Текст книги "Не он (СИ)"
Автор книги: Алекс Джиллиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)
Переступив через нелепое после дести лет совместной жизни смущение, она перешагивает через платье и соблазнительно виляя бедрами медленно начинает сокращать расстояние между собой и мужем.
Шаг за шагом. Каждый быстрый удар сердца разливает кровь по венам, окрашивая румянцем щеки Элинор. Она расправляет плечи, продолжая сближение, втягивает живот, хотя в этом нет никакой нужды.
Кристофер по-прежнему неподвижен, словно не замечает присутствия жены. Он облегчил бы ей задачу, если бы просто обернулся. Одна ободряющая восхищенная улыбка, и Лин бы перестала испытывать мучительную неуверенность и глупую робость. Но Кристофер вероятно настроен на другую игру, точнее подхватил ту, что начала Элинор, и ждет полной инициативы от нее.
«Жена просто обязана иногда превращаться в распутницу для своего мужа, если не хочет, чтобы он искал новых впечатлений в другом месте», – голос Тэм снова всплывает в памяти Лин.
Я не хочу, – мысленно отвечает она и смело шагает вперед.
Между ними остаются считанные сантиметры, и обонятельные рецепторы Элинор наполняет знакомый аромат мужского парфюма. Лин улыбается своей храбрости и возникшим в разыгравшемся воображении порочным мыслям и протягивает руки, чтобы коснуться рельефной спины Кристофера, каждый мускул которой подчеркнут темно-графитовой рубашкой, но ее ладони так и остаются зависшими в воздухе.
Кристофер медленно разворачивается, и прежде чем разум Элинор взрывается от шока, она успевает подумать о том, что обычно ее муж предпочитает белый цвет для своих рубашек.
Она застывает, открыв рот, из которого не вырывается ни звука.
Мужчина, повернувшийся к Элинор Хант, абсолютно точно, на сто процентов – не ее муж.
Ужас и недоумение лишают дара речи и парализуют двигательные функции организма. В ушах стучит бешеный пульс, и, выпучив глаза, потрясенная женщина смотрит в лицо незнакомца, судорожно вспоминая, где Кристофер хранит пистолет, приобретённый для самообороны.
– Эль, ты в порядке? – неизвестный тип, вломившийся в их дом, вопросительно смотрит на ее перекошенный рот, бесцеремонно сползая взглядом вниз.
Поглощенный паническим шоком мозг напоминает Элинор, что она стоит перед вероятным маньяком или грабителем почти голая. Мужчина по-хозяйски уверенно кладет горячую ладонь на женскую талию, и Лин слово прошибает электрическим током. Ее мелко колотит от резко нарастающего от страха. Мотая головой, Элинор издает невнятные звуки. Резко отступает назад, ощущая себя куклой, двигающейся на шарнирах.
– Элли? – мужской взгляд возвращается к шокированному лицу. Низкий спокойный голос звучит настойчивее, и она начинает задыхаться, глядя в непроницаемые глаза цвета ртути. Вторая ладонь незнакомца ложится на тонкую талию, с силой удерживая женщину на месте.
– Да что с тобой, чёрт побери?
– Убирайся из моего дома… – заикаясь, хрипит Элинор.
– Я опоздал всего на полчаса. Ты из-за этого так взъелась? Я же предупредил, – дернув Лин на себя, маньяк нагло склоняется к перепуганному лицу, оставляя легкий поцелуй на пульсирующем виске. – Извини, ладно? Ты фантастически выглядишь, – чужие губы оказываются на ее шее, и застигнутая врасплох хозяйка дома застывает в полной прострации. Влажное настойчивое прикосновение языка к бьющейся вене посылает очередной взрывной разряд в мозг.
Этого просто не может происходить!
Она спит. Уснула в ванной или бредит.
Или спятила.
– С годовщиной, Эль, – обдав нежную, покрывшуюся от тревоги мурашками кожу горячим дыханием, хрипло произносит незнакомец. – Мне нравится. Каждый день встречай меня так, – грубоватые пальцы бесцеремонно забираются под резинку кружевного белья, нагло тиская женскую ягодицу. – Ужин потом. Сначала хочу тебя, – заявляет чужак, прижимая парализованную ужасом Лин к своему телу.
В горле начинает что-то клокотать, она чувствует подтверждение услышанных слов. Безумный страх быть изнасилованной каким-то психом в годовщину свадьбы с мужем срабатывает отрезвляющим образом, возвращая способность мыслить. Резко отпрянув назад, Элинор с силой бьет мужчину кулаками в грудь. Неожиданный маневр срабатывает, и чужак отпускает Лин, феноменально изображая удивление.
– Хорошо, давай поговорим, – в знак капитуляции хладнокровный ублюдок поднимает вверх открытые ладони. – Успокойся, ладно? – тон его голоса меняется, оказывая на женщину гипнотическое парализующее влияние. Она вдруг ловит себя на желании кивнуть ему в ответ, а это уже полное безумие. Скрестив руки на груди, Лин пятится к столу с зажжёнными свечами, ни на секунду не выпуская опасного незнакомца из поля зрения.
Ее первоочередная цель – добраться до заготовленных к праздничному ужину приборов. Нож или вилка. Подойдет что угодно. Задев ногой что-то мягкое, она быстро наклоняется, поднимая с пола свое злосчастное платье и кое-как прикрывается от настойчивого мужского взгляда.
– Все в порядке, Эль. Скажи мне, что случилось? – выражение лица незваного гостя выдает обеспокоенность. – Что тебя напугало, милая?
Милая? Она готова поклясться собственными детьми, что никогда раньше не видела этого человека.
– Ты получила мои цветы?
Лин непроизвольно оглядывается. В центре стола красуется ваза с огромным букетом белых роз и запиской, спрятанной среди благоухающих бутонов.
– Спасибо за то, что ты однажды вошла в мою жизнь. Я люблю тебя, – слово в слово цитирует незнакомец.
Элинор Хант обдает волной жара, от гнева и ярости горит лицо, в то время как ладони ощущаются ледяными и липкими от холодного пота.
Боже, кто этот сумасшедший? Откуда он знает ее имя? Когда успел прочитать послание Криса, и какого черта пахнет так же, как ее муж? Почему на нем его часы и брюки? Она снова оглядывается через плечо. Пиджак по-прежнему висит на спинке стула, там же стоит кейс Кристофера.
– О господи…, – видимо, она произносит это вслух.
Страшное подозрение выбивает почву из-под ног, и, пошатнувшись, Лин успевает схватиться за край столешницы, что спасает ее от позорного падения к ногам маньяка.
Нет, нет. Пожалуйста, путь все это окажется кошмарным сном. В голове всплывают многочисленные жуткие истории о психопатах, забирающихся в дома и убивающих целые семьи. Кровавые подробности расправ одна за другой мелькают перед глазами.
Со мной этого никогда не случится – самое опасное из заблуждений.
– Что ты с ним сделал? – голос Лин дрожит, как и она сама.
Ее худшие опасения не лишены оснований. Стены этого дома только на первый взгляд хрупкие и невесомые. На самом деле они оснащены самой современной и надёжной системой безопасности. Особняк находится в десятках километров от ближайшего населённого пункта, и, разумеется, Кристофер позаботился о том, чтобы никто не смог навредить его семье.
А это значит… Это значит…
– С кем, Элинор? – мужчина делает шаг вперед, убирая в карман руку, на запястье которой минутой ранее Лин узнала часы мужа. Решив, что чужак собирается достать оружие, она громко кричит, судорожно нащупывая на столе за спиной нож. Платье снова соскальзывает под ноги, но ей уже все равно и… она нашла то, что искала. Устрашающе зарычав, Элинор выставляет вперед руку с зажатым в ладони острым ножиком для стейка средней прожарки. Именно так любит Крис.
– Только попробуй приблизиться, – шипит она, стуча зубами. Ее трясет, в голове расползается алый туман. Она просто так не сдастся. Если этот больной ублюдок убил Кристофера, то… Нет, нет, Крис жив. Он жив!
– Всего лишь телефон, Эль, – ни один нерв не дёргается на спокойной физиономии психа. В его длинных пальцах и правда мобильник. Женщина издает мучительный вопль, глаза разъедают соленые слезы.
Это смартфон Криса.
Всхлипнув, она вытирает слезы кулаком, продолжая угрожающе размахивать ножом. Лин готова драться до последнего, но часть ее уже смирилась с поражением, а другая находитутешение в мысли, что ее дети в данный момент в безопасности.
Она обещала забрать их утром и купить новый глаз для плюшевого медведя.
Боже, она может никогда не увидеть своего белокурого ангелочка Джонаса и зеленоглазую малышку Милли. Что может быть ужаснее, чем никогда не увидеть, как растут свои дети?
– Что ты сделал с моим мужем, ублюдок? – кричит Лин обезумевшим от дикой боли голосом.
– Прочитай, – быстро набрав сообщение в чужом гаджете, приказывает полоумный подонок. Смарт часы Элинор оповещают о входящем письме. Скосив взгляд на запястье, она бегло читает высветившийся текст.
«Ты перенервничала, давай успокоимся. Я знаю, как тебе помочь, Эль. Позволь мне сделать это.»
– Иди. На. Хер. Урод! – по слогам ожесточенно бросает Лин. Глаза мужчины стекленеют, приобретая оттенок холодной стали.
– Все, хватит! – жестким тоном произносит он и молниеносным движением выбивает ножик из руки Элинор.
Она отчаянно сопротивляется, но вся потасовка длится не дольше двадцати секунд. Мужчина хватает Лин за запястья, зажимая между своим каменным телом и столом. Сквозь рев крови в венах она слышит звон бьющейся посуды вперемешку с собственным утробным рычанием. Инстинкт самосохранения берет верх над паническим страхом, и каким-то чудом ей удается вывернуться и ударить ублюдка коленом в пах. Это дает Лин необходимую фору. Всего несколько секунд, но их оказывается достаточно, чтобы убежать от согнувшегося и шипящего от боли психопата.
Скинув туфли, в одних трусах, Элинор с олимпийской скоростью несется к входной двери. Чертов замок не поддается, и она несколько раз безуспешно дергает ручку, теряя с таким трудом отвоеванное время. Разъярённо ударив кулаком по двери, Лин разворачивается и бежит к лестнице, за мгновение минует два пролета и, пролетев мимо детской, запирается в ванной комнате.
Привалившись спиной к кафельной стене, Элинор Хант обессиленно сползает на пол, трясущимися пальцами убирая с лица растрепанные волосы. Сердце колотится так сильно, что болят ребра, легкие печет от нехватки кислорода. Лин отчётливо понимает, что это убежище – лишь временная передышка. Она по-прежнему находится один на один в доме с опасным маньяком, который в любой момент без труда выломает дверь и расправится с ней. Есть только один мизерный шанс спастись. Отчаянно всхлипывая, Элинор набирает 911 на своих часах.
– Служба спасения. Чем я могу вам помочь? – отвечает женский голос, и она плачет от облегчения.
– Пожалуйста, мой муж…, – пытается выговорить Лин, захлёбываясь от рыданий.
– Как вас зовут, мэм?
– Элинор Хант. Мне угрожает опасность…, – она замолкает, не услышав, а почувствовав движение по ту сторону двери.
– Ваш адрес определился, Элинор. Мы отправили сигнал в полицию. Помощь подоспеет в ближайшее время. Постарайтесь успокоиться и оставайтесь на линии. Скажите, Элинор, какая именно опасность вам угрожает?
– Мой муж…, – боль и страх раздирают сердце. У Лин не хватает смелости, произнести ЭТО вслух. Она дергается всем телом, когда дверь начинает ходить ходуном от сыплющихся на нее мощных ударов. Забившись в угол, женщина до крови кусает костяшки пальцев, приготовившись к самому худшему.
– Вы ранены? – спокойному голосу оператора удается на долю секунды переключить ее внимание от надвигающегося кошмара.
– Нет…, – сбивчиво отвечает Лин, невидящим взглядом уставившись на свои окровавленные костяшки.
– Ваш муж угрожает вам? У него есть оружие? – допытывается оператор.
– О господи! Помогите! – она отчаянно кричит, заметив, как одна из петель отрывается от косяка. – Быстрее. Дверь долго не выдержит.
– Отряд уже выехал, мэм. Вы можете припереть дверь чем-то тяжелым?
– Нет я в ванной…. Мне страшно. Умоляю вас, быстрее.
– Вы так и не ответили, у вашего мужа есть оружие?
– Вы не понимаете. Это не мой муж. Это не он…
Глава 2
Элинор просыпается от собственного непрерывного крика и задыхающихся рыданий. Височные доли пульсируют от тупой боли, и каждый вдох приносит мучительные страдания. Оторвав голову от пропитанной потом подушки, она тут же падает обратно, глухо застонав от пронзивших голову спазмов.
– Тихо, Лин, тебе не стоит сейчас делать резких движений, – сначала она слышит обеспокоенный голос Тэм, а потом чувствует прикосновение к дрожащим плечам теплых заботливых ладоней.
Тэмзин гладит Элинор по волосам, говорит что-то успокаивающее и подносит к губам стакан с водой.
– Давай, милая, выпей и дыши как можно глубже. Все хорошо, Элли. Ты умница.
Разлепив отекшие глаза, Элинор различает склонившуюся над ней Тэмзин и узнает обстановку супружеской спальни. Мягкий полумрак щадит ее зрительные рецепторы, защищая от новой волны боли.
– Тэм, мне приснился жуткий кошмар, – всхлипнув, Элинор порывисто обнимает подругу, поправляющую подушку под ее головой.
– Я знаю, Лин, – отвечая на ее объятье, ласково говорит Тэмзин. – Все в порядке. Ты в безопасности.
– Так хорошо, что ты здесь, – смаргивая непроизвольные слезы, Элинор все еще ощущает сотрясающий собственное тело озноб.
Так дерьмово она не чувствовала себя со дня аварии, когда очнулась в больничной палате, парализованная дикой головной болью и одним единственным желанием – умереть, лишь бы не испытывать никаких эмоций.
– Это было так реально, Тэм, – хрипло бормочет Лин, уткнувшись в пахнущее чем-то цветочно-сладким плечо подруги. – Он стоял там… в гостиной в одежде Криса, с его телефоном, и я подумала…. Тэм, я была уверена, что этот псих убил Криса, – обличив пережитый ужас в слова, она ощущает, как огромный камень освобождает грудную клетку.
– Тебе показалось, что в дом забрался посторонний? – ласково поглаживая Элли по спине, мягко спрашивает Тэмзин. До Лин не сразу доходит, что она имеет в виду, но услышав второй вопрос, Элинор вновь леденеет, чувствуя, как затухший страх вспыхивает с новой силой: – Ты поэтому вызвала полицию?
– Что? – резко отстранившись, Лин потрясенно всматривается в встревоженные голубые глаза Тэми. – Это не сон? Он действительно здесь был?
– Кто – ОН, Элли? – участливо переспрашивает Тэмзин.
– Откуда я знаю, кто – ОН? – ожесточенно восклицает Лин в обеспокоенное лицо Саммерс. – Больной извращенец или маньяк. Или оба сразу.
– Ты уверена, что тебе не померещилось? – и снова этот ее тон, которым она успокаивает своих депрессивных клиентов.
– О чем ты говоришь? – отпрянув назад, Элинор вжимается в изголовье кровати и, подтянув колени к груди, обнимает их обеими руками. – Конечно я уверена! Этот мудак пытался меня изнасиловать, а потом выломал дверь в ванную.
– А что было потом ты помнишь? – нахмурив изящные брови, выпытывает Тэм, а Лин ловит себя на сильнейшем желании влепить подруге оплеуху, чтобы та перестала говорить с ней, как с душевнобольной или полоумной.
– Нет… – вместо этого она морщится от боли, пытаясь восстановить оборванную цепочку событий, но последнее, что сохранилось в памяти – ее отчаянный вопль и слетевшая с петель дверь. – Наверное, он оглушил меня и смылся, испугавшись полиции, – Элинор выдает единственную логическую версию, но сомнение в выразительных глазах Тэм дает понять, что ей известно куда больше, чем она говорит. – Они же приезжали? Полицейские?
– Приезжали, Элли, – кивает Тэмзин, продолжая внимательно изучать восковое лицо подруги.
– И? – возбужденно спрашивает Лин, особо не надеясь на продуктивный ответ. – Его удалось задержать?
– В доме никого не было, кроме тебя и Кристофера, – задумчиво произносит Саммерс. – Никто не взламывал дверь в ванную комнату, Элли, – добавляет после непродолжительной паузы, которой оказывается недостаточно, чтобы Элинор успела осмыслить услышанные слова.
– Как это не взламывал? – откинув в сторону одеяло, Лин вскакивает с постели. В голове словно что-то взрывается, в глазах темнеет, и охнув, она оседает на край кровати.
– Крис разблокировал замок, Лин. Дверь не пострадала, – сочувствующий голос Тэмзин Саммерс снова оказывается очень близко. Она садится рядом с Элинор, обнимая ее за дрожащие плечи, и привлекает к себе. – Ты была не в себе, и Кристоферу пришлось дать тебе успокоительное.
– Все было не так, – почти беззвучно бормочет Лин.
Зажмурившись, она видит алые всполохи за сомкнутыми веками. По ослабевшему телу расползается жар. Это какое-то непрекращающееся безумие. Так хочется заткнуть уши ладонями и спрятаться с головой под одеяло. Переждать этот гребаный апокалипсис в полной темноте.
– Он был так напуган, когда позвонил мне. Я сразу приехала, как только смогла, – продолжает Тэмзин.
– Крис… – с хриплым стоном срывается с губ Лин имя мужа.
У нее почти не осталось сил сопротивляться и доказывать, что она не свихнулась и видела то, что видела. И она концентрируется на том, что наиболее важно.
– Я чуть не умерла, думая, что… С ним все хорошо? – повернувшись к Тэм, она порывисто сжимает ее руки в своих, с надеждой глядя в голубые глаза. – Ты видела его?
– Конечно, я его видела, Лин, – заверяет подруга. – Он немного в шоке от твоей истерики, но…
– Постой, а Джо и Милли? Они с тобой? Ты привезла их? – не дав Тэмзин договорить, возбужденно спрашивает Лин. На лице Саммерс появляется обескураженное выражение, от которого в жилах Элинор Хант леденеет кровь.
– Джо и Милли? – Тэм озадаченно сдвигает брови. – Кто это, Элли?
– Мои дети! – иступлено кричит Лин, чувствуя, как ледяной ужас проникает в вены. – Где они, твою мать? – схватив Саммерс за плечи, она изо всех сил встряхивает ее.
– Элинор, успокойся! Хватит! Прошу тебя!
– Где мои сын и дочь? Говори! – как обезумевшая рычит Элинор, с безумной силой впечатывая Тэмзин в стену. – Я сама отвезла их тебе этим утром!
– Мы не виделись больше месяца, Лин! Ты пропустила последний сеанс.
– Какой к черту сеанс? Где мои дети?
– У вас с Крисом нет детей, Элинор, – четко выговаривает Саммерс, тем самым загоняя по рукоятку нож в агонизирующее сердце Лин. – Это одна из причин, по которой вы с Крисом обратились ко мне четыре года назад. Помнишь, Элли?
– Ты врешь. Врешь! – задыхаясь кричит Элинор, ударив Тэмзин затылком о стену. – Ты знаешь, что я была беременна Джонасом, когда произошла авария. Я чудом выжила и …
– Выжила только ты, – глядя в глаза Лин, уверенно произносит Тэмзин Саммерс. – Ребенок родился мертвым.
– Нет… – отшатнувшись, Элинор отрицательно мотает головой. Грудную клетку разрывает от боли, гнева и ярости. Это ложь. Ложь. Нелепая, дикая, жестокая.
– Мне так жаль, Элли, – Тэм шагает вперед, собираясь заключить Лин в объятия. – Позволь мне помочь…
– Ты свихнулась! – выплёвывает Элинор и, вновь вцепившись в лацканы элегантного пиджака Тэмзин, снова встряхивает ее, как тряпичную куклу. – Я убью тебя, если ты что-то с ними сделала, – яростно обещает Лин и, оттолкнув лживую суку, резко направляется к двери.
Идти оказывается очень тяжело. Тело кажется чужим, неуправляемым. Элинор потряхивает от слабости, каждый шаг дается с болью, усиливая головокружение. Пару метров и остановка, чтобы отдышаться. К горлу подкатывает тошнота, сердце разбивается о ребра с каждым новым ударом.
– Это ненормально, что меня так накрывает, – вслух рассуждает Лин. – Успокоительное! Да. Они чем-то накачали меня.
Оказавшись в коридоре, Лин дает себе секунду, чтобы передохнуть, и, придерживаясь за стену, продолжает идти вперед. Необходимо добраться до детской. Она не сумасшедшая. Это Саммерс обезумела. Тэм всегда мне (ей) завидовала. В глубине души Лин чувствовала, что Саммерс хотела бы оказаться на ее месте, и не раз замечала, как она смотрит на Криса.
– Элли, что ты творишь? Приди в себя! Куда ты собралась? Ты едва держишься на ногах. – за спиной раздается стук каблуков Тэмзин.
– Пошла к черту, дрянь. Ты не получишь мою семью, – не оглядываясь, агрессивно отзывается Элинор.
– Я хочу помочь тебе, Лин. Послушай меня…
– Заткнись, сука, – рявкает Элинор, распахивая дверь в детскую.
Застыв на пороге, женщина издает истошный вопль, взрывающий барабанные перепонки. В голове раздается скрежещущий треск, и она сгибается от дикой боли в затылке, висках – везде. Ноги подкашиваются, и Элинор падает на колени. Глаза слезятся от дикого напряжения, пока она с ужасом обводит взглядом расставленные вдоль стен незаконченные идентичные портреты. Их так много. Не меньше дюжины. На всех одно и то же мужское лицо с недостающими деталями.
Вместо кроваток малышей и стеллажей с одеждой и игрушками – полки с кисточками, красками, чистые холсты и мольберт у центрального окна, на котором закреплена последняя законченная работа. Не дыша Элинор смотрит в изображённые на портрете глаза цвета ртути, в глубине которых клубится тьма, пожирающая ее сознание. Туман становится гуще, опутывая ее, словно кокон. Голова взрывается от переговаривающихся голосов.
«– У меня не выходит! Не получается!
– Ты слишком спешишь.
– Я боюсь не успеть.
– Мы все этого боимся, Эль. Каждая прошедшая секунда становится прошлым. Расслабься и позволь времени течь сквозь пальцы, и, поверь, тогда все получится.»
– Хватит! Замолчите! – отчаянно умоляет Элинор. Она бьет себя по щекам, пытаясь проснуться, но ничего не происходит, только звон в голове усиливается, прогоняя голоса. Ее выворачивает наизнанку прямо на белый мраморный пол комнаты.
– Я этого не рисовала! – хрипит она, почувствовав, как чьи-то сильные руки тянут ее вверх. – Я не рисовала!!!
– Это твой подарок, Эль. Твой подарок для меня, – произносит низкий мужской голос из ее кошмара. – Ты очень старалась успеть и нервничала, что у тебя не выходит.
– Нет, нет, – всхлипывает Элинор и перестает дышать, прочитав надпись в уголке написанного портрета: «Самому важному человеку в моей жизни». Это ее почерк и роспись, и стиль, но она точно знает, что не притрагивалась к краскам после рождения Джонаса. Да она уверена в этом, черт побери, как в том, что человеческий организм не выживет без кислорода.
– Он идеален, Элинор. Я никогда не сомневался, что у тебя невероятный талант, – теплое дыхание раздувает волосинки на ее затылке, горячие ладони крепко сжимают талию, разворачивая Лин на сто восемьдесят градусов. Ее воспалённый взгляд останавливается на лице с портретов, которыми завалена детская, и, отчаянно всхлипнув, она проваливается в спасительную темноту, безвольно повиснув в руках незнакомца, притворившегося ее мужем.
Когда она снова открывает глаза, спальню заливает яркий солнечный свет. В приоткрытое окно залетают звуки улицы. Шелест ветра и безмятежное пение птиц. Утро. Может быть, даже полдень. Приподнявшись на локтях, Элинор оглядывается по сторонам, отмечая, что движение не приносит физического дискомфорта. Головная боль ушла, чего нельзя сказать о той, что терзает сердце.
Она помнит все, что происходило в последние сутки. Безумие, которому нет ни малейшего объяснения. И хотя она проснулась в своей постели, в любимой шёлковой пижаме, а на прикроватной тумбочке стоит остывающий кофе и блюдце с круассанами, она уже знает, что это новое пробуждение не принесет ей спасение от жутко-реального сна. Она в западне. Своего разума или тайного замысла человека, решившего превратить ее жизнь в ад.
– Привет, Элли, – личный дьявол появляется, стоит ей упомянуть его в своих мыслях.
Проглотив яростное желание запустить в ублюдка чем-нибудь тяжелым, она молчит, до скрежета стиснув зубы, удостоив чужака только полным ненависти взглядом. Сукин сын вырядился в спортивные штаны и футболку ее мужа.
Больной придурок. Это не сработает.
Он абсолютно не похож на Кристофера несмотря на то, что они носят один размер. У Криса средне-русые волосы, голубые глаза и бледная кожа, мгновенно обгорающая на солнце, а когда он улыбается, на его щеках появляются ямочки, в которые она безоглядно влюбилась много лет назад. Никто не отнимет у нее эти годы, никто не заставит усомниться в их общих воспоминаниях.
– Ты проспала восемь часов. Тэмзин считает это хорошим знаком. —чужак оставляет дверь приоткрытой, проходя внутрь. Его улыбка пустая и холодная. Нельзя сыграть то, что не чувствуешь.
Это не он. Не он.
А значит, ей нужно понять его мотивы, чтобы решить, как действовать дальше, как вернуть своих детей и настоящего мужа, а еще необходимо разобраться, как этот урод связан с Тэмзин, и какого черта она ему помогает.
– Не хочешь разговаривать? – вкрадчиво спрашивает мужчина.
Лин отрицательно качает головой. Смяв в кулаках пододеяльник, с небьющимся сердцем она наблюдает, как он неторопливо приближается. Бесшумно, словно змея, или паук, или любая другая мерзкая тварь. Безмятежно улыбается, присаживаясь на край кровати. Протянув руку, мужчина убирает выбившийся локон за ухо Элинор.
– Как ты себя чувствуешь, Элли? – его вкрадчивый неторопливый голос опутывает невидимыми вибрациями, сбивает с толку. Это похоже на гипноз или наваждение.
– Мне нужен мой телефон, – выдавливает из себя Лин и, не выдержав напряжения, отводит взгляд в сторону.
– Он здесь, в тумбочке, – чужак открывает ящик, и Элинор недоверчиво смотрит на лежащий внутри гаджет. – Снова будешь звонить в полицию? – с ноткой усталости уточняет он, когда Лин жадно хватает мобильник.
Разблокировав экран отпечатком пальца, она листает журнал вызовов. Последний звонок с телефона был сделан вчера в семь часов вечера. Лин звонила Тэм, чтобы напомнить про игрушку дочери. Полицию она вызвала при помощи часов.
– Что ты им сказал? – требовательно спрашивает Элинор.
– Им?
– Полицейским.
– Правду, Эль.
– И они поверили, что ты Кристофер Хант?
– А почему бы им сомневаться в этом?
– Потому что это ложь, – агрессивно бросает Элинор.
– Докажи, – невозмутимо парирует ублюдок.
Она изумленно вскидывает голову. Это признание или провокация? Или зашкаливающая самоуверенность? Их взгляды сталкиваются в немом противостоянии. Лин замирает, попав под подавляющее влияние светло-серых глаз.
От чужака исходит леденящая душу опасность, кроющаяся за каждым жестом, словом, взглядом. Нет сомнений, этот человек способен на что угодно, на любую гнусность. Если она продолжит бросать ему вызов, то может никогда больше не увидеть Джонаса и Милли. От мысли о том, что они проснулись этим утром вдали от нее, все внутренности несчастной матери сжимаются в тугой комок. Они никогда не расставались надолго, и Элинор чувствовала опустошающую боль от невозможности быть сейчас рядом с детьми. Милли еще совсем малышка, и никто кроме матери не сможет позаботиться о ней правильно, а у Джонаса аллергия на лактозу. Лин молила Бога только об одном – чтобы ее детям не причинили вреда, и лелеяла в душе надежду, что Кристофера держат вместе с ними, что он жив и сможет защитить малышей.
– Легко, – наконец произносит Элинор, открывая галерею с фотографиями, уверенная, что там найдется около тысячи кадров доказательств ее правоты. Но то, что она видит, листая многочисленные снимки, вводит Лин в полнейший ступор.
– Ты взломал мой телефон, – очнувшись, она яростно бросает обвинение в лицо ублюдку. – Я оставила его в детской. Это было проще простого, – бормочет надтреснутым голосом.
Одну за другой Элинор открывает знакомые фотографии с одним единственным изменением, присутствующим на каждом совместном снимке – вместо лица Кристофера Лин видит гнусную физиономию чужака и ни одного единого кадра с Милли и Джонасом.
– Ты стер моих детей, сукин сын, – стиснув телефон в ладони, она яростно смотрит в стальные глаза мужчины.
– Зачем мне это делать, Эль? – сдержанно спрашивает он.
– Это ты мне скажи, какого черта тебе нужно от моей семьи?
– Я твоя семья, Эль. И это ты хочешь стереть меня, и я не могу понять почему.
– Я тебя не знаю, – цедит она по слогам.
– Меня зовут Кристофер Хант. Я твой муж. Я могу показать тебе удостоверение личности и свидетельство о браке, но это тебя не убедит, так?
– Ты наверняка их подделал! – взбешенно бросает Элинор.
– Зачем? Задумайся, для чего мне это нужно? Выкуп? Это просто смешно. А Тэмзин? Зачем ей лгать? Если хочешь, позвони Келли. Или ты и мою тетю считаешь соучастницей? Она уже на пути сюда, чтобы помочь тебе восстановить провалы в памяти.
– У меня нет никаких провалов! – шипит Лин, до хруста стиснув кулаки.
– Это ты так думаешь, – спокойным до тошноты голосом возражает чужак.
– Я не сумасшедшая.
– Я этого не говорил, – он наклоняется вперед, и их лица оказываются на одном уровне. В раздувающиеся ноздри Элинор проникает родной аромат мужа, и ее мутит от страха и отвращения, хотя она сама много лет назад выбрала для Кристофера этот запах. – У тебя уже случались вспышки диссоциативной амнезии. Это происходило, когда ты переставала пить лекарства.
– Ложь, – отрицательно тряхнув головой, бросает Лин. – Я абсолютно здорова.
– В последние месяцы ты часто жаловалась, что таблетки влияют на твои художественные способности, – тем же тоном продолжает мужчина. – Ты говорила, что твои пальцы дрожат и линии получаются нечеткими. Вероятно, ты снова бросила пить лекарства, потому что не могла закончить портрет.
– Что за бред ты несешь?
– Это не бред, Эль, – знакомый голос заставляет Элинор вздрогнуть от неожиданности.
Оторвавшись от ненавистного лица, она переводит взгляд на стоящую в дверях высокую стройную шатенку, взирающую на нее со смесью сочувствия и сожаления. Элегантное коралловое платье сидит идеально, подчёркивая все достоинства идеальной фигуры, и несмотря на яркий цвет, не выглядит вульгарным. Возраст гостьи сходу определить проблематично. Келли Хант из тех женщин, кто шесть часов в сутки отдаёт уходу за своей внешностью, а остальное время – сну и удовольствиям. Правда, она заикалась как-то, что у неё есть работа... Как-то между путешествиями, салонами красоты и прогулками по бутикам.
– Я не ждал тебя так рано, – буднично произносит самозванец, обращаясь к вошедшей.
– Келли…, – Элинор потрясенно выдыхает имя единственной близкой родственницы мужа. К ставшему обыденным чувству ужаса и шока добавляется изумление.
Лин много лет была знакома с Келли Хант, чтобы сомневаться в ее реакции на присутствие чужака, называющегося именем Кристофера, но именно это она и делает – сомневается. После скоропостижной смерти сестры от тяжелой болезни, Келли Хант принимала активное участие в воспитании Кристофера и вряд ли может перепутать любимого племянника с кем-то другим, а значит ее вынудили притворяться и принимать участие в этом ужасающем фарсе.
Крис, как и Лин, рано лишился матери. Это был один из общих факторов, что когда-то сблизили их. У обоих имелись любящие отцы, у Криса – заботливая тетя, а у Лин – мачеха и младший брат, но они все равно чувствовали себя одинокими. У одиночества нет социальной градации, это чувство одинаково терзает каждого из нас. Богатая девочка и бедный мальчик дали друг другу то, что не смогли все остальные, они создали свой идеальный маленький мир и были в нем по-настоящему счастливы, пока не появился чужак, разрушив за один день то, что строилось с таким трудом.
