Текст книги "Не он (СИ)"
Автор книги: Алекс Джиллиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
Глава 5
Полная луна светит в окна, пронизывая все пространство студии серебристым светом. Лин стоит возле мольберта, гипнотизируя взглядом свою последнюю работу, когда вдруг ее затылок леденеет от пронзительного чужого взгляда.
Он появляется из ниоткуда, принеся с собой тьму и холод.
Тело мгновенно покрывается мурашками, сердце пугливо подпрыгивает в груди и срывается в пятки.
Все это она уже чувствовала.
Несколько недель назад.
Когда в ее гостиной появился НЕ ОН.
События того вечера за одно мгновение пролетают перед глазами, заставляя повторно пережить шок и ужас. Но самым страшным было не чужое лицо незнакомца, называющего себя ее мужем.
Главный кошмар ждал ее впереди.
И он все еще с ней, никуда не исчезал, как бы она не старалась поверить всем лжецам, слетевшимся на почти растерзанную жертву. Ее спасло это мизерное «почти». И обещание, что она дала отцу за секунду до его гибели.
Я не сдамся, пап.
И второе, что дала самой себе.
Он пожалеет.
Защитные механизмы человеческого подсознания безграничны. Они продолжают работать, даже если, обманувшись в очередной раз, мы приказываем им прекратить.
Элинор еще не восстановила всю цепочку событий, но уже знает наверняка, что ее разум перешел в режим автопилота, забрав все рычаги управления не только из-за тех воспоминаний, что удалось вернуть.
Спусковым крючком послужило что-то иное, постоянно ускользающее из-под носа.
Опустив руку в карман теплого кардигана, она медленно разворачивается лицом к тому, кто беспрепятственно вошел в ее дом.
А, может быть, и не уходил все это время.
Вернувшись от Тэмзин час назад, Элинор не сразу поднялась в студию. Сначала она зашла в кабинет мужа и взломала ножиком для корреспонденции первый ящик письменного стола. Именно там Кристофер хранил оружие. В тот момент Лин не осознавала до конца против кого намерена защищаться, кто ее истинный враг.
Четкого понимания нет и сейчас.
– Здравствуй, Дик. Я тебя ждала, – говорит она, поднимая руку и направляя на мужчину с небесно-голубыми глазами дуло небольшого пистолета. – Как ты и просил, – холодно ухмыльнувшись, добавляет Элинор.
– Хочешь убить меня? – вздернув бровь, с завидным спокойствием интересуется Дик. На его лице все еще видны следы побоев, нанесенных Кристофером. – Или это новая игра? Я не против. Озвучь условия, – с безумной улыбкой добавляет мужчина, демонстрируя знакомые до боли ямочки.
– Как тебе удалось залезть в мою голову? – насупившись, Лин крепче сжимает пистолет.
– Я еще никуда не залез, но планирую.
– Не приближайся, – ледяным тоном предупреждает она, когда Дик делает шаг в сторону хозяйки дома.
Гость застывает на месте, поднимая руки, показывая свою готовность к конструктивному диалогу. Окинув его быстрым взглядом, Лин отмечает для себя, что Дик одет не так, как в тот день, когда заявился с гребаным заказом. На нем белоснежная рубашка, идеально сидящие брюки и дорогая обувь, и он совершенно не похож на того, кто зарабатывает на жизнь доставкой еды. Но если присмотреться внимательнее, то становится заметно, что Дик явно не в себе, выглядит изможденным, волосы всклочены, но при этом он гладко выбрит.
– Я спросила, как тебе удалось залезть в мою голову?
– Ты правда хочешь знать? Из всех вопросов тебя интересует именно этот? – склонив голову, лениво тянет Дик.
Лин уверено кивает, сдув прядь прилипших к губам волос. Внутри все клокочет от желания размозжить этому психу голову, но здравый смысл призывает к спокойствию. Лин глубоко и медленно дышит, не позволяя панике и злости взять над собой верх. Под воздействием эмоций она, итак, натворила немало глупостей.
– Говори! – приказывает Лин, угрожающе дернув пистолетом.
– Уверена, что он заряжен? – небрежно любопытствует Дик.
– Да, сукин ты сын. Я прострелю твои мозги, если ты не перестанешь кривляться. И плевать я хотела на твои диагнозы. Как тебя, вообще, выпустили из Святой Агаты?
– С чего ты взяла, что меня выпустили, Эль? – насмешливо кривя рот, интересуется Дик.
– Ты сбежал? – изумленно распахивает глаза Элинор.
– Неверный вопрос. Правильный звучит так: Кто помог мне сбежать?
– Кристофер? – выдыхает Лин. Внутри расползается мороз, пробираясь к неистово заколотившемуся сердцу.
– Что ты помнишь о том, как оказалась в Святой Агате? – уходит от темы Дик.
– Меня перевели туда из клиники, где я проходила лечение после автокатастрофы.
– А что было потом, Эль? – качнув головой, мужчина пронзает ее тяжелым взглядом. – Ты помнишь, о чем мы с тобой говорили? Что планировали сделать? Как долго шли к тому, чтобы наказать всех, кто причинил тебе боль? Предал и растоптал твое доверие?
– Ложь, – бросает Элинор свозь стиснутые зубы. Он, что, серьёзно думает, что она поверит в этот абсурд? – Я ничего не планировала!
– А если пораскинуть мозгами и снова попробовать ответить на вопрос, кто помог мне сбежать? – ухмыляется Дик, и Лин аж передергивает от желания вмазать по его самодовольной физиономии.
– Говори, если есть что сказать, или я заставлю тебя сделать это, – твердым тономпредупреждает Лин, и на лице Дика проскальзывает тень удивления.
– Выстрелишь в меня? – небрежно интересуется он. – В единственного, кто слушал твой бред и верил? В единственного, кто желал спасти тебя от меркантильного кретина? В единственного, кто хотел защитить от лжецов, медленно убивающих тебя? В един…
– Ты сумасшедший! – тряхнув головой, затыкает его Элинор.
– Неужели? – безумно улыбается больной ублюдок. – Хочешь открою тебе страшную тайну, Эль?
– Валяй, Дик, – ожесточенно дает разрешение Лин, зная из собственного опыта, что охваченный шизоидной идеей параноик не успокоится, пока не заставит кого-нибудь выслушать его.
– Тебя доставили в Святую Агату не из клиники, где ты восстанавливалась после автокатастрофы. Это произошло значительно позже.
– Я видела медицинскую карту, – нахмурившись, возражает Элинор.
– Она поддельная, – уверенно заявляет Дик. – К тому моменту ты успела подписать доверенность по управлению наследством на имя своего мужа, и как только он добрался до твоих денег, ты стала ему мешать.
Лин недоверчиво щурит глаза. Для бреда звучит слишком последовательно. Слишком логично. Слишком больно.
– Ты поступила в Святую Агату несколько месяцев спустя с такими симптомами, как беспричинная агрессия, паранойя, галлюцинации, бессонница, головные боли, потеря памяти, нервно-мышечные расстройства. Тебе диагностировали острый психоз, хотя анализы четко указывали на токсическое отравление.
– Откуда ты знаешь, что было в моих анализах? – сипло спрашивает Лин, потерявшись в своих подозрениях и возникающих версиях.
– Младший персонал Святой Агаты продается дешевле, чем глав врачи, – пренебрежительно отзывается Дик. – Тебя травили, Элинор. Вероятнее всего ртутью, – услышав последнее, Лин нервно сглатывает, вспоминая, как часто в ее видениях всплывало озеро кипящей ртути.
Совпадение? Но как такое возможно? Могла ли она сама натолкнуть Дика на подобную версию? Если бы только она могла вспомнить все, о чем они разговаривали….
– Хант делал это на протяжении длительного времени, иначе симптомы не были бы такими выраженными, – тем временем продолжает Дик. – Возможно, он и не собирался тебя убивать, а только свести с ума, или же просто не рассчитал дозу, и ты выжила, вопреки его плану.
– Зачем? – резко севшим голосом хрипит Элинор.
– Не будь идиоткой. Ради наследства, Эль. Большая часть преступлений в мире совершается ради денег, а Бартон оставил тебе миллионы долларов.
Элинор молчит, неотрывно глядя в небесного цвета глаза пациента F602299. Поверить ему значит признать, что десять лет жизни она отдала не только предателю, но и убийце.
Кристофер не просто ее ненавидел. Он жаждал стереть собственную жену с лица земли.
За что, черт подери? У него была генеральная доверенность, почему он просто не вывел все средства на офшорные счета? Зачем он продолжал жить с ней еще три года? Какой во всем этом смысл? Он передумал, дал ей шанс или было что-то другое?
– Почему ты дала заднюю, Эль? Что произошло? – насупившись, Дик взирает на нее с праведным негодованием. – Мы же были почти у цели.
Если он говорит правду, то она сама хотела бы знать ответ на этот вопрос.
– Какой цели? – уточняет Лин, хотя уже догадывается, что услышит в следующее мгновение:
– Превратить его жизнь в ад, – металлическим тоном произносит Дик. – Заставить его пожалеть! – она непроизвольно вздрагивает и отшатывается назад. – Убить!
Ей хочется зажмуриться и закричать, но этого ни в коем случае нельзя делать. Все слова Дика могут оказаться ложью и вымыслом. Доказательств по-прежнему нет.
«Папа прав, а я дура. Я бы не стала его слушать и не поверила бы ни в какие доказательства.»
Неужели она все еще ищет оправдания Кристоферу?
Элинор передергивает от отвращения к самой себе.
Ты жалкая, Элли.
Трусиха.
Пустое место.
Ты заслужила все, что он с тобой сделал.
– Нет, – безжизненно выдыхает Элинор. – Я бы не смогла его убить.
– Это должен был сделать я, Элли, – спокойно сообщает Дик, словно речь идет о чем-то будничном. – Нам понадобилось три года, чтобы собрать необходимую сумму и подкупить всех, кто помог нам провернуть это дело. Никто не хотел рисковать своей репутацией за вознаграждение, которого хватило бы на пару лет безбедной жизни. Все требовали безлимитную путевку в новую жизнь. Сбежавшему из психушки пациенту бояться нечего. Я вернулся бы туда, где и должен был дожить свои дни, а вот ты бы обрела свободу и дом. Ты не думала, зачем Кристофер так срочно продал вашу квартиру и перевёз тебя сюда?
– Нет, – отрешено качает головой Элинор.
– Чтобы скрыть следы. Если бы началось следствие, его могли выдать пары ртути, сохранившиеся в мебели и стенах.
– Но он тоже мог отравиться, – жалко цепляясь за несуществующую соломинку, размышляет Лин.
– Нет, если источник заражения находился постоянно рядом с тобой, – безжалостно отрезает Дик. – Вспомни, Эль. Ты была сама не своя. У тебя погибла вся семья, и неудивительно, что «любящий и заботливый» муж дал тебе время побыть в одиночестве, переехав в другую комнату.
– Но потом после того, как меня выписали из Святой Агаты, он ничего не делал.
– Откуда ты знаешь, Эль? – скептически произносит Дик. – Посмотри на себя. Ты выглядишь не менее безумно, чем три года назад, когда я впервые увидел тебя возле дверей своей палаты.
– Я не сумасшедшая. Я поправилась! – восклицает Элинор.
– Во имя мести, Эль, – торжественно улыбается Дик, и ямочки на его щеках больше не кажутся ей очаровательными. – С моей помощью ты обрела цель, для достижения которой понадобились годы, но оно же того стоило?
– Я ничего этого не помню, – трясет головой Элинор, чувствуя, как ее зубы начинают нервно стучать.
– Хватит! Все ты помнишь! – рявкает Дик. – Тебе оставалось только сыграть свою роль до конца. Но ты испугалась! Почему, Эль? Что в нем такого, что ты так боишься расстаться с иллюзиями о своём несуществующем счастливом браке? Он лжец, убийца, предатель и вор, но, видимо, так охренительно тебя трахает, что ты готова закрыть глаза на все? И ради чего?
– Нет, – яростно шипит Элинор. – Это твои больные фантазии, Дик. Я не освобождала тебя из психушки, не планировала убийство собственного мужа и отца своих детей!
Взгляд пациента F602299 становится острее бритвы и холоднее стали.
– Нет никаких детей, Эль, – по слогам чеканит Дик. – Отдай мне свой пистолет, – он протягивает открытую ладонь. – Момент настал. Он скоро вернется и заплатит по счетам.
– Нет! – снова произносит Элинор. Теперь более уверенно. Сжимая пистолет в руке, она делает шаг вперед. – Ты меня не убедил, Дик.
– Что еще тебе нужно, чтобы признать, что ты жила с настоящим кретином. Хочешь остаться с ним?
– Хочу знать, как ты вошел в этот дом!
– Это мой дом, Элинор. Его подсунули твоему придурку мужу за бесценок, и его жадная натура не смогла пройти мимо выгодного предложения.
– Это не объясняет того, как ты обошел систему безопасности!
– Я не обходил, – лицо Дика перекашивает злобная гримаса. – Водитель Ханта не дал мне уйти, меня заперли в подвале. Избитого и еле живого от боли.
– Тогда объясни, как ты выбрался оттуда? – требует ответа Элинор. Несоответствие в деталях рушат всю версию психопата, это придает ей уверенности.
Как? Как, черт возьми, она могла вообразить, что этот дерганный шизофреник может быть ее мужем. Точнее, как она могла заимствовать его лицо для Криса? Хотя ничего удивительного. Кристофер немногим лучше психа из Святой Агаты. В памяти внезапно всплывает видеозапись, продемонстрированная мужем по дороге в ресторан, и Элинор начинает подташнивать от отвращения. К обоим.
– Прекрати, наконец, махать своей пушкой, – предусмотрительно отшатнувшись назад,прикрикивает Дик. – Не в меня ты должна целиться, Элинор. Не я превратил твою жизнь в ад.
– Как ты вышел из подвала? – четко произносит Лин, призывая все моральные и физические силы, чтобы не сорваться.
– Сегодня он забыл надеть на меня наручники. Я вылез через вентиляционную шахту, – в доказательство Дик показывает на свисающие из кармана джинсов стальные браслеты.
– Удачное совпадение, – саркастично оброняет Лин.
– Ни хрена подобного, – кривится Дик. – Сукин сын был уверен, что я никуда не денусь. Дверь заперта, ключ только у него. Он не учел, что этот дом построен по моему проекту, и я знаю его, как свои пять пальцев.
– Там еще кто-то есть? – дрогнувшим голосом спрашивает Элинор.
– Где? – на лице мужчины проскальзывает недоумение.
– В подвале, – с трудом выговаривает Элинор. Рука, удерживающая пистолет, предательски дрожит. Ей больно даже представить, что Крис способен…
– В подвале? – хмурится Дик. – Разве что мыши и пауки. Хочешь посмотреть? Пойдем прогуляемся, но пушку придется оставить здесь.
– Где мои дети, Дик? – срывая голос, кричит Элинор.
Ее всю колотит от одной только мысли, что … Боже! Кристофер же не мог запереть Джонаса и Милли там? Зачем? Он же их отец! Не зверь и не чудовище, а родной отец. Как бы Крис не относился к Лин, как бы не хотел избавиться от нее, присвоить деньги ее отца и сбежать с любовницей и дочерью, он бы никогда не причинил вред своим детям!
Значит, это сделал Дик. Он каким-то образом сбежал из клиники, а теперь шантажирует ее мужа, держа в заложниках Джо и Милли. Да, теперь все сходится. Дик помешался на идее «освободить» ее. Любой ценой. Он псих и правильно заметил, что любое преступление сойдет ему с рук. Максимум, что его ждет – это палата в более строгом заведении, чем Святая Агата. Боже, все по-настоящему, кошмар стал реальностью.
Дик действительно собирается убить Кристофера.
– Почему я? Почему ты выбрал меня? – севшим голосом интересуется Элинор.
– А почему не ты, Эль? – ухмыляется Дик. – Может быть, мне просто было чертовски скучно, и ты оказалась под моей дверью как раз в тот момент, когда я захотел поразвлечься?
– И как? Весело тебе? – глаза застилают слезы, грудную клетку опоясывает боль.
– Еще как, – со смешком отвечает Дик, внезапно делая рывок вперед. Лин не успевает среагировать и уклониться, инстинктивно жмет на курок, уши закладывает от звука выстрела, и в эту же секунду Дик быстрым ударом ноги вышибает пистолет из ее рук. Следующий удар попадет ей в живот, выбивая весь кислород из легких. Согнувшись и захрипев, Лин отлетает назад, неуклюже сносит мольберт и падает на него сверху.
От шока она ничего не чувствует, в глазах мельтешат пепельные мушки, постепенно обретая очертания кружащихся мотыльков. Взгляд застывает на покачивающихся на потолке дизайнерских светильниках, безжалостно и равнодушно взирающих на нее. А потом свозь пелену тумана она видит склонившееся над ней мужское лицо с болезненной гримасой.
– Добрых снов, художница, – обманчиво ласковым тоном шепчет Дик, почти касаясь ее губ своими, на долю секунды превратившись во все счастливые воспоминания разом.
Смеющийся взгляд, лукавая улыбка, ямочки на щеках…
«Малышка, тебе срочно требуется искусственное дыхание».
«Спасибо за то, что ты однажды вошла в мою жизнь. Я люблю тебя…»
«Мой отец был прав. Ты – жалкое ничтожество, Кристофер Хант».
«Ты будешь терпеть меня и молчать, пока мне не надоест».
– Ты ранила меня, больная сука, – взбешенно шипит ублюдок и, замахнувшись, бьет Элинор кулаком в лицо, отправляя прямиком в черный тоннель безнадежной агонии и звенящей пустоты.
Глава 6
Некоторое время назад
Она стала приходить в палату особого пациента F602299 почти каждую ночь. Целый день Элинор пребывала в предвкушении вечера, находясь в полной прострации, не замечая никого и ничего вокруг, нетерпеливо считая минуты до встречи. Лин сама не могла объяснить себе зудящую потребность находиться рядом с ним, на его территории, слушать глубокий монотонный голос, не колеблясь делать все, что он просит, и отчаянно нуждаясь отдать то, о чем ее никогда не просили.
Это было не сложно, а наоборот – естественно и правильно. Это приносило покой и облегчение. Это стало смыслом ее существования. Ее миром, сузившимся до размера четырех стен и застрявшего в них мужчины.
Их связала не исцеляющая дружба потерявшихся душ, не безумная страсть двух одиночеств, хотя, признаться, она не раз фантазировала на эту тему. Элинор и загадочного пациента F602299 объединила тайна. Секрет, способный связать двоих самыми крепкими, неразрывными узами лишь в одном случае – цена тайны должна включать в себя то, без чего оба не смогут жить. Самые нерушимые союзы создают не любовь и страсть, а нечто совершенно другое – единая цель, как единственный вариант выхода или способ выживания. Вот только нет никакой гарантии, что на этой бесплодной почве не взрастут тайком посаженные семена. Кто-то из двоих всегда более склонен к иллюзиям… И этот кто-то не он. Всегда не он.
Элинор чувствовала, как что-то внутри нее необратимо меняется, и как бы она не пыталась уберечь свое сердце от неминуемой боли, каждый раз переступая порог палаты пациента F602299, в душе зарождалась наивная надежда и отчаянно порхали пыльные мотыльки, точно зная, что в конце их тонкие крылышки обречены сгореть.
Но пока его двери остаются открытыми для нее, она не перестанет надеться на то, что однажды он захочет принять все, что она готова отдать.
– Кто приносит тебе цветы? – покосившись на букет пепельно-белых роз, Элинор задерживается возле стола.
В вечернем полумраке бутоны излучают завораживающее свечение, задевающее что-то пугающее, потаенное и глубоко забытое в подсознании Лин.
– Тебе это правда интересно? – глубокий мужской голос наполняет ее тело вибрирующей энергией, той самой, от которой танец мотыльков превращается в мучительную агонию.
– Стала бы я спрашивать? – иронизирует Лин, вставая за большим кожаным креслом, в котором расслабленно восседает особенный пациент.
Кисти его рук с длинными сильными пальцами быстро двигаются по тачпаду открытого ноутбука. Если бы он позволил, гостья вечность могла бы наблюдать за тем, как они порхают над клавиатурой, наверняка создавая нечто особенное, и часами грезя о том, как бы ощущались прикосновения его пальцев на ее теле. Она никогда не говорила ничего подобного вслух, не давала даже намека, но он знал. Конечно, знал.
– Ты создаешь какую-то программу? – забыв о вопросе про розы, любопытствует Лин. Наверное, Дик прав, и ей действительно не так уж интересен ответ. Элинор не единожды пыталась подсмотреть над чем ее загадочный союзник так усиленно работает, но не могла разобрать ничего, кроме бессмысленных символов и шифров.
– Нет, – коротко звучит в ответ.
Положив ладони на широкие мужские плечи, Лин инстинктивно наклоняется вперед, всматриваясь в мелькающие на экране множественные окна и непонятные формулы.
– А что ты делаешь? – не сдается она, взволнованно ощущая, как напрягаются его мышцы под черной футболкой.
– Зарабатываю, – следует еще один односложный ответ.
– Как? Точнее хотела спросить, почему разрешено пользоваться интернетом?
– Мне не разрешено, Элли. Я использую кодированный канал.
– Ты хакер?
– Нет, – мужчина качает головой и ведет плечами, давая понять, что навязанные женские прикосновения ему доставляют дискомфорт.
– Ты женат?
– Элинор! – недовольно отзывается Дик.
– Это простой вопрос, – настаивает она.
– Нет.
– И детей нет? – затяжное молчание говорит красноречивее слов. – А ты бы хотел?
– Люди много чего хотят, Эль. А получив желаемое, начинают хотеть совсем другого, – философски говорит Дик, но ей озвученная позиция не близка, а скорее, отвратительна.
– Мы говорим не о новой машине или брендовых часах, а о детях, – запальчиво произносит Элинор.
– И в чем разница, Эль?
– А ты не понимаешь? – пораженно спрашивает Лин.
– Это ты не понимаешь, – равнодушно парирует он. – Я знал людей, готовых броситься под колёса автомобиля, потому что не были способны накормить своих детей. По мне так лучше бы они хотели машину и часы, прежде чем захотеть детей. А ещё я знал людей, считающих своих детей препятствием для воплощения новых желаний.
– Ты живешь в ужасном мире, – приходит к горькому выводу Элинор.
– Ты даже не представляешь, насколько, – соглашается Дик, и теперь замолкает Лин.
– Ты кого-то потерял?
– Мы все кого-то потеряли, Эль, – снова закрывшись в своем непробиваемом коконе, стальным тоном отрезает собеседник. – Тебе еще есть, что терять, – смягчившись, добавляет он и, поймав ее ладонь, крепко сжимает, прежде чем вложить в трепещущие пальцы Элинор заточенный карандаш. – Одиннадцатый портрет. Приступай.
– У меня не выходит! Не получается!
– Ты слишком спешишь.
– Я боюсь не успеть.
– Мы все этого боимся, Эль. Каждая прошедшая секунда становится прошлым. Расслабься и позволь времени течь сквозь пальцы, и поверь, тогда все получится.
– Нет. Сегодня я не хочу работать, – тряхнув длинными волосами, признается Эль, обвивая его плечи обеими руками и замечая, как в отражении дисплея каменеет линия его челюсти и заостряются скулы.
– Эль, – он уверенно расцепляет женские руки. – Это только усложнит нашу задачу.
– А какая у нас задача?
– Ты должна вернуться домой.
– Меня там никто не ждет, – качает головой Элинор, чувствуя, как на плечи внезапно начинает давить вся тяжесть этого бренного мира.
– Тебя ждет твой муж.
– У меня нет мужа, – произносит она, внутренности обжигает острая боль.
– Есть, Эль.
Дик медленно поднимается из кресла и, развернувшись, обхватывает ее скулы, заставляя смотреть в глаза. Он делает это крайне редко, но каждый раз упав в черноту бездонных зрачков, она лишается возможности дышать.
– У тебя есть муж, и ты не дашь ему довести начатое до конца. Ты вернешься и заставишь его пожалеть.
– Зачем ты мне это говоришь? – беспомощно всхлипывает Лин.
– Потому что это правда, – он резко отпускает ее, отступая в сторону. – Протяни ладонь, Эль.
– Зачем? – отрешенно спрашивает она.
– Дай мне свою руку, – непреклонным тоном повторяет Дик.
Лин пытается вырваться из-под влияния подавляющего ее сознание взгляда. Хотя бы моргнуть и вдохнуть… Перед глазами мельтешат белые пятна, постепенно превращаясь в танцующих мотыльков, свет в палате мерцает, или ей только кажется… Дрожащие пальцы свободной руки ложатся в его протянутую руку.
– Не смей сдаваться, Эль, – обволакивающий голос проникает в ее разум, заполняя все потаенные уголки. Сквозь стелящийся серый туман она безвольно наблюдает, как он разворачивает ее ладонь и вкладывает в нее меленькую идеально-круглую бусину.
– Я еще не закончила, – беззвучно шелестит ее голос. Она инстинктивно сжимает пальцы, а подёрнутый навалившейся сонливостью взгляд медленно ползет по десяти незаконченным портретам.
– Однажды ты их закончишь, Эль, – его шепот звучит прямо в ее голове, усыпляя беснующиеся мысли. – Я буду скучать, художница, – Лампочка последний раз подмигивает ей и гаснет, погружая сознание Элинор Хант в кромешную тьму.
