Текст книги "Дело «Норильский никель»"

Автор книги: Александр Коростелев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 82 страниц)

Возможность такого поведения верховного правителя (в средние века – короля), способное привести к гибели государства, было описано ещё в 1651 году выдающимся философом, политическим мыслителем Томасом Гоббсом в его произведении «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского»: «Хотя ничто, сотворенное смертными, не может быть бессмертно, однако, если бы люди руководствовались тем разумом, на обладание которым они претендуют, их государства могли бы быть по крайней мере застрахованы от смерти вследствие внутренних болезней… Одна из этих немощей состоит в том, что человек, добившийся королевства, довольствуется иногда меньшей властью, чем та, которая необходима в интересах мира и защиты государства. Из этого вытекает следующее: когда такому королю приходится в интересах безопасности государства использовать и те права, от которых он отказался, то это имеет видимость незаконного действия с его стороны, побуждающего огромное число людей (при наличии подходящего повода) к восстанию… А когда короли отказываются от некоторых своих неотъемлемых прав, то это не всегда происходит (хотя иногда и может происходить) от незнания того, что необходимо для принимаемого ими поста: часто это делается в надежде на то, что они смогут получить эти права обратно, как только пожелают. В этом случае они ошибаются, ибо те, кто заставит их сдержать своё обещание, найдут поддержку против них у иностранных государств, которые в интересах благоденствия своих собственных подданных редко упускают случай ослабить соседние государства». (Т.Гоббс, «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского», стр. 220–221)

Достаточно лишь вместо словосочетания «человек, добившийся королевства» поставить – «человек, добившийся президентства», как в свете остального текста встаёт образ Михаила Горбачёва, который так и не смог воспользоваться силой, данной ему самой должностью, ради спасения вверенного ему многонациональным народом государства против антиконституционных действий руководителей крупнейшей союзной республики. Впрочем, была здесь и поддержка иностранных государств, направленная на способствование прорастания зёрен раздора во взаимоотношениях между властными структурами Союза ССР и союзных республик.

Ещё в конце пятидесятых годов XX века в Великобритании вышла книга военного теоретика У. Джексона «Семь дорог в Москву», в которой он дал обзор семи нашествий на Россию с древнейших времен: «Вооруженные походы на неё всегда терпели неудачу, как доказали вторжения шведов, французов и немцев. Больше того, размеры катастроф прогрессивно увеличивались с каждым последующим нашествием. Единственная надёжная дорога в Москву – путь викингов, давших конструктивные услуги, которые хотел и просил сам русский народ. Будем надеяться же, что никто никогда не соблазнится имитировать Карла XII, Наполеона или Гитлера, попытавшись осуществить вооруженное решение, которое, как учит история, потерпит неудачу и может повлечь за собой ядерное уничтожение человечества».

Рассуждая на примере похода Императора Франции Наполеона I Бонапарта на Россию, известный военный писатель Карл Клаузевиц пришёл к заключению: «Россия не такая страна, которую можно действительно завоевать, т. е. оккупировать; по крайней мере, этого нельзя сделать ни силами современных европейских государств, ни теми 500 000 человек, которых для этого привёл Бонапарт. Такая страна может быть побеждена лишь собственной слабостью и действием внутренних раздоров. Достигнуть же этих слабых мест политического бытия можно лишь путем потрясения, которое проникло бы до самого сердца страны». (Н.Яковлев, «ЦРУ против СССР», стр. 277)

В годы «холодной войны», проводимой СССР и США друг против друга, обоими противниками очень активно использовался исторический опыт ведения разного рода войн и более мелких конфликтов. Так, ещё в первый год правления Президента США Линдона Бейнс Джонсона (1964 год) в государственный департамент было подано обращение некоего К. Монголда, по профессии инженера, работавшего по контракту в СССР с 1934 по 1936 годы. Это событие получило своё отражение в книге известного историка, профессора НиколаяЯковлева «ЦРУ против СССР», изданной в 1983 году: «Какое значение в Вашингтоне придали записке, свидетельствует простой факт – официально адресованная в отдел СССР госдепартамента записка оказалась на самом высшем уровне. Мудрость, которой делилсяМонголд, состояла в следующем: «В 1917 г., – писал он в своей записке, – в России был сравнительно слабый средний класс. Сегодня существует большой интеллектуальный средний класс, который по большей части не принадлежит к партии. Он может возглавить народную революцию. Этот средний класс также пожелает демократии с конституционными гарантиями… Мы должны идентифицировать наши политические интересы с интересами этого непартийного среднего класса, а нес политическими интересами «благополучных» коммунистов. Демократическая революция в России приведёт к децентрализации и распаду русского могущества. Она даёт лучший шанс выиграть «холодную войну» решительным образом без риска вызвать ядерную катастрофу, которая может привести к всеобщему уничтожению… Но ни одно широкое восстание немыслимо, пока миллионы идеологически обработанных и искренне верящих рядовых коммунистов контролируют все вооруженные силы до чинов майоров, полковников и даже генералов. Лишь деморализовав этих коммунистов и побудив их передраться между собой, можно осуществить народную революцию. Однако идеологически их можно деморализовать лишь аргументацией, которая неопровержима с точки зрения их собственной политической философии». (Н.Яковлев, «ЦРУ против СССР», стр. 226–227)

Вот с опорой на марксистско-ленинскую философию объективного материализма «западным друзьям» и удалось убедить вчерашних коммунистов, едва испечённых к 1991 году президентов России, Украины и председателя Верховного Совета республики Беларусь, что крах Советского Союза – это неизбежная, объективная историческая реальность, как крах всех империй.

В результате этой, якобы объективной исторической реальности, гибели государства верх взяли субъективные интересы немногочисленной группы частных лиц. Советский Союз рухнул, и путь для запуска механизма бесконтрольной приватизации крупнейших промышленных предприятий и объединений (концернов) – гордости экономики Союза ССР и союзных республик, приватизации без каких-либо существенных ограничений и квот, проводимой на фоне громких, но фальшиво звучащих демократических лозунгов, был открыт (!).

2.3. Приватизационные процессы после августовских событий 1991 года

Анатолий Чубайс в книге «Приватизация по-российски», изданной под его редакцией, как бы забыв о сути в своё время принятых Верховным Советом РСФСР, прямо скажем провокационных в отношении Конституции и высшего руководства Советского Союза, законодательных актов, более чем через семь лет после указанных событий, ведя речь о реформах, писал: «Сейчас очевидно: должен был случиться август 91-го, чтобы стали возможны решительные действия». (Под редакцией А.Чубайса, «Приватизация по-российски», стр. 40) Хотя «очевидно» ему это стало не тогда, когда он редактировал книгу, а гораздо раньше, когда корректировал проект Закона РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР», закладывая в текст законопроекта нормы, явно противоречившие Конституции СССР. Не мог он не понимать, что рано или поздно за этим последует ответная и, скорее всего, жёсткая реакция органов власти и управления СССР, а август 91-го года в этом случае предстанет событием далеко не случайным, а во многом ожидаемым, даже желаемым действием для последующей реализации властно-корыстных замыслов псевдодемократизаторов России.

Безусловно, в полном смысле слова решительное проведение приватизационных реформ по-Чубайсу было невозможно до тех пор, пока фактически существовал пусть не диаметрально, но всё-таки противоположный взгляд на одни и те же проблемы властей Советского Союза и Российской Федерации. Август 91 – го года постепенно привёл не только к устранению СССР как субъекта международного права, ной к ликвидации целостной, хорошо отлаженной государственной машины, издававшей законодательные и подзаконные нормативные акты, обязательные для исполнения на всей её территории всеми гражданами и должностными лицами. Государственной машины, обладавшей достаточно развитыми контролирующими и силовыми органами, способными эффективно обеспечивать исполнение этих самых законодательных и иных нормативных актов всеми лицами, включая хотя и высокопоставленных, но тогда мало кому известных Егора Гайдара и Анатолия Чубайса.

Пожалуй, самое главное, чего удалось добиться тогда гайдаровцам и чубайсовцам, так это того, что были созданы условия для проведения совершенно своевольного, на государственном уровне программно концептуально непродуманного, юридически не подкреплённого процесса реформ. С правовой точки зрения быстрота проведения этого процесса часто обеспечивалась не законами страны, а на скорую руку в угоду дня изготовленными, не всегда согласованными друг с другом, иногда даже откровенно противоречивыми подзаконными актами: указами Президента России Бориса Ельцина.

Так, говоря о правовом автоматизме приватизации, Анатолий Чубайс писал: «В идеале следовало бы придать закону о приватизации прямое действие, включив в него все необходимые правовые нормы. И хотя это оказалось неосуществимым, мы стремились придать автоматизм всем последующим подзаконным актам». (Под редакцией А.Чубайса, «Приватизация по-российски», стр. 46)

Прошло менее месяца со дня развала СССР (8 декабря 1991 года), когда 27 декабря 1991 года, вышло в свет и вступило в силу Постановление Верховного Совета Российской Федерации № 3020-1 «О разграничении государственной собственности в Российской Федерации на федеральную собственность, государственную собственность республик в составе Российской Федерации, краёв, областей, автономной области, автономных округов, городов Москвы и Санкт-Петербурга и муниципальную собственность». Это было первой попыткой законодательного органа уже независимой от Советского Союза Российской Федерации продолжить формирование нормативной базы по регулированию процессов промышленной приватизации, логическим продолжением Закона РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации», принятого 3 июля 1991 года.

На старте 1992-го года Верховный Совет Российской Федерации вообще «был настроен весьма по-реформаторски», – писал Анатолий Чубайс. (Под редакцией А.Чубайса, «Приватизация по-российски», стр. 157) Воспользовавшись этим, а также доверчивым попустительством высшего законодательного и представительного органа страны, дальнейшую инициативу приватизационного нормотворчества немедленно перехватил Президент России Борис Ельцин, уже 29 декабря 1991 года подписавший Указ за № 341 «Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий». Данным нормативным документом были утверждены разработанные на основе проекта Государственной программы приватизации «Основные положения программы приватизации государственных и муниципальных предприятий Российской Федерации на 1992 год», вступившие в силу с 1 января 1992 года. Эту дату можно считать моментом начала приватизации российской промышленности по-Чубайсу (!).

Новоиспечённые реформаторы России торопились, им совершенно не хотелось ждать, когда проект первой Государственной программы приватизации будет принят в установленном законом порядке Верховным Советом Российской Федерации, тем более что при этом вполне могли возникнуть легко прогнозируемые трудности. Дело в том, что с 1 января 1992 года по предложению Егора Гайдара планировалось «отпустить» оптовые и розничные цены на товары народного потребления в так называемое «свободное плавание» точно в соответствии с рекомендациями зарубежных специалистов по созданию рыночных экономик. Однако последствия этого действия, несомненно, вызвали бы справедливое возмущение депутатов Верховного Совета Российской Федерации, стремившихся отстаивать интересы своих избирателей, что в ответ вполне могло затруднить принятие проекта Государственной программы приватизации в нужной Анатолию Чубайсу редакции.

В связи с этим, чтобы хоть как-то аргументировать срочность, с которой был подписан Указ Президента России № 341 от 29 декабря 1991 года, в нём самом был сделан акцент на необходимость доработки проекта Государственной программы приватизации с учётом опыта приватизации первого квартала 1992 года: «Правительству Российской Федерации в срок до 1 марта с учётом опыта приватизации в первом квартале 1992 года доработать проект Государственной программы приватизации на 1992 год для внесения в Верховный Совет Российской Федерации».

Депутаты Верховного Совета Российской Федерации никоим образом не среагировали на то, что сугубо их функции, закреплённые за ними законодательством страны, под благовидным предлогом присвоил первый российский президент, то есть глава исполнительной, а не законодательной власти. В то время как часть первая статьи 3 Закона РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации» гласила: «Программа /приватизации/ вносится Правительством Российской Федерации и утверждается Верховным Советом Российской Федерации».

Недальновидность депутатов, вызванная головокружением от кажущихся успехов «демократических преобразований» и странной свободой России от самой себя в границах СССР, а также популярностью Бориса Ельцина, позволила в дальнейшем российскому президенту уже окончательно и бесповоротно взять в свои руки всю инициативу по формированию нормативной базы, направленной на регулирование приватизационных процессов в стране (!).

Президентский указ за № 341 предписывал Министерству печати и информации, Всероссийской государственной телевизионной и радиовещательной компании (ВГТРК) «обеспечить публикацию в печати Основных положений программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации на 1992 год, а также их широкое освещение и обсуждение в средствах массовой информации».

На волне широко развёрнутой пиаркампании Верховный Совет Российской Федерации 5 июня 1992 года принял Закон РФ «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР». В нём кроме замены слов «РСФСР» на слова «Российская Федерация» получили своё отражение и многие положения, взятые из ранее изданных указов Президента России Бориса Ельцина. Меньше чем через неделю, 11 июня 1992 года, по прошествии почти полугода с момента начала промышленной приватизации по-Чубайсу, законодательный орган страны принял Постановление № 2980-1 «О введении в действие Государственной программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации на 1992 год». Тем самым парламентарии всего лишь констатировали факт и без того уже по всей стране проходившей промышленной приватизации, проводимой по правилам, разработанным и внедрённым в жизнь исполнительной властью.

В частности, в Государственной программе приватизации на 1992 год получили своё законодательное закрепление многие положения Указа Президента России № 66 от 29 января 1992 года «Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий». Сам же президентский указ № 66 с приложенными к нему материалами содержал основные требования к заявкам на приватизацию, к оценке стоимости объектов приватизации, к преобразованию государственных и муниципальных предприятий в открытые акционерные общества, к приватизации путём проведения конкурсов и аукционов, к работе приватизационных комиссий.

В целях «ускорения процесса приватизации и обеспечения прав граждан» Указом Президента России № 322 от 2 апреля 1992 года «О дополнительных мерах по реализации Основных положений программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации на 1992 год» Правительству России поручалось «ввести в IV квартале 1992 года систему именных приватизационных счетов». Этот шаг исполнительной власти на первых порах полностью соответствовал правовым нормам Закона РСФСР «Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР», принятого так же, как и основополагающий законодательный акт о приватизации, 3 июля 1991 года.

Однако с момента издания упомянуто указа прошло чуть более четырёх месяцев, и тот же Президент России Борис Ельцин подписал Указ № 914 от 14 августа 1992 года «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации», перечеркнувший ранее подписанный им же подзаконный акт и вошедший в противоречие с вышеупомянутым законом. Глава исполнительной власти, по-видимому, ошибочно счёл свободно обращающиеся приватизационные чеки (ваучеры) за то же самое, что и именные приватизационные счета граждан, проявив тем самым крайнюю непоследовательность и непродуманность в действиях, либо полнейшую информационную неосведомлённость.

В любом случае первый российский президент вольно или невольно проявил откровенное неуважение к законам страны, что, разумеется, не могло случиться, если бы Президент России Борис Ельцин и команда его единомышленников в своих действиях действительно руководствовались бы демократическими принципами, вместо того, чтобы всего лишь публично разглагольствовать о них.

Несколькими месяцами позже, 9 октября 1992 года, в Постановлении за № 3608-1 «О ходе реализации Государственной программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации на 1992 год» Верховный Совет Российской Федерации дал следующую оценку действиям исполнительной власти:

«– некоторые из подзаконных актов, изданных Правительством Российской Федерации во исполнение Государственной программы приватизации государственных и муниципальных предприятий Российской Федерации на 1992 год, содержат положения, противоречащие Федеративному договору, законам РСФСР «О предприятиях и предпринимательской деятельности», «О собственности в РСФСР», «Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР», Закону Российской Федерации «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации». Предусмотренные законодательством именные приватизационные счета и вклады заменены приватизационными чеками на предъявителя;

– в Верховный Совет Российской Федерации не предоставлен на утверждение экономически обоснованный расчёт номинальной стоимости приватизационного чека, определённой Правительством Российской Федерации в размере 10 тысяч рублей;

– нарушены права субъектов Российской Федерации на распоряжение принадлежащей им собственностью, а также права предприятий на свободный выбор формы хозяйственной деятельности;

– Государственный комитет Российской Федерации по управлению государственным имуществом при подготовке проектов указов Президента Российской Федерации и других нормативных актов по приватизации не проводит в должном объёме консультации с соответствующими постоянными комиссиями палат и комитетами Верховного Совета Российской Федерации;…

– в нарушение Закона Российской Федерации «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации» и Государственной программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации на 1992 год министерства и ведомства Российской Федерации утверждают списки предприятий, акционирование и приватизация которых запрещены, что ущемляет законные права и интересы работников предприятий;…

– недостаточное внимание уделяется доведению до граждан информации о способах использования приватизационных чеков при покупке акций государственных предприятий».

Принятием этого законодательного акта, констатировавшего по меньшей мере критическое отношение высшего законодательного органа страны к приватизации по-Чубайсу, можно сказать, активное участие Верховного Совета Российской Федерации в создании нормативной базы приватизации промышленных предприятий и объединений (концернов) России закончилось (!).

Анатолий Чубайс об этом времени писал: «Осенью 1992 года, когда я их обошёл с приватизационными чеками, депутаты создали специальную комиссию, которая должна была подготовить своё заключение по поводу президентского указа о чеках. И вот где-то к февралю такое заключение появилось: комиссия внесла на рассмотрение Верховного Совета проект постановления, которое практически приостанавливало массовую приватизацию. А ситуация тогда была настолько горячая, что мне даже было неудобно обращаться по этому поводу к Ельцину. Над ним висела угроза импичмента, приближался референдум». (Под редакцией А.Чубайса, «Приватизация по-российски», стр. 159)

Законы страны подменила череда подзаконных нормативных актов, таких как:

– Указ Президента России № 721 от 1 июля 1992 года «Об организационных мерах по преобразованию государственных предприятий, добровольных объединений государственных предприятий в акционерные общества»;

– Указ Президента России № 1483 от 27 ноября 1992 года «О недопущении дискриминации приватизированных предприятий при оказании государственной финансовой поддержки»;

– Указ Президента России № 8 от 10 января 1993 года «Об использовании объектов социально-культурного и коммунально-бытового назначения приватизируемых предприятий»;

– Постановление Правительства Российской Федерации от 9 марта 1993 года № 213 «Об утверждении порядка формирования фондов акционирования работников предприятия» и так далее.

Драматическая ситуация, сложившаяся в отношениях Верховного Совета Российской Федерации и Президента России именно по поводу приватизационного законодательного и подзаконного нормотворчества, в итоге сделалась корневой причиной конфликта, результатом которого явилась известная всему миру трагедия российского парламентаризма, произошедшая в Москве осенью 1993 года (!).

//__ * * * __//

«В октябре 91-го, когда было принято принципиальное решение: «курс – на реформы» и президент это решение озвучил, начались активные консультации. Славными центрами этих консультаций стали администрация президента и комитет по экономической реформе Верховного Совета. Красавченко, Филиппов, Шумейко и я принимали активное участие в консультациях, связанных с формированием правительства Fайдара. Реформаторское ядро не только первого, но и последующих правительств независимой России складывалось в условиях жесточайшего кадрового дефицита», – писал один из ближайших соратников Анатолия Чубайса Пётр Мостовой. (Под редакцией А.Чубайса, «Приватизация по-российски», стр. 67)

Публицист Николай Леонов в своей книге «Крестный путь России» отмечал, что кадровый дефицит гайдаровского правительства с лихвой восполнялся иностранными консультантами: «Ни сам А. Чубайс, ни один из его соавторов – основных организаторов приватизационного процесса в России (А. Кох, П. Мостовой, М. Бойко и пр.) – ни единым словом не упоминают о своих связях с американскими исследовательскими центрами и государственными учреждениями, откуда они получали консультации, советы и рекомендации. Многие в России знали, что в аппарате А. Чубайса всегда работали американские «эксперты», имевшие доступ ко всей информации и трудившиеся в кабинетах правительственных структур, но «демократическая» пресса стыдливо отворачивала глаза от этого неприличия. Разоблачения пришли из самих США, но уже значительно позже, в 2000 году, когда там, в пылу очередной предвыборной президентской кампании республиканцы выболтали правду. Выяснилось, что в 1991 году, когда в России произошли известные события, в США при Гарвардском университете был создан так называемый Институт международного развития, который и стал на долгие годы центром управления российскими процессами с далеких американских берегов. Институт был создан в результате переговоров, которые вели Анатолий Чубайс, Егор Гайдар с российской стороны и Андрей Шлейфер с Джеффри Саксом – с американской.

… Андрей Шлейфер – гражданин США, хотя он родился в Москве и в подростковом возрасте выехал вместе с родителями в Америку, давно поддерживал тесную дружбу с министром финансов США Лоуренсом Саммерсом (в период президентства Клинтона), который был его учителем и наставником в Гарварде. Неудивительно, что Андрей Шлейфер стал руководителем Института международного развития и практически выиграл государственный контракт в 57 млн. долларов на управление денежной помощью России. Надо только знать, что его учитель Лоуренс Саммерс в то время как раз и руководил от имени американского правительства всей помощью иностранным государствам по линии развития». (Н.Леонов, «Крестный путь России», стр. 93–94)

Несмотря на активную консультационную помощь иностранных экспертов в области капиталистической, рыночной экономики, разработчики модели российской промышленной приватизации в её основу заложили далеко не капиталистический принцип отрицания самой возможности постановки вопроса об историческом правопреемстве прав частной собственности на основные средства производства. Речь идёт о потенциальных (нереализованных) наследственных правах признанных потомков промышленников, фабрикантов, купцов всех гильдий – представителей исконно российской буржуазии, чья частная собственность была бесправно отнята – национализирована после октября 1917 года и с успехом используется в наши дни.

Так, пункт 4 статьи 2 Закона РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР» содержал правовую норму, которая гласила:

«Настоящий Закон не регламентирует восстановления имущественных прав собственников, их наследников и правопреемников на предприятия, которые были национализированы, конфискованы или другим способом изъяты против их воли в собственность государства».

Других же законов, регламентировавших это, попросту не принималось!

Существовавшее в Императорской России право частной собственности на заводы, фабрики, рудники, иное промышленное имущество предоставляло возможность его обладателям свободно владеть, пользоваться и распоряжаться объектами права по своему собственному усмотрению, включая их продажу, дарение, передачу в залог, в аренду и тому подобное. Если же в результате чьих-либо бесправных (преступных) действий собственник полностью или в части лишался принадлежащего ему имущества, то он, равно как и его наследники, в течение достаточно продолжительного времени с момента установления справедливости были вправе требовать возврата в своё обладание ранее утраченного имущества, либо восстановления частично утраченных прав.

Дореволюционное гражданское законодательство указывало на исключительность и независимость права собственности. Известный русский учёный-правовед, профессор Казанского и Московского университетов Габриэль Шершеневич в своём научном труде «Курс гражданского права», вышедшем в начале XX века писал: «Исключительность означает, что никто без и помимо воли собственника не имеет права препятствовать ему или присваивать себе пользование той вещью, которая составляет объект его права собственности. Независимость указывает на полную свободу осуществления своего права помимо согласия посторонних лиц».

«Право собственности вечно и потомственно, т. е. связь данного объекта с данным субъектом продолжается до тех пор, пока не наступит юридический факт, разрывающий его. Этот факт вызывается или волей субъекта, или судьбой объекта, или силой закона. Этим даётся признак бессрочности права собственности, в противоположность иным вещным правам, которые, как, например, право залога или пользования, при своём возникновении уже заражены срочностью. Следовательно, срочного или временного права собственности быть не может». (Г. Шершеневич, «Курс гражданского права», изд. 2001 год, стр. 219–220, стр. 222)

Большевистская революция национализировала объекты права собственности, объявив гражданское законодательство Императорской России не соответствовавшим принципам революционного правосознания, тем самым насильственно избавив субъектов права собственности от их прав на имущество (дома, заводы, фабрики, рудники и т. п.), реквизированного (отнятого) в пользу молодой Советской Республики.

Однако право собственности, как уже отмечалось, вечно и потомственно, то есть наследуемо. Оно само по себе корреспондируется с обязанностью чётко неопределённого, самого широкого круга лиц не допускать каких-либо действий, которые могли бы сделаться причиной полного или частичного лишения субъекта права возможности свободно пользоваться, владеть и распоряжаться обладаемым им объектом права собственности (каким-либо имуществом).

Кроме того, как писал в уже известном читателю научном труде Габриэль Шершеневич: «По существу своему, по идее, право собственности безгранично, – оно распространяется на вещь во всех направлениях, во всех отношениях… Ограничения в праве собственности никогда не предполагаются: они должны быть явно установлены законом или договором. Право собственника отличается свойством упругости – под давлением законных и договорных ограничений оно сжимается, но принимает снова прежнюю форму, как только устраняется препятствие». (Г. Шершеневич, «Курс гражданского права», изд. 2001 год, стр. 221–222)

Произошедшая в России социалистическая революция оказала совершенно не правовое воздействие на права частных собственников промышленных предприятий, реквизировав у тогдашних российских буржуа наряду с предметами потребления, также и средства промышленного производства, при этом руководствуясь не статьями закона и не свободным волеизъявлением сторон гражданско-правовых договоров, а революционным правосознанием рабочих, солдат и крестьян. С некоторой долей условности данную ситуацию можно представить следующим образом, что подвергшееся воздействию революционного нажима, сопряжённого с применением вооружённого насилия и пролитием человеческой крови классовых врагов, право частной собственности было как бы прервано. Причём, подчеркнём, именно прервано, а не утрачено окончательно, поскольку, иначе оно не было бы вечным!

Следовательно, как только были устранены причины прерывания права частной собственности, когда высшие органы государственной власти России официально провозгласили об изменении общественно-политического строя, порицая методы революционной экспроприации, поддерживавшиеся «диктатурой пролетариата», тогда само собой должен был бы встать вопрос о полном или частичном восстановлении прерванного права собственности представителей дореволюционной российской буржуазии (!).