Текст книги "Атеизм и другие работы"

Автор книги: Александр Кожев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

73 «Человек в мире» или просто «человек» значит всегда человек, живущий в мире, живой человек.

74 Всякое знание о «загробном существовании» (будь это интуиция, откровение или фантазия) не есть знание данности мертвого самому себе, а знание данности «человеку в мире» мертвого, в частности самого себя как мертвого. Надо строго различать: 1) данность мертвого самому себе [В машинописной расшифровке рукописи над словами «мертвого самому себе» впечатано «живого самому себе как мертвого». – Прим. сост.];2) данность живому себя, как мертвого; 3) данность живому себя как смертного.

75 Ср. великолепный эпизод в «Амфитрионе» Жироду [Giraudoux], где Юпитер подделывается под человека и признается похожим именно тогда, когда он может себе представить смерть других, но не себя самого.

76 И самонаблюдение? В воспоминаниях я отличен от себя по локализации (иногда и по способу), в самонаблюдении только по способу бытия?

77 «Предвиденье» здесь просто pendant[дополнение к (фр.)]воспоминанию.

78 Верно, что в воспоминании может быть дано ни на что не похожее содержание, а всякое содержание предвиденья одновременно дано либо в воспоминании, либо [в] восприятии. Но этого не достаточно, чтобы отличить воспоминание от предвиденья. Обдумать, но этот вопрос не имеет прямого отношения к нашей теме.

79 Я не стараюсь доказать, что смерть значит прорыв непрерывного становления, что я как мертвый отличен от себя как живого. «Доказать» этого нельзя, а можно только показать. Впрочем, всякому смертному это ясно, а для бессмертного все рассуждения о смерти так же (или более) непонятны, как рассуждения о красках для слепого. – Философия не может ничего прибавить (в смысле качественного содержания) к тому что дано в непосредственной интуиции (никакая речь о красках не может Дать краски слепому: он ее просто не поймет или поймет только как абстракцию, лишенную качественного содержания игру понятий); но из этого не следует, что зрячий не может говорить о красках или что такой разговор ничего ему не дает). Интуиция – наличие данности наличия чего‑либо: она наличествует как нечто, в чем дано наличие чего‑либо. Философия исходит из интуиции, она «материя» философии, но еще не философия. Философия – данность наличия данности наличия, это данность интуиции, данность данности человеку чего‑либо. (Но Lock'y [Локку] дальше в этом направлении идти нельзя. Так ли это? Если и можно идти дальше – без конца? – то это будет путь внутри философии – философия философии и т. д.) Поэтому ее первая дорога – найти интуицию, перевести ее из наличия в данность. Затем описать ее, т. е. отличить от других, ситуиро– вать в космосе всех интуиций и т. д. Наконец анализировать ее, т. е. различить ее моменты: как она сама наличествует, как дано в ней наличие, как наличествует то, что в ней дано. В конечном счете задача философии описания «человека в мире», т. е. как он сам себе дан, в словах(понятиях) ее вопрос – каков должен быть построенный в понятиях мир, чтобы в нем были возможны все те интуиции, которые в нем есть. В построенном из понятий мире могут быть логические противоречия (наиример, «Welt» как идентичность различного и т. д.), и всякое противоречие допустимо лишь как адекватное описание какой‑либо интуиции (например, «Welt» как описание интуиции становления). Впрочем, всякое философское построение должно быть экземплифи– цировано интуицией; иначе же [оно] будет игрой понятиями, абстрактной комбинаторной, интересной самой по себе (как шахматы), но не имеющей ничего общего с философской. – Так надо понимать и нашу речь о смерти. Где интуиция, которая предполагается. Мы искали данность «человека вне мира» которая была только построена. Теперь я показываю, что она наличествует как интуиция смерти и только как таковая. Ее надо описать, например, показав, что ее тонус (форма) отличен от всех модусов тонуса данности жизни. Потом анализировать. Но здесь надо различать: 1) анализ самой интуиции и 2) анализ интерпрвтации, который дает ей теист, атеист, homo religiosus и т. д. Интерпретация не философия, т. е. она внутри интуиции, а философия имеет дело с интуицией в целом, так сказать снаружи. Например а) смерть как «иное», в) «иное» как нечто (теиста), ничто (атеиста) ценное homo religiosus и т. д. Последняя цель: каков мир, в котором возможна интуиция смерти.

80 В терминологии Descartes'a [Декарта] надо сказать, что «я» как мертвый» est une idйe claire mais non distincte[есть идея ясная, но не отчетливая (фр.)].Ср. его описание идеи Бога.

81 Иногда говорят о «второй смерти» (многие «примитивные» верования), но даже первая не смерть, а еще жизнь, ибо возможность умереть и есть жизнь. Вообще смерть тут надо понимать в [особом] смысле, не как загробную жизнь, непрерывно(без бездны, hiatus'a смерти) примыкающую к земной.

82 Мы можем назвать это целое «бытием», и также тонус данности «человека в мире» самому себе будет тонусом данности бытия.

83 Ср. «динамическую теорию «Welt'a».

84 О других (истинных или ложных) формах взаимодействия (например, влияния образа жизни на посмертную судьбу и т. д.) я сейчас не говорю. Здесь взаимодействие простой синоним «данности».

85 Нет жизни без смерти и наоборот. Ср. Ehrenberg, [Rudolf]. Theoretische] Biologie [vom Standpunkt der Irreversibilitдt des elementaren Lebensvorganges], B[er]l[i]n, [Julius Springer], 1923.

86 Беспокойная растерянность (Unruhige Verlorenheit). Термины неудачны! Они только обозначения, а не описание; их смысл дан в самом тонусе, в интуиции, без нее они лишены конкретного содержания. Они подчеркивают лишь отличие от тонуса спокойной уверенности и родной близости.

87 Как связать это с тем, что разница между бытием и небытием есть сознание бытия??

88 Дана ли мне смерть и смертность вообще? А чужая смерть, он мертвый??

89 В этой связи я бы не должен был говорить об атеисте; здесь этот смысл значит лишь: «человек в мире, для которого вне мира нет ничего».

90 Можно еще сказать так: для атеиста «человеку вне мира» может быть дано только ничто, т. е. ничего не может быть дано– это, чему ничего не дано, само ничто, его нет.

91 Это можно сказать только с точки зрения теиста, ибо ничто «всегда одинаково», его нельзя никак квалифицировать даже и как то, что вне мира. Ничто не не – бытие, в смысле небытия бытия – что понятие бытия, не бытие, конечно, но не ничто.

92 Нет, для того, кому дано нечто, в данном случае для «человека в мире»; мы из него исходим, и для нас то, чего нет для него, нет вообще – это чистое ничто.

93 Различна ли разница между желтым и синим от разницы между синим и желтым? Т. е. квалифицирует ли форма данности разницу? Т. е. есть ли тонус данности функция формы этой данности?

94 Там lim[+^] = +0, a lim [-^] = -0; + 0 = – 0 только потому что это 0!

95 По отношению к ничто не может быть квалифицированной разницы: красное точно так же отлично от ничто, как и синее, а именно как нечто. Если бы было только одно красное на фоне небытия, то оно не было бы красным, а только нечто. Красное оно лишь по отношению к синему и т. д., т. е. внутри бытия. По отношению же к небытию пропадают все различия бытия (спецификация разницы со стороны бытия не встречает поддержки со стороны небытия и растворяется во мраке ничто) и оно остается лишь как чистое нечто.

96 Строго говоря, надо (у не атеиста) различать данность конечности и данность смертности. Конечный человек не только живущий в мире. Смертен он как тот, который продолжает «жить» «после» смерти. Таким образом атеисту дана только конечность. – Теисту же даны: 1) он как конечный; 2) он как смертный; 3) смерть: а) как конец ( смертный, а не только конечный – в последнем случае это ничто, как и у атеиста) жизни, в) как начало «другой жизни»; 4) он как мертвый. Здесь я не настаиваю на этом, т[ак] к[ак] моя тема не теист, а атеист. Мне важно только отметить, что парадокс атеиста не характерен для него, а встречается и у теиста. – Для теиста конечность не конечность человека в мире только (как для атеиста), а «человека в мире» + «человека вне мира», т. е. отличие «я + мир +]Зог»'а от ничто. Внутри «я + мир + Бог»'а нет конечности, как нет ее внутри мира для атеиста (для теиста внутри мира тоже нет конечности, но есть смертность). Проблема отношения «я + мир + Бог»'а и ничто – основная проблема теизма. С точки зрения атеиста это губит теизм, т. е. показывает тщетность попытки заполнить ничто; для него «я 4– мир + Бог» есть лишь особая форма «человека в мире». Теист ссылается на бесконечность Бога (О X °° = 0, с, °о); здесь все дано в «инаковости» Бога, здесь кульминационный пункт теистического парадокса. – Обдумать! Возможно, что придется коснуться этого ниже.

97 Взаимодействие однородного («человека в мире» с миром; и (?) «человека вне мира» с Богом?) «нормально» и рационально: взаимодействие разнородного (данность ничто и особенно данность «человека вне мира») иррационально. Это парадокс или ошибка? Для теиста это парадокс, т. е. ему оно дано как факт (субъективно или объективно; например, для христианина – в радикальной форме – Богочеловека): здесь проблема веры и знания.

98 Здесь могут быть разные модусы этого тонуса. Этот тонус, конечно, не идентичен с мирским тонусом «спокойной уверенности и родной близости» и не только потому, что «близость» заменена «чуждостью», но и по специфической окраске «спокойной уверенности». Но здесь я не вхожу в эти тонкости. – Теист резко отличает «иное я» (вtman, Geist и т. д.) от себя, как «человека в мире», оба «я» противоположны друг другу, иногда в конфликте, они «чужды». Но для него нет «жути» в присутствии «иного я» в себе; наоборот, знание этого дает ему спокойную уверенность, особенно в отношении смерти. Его конечность Дана ему, как и атеисту, в тонусе ужаса отчаяния (но родной близости); смертность – т. е. конечность мирского я (<нрзб.> * вtman) на фоне бесконечного «иного я» – дана в тонусе жути (и Родной близости, конечно), то же как и смерть – переход в «иной мир»; он как мертвый, как уже перешедший, освободившийся от мира, снова дан в тонусе спокойной уверенности (но чуждой отдаленности) (через это спокойствие ужас конечности переходит в жуть смертности). Эта последняя аналогична,но не идентична мирской спокойной уверенности. Здесь акцент лежит на спокойствии; в мире дана уверенность в своем бытии, но она беспокойна, – это уверенность бытия и напряжения; здесь уверенности неменьше, но беспокойства нет – его заменяет совершенное спокойствие «достигшего другого берега».

99 Можно сказать: в уверенности в безграничности своего бытия (в мире). В безграничности (indйfini, Grenzenlos), но не бесконечности (infini), ибо бесконечность естьзамкнутая безграничность, т. е. данная «снаружи»; а данное «снаружи» бытие дано как конечное. – Впрочем, оно оконечено (ограничено) ничто, т. е. ничем не оконечено. Но это софизм – я конечен.

100 Фактически человек всегда актуальный убийца (животных и т. д.: ведь даже строжайший вегетарианец убивает, хотя и бессознательно), но он не всегда дан себе как таковой (например, я убиваю у если ем, когда есть умирающие от голода, но «недумая» об этом, я не дан себе как убийца такого голодающего). Но если он и не всегда дан себе как актуальный убийца, то всегда как потенциальный: я знаю, что могу убить.

101 В популярном смысле. Конечно, реально существует только индивид, а не «материя» (и она существует только как – пусть коллективно – индивид), так как в убийстве речь идет об уничтожении реального. Здесь проблема индивида: реально тар елка, а нематерия, но «тарелочность» ничего неприбавляет к материи «тарелки»,

102 Здесь опять проблема: универсальное и индивид, понятие и вещь, и т. д. – Нельзя сказать, что убийство есть перевод чего‑либо из одного (реального) способа бытия в другое(идеальное); уничтожение данной тарелки безразлично как для понятия «тарелка вообще», так и для понятия «данная тарелка»» ибо даже понятие «эта существующаятарелка» не изменится от того, что этатарелка фактически перестает существовать. Здесь проблема индивидуального понятия, отношения понятия к реальному времени и пространству и т. д. – Может быть, можно противопоставить так: с одной стороны индивидуальное = реальное = то, что (в принципе) может быть уничтожено, а с другой – общее = идеальное, вечное? Но ведь и мир (науки!) в целом не может быть уничтожен. Значит ли это, что мир науки (т. е. без человека) только абстракция? (Кстати: если мир конечен и все протоны сольются с электронами, а образовавшиеся волны взаимно уничтожат друг друга путем интерференции, что станет с энергией и импульсом? Возможно ли это с точки зрения современной физики??). – Может быть понятие данной вещи есть небытие этой вещи (понятие бытия = бытие минус бытие); только потому, что она конечна, есть ее понятие; она конечная, т. е. реально существует только потому, что есть ее понятие??

103 Добавлять «это», собственно говоря, не стоит, т[ак] к[ак] индивид всегда этот индивид, здесь – сейчас. Понятие «индивид вообще» – квадратный круг (не само понятие, конечно, а предмет понятия).

104 Строго говоря, эта потенция всегда актуальна. Ведь всякая вещь умирает, переставая быть «этой вещью в данную минуту», ибо «эта вещь в следующую минуту» уже не та же самая вещь. («Вещь в момент t» от «вещи в момент t _l »может отличаться еще и качественно, но это в данной связи не играет роли; другая она не потому, что качественноотлична, а наоборот, она может быть качественно отлична только потому, что она другая). Здесь мы, правда, говорим не о умирании, а о становлении, но становление и есть умирание: становление возможно только во времени («Welt'a»; вернее – «Welt» есть «характер» становления = существования), эта идентичность различного, это вечное умирание старого и возникновение нового, которое идентично («то же самое») старому потому, что оно бытие небытия старого, это реализация понятия вещи. Об умирании мы гофрим, когда данное понятие перестает быть применимо к данной вещи; в отношении этого понятия вещь умирает, но она лишь становится (изменяется) по отношению к понятию, которое, несмотря на это, остается применимым. Ср., например, «превращение» гусеницы в бабочку, газа в жидкость и т. п.; гусеница умирает как гусеница, но живое существо (гусеница + бабочка) не умирает, а становится, (изменяется). В узком смысле мы говорим об умирании, когда живой индивид перестает быть живыминдивидом. В <нрзб.> смысле смерть есть смерть человека. – Мы различаем смерть и убийство, как «естественный» и «неестественный» конец. Но это различие текуче и произвольно: каждый конец можно рассматривать и как смерть, и как убийство, и как самоубийство, в зависимости от того, как понимать взаимодействие, ведущее к уничтожению. Смысл эти понятия и различения приобретают лишь в отношении человека: смерть, «убийство» нечаянное, убийство намеренное и т. д… Но этой стороны вопроса я здесь не касаюсь.

105 Разделение мира на физический и биологический надо понимать как два различных способа бытия мира в целом (конечно, они различны лишь как моменты реального мира, который одновременно физический, биологический и т. д.; они различны лишь idealiter), а не как противопоставление, скажем трупа и живого, или камня и растения. Конечно, труп не живое и камень не растение, но они различны внутрибиологического мира: камень и т. д. как Umwelt [окружающий мир ( нем.)] животного совсем не то, что комплекс атомов; и если камень [есть] комплекс атомов, то и растение только комплекс атомов (отличный от камня внутрифизического мира). В этом смысле смерть животного не меняет его способ бытия (как биологического) смерть не значит переход в иной способ бытия и наоборот. Человек, изменяя способ своего бытия, не умирает в узком смысле слова, а только в смысле «умирания» в становлении; но, конечно, становление из одного способа бытия в другое не то же самое, что становление внутри одного и того же способа бытия.

106 Поскольку мы не «анимисты», конечно. Для «анимиста» уничтожение тотема или животного может быть не только аналогией убийства, но и настоящим убийством. Для «анимиста» между «одушевленным» предметом и человеком нет принципиальной разницы, хотя разница, конечно, и есть. – Здесь об «анимизме» я не говорю.

107 Переход в «иной мир» может быть и вне смерти, например, в мистическом экстазе. Однако и мистик отличает «мистическую смерть» от настоящей.

108 Конечно, этостановление и в глазах теиста в корне отлично от становления в мире, но оно все же становление, а не уничтожение.

109 Конечно, кошка убивает мышь, а не наоборот, но и мышь, умирая, «убивает» кошку, как ту, против которой находится живая мышь, и только потому кошка может убить мышь. Разница здесь, конечно, есть, но сейчас я ее не касаюсь (кошка меняется, а мышь уничтожается).

110 Все эти образы, конечно, недопустимы: когда говоришь о ничто, всенадо брать в кавычках, ибо о ничто нельзя говорить: – говорить о ничто, значит говорить ни о чем, ни о чем не говорить, т. е. ничего не говорить, молчать. Однако – и это основной парадокс метафизики – говорить нужно, и поэтому приходится пользоваться такими вот «метафизическими» выражениями. – Конечно, надо найти более удачные, чем данные выше!

111 Непрерывность возможна лишь на фоне небытия, т. е. не на фоне чего‑то; нечто непрерывно лишь как таковое (но это абстракция, момент), а не на фоне иного в своем отличии от него. На фоне бытия (скажем, на фоне пространства) возможно лишь прерывное (линия непрерывна как таковая), на фоне же (скажем, точечного) пространства, как пространственная фигура, она прерывна, система точек; – здесь, вероятно, корень «парадоксов бесконечного», Зенона, Cantor'a [Кантора] и т. д. («Paradoxen des Kontinuums»).

112 Здесь проблема, которой много занимались в Индии: «дано отсутствие» или «не дано присутствие». Мне она неясна, поэтому вышесказанное не окончательно.

113 Бытие отлично от небытия только как конечное (вернее, его конечность и есть само это отличие), а конечно оно как существующее, т. е. как индивидуальное. Все конечное индивидуально и все индивидуальное конечно. Всякое бытие индивидуально и всякое индивидуальное – бытие.

114 Распадение бытия на индивидуумы, идентичные как бытие, но все же различные, составляет «Weltcharacter» [мировой характер (нем.)]бытия: бытие существует лишь во времени и пространстве, как протяженное и длящееся. – А «идеальное» бытие? «Идеальный» Welt [мир]? Но и оно существуеттолько в идеальном «Welt»'e, «в «голове» живого «человека в мире». Обдумать!

115 В когнитивной (например, в научной) установке может быть взаимодействие с миром в целом; – тогда он дан в тонусе спокойной уверенности. Но в активной установке человек стал– кивается с индивидуумами, и потому мир дан ему тогда в тону– се беспокойной уверенности, не только в смысле tдtig, но и в смысле unruhige; но пока он во взаимодействии, другое существует и он уверен, хотя и беспокоен (beweglich, tдtig).

116 До сих пор я говорил о взаимодействии человека и мргра. Здесь же проблема двух (или нескольких?) индивидов в мире.

Об этом я еще ничего не знаю, т. е. все относящееся к этому не окончательно. Как оно дано? По аналогии?? Как дана смерть другого и убийства другим другого? По аналогии??

117 Конечно, эта жуть не всегда фактически дана: она возникает в необычном, в уничтожении ценного, грандиозного и т. д. Она всегда можетбыть дана всюду, где есть конечное и конец.

118 Раньше я говорил о жуткости «чужого» мира, «чудища». Здесь другой момент: жутко мертвое, мертвое – «иное», поэтому жутко «иное» (не мертвое). Теисту мертвый дан как нечто, как «иное» нечто («душа»), а (не мертвое) «чужое» нечто может быть дано как «иное» («душа»); здесь, вероятно, корень анимизма, maria, tatu и т. д.

119 Вероятно, смерть тотема, животного, человека, даны самостоятельно и непосредственно, а не по аналогии со своей смертью. Они даны, конечно, в разныхмодусах тонуса жути. Но этот модус жути, а не ужаса. Ужасна лишь моя смерть. Конечно, смерть близкого может быть «ужасна»; и от нее можно сойти с ума и кончить с собой, но не от ужаса, а от горя, это совсем не то же самое. – О горе и т. д. я здесь не говорю. ОбдУ" мать. Может быть, в связи с религией (оценка мира).

120 Пропасть жутка как пустота, как место возможной и фактической смерти других. Но ужасна она лишь, если ястою на ее краю, если из нее на меня смотрит моясмерть. – А почему пропасть притягивает? Перечесть. – То, что причиняет страдания (но не может причинить смерть), не жутко и не ужасно, а совсем другое: «неприятно», что ли. – Heidegger [Хайдеггер] различает Angst и Furcht; только в Angst «дано» ничто. Если Furcht только «боязнь» (страдания, например), то это верно, но если это и «боязнь» смерти, то неверно. Смерть дана всегда одинаково, здесь нет «благородной» и «подлой» данности. Может быть, у Heidegger'a [Хайдеггера] есть еще остатки привычки рассматривать ничто как нечто или как Ничто (религиозная установка) – поэтому и «благородный» способ его «данности».

121 Ведь и ночь жутка, но не ужасна, ибо, если и кажется иногда, что во мраке все погибло, товсе же остаетсявзаимодействие (ведь я стою на земле и т. д.), а главное, остаюсь я сам.

122 Для простоты я здесь говорю о взаимодействии с миром вообще («естественная» смерть); иногда высшее напряжение может быть дано во взаимодействии с индивидуумом (убийство меня кем‑либо). – Обдумать!

123 Некоторые «дикари» (например, австралийцы) не знают «естественной» смерти: человек живет вечно, вернее не умирает (indйfiniment), пока его не околдуют или не вмешаются «духи». Такому дикарю, данному себе «изнутри», его конечность не дана; в миресмерти нет, она приходит извне, и она дана емулишь поскольку он дан себе «снаружи», т. е. в данности противостояния его в мире (его и мира) «потустороннему». – По Библии смерть – следствие грехопадения, наказание Божие; снова смерть дана в данности бытия «снаружи», противопоставления сотворенного Творцу. – Современная атеистическая наука полагает, что вне мира нет ничего, и она, строго говоря, не знает смерти. В науке «человек в мире» всегда дан «изнутри»; физика, например, изучает мир без человека, но как то, что противостоит ему и с ним взаимодействует (она изучает Gegen‑stand, а не dharme'y). Здесь безграничность физики выражается в том, что смерти нет: это лишь «изменение», которое ничего не изменяет, т. е. ничто не возникает из небытия и ничто не превращается в небытие (ср. Erhaltungssдtze [законы сохранения (нем.).]классической физики; физика знает конечно, что индивидуумы погибают, но она, строго говоря, не знает индивидуумов). Мы видели, что данность бытия («снаружи») в его отличии от ничто есть данность его конечности, и наоборот; (классическая) физика не знает этой конечности и неминуемо ведет к отрицанию изменения становления бытия и сведению всего на единое пространство, которое в сущности ничем не отличается от небытия, что и понятно раз оно не дано в его конечности, т. е. отличия от небытия. Эта тенденция (классической) физики прекрасно показана Меуегвопом [Мейерсоном]. – Безграничность данного «изнутри» бытия обнаруживается и в том, что мне не дано время моей смерти: я знаю, что могу всегда умереть, но не знаю, когда умру, т. е. мне не дана граница моей жизни. «Снаружи» дана конечность «человека в мире» в целом, а не конечность человека вмире, тогда‑то и там‑то. – Фактически человек очень редко дан себе «снаружи», но в принципе он в любой момент может быть себе так дан; данность этой возможности есть данность возможности смерти в любой момент, данность конечности не только в целом, но и в каждой точке.

124 «Снаружи» дана конечность «человека в мире» как целого (индивида), а не конечность мира, как существующего независимо от меня. Всякий знает, что такой мир останется и после моей смерти, но человек знает это как «ученый»: такой мир не dharma (dharma – «человек в мире»), a Gegenstand, и это абстракция (не индивидуум); «изнутри» дан человек и мир в их противостоянии, (классическая) наука раскалывает объединяющее их взаимодействие и абстрагирует мир от человека. Такая абстракция, не будучи индивидуумом, не конечна, но как таковая не противополагаема небытию, неминуемо стремится раствориться в нем. Такому «миру» противостоит не конкретный человек, а тоже абстракция – Bewusstsein ьberhaupt [сознание как таковое (нем.)Ъкоторое даже не индивидуум, т. е. не конечно, и тоже грозит превратиться в ничто. (Этот «субъект» может быть различным соответственно «объекту» – математическим, физическим, биологическим и т. д. Без него нет объекта и наоборот. Заслуга современной физики состоит в том, что она ввела физический субъект, в то время как классическая физика работала с математическим. Но и физический «субъект» абстракция. Обдумать отношение «observable» [ «доступного для наблюдения» (англ.)]Dirac'a [Дирака] к dharma'e). Конкретно (для меня) существует не мир вообще, а тот мир, в котором я живу, а он – го и погибает окончательно с моей смертью. Он неотделим от меня, а я от него: – это единый «человек в мире», существующий индивидуум и как таковой конечный. В этом смысле данность конечности «человека в мире» есть и данность конечности мира, но реального мира, а не «мира» науки. – Здесь проблема монадологии, event'oB [событий (англ).][Whitejhead'a [Уайтхеда] и т. д. Это проблема взаимоотношений разных «людей в мире». Обдумать!

125 Я имею в виду данность в живой и яркой интуиции, а не теоретическое «знание» своей смертности.

126 В принципе, конечно, ибо можно создать условия, исключающие возможность самоубийства в данный момент.

127 С точки зрения биологии всякая смерть «естественна»: это конец взаимодействия индивидуума с миром; и это «антропоморфизм», если мы говорим об «убийстве» ягненка волком, о «самоубийстве» курицы, бросившейся под автомобиль, с другой стороны, и «естественная» смерть в некотором роде «самоубийство», раз сама жизнь к ней привела (засорение отбросами, почерпание энергии и тому подобное). Она всегда и «убийство» индивида миром, раз она наступает во взаимодействии с ним. – Легко видеть, что все эти термины (особенно же самоубийство) здесь неприменимы. – Кроме того, я условился говорить о смерти лишь в случае утверждения «бессмертия души».

128 Оно важно при рассмотрении чужой смерти и в связи с этической и правовой проблемой, которой мы здесь не занимаемся. – Они иначе окрашивают данность меня, как умирающего (естественно или насильственно), так и смертного (могу умереть, могу быть убитым), но этими тонкостями можно без вреда пренебречь.

129 Т[ак] к[ак] это другое – ничто, т. е. его нет, то бытие безгранично. Но тем не менее оно конечно, раз его нет там, где есть небытие, т. е. там, где нет ничего. Бытие не может заполнить «всего» ничто, ибо оно бытействует только в своем «противостоянии» ничто. – Здесь онтологическое основание утверждения, что Бог выше бытия и небытия, что Он бытие и небытие, что Он Ничто и т. д. Если Он не включает ничто, то Он конечен и совпадает с миром в общем противостоянии ничто. Это основной парадокс теизма – парадокс бесконечного бытия: такое бытие грозит слиться с небытием (поэтому утверждение, что Бог – ничто) и все же должно остаться бытием, так как иначе – атеизм (Бог – ничто с маленькой буквы).

13 °Cамосознание («разница» = сознание бытия; сознание «разницы» = сознание сознания (бытие) = самосознание)? Самосознание есть его ipso сознания своей свободы?

131 Как только наличествующая, «разница» отделяет бытие от небытия. Но ее наличие только абстрактный момент ее данности самой себе (сознание как абстрактный момент самосознания?), а как таковая (свободная) она отделяет (индивидуальное) существование отнебытия. Поэтому и бытие лишь абстрактныймомент существования. – Обдумать! Здесь проблема индивидуальности не всего бытия, а части бытия на фоне остального. Так ли это?

132 Данность «разницы» есть разница «разницы» от бытия и небытия?

133 Человек не должен покончить с собой, чтобы быть свободным; наоборот – самоубийство, являясь реализацией свободы, есть тем самым и ее уничтожение. – Человек «насквозь» свободен (durch‑und‑durch‑frei): что лишь другое выражение для того, что я раньше называл «пронизанностью» бытия небытием; оно дает конкретное содержание этой абстрактной формулировке. Как само бытие, то и его «пронизанность» небытием только абстракция, момент в свободном бытие, т. е. в конкретном индивидуальном человеке. Можно сказать, что он может быть свободным только потому, что он «пронизан» небытием, только потому, что он насквозь смертен и конечен. (Философия отвечает на вопрос: каков должен быть мир, чтобы в нем было возможно – т. е. теологическивозможно – то, что в нем фактически – т. е. как данное в интуиции– есть. Это и есть описание dharme'bi. – Так ли это?) Или, что смертность реализуется в свободе.

134 Для Descartes'a [Декарта] воля (т. е. свобода) бесконечна. Обдумать, верно ли это, и если нет, то почему Descartes [Декарт] так думал.

135 Проблемы «свободной воли» нет в смысле вопроса: существует ли свобода или нет. Свобода несомненный факт, интуитивная данность, из которой философия должна исходить. Задача состоит в «показе» интуиции, в описании и анализе содержания этой интуиции (вернее, показ предполагается философией – он даст ей ее «материал»): что такое свобода (το τι έν είναι; was ist das Sein)?; каков должен быть мир, чтобы в нем была возможна свобода (warum das Sein)? – Свобода – факт, и остается фактом, даже если нельзя говорить(logos) о нем, т. е. если он иррационален, парадокс или даже сверхпарадокс. – Красное отлично от черного, хотя нельзя сказать, в чем это отличие. – Здесь я не даю решения (в указанном смысле) проблемы свободы, т. е. пока, и не могу ее дать. Указание на самоубийство было «показом» [В машинописной расшифровке рукописи над словом «показом» от руки вписано слово «исходом». – Прим. сост.].Это не единственный способ показать свободу и, возможно, не лучший. Но этого достаточно: для «детерминиста» нет самоубийства (как отличного от убийства и естественной смерти), а тем не менее это несомненная интуитивная данность. Если есть самоубийство, то есть и свобода. В частности, достаточно его допустить для признания моральной ответственности (вместо совершения – пусть «необходимого» – преступления, человек мог себя убить, но не сделал этого). Выше даны и зачатие «описания» и «анализа». Но это, конечно, только зачатие. – Обдумать! Это центральная проблема метафизики и всей философии.