Текст книги "Не он (СИ)"
Автор книги: Алекс Джиллиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
Глава 8
Некоторое время спустя
Комната для допроса 232
– Я ненадолго отлучусь, Элинор. Буквально на пару минут, а потом мы продолжим, – вежливо улыбнувшись, офицер Бейли встает из-за стола и, прихватив свои записи, спешно покидает коридор, оставляя потерпевшую в одиночестве.
Клои отсутствует около десяти минут, и за это время миссис Хант не производит ни одного движения, не меняет положение тела и направление взгляда. Для тех, кто наблюдал за ней в эти мгновения, создалось впечатление, что молодая женщина заснула, не закрывая глаза, временно приостановив и замедлив жизненные функции организма. И если бы кто-то заглянул в ее голову, то удивился бы, насколько близки к правде предположения.
– Все в порядке? Как вы себя чувствуете, Элинор? – вернувшись в комнату для допроса, обеспокоенно интересуется офицер, от острого внимания которой не укрылось угнетенное состояние миссис Хант.
– Паршиво, но жить буду, – равнодушно отзывается Лин, дежурным жестом поправляя упавшую на лицо прядь.
– Я принесла вам кофе, – Клои ставит один стаканчик для миссис Хант, а второй для себя.
Несмотря на огромное количество накопившихся вопросов к этой женщине, Бейли не могла избавиться от сострадания, вызываемого хрупкой, почти прозрачной потерпевшей. В полицейском отчете имелись фотографии Элинор полугодовой давности. На них онавыглядела совсем иначе. В ней горела жизнь, даже если эта самая жизнь ее не радовала. Сейчас Элинор Хант напоминала арктическую мертвую пустыню.
– Спасибо, офицер, – благодарит Лин, обхватив горячий напиток обеими ладонями. Все-таки с кофе Клои угадала. Элинор необходимо немного согреться.
– Не стоит, это мелочи, – Бейли занимает свое место и какое-то время пристально изучает сидящую напротив миссис Хант. – Я бы добавила немного коньяка, но увы, это запрещено.
Первоначальное мнение о том, что она имеет дело со стандартным случаем семейного насилия только что подтвердился новыми данными, но поведение потерпевшей не совсем соответствует информации в отчете. Женщина слишком отстранена и спокойна, учитывая обстоятельства.
– Вы считаете, что поступок вашего мужа был наказанием? – Клои делает первую попытку разгадать этот непростой ребус.
– Наказанием? – подняв голову, Элинор с недоумением смотрит на молодого офицера.
– Вы думаете, что заслужили то, что сделал с вами Кристофер Хант, – с высокой долей уверенности предполагает Бейли. – Вы не единственная, кто попадался на уловку опытного манипулятора. Вам не в чем себя винить.
– Думаете? – скептически спрашивает Лин, в зелёных глазах загорается интерес.
– Знаю наверняка, – заверяет Клои, передавая миссис Хант свой планшет. – Нажмите воспроизведение, Элинор, – мягко подсказывает она.
Женщина переводит взгляд на экран и выполняет просьбу офицера полиции. Комнату для допроса тут же наполняют стоны, вздохи, шлепки совокупляющихся тел и другие характерные звуки секса. Облизав кровоточащую ранку на губе, миссис Элинор безэмоционально наблюдает за визуализирующей картинкой.
Пошлое действие происходит в доме Хантов, в гостиной. Она громко стонет, лежа расплющенной грудью на обеденном столе в задранном до талии платье, женские трусики болтаются на лодыжках. Мужчина с голым торсом и в спущенных джинсах удерживает ее голову за волосы, прижимая к расшатывающейся столешнице, пока его мускулистые ягодицы мощно и быстро вбиваются в нее сзади.
«Маленькая потаскушка», – сладостно хрипит ее партнер, сминая подпрыгивающую от каждого толчка голую задницу миссис Хант. Мужское лицо наполовину закрыто бейсболкой, но для Лин не составляет труда узнать того, кто жестко трахает ее на записи.
«Давай… Боже, еще немного», – умаляет похотливая сука в кадре.
«Белокожая принцесса с горячей киской жаждет кончить?» – мужчина отвешивает смачный шлепок по голой заднице, оставляя розовый отпечаток на молочной коже. – «Твой муж знает, что ты даешь отодрать свои дырки каждому, кто переступает порог вашего дома?...» – ему ответом служит протяжный сладострастный женский стон. – «Если, конечно, у него есть работающий член», – любовник смеется, оттягивая ее голову назад и заставляя прогнуться. – «Как тебе мой, принцесса? Достаточной большой? Засадить поглубже, шлюха?»
«Еще, пожалуйста», – женщина всхлипывает и, двинув бедрами назад, жадно насаживается на долбящий ее орган.
«Пожалуйста?» – мужчина ускоряется, шипя от удовольствия. —«Да ты настоящая леди. Твой папочка тобой гордится, глядя на тебя с небес.»
«Заткнись, – рычит она, содрогаясь от бешенных толчков любовника. – Так, да… Боже.»
– Я думаю, хватит, – с леденящим спокойствием произносит Элинор, нажав на паузу, и невозмутимо встречает изучающий взгляд офицера Бейли. Ни единого намека на смущение или неловкость. Либо миссис Хант превосходно владеет искусством скрывать истинные эмоции, либо ей действительно плевать. – Можете пересмотреть позже. Со своим мужем, – сдвинув планшет в сторону Клои, она откидывается на спинку стула. – Или любовником, – добавляет миссис Хант. – У вас же есть любовник, офицер? Уверена, что да.
– Это не ваше дело, Элинор, – резко отвечает Клои. Элинор равнодушно пожимает плечами.
– Как скажете, но вы сами себя выдали, офицер. Слишком часто крутите свое обручальное кольцо. Так делают те, кто только связали себя узами брака, или те, кто планируют их разорвать
– Вас это не касается, – холодно отрезает Клои. Элинор понимающе кивает, красноречиво подмигнув офицеру. – Мы здесь, чтобы говорить о вас, Элинор, – напоминает Бейли. – Можете мне объяснить, что происходит на этой записи?
– Я могу закурить? – игнорируя вопрос, вежливо просит разрешения миссис Хант.
– Да, – нехотя соглашается Клои, протягивая Элинор свою пачку сигарет.
– С ментолом? – затянувшись, интересуется Лин. – Мой муж их обожает.
– Вы не ответили, Элинор, – строго напоминает Клои, теряя терпение.
– А, по-моему, все очевидно. Меня заботит другой вопрос. Скажите, офицер, а какое отношение эта запись имеет к задержанию моего мужа?
– Я считаю, что эта запись и есть причина конфликта, – прямо отвечает Клои. – Вы же знали, что в вашем доме установлено видеонаблюдение?
– Откуда она у вас? – выпустив струю ароматного дыма, любопытствует миссис Хант, проигнорировав вопрос Бейли.
– Ее из изъяли из телефона вашего мужа, – сообщает офицер.
– И что вы сами думаете обо всем этом? – неотрывно глядя в глаза Бейли, спрашивает миссис Хант.
– Мне непонятен только один момент в этой истории, – честно признается офицер.
– И какой же?
– Запись со своей изменой прислали мужу вы, Элинор.
Комната для допросов 231
Детектив Уэйд нервно проводит ладонью по вспотевшему лицу. И хотя на экран смотрит сейчас не он, а мистер Хант, звук в точности передает все то, что он мельком просмотрел пару минут назад совместно с офицером Бейли. Тайрон изо всех сил старается не поглядывать на избитую женщину за стеклом, чьи стоны раздаются сейчас в кабинете.
«Засадить поглубже, шлюха?»
«Еще, пожалуйста.»
Охереть просто. В кадре миссис Хант настоящий огонь. Полный диссонанс внешности и содержимого. И благодаря ее бля*ским талантам, детектив уже некоторое время мучается с каменным стояком, несмотря на дикую усталость.
«Пожалуйста?» «Да ты настоящая леди. Твой папочка тобой гордится, глядя на тебя с небес»
«Заткнись…Так, да....»
– Хватит, – вырвав из рук мистера Ханта чертов планшет, детектив останавливает запись.
– Вам не понравилась моя жена? – глумливо ухмыляется рогатый ублюдок. Его это заводит? Гребаный извращенец, как и все эти обеспеченные зажравшиеся плебеи, от скуки превращающие собственную постель в бордель. – Вы выглядите очень возбужденным, детектив. У вас отдышка, покраснело лицо, расширились зрачки и набухли вены на лбу. Хотели бы ей засадить?
– На вашем месте я бы хотел ее убить, – не поддавшись на провокацию, сдержанно отвечает Уэйд, хотя слова задержанного не на шутку завели полицейского. Если бы разговор состоялся в пабе за пинтой пива, он бы, несомненно, ответил «да». – Видимо это вы и собирались сделать до приезда полиции. Я прав, Кристофер?
– А вы проницательны, – невозмутимо улыбается Хант, не дав прямого ответа. – Но вам не повезло. Вы не на моем месте.
– Вы знаете, кто этот мужчина? – стиснув зубы, Тайрон переходит к следующему вопросу.
– Знаю ли я парня, поимевшего мою жену в нашей же гостиной? – равнодушно уточняет Кристофер. – Скажу больше, он трахнул ее еще и в нашей спальне, в супружеской кровати, а напоследок она отсосала ему в ванной. Абсолютно дикая сучка. И да, нам довелось встретиться. Скажу по секрету, Элинор ему понравилась больше, чем я, – невозмутимо заканчивает допрашиваемый.
– Вы защищаетесь, мистер Хант, – испытывая острое желание поправить под столом выпирающую эрекцию, через силу произносит Уэйд. Давно в его практике не было таких «экземпляров». – Это естественно в вашем положении. В отличие от своей коллеги, берущей показания у вашей супруги, я считаю, что женщине не должно все сходить с рук только по половому признаку. Она вам изменяла и вероятно не один раз. На вашем месте…
– Повторю, детектив. Вы не на моем месте, – холодно напоминает Хант. – Хотя очень бы хотели, несмотря на то, что считаете Элинор последней дрянью.
– Я этого не говорил, – протестует Уэйд.
– Не обязательно говорить, у вас все на лице и, наверняка, в штанах, – насмехается сукин сын.
– Мистер Хант, объясните мне один момент, – проглотив ярость и выждав минутную паузу, снова заговаривает детектив.
– Спрашивайте, – снисходительно соглашается самодовольный рогоносец.
– Зачем миссис Хант отправила эту запись вам? Вы же могли в любой момент посмотреть ее сами, или даже наблюдать в прямом эфире.
– Это сложный вопрос, – после недолгой заминки задумчиво отзывается Кристофер. – Чтобы ответить на него, вы должны прослушать дальше и обратить внимание на один момент.
– Какой именно?
– Просто включите запись, – высокомерный ублюдок поворачивает голову и переводит взгляд на стекло, разделяющее комнаты для допроса. И миссис Хант в этот момент делает то же самое. Она улыбается мужу разбитыми губами, как единственному в мире мужчине, а в кабинете снова звучат стоны Элинор, пока ее трахает другой:
«…Так, да… Боже. Не останавливайся. Только не останавливайся, Крис…»
Глава 9
Некоторое время назад
– Подойди ко мне, Эль, – Кристофер жестом подзывает застывшую на пороге жену.
Она не двигается, напряженно сверля взглядом темноволосый затылок мужа. Сложно даже дышать, не то чтобы двигаться и отвечать. Ее мир перевернулся с ног на голову, а она заблудилась где-то между… Между вымыслом и реальностью. Вышла за рамки, спутала ориентиры, упала с небес, утонула в кипящем озере ртути, отравилась его парами, сошла с ума… Не доверяет ни себе, ни другим, и нет ни одного гребаного вопроса, на который она могла бы дать четкий ответ.
Мужчина стоит у окна их супружеской спальни. Высокий, элегантный и собранный, словно двадцать минут назад не было отвратительной сцены в гостиной. Широкие сильные плечи облачены в черную рубашку, облепившую крепкие мышцы. Его ладонь, перепачканная в крови курьера и своей собственной, сочащейся из разбитых костяшек, растопыренной пятерней лежит на стекле, за которым бушует непогода. Струи дождя снаружи сливаются с алыми каплями внутри.
Элинор кусает губы, испытывая странное чувство. Это смятение, страх и что-то еще, глубинное, низменное, отвратительное, мерзкое. Она напугана до жути, и в тоже время охвачена нездоровым возбуждением. Оно настойчиво пульсирует внизу живота, закручиваясь в спирали и требуя выхода.
– Это стандартная реакция самки на схватку двух самцов ради того, чтобы спариться с ней, – без труда забравшись в мысли жены, «успокаивает» Кристофер. – Я победил, а он проиграл. Твои желания естественны. Мы все животные, Эль. Поэтому расслабься и подойди ко мне.
– Мне нужно в душ, – запинаясь, бормочет Элинор, нерешительно перешагивая порог. Она чувствует себя пропитанной кровью Дика. Всем этим бесконечным ужасом, обрушившимся на нее в десятый юбилей свадьбы. Чем она заслужила эту кару?
– Не нужно, Эль, – жестко возражает Кристофер, нетерпеливо постукивая пальцами по стеклу.
Его самообладание достойно аплодисментов. Когда он научился этому качеству? Когда стал непробиваемой гранитной скалой?
– Ко мне, – приказ легко срывается с его губ, но тяжело бьет по ранимой психике Элинор.
Заворожённо глядя на стекающие по стеклу алые капли, она подчиняется, делая неуверенный шаг. Потом еще один. Бунт подавлен, раздавлен, превращен в пыль. Невыносимое напряжение усиливается с каждым пройденным метром. Грудь наливается под тонкой тканью вульгарного платья. Обласканные нежнейшим шелком соски твердеют и приподнимаются. Хочется прикрыться, но она продолжает идти, ощущая, как быстро намокают собственные трусики. Клитор все сильнее пульсирует между набухших половых губ. Она чувствует этот ноющий зуд внутри, ощущение пустоты и влагу, обильно покрывающую прозрачное кружево белья. Отчаянная похоть, дикий стыд и жадное предвкушение.
Мы все животные, Эль.
Неужели все так просто?
С каких пор для нее все стало настолько просто и примитивно?
Или ей только кажется, что просто, и в нем говорят уязвлённая гордость и боль? Крис всегда был ревнив, но никогда не был жесток. Теперь все наоборот… Или нет?
– Я же любила тебя, Крис, – беспомощная, растерянная разворачивающимся клубком противоречивых эмоций, тихо произносит Лин, вставая рядом с мужем. Он вздыхает, оставляя облако пара на стекле. Его вдруг изменившийся запах заполняет ее рецепторы, проникает в вены, циркулирует в крови. Аромат знакомого и любимого парфюма стерся с кожи Кристофера. Морская соль, ветер, холодный дождь и ледяная ярость – вот так ее муж пах сейчас.
– И ты тоже меня любил. Я точно знаю. Я не могла этого забыть, – отчаянно продолжает Элинор, глядя как ожесточённо барабанит ливень в закрытые окна. Так же бьется и она – в сердце хранящего молчание мужа.
– Всему должно быть объяснение! – так и не дождавшись ответной реплики, в сердцах бросает Лин. – Я бы никогда тебе не изменила, Крис, – повернув голову, она смотрит на его чеканный правильный профиль, закрытий от проявления каких-либо чувств. – Если только…
– Если только? – не шелохнувшись, перебивает ее Крис. – Ты только что сказала: «никогда бы не изменила тебе», а секунду спустя говоришь: «если только». Это лицемерие, Эль. Или да, или нет. Все что между приравнивается к «да.» Ты бы изменила мне. И ты это сделала.
– Я… – измученно выдыхает Элинор, застыв с открытым ртом и силясь произнести хоть что-то вразумительное.
– Я никогда не дрался, Эль, – резко меняет тему Крис. Она смотрит, как быстро пульсирует вена на крепкой шее мужа, ее снова пронзает дикое возбуждение, вынуждающее сжимать бедра. – И знаешь, это оказывается очень просто. И чертовски приятно.
– Крис…, – она шокировано смотрит, как мужские губы расплываются в блаженной улыбке. Он сгибает и разгибает пальцы, заворожённо глядя, как от каждого движения кровь начинает сочиться сильнее.
– Что, Эль? – спрашивает Крис, не отрываясь от любования своей разбитой кистью.
– Этого не может быть…
– Чего именно?
– Ну, что ты не дрался. Ты же вырос в гетто, – произносит она.
Жуткая улыбка исчезает с красивых губ Кристофера, лицо вновь сковывает отчужденное выражение. Медленно повернув голову, он смотрит на ее грудь, отчетливо выделяющуюся через тонкое платье. Его взгляд ощущается, как прикосновение, обжигает, жалит, превращая все напряженное тело в оголённый провод.
– Сними его, Эль, – дыхание Кристофера становится глубже, тяжелее, и она непроизвольно подстраивается под его ритм, догадываясь, что произойдет дальше, но не представляя, как именно это будет. Лин не помнила свои измены, для нее измена происходит сейчас, и судя по тому, как неистово, до умопомрачения хочется, чтобы этот незнакомый опасный мужчина трахнул ее, она действительно это делала... с другими.
– Крис, мне так жаль, – тихо говорит она, неловко прикасаясь к его плечу, а второй рукой нервно дергая замочек молнии на спине. Платье медленно соскальзывает вниз, к носкам лакированных туфель. Совсем, как… и в тоже время совсем не так.
– Прости меня, если я причиняла боль. – пальцы неуверенно поднимаются выше, гладят покрытую ключей щетиной щеку. – И продолжаю причинять сейчас. – оторвав алчный голодный взгляд от ее торчащих сосков, мужчина смотрит в позеленевшие от слез глаза. В глубинах широких зрачков плавится сталь, взрываются далекие звезды. Холодные и обжигающие.
– Мне безумно жаль, Крис, – искренне шепчет Лин, испытывая дикую жажду прижаться к нему, почувствовать кожей, вспомнить... – Не знаю, что со мной произошло. Что произошло с нами, – облизав пересохшие губы, Лин смотрит в его неприступное лицо, мысленно умоляя услышать, понять и, может быть, простить.
– Правда, не знаешь? – его пепельные глаза сужаются, в глубине зрачков плавится ядовитый металл. Пары ртути смертельны, она знает это с уроков химии. «Ты отравил меня, Крис? Или это сделала я с нами обоими?» – И ничего не помнишь? – второй вопрос заставляет ее вздрогнуть.
Лин отрицательно качает головой, и внезапной вспышкой в сознании мелькает яркое воспоминание. Вряд ли настоящее, потому что увиденное случилось, когда Джонасу было около года или чуть больше.
Даже в идеальной вымышленной версии их брака в какой-то момент начались проблемы в сексе. Крис много работал, маленький ребёнок, бытовые заботы, времени в обрез. Физическая сторона отношений между супругами стала рутинной, однотипной, не будоражащей, как раньше. Кристофер предложил ей обновить отношения, добавить экстрима. Ролевые игры…
– Что-то вспомнила, Эль? – вкрадчивый голос мужа возвращает ее в реальность.
– Это же было? – ошарашено выдыхает Элинор.
– Только не начинай сначала, – раздраженно бросает Крис.
– Ты сам этого хотел?
– Чтобы ты трахалась с курьером? Ты издеваешься?
– Я думала, что это ты! – отчаянно кричит Лин. – Я называл его твоим именем. Возможно, в моей голове что-то перемешалось, и я не осознавала до конца, что делаю, но я думала, что это ты.
– Просто заткнись, Элинор, – больно сжав окровавленными пальцами ее скулы, яростно бросает Крис, наклоняясь к лицу супруги. – У тебя не выйдет сделать виноватым меня. Просто признай, что ты обыкновенная шлюха, и получай удовольствие от любимого процесса, – хрипло шипит он в ее открывшиеся в болезненном стоне губы, прежде чем накрыть их грубым поцелуем.
Его горячий язык бесцеремонно врывается в рот, алчно поглощает, берет без спроса, отнимая, стирая, обесценивая все светлое, что хранило их прошлое, все то, что она помнила. Первые взгляды, первое знакомство, неумелый флирт, улыбки, робкие объятия, первый секс, пунцовые щеки и первый оргазм месяц спустя, первая брачная ночь в Парижском дешевом отеле, первый крик их первенца, первый осознанный взгляд малышки Мили… Из всего перечисленного больнее расставаться с мыслями о детях, все равно что вырезать с кожей, с нервами и поливать открытую незаживающую рану солевым раствором каждый раз, когда в памяти всплывают лица Джонни и Милли.
Что из этого было настоящим?
Если ничего, то какой смысл продолжать?
Если их никогда не было, то для чего жить дальше, бороться, искать ответы?
Что может ей дать это настоящее, пока она оплакивает свое несуществующее прошлое? Смывает горько льющимися слезами из-под плотно сомкнутых век, ощущая проницательный мужской взгляд и не смея открыть свои глаза.
Во что она превратила свою жизнь, во что превратилась сама?
Боль вперемешку с похотью горят в каждом нерве звенящего как натянутая струна тела, и не существует щита, способного остановить надвигающуюся стихию. Ураган не спрашивает у листка, хочет ли он взлететь, а одним мощным ударом отрывает от родной ветки и несет ввысь, а потом смешивает с грязью.
– Прекрати стоить из себя жертву, Эль, – кусая ее саднящую губу, злится Кристофер. – Я слышу, как ты думаешь. Слишком громко. Убавь звук.
– Ты сумасшедший.
– Не больше, чем ты, Эль, – отвечает с ухмылкой, снова поглощая истерзанные губы.
Все неправильно. Все не так, кричит разум, но жар между ног требует поддаться грубой мужской силе, принять его волю, открыться для него и получить все, что он обещает, не говоря ни слова.
Кристофер бесконечно и жестко терзает ее рот, пока в легких Элинор не заканчивается запас кислорода, голова кружится, перед глазами расплываются мерцающие точки. Словно маленькие светлячки. Они порхают под ее кожей, устремляясь туда, где все горит и пульсирует. Она бессильно стонет в его губы, упругие, пряные, соленые, позволяя умелому языку вести свои дикие игры. Ей не нужно отвечать или целовать в ответ. Он не спрашивает. Он забирает, не обещая вернуть.
И эта бескомпромиссная власть сводит с ума, кружит голову, затягивает мысли туманом, оставляя только оголенную потребность. В его вкусе, запахе, абсолютном контроле.
Ее ноги дрожат и подкашиваются, когда Крис наконец отпускает измученный рот. Сильные пальцы освобождают занывшие скулы. Она сама не поняла в какой момент вцепилась в его стальные плечи, и этот порыв снова спас женщину от позорного падения. Открыв глаза, Элинор видит только его твердый подбородок и сжатые челюсти, и руки с бугрящимися венами, жадно сминающие ее грудь. Длинные пальцы искушенно дразнят сжавшиеся чувствительные соски, каждым выверенным движением посылая горячий импульс в сокращающееся лоно. Закусив щеки изнутри, она подавляет пошлый стон, предательски выгибаясь навстречу расчетливым ласкам. Лин болезненно вскрикивает, когда он поочередно щипает твердые узелки.
– Красивые сиськи, – удовлетворённо вибрирует низкий голос. Никто так давно ее не хвалил, что даже такие грубые слова кружат голову, заставляя себя чувствовать распущенной и прекрасной одновременно.
Крис полностью одет, замечает Элинор краем поплывшего сознания. Ни одной складки на застегнутой на все пуговицы рубашке, в то время, как она стоит перед ним распаленная, дрожащая, в одних мокрых трусиках, болезненно натирающих возбужденную промежность.
– Готова освежить память, Эль? – хриплым шепотом спрашивает Крис, скользнув тыльной стороной ладони по ее втянувшемуся животу. Его взгляд повсюду, исследует беззащитное тело, трахает одними глазами, пожирает, не касаясь губами.
– Давай, Эль, очнись. Все только начинается, – обещание в его голосе мгновение спустя обретает физическую форму.
Сдвинув в сторону влажную ткань белья, он несильно хлопает кончиками пальцев по воспаленной плоти. Лин дергает как от разряда тока, в горле клокочет стон. Она непроизвольно сминает ткань его рубашки, утягивая за собой.
– Тебе нравится, Эль? – порочный мужской голос обволакивает, завлекая в омут разврата и распущенности. Она кивает, раздвигает ноги, позволяя настойчивым пальцам войти внутрь. Невнятно мычит, вставая на носочки и прогибаясь в пояснице. Затылок вжимается в холодное стекло, за которым серой стеной поливает дождь. Жар внутри пожирает, она не замечает ничего вокруг, кроме растягивающих ее лоно жестких пальцев, хаотично дергает бедрами, заполняя ноющую пустоту. Лин захлёбывается стоном в ответ на резкие проникающие толчки. Наслаждение, острое, пряное ударяет в голову, пульсируя где-то глубоко внутри, обильно омывая влагой непрерывно двигающиеся фаланги, с каждой секундой приближая сокрушительную волну оргазма.
– Нееет, – ее глаза распахиваются одновременно с тем, как мужские пальцы выскальзывают из горячей промежности, снова шлепают, размазывая влагу по набухшему клитору. Она беспомощно всхлипывает, одними губами умоляюще выдыхая его имя.
– Не спеши, Эль, – жесткий голос вырывает безропотную жертву из чувственного тумана.
«Все только начинается» стучит в ее голове. Почему он так сказал? Что именно начинается? – судорожно старается соображать ослеплённый разум.
– Повернись, – приказывает Кристофер. Нервная улыбка дергает уголки ее губ. Да она свалится, как тряпичная кукла, если только попытается шевельнуться.
– Не могу, – беспомощно бормочет Лин.
Ее горящий взгляд следует за мужскими руками, опускающимися к пряжке ремня над бугрящейся ширинкой. Небрежным движением он расстёгивает брюки, приспускает их вместе с боксерами, высвобождая возбужденный орган. Лин инстинктивно сглатывать обильную слюну, уставившись на огромный ствол с налившимися венами и багровой головкой.
– Узнаешь? – хрипло спрашивает он, в низком рокоте его шёпота нет ни издевки, ни любопытства. Она застывает, смаргивая жгучие слезы, низ живота болезненно дергается, в голове не остается ни единой мысли. Лин ясно осознает только то, что любой ее ответ был бы ложью и предательством. Без причин и объяснений. Она просто знала это и все.
– Не бойся, я тебя не обижу, – обещает мужчина и, взяв жену за плечи, делает то, что она сама не смогла – разворачивает лицом к окну. Она инстинктивно упирается обеими ладоням в стекло. – Наклонись. Еще! Ниже. – будоражащие беспрекословные требования одно за другим срываются с твердых мужских губ, отдаются жаркой пульсацией между подрагивающих от нетерпения бедер. И вопреки услышанному обещанию, горло Лин резко сковывает внезапный страх, какой появляется перед прыжком в неизвестность. Запрокинув голову, она смотрит на его размытое отражение в запотевшем стекле. Сжатые челюсти и пылающие глаза, изучающие ее с пугающей голодной жадностью. Никто и никогда не смотрел на нее так. Она дергает головой, пытаясь оглянуться и убедиться, что ей не показалось.
– Нет, Эль, – останавливает жалкую попытку жесткий голос. Обжигающее дыхание на затылке и уверенные руки, стягивающие трусики с ее ягодиц.
– Я хочу видеть твои глаза, – жалобно всхлипывает Лин. Мужские ладони властно сминают голую задницу, приподнимая для идеального вторжения.
– Смотри на озеро, Эль, – приказывает Кристофер, по миллиметру погружаясь в истекающую соками промежность. Лин что-то невразумительно бормочет в ответ, ощущая распирающую наполненность.
– Боже, – ее глаза закатываются от безумного невыносимо-приятного удовольствия.
– Знакомое ощущение. Да, Эль? – хрипло шепчет Крис, склонившись к темноволосому затылку. Он обхватывает губами мочку ее уха, втягивает в рот, лениво лаская языком, пока каменный член выскальзывает из жаркого лона, а потом болезненно кусает, мощно вбиваясь обратно.
– Даа, – стонет она, окончательно уплывая в темный экстаз.
Темный, потому что ничего чистого и светлого в происходящем нет. Это не занятиелюбовью, не страстное слияние супругов, не взаимное желание доставить удовольствие. Это агония, испепеляющая, грязная похоть, сдирающая все маски цивилизованности и табуированные принципы. Ее тело не боготворят, не ласкают, а жестко трахают, впечатывая в стекло, уродливо расплющивая набухшую грудь, выбивая каждым нанизывающим грубым толчком умоляющие протяжные стоны.
– Вот теперь точно – да, – его рваное дыхание запутывается в ее волосах, жесткая щетина царапает и натирает чувствительную кожу на щеках и скулах, мужские пальцы до синяков сжимают ягодицы, не позволяя сделать ни одного движения. Она и не пытается, отдав всю власть в одни руки. Не свои…
– Задержи дыхание, Эль, – требует Крис, сдвигая ее бедра. – Давай, малышка, – его член врезается невыносимо глубоко, и ее выгибает от стремительно обрушившейся волны разъедающего удовольствия. Кажется, она кричит, содрогаясь всем телом. Кричит слишком громко.
– Береги силы, Эль, – горячая ладонь зажимает сухие губы.
Она мычит и бьется в сокрушительном экстазе, зажатая между холодным стеклом и обжигающим жаром сильного мужского тела. Кристофер не дает Лин ни одной передышки, вбивается с нарастающей скоростью, крепко удерживая в своих руках. Не давая упасть, не позволяя вдохнуть.
– Позволь себе это безумие, Эль. Ты же хочешь, я чувствую, как сильно, – хриплые стоны мужа опаляют ее висок, задница горит от мощных ударов мускулистых бедер. Интенсивные глубокие толчки заставляют захлебываться собственной слюной. Ей хочется кричать, но вместо этого она впивается зубами в солоноватую кожу мужской ладони, испытывая лишь мимолетное облегчение. Медленный откат, а потом стремительное погружение. Словно цунами, утягивающее Лин в бесконечную эйфорию. Она хрипит, сорвав голос, с противным скрежетом царапая ногтями стекло. Ее разбивает на части, разрушает на атомы. Тело живет своей жизнью, извиваясь, отдаваясь, боготворя и покоряясь. Абсолютное слияние.
Или нет – полное поглощение.
Опустошение. Экстаз. Тьма.
Лин не хватает кислорода, но она сознает это за мгновение до погружения в мерцающую пыльно-серую мглу. Глубина падения – бесконечность. У этой бездны нет дна. Некого молить о пощаде и слишком поздно.
На грани потери сознания Лин видит радужный фейерверк под дрожащими веками. Вспышка, ослепляющая разум, смертельный удар тока и снова агония. Наслаждение, необъяснимое, иррациональное, сокрушительное. Элинор пылает, горит, умирает и восстаёт из пепла, она плывёт в этой плавящейся магме… и, открыв глаза, стынет под пронизывающим пристальным взглядом, смотрящим ей прямо в душу через чертово отражение. Ледяной непостижимый ужас стальной удавкой сдавливает горло, и она хрипит, не в силах сделать ни одного вдоха.
– Дыши, – приказывает он… и все начинается снова.
