Текст книги "Растопить ледяное сердце (СИ)"

Автор книги: Алекса Никос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)

Растопить ледяное сердце

Глава 1

Одним темным декабрьским вечером, когда снег за окном, кружась вихрем, ложился на землю крупными хрупкими снежинками, я сидела, завернувшись в уютный пушистый плед. Шоколадный от чашки, наполненной горячим какао, которую я держала в руках, разносился, кажется, по всему нашему немаленькому дому. В камине, облицованном темным камнем, задорно потрескивали березовые поленья, и я изредка ворошила их кочергой.

Люблю такие вечера. Близятся новогодние праздники, и все вокруг, будто бы, выдыхают, наконец, расслабляются, прекратив бесконечный бег внутри колеса жизни. Настает лучшее время года. То самое время, когда люди подводят итоги, оценивают свои успехи, задумываются о том, чтобы что-то изменить в жизни. Ведь все знают, что новый год – он, как чистый лист бумаги, с которого можно начинать писать уже новую историю, неповторимую и прекрасную. Для меня же, предновогодние дни всегда были временем чудес. Я до сих пор верю, что именно в Новый Год может случится что-то невероятное и волшебное. Ведь когда, если не в эти дни, наполненные дурманящими ароматами хвои и мандаринов, атмосферой праздника и легкости?

– Алевтина, снова мечтаешь? – раздается за спиной строгий голос отца. – В твоем возрасте, уже стоило бы стать более серьезной и перестать верить в сказки.

Ну вот, опять. Всегда он влезает в мои яркие фантазии со своей суровой действительностью, очень далекой от идеальной глянцевой жизни, которую мы старательно демонстрируем каждые пару месяцев репортерам журналов.

– Что у тебя снова случилось? – с тяжелым вздохом поворачиваюсь в сторону отца, хмурящего брови.

– Никто работать не хочет, будто праздничные дни уже наступили. А до них, между прочим, целых две недели. Совсем обленились, а еще ТОП-менеджерами себя называют и премии требуют.

Каждый год повторяется одно и то же, каждый год я слышу эти слова, на протяжении уже почти двадцати трех лет, ничего не меняется. Пресловутая стабильность, которую я ненавижу.

– Вот если бы ты, Алевтина, пошла бы учиться на экономиста, как я тебе советовал, то сейчас помогала бы мне всех держать в узде. Но нет, ты же натура творческая, тебе надо всякие картинки рисовать, – продолжает заводиться отец. – Тьфу, что за профессия такая – дизайнер? Кто вообще придумал это?

– Папочка, там ужин на столе, очень вкусный, – хлопаю я ресницами, переводя тему. – Ты бы поел. Наверное, голодный.

Если отца сейчас не переключить на другую тему, он будет ругаться и кричать еще очень долго, а мне ровно в полночь надо быть совсем в другом месте.

– “Вкусный” говоришь, – тянет отец, разворачивается и уходит, напоследок сказав: – Пойду попробую, что там Аглая приготовила, что даже моей малоежке понравилось.

Фыркаю, услышав это прозвище. Так меня называли в детстве, потому что я была очень привередливая в еде. Но, кажется, родители, слишком занятые собой, не заметили, что их старшая дочь уже давно выросла.

Отпиваю из чашки уже остывшее какао и кривлюсь. Вот же, папочка, всю атмосферу мне испортил своим появлением. Я ведь только собиралась помечтать о чуде, которое может свершиться уже в этот Новый Год.

Выпутываюсь из пледа и небрежно кидаю его на диван. Поднимаюсь по деревянной лестнице на второй этаж, одновременно закручивая свои длинные шоколадного цвета волосы в пучок, чтобы не мешали. Захожу в комнату, интерьер которой разрабатывала сама: здесь и подвесное кресло, в котором я люблю качаться, обдумывая идеи, и несколько полок, на которых расставляю награды, и большой комод, со множеством ящиков, необходимых для хранения всяких мелочей, которые могут пригодиться не только в работе, но и в жизни. Ну и, конечно, широкая удобная кровать, где я люблю валяться, с комфортом раскинувшись в позе морской звезды.

Выдергиваю одну половицу, присев около кровати, чтобы достать необходимые мне вещи. Если уж отец вернулся с работы, значит стрелки часов приближаются к полуночи – самое время провести ритуал.

Расстилаю темную ткань на паркете, расставляю несколько серебристых свечей, поджигая их, в центр кладу лист бумаги, исписанный от руки. Сама присаживаюсь на колени, закрываю глаза, сосредотачиваясь. Меня окружают ароматы бергамота и сандалового дерева, вдыхая которые раз за разом, я медленно погружаюсь в нужное мне состояние, мысленно произнося давно выученные назубок слова.

***

Я снова нахожусь в центре этой странной круглой комнаты со множеством дверей. Ощущаю еле уловимый запах мяты и чего-то цветочного, сладкого. Для меня именно так пахнет свобода. Лишь сюда я могу убежать, чтобы хоть на некоторое время стать собой: не изображать пай-девочку из приличной и уважаемой идеальной семьи, не улыбаться фальшиво, когда душа рвется на куски от отчаяния, не делать вид, что мне интересна чужая жизнь и все те сплетни, что обсуждают окружающие.

Вместо потолка, я вижу небо с пушистыми фиолетово-розовыми облаками. Кажется, что здесь здесь вечный закат. Не знаю, что меня ждет за каждой из этих белых дверей, кроме которых ничего нет вокруг. Редко – это жуткие монстры, преследующие меня, чаще попадаются пустынные города, невиданные мной ранее, иногда чудесные далекие места, где я гуляю, наслаждаясь единением с природой.

Свобода быть собой, ощущать умиротворение и счастье, чувствовать себя освобожденной от всех проблем, давления общества и отца – то, что раз за разом заставляет меня возвращаться сюда.

Но сегодня замечаю, что-то необычное в окружающем меня пространстве. Комната, будто изменилась, но настолько неуловимо, что не могу разобраться, что же именно не так. Выбираю наобум дверь с круглой латунной ручкой. Как всегда, это – лотерея, сюрприз, который я жду с замиранием сердца. Распахиваю створку, но внутри только пустота и затхлый аромат, который поселяется в домах, где давно никто не живет. За следующей дверью меня ждет тоже самое. Да и третья комната оказывается такой.

Не понимаю, что происходит, почему не получается так же, как было до этого? Еще ни разу мне не приходилось открывать несколько дверей за одно посещение.

Недоумение захлестывает меня. Кручу головой из стороны в сторону, в надежде разглядеть нечто, что поможет мне сделать правильный выбор. Вдруг замечаю дверь, отличающуюся от других мерцающей золотистой завесой, которая притягивает, манит прикоснуться. Решительным шагом преодолеваю расстояние до двери и погружаю руку в сияющее вязкое марево, отдающееся покалыванием сотни мягких иголочек на моей коже. Глубоко вдохнув, прохожу сквозь завесу к двери, оказавшейся не белой, как остальные, а ярко-голубой, словно цвет неба в ясный летний день. Поворачиваю ручку, но дверь не поддается. Сначала толкаю, потом тяну на себя, прикладывая усилия, от которых на лбу собирается пот.

Мне необходимо попасть за эту дверь, я чувствую, что там меня ждет нечто особенное. То, чего я не видела ранее, то, что может поразить меня и изменить мою жизнь до неузнаваемости. Именно за этим я здесь. Все предыдущие дни были лишь предвестником этого момента.

Налегаю на дверь всем своим весом...

Вот-вот, еще чуть-чуть… уже вижу маленькую узкую темную щель, значит створка поддается…

***

– Алевтина, что это ты вытворяешь? – громовой бас отца выкидывает меня в реальность, где я сижу на коленях возле догорающих свечей.

Отец, с искривившимся от злости лицом, стоит надо мной, прожигая меня осуждающим взглядом карих глаз.

– Что за ведьминские обряды ты здесь проводишь? Совсем рехнулась? – кричит папа, а его голос звенит в моих барабанных перепонках.

Меня обуревает досада. Вот незадача! Я же почти смогла. Еще немного времени, каких-то пару десятков секунд, и мне бы удалось узнать, что там, за этой дверью. А отец снова все обломал своим бестактным вторжением. Очень хочется крикнуть в ответ, чтобы не смел больше входить в мою комнату без разрешения, но тогда наша ссора затянется до утра.

– Это не ведьминский обряд, – мирно замечаю я, собрав все свое терпение в кулак. – Вдыхаю благовония, мне нужно вдохновение для сложного заказа. Подобная релаксирующая обстановка помогает мне поймать музу.

Не рассказывать же папе правду, пусть и дальше продолжает считать меня чокнутой художницей.

– Ты точно не состоишь в какой-нибудь секте? – с подозрением спрашивает отец и принюхивается. – Что вообще ты здесь вдыхаешь? Это не наркотики?

– Нет, папа, – все так же спокойно объясняю я, хотя внутри меня кипит целая буря. – Это всего лишь сандал и бергамот. Хочешь упаковку от свечей покажу?

– Мне это не интересно, – отрезает папа, удовлетворившись моими ответами. – Я забыл тебе сказать, что завтра улетаю в командировку. Этот Новый год не получится встретить вместе. Но ты можешь поехать к матери.

– Я подумаю, – отчужденно отвечаю ему.

И снова командировка, снова он не в состоянии исполнить свои обещания, которыми кормил меня целый год. Почему же это постоянно происходит?

В последний момент отец всегда отказывается от совместного праздника, выбирая работу. А я потом глотаю горькие слезы предательства, просматривая фотографии в социальных сетях с шикарных корпоративов, которые они устраивают в этих “командировках”. Даже после того, как в прошлом году я, листая ленту, наткнулась на фото отца с пышногрудой брюнеткой моего возраста, которую он нежно обнимал, стоя посреди экзотических растений, я все равно умудрилась поверить родному человеку вновь. Неубиваема была моя надежда, что папа все же хоть раз, но сдержит свое слово, выберет в этот семейный праздник собственную дочь и проведет время с ней, узнает лучше, постарается понять, оставив свои нравоучения в прошлом. Но отец вновь уезжает, выбирает посторонних людей: партнеров, друзей и девиц, которые скрашивают им праздник своими длинными ногами и кукольными лицами.

Грустно и обидно, но я уже привыкла ощущать себя одинокой, даже в толпе людей.

– Подумай. Только реши заранее, иначе билетов не останется, – предупреждает отец, но пропускаю это мимо ушей, ведь к маме ехать я точно не намерена. Папа просто не знает, какой скандал был у нас в прошлый праздник, его это не интересует. – Спокойной ночи, Аля.

– Спокойной ночи, папа, – удрученно отвечаю я.

Стоит отцу выйти, подлетаю к двери, щелкаю замком, о котором сегодня забыла, спеша вернуться в ту самую круглую комнату, которую я исследую уже третью неделю.

Ритуал срабатывает лишь в полночь, а значит, я смогу провести его только завтра. Весь долгий день буду маяться любопытством, гадая и строя предположения, что же может быть за загадочной дверью, прикрытой мерцающим дымом.

Утром, поцеловав отца на прощание, еду в офис, через силу заставив себя позавтракать. Но сегодня мне не интересна работа, образы для крупного заказа, обивочные материалы, фурнитура не волнуют меня. Загадочная дверь вытеснила из моей головы любые мысли и фантазии, я лишь нетерпеливо отсчитываю минуты, кажущиеся вечностью, до того времени, когда снова попаду в круглую комнату, вновь пройду сквозь завесу и открою голубую створку, разгадав тайну.

Получаю несколько замечаний о собственной рассеянности, но не придаю им никакого значения. Мне повсюду мерещится золотистая дымка, она снова манит к ней прикоснуться. Я протягиваю к ней руки, но не могу дотронуться.

Уже вечером, наскоро поужинав очередным кулинарным шедевром Аглаи, я стараюсь отвлечься любимой книгой, потом бодрыми мелодиями. В какой-то момент даже иду в спортзал и делаю несколько упражнений, но ничего не помогает. Ничего не имеет значения, кроме стрелок на часах, к которым приклеен мой взгляд, где бы я не находилась.

Когда до полуночи остается десять минут, я убеждаюсь, что наша домоправительница, а, по совместительству, моя надзирательница Аглая видит десятый сон, спокойно почивая в спальне. Дрожащими от нетерпения и предвкушения руками достаю все из своего тайника под половицей.

Скоро я смогу узнать, смогу разгадать мучающую меня загадку.

Поджигаю свечи, вдыхаю ароматы, погружающие мое сознание и тело в знакомое состояние расслабления и неги.

***

Сразу замечаю, что дверей сегодня гораздо меньше, некоторые исчезли, оставив после себя лишь пустые светлые стены. Но это совершенно не важно, меня интересует лишь одна, завеса перед которой сегодня уже ярко-красная, более плотная. Она по-прежнему искрится и переливается, словно пульсирует, еще сильнее завлекая меня.

Затаив дыхание, с трепетом касаюсь кончиками пальцев субстанции, ощущая тепло и знакомое покалывание, распространяющееся по моей коже. Окунаюсь полностью, будто оказываюсь в ванне, наполненной горячей водой с душистой пеной, даже чувствую легкий аромат жасмина, правда, лишь на мгновение, пока не миную завесу.

Та же самая дверь, что и вчера. Она ничуть не изменилась, но вдруг сегодня поддастся мне.

Поворачиваю ручку, но чуда не происходит. Дверь вновь заперта. Нет, я не сдамся, докопаюсь до истины, раскрою тайну, приложу все усилия, что будут необходимы.

Вновь толкаю дверь, наваливаясь всем телом на деревянное полотно, которое лишь с виду кажется хлипким, со всей силы упираюсь ногами в пол. Все тщетно. Перевожу дыхание, сдуваю со лба пряди волос, выбившиеся из высокого хвоста, размышляю, ищу варианты. Быть может, где-то есть ключ? Точно. Его стоит только найти.

Шарю глазами по двери, бежевой узорчатой стене, каменному полу и натыкаюсь на небольшую надпись, выполненную каллиграфическими буквами, которую и не заметила, в пылу сражения с упрямой голубой створкой. Вчитываюсь в красивые мелкие буквы с завитками: “Стучите, и Вам откроют. Но будь осторожнее, путник. Попав в чарующий иной мир, уже не вернешься ты таким, каким был прежде.”.

Заливаюсь облегченно смехом, коря себя за невнимательность. Оказывается, нужно было лишь постучать, а я уже размышляла, где бы раздобыть топор, чтобы выломать злосчастную конструкцию. Вторая часть надписи меня совершенно не волнует, слишком хочется узнать, что же там, за дверью.

Подношу кулак к деревянному полотну и решительно три раза ударяю. Мое сердце бьется, словно бешеное, кожа покрывается мурашками от нервного напряжения.

Секунда следует за секундой… Минута… две…

Однако, ничего не происходит.

Досадливо прикрываю глаза, когда понимаю, что мне не попасть внутрь, не утолить голода любопытства. Со всего размаха бью кулаком по двери, выплескивая свое раздражение, скопившееся внутри. Даже в этом маленьком оазисе свободы не все для меня доступно и открыто.

Спустя пару секунд после моего удара дверь гостеприимно распахивается, издавая протяжный скрип давно не смазываемых петель.

Негромко вскрикиваю от неожиданности и прикрываю рот ладошкой, замерев, ошеломленная открывшейся моему взору картиной.

Глава 2

Облака. Такие белые и пушистые, что кажутся мягкой пуховой периной.

Свечение. Ослепительно яркое и теплое. Оно где-то впереди, зовет меня, манит к себе, завлекает своей глубиной. У меня складывается ощущение, что я нахожусь на небесах, возможно, у врат мифического рая. Именно так я себе и представляла их. Кажется, вот-вот появится архангел с большими белоснежными крыльями и отведет меня в Эдемский сад, где царят вечная благодать и умиротворение, где никто и никогда больше не будет подавлять меня, обвинять и запирать в клетке, пренебрегать мной.

Идут секунды, но никто не выходит навстречу новопреставленной. Моя иллюзия довольно быстро рассеивается. Понимаю, что самостоятельно должна сделать этот шаг вперед, в неизвестность. Ладони потеют, а сердце начинает стучать чуть чаще. Боюсь провалиться в клубы непонятной субстанции, которая выглядит слишком хрупкой и нестабильной.

Прикрываю глаза, стараясь прогнать страх. Я смогу. Я так стремилась узнать, что скрывается за необычной дверью, потратила столько усилий, чтобы распахнуть ее. Я не хочу останавливаться, должна идти до конца, ведь возможности познать что-то чудесное и новое в моей жизни может больше не представится.

По щеке катится одинокая горячая слеза, когда я вспоминаю, что уже через несколько месяцев мне предстоит стать невестой для нелюбимого, жестокого мужчины, который пугает меня одним своим видом. Этот брак необходим для возрождения пошатнувшегося бизнеса отца, а у меня просто недостаточно сил и смелости, чтобы сопротивляться.

Сцепляю зубы, выдыхаю, прогоняя горестные мысли, и делаю решительный шаг за дверь, сразу же проваливаясь в мягкий теплый кокон, обволакивающий меня с ног до головы.

Лечу и лечу куда-то вниз, кажется, бесконечно долго. Тело становится невесомым, а на душе поселяется чувство бесконечного счастья. Если это смерть, то она прекрасна и удивительна. Я могла бы вечность вот так парить в неожиданно плотных белоснежных облаках, нежась в их уютных объятиях.

Полет становится стремительнее, слышу свист ветра в ушах и оглушающий стук собственного сердца. В какой-то момент совершенно теряюсь в пространстве и времени. Мир меркнет, словно кто-то выключил свет и звук, погрузив меня в кромешную тьму. Воздух вокруг становится вязким. Судорожно хватаю его ртом, тщетно силясь вдохнуть полной грудью. Но кислород, словно нехотя, лишь мелкими крупицами наполняет мои легкие, не задерживаясь в них надолго. Задыхаюсь. Внутри меня поднимается паника. Уже не соображаю, что происходит и зачем.

Отрезвляет лишь удар обо что-то жесткое и резкая боль в коленях. Тяжело дышу, наслаждаясь упоительно сладким, морозным воздухом, вновь свободно врывающимся в мое тело. Спустя несколько секунд возвращается слух. Несколько десятков или сотен голосов разной степени громкости переговариваются, что-то обсуждая. Неожиданно из них выделяется один, и я вздрагиваю от холода, который неприкрытым потоком сквозит в низком баритоне.

– Альвина, не ломай комедию, – тихо произносит мужчина мне на ухо. – Вставай. Ты просто должна ответить согласием. Мы договаривались. Ты же не хочешь, чтобы я сделал тебе больно?

Кто это? О чем он говорит? Что происходит? Где я? Трясу головой, но зрение не возвращается. В ноздри врывается сладкий цветочный аромат, будто я нахожусь в летнем саду, благоухающем тысячей роз.

Чьи-то руки резко дергают меня наверх, приводя в вертикальное положение.

– Извините, может быть, отложим церемонию, если герцогиня себя плохо чувствует? – с тревогой спрашивает старческий, чуть дрожащий голос.

– Не стоит, – категорично отвечает все тот же ледяной баритон. – Моя невеста просто немного взволнована событием. Уверен, ей уже лучше. Просто задайте вопрос еще раз и покончим с этим.

Невеста? Я? Да что за чертовщина! Свадьба же через несколько месяцев…

– Леди Альвина Эрика Мальм, – вновь врывается в мое сознание старческий голос. – Согласны ли Вы стать женой герцога Райнхольда Микаеля Линдена?

Зрение, наконец, немного проясняется. Окружающую обстановку вижу расплывчато, сквозь мутную пелену перед глазами. Быстро моргаю, стараясь сфокусироваться, но ситуация не меняется. Мое запястье сжимают, словно в тисках, обжигающе горячие пальцы, и эта жесткая хватка заставляет меня тихо заскулить от боли. В голове всплывают слова о согласии, сказанные угрожающим тоном.

– Герцогиня Мальм, вы согласны или нет? – настойчиво переспрашивает старик.

– Да, согласна, – выдыхаю я, ощущая оглушающую боль, которая уколами острых игл ползет вверх по предплечью.

Мою руку выпускают из хватки. Боль стихает. Похоже, я сказала именно то, что хотел услышать сжимающий мою руку мужчина. Слышу позади грохот аплодисментов, в ушах шумит.

– Прошу опустить ваши руки в сосуд истины.

Все еще плохо соображаю, стараясь осмыслить действительность.

Сосуд истины? Что это такое?

Мужчина, стоящий рядом, не теряя времени, снова хватает меня за ладонь, переплетая наши пальцы и, подчиняя своим движениям, опускает мою руку в какую-то субстанцию, по ощущениям напоминающую вязкое масло.

Ничего не происходит, теплая жидкость мягко обволакивает, немного колеблется. Кисть покалывает, но не более..

Зачем это все? Я словно нахожусь в каком-то сюрреализме. Сон это или явь?

– Благодарю вас, ритуал завершен. Решение Хольмгера станет известно через четырнадцать дней, в праздник Миросотворения, – торжественно произносит скрипучим голосом старик. – Объявляю вас нареченными. Скрепите свой союз поцелуем, продемонстрировав искреннее желание единения.

Что? Что еще за Хольмгер? Нареченные – что это значит?

Мутная пелена перед глазами медленно поднимается вверх, и передо мной встает донельзя четкий образ мужчины с белоснежными, отливающими серебром, волосами и василькового цвета глазами. Часто моргаю, пытаясь прийти в себя. Только теперь понимаю, что все это время мое лицо было занавешено тонкой белой тканью, напоминающей фатин.

Я ошеломленно смотрю на лицо незнакомого мужчины, медленно приближающееся ко мне. Его губы накрывают мои, и между нами будто разряд тока проскакивает, отдаваясь во всем теле мелкими импульсами дрожи. Мне кажется, я даже заметила несколько искр, взмывших в потолок маленькими светлячками. Вздрагиваю, резко отстраняясь. Во все глаза смотрю на мужчину, гадая, почувствовал ли он то же, что и я? По выражению его лица совершенно невозможно угадать ничего, оно выглядит вылепленным талантливым скульптором из мрамора. Такое красивое, идеальное, но холодное и совершенно безэмоциональное.

– Любопытно, – тихо замечает старик и, откашлявшись, произносит. – Уважаемые гости, вы можете поздравить молодых с этим знаменательным в их жизни днем.

Кто-то встает и подходит к нам, говоря какие-то слова. Я же тупо пялюсь на необычную обстановку, гадая, куда же меня занесло.

Это точно сон. Такого просто не может быть в реальной жизни. А вот мое воображение вполне способно сотворить такую красивую картинку.

Невообразимо прекрасная, идеально круглая комната с ледяными стенами, наполненная людьми в роскошных нарядах, многие из которых сжимают в руках букеты разнообразных, невиданных мной ранее, цветов. От мерцания драгоценных камней, надетых на дамах в пышных платьях, начинают слезиться глаза. Мужчины облачены в камзолы, украшенные вышивкой. Такое ощущение, что я переместилась на пару веков назад, в прошлое, наряды походят на моду XIX века.

Все это так необычно и интересно.

Длинные мягкие скамьи, рядами выставленные друг за другом по обе стороны от длинного прохода, застеленного лазурного оттенка ковровой дорожкой.

Мысли медленно ворочаются в моей голове, сопоставляя проход, старика в странном одеянии, толпу нарядно одетых людей, согласие и поцелуй.

Свадьба.

Кажется, я только что вышла замуж за совершенно незнакомого мужчину. Или не замуж?

Все это настолько не укладывается в моем сознании, что голова начинает кружиться. Кто-то трогает меня за плечо, перевожу взгляд на своего мужа (или не мужа), который почему-то качает головой.

– Дорогая, ты собираешься ответить на вопрос герцога Бенкендорфа? – с укором в голосе спрашивает мужчина.

Смотрю на него испуганным зверьком, потому что не слышала вопрос, на который должна дать ответ, да и не знаю, кто такой герцог Бенкендорф. Блондин прожигает меня ледяным взглядом, от которого хочется спрятаться.

– К-конечно… – выдавливаю из себя и нервно улыбаюсь. – Простите, я так взволнована, что на несколько секунд выпала из реальности.

Глаза моего нареченного не предвещают ничего хорошего. Сейчас лучше подыграть. Позже буду разбираться, во что я умудрилась вляпаться, а самое главное, как исправить ситуацию.

Слышу раскатистый смех, от которого по телу пробегают мурашки, и обращаю внимание на мужчину, стоящего позади меня.

– Она очаровательна, Райнхольд. Теперь я понимаю, почему ты скрывал от всех свою избранницу. Наверняка, многие хотели бы ее заполучить, – окидывает меня заинтересованным взглядом симпатичный брюнет. – И все же, где вы познакомились, и как давно?

С надеждой смотрю на блондина, потому что боюсь ляпнуть что-нибудь не то.

Мне больше хотелось бы знать, почему муженек не замечает, что перед ним не его возлюбленная? Или ему все равно, на ком жениться?

– Это длинная история, Гьорд, – туманно говорит муж и притягивает меня за талию к своему боку. – А сейчас я бы хотел уединиться со своей нареченной. Сам понимаешь, приготовления к свадебному обряду занимают очень много времени. Я успел соскучиться по своей будущей жене.

– Ты планируешь обряд? – удивленно выгибает бровь брюнет. – Так уверен, что Хольмгер благословит ваш союз?

– Мне плевать на божественное благословение, – отрезает светловолосый. – Проведем гражданскую церемонию. Какое бы решение ни было принято, в праздник Миросотворения я стану женатым человеком.

Слушаю их разговор и ни черта не понимаю. Кто такой Хольмгер? Почему он должен благословить союз? То есть, это была не свадьба? Тогда что? И почему меня так по-собственнически прижимают к этому мощному горячему телу? Это, конечно, приятно, потому что я успела изрядно замерзнуть, но лучше бы одолжил мне что-то из верхней одежды.

– Думаешь, гражданская церемония устроит короля? – саркастически спрашивает Гьорд.

– Главное – она устроит меня. Я женюсь не в угоду королю, как бы ты там ни считал.

Голос моего недомужа настолько колючий, будто снега за шиворот насыпали. Ежусь от холода, пробегающего по моей спине. Блондин замечает мое движение и еще сильнее вдавливает меня в себя, словно стараясь согреть и оградить от этих взглядов, направленных на нашу пару.

– Ага, как же… – продолжает ухмыляться брюнет. – А впрочем, время покажет.

– В этом ты прав, Бенкендорф. Альвина, идем. Нас ждет экипаж.

Словно в бреду, следую за мужчиной. Все происходящее еще чудится сном, таким живым и ярким. Может быть, я и правда сплю? Герцоги, король, обряд, странные имена…

Мысли немного проясняются, когда оказываюсь на улице, куда мужчина вывел меня по светлому коридору. Так странно… Здесь еще день. Единственное, что кажется родным и знакомым, – сугробы, совершенно не отличающиеся от тех, что лежат уже пару недель возле моего дома. Тут даже воздух другой, упоительно сладкий и свежий.

– Альвина, да что с тобой? – шипит блондин. – Если ты передумала, стоило сказать заранее.

– Извини, – сдавленно шепчу я, пока мысли панически скачут в голове. – Я… просто… Понимаешь…

Может быть сказать правду? Страшно. Да и кто поверит в то, что я переместилась из другого мира?

– Что ты там бормочешь? – грозно наседает муж, подталкивая меня к роскошной серебристой карете, запряженной...

– Это пегасы? – восхищенно ахаю я, забывая обо всем на свете при виде больших белоснежных крыльев, сложенных на спинах лошадей.

– Слейпы. Альвина, ты так себя ведешь, будто первый раз видишь их. Ты же в Ледяные чертоги ехала на этой карете, – продолжает допытываться блондин, а я теряюсь.

Слишком глупо попалась, но сдержать свое удивление при виде мифических коней было сложно. Хотя, с другой стороны, я и так точно выдам себя, ведь не знаю ничего об этом мире. Может быть, это все-таки сон? Незаметно щипаю себя за руку, чтобы проснуться, но ничего не меняется. Я все еще стою под суровым пытливым взглядом васильковых глаз.

– Я, кажется, упала… – выдаю первое, что приходит в голову, вглядываясь в мраморное непроницаемое лицо. – И…

– Я это заметил. Как и еще сотня приглашенных на обряд, – перебивает меня блондин. – Альвина, ты подводишь меня, хоть и уверяла, что мы договорились о том, что все пройдет гладко.

– Я потеряла память, – выпаливаю, прерывая поток обвинений.

Ничего лучше в голову просто не приходит. Я должна понять, где я очутилась и что происходит, а для этого потребуется время.

– Что? – понижает блондин голос, склоняясь надо мной. – Ты издеваешься?

Упс, кажется я его разозлила. Втягиваю голову в плечи, чувствуя себя маленькой щепкой, выкинутой в бушующий океан. По идеальному лицу мужчины ползут голубоватые всполохи, на которые я завороженно смотрю.

Что это? Как красиво…

Тяну руку, чтобы прикоснуться к одному из них, но запястье резко перехватывает широкая ладонь, обжигая мою нежную кожу льдом.

– Ай, – вскрикиваю, стараясь вырвать руку из хватки.

Боль ползет по предплечью вверх, точно так же, как это было во время церемонии. Какая-то магия? Как он это делает?

– А теперь послушай меня, – вкрадчиво говорит блондин, приближая свое лицо к моему. – Сейчас ты сядешь в карету, мы поедем на торжество в честь обряда наречения. Там ты будешь мила и приветлива, всеми силами изображай счастье и любовь ко мне. А после мы обсудим твою мнимую потерю памяти. Поняла?

Слезы собираются в моих глазах, потому что боль уже невыносима. Как он может быть таким жестоким? Он же сильнее. Как может обижать слабую девушку?

Киваю, мечтая только о том, чтобы блондин меня отпустил.

– Словами скажи, – резко приказывает мужчина.

– Я все поняла, – дрожащим голосом произношу я, чувствуя на губах соль от слез, которые не сумела удержать. – Пожалуйста, отпусти. Ты причиняешь мне боль.

Его пальцы разжимаются, мужчина отворачивается от меня, открывая дверь кареты.

– Садись, – уже спокойнее произносит он.

Не смея спорить, забираюсь внутрь теплого салона, только сейчас осознавая, насколько замерзла, стоя на ледяном ветру. Обхватываю себя за плечи, стараясь согреться. Блондин легко заныривает в карету, устраиваясь напротив меня на бархатном темно-синем диване, проводит рукой по какой-то перламутровой панели, и карета начинает двигаться.

– Как тебя зовут? – решаюсь я нарушить тишину, спустя несколько минут поездки.

Я должна узнать хоть что-то о человеке, с которым я очутилась рядом.

– Герцог Райнхольд Микаель Линден, – представляется мужчина. Поколебавшись пару секунд, добавляет: – Ты – герцогиня Альвина Эрика Мальм. Или ты забыла только обо мне и наших договоренностях?

Мотаю головой и шепчу:

– Я не помню вообще ничего…

– Сделаю вид, что поверил тебе. Но сейчас нет времени обсуждать это. Помни о своей задаче – улыбаться и выглядеть влюбленной без памяти, Альвина.

Морщусь. Так непривычно слышать чужое имя. Хоть оно и походит на мое, но ощущение, будто каждый раз, когда герцог называет меня Альвиной, чужие судьба и душа черным крылом касаются меня. Неприятно, даже немного мучительно испытывать это ощущение.

– Я могу тебя кое о чем попросить? – тихо спрашиваю я, с надеждой смотря на Райнхольда.

– Смотря о чем, – коротко отвечает тот.

– Пожалуйста, называй меня Алей, – выдаю и впервые замечаю эмоцию, проскальзывающую на непроницаемом лице.

Удивление.

– Что за блажь, Альвина?

– Пожалуйста… – просто еще раз прошу. – Для меня это очень важно.

Если это все сон, то без разницы, как он будет развиваться, ведь проснусь я в своей постели целой и невредимой, что бы ни произошло. Если же я и правда очутилась в другом мире… Хочется, чтобы хоть что-то осталось от меня настоящей.

Наверное, я сошла с ума или еще не до конца осознала происходящее, потому что не испытываю ужаса от мысли, что мне придется навсегда забыть о собственном мире и жизни. Страх мне сейчас внушает только один-единственный герцог, который продолжает сверлить меня взглядом,