Текст книги "Миромагия"

Автор книги: Александр Матюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Странный человек и деликатный человек остановились у подножия холма. В темноте было хорошо видно, как горит поезд.

Капал дождь, но его никто не замечал. Деликатный человек засунул руки в карманы, а странный человек потирал ладони.

– Мне кажется, это на севере. – сказал деликатный человек после минутного молчания.

– К черту. Нужно подождать остальных, а потом решать. – отозвался странный человек. – Сейчас что север, что юг – одинаково холодно.

– Было бы глупо тратить время зря.

– Есть идеи получше?

Вокруг горящего поезда суетились люди. Через вспаханное поле неслась легковушка с включенными мигалками.

Оба – и странный и деликатный – разом повернули голову в сторону леса, который начинался в километре от поезда, справа, и хорошо проглядывался с холма. В темноте лес казался жирной кляксой на ровном листе поля.

– Быстро бежит. – сказал странный человек.

– Еще бы. – отозвался деликатный.

Если бы на холме находился обыкновенный человек, он бы разглядел движущуюся черную точку только через пару минут. Потом он бы увидел, как точка растет и растет, становиться больше, превращается в странный силуэт, похожий на силуэт какого-то животного. А потом бы человек убежал, оглашая испуганными воплями окрестности.

Еще через минуту на холм взобрался цербер. Хватка соскользнула с его спины и поклонилась странному и деликатному. Цербер сказал:

– Рад вас видеть, ребята.

– Я тоже. – отозвался деликатный человек. – Сколько лет, как говорится.

Странный человек легко кивнул.

– Я бы сказал, что это плохой повод для встречи, но раз уж никто из нас не нашел времени за двадцать два года, то можно считать, что, да, я тоже очень рад. – сказал он.

– Ждем Умника? – Хватка смотрела на горящий поезд.

– Я уговаривал его заняться геометрией, но он предпочел исчезнуть. – сказал деликатный человек.

– Я бы тоже предпочел. – отозвался цербер. – Из-за геометрии-то…

– Он сильно страдал?

Деликатный человек пожал плечами.

– Он передал тебе привет, когда я видел его в последний раз. Сказал, что несмотря ни на что… ну, ты понимаешь.

Хватка опустила глаза. Несколько секунд все четверо молчали, встав в круг, лицом друг к другу.

– Раз уж мы снова вместе. – произнесла Хватка тихо. – Давайте спасем этот ужасный мир в честь нашего общего друга.

– Я предлагал идти на север. – сказал деликатный человек.

– Я чую, что он в часе на северо-западе. – отозвался цербер.

– У кого-нибудь есть сомнения не доверять нюху Церба? – осведомился деликатный человек. – Тогда, в путь.

Не прошло и мгновения, как на холме стало пусто и тихо.

Хранители умели быль невидимыми и неслышными. Даже когда их об этом никто не просил.

– Вы же понимаете, что если я не выйду отсюда, я не смогу принести нужных лекарств. – пробормотал Крепнев. За последние десять минут он перебрал в памяти все возможные причины, по которым он мог сегодня остаться дома. Он мог заболеть, сломать ногу или руку, проспать, взять отгул за свой счет, притвориться больным и съездить, навестить маму, умереть, в конце концов… но ничего подобного не случилось, и Крепнев находился в палате с маньяком, грязной невестой и раненым мужиком в плаще.

Самое интересное, что никто в больнице, казалось, не замечал очевидного. Врачи проходили мимо, люди спешили по своим делам, два охранника вообще не подняли голов, когда Крепнев прошел мимо, таща на плече истекающего кровью человека.

Волшебство?

Крепнев не верил в волшебство. Вернее, он знал, что где-то в мире есть бродячие волшебники, пыль, что заставляет людей летать, зелья бессмертия, летающие корабли и исчезающие небоскребы – но в его собственном внутреннем мире, в том мире, где он хотел прожить до конца дней, места волшебству не находилось.

– Понятное дело, что тебе нужно выйти. – сказал паренек в очках, он же, по определению Крепнева – чистой воды маньяк. – Давай сюда сотовый.

– Что?

– Сотовый давай. – повторил паренек в очках терпеливо.

Крепнев полез в карман, выудил телефон и безропотно вложил его в протянутую ладонь маньяка. В голове вертелось: "Для чего я это делаю??", но ответа не нашлось. Вместо того чтобы возразить, Крепнев пробормотал:

– Я же офтальмолог. Я не смогу ничем помочь. И мне уже домой пора, меня ждут, понимаете?

– Кто ждет? – маньяк приложил трубку к уху.

– Мама…

– Мама?.. А, эээ, здравствуйте, вы мама офтальмолога из шестой больницы? Да, да, Пети. Что? Да, извините, что сразу так вам сообщаю, но у вашего сына проблемы на работе. Он вдруг упал в обморок и никак не может прийти в себя. Мы бы хотели направить к нему домой докторов, ну, вы понимаете, нам нужно узнать, может, он что-то принимал, или… я надеюсь, что все будет в порядке… вы не могли бы рассказать подробно, как к нему подъехать, чтобы мы могли… да, да… спасибо огромное… не волнуйтесь, да. Что вы говорите? Хорошо, если вы подъедете, то будет очень мило. К нему домой? Замечательно. Мы вас там встретим. Да, мы сделаем все, что можем. Спасибо…

Маньяк положил трубку.

– К маме хочешь, да? В общем так, Петр, у тебя в запасе двадцать минут, чтобы заштопать моего друга. Как ты успел заметить, я знаю, где ты живешь, и где будет твоя мама ближайший час, так что, надеюсь, хватит ума ничего не выкинуть.

Крепнев ощутил, как свело желудок.

– Зачем вы это сделали?

– Ну, а что еще остается? – пожал плечами маньяк. – У тебя двадцать минут, не забывай. Я бы на твоем месте умчался искать иголку, нитку, а может быть и опытного хирурга. А?

Крепневу не надо было повторять дважды. На трясущихся ногах он вышел из палаты. В висках бешено колотило, перед глазами темнело. Лишь бы не грохнуться в обморок в такой момент, лишь бы…

Паренек в очках склонился над крысоловом и начал небрежно стаскивать с него плащ. Крысолов не сопротивлялся – не было сил.

– Кто ты такой? – прошептал он. – Брокк послал на помощь?

– Не дождешься. – отозвался человек в очках. – Скажем так, это я взорвал поезд.

Муза у окна хмыкнула. Человек перевел внимание на нее. Муза забралась на подоконник с ногами. Она бы все равно не могла спрыгнуть с другой стороны – окна перекрывала металлическая решетка.

– Я сказал что-то смешное? – человек в очках стянул плащ и швырнул его на пол. Под плащом у крысолова обнаружилась черная водолазка и кобура с револьвером.

– Я-то тут совсем не причем. – сказала муза. – Если бы не идиотское стечение обстоятельств, ехала бы сейчас в поезде совсем в другом направлении и с совсем другими людьми.

– Не знаю, кто ты и какое там стечение обстоятельств (да и чихать я хотел), но ты поедешь с нами. – отозвался паренек в очках, вытаскивая револьвер. – Не зря же он тебя вытащил из поезда.

– Ну, решил человек раз в жизни совершить благородный поступок. – сказала муза, задумчиво наблюдая за происходящим. – А вот у вас, похоже, не выйдет.

– Я и не собирался, чтобы выходило. Моя цель – Брокк. На Вора и на тебя мне наплевать.

– Я поняла. – сказал муза. – Нужно, чтобы Вор, который почему-то зовет себя крысоловом, привел вас к своему хозяину.

– Верно мыслишь. – паренек в очках вскинул револьвер и прицелился, щурясь левым глазом. – Только у меня к тебе просьба. Помолчи. У меня от твоего голоса голова раскалывается и очень хочется заняться геометрией.

– Иначе вы меня застрелите? – спросила муза, обхватывая колени руками.

– Иначе я тебя застрелю. – согласился паренек в очках и принялся обыскивать крысолова дальше.

– Забавная ситуация. – протянула муза. – Из того, что я знаю о Брокке, выходит, что мне нельзя к нему соваться – уничтожит. Но идти против вас я не могу – уничтожите вы. Патовая ситуация. Может, как в шахматах, останусь на месте?

– Может, помолчишь?

– Не выйдет. Я муза, мне положено ублажать слух творческим людям. Вот если бы вы дали мне уйти, тогда бы…

Человек в очках выпрямился. В руке он держал дрожащий сверток.

– А кто сказал, что здесь есть творческие люди? – спросил он. – Мне наплевать, муза ты, или бесеныш. У меня есть задача. Цель.

– Мания. – подсказала муза. – Вы форменный маньяк. Уж я-то вижу.

– А если и так? Будешь много болтать – сделаю с тобой вот это. – Человек в очках крепко сжал сверток в руке. Раздался пронзительный, полный боли и отчаяния писк. Человек в очках заулыбался, обнажая ровные белые зубы. Внутри свертка что-то звонко хрустнуло – и писк прервался. Сверток больше не дрожал. Сквозь пальцы человека в очках закапала на пол светящаяся зеленоватая жидкость.

– Волшебные существа такие хрупкие. – прошептал человек в очках. Кажется, происходящее его возбуждало.

Муза не ответила.

Хорошо, что в этот момент вернулся Крепнев.

Семену было сильно не по себе. Он не то, чтобы боялся, просто… чувствовал себя не в своей тарелке. Все-таки, его территория – это изгнание бесов. Если бы где-нибудь в одной из многочисленных комнат господина Виноградова объявился человек, одержимый бесом, Семен кинулся бы туда с радостью, с облегчением, со счастливой улыбкой на устах. А вот с волшебством Семен был незнаком, да и побаивался его. Как-то в детстве мама подарила Семену волшебный фонарь, который светился зеленым, когда Семен не спал, и становился красным, когда Семен засыпал. По этому фонарю легко можно было угадать правду, чем мама и пользовалась. Даже когда Семен притворялся и наблюдал за фонарем, прищурив глаза, тот светился зеленым. И мама говорила: «Прекращай щуриться!», или «Немедленно спать!», и становилось понятно, что волшебство – это не новогодние подарки, и даже не жвачка под подушкой наутро, когда за день до этого вел себя хорошо и умылся перед сном… волшебство – это способ вывести на чистую воду кого угодно.

Когда Семен стал постарше, в мире как раз широко распространилось настоящее, не выдуманное волшебство. В городе стали появляться первые бродячие волшебники, которые делали деньги на чем угодно – от продажи говорящих голубей, до вызова кратковременного дождя кому-нибудь на огород. Однажды одноклассники Семена решили скинуться и купить у бродячего волшебника шкатулку знаний – вещь, о которой ходило множество слухов, но никто и никогда ее не видел. Поговаривали, что в шкатулке хранится полный курс школьной программы, и тем, кто эту шкатулку откроет, знания будут доступны в полном объеме. Когда у школы появился волшебник, одноклассники произвели быстрый обмен, и уже после третьего урока укрылись в туалете, чтобы опробовать шкатулку. Семен не успел вовремя и, как оказалось позже, это его спасло. Стоило одноклассникам открыть шкатулку, как из нее вырвались языки разноцветного пламени. Языки огня ловили испуганных ребят, обвивали их, поднимали над землей и швыряли под потолок. Участники событий потом рассказывали, что некоторые языки огня осуществляли самую настоящую порку (в доказательство были предъявлены следы на поясницах и чуть ниже), а чей-то голос монотонно повторял: "Учи историю! Откуда есть пошла земля Русская! Учи историю!". Потом огонь угас, а одноклассников обнаружили со следами ожогов, с пеплом на лице и в волосах, и испуганными до икоты.

С тех пор Семен волшебства и побаивался. Он хотел бы очутиться сейчас не в просторной гостиной загородного дома, а в своей уютной, пусть маленькой, но такой домашней квартирке.

– Итак, господа! – сказал Вальдемар. – Перед вами обыкновенный с виду телефон. Ничего особенного, раскладушка, купил на рынке у одного местного торговца. Но если присмотреться глубже, то, смею вас заверить, ничего более диковинного вы в жизни не видели. Я его, так сказать, усовершенствовал. Привнес в эту скромную модель толику чистейшего, незамутненного волшебства. Первым делом, я телефон разобрал и протер его поисковым эликсиром. Этот эликсир вырабатывают феи-треножницы, которые рождаются в сотне километров друг от друга и живут всего девять минут. Для того чтобы продолжить род, им нужно за столь короткий промежуток времени найти себе партнера или партнершу и совокупиться. Тело феи-треножницы вырабатывает фермент, который и помогает им быстро определить местоположение партнера или партнерши. Из добытого фермента я создал эликсир.

– И скольких же бедных фей вы убили? – холодно поинтересовалась бабушка Фима.

Все сидели за столом, с которого еще не успели убрать зеркало с водой и свечи. Справа от Семена расположились Клим, господин Виноградов и Наташенька, а слева – бабушка Фима, дедушка Ефим и Вячеслава, которая в кои-то веки подустала и решила просто посидеть и поковырять ногтем скатерть. Как раз напротив Семена сидел Вальдемар. Уверенность бродячего волшебника била фонтаном.

– Я не убил ни одной! – заявил Вальдемар. – Я выслеживал их, наблюдал за спариванием, а потом собирал мертвые тела, пока их не склевали птицы. Каждая оплодотворенная фея приносила потомство, поэтому я не нарушил экологический баланс. Все по-честному. Но не в этом суть, господа. Дело в том, что моя милая муза, как существо в некоторой степени эфемерное и не от мира сего, тоже выделяет подобные ферменты, и смазывать ее эликсиром не надо. Достаточно раскрыть телефон и набрать небольшой числовой код…

– Что за код? – поинтересовалась бабушка Фима.

Вальдемар открыл телефон и нажал несколько кнопок.

– Комбинация цифр, кодировка внутреннего генома музы. – отмахнулся Вальдемар. – В одной секретной лаборатории подсказали.

– Вас пустили в секретную лабораторию?

– Меня туда попросили прийти! Все из-за кристальных грез. У директора началась ломка, он впал в некоторое безумие, ну и… – Вальдемар осекся и покосился на господина Виноградова. – В общем, смотрите. Ждем несколько секунд и – опа – вот вам местоположение моей ненаглядной музы.

Вальдемар показал раскрытый телефон, на котором светился ряд цифр.

– И что это означает? – поинтересовалась бабушка Фима.

Вальдемар пожал плечами:

– Я не знаю. Это был первый этап.

– А второй?

– Второй этап – переправить меня туда с помощью волшебства и телефона.

Бабушка Фима покачала головой.

– Не пойдет. Один ты туда не пойдешь.

– Понятное дело, не пойду. Неизвестный похититель – один из слуг Брокка, и я не знаю, кто из них опасней.

– А кто там вообще есть? – спросил Семен.

– По именам всех не знаю. Брокк взял их на воспитание много лет назад, когда узнал, что некоторые люди собираются его уничтожить. Брокк хотел сделать из них вроде как собственных защитников, но потом, по слухам, слишком заигрался и угодил в Храм Зеркал и Улыбок.

– Я уже слышала это от призрака. – перебила бабушка Фима. – Занятная мифология, но, к сожалению, времени у нас мало. Кто пойдет с волшебником?

– Я пойду! – приподнялся со своего места господин Виноградов. – Это мой артефакт, мне его и забирать.

– В этом есть логика. Кто с тобой?

– Я тоже хочу! – поднял руку Клим. – Ба, я серьезно. Сегодня же мой день рождения!

– Ты думаешь, что лучшим подарком тебе будет смерть?

– Почему сразу смерть?

– Ты слышал, что есть господа, которые служат Брокку? Наверняка они собираются кого-нибудь убить!

– Юноша, я бы не стал рисковать, – вставил Вальдемар. – Ладно мне, старому бродячему волшебнику, не сидится на месте, но у тебя-то впереди столько времени!

– Семен? – бабушка Фима выразительно посмотрела на экзорциста.

Этого-то Семен и опасался. Внизу живота стремительно похолодело. Семен не любил ответственности. Он даже мамину собаку никогда не выгуливал – боялся, что с ней может что-нибудь случиться во время прогулки…

– Я, эээ, пожалуй, эээ, может быть, отправиться всем вместе?

Вальдемар покачал головой.

– Не выйдет. Вас слишком много. Я бы с радостью, но не выйдет.

Семен беспомощно посмотрел по сторонам. Наташенька не сводила с него испепеляющего взгляда. Никогда еще Семен не чувствовал себя настолько ответственным и настолько виноватым.

– Я, эээ, пожалуй, не против. – выдавил он, наконец, с невероятным трудом.

– Вот и ладно. Вот и хорошо. – Вальдмер аккуратно положил раскрытый телефон на стол. – У кого-нибудь есть два зеркала и фонарик?..

Дождь лил вовсю. Мгла нависла над поселком. Ветер радостно и хищно, будто взбесившийся пес, рвал провода, раскачивал вывески, таскал по земле газеты, мусорные баки, велосипеды, оставленные без присмотра и кучи разнообразного хлама. Кто бы мог подумать, что в конце августа разыграется такая непогода? А кто бы мог подумать, что через несколько дней наступит конец света?

У черного входа в больницу, в пролете металлической лестницы, стоял молодой санитар и докуривал сигарету. На душе у него скребли кошки. Интуиция подсказывала, что из больницы надо немедленно бежать. Что-то неладное творилось в больнице, страх гулял по коридорам, паника пробиралась в палаты, а ужасные предчувствия наполняли воздух. Большая часть врачей и санитаров в спешке разошлись, многие дежурные не явились на дежурства, но их никто не дожидался. Многие уходили просто так. Легкие больные вдруг решили переждать непогоду дома, а те, кто не мог передвигаться самостоятельно, сорвали голосовые связки, упрашивая по телефонам друзей, знакомых и родственников приехать и забрать их. Санитар не знал в чем, дело, но в какой-то миг он сделал свой выбор. Докурив сигарету, санитар выбросил бычок в темноту, спустился с лестницы и поспешил по дороге в сторону дома, стараясь (интуитивно) держаться в свете редких фонарей.

Четыре тени бесшумно возникли у черного входа.

– Я думала, он никогда не уйдет. – прошелестела, будто падающий осенний лист, Хватка и сложила зонтик.

– Церб, тебе лучше охранять выходы. – деликатный человек потрепал статую пса по средней холке.

– А мы устроим погром! – хмыкнул странный человек.

– Не переусердствуйте!

Цербер дождался, пока трое его друзей скроются за дверью черного входа, и затрусил по периметру больницы – проверять выходы. Держался он (интуитивно) в тени.

Крепнев привел с собой патологоанатома по фамилии Попов. Патологоанатом был человеком бесстрашным и не верил в чудеса. Крепнев застал его в коридоре, когда Попов собирался уходить домой. В отличие от остальных сотрудников больницы, которые в панике разбегались кто куда, Попов уходил, потому что у него закончился рабочий день. Он собирался заглянуть в киоск, купить журнал о кино и провести вечер в ванной. Крепнев взял его под локоть, отвел в сторону и сбивчиво рассказал о богатом клиенте, которому срочно нужна помощь, но клиент не хочет раздувать скандала, потому что очень богат и очень знаменит, и поэтому готов заплатить немалые деньги за анонимную и квалифицированную помощь. Крепневу было невероятно стыдно за свою ложь. Он чувствовал, как уши его буквально раскаляются докрасна, но иного способа затащить Попова в палату не мог. Крепневу и в голову не приходило, откуда в больнице деревни Двубратской мог взяться известный и чрезвычайно богатый клиент. Но Попов поверил.

Паренек в очках сидел на тумбочке, болтая ногами. Человек в плаще истекал кровью на кровати. Грязная невеста изучала улицу.

– Милая компания! – усмехнулся Попов, оглядывая палату поверх очков. – Мои условия – три сотни баксов сразу, плюс три сотни после операции. И еще сотню, если хотите, чтобы все было сделано быстро.

Крепнев мысленно сжался в тугой, неприметный комок. Паренек в очках несколько секунд сидел без движения, потом легко спрыгнул с тумбочки и подошел к Попову. Патологоанатом был на голову выше и шире в плечах, но Крепнев отчего-то верил, что пареньку в очках ничего не стоит сломать Попову шею одним движением руки.

– Еще сотню дам, если заштопаешь его прямо здесь. – неожиданно сказал паренек в очках.

У Крепнева отвисла челюсть.

– Деньги решают все! – подмигнул паренек в очках. – По рукам?

– По рукам. – Отозвался Попов.

– Это самый простой фокус в моей практике. – Вальдемар взял два прямоугольных зеркала и закрепил их на столе в вертикальном положении при помощи бокалов для вина. – Мгновенному перемещению даже не нужно учиться. Просто послушайте объяснения умудренного годами волшебника, и у вас все получится!

– Можно без объяснений. – сказала бабушка Фима. – Главное, сделайте все правильно.

– Обижаете!

Зеркала были повернуты таким образом, чтобы ловить изображение друг друга. Таким образом, возникли бесконечные отражения бесконечных зеркал. Между зеркалами волшебник оставил зазор сантиметров в десять.

– Принцип прост. Кладем сюда фонарик и наводим его на одно из зеркал… Видите? – Вальдемар включил фонарик. Луч отразился от одного зеркала в другом, потом спустя долю секунды в зеркалах вспыхнули миллионы крохотных лучиков света, которые уходили все глубже и глубже, все дальше и дальше…

– Ба! А можно мне посмотреть? – Вячеслава потянула бабушку Фиму за край платья.

– Это не опасно? – спросила бабушка Фима.

Вальдемар заулыбался. От этой его улыбки, порой, таяли самые заледенелые сердца самых заядлых аристократов и олигархов.

– Отраженный свет сам по себе безопасен. – сказал он. – Это всего лишь лучик, затерявшийся в бесконечности собственных отражений. Но вот если применить волшебство…

– Ба! Я хочу посмотреть на лучики света! – взвизгнула Вячеслава.

– Деточка моя! Раз дядя говорит, что безопасно, то, наверное, можно и посмотреть…

Вальдемар торжественно воздел руки над головой и выкрикнул несколько неразборчивых (но, без сомнения, волшебных) слов.

– Ба! – Вячеслава потянулась к ближнему зеркалу. Она привыкла сначала брать, а потом смотреть.

На мгновение в гостиной возникла этакая торжественная тишина, которая обычно возникает либо перед какой-нибудь церемонией, либо перед глобальной катастрофой.

Вячеслава дотронулась до зеркала. Вальдемар испуганно вскрикнул. Кто-то кашлянул.

Отраженный свет ярким фонтаном взвился вверх, между зеркал, озарив полумрак гостиной и разогнав тени. Пол под ногами задрожал. Свет ударил в потолок и рассыпался миллиардами светящихся снежинок, которые угасали, не преодолев и половины расстояния до пола.

– Будут неприятности! – завопил Вальдемар.

Вячеслава тотчас забыла про зеркальце и принялась ловить тающие снежинки.

И в этот момент фонтан прервался, свет угас, а присутствующим неожиданно показалось, что в гостиной стало еще темнее, чем до происшествия.

Вальдемар исчез. На полу, где минуту назад стоял волшебник, дымилось размытое обгорелое пятно.

– Сбежал, ирод! – в сердцах воскликнула бабушка Фима. – Оставил нас, родненьких, без прикрытия! Ну, дайте мне его только найти! Я ему устрою кузькину мать!

– Мам. – тихо пробормотал господин Виноградов. Голос у него неприятно дрожал. – Мам. Мне кажется, он, эээ, не совсем сбежал. Ну, а если и сбежал, то прихватил с собой Клима и, эээ, Наташеньку…

Бабушка Фима медленно обвела взглядом гостиницу. Народу действительно поубавилось. В воздухе ощутимо пахло горелым.

– Я очень надеюсь, что они отправились туда, куда нужно. – произнесла бабушка Фима, и от ее тона всем в гостиной стало не по себе…

В коридоре Хватка столкнулась с насмерть перепуганной медсестрой. Запах страха, всеобщей паники сбивал Хватку со следа. Он не могла точно определить, где находится артефакт. Только этаж – второй. А вот какая палата?..

И кто вообще додумался тащить артефакт в больницу?

Хватка схватила медсестру за плечи и хорошенько встряхнула.

– От кого бежишь? – поинтересовалась она.

Медсестра замотала головой. На глазах выступили слезы. Деликатный человек и странный человек переминались с ноги на ногу.

– В какой палате… страх? Где… паника? Можешь показать?

Медсестра помедлила, потом ткнула пальцем в сторону коридора. Там было, по меньшей мере, десяток дверей.

– Мне кажется, проще проверить, чем пытаться что-нибудь из нее вытащить. – предположил странный человек. – И, потом, я доверяю твоему чутью.

– Ты прав.

Медсестра вырвалась и убежала к лестничному пролету. Судя по всему, из медперсонала на втором этаже больше никого не осталось. Странный и деликатный одновременно запустили руки в карманы брюк и вытащили оружие – небольшие дубинки, похожие на милицейские, но с толстым округлым набалдашником. Оба не любили огнестрельное оружие, а предпочитали старое, проверенное волшебство.

Хватка подошла к первой двери справа и распахнула ее. В палате было пусто. Хватка направилась к двери слева – распахнула. С кровати на нее смотрел человек, укутанный в гипс, будто мумия – в бинты.

– Может быть, вы вытащите меня отсюда? – попросил он.

Хватка молча закрыла дверь и направилась к дальше.

В этот момент в холле первого этажа появился Церб. Он был очень любопытен. И еще он учуял артефакт.

Попов залатал рану за десять минут.

– Ему повезло. – говорил Попов со знанием дела. – Рана небольшая, края ровные, никаких внутренних повреждений. Ему бы, конечно, постельный режим и капельницу на пару часиков, но если у вас этого в распоряжении нет, то хотя бы постарайтесь не нервировать пациента.

Крепнев смотрел на происходящее сквозь призму ужаса и непонимания. Он думал о маме и о цветах, которые не купил сегодня. Он думал о десятках пациентов, которые давали ему взятки, чтобы пройти медосмотр, и еще о десятках других пациентов, которые взятки не давали, и поэтому медосмотр не прошли… Он думал о том, что мог бы прожить свою жизнь более достойно, если бы знал, чем она может завершиться. А ведь, казалось, смерть еще так далека…

– Куда уж тут не нервничать. – отозвалась грязная невеста. – Теперь вы, скорее всего, всех их убьете, верно?

– С чего бы это? – паренек в очках вытащил кошелек и отсчитал Попову ровно четыре сотни долларов.

Попов подтянулся, убрал использованные перчатки в задний карман брюк и, уходя, добавил:

– Не забудьте про крепкий сон. Это залог любого выздоровления.

Дверь за ним закрылась. Крепнев обречено осел в углу палаты. Он чувствовал задом холодный кафель, но даже не думал вставать. Ему было все равно.

– Я всегда знал, что патологоанатомы самые бесстрашные люди в мире. – заметил паренек в очках. – А чего им бояться? Они же препарируют смерть!

– Ну, а этого мужчинку ты точно убьешь. – произнесла грязная невеста задумчиво.

– Почему ты решила, что я кого-то убью? – огрызнулся паренек в очках. – Делаешь из меня монстра!

– Потому что я вижу желания каждого из вас. Тайные, явные, полуявные, все, какие только проступают. Вообще-то, моя задача подтолкнуть человека к исполнению его желания, развить в нем чувство, скажем так, прекрасного… но почему-то именно для тебя я не хочу этого делать.

– И не надо. Я не просил. Так справлюсь.

Крепнев увидел револьвер в руке паренька в очках и закрыл глаза. Жизнь, может быть, и не стоила того, чтобы прожить ее заново, но разве человек должен умирать именно так? И ведь не лезет в голову ни одного достойного воспоминания, в которое можно было бы укутаться, словно в теплое одеяло, и спокойно умереть…

Выстрела не последовало.

– А это еще что такое?.. – удивился паренек в очках. – Неужели?.. О!

Крепнев открыл глаза.

Крепнев увидел вспышку яркого света.

И в палате вдруг возникли люди. Просто возникли – и все. Перед окном.

Паренек в очках. Кажется, удивился не меньше Крепнева.

– Вы кто такие, откуда взялись?

В этот момент с треском распахнулась дверь и кто-то ворвался в палату – стремительно, как ветер, будто тени умерших здесь пациентов решили вырваться на волю из царства мертвых и отомстить за что-нибудь… Не важно за что, ведь месть, иногда, очень неразборчивая дама.

Паренек в очках развернулся и выстрелил. Грохот оглушил Крепнева. Дрожащий сгусток тени, размытый человеческий силуэт, заслонил его от происходящего. Крепнев обхватил голову руками – где-то внутри головы зародился и начал стремительно нарастать гул.

Вновь раздался выстрел. Кто-то закричал – было слышно даже сквозь тонны ваты, заложившей уши. Крепнев упал на живот и пополз к открытой двери. Паника захлестнула его, будто окатили кипятком из ведра. Крепнев застонал, завопил, заскулил. До двери оставалось всего чуть-чуть, всего полметра…

Еще один выстрел. Пуля расколола кафельную плитку. Крепнев замер. Внезапно он понял, что вокруг – не только в его голове – наступила тишина. Мир застыл, превратившись в киношный стоп-кадр.

– Даже не думай убегать. – это был голос паренька в очках. Такой естественный, будто только его Крепнев и ожидал услышать. – Теперь мне точно понадобиться твоя помощь.

Крепнев медленно перевернулся на спину. Худшие ожидания сбывались.

Никто – и уж точно не Наташенька – не мог ожидать, что произойдет в следующую секунду после того, как бродячий волшебник закричит о грядущих неприятностях.

В своей бурной и насыщенной всевозможными событиями жизни, Наташенька привыкла правильно реагировать. Она точно знала, когда следует принести кофе в кабинет господина Виноградова. Она прекрасно понимала, когда не стоит звонить маме или ехать на свидание к Семену. Она всегда выбирала удачный день для похода по магазинам, чтобы купить все самое новое и самое интересное (и таким образом, оказаться на пике моды среди своих подружек). Но в последние несколько часов Наташенька вдруг поняла, что от ее реакции не осталось и следа. Либо жизнь сделалась очень непредсказуемой, либо Наташенька сдала позиции…

А гостиная растворилась. Мир вокруг обрушился в непроглядную темноту. Пол ушел из-под ног, и Наташеньку с силой дернули вверх – будто пробку из бутылки шампанского. Наташенька взлетела, почувствовала сильное головокружение, потом, кажется, несколько раз перекувырнулась – и ощутила под ногами твердый пол.

А затем темноту сорвали, будто занавеску с художественного полотна, и Наташенька увидела больничную палату.

Прямо перед ней на кровати лежал человек с обнаженным (и, кажется, только что зашитым) животом. Кровать была вся в крови. Чуть поодаль стоял паренек в очках. В руках он держал револьвер.

– Вы кто такие? Откуда взялись?

Вальдемар, оказавшийся рядом, открыл было рот, но в это мгновение дверь в палату распахнулась, и Наташенька увидела… нет, не успела увидеть… в комнату словно ворвался сквозняк… осязаемый, почти видимый сквозняк. Вихрь теней!

Паренек в очках развернулся и выстрелил. Кто-то ударил его – кто-то настолько стремительный, что Наташенька видела лишь условно размытый силуэт. Паренек в очках отступил на шаг – видимо, успел парировать – и выстрелил снова.

Наташенька с ужасом увидела, как из сгустка тени внезапно выпал человек. Он сложился пополам, выронил странную дубинку с железным набалдашником, и, прижимая руки к животу, упал на колени, а потом лицом вниз.

– Умник! – крикнул кто-то.

– Хватка! Я так и знал.

Паренек в очках запрыгнул на кровать. Рядом с ним внезапно оказался еще один человек. Снова выстрел – человека отбросило назад, он рухнул с кровати, взмахнув руками, упал спиной на пол и затих.

Паренек с револьвером с силой дернул за ворот рубашки и поднял свободную руку вверх. В руке сверкала пуговица – сверкала ярким изумрудным светом.

Наташенька увидела еще двоих – в сторону двери осторожно полз человек, а у изголовья кровати застыла девушка. Именно застыла – с занесенной для удара рукой, с искаженным от напряжения лицом, с растрепанными (и тоже застывшими) волосами. Мало того – девушка зависла в воздухе, в нескольких сантиметрах от пола.