуться, и оказалось, что перевернутый автомобиль на расстоянии не более десяти шагов. А зомби нескончаемой стеной тонули в темноте. На них сыпал снежок, придавая вид зловещих статуй с какой-нибудь популярной выставки сюрреалистов.

Впрочем, Умнику некогда было разглядывать зомби. Умник торопился. Он уже нервничал. А ноги не слушались. И с каждый следующим шагом ему начинало казаться, что действие демтрикона заканчивается.

Один шаг, потом второй, потом третий… Все дальше и дальше от перевернутого автомобиля. Есть ли во Мраке расстояние? Если идти в темноте – то как ощутить время, которое скользит мимо, забирая с собой мгновения, секунды, минуты жизни?

Умник скрипел зубами от злости. Время стремительно неслось мимо, будто поток дикой реки. А мертвецов вокруг становилось все больше и больше.

И вот, наконец, некоторые из них начали шевелиться.

Воздушный корабль плыл по розовым облакам в сторону Храма Зеркал и Улыбок.

Вернее, господину Виноградову хотелось верить, что дела обстоят именно так. Ведь это же его грезы. А разве случается так, что собственные фантазии подводят?.. Правда, новой бутылки коньяка не появилось, но хотелось бы.

– Держим курс на Храм! – уверенно обещал господин Винорадов, подставляя лицо прохладному ветерку.

Бабушка Фима и Семен стояли на корме и разглядывали облака. Вячеславу уложили спать в трюме. Там оказалась довольно уютная кабина на одного человека, с кроватью, фотографией заката и с пластиковыми цветами, крепко привязанными к стене.

– Кажется, у меня морская болезнь! – говорил Семен, поглядывая на облака.

– Тебя тошнит?

– Немного.

– Голова кружится?

– Есть чуть-чуть.

– А ты давно ел?

Семен попытался вспомнить.

– Если не считать кофе и бутербродов вчерашним вечером, как раз перед тем, как позвонила Наташенька, то больше суток назад… Хотя я сейчас даже не уверен, что прошли всего сутки.

– У меня тоже урчит в животе! – сообщила бабушка Фима. – Это не морская болезнь, это от недоедания. Тошнить тебя будет желчью, в горле потом такой ужасный привкус, будто съел кусок мыла, и живот скрючит.

У Семена округлились глаза.

– Это я не преувеличиваю. – добавила бабушка Фима невозмутимым тоном. – Пошли, поищем, что-нибудь поесть.

– И мне захвати, ма! – воскликнул господин Виноградов, у которого тоже начинало урчать в животе.

– Вообще, это твой корабль, и ты должен знать, есть у тебя здесь еда или нет!

– Видимо, есть. В трюме, сразу за спальной каютой! – наугад брякнул господин Виноградов.

За спальной каютой обнаружилась дверь в столовую. На двух столиках стояли алюминиевые миски и алюминиевые же ложки с вилками. Семен порылся в шкафах и обнаружил две буханки хлеба, не очень свежие, но зато съедобные. Бабушка Фима нашла сливочное масло и банку сгущенного молока. Это навеяло воспоминания о бурной студенческой молодости.

Они вернулись на борт и разложили добычу на деревянной бочке, будто пираты из фильма об острове сокровищ собирались вкусить трапезу перед боем. Не хватало только говорящего попугая, треуголок и оружия.

– Не видно Храма? – спросила бабушка Фима, ломая хлеб ломтями.

Господин Виноградов всмотрелся в розовую даль.

– Нет. Пока нет. Но я уверен, что мы на верном пути.

– Тогда спускайся к нам, будем есть.

– Как же я оставлю штурвал?

– То есть, мы плывем по розовым облакам на воздушном корабле в мире твоих грез, и ты думаешь, что-то случится, если бросить штурвал? Не смеши меня. Дуй вниз, я как мама тебе говорю.

Господин Виноградов решил не испытывать судьбу и присоединился к трапезе. Правда, настоящего удовольствия от еды получить не удалось. Еда оказалась совершенно безвкусной. Хлеб рассыпался на крошки, масло было не жирным, а сгущенное молоко больше всего напоминало белую воду. Господин Виноградов с трудом проглотил первый кусок и поморщился.

– Совершенно никаких ощущений! – пожаловался он. – Ни для меня, ни для моего живота.

– Это все потому, что оно ненастоящее. – сказала бабушка Фима, разглядывая сгущенку. – Как думаете, мы хотя бы наедимся?

– У меня голова все еще кружится. – сказал Семен.

– А я прямо ощущаю, как кусок хлеба двигается по пищеводу к желудку…

– А я… – начал было господин Виноградов, но тут резкий удар сбил его с ног.

Бочка кубарем покатилась по накренившемуся борту, банка сгущенки улетела за борт. Семен упал на спину и покатился следом за бочкой, ударился плечом о деревянный бортик и едва успел ухватиться за промасленную тугую веревку. Он поднял голову и увидел, что корабль резко накренило на левую сторону. Бабушка Фима кое-как держалась за мачту. Господин Виноградов шевелился под грудой всевозможного хлама. Откуда-то из недр корабля донеслось жалобное: "Бааабуууляя!"

– Я здесь, деточка моя! Кровинушка! – отозвалась бабушка Фима. – Бабушка все слышит! Не переживай! Скоро бабушка подойдет! Только не сломай ничего!.. Что тут происходит, черт возьми? На что мы напоролись?

– Я же говорил, что штурвал отпускать нельзя! – донеслось из-под горы хлама. – Судя по всему, куда-то приплыли…

Семен осторожно поднялся. Нос корабля окутывал туман, и было совершенно не видно, что там впереди.

– Я пойду, посмотрю. – пробормотал Семен.

– А я схожу за внученькой. Вдруг с ней что-нибудь произошло? – бабушка Фима стала перебираться от одной мачты к другой, в сторону трюма.

И только господин Виноградов никуда не пошел, потому что пытался выбраться из-под горы хлама.

Семен перебрался на корму, ухватился за покосившийся штурвал и практически ползком добрался до носа корабля. Ветер трепал его волосы. Туман казался вязким и солоноватым на вкус. Семен свесился вниз.

– Там ступеньки! – закричал он взволнованно.

– Что? – из трюма показалась бабушка Фима, тащившая за руку перепачканную зеленой краской Вячеславу.

– Мы наткнулись на ступеньки! Широкие каменные ступеньки! Тут лестница и она ведет… куда-то в туман.

– Не видно, что там дальше?

– Нет. Ничего не видно.

Корабль вздрогнул и накренился еще больше. Вячеслава завопила.

– Кажется, мы тонем! – холодным тоном сказала бабушка Фима. – Без паники! Раз есть ступеньки, то они куда-то ведут. Надо убираться с корабля, и быстрее.

– Но это же мой корабль! – из горы мусора показался господин Виноградов, перемотанный толстенными веревками. – Я не позволю! Это моя единственная мечта!

– Она уже сбылась. Ты поплавал. Теперь можно продолжать путь. – отрезала бабушка Фима. – Подумай о племяннице!

– Уже подумал. Хочу остаться на корабле!

– Подумай о сыне!

– Если бы я знал, где он!

– Подумай о том, что будет, когда корабль утонет. Он же провалится сквозь облака и куда-то упадет!

– Но зато я упаду вместе с ним! – трагически произнес господин Виноградов. – Мам, не отбирай у меня мечту, а?

Бабушка Фима махнула рукой.

– Черт с тобой. – произнесла она. – Делай что хочешь. Совсем меня не слушается… Если там внизу встретишь деда, твоего отца, передай, что я его убью.

– Обязательно передам.

Бабушка Фима потащила Вячеславу по левому борту в сторону корабельного носа. Корабль трещал и ухал, готовый в любую секунду развалиться на части и пойти ко дну. Из многочисленных щелей корабля странным образом проникали золотистые лучи солнца, словно оно было внизу, под облаками, и только и ждало удобного случая, чтобы принять тонущий корабль в свои объятия… А вообще, зрелище было очаровательным.

Семен перевесился через борт и спрыгнул на лестницу. Под его ногами всколыхнулся туман, обнажая изумрудный мох, покрывающий ступеньки. Здесь, в сером тумане, было тихо. Семена мгновенно настигло ощущение полного и неотвратимого одиночества. Проглядывалась четкая граница между розовыми облаками и серым туманом. Будто невидимый художник нарисовал кистью разделительную полосу. А еще стало холодно. Семен поежился и поспешил подхватить свисающую через борт корабля Вячеславу. Корабль задрожал и накренился еще больше. Вячеслава издала вопль и свалилась в объятия Семена, будто мешок с картошкой. Семен едва не улетел со ступенек вниз, в непроглядную серость. В пояснице что-то звонко хрустнуло.

– А меня кто-нибудь поймает? – свесилась сверху бабушка Фима.

Семен поспешил на помощь. Когда ноги бабушки Фимы коснулись лестницы, корабль затрещал, заскрипел и начал медленно отплывать в сторону, погружаясь в розовые облака все больше и больше.

Внезапно на носу корабля, у штурвала, возник господин Виноградов. Он счастливо улыбался и махал рукой.

– Береги себя! – крикнула бабушка Фима, а потом ворчливо добавила. – Вечно он без царя в голове. И когда женился, не думал. И когда путешествовал, не думал. И вот сейчас, не думает.

– Он же всегда об этом мечтал. – осторожно заметил Семен. – Может быть, впереди его ждут приключения…

– А, может, вечная тишина и спокойствие. – добавила бабушка Фима. – Все я понимаю. Думаешь, старая дурра? Не на ту наткнулся, да!

Корабль почти скрылся в розовых облаках. Господин Виноградов крутанул штурвал, разворачивая корабль. Облака розовыми вихрями взвились вокруг, скрывая корабль от посторонних взглядом. А когда вихри рассеялись, корабля уже не было. И вновь стало тихо и спокойно.

– Пойдем. – сказала бабушка Фима, беря Вячеславу за руку. – Я уже так устала, что продала бы душу за уютную кровать, чашку горячего кофе и ужин…

– Я бы не отказался от куриного окорока. – мечтательно пробормотал Семен и побрел по уходящим в серый сумрак ступенькам.

Зомби определенно шевелились.

Умник постарался идти быстрее, но ноги не слушались. В какой-то момент умник споткнулся и упал лицом в холодную снежную жижу. Грязь набилась ему в нос и в рот. Умник закашлял и попытался подняться.

– Мне кажется, он все еще пытается убежать. – сказал голос над головой. Это был голос зомби – без эмоций, тихий… мертвый.

– Ему почти удалось. Еще каких-то сто метров, и, может быть, он бы оказался на свободе.

– Но сто метров, это длинный путь.

– Вы, как всегда, правы. Как дела у вашей прапрапрабабушки?

– О, у нее снова пропали обе челюсти. Вынуждена общаться при помощи подмигивания.

– Это так мило.

– Господа, хорош трепаться, давайте приступим к делу…

Кто-то схватил Умника поперек живота. Он ударил, не глядя, угодил кулаком во что-то мягкое, бесформенное. Кто-то засмеялся. Смех размножился, разнесся по воздуху, вырвавшись из сотен открытых ртов.

Умника схватили за руки, за ноги, за шею, закрыли ему глаза, рот, зажали нос. Умник пытался сопротивляться, но понимал, что уже слишком поздно. Он попросту не успел убежать. Каких-то сто метров.

Плотное кольцо оживших мертвецов сомкнулось над Умником. Через несколько минут все было кончено.

В полнейшей тишине, какая бывает только на кладбище глубокой ночью, зомби принялись рыть землю. Они работали быстро и уверенно. Обледенелая земля подавалась им с такой легкостью, будто это был сухой золотистый песок с пляжа. Не прошло и часа, а на поле образовалось несколько тысяч свежевырытых могил. Зомби синхронно попрыгали в могилы и легли, сложив руки на груди. Синхронно же закрыли глаза. Горки земли начали ссыпаться вниз. Они сыпались тонкими струйками, будто песочные часы, отсчитывающие минуты до полного захоронения.

Прошло еще какое-то время, и поле превратилось в свежее кладбище с тысячами могильных холмов, на которые лениво и неторопливо сыпал легкий снежок. Среди этих могил лежало мертвое тело человека без очков. Его-то хоронить никто не собирался…

Крысолов остановился у подножья холма. Теплый ветер рисовал на земле миниатюрные вихри изумрудного цвета.

– Я вижу Храм! – пробормотала муза. – Он… он великолепен!

– Ты все еще хочешь идти со мной? Потому что, ну, если тебе все равно, ты можешь возвращаться…. Куда бы ты там не хотела возвращаться.

Муза перевела взгляд с вершины холма на крысолова. В ее глазах светилась радость. Так бывает со всеми, что впервые видит Храм, порождение фантазии самого одаренного существа в мире. Только сам Брокк знает, сколько талантливых душ скопилось у него в коллекции. А, может, и он уже давно сбился со счета.

– Я что, похожа на идиотку? – прошептала муза. – Не побывать внутри такой красоты? Он и вправду весь из зеркал, или это такой оптический обман?

– Нет, не обман. Когда солнце поднимается высоко над горизонтом, от стен Храма отражаются лучи и разлетаются по всему миру. Бродячие волшебники могут видеть отражение солнца. И еще некоторые волшебные существа.

– А улыбки?

– Что?

– Раз есть зеркала, должны быть и улыбки.

– Ну, так вот же одна из них. – крысолов осторожно дотронулся пальцем до губ музы. И тотчас отдернул руку, засмущавшись.

Муза улыбнулась еще шире.

– Не бойся, я не кусаюсь. – сказала она. – А ты познакомишь меня с Брокком?

– А тебе хочется?

– Если потом произойдет конец света, я уже не успею ни с кем познакомиться.

Крысолов промолчал. Идея о конце света с каждой минутой становилась все менее привлекательной.

– Пойдем, или как? – прищурилась муза.

– Пойдем. – отозвался крысолов. – Я думаю поговорить с Брокком о конце света. Может, он передумает.

– Он двадцать лет пытался найти артефакт, а теперь, ты думаешь, просто возьмет и послушает тебя?

– А откуда ты узнала, что двадцать лет?

– Я много чего знаю. – отмахнулась муза.

– Может, тогда расскажешь?

Она улыбнулась и подмигнула.

– Не расскажу. Всему свое время. – и припустила бегом по ступенькам.

Крысолову ничего не оставалось, как побежать следом за ней.

А на вершине холма сверкал в лучах поднимающегося солнца Храм Зеркал и Улыбок.

Тело Умника слегка присыпало белоснежной крупой.

Хватка присела на одно колено и провела кончиком пальцев по заиндевевшему лицу. Казалось, что человек без очков сейчас откроет глаза и вцепится в шею Хватки мертвой, эээ, хваткой. Но этого не произошло. Умник был окончательно и бесповоротно мертв.

Хватка до сих пор не могла поверить в то, что Умник сначала пропал из ее жизни, потом возник вновь, превратившись в какого-то маньяка, в монстра… Зачем тогда вообще нужны чувства, если он делают с людьми… такое. Если, подчиняясь чувствам, превращаешься в монстра, причиняешь боль любимым людям и даже после смерти дергаешь за самые чувствительные струнки в глубине души…

– Не нравится мне это кладбище. – пробормотал Клим, осматриваясь. – Мне кажется оно, ну, совсем новое. Как будто эти могилы вырыли здесь незадолго до нашего прихода.

– А так и есть. – ответила Хватка. – Захоронения свежие.

– Мы их догоняли, этих мертвецов. – сказал Вальдемар.

Клим пожал плечами. В принципе, кладбище не стало нравиться ему больше. Хотелось быстрее покинуть это место и оказаться где-нибудь в тепле, чтобы ноги укрывал плед, а на столике стояла чашка горячего чая. И отчаянно хотелось нарисовать какую-нибудь картину. Чтоб с зеленым лугом, одиноким деревцом и – обязательно – золотистым рассветом. Мрачные картины Клим рисовать не любил.

Хватка закрыла Умнику веки и поднялась.

– Какие будут предложения? – спросила она. – Есть мысли, куда идти дальше?

– У меня нет. – сказала Наташенька. Ее мысли вращались вокруг Семена и теплой ванны.

– Я могу попробовать вывести вас к музе. – заметил Вальдемар. – Если, конечно, никто не против.

– Я целиком поддерживаю. Лишь бы убраться отсюда подальше. – проворчал Клим, пританцовывая на месте.

Вальдемар хитро прищурился.

– Они были здесь час, может быть, полтора назад. Я отлично вижу свет. Секундочку…

Вальдемар выудил из кармана сотовый телефон и набрал несколько цифр. Все вокруг замолчали, ожидая услышать далекую телефонную трель. Однако вокруг царила тишина.

– Тэк. – сказал бродячий волшебник. – Нам прямо.

После чего взял, да и подкинул телефон высоко вверх. Телефон исчез в темноте. Вальдемар поднял над головой руку с вытянутым указательным пальцем. От пальца внезапно отразился свет и тонким лучиком разрезал Мрак.

– Мой личный путеводитель. – похвалился Вальдемар. – Рекомендую. Недорого. У меня есть еще два варианта – один с сенсорным экраном, а второй с картой памяти на 18 гигабайт. Никто не хочет?

– Если выживу, обязательно куплю, – мрачно пообещала Наташенька.

Хватка вгляделась в темноту.

– Твой путеводитель не врет? – уточнила она. – Мне кажется там, впереди, больше ничего нет. Только пустота… Как там сказал паренек-водитель?

– Впереди невидимая стена. – подсказал Клим.

– Значит, нам туда. – подмигнул Вальдемар, – Ну, кто за мной? Не бойтесь, впереди ничего страшного. Да и вообще, разве есть повод чего-то бояться?

– Есть. – отозвался Клим. Но рядом шла Хватка, и молодой художник отчего-то пришел к выводу, что быть бесстрашным тоже интересно. По-своему интересно….

Облака закончились внезапно. Вот они были, а вот закончились. Словно кто-то взял ластик и стер их, а потом нарисовал пронзительное голубое небо, яркое солнце и изумительный холм, покрытый изумрудной травой.