Текст книги "Не он (СИ)"

Автор книги: Алекс Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

Глава 5

Элинор резко садится и только потом распахивает глаза. Натолкнувшись на внезапную преграду, она со всей силы колотит по ней кулаками, все еще находясь во власти кошмара.

– Это сон, Эль. Это просто страшный сон, – произносит мужской голос, но она продолжает ожесточенно сражаться.

– Успокойся! Сейчас же, – тон становится жестче, и в следующую секунду оба женских запястья оказываются в плену крепкого захвата сильных рук, а она сама прижатой к кушетке. Яростно шипя сквозь стиснутые зубы, Элинор извивается всем телом, норовя пнуть покусившегося на ее свободу захватчика.

– Эль! – снова зовет ее ненавистный голос. Расфокусированный взгляд Элинор останавливается на мужском лице с четкими и немного резкими чертами. – Прекрати. – требует он. – Хватит.

Узнав его, наконец, она делает глубокий вдох и затихает. Узнав – это, конечно, громко сказано. Мужчина, бесцеремонно скрутивший ее руки, для Элинор по-прежнему чужак. Похоже ей очень долго придется привыкать к тому, что лицо собственного мужа выглядит так... пугающе незнакомо, хмуро, мрачно и безэмоционально, и при каждой встрече напоминать себе, что Кристофер Хант вовсе не голубоглазый шатен с обаятельной улыбкой и ямочками на щеках, а хладнокровный тип, требованиями и пожеланиями которого переполнен журнал заметок в ее телефоне. Но, как бы там ни было, этот новый Кристофер – меньшее из зол по сравнению с остальными оказавшимися несуществующими фактами из семейной жизни Элинор Хант.

– Успокоилась? Могу отпустить? – серые глаза мужчины сползают с бледного лица жены на бешено пульсирующую вену на горле. – Не будешь драться? – последний вопрос звучит гораздо мягче.

– Я в порядке, – усердно стараясь выровнять дыхание, хрипло отвечает Лин.

Освободив хрупкие запястья, Кристофер выпрямляется, перестав, наконец, нависать над ней, но не встает, продолжая сидеть на кушетке, где ей и одной-то места мало. Какое-то время они просто пялятся друг на друга, не говоря ни слова. Крис —настороженно-изучающе, а Эль– с опаской и растерянностью.

Молчаливая пауза растягивается на минуты, и Элинор физически ощущает, как от статического напряжения у нее начинают шевелиться волосы на затылке. Ничего не скажешь – отличное начало нового этапа супружеской жизни.

– Это был не сон, – не выдержав, заговаривает Лин. Кристофер вопросительно выгибает бровь, благоразумно удержавшись от расспросов. – Я кое-что вспомнила… совсем немного. Пару эпизодов, – сбивчиво продолжает Элинор, понимая, что разговаривать с мужем-незнакомцем ей все-таки придется. От мысли, что им предстоит не только разговаривать, у нее болезненно сводит все внутренности.

– Какие именно эпизоды? – нейтральным тоном уточняет Крис.

– Я вспомнила клинику, – морально собравшись, без истерики и надлома отвечает Лин, непроизвольно прижимая ладони к животу и усилием воли прогоняя из мыслей душераздирающий финал своего воспоминания. Проследив за жестом жены, Кристофер заметно мрачнеет, отводя взгляд. Наверняка он в курсе нападения Дрю, решает для себя Элинор. Мужу в любом случае обязаны были сообщить об инциденте.

– Я привязывала простыней подушку к животу, – произносит Лин. Ей необходимо проговорит это вслух… чтобы поверить самой. – Я думала, что ношу под сердцем нашего ребенка… Сына. Джонаса.

– Эль, – пальцы Кристофера требовательно поддевают ее подбородок, вынуждая смотреть в серебристые глаза, похожие на зеркало, отражающее все что угодно, но только не мысли и эмоции владельца. – Мне жаль, что тебе снова приходится переживать эту боль, – искренне проговаривает Крис.

– Почему именно сейчас? – задается она вопросом, неустанно крутящимся в ее голове. – Разве три года – недостаточный срок, чтобы смириться? А дочь? Как я могла придумать Милли?

– Я не знаю, Эль, – качнув головой, говоритКрис. – Ты всегда держала все переживания в себе, и…

– Я чувствую их, понимаешь? – прижав ладонь к груди, дрогнувшим голосом признается Лин.

– Эль…, – пальцы мужа успокаивающе поглаживают скулы жены.

– Я слышу их, – со слезами на глазах говорит Элинор, и боль снова захлёстывает ее с головой. – Они в моем сердце. Никуда не делились. Три года… я их прожила. С ними.

Между супругами снова пролегает мучительная пауза. Лин было бы проще открыться, если бы он не был таким… нечитаемым.

– Меня забыть оказалось легче? – без упрека, скорее с усталостью отзывается Крис, опуская руку на свое колено. Эль облизывает пересохшие губы, в местах, где ее лица касались мужские пальцы, ощущалось легкое покалывание. Прислушавшись к себе, Элинор приходит к выводу, что больше не испытывает острого отторжения по отношению к мужу-незнакомцу. Хорошо это или плохо пока сложно понять.

– Я не забыла, это не так, – возражает она, в глубине души злясь на Криса, что он задал этот чертов вопрос.

– А как, Эль? – отвернувшись, он смотрит на пустой мольберт. – Ты стерла из памяти мое лицо, заменив его другим.

– Ты же не думаешь, что я сделала это намеренно? – восклицает Лин, с досадой глядя на четкий мужественный профиль Кристофера.

В собственных воспоминаниях его подбородок был чуть мягче, лоб немного уже, и у него не было таких выступающих скул. Ее Крис был обаятельным, улыбчивым и… простым, понятным, своим. А этот Крис – закрытая книга. И дело совсем не в другом лице. Этого мужчину она не знает, а значит, за эти три года что-то до неузнаваемости изменило его. Изнутри. Анездоровое подсознание Лин дополнило метаморфозы новой внешностью.

«Может, это я? Я сделала его таким?», – мелькает в голове Элинор нечаянная мысль. – «Что, если мое одержимое желание иметь детей сломало нас обоих, отдалив друг от друга? Как долго мужчина способен безоглядно любить женщину с психическими «особенностями»? »

– Я не могу не задать тебе вопрос, Эль, – изучающий взгляд мужа вновь останавливается на уставшем лице. И на этот раз она без пояснений догадывается, что псевдомуж имеет в виду.

– Я никогда тебе не изменяла, – без колебаний отвечает Лин, но на Кристофера произнесенные с искренностью слова не производят должного эффекта. Наверное, она бы тоже сомневалась на его месте. Черт, да она бы с ума сошла, если бы Крис перестал ее узнавать.

– Как ты можешь быть уверена? – негромко спрашивает он, и Лин, откинув неловкость, порывисто накрывает его ладонь своей.

– Я знаю, что это невозможно, Крис. Я не помню, как мы прожили последние три года, но ты видел надпись на портрете. Ее сделала я. «Самому важному человеку в моей жизни».

– Ладно, Эль, – помолчав, без особого энтузиазма произносит Крис. – Тебе не нужно мне ничего доказывать, – мягко высвободив свою руку, он собирается встать.

– Ты мне веришь? – Лин удерживает мужа, взяв за запястье.

– Конечно, верю, Элинор, – отвечает он, и его прямой взгляд в глаза заставляет сердце Лин испуганно трепыхнуться. – Ты никогда не давала мне повода усомниться в тебе.

Дежурные фразы из его уст не звучат фальшиво, но и искренности в них ни на йоту.

– А ты? – вопрос слетает прежде, чем успевает сформироваться и обдуматься в голове Лин.

– Что – я? – уточняет муж.

– Ты давал мне повод усомниться?

– Ты спрашиваешь, изменяю ли я тебе? – холодно конкретизирует Крис.

– Мне, как и тебе, необходимо разобраться в том, что произошло, – отпустив мужское запястье, Лин настойчиво смотрит в светло-серые глаза. – Выяснить все причины, что могли спровоцировать кризис.

– Причины? Я могу их озвучить, Эль, – уверенно сообщает Кристофер. – Проблемы с памятью начались сразу после аварии. Травма головы, гибель близких, потеря ребенка, тыпережила сильнейший стресс, и твоя нервная система не выдержала…

– Не надо повторять то, что я и так знаю из своей карточки, – прерывает его Элинор. Ее коробит от отчужденного тона мужа, словно зачитывающего параграф из учебника.

– Я едва не потерял тебя, Эль, – заметив реакцию женщины, он выключает режим равнодушного мудака. – Мы столько пережили в те жуткие месяцы, пока ты проходила лечение в клинике. А потом все как-то стало налаживаться, ты снова ожила, начала рисовать, строить планы. После переезда сюда я решил, что все осталось позади. В этом доме ты казалась такой счастливой, и я расслабился, потерял бдительность, перестал тебя контролировать.

– Не перестал, – задумчиво отзывается Лин. – Я читала некоторые заметки в телефоне, – поясняет она, заметив недоумение, отразившееся на лице мужа. Ура, у него все-таки есть эмоции. – Они меня насторожили.

– Чем именно?

– У меня сложилось впечатление, что я жила не своими желаниями и мыслями, а по указке, выполняя ежедневный набор твоих требований.

– Ты сама просила меня об этом, – заверяет Кристофер без тени лукавства. – Тебя все устраивало, но как видишь, метод не сработал. Явсе-таки упустил момент, когда ты решила, что таблетки больше не нужны.

– Келли считает, что дело не только в отказе от препаратов, – сухо произносит Лин, размышляя над словами мужа. Могла ли она добровольно отдать Кристоферу полный контроль надсобственной жизнью?

Над этим стоит серьезно подумать.

– У тебя есть предположения? – интересуется Крис.

– Это у тебя нужно спросить. Мы не ссорились в последнее время? Может, я как-то странно себя вела?

– Страннее, чем обычно? – впервые за разговор Кристофер снисходит до улыбки. Едва уловимой, но это уже прогресс. Лин же, обескураженная его словами, не находит что ответить.

– Что последнее ты помнишь? – приходит ей на помощь Крис, меняя тему. Однако она снова тушуется.

– Мне сложно разделить реальные и ложные воспоминания, – нахмурившись, Лин порывисто встает с кушетки и отходит к окну, за которым клубятся сумерки. Устремив взгляд на огни города, мелькающие вдалеке, она старательно ищет момент икс в хаосе своих мыслей.

– Мы должны понять, на чем ты остановилась, Эль, – подсказывает Крис. – Чтобы вместе заполнить пробелы.

– Это обязательно делать сейчас? – прижав пальцы к пульсирующим вискам, не оглядываясь, спрашивает Лин.

– Мы можем отложить этот разговор, если ты не готова, – мягко произносит Крис. Элинор выдыхает с нескрываемым облегчением, но уже следующая фраза мужа вынуждает ее снова напрячься. – Есть один момент, который я хочу прояснить без отлагательств на завтра.

– Какой?

– Для этого тебе нужно повернуться, – в голосе Кристофера появляются вкрадчивые интимные нотки. Исполнив его требование, Лин настороженно смотрит в невозмутимое лицо мужа, непринужденно рассевшегося на кушетке. – Каким ты меня видишь, Эль?

– Ты видел портрет, – отзывается почти беззвучно, ощущая смутное волнение в груди. – Его рисовала я.

– Не его, Эль, – поправляет Крис. – Меня.

– Тебя, – соглашается Лин. – Это действительно ты. На каждом.

– Поэтому ты убрала свои работы с глаз долой? – вопрос звучит вполне безобидно, но неоднозначный смысл в контексте не оставляет иллюзий. – Это был мой подарок, Эль, – фраза – выстрел, легко и мгновенно достигшая цели. На Лин накатывает чувство вины. Десятая годовщина свадьбы. Обе ее реальности сошлись в этой дате. В обеих она хотела сделать юбилей незабываемым. И все испортила. Их с Крисом особенный день действительно запомнится, но совсем не так…

– Ты можешь забрать свой подарок, Крис, – потухшим голосом произносит Элинор.

– Сделай это сама, – вибрации его голоса становятся заметно ниже. – Я хочу продолжить с того момента в гостиной. Мне понравилось твоё платье, Эль.

– Крис..., – растерянно выдыхает Лин, инстинктивно скользнув по мужу оценивающим взглядом. Сейчас он уже не кажется ей внушающим ужас и отвращение психом, и она вынуждена признать, что мужчина, которого ее подсознание отказывается узнавать, внешне не уступает вымышленному образу.

– На полу оно смотрелось просто божественно, – ленивая улыбка растягивает чувственные губы. – Но я бы предпочёл снять его сам.

Черт! Только не это. У нее темнеет в глазах, к щекам приливает кровь.

– Крис. Я должна попросить…. Надеюсь, ты дашь мне время… – смущенно начинает Эль. – Чтобы осознать… привыкнуть….

– Нет, – коротко отвечает Кристофер, перебив ее невнятные потуги выпросить отсрочку от выполнения супружеского долга.

– Нет? – изумленно переспрашивает Элинор Хант, недоверчиво глядя на мужа.

– Чем быстрее мы перейдем эту грань, тем проще тебе будет осознать и привыкнуть.

Глава 6

Уставившись в разгорающиеся пыльно-серые глаза мужа, Лин невольно замирает, забыв о потребности организма в кислороде. Он тоже неотрывно и, она бы даже сказала, хищно наблюдает за сменой эмоций на ее лице. От удушливого смущения до глубоко отрицаемого предвкушения. Да, ей определенно стоит поучиться у него скрывать свои мысли за непроницаемым забралом.

– Это плохая идея, – плотнее запахивая полы халата, ломким голосом произносит Элинор.

Никогда еще ей не было так неловко в присутствии мужа. Если бы она могла, то спряталась бы за штору, но это невозможно. Ведь на окнах нет штор, на дверях, кроме входной и ванной комнаты, нет замков. Ни одного гребаного укрытия от назойливого пытливого взора чужака.

– Кристофер, – не разрывая зрительного контакта, он называет свое имя, словно ему далось за считанные секунды беспрепятственно забраться в ее мысли. Элинор вопросительно приподнимает брови. – Это плохая идея, Кристофер, – цитирует он ее последнюю фразу, дополненную обращением. – Повтори, Эль.

– Это плохая идея, Кристофер, – с бешено бьющимся сердцем выпаливает Лин.

У нее снова начинает кружиться голова. Всему виной мощная энергетика, исходящая от мужчины. Отчасти подавляющая и пугающая, но в большей степени будоражащая. То, что черты его лица совершенно не совпадают с хранящимся в воспоминаниях образом мужа, добавляет остроты в происходящее безумие. Ощущение сюрреализма достигает максимальных высот. Она сама не знает, чего ей хочется больше – нервно расхохотаться, расплакаться навзрыд или смириться и сдаться мужчине, утверждающему, что он ее муж.

– Ты все еще сомневаешься. Да, Эль? – вкрадчиво-ленивым тоном любопытствует Крис.

Изучающий поглощающий взгляд, приподнятый уголок чувственных губ, бархатистый парализующий волю голос. Его это забавляет? Или он издевается?

– Я как будто во сне, – не определившись, отвечает Лин. – Кочую из одного кошмара в другой и пытаюсь понять, который из них реален.

– Какой кошмар тебя пугает больше? – он медленно поднимается, а Лин кажется, что пол под собственными ногами превращается в кипящее озеро ртути. Она вязнет в нем, тонет, и чем ближе бесшумные шаги Кристофера, тем глубже Элинор погружается в ядовитую клоаку.

– Этот, – звучит на выдохе искреннее признание.

Муж останавливается на расстоянии вытянутой руки. На кушетке они находились гораздо ближе, но у нее не было настолько тотального ощущения вторжения и поглощения. Он к ней еще не прикоснулся, а ей чудится, что Кристофер повсюду. Его знакомый запах, чужое лицо, пронизывающий взгляд, опутывающий разум плотным туманом, и воспоминания, которых не было.

– Почему? – мужские пальцы дотрагиваются до вьющихся у ее висков волосков. – Я настолько ужасен? – он наклоняется, и, утратив возможность видеть его глаза, женщина теряется в тактильных ощущениях.

– Почему, Эль? – не дождавшись ответа, настаивает Кристофер.

Лин немеет, чувствуя, как все ее тело покрывается мурашками. Она бы солгала, сказав, что причина только в страхе. Недвусмысленные сексуальные вибрации, излучаемые Кристофером, пробуждают в ней самой чувственный отклик. Лин дико злит предательство собственного тела и в тоже время успокаивает. Ее никогда бы не смог так легко и быстро возбудить незнакомый мужчина, каким бы привлекательным он не был.

– Боишься меня? – произносят его губы, оказавшиеся там, где только что были пальцы. Теплое дыхание раздувает темные завитки. Обоняние улавливает родные нотки сандала и сигаретного дыма.

У Кристофера было не так много тайн от жены. Он прятал сигареты в ящике своего стола, но она все равно знала, что муж курит в кабинете, хотя и заходила туда крайне редко. Лин уважала личное пространство Кристофера, но судя по заметкам и напоминаниям в телефоне, он не отвечал ей взаимностью.

Три года, черт побери. Три года. Как много она пропустила! Целая жизнь, которую она бы не променяла и на два десятка лет. Джонас и Милли – она готова сойти с ума, лишь бы снова их увидеть. Даже если их не существует…

Сердце сжимается от боли, и она глубоко вдыхает смесь будоражащих запахов, проникающих ей под кожу. В этой жуткой реальности Кристофер – самый важный человек в ее жизни. И все происходящее подтверждает это на сто процентов.

– Не тебя, – отрицательно качнув головой, вздрагивает, ощутив скользящее горячее прикосновение губ. Она лжет, бессильно прислоняясь спиной к прохладному окну. Если бы не эта опора, она бы, наверное, снова рухнула в обморок. Ладонь Кристофера опускается на стекло в считанных миллиметрах от женского лица.

– Ты запуталась, Эль, – понимающе шепчет Крис, свободной рукой погладив ее по щеке. – Однажды мы уже победили этот недуг. Справимся снова. Не отталкивай меня. Доверься своей интуиции.

Легко сказать. А что, если интуиция кричит, что все вокруг лгут, и она оказалась в центре чужого злого умысла. Клиническая картина прогрессирующей шизофрении. Голоса в голове, немотивированные теории заговора, обрывки воспоминаний из психушки, бешеная Дрю и перья, прилипшие к грязному полу туалета.

– Я … Тогда, после аварии… я тебя тоже не узнавала? – сбивчиво спрашивает Лин, подняв голову. Ее взгляд цепляется за щетину на волевом подбородке. Крис редко позволял себе даже легкую небритость.

– Да, – коротко отзывается он.

– Тебе было тяжело?

– Страшно, Эль, – отвечает Кристофер низким полушепотом. – Я боялся потерять тебя, пока ты боялась меня, – теплая ладонь зарывается в копну ее волос, мягко массируя у корней. Лин непроизвольно жмурится от удовольствия. Это невероятно приятно и, судя по табуну мурашек, Крис однозначно делал это раньше.

– Почему ты остался? Остался со мной? – интересуется она и тут же торопливо поясняет: – Мужчины не любят проблемных женщин. Многие на твоём месте бросили бы меня.

– Мне повезло, что на моем месте только я, а не многие, – со смешком отвечает Крис. – И моя особенная Эль принадлежит мне одному.

Лин замирает, укутанная пожирающим жаром сильного мужского тела. Это ее шанс получить еще одно доказательство в копилку уже имеющихся. Сердце тревожно обрывается, воскрешая в памяти их самую первую встречу, у которой не было свидетелей. Отец на работе, мачеха на шопинге, Этан в школе, садовник на больничном. Начало лета, полуденный зной и горячий незнакомый парень с голым торсом, чистящий бассейн в саду дома Бартонов. Она заметила его в окно своей спальни и сразу поймала себя на мысли, что ей срочно нужно позагорать на одном из шезлонгов.

– Ты не выглядел очень заинтересованным, – осторожно произносит Лин, прислушиваясь к ритму его дыхания.

– Отец запретил мне глазеть на дочь хозяина. Я дал ему слово, что буду вести себя прилично, – ухмыльнувшись, отзывается Крис.

– Поэтому работал без футболки?

– Было жарко, Эль. Настоящее пекло.

– Ты мог обгореть.

– Не мог. Небо заволокло тучами в тот день.

– А когда начался дождь, ты так и не оделся, – она невольно улыбается вспоминая, как напрягались рельефные мышцы будущего мужа при каждом движении. До того момента девушке ни разу не доводилось испытывать такого острого неприкрытого сексуального желания. Немногочисленные парни, с которыми она несколько раз целовалась, так и не смогли вызвать в ней мысль о продолжении. Обычно она ограничивалась тремя свиданиями и теряла интерес.

– А ты так и не сняла темные очки, – парирует Крис.

Запрокинув голову, Элинор встречает его потемневший взгляд, сердце пропускает удар, а губы мгновенно пересыхают.

– Ты лежала под дождем в своем белом купальнике и не шевелилась.

Да, так и было. Если бы Лин сняла очки, красавчик с божественным торсом и глазами цвета неба мгновенно раскусил бы, как сильно она запала.

– Поэтому ты…

– Решил, что тебе стало плохо.

– Меня словно удар хватил, – подтверждает Элинор.

– Малышка, тебе срочно требуется искусственное дыхание.

– Я помню, – говорит Лин чувствуя, как печет в груди.

Необъяснимая грусть и что-то еще, нераспознанное, рвущее душу в клочья. Он так улыбался ей, как никто и никогда до него. А его ямочки? Она влюбилась в них, как одержимая, даже не зная имени парня. Как, черт возьми, ее мозг смог сотворить с ней такое? Если стоящий перед ней Кристофер – настоящий, то откуда взялся тот? Его лицо не могло появиться из ниоткуда. Мимика, жесты, смех, голос, прикосновения – все другое. Как такое можно придумать?

– А ты ответила… – с улыбкой продолжает Крис, но Лин не дает ему закончить:

– Я не малышка. Меня зовут Элинор Бартон.

– Приятно познакомиться, мисс Эль. Я – Крис Хант. Джек Хант мой отец, – опустив темноволосую голову, Крис шутливо подмигивает Лин.

Хаос в ее мыслях разрастается до неимоверных размеров. Это полный диссонанс. Они смотрят одно и тоже кино, но с разными актерами в главной роли.

– Помнишь, что ты заявила мне в ответ?

– Кто такой Джек Хант? – она цитирует свою фразу двенадцатилетней выдержки. – Черт, я чуть не умерла от стыда.

– Ты не обязаны была знать имя садовника, – небрежно пожимает плечами Крис.

– Твой отец работал у нас больше пяти лет. Это было… – она сбивается, пытаясь найти правильное определение. – Я чувствовала себя избалованной высокомерной сукой.

– Брось, Эль. Я так не думал. В белом мокром купальнике и нелепых очках ты меня просто сразила наповал. – ностальгирует Кристофер. – Но тебе было всего семнадцать.

– Всего месяц, – негромко вставляет Лин.

– Да, ровно месяц тебе было всего семнадцать. А потом, в день твоего восемнадцатилетия, ты сказала, что уже достаточно взрослая, чтобы позволить мне зайти дальше поцелуев. Ты засунула свои трусики в задний карман моих джинсов, написав на них помадой время и место. Все бы ничего, но помаду ты взяла у мачехи, а та предпочитала алые тона. И я не сразу понял, что там послание, и нехило сдрейфил. Трусики в красных пятнах, в моем кармане… Я терялся в догадках.

– Боже, Крис. Замолчи! – вспыхнув до корней волос, Лин накрывает ладонью мужские губы. – Ты меня смущаешь. Я тогда вообще не думала, как это выглядит.

– Ты не казалась смущенной. Напротив, – подтрунивает Крис.

– Я выпила два бокала шампанского для смелости.

– Я заметил, – смеется Крис. А у Лин виски взрываются от резкого приступа боли. – Твой отец нас чуть не застукал, – невозмутимо продолжает он. – Первый раз мог оказаться последним.

– Хорошо, что у меня хватило ума запереть дверь.

– Это сделал я, Эль, – улыбка исчезает из глаз Кристофера, и его взгляд становится колючим и отчужденным. – Я запер дверь. Проверяешь меня, малышка?

– Нет. Конечно, нет, – потрясённая тем, как легко попалась, оправдывается Лин. – Я действительно забыла.

– Твое новое платье, Эль. Жду тебя в нем через полчаса в гостиной, – резко отстранившись, распоряжается Крис. От улыбчивого парня не остается и следа. – Продолжим вечер воспоминаний за обедом. Пока будешь одеваться, заготовь новый список вопросов, ответы на которые может знать только настоящий Кристофер Хант. Глядишь, тебе удастся подловить меня на вранье.

– Крис, не злись, – она мягко берет мужчину за руку. – Я…

– Я закажу еду из нашего любимого ресторана. Бинго, я даже помню, как называется. Массимо. Верно? – ледяным тоном спрашивает муж.

– Крис, извини меня, – подавленно выдыхает Элинор, чувствуя себя полной дурой.

– Голубое платье, Эль, – повторяет Крис. – Ты, я и вкуснейшая паста с креветками, а после мы проверим, так же я трахаюсь, как настоящий Кристофер Хант. Как тебе такой план, детка?

– Это грубо, – расстроенная его холодностью и намеренной провокацией, отвечает Элинор.

– Тебе нравится грубо, Эль, – бесстрастно отзывается он. – Или об этом тебе тоже нужно напомнить?

– Мне жаль, что я тебя разочаровала, – ее голос дрожит от переизбытка эмоций.

– Ты не можешь меня разочаровать, Эль, – взяв лицо жены в ладони, он целует ее в лоб. В лоб! Хуже и представить нельзя. – Ни в одном из твоих кошмаров, – завершает свою мысль Крис и стремительно ретируется из студии, оставляя жену подавленной и потерянной.

– Здесь что-то не так, – бормочет она, присев на злосчастную кушетку, все еще хранящую тепло тела мужа. Червь сомнения по-прежнему грызет обезумевшее от сложившейся ситуации сердце. И чем дальше, тем больше попахивает каким-то абсурдом. Она же не идиотка, чтобы полностью забыть кусок жизни.

Взяв свой телефон, Лин снова проверяет все сообщения, заметки, входящие и исходящие вызовы, листает фотографии, открывает последние страницы в Гугле.

– Ничего… черт, – отшвырнув гаджет в сторону, Элинор нервно грызет ноготь на указательном пальце, силясь вспомнить, что она могла упустить.

В современном мире в телефоне любого человека можно найти массу информации о том, кто он, выяснить материальный статус, семейное положение, с кем общается, где работает, чем интересуется, что предпочитает покупать, куда ездит отдыхать. Банковские карты, электронные кошельки, скидочные купоны, списки оформленных заказов, записи к врачу и прочее. Люди сами вываливают на всеобщее обозрение всю свою подноготную, публикуя посты на Фейсбуке, в Твиттере, Инстаграм. Стереть каждый визит во всемирную паутину отдельного человека не способен даже самый прокаченный хакер.

В случае с Элинор Хант никаких особых усилий для зачистки личной информации и не требовалось.

Соцсети она всегда считала злом, отнимающим у личности частичку индивидуальности. И у нее нет банковской карты, потому что все счета и покупки всегда оплачивал муж. Она никогда нигде не работала, если не брать в расчет увлечение живописью, которое она даже не пыталась монетизировать. И у нее нет подруг, кроме Тэмзин. Нет родственников, кроме мужа и его тетки. Отец Криса умер пять лет назад и тоже ничего уже не сможет подтвердить или опровергнуть. А приятели и подружки Элинор по школе и колледжу остались в той жизни, которую она бросила, выбрав сына садовника. Лин скрывала их роман ото всех, боясь гнева отца, а когда неприемлемый для семьи секрет открылся, сбежала с одной сумкой и без единого доллара за душой. Никто из ее старых знакомых не был на их свадьбе. Никто не поздравлял на Рождество, не навещал и не дарил подарков на рождение Джонаса и Милли.

Боже, как так вышло, что вся ее жизнь в течение десяти лет крутилась вокруг одного единственного мужчины и контролировалась им же?

«Самому важному человеку в моей жизни…»

Теперь надпись на портрете приобрела зловещий смысл.

Почему она не задумывалась об этом раньше?

Ее все устраивало? Кажется, да. Именно так и сказал Крис.

Именно так и было в воспоминаниях о последних трех годах. Ее все устраивало, она была счастлива. Действительно была. По-настоящему. Элинор жила своими детьми и мужем и не нуждалась в присутствии других людей. Этот дом стал ее миром… Нарисованным травмированным воображением?

Почему? Какова причина?

Если все это было больной фантазией, то возникает ряд вопросов: зачем она придумала альтернативную реальность?

Почему сейчас?

Что произошло в день десятой годовщины свадьбы Кристофера и Лин?

И в какой момент случился перелом?

От бесконечных поисков ответов и гудящего роя мыслей в голове, Элинор все глубже увязает в хаосе предположений, большая часть из которых заведомо ложная.

Черт, да это гребаный тупик. Ей даже некому позвонить, спросить:

«Хей, подруга, ты помнишь моего парня Кристофера? Если скину тебе его фото, сможешь его узнать?»

Или ей стоит начать с совершенно иного вопроса?

Кому это нужно?

Если собственные воспоминания реальны, то какой мотив преследуют те, кто убеждают ее в обратном?

Какова цель?

И снова тупик.

Резкий звонок телефона вырывает Лин из потока скачущих мыслей.

– Да, – хрипло отвечает Элинор, даже не взглянув на имя на экране. В списке постоянных контактов не так много людей, чтобы теряться в догадках.

– Элли, это Тэмзин, – звучит голос подруги. – Никак не могу успокоиться. Постоянно думаю о тебе.

– Я в порядке, Тэм, – сухо отзывается Лин. – В сравнительном.

– Ты уже говорила с Кристофером?

– Да, – Элинор напрягается, с подозрением восприняв чрезмерное беспокойство Саммерс.

– И как он?

– Как ОН? – язвительно переспрашивает Лин. – Проблемы вроде как с моей головой, а не с его.

– Я переживаю за вас обоих, – искренне отвечает Саммерс. Ни одной фальшивой ноты, но как же трудно ей поверить.

– Не стоит волноваться, Тэм. Крис заверил меня, что мы справимся, как уже справились однажды.

– Элли, это случалось не однажды, – напряженно выдыхает Тэм. – У тебя бывали кратковременные провалы в памяти и после выписки из клиники. Несколько раз. Иногда на пару часов, самое большее – на сутки.

– Почему ты мне сразу не сказала? – ошарашено интересуется Элинор.

– Я говорила, но ты акцентировала внимание на другом.

– Да, Тэм, на другом, – голос Лин налился жесткостью. – На моих детях, которых я, оказывается, никогда не рожала.

– Твоя фантазия… о детях, она не лишена оснований, – сообщает Саммерс. – Ты и правда считала, что они спасли бы ваш брак с Кристофером. Для тебя это стало идеей фикс, и ты злилась на него, потому что он не был так одержим продолжением рода. Вероятно, твой мозг периодически выдавал желаемое за действительное.

– Как часто?

– Раз в два, три месяца, – сочувственно вздохнув, констатирует Тэм. – Мы держали это в секрете от твоего психиатра. Крис не хотел, чтобы тебя снова упекли в Святую Агату. Но так надолго, как сейчас, еще не было, не считая первого раза.

– О боже…, – бормочет Лин, запуская пальцы в волосы. – Неудивительно, что у Кристофера сдают нервы. Да, он еще святой, раз столько времени выносит рядом полоумную жену.

– Он тебя обидел? – с тревогой спрашивает Саммерс.

– Нет. Крис ждет меня в гостиной. Попросил надеть платье, что ты мне помогла выбрать.

– Я не помогала, Элли, – отрицает Тэм. – Наверное, это Кристофер купил его для тебя.

– Отлично, – мрачно ухмыляется Элинор. – Я, что, не в состоянии самостоятельно приобрести себе одежду? Подожди… а почему ты решила, что Крис может меня обидеть?

– Не уверена, что мне стоит тебе говорить об этом сейчас…

– Тэм, хуже точно не будет. В моей голове чертова черная дыра, и я хочу понять, какого хрена со мной происходит, – нервно огрызается Элинор.

– В последнее время на совместных сеансах ты жаловалась, что вы стали много ссориться из-за частых вспышек агрессии с его стороны.

– Он меня бил? – изумленно пытается выяснить Элинор.

– Боже, нет, – поспешно возражает Тэм. – Вы спорили по мелочам, и ты утверждала, что Крис постоянно срывается на тебя без всяких причин, – Саммерс замолкает на мгновение, чтобы окончательно «убить» Элинор следующей фразой: – Ты всерьез задумывалась о том, чтобы уйти от него.