Текст книги "Рюрик"

Автор книги: Александр Красницкий

Соавторы: Галина Петреченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 42 страниц)

– Ну-ну, успокойся. Сон твой дальний. Сначала ласточка совьёт гнездо, потом вас будет греть солнышко, лотом и только потом… Нет, подожди, может, ураган – это что-то другое?.. – Фриз всё же захмелел от крепкого медового вина, и слова давались ему с трудом.

– Не надо меня утешать, – гордо вскинул голову Рюрик. – Что будет, то и будет. Ничего не изменить. Я хотел бы вот о чём спросить: а словене, какие есть: русции, вагры, рароги, лютичи, ободриты, волохи и ильменские словене сможем ли мы объединиться, разбить германцев и поселиться все вместе на одной земле? Как ты думаешь?

Юббе вздрогнул: молодой двадцатилетний Рюрик, обречённый на короткую жизнь и знающий об этом, замышляет объединить родственные племена, побитые по отдельности, разбросанные в разных местах – спрятавшиеся кто в горах, кто за болотами, кто в лесах… Да мыслимо ли это?!

– Да… Тяжело будет! – задумчиво ответил отважный пират, прикинув все тяготы выбранного Рюриком пути. – Разные вожди и уже разные боги… – Фриз посмотрел на Рюрика, указывая небрежным жестом на семь зажжённых свечей в массивном подсвечнике, языки пламени которых склонялись то к одному, то к другому князю, как бы принимая участие в их разговоре.

– Меня волнует пока только то, что ты думаешь, – заявил Рюрик, в упор глядя на князя фризов, не обратив внимания на его жест.

– Мы с тобой и так вместе, – улыбнулся Юббе и ласково пояснил: – Нас ведь разделяет только Эльба. В любое время я готов помочь тебе в битве с германцами. Благо, с моей стороны поморяне не нападают, а лютичи, вагры, ободриты и волыняне "делают" такие же дела, что и я.

Фриз отвернулся от подсвечника, уловив видимое безразличие князя к столь знаменательной детали убранства его гридни, и снова улыбнулся, но теперь уже самому себе.

– Повезло тебе с соседями, не то что мне, – резко вдруг проговорил Рюрик.

– Значит, дня через два будет ясно, что скажут волохи? – после некоторой паузы спросил Юббе, вновь удивлённо ловя себя на мысли: откуда у Рюрика взялся такой великолепный светильник…

– Да, – ответил Рюрик и рассеянно проследил за взглядом фриза, направленным в сторону древнего подсвечника.

– А к тевтонам и куршам посылал кого-нибудь? – дипломатично спросил Юббе, переводя взгляд с подсвечника на священный котелок.

– Руальда с Эбоном[50]50
  В славянском языке ударение в именах было на первом слоге.


[Закрыть], – ответил Рюрик и уже сознательно перехватил взгляд гостя…

– Храбрые воины и мудрые послы! – похвалил выбор Рюрика гость. – Но Руальд, наверное, уже совсем стар?

Юббе отложил расспросы о семисвечнике на более подходящее время. Он твёрдо решил отвлечь внимание хозяина от его вещего сна и, не сбиваясь, начал задавать вопросы, на которые князь рарогов, фриз был уверен в этом, будет отвечать охотно.

И Рюрик отвечал, казалось, охотно:

– Да, Руальд стар, но ещё крепок. Думал, он сможет уговорить вождей этих племён не поддаваться германцам, да, видно, опоздал я.

– Подкупили? – скорее утверждая, чем спрашивая, сказал Юббе.

– Похоже, что так, – горестно подтвердил Рюрик. Юббе осуждающе покачал головой.

– Не скрою, я думу держал даже о русциях, – усмехнулся над самим собой Рюрик. – Да решил, что накрепко осели они возле своего моря.

– Уж очень далеко они, князь рарогов. Вряд ли кто из них откликнулся бы…

Рюрик согласно кивнул головой.

– Да и у греков на службе много таких, кого отец когда-то питал надежду присоединить к себе, – добавил он, но не успел договорить, как внезапно отворилась дверь и запыхавшийся старый Руги возник на пороге гридни и срывающимся от волнения голосом возвестил:

– Прибыли! Ладьи только что пристали к берегу!

– Сколько? – с радостной надеждой выкрикнул Рюрик, быстро вскочил с места и чуть не опрокинул скамью. Юббе тоже встал и жадно ждал ответа слуги. В это мгновенье в гридню вбежал юноша, раскрасневшийся, большеголовый, светловолосый, в простой рубахе, поверх которой была надета кожаная сустуга, на которой выделялся особый знак – силуэт сокола, пришитый суровыми красными нитками.

– Рюрик, они вернулись! – возбуждённо и звонко воскликнул юноша, бросившись князю в объятия.

– Знаю, Олег, знаю! – радостно ответил Рюрик и крепко прижал к себе юношу. – Все целы? – обеспокоенно спросил он Руги.

Олег обиделся, что вопрос пришёлся не ему, но сдержался и дал высказаться старому, любимому слуге.

– Наши целы все, а волохи дали… всего десять ладей с людьми. Предводителями у них – Аскольд и Дир, – проговорил Руги, и торжества не слышалось уже в его голосе.

– Десять ладей? – упавшим голосом переспросил Рюрик. – Это всего четыреста человек? Что я смогу сделать с такой горсткой людей?!

Радость у присутствующих как рукой сняло.

– Можа, завтра прибудут ещё? – схитрил Руги.

– Ты спрашивал об этом на пристани? – оживился на мгновение Рюрик.

Юббе сдержанно молчал. Руги развёл руками:

– Спрашивал, но…

– Зачем же тогда… – вскипел Рюрик, но Руги его перебил:

– Всё бывахоть!

– Руальд и Эбон на пристани? – всё так же гневно обратился князь к слуге.

– Да. Им постовые донесли за час до прибытия солбы, – пробубнил опечаленный Руги и виновато опустил голову.

– А почему меня не позвали?! – запальчиво выкрикнул Рюрик. Руги молчал.

– Я кого спрашиваю?! – оттолкнув Олега, князь метнулся к старому кельту. Тот спокойно ждал своей участи.

– Боялись тебя огорчить! – вступился за Руги Олег. – Прибыло всего десять ладей, а ты ждал сотню! – Он подбежал к побледневшему старику, забавно расставил ноги, поднял руки и приготовился защищать его от князя.

Рюрик сник. Не хватало только при всех избить своего старого Руги. Ну и ну!

Он взял верного кельта за плечи, молча сжал их и, кивнув, тихо сказал:

– Иди, отдыхай. Небось нога вся изнылась… Кельт, не смея прикоснуться губами к руке князя, покорно пошёл к выходу.

– Там… твои жены… ждут, когда ты с гостем придёшь к ним на вечерю… – неуместно обронил он на ходу и, заметив досаду на лице князя, быстро открыл тяжёлую дверь.

– Я иду на пристань! – воскликнул Рюрик, как только старик скрылся за дверью. – Юббе, если ты желаешь взглянуть на жалкие остатки прежде смелых и гордых венетов и романов, следуй за нами, – с натянутой улыбкой обратился он к князю фризов и слегка склонил голову.

Юббе понял все. Он выждал паузу и тихо, но веско сказал:

– Князь рарогов-русичей должен быть всегда стоек!

Рюрик вспыхнул, но, сдержав гнев, почти выбежал из гридни.

* * *

А возле крыльца княжеского дома стояли слуги и приближенные к князю дружинники и возбуждённо обсуждали только что полученное известие о прибытии волохов. Они не скрывали своего разочарования, громко говорили, не заботясь о том, что князь ненароком может услышать их бранную речь. В это время из женской половины дома выбежали одна за другой наложницы князя. Дружинники замолчали, а женщины, снуя по двору, как разноцветная стайка канареек, бросались то к одному, то к другому из них и громко кричали:

– Что случилось, куда вы, почему оставили нас?

Дружинники недоумённо взирали на пёструю и крикливую стайку молодых, дерзких женщин и, поражённые их откровенным заигрыванием, вдруг почувствовали что-то неладное… Словно вихревой клубок поднялся и пробежал по двору княжеского дома, проскользнул к крыльцу и свернулся на нём спокойной змейкой.

Тут распахнулась тяжёлая дверь, и на пороге стремительно появился князь. Наложницы ахнули и затихли.

Князь, казалось, никого не замечал.

Факелы! На пристань! – резко, почти грубо скомандовал он, сбежав с крутых ступеней крыльца, и первым пересёк княжеский двор, огороженный высоким дубовым частоколом. Факельщики не мешкая бросились за ним. Дружинники, спохватившись, метнулись сопровождать князя. Женщины затихли и сиротливо удалились на свою половину. Княжеский двор сразу опустел.

Пристань венето-рарожского поселения на полуострове Пёль, та самая пристань, которая полдня назад звенела шутками и заливистым смехом, своим задорным духом участвуя в состязательном заплыве стругов, находилась в удобной песчаной бухте совсем рядом, локтях в семистах от дома Рюрика. Князь почти бежал. Слуги с факелами за ним едва поспевали. Остальная процессия двигалась значительно медленнее. Все понимали, что Рюрику просто необходимо выбить злость быстрой ходьбой, и не мешали ему в этом.

На деревянных мостках, что были настланы для укрепления песчаного берега, Рюрик увидел группу людей. Руальд и Эбон были здесь же и исполняли свои обязанности: гостям выделялись провожатые, которые должны были довести их до ночлега.

Рюрик подошёл вплотную к послам и тихо окликнул!

– Руальд!

– Рюрик?! – удивился высокий смуглолицый солбник, устало улыбнувшись. Умное морщинистое лицо его не выдавало разочарования.

– Да, это я. Неужели их только десять ладей? – сокрушённо спросил князь.

– К сожалению, да. – Руальд указал Рюрику на двух воинов, стоящих с ним рядом. – Говорят, это все, что волохи смогли выделить нам.

Князь посмотрел на воинов и молча наклонил голову. Волохи подняли секиры, вонзили их в землю у ног предводителя рарогов и тоже склонили головы.

– Славим князя венетов-рарогов! – торжественно в один голос произнесли они.

– Славлю храбрых волохов! – приветствовал их Рюрик, невольно задержав взгляд на секирах, задиристо торчавших возле его ног.

Один из гостей был едва ли старше Рюрика. Высокий, черноволосый и широкогрудый, одетый, как и все волохи, в кожаную сустугу поверх красной рубахи и в коричневые самотканые шерстяные штаны, заправленные в кожаные сапоги, он безотрывно смотрел жёстким, испытующим взглядом на рарожского князя, но Рюрик не был смущён его взглядом. Князь знал силу данной ему власти и был слишком своеволен, чтобы его волновало, какое впечатление он производит на окружающих.

– Аскольд? – в упор спросил князь и с лёгкой завистью отметил про себя красоту его лица. В свете факела засверкала низка из бляшек, украшавшая открытую шею волоха, и прикрывавшую подвеску-амулет из астрагала бобра, а драгоценная колта из изящных серебряных проволочек в форме полумесяца тускло мерцала в левом ухе воина.

– Аскольд, – подтвердил тот и, пожав руку Рюрику, хмуро добавил: – Мы с Диром, – он указал на стоявшего рядом рыжеволосого крепыша, – решили помочь тебе в борьбе с германцами.

Князь рарогов ответил на рукопожатие. Волох подумал: "Что ж, рука у него крепкая… Но ежели исполнять его волю, то надо знать, умён ли он". Вглядываясь в лицо Рюрика, освещённое факелом, волох отметил высокий лоб венета-рарога и привычку хмурить брови при обдумывании неожиданных вопросов. "Такое молодое лицо, а лоб весь в морщинах… Несладкая у тебя жизнь, рарог, хоть ты и князь…" – то ли с ехидством, то ли с сочувствием подумал Аскольд о Рюрике. Князь нахмурился – уж слишком явна к нему приглядывается чёрный пришелец – и неожиданно почуял тревогу.

– Почему вас так мало? – только молодой предводитель дружины рарогов мог позволить себе такой бесцеремонный вопрос.

– Мы решили, что больше вам не прокормить, – дерзко пошутил Аскольд. "Пусть меня в открытую прощупывает", – тщеславно решил он и слегка запрокинул голову, показывая свою удаль.

Рюрик не принял вызов и промолчал.

Аскольд подождал немного, и улыбка исчезла с его самодовольного лица.

Руальд и Эбон переглянулись, довольные сдержанностью своего князя, но их насторожил вызывающий тон черноволосого волоха.

– Значит, вы стали так же малочисленны, как и все другие венетские племена, – словно рассуждая вслух, медленно проговорил Рюрик и, обратившись к рыжему волоху, быстро и чётко, не давая Аскольду сказать что-либо в ответ на свои слова, спросил его:

– Каков был путь сюда, Дир?

– Как в любой новый край – тяжёл и интересен, – ответил Дир и слегка развёл руками. Ему было около тридцати: глубокая складка между бровями яркое свидетельство пытливого ума и беспокойной жизни – сразу бросалась в глаза. Ростом он был заметно ниже Аскольда и Рюрика, но шире их в кости.

"Этот должен быть более добродушным", – отметил про себя Рюрик и протянул руку Диру, задержав взгляд на его массивной серебряной гривне, скрывавшей такую же задористо-острозубую, как и у его предводителя, привеску – амулет из астрагала бобра.

Дир с благодарностью принял руку князя, и тепло её пожал. Рюрик остался доволен рукопожатием. "Жаль, что ты с Аскольдом, – подумал князь. – Тот силён и подомнёт тебя под себя… А мне не перетянуть тебя – уж слишком открыто ты верен своему хозяину". Мысль эта промелькнула, как вспышка молнии, и больно ранила чувствительного Рюрика.

– Ну ладно, благодарю вас за отклик, за приезд! Битва с германцами предстоит тяжёлая, и неизвестно, кто ляжет первым на поле брани. Жилье вам указали?– поспешно и словно чужим голосом проговорил князь рарогов, взглянув в сторону своего посла.

– Да, всё готово, – ответил Руальд и тревожно поглядел на Рюрика: ему послышались слезы горечи в голосе князя.

– Благодарю, Руальд! Благодарю, Эбон! – тихо проговорил Рюрик. Он сдержанно поклонился своим послам, а затем и волохам.

– Князь, а ты не забыл про Юббе? – раздался сзади князя рарогов голос Олега. Рюрик опешил.

– Забыл, совсем забыл! Чурбан… – яро обругал он себя и схватил Олега за руку: – Где он?

– Тут, с нами, – ответил юноша тихо и добавил: – Он всё слышал. Мы стояли рядом с Эбоном. Юббе огорчён и сочувствует тебе.

Князь сжал плечо Олега. Из темноты вышла небольшая группа людей, сопровождавшая знаменитого пирата.

– Ну и быстр же ты на ногу, Рюрик! – Юббе постарался, чтобы его голос звучал тепло и мягко. – Не успели и оглянуться, а тебя уж и след простыл. Найдя в темноте руку рарожского князя, он легонько пожал её.

– Прости! – искренне попросил Рюрик, отвечая на пожатие руки.

– Полно! Не огорчайся! Жизнь ещё длинная… Терпенья нужно мно-о-го иметь, а ты – один. Береги себя! – Юббе сжал плечо князя и тихо спросил: Когда же битва с германцами?

– Хотел напасть неожиданно, со свежими силами, но, сам видишь, нападать не с кем. Дай бог, оборониться бы, – прошептал Рюрик фризу и до боли закусил губу.

– В ближайшее время я пришлю тебе две тысячи своих воинов, – решительно сказал Юббе и добавил: – Медлить не будем, завтра же отплыву за ними сам. Надеюсь, примешь? – почему-то сурово спросил князь фризов: он вдруг понял всю трагичность положения своих родичей – венетов-рарогов.

На глаза Рюрику навернулись предательские слезы – хорошо, что темнота скрыла их от окружающих.

– Ты всего-то два дня в гостях…

– Буде рядиться! – по-славянски вдруг заговорил фриз и засмеялся. Пошли почивать! – решительно заявил он.

"Что он затеял? Неужели и впрямь поможет?" – лихорадочно думал Рюрик, глядя на фриза.

Юббе запрокинул голову и властно крикнул:

– Олег, пока твой князь думу думает, дай команду приготовить мои ладьи!

– Иду! – закричал обрадованный Олег, бросился на пристань, схватив за руку одного из факельщиков, и потащил его за собой…

Рюрик удивлённо смотрел на гостя, убегающего Олега и затаённо молчал…

ПОДГОТОВКА К БОЮ

Юббе не обманул и не проспал, хотя ночь была на редкость коротка: наложницы рарога умели угождать любому гостю. Едва забрезжил рассвет, он поднялся и, стараясь не шуметь, надел на себя всё ту же праздничную одежду: красные штаны, белую длинную рубаху, коричневую сустугу и пурпурную накидку с яркой вышивкой, изображающей голубоголовую лесную завирушку, сидящую на ветке священного ясеня, и с драгоценной фибулой на правом плече.

Рюрик будто бы и не спал – он лежал с открытыми глазами и, не глядя на фриза, то ли ему, то ли себе сказал:

– Опасное дело затеяли. – Он провёл по лицу руками, словно совершая омовение. – Ты что не отговоришь меня? Может, лучше согласиться на дань германцам? – устало спросил он и в упор посмотрел на знатного фриза, ожидая искреннего ответа.

– Ты не спал? – вопросом на вопрос не сразу ответил ему Юббе, расчёсывая волосы костяным гребнем с длинными частыми зубьями.

– Не знаю, – признался Рюрик и отвёл взгляд от лица гостя, затем сбросил с себя меха, которыми был укрыт, и поднялся с ложа.

– Ты затеял большое и праведное дело, – твёрдо проговорил Юббе. Густая прядь волос упала на его крутой лоб. Потемневшие серые глаза отчаянного пирата остро смотрели из-под лохматых тёмных бровей. Он глубоко дышал, явно сдерживая гнев, такой лишний в это тревожное для Рюрика утро. Юббе отбросил прядь волос со лба и продолжил, подбирая наиболее точные, по его разумению, словенские слова: – Давай боле не будем впускать смуту в душу. Германцев надоти крепко побить за разбой во твоей земле, и мы их побьём!

Лицо рарожского князя просветлело.

– Ты верный друг, Юббе! – ответил Рюрик, не сводя заворожённых глаз с возбуждённого лица фриза. Больше он ничего не смог сказать от волнения, перехватившего ему горло.

Фриз не понял, он молча застегнул на правом плече массивную фибулу и поправил складки пурпурной накидки.

Рюрик надел серебряную цепь, оглядел торжественно одетого гостя и снова помрачнел.

Тихо скрипнула тяжёлая дверь одрины[51]51
  Одрина (слав.) – спальня.


[Закрыть]. На пороге стоял Руги.

– Вы уже не спите?! – удивился он.

– Нет, – сдержанно улыбнулся ему Рюрик. – А сам-то спал ли?

– Спал, а то как же! – гордый вниманием князя, ответил слуга. – Подите в гридню, сейчас вам еду подадут, – радушно пригласил он князей и, сильно хромая, тотчас же вышел из одрины.

Юббе и Рюрик перешли в гридню, где, совершив омовение и торжественно отстояв перед священным котелком положенную минуту, молча сели за трапезу. Слуги подали им подогретую телятину, утиные яйца, большие ломти хлеба и горячий кисель, сваренный из сушёных земляничных ягод…

…На пристани всё уже было в движении. Дул холодный ветер, по небу плыли тяжёлые облака – ничто не обещало хорошего дня, но Рюрика пока это не беспокоило.

Все шестьдесят фризов, сопровождавших своего князя, невыспавшиеся, но нарядно одетые и возбуждённые последними событиями, сидели в ладьях и ожидали своего предводителя. Рюрик оглядел струги: дубовые, крепкие, нерасписанные, они покачивались на волнах неспокойного сейчас Рарожского залива, едва упираясь утиными носами в пологий песчаный берег, и тяжело вздохнул.

– Не печалься, Рюрик, – обнадёживающе проговорил Юббе. – У нас хватит сил, чтобы побить германцев, – воинственно добавил он и слегка встряхнул князя за плечи.

– Я жду только тебя, – тихо вымолвил Рюрик и после некоторой паузы добавил: – И даже не хочу думать, что будет, если ты не вернёшься.

Юббе вздрогнул от этих слов, но не снял рук с плеча князя:

– Я вернусь через три дня, как и сказал. Ты же знаешь, до меня пути-то – два дня! Поклонись за меня вождю, жрецу и священному коню. Жаль, что мы не спросили его совета. Кланяйся и друидам[52]52
  Друиды – кельтское название языческих жрецов.


[Закрыть]. Передай, я скоро вернусь, – с жаром проговорил знатный фриз и заглянул Рюрику в глаза.

– Я жду тебя! – глухо повторил Рюрик. – Только тебя! Иди! – И, склонив голову, он чуть оттолкнул от себя знатного пирата.

Фриз кивнул головой, повернулся и ловко перебрался по мосткам на борт ладьи.

– Сторожевые! – скомандовал береговой. – Отплыть!

Струги вздрогнули, качнулись и тяжело повернулись носами на запад. Затрепетали паруса, и ладьи медленно стали выходить из залива…

* * *

Несмотря на раннее утро, во дворе дома вождя венетов-рарогов было многолюдно. Слуги хлопотали, готовя еду прямо на костровой поляне. Жена вождя, старая женщина с приятным, добрым лицом, которое обрамляли седые, но густые ещё волосы, восседала на покрытой мехами лужайке, что оберегалась в правой части двора как святыня, и обсуждала с родственниками сны, которые они видели в эту ночь. Сам вождь вёл беседу с охотниками племени в противоположной стороне двора.

Рюрик стоял в воротах двора и ждал, когда его заметят. Он знал, что на пороге этого дома надо было быть терпеливым, осмотрительным и осторожным.

Наконец его заметил один из старых слуг вождя и тихо спросил:

– Так рано, князь, и к вождю?

– Да, Гэл, передай вождю, что я хочу с ним говорить сейчас. Спроси, сможет ли он меня выслушать.

– Но вождь ещё не ел, – возразил старый кельт. – Еда только готовится, тихо пояснил он и указал на костровую поляну, где хлопотали слуги.

Рюрик замялся. "Да, – подумал он, – нельзя так спешить. Вождь может обидеться".

– Хорошо, я зайду потом, – спокойно сказал князь и уже было повернулся, чтобы незамеченным для вождя уйти со двора, но тут он услышал, как вождь спросил:

– Гэл, кого ты там скрываешь от меня? – Рюрик остановился. Слуга отпрянул от князя. Во дворе стало тихо.

– Князь рарогов очень обеспокоен и хочет поговорить с тобой, – пояснил старый кельт.

Рюрик почувствовал, что все присутствующие удивлённо и настороженно разглядывают его.

Он медленно и торжественно, приложив правую руку к груди, низко поклонился вождю, затем, повернувшись в сторону жены вождя, ещё ниже поклонился ей.

– Я приветствую вождя племени венетов-рарогов и всю его семью!

Охотники расступились, и перед Рюриком предстал вождь его родного племени: высокий, сухопарый, с длинными синими волосами, спадающими до пояса. На нём была коричневая кожаная сустуга с длинными рукавами, надетая поверх серой льняной рубахи, и красные полотняные штаны.

Рюрик подошёл ближе и глянул в лицо вождя: старое, изборождённое морщинами и шрамами, умное лицо его выражало удивление:

– Рюрик? На рассвете? И во дворе моего дома? Что случилось, самый храбрый из моих рарогов? – спросил вождь.

– Я только что проводил Юббе, – виновато произнёс Рюрик, склонив голову. – Он просил поклониться тебе, – глухо добавил князь, не глядя в лицо старого рикдага.[53]53
  Рикдаг (кельт.) – хороший вождь, справедливый предводитель.


[Закрыть]

– Пират отплыл за дружиной фризов? – спросил уже знавший всё вождь.

Рюрик забеспокоился. Он поднял голову и решительно произнёс;

– Я знаю, вождь, ты будешь гневаться, но мы решили биться с германцами, не дожидаясь согласия совета племени.

Охотники – невольные свидетели разговора – издали возглас удивления. Вождь повернулся к ним.

– Мы должны были поговорить одни, но вы слышали уже решение Рюрика, так выслушайте и моё, чтобы спокойно прошла у вас нынче охота: я тоже буду биться вместе с ним! – И он указал рукой на князя рарогов.

Охотники переглянулись. Ещё до появления Рюрика они свой разговор с вождём закончили и удивились, почему им было разрешено слушать беседу с князем. Повинуясь движению руки вождя, охотники один за другим начали молча покидать двор.

Столь необычный оборот дела привёл Рюрика в замешательство, и он, не зная, как себя вести, молчал.

Вождь покойно смотрел на удаляющихся охотников, вид которых внушал страх: длинные синие распущенные волосы, расписанные красками лица, колчаны с остро заточенными стрелами, короткие секиры и двойные кожаные щиты на спине и груди. Затем он обернулся к князю и предложил ему:

– Присядь, сын мой, и давай поговорим. Рюрик покорно сел на шкуру медведя рядом с вождём.

– Вчера вечером, когда ты встречал волохов, – размеренно делая паузы после каждого слова, заговорил вождь, – к нам опять пожаловали ирландские миссионеры, – тихо и настороженно оповестил вождь князя и пристально посмотрел на него.

– Ирландские? – удивился Рюрик, и глаза его сверкнули недобрым огоньком. – Так ли это, мой вождь? – спросил он, прямо глядя в умное лицо старого вождя.

– Я понимаю твою настороженность, – грустно улыбнувшись, проговорил Верцин, – ты прав, они, конечно, скорее германские миссионеры, а у нас с тобой нет времени, чтобы поразмышлять об этом столько, сколько бы хотелось… Но! – Старый вождь сделал паузу и так посмотрел на Рюрика, словно хотел заглянуть ему в душу.

– Но?! – тревожно переспросил Рюрик и вскочил с места.

– Сядь, – тихо, но властно приказал ему вождь, проницательно глядя в серое от усталости, с воспалёнными глазами лицо Рюрика. Старый вождь думал только об одном: сумеет ли понять его этот умный и любимый воинами, но такой горячий князь? От этого во многом зависел благополучный исход дела, которое затеял Верцин.

– Я сяду, – прошептал Рюрик возбуждённо. – Я сяду, Верцин, но знай: их семисвечник стоит на столе в моей гридне, только чтобы освещать её. Ты слышишь? И клянусь Святовитом и Перуном: ума в моей голове от этого подарка миссионеров не прибавилось! – запальчиво сказал он.

– Ты утверждаешь, что всегда будешь верен Святовиту? Будешь внимать только пророчеству Камня Одина? – с обострённой заинтересованностью спросил рарожский вождь князя и услышал в ответ:

– Да! Своих богов я не променяю ни на Йогве, ни на Христа. Сегодня уступи и предай богов, завтра – землю и жизнь?! Неужели ты не чуешь, куда они целят? – горько спросил он вождя и встал.

Словно меткий стрелок из лука, он поражал одну цель за другой, бросая Верцину одно доказательство весомее другого.

Старый вождь вскинул голову, поднял правую руку вверх и сурово произнёс:

– Сядь, Рюрик! Останови свой гнев и не мечи ядовитые стрелы в мою душу! Не зная истории своего племени, не надо давать зарок богам, сын мой!

– Что-о-о? – протянул князь и остановился, словно захлебнувшись от возмущения: уж кто-кто, а он историю своего народа знал назубок. Он попытался вскочить, но спокойный властный голос вождя вновь приковал его к месту.

– Сиди, князь! Скажи, сын мой, ты знаешь, от кого пошло наше племя?

– От Верцингеторига, великого полководца, который сражался с великим Цезарем[54]54
  От Верцингеторига, великого полководца, который сражался с великим Цезарем. - Верцингеториг (ок. 72 – 46 до н.э.) – галльский вождь из племени арвернов, возглавивший в 52 г. до н.э. всеобщее восстание галлов против Рима. После падения последней крепости в городе Алезии, в которой скрывались восставшие, Верцингеториг, по свидетельству Плутарха, надев самое красивое вооружение и богато украсив коня, выехал из ворот крепости. Объехав вокруг возвышения, на котором сидел Цезарь, он соскочил с коня, сорвал с себя все доспехи и, сев у ног Цезаря, оставался там, пока его не заключили под стражу. В цепях он был отвезён в Рим и через шесть лет, проведённых в тюрьме, был казнён.


[Закрыть], – как на уроке, выпалил Рюрик, и тут же понял, куда целит вождь. Он был… саксом? – ошарашенно прошептал побледневший князь и, заклиная себя терпеть и молчать, опустил голову.

– Чистокровным, – сознался потомок великого древнекельтского полководца, но в голосе его не было торжества.

Рюрик произнёс какое-то бранное слово, глубоко вздохнул и невольно закрыл глаза. Он старался дышать глубоко, но бесшумно, потому что всеми силами стремился показать себя вождю зрелым мужем, умеющим владеть собой в любой трудной ситуации. Но новость была настолько неожиданной, что от всевидящего ока старого вождя Рюрику не удалось скрыть ни ярость, рвущуюся из груди, ни растерянность. Ему хотелось орать, чего-то требовать, трясти кого-нибудь за плечи, но никого, кроме зорко наблюдавшего за ним вождя, рядом не было. Двор вдруг опустел, и вокруг установилось странное спокойствие.

Верцин смотрел на внутренне бунтующего князя то снисходительно-добрым, то обеспокоенным взглядом. Ему понятно было это состояние души Рюрика, его страстное сопротивление услышанному, но упорного и явно затянувшегося молчания вождь принять не захотел.

– Значит, большая часть наших соплеменников – славяне, венеты, галлы, иудеи и саксы – они не чистокровны? – спросил язвительно Рюрик. И взгляд его, устремлённый на вождя, был беспощаден.

– Да, – спокойно ответил Верцин.

– Та-ак, – протянул Рюрик и зло спросил: – Ну и что же мешает германцам и иудеям признать нас своими?

– Древняя ссора праотцов, породивших наши племена. К тому же племён много, миссионеров мало, а иудеи вообще не признают насильственного приобщения к своей вере, – спокойно пояснял Верцин.

– Какова же причина столь глубокой ссоры? – всё так же колко пытался выяснить Рюрик.

– Различия в вере, – проговорил старый вождь, с прежней пытливостью вглядываясь в сузившиеся глаза взъерошенного князя.

– Ну и в чём же суть этих различий?

– Наш прапрадед, потомок Афета, считал, что богов много. Они управляют всеми силами природы и помогают человеку в его делах, – спокойно и сознательно медленно, чтобы унять гнев князя, проговорил вождь и в ответ услышал:

– Это и умно, и верно!

– Но так думали далеко не все! – продолжил Верцин, предупреждая возражения князя. – А вот потомки Сима, родного брата Афета, признали единого Бога, которого считают Отцом всего сущего – и природных явлений, и человека. Он управляет нами…

– Управляет?! – удивлённо переспросил Рюрик и возмущённо повёл плечами. – Разве боги управляют, а не помогают нам?

– Да… – скорее самому себе, чем Рюрику, ответил Верцин и, спохватившись, пояснил: – Но ты слишком молод, чтобы постичь это. Да, Рюрик, – грустно заметил вождь, – боги нами управляют, и мы бессильны против их воли.

– Значит, и исход борьбы нашего племени с германцами тоже зависит от воли Христа, либо Йогве, либо Святовита? – В голосе Рюрика слышались горечь и насмешка. Вождь не понял, над кем – над ним или над богами, – и потому грозно потребовал:

– Не глумись над тем, чего не постиг!

– А я не верю тому, что ты сказал, – горячо возразил Рюрик и вскочил. По-твоему получается всё легко и просто: германцы – христиане, и они дерутся с нами потому, что мы признаем Святовита и не почитаем их бога. Стало быть, если я признаю наконец Христа главным богом, то германцы сразу же прекратят со мной биться? Так, да?

– Да, – с уверенностью подтвердил Верцин и ласково улыбнулся Рюрику, радуясь, что князь так быстро всё понял.

Но у Рюрика был готов другой дерзкий вопрос:

– А ежели я захочу почитать сразу иудейского и мусульманского бога? Ведь они тоже боги-люди, да? Вера в них обоих совместима?

Верцин изумлённо раскрыл рот и ахнул:

– Рюрик! Я знал, что ты своеволен, но не предполагал, что в такой мере…

– Хорошо, мой вождь, – с болью согласился Рюрик, видя, как страдает старый рикдаг, и веря его душевному потрясению. – Я подумаю над твоими словами. Но я не могу поверить, что германцы вытесняют нас из Рарожского песочья только из-за того, что мы другой веры…

– Но это так, – убеждённо перебил вождь князя и горячо посоветовал: Посмотри, как живут меж собой христианские государства! Они же не воюют!

Рюрик усмехнулся и отрицательно покачал головой. Настороженность и недоверие не оставляли его.

– Рюрик, нас так мало, а мы всё время льём кровь… Наши древние… Вождь поперхнулся и замолчал на мгновение, но затем взял князя за руку и спокойно продолжил: – Наши праотцы завещали нам долгую жизнь без войн друг с другом, а мы что делаем?

– Уж не причаститься ли нам с германским королём из одной чаши? – не унимался, язвил Рюрик и осторожно высвободил свою руку из рук вождя.

Вождь не обиделся. Он смотрел поверх головы мятежного военачальника своих рарогов с горечью. Ему казалось, что он видит, как по пыльным дорогам бесконечной вереницей тянутся деревянные повозки согнанных с обжитых мест соплеменников; развеваются неспокойными ветрами вдоль берегов туманного залива густые, чёрные клубы дыма от горящих изб, ибо свои жилища рароги, как и другие славяне, покидая, предают огню. Вождь как будто наяву услышал пронзительные крики детей и птиц; протяжный, горестный плач женщин, а затем перед его взором предстали тёмные, обветренные лица старых гриденей-дружинников, терпеливо укладывающих повозки в долгий путь, и фанатичные, с особым блеском глаза жрецов, тонкие губы которых беспрестанно нашёптывали: "Не покидай нас, Святовит! Дай силу нашим душам и телам!"

"…Да, князь, вряд ли кто в молодости бывает терпелив и мудр", беспомощно подумал вождь и удручённо пробормотал:

– Пожалуй, и всё племя вот так же яростно, как и ты, верит и будет верить в Святовита и не сменит веру свою на веру в Христа.