Текст книги "Темнеющее море"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
Адам сказал: «Вполне». Он посмотрел на сержанта Королевской морской пехоты. «Принимай командование на палубе, Дьякон. Любая проблема – и ты получишь приказ». Он повернулся к своему рулевому. «Возьми четырёх человек». Старр сам отобрал их из команды первого корабля «Анемона».
А если капитан сказал правду? Им придётся освободить гауптвахту.
Тревенен выдвинул бы против него веское обвинение. Даже его дядя оказался бы бессилен.
Эта мысль его разозлила. «Покажи мне карту».
Они с грохотом спустились по короткому трапу в крошечную штурманскую рубку. Он изучил расчёты, скудные и даже поверхностные по сравнению с флотскими стандартами. Старый Партридж упал бы замертво, если бы увидел их.
«Орлёнок» не был работорговцем. На нём даже не было кандалов, которые, согласно закону о рабстве, могли осудить любого капитана, носившего их.
Старр стоял у лестницы и покачал головой.
Снова на палубе Адам задумался. Провизия, мука, масло, даже порох; но последний не был преступлением.
Капитан ухмылялся ему, и некоторые члены команды засвистели. Он крикнул: «Боцман! Передай этой чёртовой лодке, чтобы подошла к борту ради их друзей!»
Данвуди огляделся. Он чувствовал себя обиженным и разгневанным из-за того, что его капитан будет унижен и впоследствии понесёт наказание, о котором он мог только догадываться.
Боцман был крупным мужчиной с густыми черными волосами, заплетенными в старомодную косичку, доходившую ему почти до пояса.
Адам посмотрел на своих людей. Настал момент отступать, когда опасность была вполне реальной.
Он резко обернулся, и Данвуди воскликнул: «Боцман, сэр! У него новая сабля!»
Адам перевел взгляд с него на крепкого матроса с косичкой.
Данвуди почти визжал. «Перед тем, как мы покинули Англию, сэр, я помогал загружать и перевооружать шхуну…» Он замолчал, и на лице Адама отразилось понимание.
Он спросил: «Как долго ты владеешь этим абордажным кинжалом?»
Хозяин рявкнул: «Перестаньте тратить моё время, лейтенант! Разговоры вас теперь не спасут!»
Глаза Адама сверкнули. «И вы, я думаю, тоже, сэр!»
Боцман пожал плечами. «Я был гражданином Америки три года!» Он постучал по абордажной сабле, заткнутой за пояс. «Напоминание о днях, когда я служил под другим флагом, сэр». Он выплевывал каждое слово, не отрывая взгляда от лица Адама.
«Ну, тогда». Пальцы Адама коснулись рукояти меча, и он почувствовал, как за спиной зашевелились морские пехотинцы. «Мой мичман напомнил мне кое-что. Это была шхуна «Дева Ржи». Её только что взяли на флот, и она отплыла к Мысу Доброй Надежды раньше меня. Больше о ней никто не слышал, и, предположительно, она погибла во время шторма». Как он мог сохранять спокойствие, когда каждый нерв кричал ему, требуя уничтожить этого человека?
Хозяин горячо перебил: «Теперь мы – вредители, да?» Но его голос звучал уже не так уверенно.
Адам проигнорировал его. «Я слышал, как мои люди говорили о шхуне, и мой оружейник заметил, что она станет первым кораблем Его Величества, который получит новую саблю». Его рука метнулась вперёд и выхватила обнажённый клинок из-за пояса.
«Кажется, не прошло и трёх лет!» – рявкнул он. «Взять его, сержант!» Изумлённый матрос отступил, сбитый с толку столь быстрой переменой судьбы. Адам добавил: «Я бы не стал сопротивляться. Мой сержант морской пехоты известен своим вспыльчивым нравом!»
Боцман закричал: «Сделайте что-нибудь! Что с вами, чёрт возьми?»
Адам сказал: «Этого человека переведут на мой корабль, и когда мы прибудем в Кейптаун, я уверен, он будет наказан. Он мог получить абордаж только с «Ржаной девы». В лучшем случае – мятеж, в худшем – пиратство – выбирайте сами. Если, как вы утверждаете, вы служили в королевском флоте, вы познаете наказание».
Он повернулся к Дьякону: «Разденьте его!»
Двое морских пехотинцев сорвали с мужчины пальто и рубашку. Его спина была покрыта глубокими, уродливыми шрамами, как у одной из жертв Тревенена, с горечью подумал Адам.
Капитан сказал: «Это нейтральное судно, лейтенант!»
Боцман стоял на коленях, когда Старр вонзил абордажную саблю в палубу так, что она затрепетала, словно живое существо.
«Ты мерзавец! Интересно, что ты сделал с бедным Джеком?»
Боцман умолял: «Это не моя вина, сэр!» Даже его колониальный акцент, казалось, исчез. «Вы должны мне поверить!»
Адам посмотрел на него. Это было нечто незначительное, и если бы не Данвуди, он бы совершенно не заметил этого.
Он удивился, насколько невозмутимо прозвучал его голос. «Капитан Тобиас, ваше судно задержано для дальнейшего расследования. Если в вашей команде есть дезертиры, они будут возвращены на флот и призваны на службу. За укрывательство этого пресмыкающегося вам также может быть предъявлено обвинение в сокрытии тяжкого преступления в открытом море».
Слова угрюмого капитана он запомнил надолго. Он оглядел палубу брига и тихо произнёс: «Этот корабль – всё, что у меня есть».
Что бы подумал Адам, если бы у него забрали «Анемон» после суда над ним? Эта мысль прогнала всё сочувствие, и он сказал: «Подайте сигнал кораблю, мистер Данвуди. Мне нужна призовая команда. Мистер Льюис может передать весть вице-адмиралу». Он посмотрел на капитана. «А что потом? Посмотрим». Он наблюдал, как другая лодка выходит из тени «Анемона». Это дало ему время обдумать всё, как учил его дядя.
Сержант Дикон ткнул боцмана ботинком. «Что насчёт этой штуки, сэр?»
«Закуйте его в кандалы и отправьте на катере».
Американский мастер сказал: «Вы, как простой лейтенант, берете на себя слишком много полномочий!»
«Я солгал. Я командую «Анемоной». Капитан Адам Болито к вашим услугам!»
Он увидел отчаяние в глазах мужчины и холодно сказал: «Скажите мне, куда вы на самом деле направляетесь, капитан Тобиас. Если бы вы были врагом, я бы вас уважал. Но любой, кто попытается навредить моей стране под видом нейтралитета, не может рассчитывать на мою пощаду».
Он услышал крики с другой лодки и увидел борьбу на лице другого мужчины.
Боцман крикнул ему: «Скажи ему, трусливый ублюдок! Я не собираюсь танцевать для тебя джигу виселицы!» Он вырывался, пока морские пехотинцы сковывали ему ноги кандалами. «Остров под названием Лотарингия! Вот где!»
Адам посмотрел на капитана и увидел, как тот поник. «Видишь, капитан Тобиас, ты упустил свой шанс. Жаль». Когда на борт хлынуло ещё больше людей, он рявкнул: «Возьмите и его!»
Адам увидел Льюиса, пробирающегося сквозь толпу людей, в съехавшей набок шляпе.
Он сказал: «Разоружите этих людей и пусть морские пехотинцы постоянно прикрывают их».
Он посмотрел на удаляющуюся лодку и отвернулся. Он понял, что не может больше смотреть, как Тобиас смотрит за корму на свою потерянную команду.
Он продолжил: «Отправляйтесь в Кейптаун и найдите моего дядю. Я дам вам письменные распоряжения. Вы сможете это сделать?»
Он видел, как Старр подтолкнул сержанта. Вероятно, они знали, что Льюис станет капитаном, просто потому, что он был наименее компетентным из трёх лейтенантов фрегата.
«Есть, сэр!»
«Послушайтесь совета Дикона. Он однажды участвовал в восстании рабов. Он знает, как справляться с такими вещами».
Он положил руку на плечо мичмана. Рука была горячей, как в лихорадке.
«Остров Лотарингия, мистер Данвуди. Бесплодное место, и недалеко от Бурбона или Маврикия. Я бы догадался. Если бы не вы…» Он мягко встряхнул его. «Ну, об этом мы думать не будем. Мы вернёмся на корабль». Он видел, как команду брига разоружают и распределяют по вахтам. Теперь сопротивления не было.
Вернувшись на борт «Анемоны», Адам не стал терять времени и начал объяснять все Мартину, второму лейтенанту Дакру и, конечно же, штурману Старому Партриджу.
«На бриге достаточно запасов для гораздо более крупного судна, возможно, и других улик, если бы у нас было время провести тщательный досмотр. Мой клерк может выписать распоряжения мистеру Льюису. Дальше дело за нами».
Мартин воскликнул: «Ему могут потребоваться недели, чтобы найти наши корабли, сэр!»
Адам посмотрел на их сосредоточенные лица и мягко улыбнулся.
«Правда, Обри, по-моему, я ничего не говорил об ожидании».
Он увидел, как Старр идет к корме, сжимая в руке абордажную саблю.
Он тихо сказал: «Если бы не этот простой клинок и быстрая наблюдательность Данвуди…» Он вдруг усмехнулся. «Но у нас и так достаточно проблем, а? Так что давайте займёмся ими!»
Партридж спрятал ухмылку. Он словно услышал среди них голос своего дядюшки.
12. Доверие
Старый Партридж прислонился к выкрашенным белой краской балкам и наблюдал, как его капитан и лейтенанты изучают карты на его столе. На улице стояла кромешная тьма, небо от горизонта до горизонта было усеяно миллионами звёзд. Некоторые из них были огромными, словно возвышались над закрученными верхушками мачт, другие – такими тусклыми и протяжёнными, что, казалось, окружали другую, пока неизвестную, Землю.
Корабль шёл под туго зарифлёнными марселями, стакселем и гуслями, энергично, но размеренно, продолжая движение на северо-восток. Завтра исполнится два дня с тех пор, как приз «Орлёнок» покинул их. Уже казалось, что этого не могло бы произойти, если бы не капитан брига, боцман и абордажная сабля, которую Данвуди видел и о которой не побоялся рассказать, когда они были готовы отступить к кораблю.
Адам склонился над картой и всмотрелся в пункт назначения, указанный пленником. Партридж уже сказал ему, что остров под названием Лотарингия малоизвестен, а карты ненадёжны. Там была большая лагуна, но не было ни пресной воды, ни даже деревьев для топлива или ремонта. Похоже, это был один из островов, которые Кэтрин описывала после спасения с кораблекрушения.
Партридж утверждал, что это небезопасно для неосторожных. Адам улыбнулся. Всё было так в великом Индийском океане. Как и почти все другие острова в этом районе, он, должно быть, много раз переходил из рук в руки, став пешкой в стратегических играх, и по необходимости,
как торговый порт и место, где корабли могли укрыться от сильных штормов; как и сам Маврикий, лежавший примерно в ста пятидесяти милях к западу, которым правили арабы и португальцы, а затем и первые настоящие поселенцы – голландцы, которые заявили на него права и назвали его в честь принца Мориса Нассауского. После того, как голландцы покинули острова, сюда пришли английские торговые компании, но, не сумев добиться процветания, они ушли. С тех пор Маврикий и всю группу островов оккупировали французы. Но больше всего Адама беспокоил один изъян в системе. Лотарингия.
Остров всегда легче защищать, чем захватывать. Он много раз слышал, как дядя говорил об этом. Тем не менее, когда наконец началась атака на главные острова, капитаны военных кораблей и армейских транспортов уже обновили карты. Ничего не знать о Лотарингии – всё равно что слепо тыкать палкой в незнакомом переулке.
Новый офицер Королевской морской пехоты, прибывший на корабль в Портсмуте вместо своего неудачливого предшественника, лейтенанта Монтегю Болдуина, заметил с несколько наигранной протяжностью: «Если там есть вражеское судно, сэр, оно скоро узнает о нашем приближении». Его мундир блестел, словно кровь, в свете палубных фонарей, пока он смотрел на карту. «Если бы мне удалось высадить отряд под покровом темноты, мы могли бы подать вам сигнал, когда вы начнете заход на посадку».
Лейтенант Мартин нахмурился. «Там полно рифов, солдат. Ты, наверное, шумишь больше, чем мы!»
Лейтенант Дакр сказал: «Мы должны увидеть остров послезавтра». Он одарил штурмана нахальной улыбкой. «По крайней мере, нас так убеждают!»
Адам посмотрел на них. Ощущение опасности было словно перерождением. Вызов, который он научился понимать, уважать, а иногда и бояться. Он был их капитаном: от его мастерства, или его отсутствия, зависела их репутация и даже жизни.
Он ощутил прежний прилив гордости, который даже вытеснил из памяти письмо, отправленное Зенории. Именно об этом он мечтал ещё гардемарином. Он многому научился у тех, кто, сознательно или нет, указал ему путь к этому кораблю, его «Анемоне»: у дяди, у Валентина Кина, и даже у Херрика с его несокрушимым, многоопытным характером. Он почти улыбнулся. Он никогда не забудет роль Аллдея в этом. Моряк. Настоящий друг.
Мартин спросил: «А как насчёт пленных, сэр? Можем ли мы получить от них новые сведения?»
Адам поднял взгляд, его взгляд был отстранён. «Капитан Тобиас? Я мог бы попросить у него совета и знания местности, а потом, полагаю, сделать наоборот. Ведь он наверняка направит нас на риф, вместо того чтобы помочь, даже если мы запрём его в ярусе тросов, где он первым нанесёт удар!»
Мартин согласился. «Значит, боцман?»
Адам почувствовал, как его корабль задрожал, словно сбился с пути, а затем увидел, как фонари закружились вокруг, когда корабль снова нырнул в очередную длинную впадину.
«Это мысль». Как и большинство моряков, этот человек, вероятно, мало что знал о том, что выходило за рамки его прямых обязанностей. Обычно они могли выполнять такие задачи, как ежедневная навигация и полуденные измерения секстантом. Но сами карты выходили за рамки их непосредственных обязанностей.
Гораздо хуже была реальная возможность того, что этот человек, и без того напуганный за свою жизнь из-за обвинения в причастности к гибели шхуны «Дева ржи», мог сказать все, что взбредет ему в голову, просто чтобы снискать расположение своих похитителей.
Адам сказал: «На бриге, безусловно, было достаточно припасов, чтобы долго держать в море более крупное судно. Не было необходимости заходить в один из крупных портов и рисковать быть обнаруженным одним из наших патрулей». Он криво усмехнулся. «Даже если бы они у нас были!»
«Может быть, это Янки, Юнити, сэр?»
«Думаю, нет. Ей не нужно прятаться, разве что за своим «нейтралитетом»! Её присутствие здесь, её способность открыто выставлять свой флаг в разгар войны гораздо эффективнее. Её капитан слишком проницателен, чтобы это не заметить!»
Что, если это Баратте? Адам почувствовал, как кровь закипела в жилах. Может быть, ещё один фрегат? Никаких громоздких флотилий, бесконечных сигналов и контрприказов. Корабль к кораблю, человек к человеку. Как у его дяди. Он отмахнулся от этой мысли. Как у моего отца.
Он принял решение. «Мистер Партридж отложил два возможных подхода и, что не менее важно, пути отступления, если противник уже там и попытается выйти в открытое море, где он сможет сражаться или бежать, в зависимости от настроения». Он наблюдал за их напряженными лицами, каждый из которых теперь воспринимал неизвестного врага как нечто реальное, а не просто как догадку. «У нас не хватало людей еще до того, как мы отправили на бриг призовую команду. Мы не можем позволить себе абордаж или быть взятыми на абордаж, если наш противник хоть немного приблизится к нам по темпу». Он взглянул на двух лейтенантов. «Обойдите дивизионы и поговорите с их командирами орудий. Каждый из наших трех гардемаринов должен быть проинструктирован, чего ожидать». Он усмехнулся и добавил: «Кроме, пожалуй, молодого Данвуди. Он, похоже, более бдителен, чем его капитан!»
С бака раздался колокол, звук которого почти потонул в шуме моря, словно в подводной часовне. Он сказал: «Завтра в это же время он взглянул на карту, словно видел остров и его лагуну, отсутствие точных глубин и пеленгов… мы разойдемся по каютам, и я сам обойду корабль». Мысленно он представил себе своего дядю, тогда капитана, делающего именно это на борту своего старого «Гипериона», не выказывая ни малейших сомнений и страхов, прогуливаясь среди своих людей. Я должен быть таким. Я никогда не забуду этого. «А потом, с первыми лучами солнца, мы начнём наш последний подход…» Лейтенант морской пехоты серьёзно произнёс: «Рождество, сэр!» Мартин ответил: «Люди будут смотреть на вас, сэр!» Старому Партриджу пришлось высказать то, что было у всех на уме. «И, Господи, надеюсь!»
Капитан Адам Болито лежал на спине под высокими кормовыми окнами каюты и, не мигая, смотрел в световой люк. На палубе всё ещё было темно, а на стекле было так много налипшей соли, что было невозможно разглядеть даже звёзды.
Извне Анемона казалась окутанной тенью. Орудийные порты запечатаны, люки и световые люки закрыты, а фонари убраны до минимума. Даже на корабле стало тише, смутно подумал он. Изредка над головой раздавалось шарканье босых ног или более чёткие шаги лейтенанта или уорент-офицера. Его каюта застонала, когда руль поднялся к поверхности, а затем раздался плеск брызг, когда корабль снова двинулся вперёд.
Он сел и взъерошил пальцами непослушные волосы. Что думают об этом его офицеры, на самом деле? Как они оценивают его предполагаемую атаку? Лагуна в любом случае может оказаться пустой, когда они туда доберутся, и он подозревал, что многие из его людей молятся об этом. В глубине души он чувствовал присутствие врага. Это был очевидный выбор места встречи для любого, кто достаточно компетентен, чтобы нащупать путь среди рифов и скрытых песчаных отмелей.
Некоторые могли бы счесть его намерение чистым тщеславием, погоней за славой. Он пытался успокоить себя улыбкой. И то, и другое было бы крайне мало, если бы его корабль потерпел крушение.
Партридж предположил, что в лагуну есть два прохода, но даже у него не было опыта пребывания в этом мрачном месте. Какой из них правильный?
Он переговорил с капитаном «Орлёнка», Джошуа Тобиасом, но безрезультатно. Если Тобиас выживет, вряд ли давление со стороны Америки освободит его и его корабль. Вмешательство, даже если он хотел только спасти себя, означало бы для него лишь осуждение.
Он внезапно разозлился. Зачем рисковать жизнью «Анемоны» и людей по прихоти? Если он будет стоять вдали от берега, противник заметит его и, возможно, останется на якоре. Если она убежит, они смогут сражаться на открытой местности. Альтернативой было блокировать подходы до прибытия помощи. Лейтенант Льюис мог пронестись неделями, прежде чем найдёт своего дядю или кого-нибудь из патрулей.
А что, если за это время появится другой враг, возможно, даже сам Баратте? Голова у него пульсировала, мысли метались во всех направлениях.
Он поднялся на ноги и прошелся по каюте, наблюдая, как могли бы видеть другие, за убранными парусами, за сиянием света компаса, за вахтенными, все из которых, должно быть, думали о рассвете.
Он подошёл к сетчатой двери, чувствуя босыми ногами, как корабль то поднимается, то опускается, то слегка кренится на правый борт под давлением парусов. Морской часовой чуть не выронил мушкет, открывая одну из решётчатых дверей. Вероятно, он спал стоя.
«Сэр?» Белки его глаз, казалось, светились в свете единственного фонаря.
«Приведите…» Он помедлил и увидел, как первый лейтенант выходит из пустой кают-компании.
Они приветствовали друг друга как старые друзья, а не как люди, которые дежурили вместе почти без перерыва.
Адам спросил: «Ты тоже не можешь спать, Обри?»
Мартин попытался сдержать зевок. «У меня утренняя вахта, сэр». Он тоже прислушался к шуму корабля вокруг и над ними.
Затем он последовал за Адамом в каюту, и часовой снова задремал.
Адам протянул руку. «Счастливого Рождества, Обри». Это прозвучало так торжественно, что ему захотелось рассмеяться.
Мартин сел. «Не могу поверить».
Адам достал из шкафа бутылку, а затем два стакана. Это дало ему больше времени на размышления. Ему не у кого было спросить. Если он проявит хоть каплю неуверенности, то потеряет их доверие. Граница между жизнью и смертью.
Это был бордовый цвет, но это могло быть что угодно.
Мартин посмотрел на него. «Возлюбленные и жёны, сэр!»
Они оба выпили, и Адам снова вспомнил письмо. Если бы вы только знали.
Он сказал: «Мне нужна хорошая помощь на топе мачты, Обри. Передай Джорстону, чтобы он сделал это, когда мы начнём последний заход на посадку. Он первоклассный моряк, и его можно взять на борт штурмана, когда он свободен. Он знает состояние морского дна и направление прилива, просто взглянув на него».
Мартин заворожённо наблюдал, как капитан наполняет бокалы. Он словно наблюдал за работой его мысли.
Адам сказал: «Оба якоря зацепились и готовы отдаться».
Мартин подождал, а затем спросил: «Вы действительно думаете, что мы будем драться, сэр?» Адам казался очень далеким. «Я знаю».
Он вдруг проснулся. «Приведи пленного, боцмана Ричи, ладно?»
Мартин уставился на него. Как он мог помнить такие подробности?
Адам улыбнулся. «Пошлите за оружейником и скажите ему. Я хочу, чтобы ты был здесь со мной». Ему следовало сказать «нужно», подумал он.
Они молча пили вино и слушали шум корабля и моря, каждый из них был занят своими мыслями, каждый был занят кем-то другим.
Двери открылись, и боцман в сопровождении капрала и капрала корабля, шатаясь, побрел по качающейся палубе. Ричи был закован в ножные кандалы, и каждый шаг был медленным и мучительным.
Он стоял совершенно неподвижно, глядя сверху вниз на молодого капитана, которого когда-то считал всего лишь лейтенантом.
«Мне больше нечего сказать».
Мастер над оружием рявкнул: «Сэр!»
Адам сказал: «Стул, капрал». Когда мужчина с трудом уселся, он добавил: «Подождите снаружи, капрал». Двое представителей корабельной дисциплины ушли, явно озадаченные.
Адам сказал: «Мне нужно знать кое-что. Во-первых, какую роль ты сыграл в гибели Девы Ржи?»
Мужчина, казалось, опешил, как будто ожидал чего-то другого.
«Ничего, сэр!» Он увидел, как Адам повернулся, словно собираясь позвать оружейника обратно в каюту, и горячо произнес: «Клянусь Богом, сэр, это правда!»
Адам наблюдал за ним. «Я слушаю».
Ричи посмотрел на Мартина, словно ища его поддержки. «Она уже выбросилась на берег, сэр, в Гвинейском заливе. Был ужасный ветер, и мы потеряли часть парусов, прежде чем смогли выбраться!»
«Почему ты назвал своего капитана трусом? Потому что он не заступился за тебя, когда мы взяли на абордаж «Орлёнок»?
Ричи посмотрел на свои кандалы, словно его потрясло увиденное.
«Он не пошёл спасать шхуну. Некоторым её людям удалось выбраться на берег, думаю, немногим. Мы тогда не знали, что это военный корабль. На тех, кто сумел добраться до берега, напали туземцы. Они изрубили их на куски. Даже сквозь ветер мы слышали их крики!» Он содрогнулся. «Наверное, приняли её за чёрного дрозда!»
Адам наклонился и схватил абордажную саблю, новую, с коротким лезвием, которую Данвуди помог загрузить в злополучную шхуну. Ричи тупо смотрел на неё. «Мы подобрали только одного человека, сэр. Он выпрыгнул за борт, когда судно столкнулось. Я перепрыгнул за ним, хотя капитан кричал мне остановиться! Он боялся, что последует за шхуной на берег!»
Адам нашёл время поразмыслить, сколько же людей из отряда Анемон умеют плавать. Вероятно, очень немногие.
Он посмотрел на абордажную саблю. Возможно, этот человек лжёт. Кто-нибудь из Орлёнка мог подтвердить или опровергнуть его историю. Но это займёт слишком много времени. Возможно, они никогда этого не узнают.
Ричи хрипло проговорил: «Этот человек прожил около часа. Именно тогда мы поняли, что это был королевский корабль. Он был моряком, как и я когда-то». Голос его звучал подавленно, словно он уже видел смертный приговор.
«Откуда у тебя эти шрамы на спине? Полосатая рубашка у трапа?»
«Да, сэр».
Адам встал и снова подошёл к шкафу. Он чувствовал, как взгляд мужчины следит за каждым его движением, словно тот ожидал насмешек и презрения.
Он медленно произнёс: «Ты знаешь этот остров Лотарингия, Ричи». Он увидел, как тот наблюдает, как коньяк поднимается по краю стакана, а палуба снова опускается. «Ты много раз там бывал?»
«Один раз, сэр. Всего один раз».
Адам взглянул на встревоженное лицо Мартина. «Один раз». Он протянул стакан. «Вдыхай это в себя, мужик».
Ричи чуть не подавился и не остановился, пока стакан не опустел.
Адам сказал: «Это не карточная игра, Ричи. Мой корабль и твоя жизнь слишком высоки, чтобы ставить на кон. Ты дезертировал из флота?» Он увидел, как тот отчаянно кивнул. «Помогая врагу, обладая абордажной саблей, которая могла попасть к тебе случайно, а могла и нет». Он налил ещё коньяка. «Не просто повешение, правда?» Он заставил себя добавить: «Ты когда-нибудь видел порку на флоте? Верёвка после этого – облегчение!» Он резко спросил так, что даже Мартин вздрогнул: «На каком корабле ты был? И я хочу знать правду».
Покрасневшие глаза Ричи посмотрели вниз. «Последним был „Линнет“, военный шлюп. Я был грот-марсовым, сэр. Я бежал от неё, я больше не мог этого выносить».
Адам наблюдал за ним. Шрамы этого человека говорили сами за себя. Возможно, он их заслужил. Он затаил дыхание, когда мужчина поднял подбородок и посмотрел ему прямо в глаза. Он словно увидел кого-то другого.
Он тихо сказал: «До этого я был на старом «Супербе», сэр. Капитан Китс. Вот это был человек».
Адам взглянул на Мартина. «Да, я знаю».
Над головой задвигались ноги, и кто-то рассмеялся. Адам оглядел каюту, которую вскоре разденут и обнажат, как и весь корабль. Готовый к битве, и битва будет. Он знал это: чувствовал это, как тошноту. И всё же кто-то рассмеялся. Было Рождество.
Он сказал: «Ты будешь мне доверять, Ричи, как когда-то капитану Китсу? Обещаю, что сделаю для тебя всё, что смогу». Слова словно повисли в воздухе.
Мужчина серьёзно посмотрел на него. Казалось, он стал сильнее именно благодаря этому, а не только из-за обещания, которое, возможно, не будет выполнено.
«Да, сэр». Он медленно кивнул, а затем спросил: «А утюги, сэр?»
Адам посмотрел на Мартина. Наверное, считает меня сумасшедшим. «Вычеркнуть их».
Сопровождающий вернулся, и Ричи увели.
Правильно ли я сделал, что доверился ему? Но он сказал лишь: «Оставь меня, Обри». Когда Мартин повернулся, чтобы уйти, он добавил: «Увидимся на рассвете».
Когда дверь закрылась, он сел и посмотрел на пустой стул. Странно было осознавать, что он знал о человеке по имени Ричи больше, чем о большей части команды своего корабля.
Он рвался вперёд сквозь тьму, веря слову дезертира, полагаясь на мастерство моряков, многие из которых никогда не ступали на борт корабля, пока вербовщики не вытащили их с улиц и ферм. Этого было мало.
Он был удивлён, что не испытывал никаких опасений или сомнений. Они были совершены. Я их совершил.
Он положил на стол лист бумаги и через мгновение начал писать.
Дорогая Зенория. В этот рождественский день 1809 года мы отправляемся в бой. Не знаю, какой исход нас ждёт, но моё сердце храбро благодаря тебе…
Он встал, скомкал бумагу в шарик и выбросил ее через окошко.
Час спустя он поднялся на квартердек и увидел, что они за ним наблюдают. Рубашка на нём была чистой, а в полумраке бриджи и чулки казались снегом.
Обращаясь к палубе, он сказал: «Пусть Рождество будет добрым ко всем нам!» Он повернулся к первому лейтенанту: «Отправьте матросов завтракать пораньше и передайте казначею, что я ожидаю щедрых пожертвований от его припасов!»
Некоторые из них рассмеялись. Адам всмотрелся в горизонт, вернее, туда, где он должен был быть.
«Я обойду корабль, Обри». Он резко отключил мысли от письма, которое она никогда не увидит. А потом можешь отправляться в бой и готовиться к бою!
Карты были раскрыты.
«Корабль готов к бою, сэр». Мартин наблюдал за своим капитаном, стоящим возле плотно натянутых сеток гамака.
«Очень хорошо». Адам посмотрел на небо. Оно побледнело, и за носом корабля показалась морская гладь, лишь изредка накатывающая волна слегка приподнимала палубу, прежде чем исчезнуть в оставшейся тени.
Лица обретали формы и индивидуальность: люди у ближайших восемнадцатифунтовых орудий уже были раздеты до пояса, командиры орудий и матросы постарше тихо объясняли работу своего подразделения, как будто все остальные не имели значения.
Морские пехотинцы лейтенанта Болдуина занимали позиции у сеток, в то время как другие уже были на марсах, готовые обстрелять врага из мушкетов или смертоносных вертлюжных пушек, установленных на каждой баррикаде. Скоро почти все будут видны, за исключением двух человек в лазарете, которые были слишком слабы, чтобы даже работать с насосами, если бы это потребовалось.
В тусклом свете плащи морпехов выглядели очень тёмными. Казалось, было тихо, непривычно, что не слышно было хриплого голоса сержанта Дикона, который следил за ними, проверяя, всё ли в порядке.
Старый Партридж с подозрением взглянул на освобожденного заключенного Ричи, который стоял рядом с рулевым капитана.
Адам знал, что капитан не одобряет этого, но решил проигнорировать его. Этого было достаточно, пожалуй, всё, что у них было. Джорстон, помощник капитана, готовившийся к повышению, стоял на гребне с подзорной трубой, хотя его инстинкт, его матросская сноровка были куда ценнее.
Теперь светлело гораздо быстрее, и Адам увидел нескольких моряков у своих орудий, выглядывавших, чтобы посмотреть, что происходит.
Он пытался найти в мыслях ошибки, допущенные в последнюю минуту, или упущенные из виду препятствия. Но мысли его были пусты; конечности ощущались расслабленными и свободными. Так часто с ним бывало перед морским сражением.
Он почти улыбнулся. Как бы они все смеялись, если бы здесь не было вражеского корабля или они нашли бы лишь какого-нибудь невинного торговца, пришедшего на ремонт. Маловероятно, подумал он про себя. Маврикий находился всего в дне пути для обычного судна. Он подумал о могучей «Единстве». Бир бы очень остерегся рисковать ею в таком опасном месте.
Он увидел, как Партридж переговаривается с другом своего хозяина, Бондом. Они выглядели как пара заговорщиков.
«Кого вы заковали в цепи, мистер Мартин?» Только строгая формальность выдавала его осведомлённость, предчувствие опасности.
«Роулатт, сэр».
Адаму вспомнилось лицо. Еще одно лицо, которое было на борту с самого начала.
«Хороший человек».
Он подошёл к штурманскому столу, который Партридж принёс снизу, и поманил Ричи: «Покажи мне ещё раз».
Высокий боцман наклонился над картой и осторожно коснулся ее пальцем.
«Похоже, всё верно, сэр. Лагуна находится в юго-восточном углу, а риф тянется примерно на две мили. С другой стороны входа ещё больше скал». С удивлением он взглянул на большой красный флаг, развевающийся на гафеле.
Настоящий моряк, подумал Адам. Чтобы обойти длинный риф, ему пришлось бы постоянно менять галс, чтобы войти в лагуну, которая, судя по всему, имела форму огромной фляги. Ричи не рассматривал сам флаг, а оценивал ветер, который поднимал его к бизань-мачте. Любому кораблю было бы легче выйти из лагуны при таком устойчивом юго-западном ветре. Менять галс туда-сюда, чтобы попасть внутрь, было бы долго, если не сказать опасно, делом.
Он посмотрел на суровый профиль Ричи. Человек с богатой историей, но времени думать об этом не было.
Он резко спросил: «Вы говорите, что на этом курсе мы сможем пройти через риф, едва изменив галс?» Он чувствовал, что Мартин и Данвуди наблюдают за ним, и знал, что Партридж с сомнением нахмурился.
