Текст книги "Броненосцы Петра Великого. Части 1 и 2."

Автор книги: Алекс Кун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 63 страниц)

К вечеру стало понятно, что кроме здравого смысла есть еще и воля султана. Османы пошли на приступ. Пошли всей толпой и с дикой яростью. Такого никак не мог ожидать. Какое там – «Накопятся за валом». Людское море вытекало из всех щелей и в течение секунд перехлестнуло через вал, заполняя все пространство между ним и первой стеной. Никогда в жизни такого, даже представить себе не мог. Наша редкая цепочка дежурных выдернула чеки и стремительно бежали к калиткам в башнях. Но добежать успеют явно не все. Стиснул зубы – поставил людей на верную смерть, из-за своего незнания. Градус ненависти к самому себе приподнялся еще на несколько делений. Со стен стреляли картечью, но это человеческое море поглощало всплески, даже не замечая их, и накатывалось на стены. Стучал кулаком по зубцу, и кричал – Еще! Еще!

С пролива раздались, так знакомые, по морским боям, многопушечные бортовые залпы. Там тоже началось. Даже не стал поворачиваться. Море осман накатывало на стены, вала под ними не было видно, ударили по зубцам первые лестницы, и вдоль стен зажужжала картечь, из выступающих башен, кроша ближайшие лестницы, на которых уже висело по несколько осман, в щепки и кровавый дождь, взлетающий выше зубцов. На фоне чернеющего неба щепки сыпались белыми листьями, обещая совсем скорую не только осень, но и холодную, замогильную зиму.

Ждать больше нельзя, уже десятки, если не сотни лестниц, поднимали, казалось, тысячи осман. А море голов внизу превосходило только море людских криков, заглушающих даже непрерывную канонаду. Пули и шрапнель уже жужжали во всех направлениях, непрерывно щелкая по зубцам и высекая каменные фонтанчики.

Скажу честно – к Такому, был не готов. Сумасшествие какое-то. Тут же вся османская армия! Они же передавят друг друга больше, чем мы их перестреляем.

Взглянул еще раз между зубцов. Нос к носу столкнулся с османом. Пистолет намного быстрее ружья, и даже быстрее сабли.

Меня проклянут. Теперь только понял слова гроссмейстера. Он был прав. И все равно…

– Огонь!!!

Приданные мне наряды пушек крупного калибра приложили огонь к запалам заряженных ядрами, крупнокалиберных пушек, пристрелянных по валу. Пушки выплюнули облака густого дыма, заволокшие наши зубцы. И мир накрыла чернота.

Черная стена выросла на месте вала, поднимаясь волной, когда ее вершина перед нашими позициями уже выросла до уровня зубцов, далеко по бокам волна только поднималась из вала. Потом волна растрескалась, как лопается черная корка на лаве, и выплеснула бордовые языки, осветившие замершую картину. Осветившие море людей, между валом и стеной, и скрывшие не меньшее море по ту сторону вала. А потом пришла смерть. На доли секунды опережающая трубный рев и могучий удар барабанов, который должен был оповестить о ее приходе.

Смерть приняла в себя осман, и прокатилась по нам, ломая зубцы и полосуя тех, кто стоял между ними, собирая на стенах богатую дань и от тех, кто ее призвал.

Смерть окинула незрячим взором, свою работу, и удовлетворенная ей, поспешила к проливам. Где грохотали цепи плотиков с бомбами. Запущенные в густые лодочные порядки переправляющихся на помощь своей, уже не существующей, армии, осман.

Сидел, облокотившись, спиной на зубец. То ли зубец качается, напоминая мне все мои зубы после такого удара, то ли это меня качает. С неба до сих пор шел дождь. Красный. И с не менее жутким градом. Каменные стены стали скользкими, как будто не камень, а раскисшая глина.

Меня точно проклянут. Все пушкари молча смотрели на меня, и не понять, с каким выражением. Хорошо, что молча. Все равно ничего не слышу.

Зарекаюсь участвовать в наземных баталиях.

Над проливом полыхало, и, наверное, гремело. Битва еще не закончилась. Отпущенную из натянутого лука стрелу, лучнику уже не перехватить.

Османы, даже если их там, в два раза меньше, чем было тут под стенами, наверняка прорвутся, с их то яростным напором – жуть какая. Значит, пойдут на штурм северной стены, считая, и небезосновательно, что все силы защитников на западной стене.

Начал себя накручивать, надо встать. Вот сижу тут, а они там, на стены уже лезут! Поднимайся! Недоумок! Будешь в следующий раз, представлять себе, что такое османский штурм крепости. А через год что будет? Мама дорогая! Да мне надо километр вокруг стен густо заминировать! И провода электрозапалов в крепость вывести.

Поднялся по стеночке. Что-то не задались у меня последние три недели. То на мне стрельбу отрабатывают, то сам себя подрываю. Хорошо, что Тая в госпитале.

Постоял над одним из моих двух охранников. Морпеха зацепило серьезно, но второй справлялся. Приказал нести морпеха, после перевязки, к Тае. Пока и без охраны переживу. Или не переживу. День сегодня такой. Но это моим орлам, конечно, говорить не стал.

Хромал по пристенной площадке, в сторону северной стены. Мне до нее еще четыре километра хромать. И, похоже, по дороге рукой на каждый зубец обопрусь. Все равно легче, чем оставаться на западной стене, напоминающей своим видом, и взглядами бойцов, о моем проклятии.

По стене бегали защитники, поодиночке и целыми толпами, сливаясь в черные тени в наступающей ночи. Суетились пушечные расчеты, и порой пушка дергалась перед самым носом, выплевывая беззвучно клубы дыма. Неужели, еще осталось, по кому стрелять? Да сколько же тогда османов пришло на штурм? Пережидал суету расчетов, проскакивал как только образовывалась свободная щель, и хромал дальше, к своим бомбометчикам, дежурившим на северной стене. Им необходимо спустить на веревках мои бомбы-ящики, строго в нужный момент, не раньше и не позже. Обязательно нужной стороной наружу и чтобы внутренняя сторона бомбы прижималась к стене. И, хотя, всем все подробно объяснял, но надежнее будет, если все проконтролирую сам. Торопился, как мог. Но опоздал. Северная стена подсветилась длинной чередой вспышек, озаривших гигантские клубы дыма, плывущие над крепостью.

Опустился на площадку, вновь оперившись спиной на зубец и подтянув ноги, мешающие бегающим защитникам. Похоже, князь спекся. Вытащил оба пистолета, один перезарядил, и положил их рядом с собой. Если османы залезут на стены, немного помогу. А пока меня не кантовать.

Вытащил трубку, начал ее набивать на полном автомате. Голову откинул на зубец, и пытался увидеть хоть одну звездочку. Почему-то тогда это было очень важно. Затянулся трубкой. Стошнило. Хотя форме уже хуже не будет, даже страшно представить, как ее теперь отстирывать. Отдышался. Выбил трубку за стену, может, попадет осману за шиворот, хоть чем-то еще защитникам помогу. И, похоже, заснул.

Очнулся дома. Хорошо бы, конечно, но дома в Константинополе. Долго смотрел в потолок, симпатичный орнамент, не замечал раньше. Слышу вялую стрельбу. И организм шевелится. Повезло. Надо идти узнавать, кому повезло меньше, и чем могу помочь. С османами – это теперь не ко мне, вчерашнего дождя мне надолго хватило. С трудом сел, хорошо, что ничего не ел – а то тут, оказывается, красиво. Ковры, мебель резная. Кстати, где мои пистолеты? Тая, наверняка в госпитале. Туда с километр хромать. Мысленно прикинул путь, в моей виртуальной прикидке свалился примерно на трети пути и теперь меня, под шумок, обчищали мародеры из местных, хорошо, что пистолетов не было. Не, не пойду. Уговорил сам себя, что еще несколько часов раненые без меня продержатся, и отключился.

Второй день осады, наверное. Как-то не додумался спросить, сколько тут бездельничаю. Информация, где мои пистолеты тогда показалась важнее. Тая забегала буквально на десяток минут. Обрисовала положение. Осада была теоретической. Сколько осталось осман – не совсем ясно, и рыцари готовят большую вылазку. Сгорели четыре наших торговца. Течение пролива до сих пор несет тела османов. Крюйс, блокирующий проливы с Черного моря не дает о себе знать, как и фрегат, дежуривший в Дарданеллах. Тройка фрегатов в Мраморном море целы, но у них осталось около трети фугасов. Если османы предпримут нечто похожее на прошлый штурм, нас просто сметут. Это надо же было так просчитаться. Какое там 30–40 тысяч! Тысяч 150 не меньше! Где они только людей набрали. Ведь не могли, ни по какой логике.

К вечеру зачастили визитеры, даже гроссмейстер почтил. Ситуация прояснялась. Второго штурма не будет. Рыцари организовали вылазку, проведя экспедицию, в восемь тысяч штыков и мечей вокруг крепости, и теперь зачищали дальние пригороды. Появлялись казаки, но быстро ускакали заниматься своим любимым делом – преследовать бегущих пеших. Еще три тысячи ушли в экспедицию к Румельхисару, там было еще ничего не понятно, и это у них такая незаметная разведка.

Потери у нас были бешеные, это от Таи знаю – но магистр посчитал их мизерными, хотя тоже победу бурно не праздновал. Безрадостная, какая-то эта победа.

Головин рассказывал, что уже занимается высокопоставленными пленными, всякими секбанбашами церибашами и прочими башами и беями. Что с ними делать мы уже оговаривали – нам нужны гонцы к султану, с последним предложением о мире, и если он и теперь откажет, даже не знаем, что с ним сделаем! Наверное, ничего не сделаем, хоть и попробуем, но ему знать об этом не положено. Попросил Головина собрать знамена легшие у стен, вымпелы, или как их тут называют. Собрать, побольше, и поважнее – для Петра. И, несколько, значительных – для меня – есть и на них планы. Надо скорее оклемываться. Приказал отправить один фрегат вверх, к Крюйсу, в Черное море, один вниз, к Дарданеллам. Пора вникать в обстановку и начинать ее полировать в свою пользу.

Валялся еще два дня, больше не мог себе позволить. Штормило меня еще знатно, а в настоящий шторм наверняка бы опозорился – но по городу уже мог ходить. Теперь ползал от госпиталя до штаба и обратно в постель. В госпитале было много тяжелых, и большинству мне уже было не помочь, если прямо сейчас не выращу пенициллин.

Город до сих пор не пришел в себя. Десятки тысяч трупов, не прекращающаяся джаназа. Белого полотна в городе не осталось совсем, теперь саваны делали из всего, что хоть как-то для этого подходит. Вереницы носилок-тобут, и просто носилок, неимоверно разросшееся кладбище – вот символы этих дней. Никакими силами не похоронить столько сразу, и нет сил, торопить горожан, в похоронах и так участвовали почти все.

Мы хоронили своих, и подводили итоги.

Крюйс продержался молодцом, израсходовав примерно половину снарядов. А вот фрегат в Дарданеллах мы потеряли. Его экипаж – истинные герои. Башни продолжали стрелять даже у полузатонувшего фрегата. Борьбе за живучесть экипаж предпочел выброску на мель, и до конца поддерживал крепость. Там османы тоже лезли очень густо, поднимая транспорты из Эгейского моря. Очередной мой промах, надо было посылать в Дарданеллы не менее двух, а может даже и три фрегата. Где же мне их столько набрать-то было! Но бой не знает сослагательного наклонения, и потери в Дарданеллах были очень большие. А если бы не вылазка рыцарей к османской батарее, которую янычары умудрились затащить на гору выше крепости, то крепость бы пала.

А из вылазки никто не вернулся.

Не нравится мне война. И если султан еще раз рыпнется, а он наверняка попробует – заберем еще и все восточное побережье Черного моря. Может и получиться тогда, провести отпуск в Сочи. Только, отдых мне теперь противопоказан, как только расслабляюсь – перед глазами идет дождь.

Сколько войск везли на всех транспортах, и из всех морей – один султан ведает, но если суммировать все, что бросили на стены крепостей, или везли к ним – боюсь, у султана осталась только охрана его гарема. Если ответа на посланный мирный договор не будет в ближайшее время – тут скакать-то меньше трех сотен километров – отправим к Эдирне армию казаков. Пожалуй, можно уже теперь отправлять.

Поделился этой мыслью на совете, обосновал убедительно. С некоторыми поправками, так и сделали. Пойдут четыре тысячи казаков, пять сотен рыцарей, и полторы тысячи солдат ордена. Больше просто лошадей не набрали. Задача корпуса дойти до Эдирне и поторопить султана. Ни о каких изменениях условий договора о мире речи не вести, в бой с большими силами не вступать и султана не захватывать, даже если они войдут в Эдирне. Нам этот султан нужен живой и на троне. Опять эта политика.

Головин принес несколько флагов, упаковал их в красивый деревянный ларец. Теперь можно начинать и дополнительную часть плана, только дождаться возвращения корпуса, посланного к султану.

А пока, основное дело – привести корабли в состояние, достойное сильнейшего флота на Черном море.

Два дня прошли в ремонтах. Задался целью вылизать фрегаты перед очередной миссией. Наплевать, что у нас снарядов опять не так много, как хочется. Нам не привыкать. Зато фрегаты переоденутся в чистые белые гардеробы, и будут готовы ко всему. Вот с гардеробами была проблема, но, в конце концов, согласился на желтоватые, и слегка, ладно – сильно, заштопанные. Но, что бы все остальное блестело и сверкало.

Теперь мысли были только о лежащих впереди планах. Мысли о султане стали вторичны – считал вопрос с ним решенным.

А вот войска султана посчитали иначе.

Середина дня. Как обычно провожу время на борту фрегатов – проводили ревизию пушек и решали, какие из них заменим пушками с затонувшего в Дарданеллах фрегата. И вдруг, в бухте поднимается суета. По сходням кораблей побежали на борт команды, некоторые наши корабли уже отжимались от пирсов Золотого Рога. Наверное, что-то срочное. Но, раз пушки молчат – ничего страшного.

По набережной около наших фрегатов бегал рыцарь, и довольно забавно кричал «Адмирал» на французский манер. Вышел на пирс, помахал ему рукой. Переводчика то же не было. Но рыцарь прекрасно говорил по-русски, для рыцаря, само собой. Он знал слово «Там» смог потыкать пальцем в сторону пролива, нарисовал над головой высокую шапку и закончил пантомиму словом «Много». Все остальное забили восклицательные знаки. Все же приятно, рыцари потихоньку находят общий язык с нашими солдатами, а от моих морпехов теперь то и дело слышу иностранные словечки. Надо будет попозже уговорить Петра полностью сменить гарнизоны – а этих ребят отправить в русскую глубинку, пусть там интересные истории рассказывают.

Встрепенулся на очередной крик рыцаря «Там!». Ну что там? Османы что ли? Чего так орать то? Мы же, вроде как победили – какие к овощу османы. У меня, их нет в графике на ближайшее время, только через год или полтора.

Тем не менее, дал команду отчаливать. Четырем фрегатам. Остальные были временно нетрудоспособны.

Выходили из бухты, думал не об османах, с печалью думал о том, что пол года назад из Воронежа, блестя бортами, спустилось две дюжины прекрасных кораблей. Труд тысяч людей – надежда России. И теперь мне придется рассказать этим людям, почему их адмирал не сберег надежды. Пока лазил по кораблям, обращал внимание – то тут, то там – вырезаны на дереве напутствия. «Спаси и сохрани» было самым распространенным. Не спас и не сохранил. Вот и думал, можно ли было, хоть что-то изменить.

И тут ударили пушки крепости со стороны пролива. Неужели все так серьезно?

Перехромал на нос – оттуда, постепенно, открывался вид на пролив. Вид привел в некоторую оторопь. Мы же уже все выяснили! Откуда их столько!

Османы надвигались как стая саранчи – от середины пролива и до самого азиатского берега воды было не видно. Только теперь дошла вся серьезность положения, хотел сразу по выходе из бухты поворачивать в Мраморное море, потом подумал, что перекроем пушкам директрисы, и приказал поворачивать к Румельхисару, освобождая место линейным кораблям – им тут самое место, вот уж действительно, пять ходячих батарей.

Фрегаты поднимались против течения, отстрелявшись один раз правым бортом. После этого приказал опустить вымпелы стрельбы – бесполезно, расход боеприпаса бешеный, а толку мало. Лихорадочно думал, саранча наплывала на крепость, явно планируя войти в бухту. Никаких сюрпризов на бортах нет, придется лезть на рожон. И делать это надо сейчас, пока на азиатском берегу еще полно солдат – а то они все окажутся на нашем берегу.

Заложили правую циркуляцию, пересекли пролив и приблизились к азиатскому берегу. Поднял вымпела полного хода и делай как я. Задумка была совершенно банальной, идем вдоль берега и стреляем тремя башнями левого борта по всему, что шевелится на берегу – попадая по земле наши снаряды значительно эффективнее, чем, попадая в воду. Обе передние башни пробивают нам коридор, во флоте водной саранчи, ну а правый борт – стрельба картечью, если кто окажется в зоне поражения, фугасы экономим, как обычно.

На этот раз, план сработал далеко не безупречно. Никогда раньше не сталкивался с большим количеством мелких судов населенных озлобленными экипажами. На фрегаты накинулись, как лилипуты на Гулливера. Все ближайшие к фрегатам плавсредства меняли курс и шли на абордаж. Первый раз применили охлаждение стволов уксусом, до этого обходились, уходя маневром. Сразу сделал вывод – такое охлаждение не для башен. Вонь стояла жуткая, канониры чуть ли не выскакивали на свежий воздух, глотнуть кислороду. Точность стрельбы упала, хотя, это было не так важно, все равно не промахивались.

Три десятка стволов устроили на азиатском берегу знатные разрушения. Там было слишком много плавсредств, подготовленных к переправе, и солдат, ожидающих ее. В принципе, идея была удачной. Только вот уже наши абордажные наряды включились в схватку, в кой то веки, демонстрируя, как они умеют пользоваться штуцерами. До рукопашной пока не дошло. Фрегаты продирались сквозь плотные ряды мелких судов, порой маневрируя, обходя плоты или крупные лодки. Мелкие таранили, ветер и течение позволили набрать приличный ход.

Абордажа удалось почти избежать, не считать же пару лодок, все же переливших на фрегаты осман, пока ослаб огонь пробаниваемых орудий, за серьезный абордаж. Нас все же в три раза больше было.

Вот третьему фрегату в линии повезло меньше. Кильватерный строй уже вышел на чистую воду, а на палубе фрегата еще шел бой. Приказал прижиматься к нему, будем брать на абордаж собственный фрегат.

Результаты нашего прохода были и печальными и обнадеживающими. Хвост саранче мы изрядно подрезали, над плацдармом, с которого шла переправа, стояло густое дымно-пылевое облако, и что-то весело разгоралось. Поток лодок от берега заметно снизился, теперь между основной массой осман, идущих на крепость и азиатским берегом расширялась полоса воды, заполненная обломками.

Печальным был расход фугасов. Надо принципиально увеличивать производство. Одной Тулы, для, более чем, трех десятков фрегатов, в следующем году – будет катастрофически мало. И надо дооборудовать фрегаты палубными картечницами, на случай прорыва на борт. Записал в блокнотик, на листочек, где подрастал новый список модернизаций.

Скомандовал к повороту, теперь пойдем медленнее, против течения, зато не будем больше отвлекаться на берег, а уделим все внимание тылам лодочного флота. Уделим картечью, у нас, ее традиционно много остается.

Этот план оказался еще хуже, чем предыдущий – фрегаты поднимались слишком медленно, а тылы османов решили взять реванш, развернувшись к нам слишком большой толпой. Вовремя передумал, и не стал искушать удачу – фрегаты развернулись, правым разворотом, разрывая дистанцию с османами. Слишком близко подошли к берегу – с довольным рыком к нам начала пристреливаться береговая артиллерия осман. Пришлось огрызнуться фугасами, ориентируясь по дымам, и скатиться обратно в Мраморное море.

Там снова развернулись, и упорно полезли назад, в пролив – задачу отсекать хвост никто не отменял – а с теми, кто уже прорвался, надеюсь, крепость и монстры справятся.

Вечер застал уставшие команды за дежурством по проливу. Второй волны осман так и не было, но и первая наделала нам проблем. На берегу еще шли бои, один линейный корабль мы потеряли, расстрелянный собственной крепостью, после того, как его затопил абордаж осман. Помочь экипажу рыцари смогли только так, слишком все быстро произошло. Хорошо, что мы ушли в пролив, тут было очень жарко, а борта у фрегатов существенно ниже, чем у монстров. Пометил в блокнотике вместо двух картечниц, поставить четыре. Задумался о пулемете. Хорошо бы, но оставим его на вторую волну перевооружения – когда все страны уворуют наши секреты и захотят продемонстрировать свою силу. Если захотят, безусловно. Тяжело вздохнул, ведь наверняка захотят. Россия постоянно воевала, и, боюсь, не избежать этого будет и теперь.

Принял решение, идти в бухту – хоть экипажи, частично, поменяю на свежие. Пусть пока торговцы дежурят, монстрам так же отдохнуть не помешает.

В бухте шла активная деятельность. Солдаты ордена готовили галеры, и явно не покататься. Искал переводчика, а потом, с ним на пару, искали гроссмейстера. Не то, что бы отговаривал его от ответного удара, просто предостерегал от береговой артиллерии и от опасности увязнуть на том берегу в массе войск. Но, в конце концов – он Великий Магистр, и не мне его учить.

Галеры уходили в ночь сплошным потоком, увозя значительные силы гарнизона. План гроссмейстера был уж очень прямолинеен – зайти с двух сторон от батарей и накрыть все, что шевелиться метателями. А с другой стороны – ночью только простые планы и срабатывают.

Вспомнив про метатели, приказал абордажным командам фрегатов делать гранаты и складывать их на фрегаты в бочки – теперь из бухты без гранат ни ногой, сегодня в бою их катастрофически не хватало.

Ночью сидел на стене крепости, ждал обратно рыцарей. Если они там увязнут, а еще хуже, не вернуться – нужно будет что-то срочно придумывать. Слишком нас мало останется. Но хотелось верить в лучшее.

На той стороне пролива мигали вспышки, горели точки пожаров, и доносилась приглушенная канонада. И чего они туда полезли? Ведь у нас тут все преимущества! Наверное, все же чего-то в стратегии не понимаю.

Галеры вернулись утром – на вид, не менее полные, чем уходили. Расслабился и ушел со стены, все равно нам всем теперь стоит отоспаться до вечера, тогда все и узнаю.

На этот раз, вечернее собрание офицеров проходило в приподнятом настроении, обсуждали вылазку. Вопрос о потерях опять спустили на тормозах – надоела мне эта формулировка, мизерные потери. Попросил разъяснить тупому мне, что все-таки происходит. Мы тут османов уже сотни тысяч переварили, а они все прут и прут. И как при этом потери могут быть мизерными?

За столом повисла тишина, на меня смотрели с любопытством, и это раздражало еще больше. Помолчали. Видимо гроссмейстер решил, что вразумлять непутевого брата по ордену является его прямой обязанностью, и дал несколько шокирующий ответ.

– Князь, сотни тысяч османов уже давно взяли бы Константинополь, их не остановили бы не твои придумки, ни стойкость гарнизона христовых воинов. Мы отбились только из-за малочисленности осман. На штурме их и пятидесяти тысяч не было, да и те в основном из ополчения. Было еще тысяч тридцать янычар, с того берега, да и тех господь прибрал на подходе. Город сей, зело укреплен, и потери наши, о которых ты так печешься, не боле как один к десяти вышли – а то и того менее. Не всякая баталия так удачно складывается, не переживай так об усопших, они предстали пред Отцом нашим в сиянии славы и исполненные чести.

Сидел в тихом шоке. ЭТО было малочисленно?! Не верить рыцарям оснований не было, все же у них опыт больше. Но если эти толпы были всего полсотней тысяч, то… Мысленно помножил виденные мной бескрайние толпы осман на два, а то и на три. Стало откровенно жутко, если через год султан соберет такие силы. На полном серьезе задумался, где брать урановую смолку. Правда, первый порыв быстро прошел – все равно, кроме названия сырья и конечного продукта больше ничего не знаю. Стал думать в более конструктивном русле – везу сюда судами кислоту и глицерин. На месте, делаем динамит и тут же его прикапываем, запалы будут электрические, как и планировал, но надо добавить грамм пять нитробумажек. За этими мыслями пропустил подробности ночной вылазки, хотя, с ней и так было все понятно – высадились, израсходовали весь боезапас прошлись по пригородам огнем и мечом, и вернулись, почти все. Остальные подробности скорее для любителей смотреть бокс, а мне всегда больше нравилось фигурное катание и футбол.

Большая часть дальнейшего обсуждения, меня не касалась – про печальное состоянии боеприпасов флота, доложил магистру еще вчера, и нас не трогали. Даже патрули назначали из приведенных нами торговцев. Теоретически, ответственность за них так же на мне, а практически, спихнул ее на Крюйса – в конце концов, это его флот.

Вечером пришла Тая. Совсем замученная – эти «мизерные» потери довели ее, и многих рыцарей ордена, занимающихся раненными, до прозрачного состояния. Поговорил с моей прозрачной, о скором отбытии из Константинополя. Велел ей ориентироваться на возвращение нашей армии, в настоящий момент наверняка уже вежливо стучащейся в спальню к султану. Так что дня через четыре-пять ждем обратно послов, забираем Головина и отчаливаем.

Послы вернулись через неделю, когда уже не знал, чем себя занять. Шесть фрегатов мы привели в бравый вид, забрал от ювелира результаты нашего совместного творчества, передал их гроссмейстеру, со своими списками. Закончили разминирование особняков, а то – пришлет султан послов, а нам их и поселить негде.

От нечего делать стал посещать светские мероприятия, на которых появлялось все больше новых хитрых мордочек, европейской наружности – но магистры блюли договоренности, и мордочки бились об стенки, продолжая мило улыбаться – вот ведь выдержка какая!

С этими визитерами проблем, пока еще, не было, но надо скорее заключать договор о мире, а то на эту мутную воду в проливах уж очень много рыбаков набегает. И суда продолжают, чуть ли ни каждый день приходить. Хорошо, что маленькие – а то у нас скоро бухты не хватит.

Послы вернулись во второй половине дня, 27 октября 1698 года. Для меня эта дата и стала датой мирного договора, а вовсе не 22ое, как теперь говорят.

Послы входили в город торжественной процессией, по которой сразу становилось понятно – миссия удалась. Рыцарей и солдат стало заметно меньше, как позже выяснилось, султан любезно организовал при себе посольскую миссию, из наших и орденских дипломатов, позволив им, даже скорее указав, оставить немыслимо большую свиту, почти в две тысячи человек. Взамен, отправив в Константинополь около сотни своих дипломатов со свитами. Вот теперь они и въезжали в город, надменно рассматривая сбегающуюся толпу.

Все это видел совсем недавно – наше посольство примерно так же ездило по Европе. Похоже, вся моя жизнь, в эти пару лет проходит под знаком посольств. То мы куда-то едем, то к нам. А в промежутках приходиться отстаивать свою точку зрения. И потом вновь договариваться. Но договариваться всегда лучше, особенно теперь, когда у меня осталось буквально по пять фугасов на ствол.

Торжественный обед с послами был назначен на следующий день, а на утро следующего дня назначили большое построение войск, шествование по городу и раздачу слонов. По городу поползли слухи о мире и побежали те самые любопытные мордочки, собирая эти слухи, так как рыцари их пригласили только на торжественную часть завтра, а сегодня мы рассматривали договор в узком кругу.

Что можно сказать о договоре. Если отбросить пять страниц красивостей, то оставшаяся выжимка на пол страницы говорила, что у нас все получилось. Некоторые правки связанные с пропускной системой проливов и связью султанских территорий были вполне приемлемы. Организуем ему коридор выше крепости Румельхисар – пусть переправляются. Позднее там можно и мост построить. Только заминировать его хорошенько.

По договору нами отчуждались две территории, весь мыс Бююк-Кемикли, который собственно и образовывал европейский берег Дарданелл. И почти равносторонний треугольник, со сторонами около сорока километров, ограниченный заливом Кючкамык в Мраморном море, озером Дурусу у берега Черного моря, и крепости Румельфенери – открывающей вход в Босфор на европейском берегу. Естественной границей раздела стала река Сазлидери, которую и рекой то назвать сложно. То есть султан отдал восемь сотен квадратных километров, на которых уже успели хорошенько погулять казаки. За такую щедрость он выторговывал незыблемость триумвирата, мол, на троих сообразим, а больше нам никто не нужен. И совместную защиту проливов от вторжений. Хорошо еще, что султан не стал наглеть, и включать в договор пункт об оборонительном союзе – такой договор рыцари однозначно бы не приняли. А так, поспорили до глубокой ночи и согласились. Довольный Головин растолкал меня, сладко сопевшего, в гордой позе за столом, все последние часы этого собрания, и немедленно развил бурную деятельность. Ему надо было организовывать корабли к Петру, суда на азиатский берег, для перевозки части посольства султана, и везде непременно с конвоями. Обойдется.

Османов перевезем на орденской галере, хорошо бы еще гребцами, а посыльного отправим на торговце. Мне все фрегаты теперь для дела понадобятся.

Прошли с Головиным к Магистру, и тут изложил им новый план, который вынашивал с самого отъезда, но ждал решения вопроса с договором. Спорили до самого утра. Общая мысль всем понравилась, обсуждали частности. Потом вообще перешли на обсуждение мирной жизни в проливах и совместной жизни Ордена и России. Под это дело выторговал у магистра давно обещанных специалистов-медиков, и военных. Заберу часть на Мальте, все равно по пути, а часть заберу в Константинополе, когда возвращаться будем.

Утром, хмурый и не выспавшийся, принимал парад, вместе с большой толпой офицеров. В начале, был обязательный молебен. Долго. Затем рыцари показывали класс, в строевой подготовке. Наши тоже старались, но на фоне рыцарей не смотрелись. Плевать, научаться еще – надо будет завести практику инструкторов в войсках. Торжественное начало раздачи слонов, проговорил с Крюйсом – перекладывая на него рассылку посыльных и вопросы связей, проинформировал его, что фрегаты уходят, и оставляю его управлять остающимися нашими судами в Константинополе – как обычно, надеюсь, и не посрами. Последние фразы хорошо вписались в общее торжество, когда из строя выкрикивали солдат, по несколько человек, и награждали их красивыми, золотыми медалями, с короткой фразой «Деянье на века», над которыми два дня думали с ювелиром.

По моему списку наградили всех, искренне радовался за своих ребят, заслуживших эту честь – быть награжденными перед тысячным строем. Одно дело, мои денежные премии, на которые, понятное дело, не скупился – и совсем другое – вот такая торжественная церемония. Опять мне от Петра достанется – хотя и тут у меня железное алиби – это все рыцари, это их традиции, награждать солдат и офицеров, как обычно, просто рядом стоял. Однако надо будет к ювелиру еще раз зайти, да новые пару мешков посуды занести – если привезу Петру мешок медалей, ему будет приятно, а мне меньше достанется, за очередную самодеятельность. Так и сделал, в этот же день. А вот на торжественный прием не пошел, хотелось зверски спать – все, что там будет, уже видел много раз.