Текст книги "Сердце тигра"

Автор книги: Александр Прохоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 56 страниц)

37. ПРИБЫТИЕ В АЛЕКСАНДРИЮ

Следующее утро выдалось чудесное. Ветер перестал дуть порывами, тучи угнало далеко вперед и появилось солнце, которое быстро высушило палубу и согрело продрогших пассажиров. Многие выбрались на палубу подышать чистым морским воздухом, казавшийся божественным ароматом амброзии, после затхлого воздуха трюма. Наблюдая, как сильный, попутный ветер наполняет паруса, навис Экрион не скрывал своей радости.

– Хвала Нептуну, буря ушла вперед. Теперь, быстро доберемся до Александрии и в полной безопасности.

Пологий песчаный берег по правому борту судна стал ближе, над кораблем с криками летали чайки, а на горизонте стали видны многочисленные паруса. И чем ближе к Александрии приближался онерарий, тем судов вокруг становилось все больше. Некоторые из них шли на встречу, но большинство плыли тем, же курсом, что и «Галатея».

Чаще всего встречались египетские суда двух разновидностей. Первые, в основном курсировавшие вдоль берегов Ливии, были небольшие по размеру, похожие на вытянутые лодки, с невысокими бортами и узкими прямоугольными парусами. На корме у них имелись шесть весел по три с каждого борта. Второй тип египетских кораблей, представляли собой довольно большие суда, предназначенные для дальнего плавания. У них были очень широкие, прямоугольные паруса на двух изогнутых реях и два больших рулевых весла.

Греческих торговых кораблей здесь, было, пожалуй, не меньше, чем египетских. Суда эллинов, в основном были однопалубными, несли один парус, чаще всего прямоугольный и управлялись двумя рулевыми веслами. Для защиты от волн борта греческих кораблей наращивались с помощью решеток из толстых прутьев и обтягивались бычьей кожей.

Немало встречалось и финикийских кораблей. Они тоже, в основном были двух типов. Первые – большие суда с мощными штевнями [228]228
  Штевни – особо прочные части корабельного набора в виде вертикальных или наклонных балок, являющиеся продолжением киля.
  Штевни образуют носовую (форштевень) и кормовую (ахтерштевень) оконечности корабля.


[Закрыть]и двумя кормовыми веслами. Вдоль бортов, также, как у эллинских кораблей, крепились решетки из прутьев для ограждения палубного груза. А вот прямой парус на двух изогнутых реях, да и вся оснастка, походили на оснастку египетских судов. К носовому штевню крепилась огромная амфора из обожженной глины для хранения питьевой воды.

Второй тип финикийских судов представлял собой огромные корабли дальнего плавания, способные перевозить весьма значительное число товаров и груза. Корпуса их были закругленные с очень высокими бортами, рассчитанными противостоять напору огромных океанских волн.

Один раз, встретился весьма необычный чашеобразный корабль с невысокими бортами. Его обшивка из полированных досок, была приподнята, только в носовой и кормовой частях, отчего, на нижнюю палубу, должно быть нередко попадала вода, так что все ценные грузы закреплялись на верхней палубе-настиле, которую поддерживали многочисленных опоры. Верхняя палуба была, кроме этого обнесена перилами и соединяла носовую площадку с кормовой. Мачта у этого необычного судна была невысокая, и судя по всему весьма прочная. Большой прямоугольный парус простегивали кожаные ремни. Необычной была и носовая часть корабля, окованная железом.

Навис Экрион объяснил любопытным пассажирам, что это полувоенное финикийско-ассирийское судно. Такие, еще строили в небольших количествах в Сидоне и Тире. Плавали они, в основном вдоль палестинского побережья и приморских областей Киликии.

Разумеется, среди множества встречных кораблей, часто можно было увидеть и римские онерарии, подобные «Галатее». Иногда, они бывали меньших размеров, иногда просто огромные, способные перевезти до 40 000 модиев груза.

Число кораблей в окрестных водах поражало. Ни Лоредан ни Нарбо, ни тем более Фабий никогда не видели такого количества разнообразных судов за раз. Даже в портах Остии и Анциума, даже в Мессанском проливе не было столько кораблей, как здесь. Многие из пассажиров, особенно из северных провинций Империи, первый раз отправившиеся в Александрию, тоже, были потрясены и смотрели по сторонам с разинутыми ртами. Но море, заполненное кораблями, в этот день, было не единственное, чему они могли поразиться здесь, у берегов Египта.

По мере приближения к берегу на горизонте, на фоне неба все отчетливее становилась видна огромная башня. Она, словно вырастала из моря. Все увидели это титаническое сооружение еще до того, как стали видны берега острова, на котором башня была построена.

– Маяк! Фаросский маяк! – дружно закричали пассажиры.

Легендарный Александрийский маяк высотой в 384 фута [229]229
  384 римских фута – 128 м.


[Закрыть], возносился ввысь, под самые облака. Даже не верилось, что сие архитектурное чудо дело рук человеческих. Такое создать, казалось, могли лишь боги.

Те из пассажиров, кто раньше бывал в Александрии, тут же принялись рассказывать всем остальным об особенностях маяка. По их словам башня состояла из трех ярусов, если конечно не считать середину огромного подиума, на котором, собственно и располагался сам маяк. Подиум, также был крепостью, включающей казармы стражников, военный арсенал, продовольственные склады и огромные резервуары для питьевой воды.

Первый ярус маяка в виде четырехгранной призмы с квадратным основанием был сложен из гигантских известняковых плит. По углам располагались статуи Тритона, которые, как утверждали некоторые пассажиры, могли вращаться. Там же, можно было увидеть надпись на греческом языке, сделанную огромными буквами: «Богам-спасителям – для спасения моряков».

Второй ярус – восьмигранный, ориентированный по направлению восьми главных ветров, был облицован плитами из дорогого белого мрамора, а в стенах имелись узкие окна в рост человека. Этот ярус, также был украшен статуями, декоративными фризами и орнаментом из бронзы.

Третья, самая верхняя часть башни состояла из восьми гранитных колонн розового цвета, отполированных до зеркального блеска. Венчал эту цилиндрическую колоннаду огромный купол, на верхушке которого возвышалась величественная статуя бога морей Посейдона, сжимающего в руке трезубец – символ своей власти.

Навис Экрион сообщил, что статуя Посейдона высотой в 16 футов [230]230
  16 римских футов – 5,3 м.


[Закрыть]и целиком отлита из бронзы. Он, также, рассказал, что огонь зажигают в верхней куполообразной части башни, а свет, смотрители маяка многократно усиливают с помощью особой системы металлических зеркал. Свет маяка ночью в ясную погоду виден на расстоянии более 90 миль [231]231
  Римская миля – 1000 шагов


[Закрыть].

– Но ведь, чтобы запалить такой костер, сколько дров нужно! – вскричал один из пассажиров, торговец янтарем из Виндобоны. – И как затащить эти дрова туда, наверх?

– Сострат [232]232
  Сострат Книдский – архитектор родом из Книда, малоазийской Кари
  Жил и работал в первой половине III в. до н. э. в птолемеевском Египте при дворе Птолемея I Сотера и Птолемея II Филадельфа.
  Наиболее известным творением Сострата Книдского является знаменитый Фаросский Маяк в Александрии.


[Закрыть], когда проектировал Фаросский маяк, конечно же, позаботился об этом, – важно произнес Экрион. – Внутри маяка от самого низа и до верхнего яруса проложена пологая лестница. И сделана она в форме огромного винта. А теперь представьте, как день и ночь, почти непрерывно, туда на навьюченных ослах поднимают дрова, вязанки хвороста и чаны со смолой.

Возникшее в воображении пассажиров зрелище, было столь впечатляющее, что все, только охали, ахали и удивленно качали головами.

Между тем, онерарий вошел в пролив Посейдона. По левому борту потянулись берега острова Фарос на южной оконечности которого, находился храм Владыки морей. По правому борту раскинулись мели, образующие небольшой островок. Пока корабль плыл мимо, Экрион, стоя на носу судна, принес в жертву ягненка, во благо счастливого завершения плавания.

– А мы, в какую гавань войдем? – поинтересовался торговец янтарем из Виндобоны.

– В Эвнос [233]233
  Эвнос – западная гавань Александрии, преимущественно торговый и рыболовецкий порт


[Закрыть], – ответил Экрион.

– Но мне нужно в Малый порт! [234]234
  Малый порт – часть акватории между о. Фарос и п-овом Лохиада в Александрии


[Закрыть]– воскликнул торговец. – Оттуда, я сразу могу попасть в Эмпорий [235]235
  Эмпорий – торгово-складской комплекс на набережной Александрии


[Закрыть]. Меня уже ждут там.

Его поддержали несколько других торговцев из числа тех, что прибыли в Александрию впервые.

– Нужно обогнуть Фарос, – говорили они. – Это ведь, не займет много времени.

– Посмотрите туда, – Экрион указал вдаль, где над северо-восточной частью острова тяжело и низко нависали черные тучи. – Буря ушла в ту сторону. Если мы попробуем обогнуть Фарос, то попадем прямо в нее. Не лучше ли проплыть здесь и не гневить богов?

– Но тогда, чтобы попасть в Малый порт к Эмпориям, нам придется везти товары через полгорода! – не унимался торговец из Виндобоны.

– Вовсе не обязательно, – ответил навис. – Мы проплывем через гептастадий [236]236
  Гептастадий – огромная дамба длиной в 7 стадий (греко-римский стадий равен 176,6 м), соединяющая Александрию с островом Фарсе и отделяющая Большую гавань на восточной стороне от гавани Эвноста


[Закрыть].

– Через дамбу? А разве там можно проплыть? – послышались удивленные голоса.

Онерарий, между тем быстро продвигался вперед. Вокруг, по-прежнему было много кораблей, самых разных форм и размеров, под разными парусами, гребных и парусных. Тут и там сновало много нарядных лодок и барок.

Вскоре, стали видны стены города, построенные еще при Птолемеях. Это были мощные каменные сооружения, возведенные вдоль береговой линии с башнями для катапульт и лучников.

Онерарий обогнул выступающий в море мыс и миновал гавань Киботос [237]237
  Киботос – искусственно созданная, глубоководная часть гавани Эвнос, в форме ящика, защищавшая порт от опасных морских течений.


[Закрыть], где размещались корабли сторожевой береговой флотилии. И вот, прямо по курсу от берегов Фароса и до берегов материка протянулся гептастадий – грандиозная дамба семь стадиев в длину. Но, как оказалось дамба не была сплошная. И с той и с другой стороны это циклопическое сооружение соединялась с берегами огромными мостами, под которыми вполне мог проплыть любой корабль хоть с самой высокой мачтой. Кроме этого, по дамбе проходил водопровод, по которому на остров подавалась вода из Нила.

Онерарий прошел под южным мостом и вскоре очутился по ту сторону гептастадия, войдя в так называемый Малый порт. Теперь, все без исключения пассажиры были довольны. Навис приказал спустить парус, а несколько моряков взялись за кормовые весла. Онерарий теперь шел вдоль самого берега, мимо Навали [238]238
  Навалии – (доки), занимающие прибрежную территорию к западу от Тимониума до самой дамбы


[Закрыть], начинавшейся от самой дамбы. Впереди был виден далеко выдающийся в море мыс Тимониум, к которому с запада примыкал Эмпорий. На самом мысу располагались торговые склады и канцелярия, где на учет ставились поступающие товары.

И вот, наконец, показалась набережная. Широкие белокаменные ступени поднимались вверх прямо из воды. По сторонам находились длинные, в форме буквы «т» каменные пирсы. Один из моряков, примостившись на носу судна, выжидал удобный момент, чтобы бросить причальный канат.

Набережная, была заполнена народом, у пирсов было пришвартовано множество кораблей, повсюду вдоль берега сновали рыбацкие лодки и небольшие прогулочные суда аристократии. Уже отсюда с борта судна открывался прекрасный и величественный вид на Александрию. На набережной было возведено несколько красивейших храмов со множеством изящных, богато украшенных позолотой колонн с плоскими или напротив коническими, двухскатными крышами. Отсюда же были видны два великолепных обелиска, известные, как Иглы Клеопатры. Повсюду, тут и там, возвышались статуи богов, были разбиты цветники и установлены гигантские бронзовые клумбы в форме широких плоских чаш. Неподалеку от пирсов на возвышения находились огромные каменные сфинксы, чьи взоры были устремлены в морскую даль.

Едва онерарий причалил и были сброшены сходни, к кораблю устремился местный чиновник-смотритель, в обязанности которого входило выяснить какие товары были привезены. Объяснялся с чиновником Экрион. Он подробно перечислял наименование всех грузов и их количество. Чиновник записывал в журнале. С ним же, прибывшие торговцы, могли обсудить вопрос относительно размещения своих товаров на складах. Пока вся эта толпа галдела и шумела, Лоредан решил потихоньку ускользнуть, дабы ни с кем не объясняться. Деньги в кошелях распределили между собой и спрятали их под одеждой. Кроме этого, Нарбо тащил большой мешок, где также были деньги и одежда.

Когда они сходили с корабля, Лоредан обратил внимание на двух человек, стоявших на пирсе. Один был невысокий толстячок в пурпурной тунике и роскошном темно-синем плаще, другой – чернобородый, смуглолицый торговец с Востока, может перс или парфянин. Оба были чем-то взволнованны. Судя по их ищущим, обеспокоенным взглядам, они ждали чьего-то прибытия. Едва Лоредан ступил на пирс, толстяк бросился к нему.

– Господин, прошу простить меня за беспокойство! Не знаете ли вы Тита Минуция, почтенного всадника из Рима? Я – Максенций Фульв, а это, уважаемый Сагидар, – толстяк указал на чернобородого, – мы его партнеры по торговле. Тит Минуций, должен был прибыть в Александрию сегодня.

– Нет, Тита Минуция я не знаю, – Лоредан покачал головой. – Возможно, он прибыл с другим кораблем, а на этом, насколько мне известно, его не было.

Расстроенный толстяк и чернобородый устремились к другому, только что причалившему онерарию. Лоредан усмехнулся, глядя им вслед. Когда встанет вопрос о выгрузке тюков ткани, навис Экрион, конечно же, поднимет шум и будет возмущаться задержкой. Тут и выяснится, что Тит Минуций все же был на борту «Галатеи», но Лоредана это уже не заботило. Пусть разбираются друг с другом, сколько угодно.

Почти сразу за набережной располагался огромный александрийский рынок – Эмпориум. Торговые ряды доходили до самого Цезариума [239]239
  Цезариум – роскошное здание построенное по приказу Марка Антония в честь лия Цезаря


[Закрыть]. Повсюду, на пирсах, на набережной и дальше толпились на одном месте или же, напротив, находились в непрестанном движении тысячи и тысячи людей. Здесь были и важные, надменные купцы в дорогих одеждах, и длинные вереницы носильщиков, нагруженные тюками, амфорами, ящиками со свитками папируса, и нищие, умоляющие о подаянии, и просто зеваки, обожающие поглазеть на диковинные товары и иноземцев. Тут же, мелкие торговцы, стараясь перекричать друг друга, предлагали свежую воду и фрукты.

Сойдя на берег и двигаясь между торговыми рядами, Лоредан сказал своим спутникам:

– Ну что ж у нас есть деньги. Нужно, купить хороший экипаж. Потом, мы найдем подходящую гостиницу. Ну а завтра, я займусь своими делами.

– Неплохо бы, вина выпить, – заметил Фабий, поглядывая по сторонам. – Надеюсь, в этом городе найдется хоть одна приличная таверна.

– Конечно, найдется, – хмыкнул Лоредан. – Александрия ничем не уступает Риму, а во многом и превосходит его.

– Господин, а я бы с удовольствием поел, – вздохнул Нарбо, поглядывая на ряд жаровен, стоявших прямо на улице. За небольшую плату, всякий желающий мог получить там толстый ломоть, только что испеченного пшеничного хлеба, кусок жареной кефали и печеный стебель папируса. Запить все это, можно было, либо дешевым пальмовым вином, либо, просто кружкой холодной воды.

– Я, тоже, поел бы, – кивнул Лоредан. – Но сначала, нам нужен экипаж.

Они направились в сторону Эмпориума – огромного здания под крышей которого, среди множества поддерживающих ее колонн тянулись бесчисленные торговые ряды. Лоредан обратил внимание на одну из стен Эмпориума, украшенную великолепной мозаикой. Красивая молодая женщина, судя по чертам лица – гречанка, одетая в военный плащ, держала в левой руке абордажный афластон [240]240
  Афластон – часть устройства для абордажа в виде креста и петли с крюком


[Закрыть]. На голове ее был шлем с навершьем в виде боевого корабля.

Войдя под высокие своды александрийского рынка, путники, тут же окунулись в царящую здесь атмосферу. Здесь, как и в любом месте, где ведется торговля, было шумно и многолюдно. Но Эмпориум Александрии поразил путников, прежде всего, своей пестротой, разнообразием и контрастностью, еще в большей степени, чем все рынки Рима, вместе взятые. Здесь были люди сотен наций, говоривших на сотнях наречий, огромное разнообразие товаров, привезенных не только с берегов Внутреннего моря, но и со всего света. Повсюду здесь располагались бесчисленные лавочки, где продавались ткани и материи, роскошные ковры из Сирии, Персии и Индии, благовонные курения для храмов, стеклянные флакончики с духами, амфоры с вином, маслом или пшеницей. В оружейных мастерских предлагали шлемы, кольчуги, латы или целиком комплекты для пехотинцев и всадников. Здесь, мог для себя найти амуницию и римский легионер и обычный городской стражник, телохранители знатных господ и охранники торговых караванов, ланисты могли подобрать для своих гладиаторов все необходимое, в том числе оружие и экипировку воинов древних царств и наций, ныне уже исчезнувших. На длинных столах лежали щиты всевозможных форм и размеров, мечи, копья, секиры и булавы. Оружие и доспехи были, как простые, так и украшенные золотой или серебряной насечкой, драгоценными камнями и благородной красной бронзой.

Зачастую, между торговыми лавками можно было видеть менял. На их столиках грудами лежали монеты самых разных стран и царств, в том числе очень древних, погибших в огне завоеваний и нашествий. При виде всех этих куч денег, Нарбо остановился, как вкопанный, с разинутым от удивления ртом. Лишь сердитый окрик Лоредана вывел его из оцепенения и он поспешил за господином.

Пройдя через Эмпориум, путники достигли места, где к основному рынку был пристроен обширный двор. Здесь, всякий желающий мог купить какое-либо животное: для экипажа или работы в поле, для принесения в жертву или для арены. Тут же, можно было приобрести любую повозку или колесницу по своему предпочтению. Рядом находились десятки, нет, пожалуй, сотни стойл и загонов, где держали лошадей, мулов, верблюдов и волов. В клетках метались обезьяны, рычали тигры и львы, лаяли огромные сторожевые и охотничьи псы, сверкали зелеными глазами волки и леопарды. В больших плетеных корзинах торговцы держали кур, гусей, уток и прочую птицу. В центре двора был большой прямоугольный бассейн, разделенный несколькими перегородками и наполненный морской водой. Там держали мурен, зубаток, акул и прочую морскую живность.

Лоредан купил четырехколесную карруку [241]241
  Каррука – удобная четырехколесная повозка с высоким кузовом.


[Закрыть]и четырех великолепных, крепких жеребцов пегой масти. Упряжь, сбрую и все необходимое, приобрели здесь же.

После, путешественники направились в южном направлении по дороге Сераписа, прямой, как стрела. Первое, что удивило путников, какой здесь в Александрии свежий и мягкий воздух! Причиной этому были, вероятно, пассатные ветры, благодаря которым в Александрии легко переносилась жара, и развеивались всякие вредные испарения.

Мимо в обоих направлениях погонщики гнали верблюдов, онагров и мулов, нагруженных всякой всячиной, проезжали экипажи, запряженные тремя, четырьмя, а иногда и большим количеством лошадей. Довольно часто можно было увидеть и крытые лектики в которых возлежали знатные господа. Их сопровождали целые отряды рабов и телохранителей.

Доехав до первого перекрестка, Нарбо, управлявший каррукой, по приказу Лоредана остановился. Дорога по левую руку, слегка изгибаясь, вела на северо-восток к складам, расположенным на мысе Тимониум. Тракт по правую руку тянулся на запад вдоль моря и до самых доков Навали. А здесь, возле перекрестка находилась таверна под названием «Черный лебедь». Оставив повозку и лошадей под присмотром трактирных слуг, Лоредан, Нарбо и Фабий вошли в общий зал, где с удобством устроились за одним из столов. Для себя и Фабия, Лоредан заказал вина, перепелок, зажаренных в пальмовом масле, устриц в сырном соусе и рыбу, приправленную уксусом, солью и перцем. Для Нарбо – кантабрийскую ветчину, которую негр обожал. Потом, все они полакомились превосходными глобулями [242]242
  Глобули – шарики из теста, обжаренные в жире или топленом сале, смазанные медом и посыпанные маком.


[Закрыть].

У хозяина таверны Лоредан осведомился, есть ли где поблизости хорошая гостиница или постоялый двор.

– Поезжайте прямо по дороге Сераписа до перекрестка с Канопской улицей, – начал объяснять хозяин. – Потом, свернете налево и уже по Канопской улице мимо храма Исиды, храма Сатурна, мимо Панеума [243]243
  Панеум – александрийский сад-парк, посвященный греческому богу Пану.


[Закрыть], Гимнасия [244]244
  Гимнасий – воспитательно-образовательное учреждение у греков.
  В гимнасии сочетались элементы общеобразовательного курса (обучение чтению и письму) с интенсивным курсом физической подготовки.


[Закрыть]и Палестры [245]245
  Палестра – частная гимнастическая школа у греков, где занимались мальчики с 12 до 16 лет


[Закрыть]едите дальше до самой площади Месопедион. Это, уже недалеко от внутренней городской стеной. Там и найдете «Золотой Сфинкс» одну из лучших гостиниц в нашем городе.

– А есть ли где поблизости ювелирная мастерская?

– Хорошая мастерская есть в северной части Брухейона [246]246
  Брухейон – один из кварталов Александрии, примыкавший к мысу Лохиада и порту.
  Был населен преимущественно греками(эллинами). Здесь же по большому счёту располагались самые красивые общественные здания и дома богатых, влиятельных горожан.


[Закрыть], по дороге на Лохиаду [247]247
  Лохиада – выдающийся в море мыс в форме указующего на север пальца.
  Здесь располагалось много общественных зданий и роскошных дворцов, построенных в эпоху правления династии Птолемеев.


[Закрыть]– сказал хозяин. – Владельца, кажется, Саул зовут. Богатый и уважаемый человек.

Покинув таверну, путники, следуя совету ее хозяина, направились в южном направлении и на следующем перекрестке свернули на Канопскую улицу. Перед ними открылось удивительное и небывалое зрелище. Улица, прямая как стрела тянулась с запада на восток и если верить, что начиналась она от ворот Селены [248]248
  Ворота Селены (Луны) – западные ворота Александрии от которых шла Канопская улица


[Закрыть]и заканчивалась у ворот Гелиоса [249]249
  Ворота Гелиоса (Солнца) – восточные ворота Александрии во внутренней городской стене. От них Канопская улица шла дальше к воротам внешней стены.


[Закрыть], то длина ее была, по меньшей мере, 40 стадиев. Но путников, прежде всего, поразила не протяженность Канопского проспекта, а его ширина. Лоредан прикинул, что она составляла никак не меньше одного плетра! [250]250
  Плетр – единица длины у греков, равная 100 греческим или 104 римским футам (ступням), что составляет примерно 31 м.


[Закрыть]. После тесных улочек Рима, где порой не могли разъехаться два экипажа, эта широченная улица, казалась даже не улицей, а какой-то невероятно длинной площадью. По обеим сторонам дороги тянулись вдаль ряды величественных колонн. Весь Канопский проспект был застроен роскошными общественными и административными зданиями.

Проезжая часть дороги и тротуары для пешеходов, тянувшиеся вдоль нее, были вымощены большими базальтовыми и известняковыми плитами. Разъехаться здесь, совершенно не мешая друг другу, могли не то что два, а сразу несколько экипажей. По тротуарам в обоих направлениях двигалось огромное число людей. Кто спешил по делам, кто просто прогуливался. В толпе можно было увидеть, наверное, людей всех наций. Чаще всего, конечно, встречались эллины и египтяне, но едва ли реже можно было увидеть курчавобородых персов, сирийцев и финикийцев. Было здесь и немало арабов в длинных разноцветных халатах и иудеев. Полуголые ливийцы расхаживали в белых платках на головах, а эфиопы были увешаны разноцветными бусами. Иногда, в толпе встречались римляне в белоснежных тогах. Но редко кто из них шел пешком, чаще всего они ехали в экипажах, или их несли в лектиках покрытых коврами и устланных мягкими подушками. Довольно часто на глаза попадались стражники в кожаных доспехах. Группами по трое или по пятеро человек, они патрулировали улицы.

Лоредан и его спутники, на протяжении всего пути до ворот Гелиоса глазели по сторонам, разинув от изумления и восхищения рты. Они проехали мимо величественных храмов Исиды и Сатурна и дальше с правой стороны дороги увидели огромный холм, окруженный парками. По склонам холма до самой верхушки, вились специально проложенные, вымощенные камнем дорожки. Все они, так или иначе, вели к храму Пана из белого полированного мрамора.

– Должно быть это Панеум, – пробормотал Лоредан. – Я слышал об этом знаменитом холме. Говорят с его вершины можно обозревать весь город, как на ладони.

– Давайте поднимемся и посмотрим, – предложил Фабий.

Оставив экипаж внизу под присмотром Нарбо, римляне направились вверх по одному из склонов. Минут через двадцать, они достигли вершины. Отсюда перед ними раскинулся действительно потрясающий вид на город. Может быть, они и не увидели всю Александрию, но уж точно вся центральная часть города предстала перед их изумленными взорами. Лазурное море, искрящееся под лучами южного солнца с одной стороны и желто-шафранного цвета пески с другой, охватывали беломраморную Александрию, и походили на оправу из благородного металла, в центре которой сияет и переливается драгоценная жемчужина. Сады и парки, зеленые лужайки и священные рощи вокруг храмов, придавали городу особое очарование и живость.

Но, прежде всего, Лоредан и Фабий с удивлением отметили, что город четко распланирован. Семь улиц, тянулись параллельно морю и друг другу, а севера на юг, пересекая их, шли еще двенадцать проспектов. Главная улица города – Канопская, была самой широкой, но и другие значимые проспекты, тоже позволяли разъехаться и двум и даже трем экипажам. Кроме Лоредана и Фабия на вершине холма было еще несколько человек, решивших полюбоваться красотой и величием города. Один из них, хорошо одетый грек, судя по всему местный житель, вполголоса рассказывал о достопримечательностях города двум своим спутникам, скорее всего, впервые прибывшие в Александрию и тоже, удивленных видом широких, прямых проспектов.

– Планированием занимался архитектор Гипподам. Кроме всего прочего, он учитывал и направление здешних ветров. Представляете? Етесии, что дуют с севера, да близость моря делают воздух здесь не просто свежим, но и целебным. Да еще в нашем городе множество цистерн и отстойников, а вода поступает через подземные акведуки из Нильского канала. Взгляните, вон он тянется с юга, огибает город подковой и идет в сторону Киботоса.

А вообще, друзья мои Александрия разделена на пять частей.

Рассказчик вытянул руку, указывая вниз.

– Вот центральный квартал, он самый большой из пяти. Севернее него Брухейон, который еще называют Царским кварталом. Вон там, на юго-западе, – грек указал направление – Ракотис [251]251
  Ракотис – большой западный квартал Александрии, преимущественно населенный египтянами и представителями беднейшего класса города


[Закрыть]. Посмотрите, какие там бедные дома и узкие улицы, не то, что здесь. И живут в Ракотисе в основном египтяне, да всякая чернь. Правда, в их квартале находится главнейшая святыня города – храм Сераписа. Вон то огромное здание. Видите? – грек указал на юго-запад, где и в самом деле над домами возвышалась величественная постройка. – Право слово, египтян следовало бы давно изгнать из Ракотиса, чтобы они своим присутствием не оскверняли такую красоту.

– За что же ты, уважаемый Главк так не любишь египтян? – удивился один из слушателей грека.

– А за что их любить? Грязный и никчемный народец. Сплошные воры, да разбойники. Мой вам совет, не ходите ночью по улицам Ракотиса. Там и днем, то, не всегда безопасно появляться. Поверьте мне, уж лучше иметь дело с иудеями. По крайней мере, среди них немало богатых и уважаемых людей. – Главк указал в этот раз на северо-восток – Вон там два их квартала. Граничат с внешней городской стеной.

– А что римляне? – поинтересовался другой слушатель Главка.

– Римляне? – грек скривился. – Они правят здесь. Хозяйничают, как дома. У нас в Александрии целый легион размещен. Войска вспомогательные набирают. Один такой набор совсем недавно был. Сколько молодых людей отправиться на чужбину! И вернуться ли назад?

– А почему их здесь не оставят служить?

– Римляне считают, что воины, служащие неподалеку от дома ни на что не годятся. Настоящий боец должен перенести все тяготы и лишения вдали от родины, чтобы по настоящему закалиться. Еще римляне говорят, что солдаты, набранные в одних провинциях, непременно должны нести службу в других. Так вроде бы, у них вырабатывается чувство единства и сплоченности всей Империи. – Главк презрительно фыркнул. – Я же думаю, римляне просто боятся держать ауксилариев рядом с их домом, чтобы вдруг подняв восстание, они не нашли поддержки у местных жителей.

Тут, заметив Лоредана и Фабия, и мгновенно определив, что они римляне, грек внезапно замолчал. Потом, с койне [252]252
  Койне – (греч. Κοινὴ Ἑλληνική «общий греческий», или ἡ κοινὴ διάλεκτος, «общий диалект») – распространённая форма греческого языка, возникшая в постклассическую античную эпоху. Может называться также александрийским или же общеаттическим диалектом, греческим языком эллинистической эпохи. Койне было первым надрегиональным диалектом Греции и впоследствии стало лингва-франка восточного Средиземноморья и древнего Ближнего Востока в римский период.


[Закрыть], на котором он разговаривал с собеседниками, Главк перешел на дорический диалект, полагая, что его будут понимать только его друзья-греки. Однако, Лоредан знал дорический, не хуже койне и прекрасно понимал о чем Главк горячо и гневно говорил товарищам.

– Лучше бы этих римлян вовсе не было. Мы и без них прекрасно жили. Они за бесценок вывозят нашу пшеницу и папирус, распоряжаются тут, как хотят. Вот Септимий Север, был еще, неплохой правитель и сын его Гета многие привилегии обещал Александрии. Теперь же на императорском троне уселся кровожадный тиран и братоубийца. Кто может быть спокоен сейчас за свою жизнь и имущество? Чего нам ждать от этого любителя галльских плащей? Разве что, какой-нибудь подлости!

– Но римляне защищают Египет от парфян, – напомнил один из собеседников Главка.

– Мы бы и сами справились, – отмахнулся Главк. – При Птолемеях [253]253
  Птолемеи – династия правителей Египта в IV–I веках до н. э. – в эпоху эллинизма.
  Основана диадохом Александра Македонского Птолемеем I. Последним представителем династии была царица Клеопатра


[Закрыть]же отбивались и от Селевкидов [254]254
  Селевкиды – династия правителей эллинистического государственного образования, основанного диадохом Александра Македонского Селевком (312 до н. э. – 64 до н. э.).


[Закрыть]и от парфян и от ливийцев. Так что эти римляне, нам всем здесь, лишь в тягость.

Столь откровенно враждебные речи грека, скорее возбудили в Лоредане любопытство, нежели возмущение и желание, тут же донести на Главка, как на противника римской власти. Сам Лоредан, даже будучи римлянином, не испытывал к Риму, каких то особенно трепетных чувств. Его родиной была Испания, а точнее город Валенция, за благополучие которого он и переживал, прежде всего.

Между тем, Главк немного успокоившись продолжил показывать достопримечательности Александрии и рассказывать о них. Объяснялся он со своими спутниками снова на койне.

– Взгляните вон туда, – он указал на величественное здание, обнесенное стеной, расположенное совсем рядом с Панеумом, к западу от холма и к югу от Канопской улицы. – Это Сема. Мавзолей Александра Великого, основателя нашего города. Внутри находится его статуя из чистого золота. День смерти Божественного Александра – священен. Именно тогда статую возят по всему городу в колеснице, запряженной слонами.

– А что, вон там такое? – спросил один из приятелей Главка, указывая в сторону величественных дворцов и храмов, роскошных портиков и красивейших парков, занимавших всю территорию большого полуострова, расположенного между мысом Тимониум и иудейскими кварталами.

– А это Лохиада – бывшая резиденция Птолемеев, – ответил Главк. – Только взгляните на эти дворцы, на это величие и роскошь! Да разве, может, что-то в Риме сравниться с этим?

Тут, Лоредан поспорил бы с Главком. Видел бы напыщенный грек Большой Цирк, Колизей или Септиозий Севера!

Главк между тем продолжал:

– Вон тот остров между Тимониумом и Лохиадой называется Антиродос. Смотрите, какие там великолепные дворцы. Когда-то, там была резиденция самой Клеопатры! А вон та гавань у основания Лохиады – называлась царской и были там лучшие корабли Птолемеев. Они охраняли Александрию от флота сирийцев и киликийцев. Теперь, там стоят римские суда. Вот только зачем? От кого нас охранять? Все внутреннее море принадлежит Риму, а пираты теперь – редкость.

– А что это там, возле острова? – поинтересовался один из собеседников Главка, указывая в сторону небольшого клочка суши, расположенного неподалёку от Антиродоса.

В том месте, у самого берега, борт о борт стояли несколько грузовых судов, а на самом островке велись какие-то строительные работы.

– Это всё Марций Мессала затеял, – рассмеялся Главк. – Хочет позабавить наших граждан навмахией [255]255
  Навмахия – гладиаторское морское сражение в Древнем Риме или шоу с имитацией морского боя. Считались особой роскошью среди зрелищ.


[Закрыть]. Что они там строят, точно никто не знает, то ли башню, то ли храм какой-то…

– А кто такой, этот Мессала? – спросил один из греков.

– Очень богатый римлянин, – ответил Главк. – Его семья давно у нас живёт. Мессала швыряет деньги направо и налево, словно это и не деньги, а грязь.

– Зрелище, должно быть, будет великолепным, – предположили приезжие греки.

– Ну, не знаю, – покачал головой Главк. – Было заявлено, что разыграют сражение у Саламина. Но, как, друзья мои скажите, у римлянина получится передать весь блеск и всю славу эллинского оружия, всю доблесть и отвагу греков, одолевших полчища Ксеркса? Говорят, где-то возле Канопа [256]256
  Каноп (Канопус) – небольшой городок к северо-востоку от Александрии. Славился постоянными праздниками и вольностью нравов.


[Закрыть]для этой намвахии целый флот построили. Но я сомневаюсь, что из этой затеи выйдет толк. Вот если бы за такое дело взялся грек…

Лоредан решил, что пора бы им с Фабием возвращаться. Городом они полюбовался достаточно, а слушать разглагольствования грека уже надоело, тем более конца этой болтовни не было видно.