Текст книги "Не он (СИ)"

Автор книги: Алекс Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Глава 7

– Эль, очнись. Давай, детка, просыпайся, – голос звучит откуда-то издалека, пробиваясь сквозь навязчивое жужжание. Жуткое ощущение – словно целый рой пчёл одновременно залетел в ее голову.

Чуть приподнявшись, Лин пытается открыть глаза, и гул усиливается, спазм простреливает затылок. Там наверняка появилась огромная шишка. Сдавленный стон срывается с губ, и Элинор за долю секунды вспоминает что случилось до того, как вырубилась. Точнее – до того, как ее вырубили.

Черт, сколько времени она пробыла в отключке? Черный мрак бездушно смотрит в окна, но дальше стеклянной преграды ему не проникнуть, и он терпеливо ждёт снаружи... Ночь. Глубокая ночь.

Судя по ощущениям, Элинор лежит на кушетке в своей мастерской. Ребра болят, вся левая сторона горит и пульсирует. Лин пробует пошевелиться, но ничего не выходит. Тело словно чужое, мышцы ноют от напряжения, губы печёт, во рту ощущается металлический вкус.

– Элли, видишь меня? – сквозь вату доносится низкий тембр мужа. Она изо всех сил напрягает зрение. Силуэт, склонившийся над ней, размытый, но даже нечётких контуров достаточно, чтобы лавина облегчения на время вытеснила адскую боль.

– Крис, – сипит она и вздрагивает, испугавшись собственного голоса. – Это ты. Слава богу, – всхлипывает и морщится, разбитая губа трескается, причиняя боль.

– Я, Эль, – напряжённо отвечает он. – Этого не должно было произойти. Не стоило оставлять тебя одну, – в следующую секунду она жалобно всхлипывает, почувствовав бережное прикосновение его ладоней к лицу.

Крис осторожно поворачивает лицо жены, осматривая нанесённый ущерб. Веки Лин обжигают выступившие слёзы. Один глаз, кажется, припух и видит хуже, чем другой. Соль разъедает кожу, и подвергшаяся нападению женщина жалобно стонет, смаргивая слезы.

– Он здесь, – шепчет Лин, пристально вглядываясь в лицо супруга.

Ее не покидает ощущение, что она смотрит на мир сквозь водолазную маску. Практически вслепую она тянется к мужу, отчаянно нуждаясь в тактильном контакте. И вздрагивает от испуга, когда из онемевших пальцев вываливается что-то тяжёлое и с грохотом падает на пол.

– Не бойся, Элли. Ты в безопасности, – успокаивает Крис спрятавшуюся на его груди жену. От его рубашки пахнет кровью, или ей мерещится, что этим запахом пропитано все вокруг? – В доме только мы с тобой, Элинор, – хрипло произносит мужчина.

– Нет-нет. Дик здесь, – нервно отвечает Лин. Ее щека касается чего-то влажного. Он снова попал под дождь?

– Никого, Элли. Только мы, – глубоко вдохнув, уверенно произносит Крис, успокаивающе обнимая жену.

– Но... – она вытягивает голову, заглядывая за спину Кристофера, силясь рассмотреть то, что уронила мгновение назад.

Со слухом и зрением возвращаются нервная дрожь и дикий страх. Элинор с ужасом смотрит на выпавший из рук пистолет. Ее взгляд ползёт дальше, цепляясь за багровые пятна на полу. Их много, слишком много...

– Он выбил пистолет из моих рук, а потом ударил меня. Я... я... –перепуганный взгляд зеленых глаз возвращается к лицу мужа, спускается на рубашку, пропитанную кровью. – Боже, что это? – с ужасом рассматривая рану на плече мужа, хрипит Элинор. Ее пальцы мелко дрожат, пока она пытается расстегнуть пуговицы рубашки, чтобы взглянуть что под ней, оценить масштаб опасности.

– Пуля слегка задела плечо. Всего лишь царапина, – перехватив хрупкие женские запястья, твердо произносит Крис.

Острая боль пронзает правую кисть Элинор. Именно туда попал Дик, выбив пистолет из ее руки. Опухшее запястье выглядит просто ужасно, гематома наливается кровью буквально на глазах, но это все мелочи по сравнению с окровавленной рубашкой мужа.

– Не волнуйся, Эль. Я в порядке, – заметив, как лицо Элинор стремительно бледнеет, спокойно говорит Кристофер.

– В порядке? Он в тебя выстрелил! – восклицает Лин, губы ее дрожат, боль уступает место страху. От облегчения не осталось и следа. Она опасливо озирается. – Дик где-то здесь... Он хочет убить тебя. Он сумасшедший!

– Это был не Дик, Эль, – мужские ладони отпускают ее руки и твёрдым движением фиксируют обезображенное лицо. – Это ты в меня стреляла.

– Нет, – отрицательно трясет головой Элинор. Звон в ушах становится громче, спазмы сжимают стальными клещами затылок.

– Да, Элли, – настаивает Кристофер, прожигая ее уверенным взглядом. – Я вернулся домой, застал тебя с пистолетом в руках. Все вокруг в крови, ты в шоке. Выстрел произошел случайно. Ты не хотела меня убивать.

– Конечно, я не хотела. Я… – Лин жмурится от головной боли. – Он выбил пистолет у меня из рук, но я точно помню, что успела ранить его, – произносит она сдавленным голосом.

– Элли, ты выстрелила в меня случайно, – понимающим ласковым голосом уговаривает Крис. – Ты решила, что вернулся злоумышленник, и защищала себя. Именно это ты скажешь полиции.

– Но я не стреляла! – превозмогая мучительные взрывы в висках, шипит Лин.

– Элли, соберись и включи мозг, – жестко требует муж, поняв, что мягкое убеждение не работает. – Не я же сам в себя стрелял, а потом всунул оружие в твою руку?

– Откуда мне знать, что ты этого не делал? – кричит Элинор, слезая с кушетки. Приступ тошноты накатывает, как только ноги касаются пола. Ее ведет в сторону, свет меркнет в глазах. Реакция Кристофера срабатывает мгновенно. Крис успевает подхватить ее и, стараясь не причинить лишней боли, привлекает к себе.

– Успокойся, – приказывает он, успокаивающе поглаживая вздрагивающую от сухих рыданий спину. – Посмотри на меня, – его пальцы бережно приподнимают ее лицо, мужской взгляд темнеет, задержавшись на разбитой губе.

– Я в тебя не стреляла, – беззвучно повторяет Элинор.

– Дик тебя оглушил и сбежал. Ты пришла в себя и, услышав мои шаги, решила, что я – это он, и выстрелила, – гнет свою линию муж.

– Правда? – растерянно переспрашивает Лин. – Но я не помню…

– Все было так, как я говорю, – непреклонно заверяет Крис. – Я его найду, Эль. Найду и уничтожу. Ничего не бойся. Просто доверься мне.

– Довериться тебе? – вспыхивает Элинор, вырываясь из объятий мужа. – Он сказал, что ты травил меня ртутью! Ты меня обокрал. У тебя есть другая женщина и дочь.

– У меня никого нет, – он мягко сжимает ее плечи. – Никого. Я тебе клянусь. Всему остальному тоже есть объяснение, но сейчас у нас нет на это времени. Ты поможешь мне, Эль? – его голос становится глубже, обволакивая, согревая изнутри и наполняя ее уверенностью. Элинор согласно кивает, утопая в запутанных лабиринтах пронзительных глаз.

– Что нужно сделать?

– Найди мне чистую рубашку и вызови скорую. Скажи, что на тебя напали и тебе и твоему мужу необходима срочная медицинская помощь. Ни о чем не волнуйся, Эль. Я обо всем позабочусь.

Несколько часов спустя

Комната для допроса 231

– Если вы пальцем ее не трогали, тогда какого черта ваша жена стреляла в вас? – раздраженно бросает детектив Уэйд.

– Я уже говорил, что она стреляла не в меня, – хладнокровно парирует задержанный.

– Ты издеваешься, Хант? – воспалённые от усталости и недосыпа глаза Тайрона едва не вылезают из орбит.

– Элинор была уверена, что стреляет в другого человека, – небрежно поясняет сидящий напротив холеный ублюдок.

– Этот другой человек и нанес побои вашей супруге? Такую версию она сообщит моей коллеге? – взяв себя в руки, скептически интересуется детектив. Кристофер Хант невозмутимо кивает. Как иначе? У этого мудака все под контролем. – Правильно я понимаю, что вы все-таки настаиваете на том, что ваша жена психически не здорова?

– Нет, неправильно, – неожиданно отрицает сукин сын, заставив детектива с подозрением уставиться в его высокомерную физиономию. – Выстрел предназначался не мне, а в доме действительно находился посторонний. Элинор – абсолютно здорова, но она пребывала в панике после нападения и защищала себя.

– Кем, по-вашему, был «посторонний»? – насмешливо спрашивает детектив, удивляясь фантазии Кристофера Ханта. Чего только не выдумывает, чтобы выйти сухим из воды. – Таинственный любовник вашей жены? – конкретизирует Уэйд.

– Да, – неприязненно поморщившись, признается Хант.

– Вы думаете, что мы вам поверим? – с негодованием произносит детектив, откидываясь назад. Большего бреда он не слышал за всю свою карьеру в полиции.

– Придется, – равнодушно отзывается Хант и, сложив руки на столе, подается вперед. Его холодный цепкий взгляд буквально вгрызается в побагровевшее лицо детектива. – В ближайшее время ваши эксперты подтвердят, что отпечатки пальцев и следы крови на полу в моем доме принадлежат сбежавшему пациенту психиатрической клиники, который так же является прежним владельцем коттеджа, приобретенного мной три года назад. Отсюда следует, что ему не стоило особого труда проникнуть на территорию своего бывшего владения и напасть на мою супругу. Этот псих был одержим идеей освободить Элинор. Сначала из Святой Агаты, где они одновременно проходили лечение, а потом из неудачного по его версии брака со мной.

– Был? – уточняет Уэйд, прищурив глаза. – Вы сказали «был одержим». Где сейчас этот парень?

– Понятия не имею, – небрежно пожимает плечами Кристофер. – Когда я зашел в дом, его уже не было.

– Тогда почему вы так уверены в том, что кто-то действительно врывался в ваш дом и нападал на Элинор?

– Она ранила его, прежде чем выстрелить в меня. Это была случайность. Лин находилась в шоке и не осознавала, кто перед ней.

– Выстрела было два? – хмурится детектив.

– Да, и эту информацию вам тоже подтвердят в ближайшее время.

– Боюсь, что до тех пор, пока у нас не будет четкой картины случившегося, вам придется побыть у нас, мистер Хант, – злорадно сообщает детектив, с трудом удержавшись, чтобы не потереть ладони. – Сожалею, но я вынужден задержать вас до выяснений всех обстоятельств.

– Вы не сожалеете, – безэмоционально констатирует Хант. – Но я не вижу ни малейшей необходимости находиться здесь, – непринужденно парирует сукин сын.

– Это не вам решать, мистер, – ухмыляется детектив

– Я думаю, настал момент для звонка адвокату, – сузив светло-серые глаза, холодно произносит задержанный. – Вы не возражаете?

– Ваш телефон находится на экспертизе, – разводит руками Уэйд, понимая, что действует не по инструкции.

А с этого сукина сына станется настрочить жалобу куда надо, размышляет Тэйрон, сверля собеседника неприязненным взглядом. Еще и на выговор влетит из-за какого-то напыщенного мудака. Черт с ним. Стиснув зубы, детектив поднимает трубку селектора.

– Говорите номер, если, конечно, помните наизусть, – нехотя уступает Уэйд. Набрав продиктованные цифры, детектив нервно слушает длинные гудки, неотрывно наблюдая за сохраняющим абсолютное спокойствие Хантом.

– Мартин Роббинс, – ответив на звонок, представляется заспанный голос. – Чем обязан в столь ранний час?

Детектив в полнейшем недоумении отрывает трубку от уха и смотрит на телефон, как на нечто одушевлённое. Полное совпадение имени возможно, но Тэйрон Уэйд узнает и голос ответившего. Сомнений нет – на другом конце провода находится действующим мэр этого города.

– Я сам поговорю, – протянув руку, Хант забирает трубку у впавшего в ступор детектива. – Привет, Мартин, – непринуждённо приветствует он собеседника. – Я в полицейском участке возле твоей администрации. Очень хочу покинуть это чудное место.

– Да чтоб тебя. Не мог дождаться утра? – раздражённо отзывается мэр Роббинс. – Буду через полчаса. Никуда не уходи, – последнее сказано с ироничным смешком.

Комната для допроса 232

– Похоже, что наша с вами беседа подошла к концу, – вернувшись с очередным стаканчиком кофе и пачкой ментоловых сигарет для потерпевшей, Клои Бейли немного нервно опускается на свой стул. Элинор Хант, вынырнув из своего внутреннего мира, окидывает офицера любопытным взглядом.

– Почему? – спрашивает с искренним недоумением.

Клои ловит себя на безотчетном желании съязвить, слова так и вертятся на языке, но что-то ее останавливает, и это не страх огребсти от вышестоящего начальства. Внутренняя интуиция редко подводила офицера раньше, и вряд ли она ошиблась сейчас.

Элинор Хант, без сомнения, жертва, но в отличие от всех, кто находились на этом месте до нее, она четко осознает свое положение и уверена, что контролирует ситуацию. Заблуждается миссис Хант или действительно не нуждается в спасении – покажет время. Офицер Бейли сделала все, что от нее зависело, но минуту назад поступил приказ передать показания миссис Хант «наверх». Из чего следует, что с вероятностью девяносто девять из ста – дело против Кристофера Ханта не возбудят и запись о задержании скорее всего уничтожат.

– Так что произошло? – не дождавшись ответа, интересуется Элинор.

– Произошло то, что ваш муж приходится близким другом нашему уважаемому мэру, – официальным тоном сообщает офицер Бейли. – И Кристофер не постеснялся воспользоваться знакомством в сложившейся ситуации.

– Любой бы на его месте воспользовался, – пожимает плечами Элинор.

В потускневших глазах застывает отрешенность и пустота. Словно только что, в эту секунду она потеряла нечто ценное. Офицер пронзительно всматривается в заострившиеся черты Элинор Хант, в ее подрагивающие пальцы, теребящие запечатанную пачку сигарет, плотно сжатые разбитые губы и хрупкое посиневшее запястье, опухшее от удара или сильного зажима. И вроде бы именно Клои Бейли должна чувствовать себя одураченной, но ее гложут совершенно иные эмоции.

– Почему вы об этом не упомянули в самом начале?

– Если я скажу, что не знала. Вы мне поверите? – фильтр от последней сигареты упал в пепельницу, присоединившись к горке предыдущих.

– Да, – кивает Клои и негромко добавляет: – Я верю каждому вашему слову, кроме части, касающейся случившегося этой ночью.

– Я сказала все, что помню, – устало произносит Элинор.

– Или все, что сказал вам Кристофер? – протянув руку, Клои накрывает ледяные пальцы миссис Хант, не позволяя той взять еще одну сигарету. – Мэр Роббинс приехал лично. Не прислал юристов, не позвонил шефу полиции, а явился сам. Выбрался из своей роскошной постели в своем роскошном особняке и посреди ночи рванул прикрывать задницу какому-то Кристоферу. Кто он, черт возьми, такой, Элинор? – понизив тон до полушёпота, спрашивает офицер.

Женщины в течение минуты обмениваются молчаливыми взглядами. Лин слегка хмурит брови, на травмированной щеке бьется нервный тик, а потом она вдруг улыбается, искренне и открыто, забыв о ране на губе, которая тут же трескается, превращая очаровательную улыбку в нечто жуткое.

– Мой муж, – спокойно произносит Элинор Хант, вставая со своего стула. Мужчина в белоснежной рубашке и черных брюках в соседней допросной делает то же самое. Их движения пугающе синхронны, но при этом они не смотрят друг на друга. – Я могу поехать домой?

– Да, Элинор, – обескураженно отвечает офицер Бейли, протягивая женщине салфетку.

– Спасибо, – вежливо благодарит она, направляясь к выходу. Кристофер Хант за стеклом один в один повторяет действия своей жены.

– Я вас провожу, – вызывается Клои, но Элинор останавливает ее характерным жестом.

– Всего доброго, офицер, – прощается миссис Хант. Ее взгляд выразительно задерживается на руках Бейли. – И определитесь уже, хотите ли вы навсегда снять свое обручальное кольцо или оставить. Поверьте, это не так трудно сделать, если подключить чуточку воображения, а оно у вас есть, – еще одна окровавленная улыбка прячется за бумажной салфеткой. – Надеюсь, мы больше никогда не встретимся, – добавляет Элинор дежурным тоном и, коротко кивнув офицеру, покидает допросную.

Потеряв дар речи, Клои Бейли потрясенно наблюдает, как супруги одновременно выходят в коридор. Каждый в свою дверь. Они по-прежнему не смотрят друг на друга, но, когда Кристофер Хант протягивает жене руку, она без тени сомнения вкладывает в мужскую ладонь свои пальцы, позволяя ему сплести их со своими.

Бейли и Уэйд выползают следом, провожая изумленными взглядами быстро удаляющуюся по коридору пару.

– Всем спасибо, спектакль закончен, – махнув перед лицом Клои ладонью, с усмешкой произносит самый молодой мэр за историю этого ненормального городка. – Расходимся, расходимся, – поторапливает он вконец ошарашенных полицейских, а сам спешит за супругами: – Хант, подожди. Я вас подброшу.

Когда вся процессия, включая охрану и водителя мэра, покидает стены участка, Клои поворачивается к бледному, как побелка на потолке, детективу.

– Что это было? – бормочет офицер, хлопая ресницами.

– Хрен их разберет, – почесав затылок, устало отзывается Уэйд. – Поехали ко мне, – неожиданно произносит он, взяв Клои за локоть и заглядывая ей в лицо. – Насовсем. Надоело уже скрываться, как подростки. Решай уже что-нибудь.

Офицер застывает, обдумывая внезапное, но слишком долго ожидаемое предложение. Ей хватает тридцати секунд, чтобы принять окончательное решение. Бросив взгляд на блестящее на безымянном пальце кольцо, Клои быстро целует Уэйда в небритую щеку:

– Извини, Тайрон, но я домой, к мужу. Ничего у нас с тобой не склеится.

– Эй, стой. Что на тебя нашло, Кло? – удерживая молодую женщину, требовательно спрашивает детектив.

– Я просто вообразила, что каждое утро просыпаюсь и вижу тебя на соседней подушке, – с уверенной улыбкой отвечает Бейли. – И знаешь, мне это не понравилось.

Глава 8

На стоянке возле полицейского участка припарковано два чёрных Мерседеса и кабриолет мужа. Двое людей из охраны мэра занимают правительственные автомобили, ещё один направляется к Ягуару. Крис же останавливается возле одного из Мерседесов.

– Ты поедешь отдельно, Эль, – ставит перед фактом измученную Элинор. – Мне нужно поговорить с Мартином, – встретив ее растерянный взгляд, тихо поясняет он, галантно открывая для жены заднюю дверцу. – С глазу на глаз.

Она не двигается с места, озадаченно хмурясь и прикладывая к губе пропитавшуюся кровью салфетку.

– Я не хочу одна… – упрямится Лин. Чувство тревоги и безотчётного страха, успешно гонимое во время дачи показаний, наваливается на нее разрушительной лавиной.

– Ты не одна. Тебя повезет Дональд, – отвечает Крис. Бросив взгляд на водительское сиденье, Элли с изумлением узнает своего приветливого обаятельного шофера. Парень подмигивает ей, подняв руку в знак приветствия.

– Что он здесь делает? – обескураженно интересуется Элинор, вопросительно взглянув в лицо мужа. – Это же кортеж мэра.

– Обсудим потом, – в серых глазах появляются крупинки чистого льда. – Все хорошо, Элли, – он ласково и с толикой сожаления касается ее щеки с пунцовым синяком. – Ты веришь мне?

У Элинор не остается сил на споры, и она просто кивает, больше не пытаясь убедить себя в наличии вариантов и выбора. У нее нет ни того, ни другого. Но стоит ей осознать эту простую и неотвратимую истину, как все внутри Лин восстаёт против диктаторских указаний.

Разве она не сделала все, что он хотел? Разве сейчас не его очередь исполнять данные обещания?

– Я хочу сейчас, – требовательно шепчет Элинор, царапая ногтями рубашку мужа и ощущая, как напрягаются под пальцами тугие мышцы.

Непробиваемое самообладание этого мужчины не более чем игра. Как бы он не пытался скрыть – ее прикосновения его волнуют.

– Не потом, – с придыханием добавляет Эль, расслабляя пальцы и скользнув ладонями вверх по рельефной грудной клетке. – Сейчас, – выдыхает, всматриваясь в клубящиеся серые бездны. – Мне нужны ответы! – настаивает Элинор, осторожно положив руку поверх наложенной на рану повязки на его плече.

Тяжело вздохнув, он позволяет себе проиграть обезоруживающей женской ласке и притягивает ее в свои объятия, разрешая согреться и забыться ещё на несколько мгновений.

– Позже, Эль, – качает он головой, запуская пальцы в длинные темные пряди ее волос. Так мучительно нежно, что хочется выть. Хочется лгать, притворяться, забыть и никогда не вспоминать о том, что...

– Сейчас! Или никогда, – бормочет Лин, прижавшись здоровой стороной лица к твёрдой мужской груди. – Ты не железный дровосек. У тебя есть сердце, – прислушиваясь к неровному ритму, утверждает Лин, обреченно кутаясь в это последнее мгновение самообмана.

Он пахнет сигаретным дымом, как и она, но без малейшей примеси ментола.

Его хватило всего на несколько дней, чтобы выдержать чужие привычки.

Почему с ней он продержался дольше?

Почему? Почему, черт возьми, ее не покидает мысль, что он оттягивал, как мог, этот момент.

– Я знаю, что ты НЕ ОН, – одними губами произносит Элинор.

Его сердце не меняет ритма, словно знало наперёд, что так и будет. Мышцы под ее ладонями оживают, натягиваясь, как канаты, и она не сомневается, что сейчас ей скормят очередную порцию лжи.

– Можешь говорить и делать что угодно, но я знаю. Я знаю!

Высеченные словно из камня черты хранят полную неподвижность, пряча свои тайны за гранитным забралом. Взяв в ладони неприступное мужское лицо, Лин нежно водит своими губами по его… Не закрывая глаза. Точно так же, как он – никогда не закрывает свои… даже во сне, а днем прячет воспаленные белки под линзами очков.

– Ты не мой муж, – уверенно проговаривает Лин, и эхо собственного голоса резью проходит сквозь сердце.

– Кого же ты целуешь сейчас, Эль? – тепло мужского дыхания омывает пылающую щеку Элинор.

«С кем ты сейчас разговариваешь, художница?» – вкрадчивым шепотом отзывается память.

– Тебя, – не выдержав, она все-таки прикрывает ресницы. – Тебя, – повторяет с горечью и болью, разрывающей грудь, – Дик.

– Это не мое имя, Эль, – тень недовольства проскальзывает по сдержанному лицу. На уровне инстинктов она чувствует, что он собирается уклониться, оставить ее ни с чем, не прощаясь свалить в неизвестность. Возможно, прихватив солидную сумму за организацию безукоризненно устроенного шоу.

– Другое я не знаю, – цепляясь пальцами за ткань белой рубашки, она умоляюще и в то же время твердо смотрит в лицо напротив. – Ты можешь не говорить, можешь солгать, убедить меня в том, что Кристофер заплатил тебе и сбежал с моими деньгами, и я поверю. В любую ложь. Никто не узнает. Я буду молчать. Клянусь – я сделаю все, что ты хочешь, сыграю любую роль.

– Элинор, – его челюсть напрягается, а глаза приобретают жуткий пугающий оттенок, от которого все ее внутренности сжимаются в кулак. Черт подери, ведь она и правда понятия не имеет, что за зверь прячется за идеально выдержанным образом Кристофера Ханта.

– Я отдам тебе все, но прошу, верни мне моих детей...

– Эль, – в его голос просачивается металл. Он твердо берет ее за плечи, неумолимо отстраняя. – Я уже говорил. Ты уже отдала мне все. Я ни о чем не просил. Это было твое решение.

– Значит, я передумала! Верни мне мою жизнь, кто бы ты не был, мать твою! – приглушенно рычит Элинор.

– Ты действительно этого хочешь? – обхватив растопыренными пальцами тонкую шею спереди, мужчина запрокидывает ее лицо. – Хочешь вернуть свою жизнь, Эль?

– Да, – слизав с губы капельку выступившей крови, поспешно кивает Лин. Глаза цвета ртути стынут, покрываясь коркой чистого серебра.

– Уверена? Не отвечай, если в тебе есть хотя бы грамм сомнения.

– Я хочу. Вернуть. Свою. Жизнь. – по слогам ожесточенно выдыхает Лин, снова касаясь его губ своими.

– Хорошо, Эль, – он отступает назад, разрывая тактильный контакт.

Его взгляд пару секунд сканирует ее охваченное надеждой лицо, прощаясь или выискивая крупицы сомнения. Она видит, как принятое решение отражается в прищуренных серых глазах.

– Протяни ладонь, – требует он.

Она поспешно выполняет, не дав себе ни мгновения на размышление. Линия мужских губ становится жестче, в пыльных радужках рассеивается туман.

– Это твое, Элинор Хант, – мужчина впервые называет ее полным именем, вкладывая в дрожащие пальцы круглую черную бусину, и заставляет сжать в кулак. – Больше не теряй, – уголки его губ дергаются, но так и не складываются в улыбку.

Она потерянно смотрит на застывшие мужественные черты, начинающие расплываться перед ее затуманившимся взглядом. Шум голосов и микс сменяющихся образов врываются в разверзнувшееся сознание. Она ошалело хватает ртом воздух, до рези в глазах распахиваяресницы.

– Дыши, Эль, – он делает еще один шаг назад, отпуская ее руку, и кислород снова начинает поступать в опустевшие легкие. – А сейчас садись в машину и уезжай, – сквозь гудящий рой слов и клубящихся воспоминаний отчетливо звучит приказ, который она выполняет без малейших колебаний. – Я буду скучать по тебе, художница.

Поставив на паузу поток мыслей, Элинор ныряет в салон, в обволакивающий полумрак, несущий короткое облегчение, бессильно падает на комфортное сиденье, вдыхая аромат дорогой кожи и освежителя с морскими нотками.

«Все закончилось», – убеждает она себя, не спеша погрузиться в отложенную в самый темный уголок подсознания шкатулку с «проклятием».

Один из сопровождающих мэра садится спереди рядом с Дональдом, а фальшивый Кристофер Хант и Мартин Роббинс идут дальше, к Ягуару.

– Мой муж решил прокатить мэра с ветерком? – думает вслух Элинор.

Ей никто не отвечает, да она и не ждёт этого. Непринуждённая беседа с водителем и телохранителем – это совсем не то, что ей сейчас нужно. Силы на нуле, нервная система истощена, в голове кавардак и проклятый черный ящик, в который она не в состоянии нырнуть. Инстинкт самосохранения срабатывает как никогда вовремя. Еще один разряд в сердце, и она попросту взорвется, разлетится на гребаные щепки.

«Я никогда не сдамся», – произносит ее внутренняя женщина-боец, позволяя измождённой женщине-ребенку погрузиться в быстрый восстановительный сон без сновидений. Кажется, что она только на секунду закрыла глаза.

Всего мгновение спасительной тишины.

Так мало, но лучше, чем ничего.

Лин просыпается в момент торможения. Дональд паркует автомобиль и оглядывается через плечо.

– Мы приехали, – без улыбки произносит он. Сосредоточенный и серьезный. Это не к добру.

Элинор выглядывает в окно и изумленно видит небольшой зелёный двор десятиэтажного жилищного комплекса. Они с мужем жили здесь до переезда в дом на холме. Это было их первое совместное имущество. Небольшая квартирка с кухней-студией, гостиной и спальней в тихом спокойном районе и не очень далеко от центра. Крис тогда тоже много работал (точнее это она думала, что он уезжает в офис, где не покладая рук трудится, зарабатывая на безбедную жизнь для своей жены), и домой приезжал ближе к ночи, а Лин в одиночку варилась со своими страхами никогда не стать матерью. Даже удивительно, что для встреч с семейным психологом у Криса всегда находилось время. Он так старался спасти их брак, что готов был на пару часов оторваться от того, что ему было действительно важно.

– Почему мы здесь? – вопрос адресован Дональду, но отвечает за него до этой минуты хранящий безмолвие телохранитель мэра.

– Мне приказано проводить вас до места, мэм, – сухо произносит мужчина, покидая салон автомобиля.

– Что происходит, Дональд? – испугано шёпотом спрашивает Элинор у шофёра.

– Все будет в порядке, миссис Хант. Вы в надёжных руках, – говорит он одну из тех дурацких фраз, после которых в кино обычно кого-то убивают.

Напомнив себе, что самое страшное в ее жизни уже давно случилось, Элинор позволяет суровому амбалу в строгом костюме сопроводить ее прямиком в квартиру. Пока они поднимаются в лифте, Лин старается не смотреть на отражение, но даже боковым зрением ей удается оценить удручающее состояние своего лица.

– Это не он, – заметив на себе изучающий взгляд немногословного провожающего, поспешно поясняет Элинор.

– Как скажете, мэм, – быстро отвечает он.

Двери лифта открываются на шестом этаже, и она выходит первая. Идёт к квартире, где прошли несколько непростых лет ее жизни. Остановившись возле двери, она оглядывается на своего спутника.

– И что теперь? – интересуется она. – Я должна позвонить, или у вас есть ключи? – ее палец нерешительно застывает на кнопке звонка.

– Ключи, – мужчина протягивает ей связку, и она вздрагивает, чувствуя, как сердце подпрыгивает в груди.

– Но это больше не моя квартира.

– Ваша, миссис Хант, – сухо констатирует он. – Теперь ваша.

– Нет, – тряхнув головой, упрямо утверждает Лин и жмёт на бледную клавишу. Затаив дыхание, она слышит звук торопливых шагов внутри, не имея ни малейшего понятия о том, кто откроет ей дверь. Но когда это происходит и на пороге распахнутой квартиры появляется высокая блондинка, Лин с горечью признаётся самой себе, что и это тоже было предопределено.

– Тэмзин, – на выдохе произносит Элинор.

Саммерс молча смотрит ей в глаза, не выдавая ни одной эмоции. Ни сожаления, ни раскаяния, ни стыда. Ни слова не говоря, она берет Лин за руку и заводит в освещенный коридор. Элинор слышит, как захлопывается входная дверь, и этот звук ещё несколько секунд эхом звучит в ее голове.

– Здесь ничего не изменилось, – рассеяно замечает Лин, безвольно следуя за Тэм мимо маленькой кухни и уютной гостиной.

– Тебе сюда, – негромко указывает Саммерс, остановившись у закрытой спальни. Лин поднимает на фальшивую подругу полный смятения и горящей надежды взгляд.

– Они спят, – кивает Тэм, отвечая на ее невысказанный вслух вопрос. – Можешь разбудить. Я предупредила, что ты приедешь, – последнее Лин уже не слышит. Шум крови в висках заглушает все звуки, сердце надрывно барабанит внутри, и весь мир уходит на второй план.

Распахнув двери, Элинор врывается в единственную комнату старой квартиры, претерпевшей кардинальные изменения. Все то, чего она не нашла месяц назад в своей мастерской, теперь находилось здесь.

Издав гортанный стон, наполненный одновременно счастьем и страданием, Элинор падает на колени перед кроватью сына. Они спят там вдвоём с Милли, прижавшись друг к другу, как маленькие одинокие ангелы. Приподняв одеяло, Лин ложится рядом. Она едва помещается на самом краю, но это такая мелочь на фоне всеобъемлющего безграничного счастья, затопившего сердце матери. Элинор плачет, улыбается, что-то бессвязно бормочет и снова плачет, обнимая одновременно двоих и поочерёдно покрывая поцелуями лица сына и дочери.

– Мамочка? – первым просыпается Джонас. Его сонный голос звучит для неё как райская музыка, и весь ад, что она прошла за последние недели, кажется полузабытым кошмарным сном. Становится неважно зачем и почему, вопросы и ответы теряют смысл. Ее захлестывают любовь и облегчение, с которыми не могут сравниться даже те самые первые мгновения появления Джонни и Милли на свет.

После нескольких недель, проведенных в ядовитом котле, переполненном страхами и болью, она наконец-то обрела самое важное, вернула то, без чего никогда не смогла бы жить дальше, а все остальное тлен и пепел.

– Где ты была? Мы так скучали, – зевнув, спрашивает малыш.

– Мамочка с вами, я больше никуда не уйду, – обещает Лин, смеясь и рыдая. – Мы больше никогда не расстанемся, – повторяет, как мантру, крепко прижимая сына к груди и целуя его в тёплую макушку.