Текст книги "Броненосцы Петра Великого. Части 1 и 2."

Автор книги: Алекс Кун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 63 страниц)

После первой же бани задумался о мыле, мыться золой было как то непривычно. О мыле я знаю только коронную фразу «Судью на мыло» из которой сделал логический вывод что можно выварить мыло из жира, надеюсь, мясо судьи не считалось, а из костей точно знал что получается либо студень, либо клей, но ни как не мыло. Проверить было несложно, и у горна, который местные кузнецы уже считали моим из за постоянного использования в экспериментах, закипела очередная работа. Потап стал уже отличным лаборантом, а главное не задавал дурацких вопросов типа «и что в итоге получиться?» так что мне не приходилось ронять свой авторитет когда получалось фиг знает что, достаточно было сделать вид что так и задумывалось. Особенно смешно получилось когда я пытался сделать лабораторный образец бумаги, вываривая стружку в большом чане и периодически подливая туда воды – получилась просто вареная стружка так что варить явно надо было при более высокой температуре и давлении, а это уже автоклав, которого нет и не будет пока мастерские не заработают. Заказывать Архангельским кузнецам я не хотел из соображений что будет утечка технологии и дорого они брали, а я и так уже почти на мели. К сожалению и с мылом ничего не получилось, точнее получился вареный кусок жира. Так что и эту идею отложу до автоклавов.

В начале августа иностранцы начали разъезжаться. С одним из караванов из восьми английских и немецких судов Петр решил пройтись до горла Белого моря на всех имеющихся в наличии трех русских судах. После его отъезда город вздохнул, по моему с облегчением. Все же ежевечерняя пальба из пушек с фейерверками и лихими скачками по городу в течение месяца несколько надоедают. Вернулся Петр через две с половиной недели. За этот период мы вполне закончили все дела в Архангельске и договорились со всеми поставками, поэтому просто сидели с Осипом на чемоданах и ждали. А с другой стороны я выспался и посидел несколько вечеров на Двине с удочкой. Так что встречали мы царя отдохнувшие и с радостью, что ожидание заканчивается.

На этот раз Петр не стал затевать большую пьянку. Отпустив большую часть свиты в Москву и отдав Апраксину распоряжения грузить два корабля товарами и отправлять за границу стал собираться в Вавчуг.

Сорок миль против течения Двины мы плыли два дня. Потом останавливались на день в Холмогорах так как там сходил архиепископ Афанасий. А остановка царя в людном месте без молебнов и восхвалений обойтись не могла по определению. У меня получился свободный день на изучение Холмогор. Тут оказались отменные мастера по тонким делам, и конечно же росписям. Подробно говорить с мастерами было некогда все же я ждал отправления в любую минуту, но посмотреть на их работы было интересно. От Холмогор до Вавчуги менее десяти миль, так что я могу изучить Холмогоры позднее. А пока мне не терпелось посмотреть, что же у нас получается с верфью.

Деревенька Вавчуга мне понравилась, высокий холмистый берег разделенный бурным ручьем нескольких саженей шириной, на котором и стоят обе мельницы. На правом берегу пасторальный пейзаж, стоит сама деревенька и у ручья длинный корпус лесопилки. Перед лесопилкой большой причал, куда яхта Петра и отшвартовалась. А вот левый берег ручья был сплошным Армагеддоном. Стройка в самом разгаре, хоть сам и рисовал планы, но увидеть это все в живую да еще и в оформлении из раскисших после дождей куч земли было некоторым шоком. Федор водил нас с Петром и Осипом по этой огромной стройплощадке и взахлеб рассказывал чего сделано сколько чего потрачено и что еще сделать надо будет. Лично мне было не очень интересно, как то у Федора получалось очень по-бухгалтерски – приход, расход. Но основные мысли были хороши. Ангар готов и сейчас его утепляют, то есть щели конопатят к зиме. Рядом с первым ангаром стена к стене подготовлено место под второй ангар, Плавильный и сушильные цеха подготовлены полностью, домна проходит прокаливание и просушку. В процессе постройки здания нескольких остающихся цехов, до зимы все должны закончить. Полностью готова жилая слобода при верфи. Казармы для солдат, как и было указано в плане построены на некотором отдалении от верфи, под холмом и в виде высокого здания с плоской крышей, хотя никто и не понимал моей задумки. Петр не стал замалчивать непонятное ему а сразу спросил

– Ну-ка мастер Александр, объясни почему так задумано.

– Государь, я думаю подготовить из этой сотни новобранцев морскую гвардию для тебя. Это будут моряки специально обученные штурмом брать суда и укрепления противника с воды.

– Эка невидаль, мои орлы и это могут делать – перебивает меня Петр.

– Конечно могут государь, но эти подразделения будут постоянно к кораблям приписаны, в твоя гвардия тебе на суше нужна будет.

– Ну и что, посажу гвардию на корабли когда понадобиться, зачем мне людишек зря держать?

– А их не надо зря держать они будут постоянно с кораблями море патрулировать и брать на абордаж суда, коль те для досмотра остановиться не захотят.

– Так бы и говорил, что абордажников готовишь – успокоился Петр. Тут он был не совсем прав, задумка была шире, но пока об этом рано.

– Ну а зачем им дом такой странный заложил то?

– Государь, присмотрись. Дом одним боком очень похож на борт большого корабля. Вот и будут они тренироваться брать судно на абордаж, половина залезает, половина на крыше отбивается, а потом меняются.

– Хитер – улыбнулся Петр – хорошая задумка, я у себя такую то же укажу сделать. Я уже на многие твои задумки взор обратил. Не думай, что старанья твоего не замечаю, и братья о тебе высоко мнят. Но воздам только по результату и со всей царской щедростью! Ты еще говорил что есть у тебя задумка как обозвать таких абордажников.

– Есть государь, назови их морской пехотой или кратко морпехами.

– Любо, так тому и быть – государь пошел к толпе новобранцев образовавших стараньями сержанта некое подобие строя. Сержант подскочил к Петру с докладом, но тот отмахнулся и встал перед строем.

– Солдаты! Дарую вам сегодня имя будущего полка. С сего дня вы будете Двинской морской пехотой. Флаг и регалии вашего полка я укажу сделать и пришлю вскоре. И надеюсь услышать о ваших выдающихся деяниях на морях только хорошее. Не подведите меня орлы!

– Не подведем царь-батюшка – гаркнул за весь строй сержант.

– Сегодня дозволяю всем праздновать – закончил свое выступление Петр и пошел к нам. Я перехватил его по дороге.

– Дозволь государь форму для них самому выправить, есть у меня и тут задумки. А ты потом посмотришь и решишь оставить или переделать. А флаг полка укажи на черном фоне исполнить, будет он бурю на море предвещать.

– Делай, о том году посмотрю. А флаг черный на пиратский похож получиться.

– Так государь, мы ведь абордажников готовить будем!

– Хорошо, велю черный фон а над геральдикой еще подумаю. Все же непростые у тебя затеи, но мне пока нравиться! – и покровительственно хлопнув меня по плечу Петр пошел к братьям и свите. Я так понял, что официальная часть закончилась дальше будет пьянка, которая меня не интересовала. Не то чтоб я был трезвенник, в хорошей компании и выпить хорошо можно. Но армия приучила быть «подальше от начальства и поближе к кухне» а зная взрывную натуру Петра и свой непростой характер старался не лезть в его окружение. Вместо этого старался делать то, что мне интересно.

Вот и сейчас пошел общаться с сержантом рассказывая что я хочу от его подразделения в целом и от него лично. От подразделения пока требовалось сила и ловкость, по этому назначил им ежедневный кросс на завтрак и штурм стены на обед и ужин. А сержанту я попенял, что он увлекся своими солдатиками а у нас дело государево. Так что просил организовать патрульную службу, и долго объяснял что именно я хочу, а так же заняться интендантством. Хоть я и был уверен, что Федор все хорошо сделает, но параллельный контроль еще ни одному делу не вредил, не параллельное командование а именно контроль. Потом пошел к корабельщикам, и с ними осмотрели доски, особых претензий у меня не возникло, только я велел начать внутри склада делать отдельный сушильный бокс с печью. В первоначальном плане как то это забыл сделать. А бассейн для вымачивания досок велел выкопать рядом еще один, и так же обложить его глиной и обжечь. Все же на месте работается лучше, чем по эскизам, сразу видны недочеты.

Потом походил вокруг домны. Она была в процессе пережога а мне уже не терпелось начать. Больно уж грандиозные были задумки, голова от них пухла.

– Мастер, ваша хата готова и ваши вещи мы туда перенесли – отвлекает меня звонкий голос со спины. Оборачиваюсь и обозреваю совсем юных парня с девушкой. Они мне изображают поклон я киваю головой.

– Здравы будьте. Никак вас ко мне няньками приставили – улыбаюсь я им. Вроде уже и взрослые, но смотрятся дети детьми.

– Нас Федор Андреич поставил за домом вашем ходить. Меня Кузьмой звать, я за домом да двором смотреть буду, а супругу мою Надежду на стряпню да дела домашние определили.

– Что же Кузьма да Надежда, зовите меня Александром, или просто мастером. Показывайте, где ближайшие годы нам жить придется.

Дом мне понравился. Большой и просторный с печью по белому. На первом этаже была большая комната явно предназначенная быть гостиной и две небольшие, в одной из которых жили супруги а вторая задумывалась явно для меня. Но мне больше понравился просторный чердак, проходивший под высокой двускатной крышей через весь дом. Полы на чердаке были застелены досками, а крыша утеплена соломой, подбитой жердями. Только камина да балкона не хватало для полного счастья. Рассказав Кузьме что хочу поменять на чердаке, в том числе про камин и балкон, а так же какую мебель и куда хочу поставить попросил его сделать все как можно скорее и не самому, а мастеров позвать побольше, а то один долго провозиться. После чего пошел на правый берег ручья присмотреться к поселку и лесопилке. К Бажениным напрашиваться не стал, они там разговоры с царем ведут под штоф другой, я пока лучше погуляю да на село погляжу. Вернулся к ужину, который мы втроем и приговорили под разговоры о том о сем.

Наутро царь отбывал в Москву. Провожали его всем миром, и даже с искренними слезами на глазах. Все же в это время вера в царя была сродни вере в бога, а в бога тут верили истово и искренне. Глядя на этих людей я заново понимал смысл слов за Веру Царя и Отечество. Было даже как то стыдно своего цинизма. Перед отбытием Петр еще раз пожелал мне успеха и выдал на непредвиденные расходы 205 талеров. Я так подумал, что скинул недоиспользованные остатки денег не растраченные при поездке в Архангельск. Больно уж сумма была не круглая. Но тут я могу ошибаться, опять же из за своего циничного ехидства. В любом случае деньги были как нельзя кстати.

Братья ходили довольные как слоны, какие им там преференции посулил Петр я не спрашивал, но еще два дня село гуляло вместе со слободой. Под это дело я то же собрал всех мастеров и устроил большую пьянку, как то захотелось и мне расслабиться. Большая гостиная в моем доме, на поверку оказалась очень даже небольшой. Зато старанья Надежды были выше всяких похвал. После этого мастера зачастили ко мне домой на посиделки, но я был не против, да и супруги были только рады, я так понимаю их статус в деревне заметно поднялся. Частыми гостями у нас были и братья, хотя конечно основные вопросы решали не за столом а в слободе. Мой кабинет чердак еще не был готов, над ним активно работали.

К середине августа домна дала первую плавку. Без сюрпризов и тут не обошлось, подвела печь для подогрева воздуха. Так что первый блин был у нас не жидкий а сметанообразный, разливать его в заготовленные формы было нельзя, тем более продувать воздухом, так что плавку вылили в лихорадочно подготовленные формы слитков и оставили на потом. Каменщики были изнасилованы за плохую кладку печи и лишены половины зарплаты за два месяца. Пока перекладывали печь занялся досками. Заготовлены они были с большим запасом но сохли медленно. Велел начать протапливать сушильный бокс и заливать в бассейны соленую воду в один и масло во второй. Объяснил работникам задумку с формированием штабеля досок на поддоне с прослойками из тонких планок, чтоб к доске был круговой доступ жидкостям и что переносить их в сушилку и в бассейны надо не по одной а всем штабелем, при помощи судовых блоков, закупленных в принципе для судна, но пока использующихся в цехах. Попробовали на одном штабеле отработать всю технологию, по пути внося в нее коррективы, вроде все получилось. Разогревали доски, булькали их в соленую воду, давали постоять, вытаскивали на берег, давали стечь и подсохнуть, грели снова и булькали в масло. В принципе получилось как я и хотел, только процедуру придется делать много медленнее, чем мне виделось. Особенно долго надо давать стекать и просыхать после окунании в бассейны а после масла так вообще пару недель сушить надо. Радует только то, что не все доски нужны будут сразу. Будем считать, что лесозаготовительный цех я озадачил и они теперь будут медленно но верно обеспечивать нас пропитанным и просоленным материалом.

Пока просыхала печь для домны заниматься было особо нечем, строительство шло своим чередом люди работали не быстро, но как то основательно что ли. Посмотрев как рубят дома и цеха я не удивляюсь больше что эти домики до наших дней дожили и в музеи попали.

Мое безделье нарушило прибытие ладьи первой экспедиции. Судя по осадке, обманки они привезли несколько десятков тонн. Пока минерал выгружали на склады. Кстати, что интересно упакован минерал был в большие ивовые корзины редкого плетенья. В эту пору такая тара оказалась дешевле ящиков и мешков. Я развил бурную деятельность запуская в работу химический цех. Во главе процесса поставил Потапа, процесс ему был уже знаком, только к большой посуде надо было приспособиться. Первую партию перерабатывали вместе, надо было подобрать скорость дутья, для максимального выхода кислоты да и улавливать ее было тяжело, пока в холодильнике не образовалась первая кислота почти все в пары уходило, а потом дело пошло. Решив что дальше с этой рутиной справятся без меня занялся экспериментами с белым порошком, остающимся в результате от обманки. По логике это должен быть оксид, значит его можно восстановить углем. Попробовал намешать и прогреть в горне – все сгорело и улетучилось. Вторую партию грел с заткнутой пробкой с отводной трубкой, побулькивающей через воду. Вот тут мне и повезло. Все же я получил цинк, который концентрируясь из паров выпадал на дно колбы с водой. Довольный результатом потащил Потапа смотреть новую технологию и разрабатывать для нее поточную линию. Все же нам несколько десятков тонн руды переработать надо да и довольные оплатой артельщики уплыли за новой партией, обещали еще больше привезти. А на следующий год чуть ли не на двух ладьях будут обманку возить. Так что цинка у меня очень много, есть медь – пора делать латунь. Но для начала сделали немного, на пробу. И отдал кузнецам для проверки ковкости и прочности. После чего пришлось делать еще пару плавок уменьшая количество цинка в меди. Пришли к выводу что хороший сплав получился на 40 % содержания цинка в меди и остановились на нем.

Запустили второй раз домну. Вторая плавка удалась металл жидкой струей стек с ковш и я начал проверять вторую часть своей теории, засунув в жидкий металл толстостенную трубу из обожженной глины стали активно продувать расплав горячим воздухом от той же печи. Пламя поднялось чуть ли не с домну высотой. Продолжали качать пока огонь не пригас, минут двадцать наверное качали, после чего разлили металл ковшами по давно заготовленным и прогретым формам будущих больших чанов а остатки вылили по формам слитков для кузнецов. Металл получился прекрасный, только избыточно мягкий, в последующих плавках было решено часть металла сливать из домны в один ковш часть в другой. Один ковш продувать и потом оба ковша смешивать. Таким образом подбирать нужное соотношение углерода в железе.

С появлением литьевого железа и латуни моя жизнь снова стала кошмаром. Разрываясь бегал между цехами. По моим чертежам отлили большие пустотелые, для экономии железа, валки для прокатки латуни валки получились шершавые как апельсиновая корка. Пока срочно организовывал токарный цех велел сделать филеры и тянуть латунь на проволоку, делая из нее гвозди, так как железа в корпусе корабля обшитом медью быть не должно. Первый сделанный нами токарный станок для крупно габарита напоминал огромного деревянного монстра с кожаными передаточными ремнями и не имел режущего инструмента, за не имением возможности его изготовить. Вместо этого был поддон с песком, им и обтачивали. Времени это требовало много но результаты давало. Так что к концу августа прокатали первый лист латуни. Железо на таком стане катать было нельзя, станок бы точно развалился, но с горячей латунью он справлялся.

Сумасшествие этих дней сказалось и на моих домашних. Желая видимо как то мне помочь Надежда не просто шикарно готовила и исполняла пожелания чуть ли не раньше чем я о них задумывался. Но и взяла моду приглашать к нам девушек чуть ли не со всех окружающих сел. После чего пришлось проводить с ней беседу, по поводу того, что женщину я хочу, а вот жениться в ближайшие несколько лет мне государь запретил. Врал конечно, у нас с Петром никаких разговоров на эту тему не было. Но ссылка на царя разом уняла матримониальные планы моей экономки, или даже не знаю как ее должность обозвать. Мой чердак кстати закончили, и я остался им очень доволен. Устроили по этому поводу еще одну пьянку с мастерами и братьями. Братья запали на латунные листы, особенно посмотрев как из низ можно чеканить и выпресовывать детали. Они забирали все листы что я браковал для корпуса и продавали их по цене чистой меди, а с повышением спроса и еще дороже, так что навар получался изрядный. С учетом того, что 33 процента в наваре были мои, я не ограничивал братьев. А спрос на листы рос как на дрожжах, и это при том что торговля к зиме стихла. Страшно подумать что будет когда купцы заморские придут. Еще одной моей удачей можно считать получение мыла в автоклавах. После множества неудачных попыток, особенно с выделением из клейко образной субстанции самого мыла у меня все получилось. Помогла зола из топок. А вот неожиданным для меня стало получение в нагрузку глицерина. Куда его девать я пока не придумал, а делать нитроглицерин мне было просто страшно. Так что пока глицерин просто складировали, а мыло с выжимкой из сосновых иголок стало моим призом за труды и поиски на ощупь. Я даже сделал симпатичные овальные формочки для него и раздал первую партию по мастерам и много отдал Надежде для раздачи женщинам. Пока бури восторгов было не видно, но зато я запасся мылом на приличный срок и отработал технологию, дальше время покажет. По этой же технологии сварил бумагу, получив в нагрузку нечто с запахом скипидара. Бумага получилась типичной оберточной, коричневого цвета с темными вкраплениями. Для ее прокатки был сделан еще один прокатный стан из одного ряда валков, станок конечно же деревянный. Бумага вылезала из него хоть и тонкой, но со страшно неровными краями, но мне было на это наплевать. Перегнав первую партию, нарезал себе толстую пачку бумаги для туалета. Как ни странно эта моя придумка пошла на ура, и в многочисленных домиках сортиров тут же появились коричневые листочки моей бумаги. Пришлось поставить на эту линию 2х человек и сделать варку систематической. Братья тут же занялись коммерцией, надо заметить не менее успешно, чем с латунью. А вот на дальнейшие эксперименты времени оставалось все меньше и меньше. Мы заложили на стапеле клипер.

Хоть я непосредственно клипер не собирал, для этого у меня корабельные мастера с массой рабочих имелись, снабженные подробными рисунками. Но вот технологии строительства были заложены сильно непривычные для мастеров делающих все из цельных стволов дерева. Весь набор корабля был составлен из досок, а не был цельным. Это упрощало и убыстряло сборку, все можно было делать на плазе а не подгонять по месту. Но вот склейка пакетов досок была необычна. Клеили костяным клеем, который даже не надо было производить самим, его продавали в любых количествах и по бросовым ценам. Единственное что надо было добавлять в него льняное масло для водостойкости. И нужно было очень много струбцин. Червяки и гайки струбцин отливали непрерывным потоком, а остальное делали из дерева плотники. Струбцины получались массивные, но дело свое делали. К моменту закладки было сделано около трехсот струбцин и их количество непрерывно увеличивали, под них пришлось отводить отдельную кладовку. И еще пришлось сделать массу коловоротов, так как весь набор и вдоль и поперек прошивали нагелями на клею.

Коловороты то же отливали, а вот сделать патрон для сверла мне было пока слабо и в результате коловорот был просто изогнутой железкой с квадратной выемкой в торцах, куда вставлялся квадратный хвостовик сверла. А сверла делали еще проще, отливали квадратный длинный и тонкий брусок, одну сторону расплющивали молотом и зажав расплющенную часть несколько раз закручивали. Потом отрубали зубилом кончик расплющенной части на клин и закаливали. Сверла, после заточки, получались на удивление хороши. Они сверлили дерево, латунь не напрягаясь, а вот в железе ковырялись долго. Одна мастерская была преобразована к инструментальному цеху, и там работал мой самый грамотный кузнец, с металлом он творил чудеса, и я наделся с его помощью сделать все наборы инструментов, к которым привык. Кстати, инструменты из моего рем набора с Катрана лежал тут же, как образцы, со многих инструментов и крепежа рем набора даже слепки для отливки делали. А пока с инструментом было плохо. Топоры, зубила, стамески, пилы и напильники, к которым еще сверла с коловоротом добавились.

Вечерами приходил домой выжатый как тряпка. Вроде должен не махать весь день топором, а заниматься руководством. Но получалось как то наоборот. Показываешь что собрали не так, разбираешь и собираешь сам, потом прибегают бумажники и кричат что у них автоклав не закрывается, пока идешь к ним подлавливают литейщики, что у них новая форма металл не держат, просишь подождать бумажников бежим к литейщикам, нас догоняют плотники и жалуются что им инструментальщики сверл не дают а нужного диаметра они вчера случайно сломали, начинаешь прибавлять скорость перемещения по заводу, начинают подбегать больше народу. И если бы просто рабочие подходили, я бы их к мастерам посылал, а к концу дня и еще куда подальше, так ведь мастера и подбегают, трусит к тебе такой серьезный пожилой дядька с длинной бородой – его как то посылать уже не удобно. Потом уладив пару затыков вспоминаешь про бумажников и бежишь к ним, они радостно сообщают что героически, значит с помощью кувалды, справились с проблемой и я мысленно начинаю выть, понимая что этот автоклав скорее всего выведен из строя. Весь сентябрь и начало октября было жутким. Несколько раз я засыпал за столом в нашей гостиной еще не дождавшись, когда на стол подадут, а один раз заснул к сожалению когда уже подали, и по закону подлости рухнул мордой в миску. К середине октября Надежда начала надомной откровенно причитать, а Кузьма настучал братьям как все плохо. По этому на следующий день Осип собрал мастеров на заутреней, которую я традиционно просыпал, и вставил им огромный, жарко тлеющий фитиль, начинающийся словами «Я вам мужики не голова, и не я над вами царем поставлен, но какого….» Остальных слов было много, но история их не сохранила. Узнал я обо всем этом намного позже, а в тот день меня даже насторожило, что меня не рвут на куски. Если прихожу на участок, и спрашиваю есть ли проблемы, мастер рассказывает что не получается. А если не спрашиваю то и он молчит. Обалдеть, первый спокойный день. Сразу появились новые мысли. Но настороженность не проходила до вечера, пока Кузьма не проговорился про заутреннюю, а там уж я его раскрутил на подробности. И задумался. С одной стороны плохо, дело пойдет медленнее, вон мы за месяц уже все собрали и обшивать корпус начали, то же кстати на клею нагелях и латунных гвоздях. А с другой стороны, до навигации успеваем, и неделей раньше неделей позже не очень принципиально. А мне все же новенького охота, мысли теперь так и прут, и у морпехов я все это время не был.

Решил пока ничего не менять, и на следующий день отправился посмотреть на моих солдатиков. Первое что бросилось в глаза, это плохо одетая толпа народа, явно мерзнущая но уже весьма ловко штурмующая свой дом. Похоже призом было оказаться в тепле и этот стимул был самый действенный. Да, пожалуй тут я сильно лопухнулся. С этой верфью из головы вылетело, что у меня люди голые. Мастера о своих сами заботятся, а сержант видимо ждет обещанной от меня формы. Надо срочно решать что делать. Зову сержанта. Наезжать на него по поводу где он раньше был и почему люди голые бессмысленно, я сам виноват.

– Михайло, рассказывай где можно быстро одеть солдат. Зима на носу.

– Ежли быстро, то в Холмогоры ехать надо, там и запас сукна найдется и мастерицы шитья сыщутся.

– Тогда готовь свое воинство, после обеда отплывем. Пойду с Федором о ладье договариваться. Есть где в Холмогорах остановиться?

– На стрелецком дворе встанем, там место государевым людям завсегда есть.

– Тогда собирайтесь и к пристани подходите.

Федор отдал ладью без звука. Просил его еще проконсультировать меня о ценах на сукно и шитье. Узнав для чего мне это надо он махнул рукой и сказал что пойдет с нами. Так что еще до обеда всей толпой отправились в Холмогоры. Пока размещались в стрелецком подворье, практически пустом, Федор прошелся по своим знакомым и на ужин мы с Федором и сержантом собрались у местного воротилы пошивочного бизнеса. За ужином как обычно никаких разговоров о деле только присматривались друг к другу. После ужина повел он нас в мастерскую на первом этаже, где, сидя за столами переговаривались две зрелые женщины и мужичек роста невеликого. Пожелав, как обычно, здравия всем присутствующим выложил на стол рисунки, которые набросал на ладье. Мои опасения, что будет много вопросов и не понимания не оправдались. Какие то похожие элементы мастера встречали в других типах одежды, даже отложной воротник удивления не вызвал. Мои пожелания шить не на каждого человека а сделать несколько размеров так же не вызвали вопросов. Задал себе мысленно вопрос, зачем же потащил сюда весь личный состав, если тут уже понимают что такое разные типовые размеры. А с другой стороны, тут магазины и прочее, хотя, я не знаю, есть ли у них деньги. Свои пожелания по форме высказал, и меня поняли. По фурнитуре сказал, что пока пришить простые деревяшки. Мне напомнили, что форма одним верхом не ограничивается, я как то привык к разделению труда, а тут оказывается пошьют все, кроме ботинок. Кроме того, выложил мастерам рисунки безрукавки состоящую сплошь из секций-карманов, куда думал в дальнейшем закладывать элементы плавучести и использовать как разгрузку под боезапас. Рисунок был довольно сумбурный и вызвал больше всего вопросов, но и с этим разобрались. Для зимней формы решили использовать толстое сукно. Для летней толстую парусину, для белья льняную ткань, для жилета парусину. Для берета хотел использовать так же парусину и сукно, но портные отговорили, климат не тот, и предложили посмотреть несколько вариантов картузов. Мне понравился вариант чем то похожий на буденовку, с такими же большими, отгибаемыми вверх ушами но только не островерхая а плоская. Дополнив модель своими мыслями, по ее улучшению и украшению, утвердили как образец для летнего и зимнего вариантов. Еще мне предложили пошить наспинные ранцы, но подумав, отказался. На короткие переходы хватит места в жилете, а на длинные пойдут или с обозом или с кораблем. Для полноты картины не хватало тельняшек, но пока не будет машинного производства ткани, не будет и их. Уж больно дорого в это время ткани обходятся. Кстати, надо напрячься и вспомнить, что я знаю о ткацких станках.

Пояс и ботинки надо было заказывать у обувщиков. Правда нужен ли пояс к этой форме я до сих пор сомневался. И еще надо будет купить отрезы тканей на портянки.

Закончив с портными, и получив заверения, что прототип формы они сошьют завтра к вечеру, чему я сильно удивился, мы пошли договариваться с купчиной о цене комплекта и о поставках. Тут на себя дело взял Федор. Торговались они долго и с упоением. А когда сошлись на цене комплекта спросили сколько мне надобно, я даже улыбнулся, ну действительно как дети, битый час торговались обсасывая чуть ли не каждый стежок а о количестве не спросили. Когда я сказал что надо сейчас двести летних и зимних комплектов, а потом может понадобиться и еще больше, торг вспыхнул с новой силой. Тем не менее сторговались почти на 2 рубля за комплект зимней и летней формы. Сержант мне в ухо шептал что Федор очень хорошо прижал цену и лучше цены никто не даст. А я мысленно представлял, на какую пропасть денег попал по местным понятиям. Отозвав Федора в сторонку сказал, что столько денег у меня нет, чем очень его удивил. Как выяснилось, денег у меня было много, браться старательно откладывали мою треть от своих сделок за товары верфи, и накопилась уже изрядная сумма почти в семьсот рублей. Кроме того, братья готовы давать мне денег вперед под будущие товары, так как спрос на эти товары был велик безмерно. Осталось только ударить с купчиной по рукам и договориться о сроках. Сотню, ту что надо сделать срочно, купчина обещал выправить за месяц, но начнет через неделю, ему сукно и парусину в черный цвет красить надо, по пожеланиям заказчика. Согласившись со сроками предупредил, будет хоть один комплект из плохого сукна или гнилых ниток, оштрафую его стоимостью десяти комплектов за каждый испорченный. Купчина помялся, но согласился.

Собрав всех солдат во дворе стрелецкого подворья объявил им, что сегодня для них заказана форма, напугал даже ценой, во сколько она обошлась, и завтра им надо пройти снятие мерок. Кроме того, завтра заказываем обувь, и к обеду всем быть тут, пойдем на мерки к обувщикам. А после завтрашнего обеда до следующего утра объявляю отпуск и даю каждому по 5 алтын, то есть по 15 копеек. Переждав радостную разноголосицу, всех отпустил. Поручил сержанту разбираться со списками того, что еще нужно подразделениям сам закрылся в комнате, пытаясь вспомнить и нарисовать ткацкий станок. В принципе все было понятно, не понятно только, как поперечную нить протягивать сквозь разведенные вверх и вниз нити основы. Поломав над этим голову пол вечера решил использовать принцип пинг-понга, поместить катушку поперечной нитки в чехол, возможно его придется даже из железа делать, и пинать этот чехол чем то типа тенистых ракеток, только то же железных. Движения решеток раздвигающих нитки, решетки прижимающей поперечную нитку когда она проброшена и удары ракетками должны быть строго синхронизированы. Поэтому опять всю ночь рассчитывал кинематику и рисовал механизм. В результате утром, пришел к обувщикам мало вменяемым. Не затягивая дело в долгий ящик просто вытащил свои берцы и поставив на стол заявил, что хочу две сотни таких на разные размеры из которых сотню как можно скорее и на мерки придет сегодня после обеда сотня человек. Берцы у меня были заношены и без наворотов, то есть без молний шильдиков и прочего. Странным для этого времени могла быть только рифленая подошва и ровные стежки. С подошвой решили просто, делать двуслойную толстую подошву из кожи, и нижний слой нарезать треугольными вырезами. Мастера не понимали меня, пока я не взял кусочек кожи вырезал в нем до половины толщины кожи треугольные канавки идущие одна за другой, потом прорезал поперечную канавку по периметру, объясняя, что тут пройдут нитки. Разжевал, что называется и в рот положил. По моему эти ребята решили, что берцы я сам шил, и являюсь экстра мастером, по этому ценник они драть не стали, Федору даже торговаться не пришлось почти. Договорились еще о покупке кожаных заготовок под ремни, пусть будут, раз деньги у меня есть. Вернувшись на подворье выдал денег сержанту для раздачи по личному составу, предупредил, что за погромы в кабаках буду штрафовать всех, и завалился спать. Поспать не дали, вечером завалился приказчик от портных и решив, что мой сон это причуды от безделья и лености, ломился в дверь пока не увидел на пороге озлобленного меня. После чего попытался ретироваться, но был пойман. Раз уж меня подняли, хочу посмотреть прототип, интересно же. Сержанта видно не было, зацепил по дороге похожего телосложением паренька на роль манекена. Форма села на него хорошо, представил вместо деревянных пуговиц латунные, и мне определенно понравилось. Но так как меня выдернули из постели, не придраться я не мог. В итоге разрисовали прототип мелом. На нем появились второй ряд пуговиц, уже декоративных, вместо прямого запаха сделали косой, так чтоб ряды пуговиц сходились к низу усеченным клином. Отложной воротник я забраковал, нарисовав где надо сделать вырез, чтоб можно было и шею закрывать и воротник поднимать отдельно друг от друга, и показал, где должна быть под воротником еще одна пуговица, а где на воротнике под нее прорезь. Завязки штанов забраковал, раз уж не умеют по другому, пусть будут штаны запахивающиеся как бушлат, и заодно продолжим симпатичный клин образованный пуговицами бушлата. Подумав еще, велел делать рукава шире, чтоб можно было руки в рукава как в муфту засовывать. И заодно штаны внизу расклешить немного, но это уже скорее для понта. А вот картуз, сметанный на скорую нитку мне не понравился. Почеркав мелом, что не нравиться, отдал мастерам быстренько переметать и показать снова. Новый вариант подходил форме гораздо больше. Походив вокруг своего солдатика, заставив его поднимать опускать и завязывать уши картуза, а так же поднимать воротник, внесли еще поправки. Результатами я остался очень доволен и спросил, смогут ли мастера сшить до завтра один два комплекта. Посовещавшись, мастера обещали сшить три комплекта, и вполне удовлетворенный я отправился обратно. На подворье меня, вполне ожидаемо, караулили жалобщики. Холмогоры хоть и большой городок, но сотня молодых парней за один вечер может и тут наворотить не мало. Отослав всех с жалобами к сержанту, когда его найдут, пошел досыпать. Но сон уже не шел, так что просидел опять за бумагами чертежами и мыслями. Проект ткацкого станка довел до уровня чертежей и можно будет попробовать его сделать по приезду.