Текст книги "Не он (СИ)"
Автор книги: Алекс Джиллиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
Глава 2
Пациент F602299. Три года назад
– К тебе посетитель, Декс, – Арнольд Гор, мой занудливый и надоевший до чертиков психиатр, открывает дверь палаты шире, пропуская внутрь высокую блондинку в элегантном платье морковного цвета, подробно подчеркивающим все достоинства ее точеной фигуры. Я вижу гостью в отражении окна, перед которым стою, сунув руки в карманы больничных штанов.
– Привет, Даф, – говорю здороваюсь я, хотя сегодня ее зовут Тэмзин Саммерс, но это лишь одно из десятка имен, что она успела примерить за время своей работы в специальном отделе моей обанкротившейся корпорации.
Согласитесь, звучит как бред, но среди пациентов психушки попадаются нестандартные случаи вроде меня, пытающиеся убедить всех вокруг, что их бред – абсолютная реальность. И у некоторых это даже получается.
– Исчезни, – это я своему психиатру, и тот бесшумно улетучивается из палаты.
За два года, что я провел в этом чудесном заведении, мы прошли несколько стадий построения коммуникации, испробовали чертову дюжину методик лечения. Единственное, чего Гор добился за все время с помощью медикаментозной терапии и прочей мозгодробительной херни – вытащил меня из прекрасного несуществующего места, где я пребывал первый год заточения. Скорее всего, в последствии он крупно об этом пожалел, ведь я существенно осложнил ему жизнь. Чем именно я расскажу позже, но могу вас заверить, в итоге бедолага Арнольд Гор осознал, что со мной проще договориться, чем вылечить.
– Тебе необязательно приезжать сюда так часто. У меня все отлично, – сухо говорю я своей визитерше.
Сквозь небольшую щель в приоткрытом окне проскальзывают запахи цветущего сада. Теплый ветерок несет его с внутреннего двора больницы, которым я вынужден любоваться круглыми сутками. Наверное, не стоит пояснять, как меня задолбал этот бесконечный сериал. Четыре сезона в год: «зима», «весна», «осень», «лето», в среднем получается 365 серий, которые можно смело умножить еще на четыре, учитывая утренний, дневной, вечерней и ночной просмотр. Зима, как вы понимаете, самый нудный сезон, да и плазма в форме оконной рамы с решетчатыми помехами давно мне приелась.
– Я вижу, что отлично, – скептически фыркает Дафни. – Разумеется, как ещё может быть в психушке. Но не мечтай, Декс. Ничего личного. Я здесь не для того, чтобы полюбоваться на твою задницу, хотя она по-прежнему ничего.
Ну, конечно. А я идиот. Она от нечего делать практически каждый день является по мою душу. Я молчу, Даф злится, но на самом деле она счастлива, что я могу хотя бы самостоятельно двигаться и разговаривать.
Узнавать Даф и других лучших сотрудников своего особого отдела под названием «Розариум» я начал сравнительно недавно, и надо признать, они очень постарались, чтобы ускорить процесс. Устойчивого успеха удалось достичь совместными усилиями с только что покинувшим сцену Арнольдом Гором. Он бы и рад отказаться от «приятного» и плодотворного сотрудничества, но кто его спрашивал? Если за дело берутся мои агенты, выбора у объекта практически не остается.
– Вообще-то у меня к тебе важное дело, – продолжает Даф. Если верить взволованным интонациям, она говорит правду. Что ж, послушаем.
– Да неужели? – ухмыляюсь я, втягивая густой и терпкий запах разогретого обеденным солнцем сада.
– Не язви, Декс, – судя по звукам, она открывает сумочку. – Я принесла то, что ты просил. – негромко произносит заботливая визитерша.
– Подопри дверь стулом, – распоряжаюсь я, удовлетворённо улыбаясь. Мой личный поставщик травки все-таки выполнил пожелание сумасшедшего заказчика. Мой нестабильный мозг, отравленный тоннами психотропных препаратов, тоже нуждается в отдыхе, как и любой здоровый. Хотя бы иногда. Только не нужно нравоучений и осуждения. У всех есть свои слабости. Когда-то я боролся с ними, ежесекундно и без малейшей передышки выстраивая стены своей крепости. Они не спасли ни меня, ни тех, кто был мне дорог. Запомните: чем крепче стены, тем мощнее взрыв и меньше шансов выбраться из-под обломков.
– Только не говори, что ты боишься быть застуканным, – бросая в меня сверток с травкой, смеется Дафни.
– Нет, боюсь, что другие пациенты попросят поделиться, – ухмыляюсь в ответ, поймав пакетик на лету, и открываю окно шире. – Всего два? – недовольно хмурюсь, развернув сверток и заглянув внутрь.
– Не думала, что тебе свойственна жадность. Зато у меня будет повод прийти еще, – иронизирует Даф.
– А если не будет, ты придумаешь, – чиркнув зажигалкой, я прикуриваю косяк, задерживаю дым внутри, ощущая, как бесконечный скрежет в голове стихает под воздействием расслабляющего дурмана.
– Я нашла того, кто нам нужен, – внезапно произносит моя неугомонная «ядовитая роза».
– Правда? Кто он? – фокусирую взгляд на ее сосредоточенном лице в отражении. Я делаю это скорее по привычке, а не от нежелания смотреть собеседнику в глаза. Длительное лечение положительно отразилось на моих коммуникативных функциях, чего нельзя сказать о множественных фобиях, отравляющих мое существование в замкнутых стенах клиники. Нейролептики глушат неприятные симптомы, но не избавляют.
Слишком глубоки корни, породившие мои «особенности».
– Кристофер Хант, – произносит Даф, и я оборачиваюсь:
– Имя мне нравится.
– Если все получится, то это имя станет твоим, – с долей уверенности заявляет гостья.
Процокав каблуками ближе, она без спроса усаживается в мое кресло и бесцеремонно заглядывает в открытый ноутбук. Разрешение пользоваться компьютером и интернетом я получил сравнительно недавно, и это было лучшее достижение двух последних лет. И, разумеется, не бесплатное.
Неважно, где ты находишься – в психушке, в кресле президента корпорации, в тюрьме или на необитаемом острове в океане – за все бытовые блага современного мира приходится платить.
Бегло глянув на графики и таблицы с постоянно меняющимися цифрами, Даф останавливает на мне выжидающий взгляд. Вероятно, она ждет наводящих вопросов в то время, как я начинаю скучать из-за затянувшейся паузы, заполняемой искусственной эйфорией. Я люблю создавать интриги, меня сложно чем-то удивить, но попытку Дафни я оценил. На троечку.
– Тебе совсем не интересно? – хмурится посетительница.
Затушив сигарету об металлическую решетку, я усаживаюсь на подоконник и складываю руки на груди, выжидающе смотрю ей в глаза, и она отводит свои. Ей все еще непривычно, когда я нахожусь с ней лицом к лицу. Слишком глубоки корни, породившие ее «особенности».
– Послушай, нам непросто придумывать, как вытащить тебя отсюда без твоего участия, – упрекает Даф. Под «нам» она имеет в виду весь сохранившийся состав «Розариума». Их осталось всего пятеро, но и в этом поредевшем количестве они способны сжечь дотла этот гребаный город. Два года назад, прежде чем «исчезнуть», я подарил им всем свободу, подкрепленную чеком на миллион долларов каждому, но они какого-то черта остались, потратив все свои ресурсы на то, чтобы вытащить меня.
Я бы очень хотел сказать, что меня тронула преданность моей команды, но это не так. Потому что это не преданность, а нечто совсем иное. Им нужен вожак, предводитель, указывающий объект и назначающий цель. Без меня они как беспомощные брошенные дети, не видящие никакого другого смысла в своем существовании, кроме того, что когда-то показал им я.
– Это место – единственное, где я в сравнительной безопасности, – сухо напоминаю на случай, если Дафни забыла, что за пределами клиники меня с нетерпением ждут десятки моих бывших бизнес-партнёров и сотни других разорившихся ублюдков, мечтающих помочиться на мою могилу где-нибудь в глухом лесу, куда они предварительно закопают мой изувеченный труп.
– Ты в безопасности благодаря мэру, оплачивающему охрану этой богадельни, –уточняет Даф.
– Брось, детка, Мартин Роббинс, как и другие, мечтает, чтобы я нечаянно умер от передозировки какой-нибудь психотропной херней, – констатирую я печальный факт.
Слишком многие некогда успешные и влиятельные люди этого города пострадали от массовой череды разоблачений, взорвавших таблоиды два года назад. Каждый из них знал или хотя бы подозревал, кто запустил в сети информационную бомбу, уничтожившую их богатые и сытые жизни. Роббинсу удалось уцелеть и даже извлечь выгоду из тех потрясших город событий, но он никогда не был членом моей команды. Я долгие годы держал Мартина на скамье запасных, отлично зная, что однажды он предаст. Так и вышло, но я все-таки смог все обернуть свою пользу.
Мне удалось выжить, а ему забраться на верхушку власти. Но мы не квиты. Он все еще мне должен и помнит об этом.
– Во-первых, у него не хватит смелости навредить тебе, – озвучивает мои мысли Дафни. – Мартин знает, что будет, если ты «случайно» умрешь. Во-вторых, благодаря тебе он получил этот пост. А в-третьих, я с ним поделилась своими планами, и он готов оказать любую поддержку, которая потребуется.
– Очень радует, что своими планами ты сначала поделилась с Мартином, а не со мной, – раздражаюсь я, невольно испытывая внутреннее удовлетворение от проявления новой пробудившейся от спячки эмоции.
Первой была ярость. Я готов был крушить все вокруг, когда меня вырвали из моего виртуального мира, где каждый день светило солнце, соленые волны накатывали на берег, ветер дул в лицо, а маленькая девочка и ее мать в голубом сарафане раскрашивали мои радужные иллюзии своими улыбками.
Я искренне не понимаю, почему люди так боятся безумия, ведь иногда оно является единственным спасением, когда твой настоящий мир трещит по швам и разлетается на миллиарды осколков. И не потому что жизнь сложна и несправедлива, а потому что именно ты сотворил ураган, уничтоживший все, что имело для тебя значение.
– Я должна была прощупать почву и иметь хотя бы минимальный план, прежде чем идти к тебе, – оправдывается Даф, но я ее и не обвиняю. Она все сделала так, как я ее когда-то научил.
Информация. Секрет. Власть.
Сейчас она на первом уровне выполнения задания.
Черт, все-таки она дьявольски способная ученица.
– Говори, – покровительственно разрешаю я.
Даф расплывается в лучезарной улыбке и, вскочив с кресла, достает из сумки конверт и вручает мне. Я невольно перемещаюсь на несколько лет назад, в дом со стеклянными стенами, оказываюсь в гостиной с мраморными полами с черно-белым орнаментом. Моя последняя шахматная партия, и мои идеальные «розы», одетые в один цвет. Они рассажены вокруг стола и ждут моих распоряжений, неотрывно глядя на разложенные перед ними запечатанные конверты. Никто не заглянет внутрь, пока я не позволю, но мне некуда спешить, я жду... и смотрю через панорамное окно, как внизу воды озера Эри бьются о берег, но чаще я наблюдаю за собравшимися за столом, терпеливо ожидающими свое индивидуальное задание, за каждым из них. Я собираю Розариум в особенное время суток, когда свет падает так, что в отражении окна мне видна каждая эмоция, появляющаяся на лицах присутствующих. Это был мой маленький секрет, разгаданный только одной «розой», но она больше никогда не войдет в шахматную гостиную.
– Как ощущения, босс? – подтрунивает Дафни, возвращая меня в больничную палату. – Не думал, что тебе придется побывать на нашем месте?
– Немного непривычно, но забавно, – скупо отвечаю я.
Блондинка нетерпеливо кусает губы, ожидая, пока я вскрою конверт, и когда это происходит, перемещается в кресло.
Вытащив сложенный пополам лист, я пробегаю по расплывающимся перед глазами строчкам.
– Очки? – проницательно спрашивает Дафни, протягивая мне озвученный аксессуар, а я снова непроизвольно раздражаюсь.
Последний осмотр офтальмолога выявил очередное ухудшение зрения, вызванное глаукомой. Случай сложный, необратимый и неоперабельный. Без постоянных поддерживающих процедур через несколько лет мне грозит полная слепота. Меня это не пугает. Когда на мой мир опустится мгла, я без сожалений уйду в другой, яркий и красочный, и он будет не хуже, чем тот, что я оставлю во тьме.
Звучит безумно, и сегодня я и правда в это верю, еще не подозревая, как близок день перемен, когда уйти «без сожалений» станет мучительно трудно. Когда я буду готов отдать все, чтобы остаться хотя бы на секунду здесь, в этом гаснущем мире, глядя в глаза художнице, увидевшей меня таким, каким я сам никогда себя не знал.
Нацепив очки на переносицу, я снова возвращаюсь к содержимому конверта:
«Объект – Кристофер Хант. Тридцать два года. Родился в Кливленде. Женат на Элинор Хант, в девичестве Бартон. В настоящее время нигде официально не работает. До недавнего времени оплачивал счета из сумм, ежемесячно перечисляемых отцом супруги – Крейгом Бартоном…», – не дочитав, складываю листок и поднимаю на Дафни тяжелый взгляд.
– Я знаю, кто такой Крейг Бартон. Он владеет одной из крупнейших финансовых корпораций в штате. Мы сотрудничали какое-то время. На Бартона у меня ничего нет, и я не собираюсь переходить ему дорогу.
– Он владЕЛ корпорацией, Декс, – поправляет Дафни. – Крейг Бартон и вся его семья, за исключением старшей дочери, погибли в автокатастрофе полгода назад.
– В аварии как-то замешан зять-нахлебник? – осмыслив информацию, уточняю я.
– Нет, – отрицательно качает белокурой головой Даф. – Это случайность, но Кристофер намерен воспользоваться ситуацией в своих корыстных целях.
– Его жена – наследница?
– Нет, – снова отрицает гостья. – Наследник – ребенок Хантов. Элинор – единственный поручитель.
– И чего ты хочешь от меня? – сухо интересуюсь я.
– Она передала свои полномочия мужу. Теперь он распоряжается счетами и контрольным пакетом акций Barton Corporation, – отвечает Даф.
– Проясни, что ты предлагаешь мне сделать. Убрать женщину и ребенка и занять место ушлого мужа? Ты совсем свихнулась, Даф? – рявкаю я, начиная терять терпение. И это тоже побочное явление длительного лечения. Раньше я был куда сдержаннее. Но тогда у меняимелся полный контроль над каждым фактором собственной жизни, и власть, которую мнедавал финансовый успех.
– Послушай, Декс. Никого убирать не придется. Элинор Хант сейчас находится в Святой Агате. Ее поместили туда пару недель назад с острым психозом. Это случилось практически сразу после того, как она подписала генеральную доверенность на своего мужа. Кристофер делает все, чтобы Элинор осталась там надолго, и я уверена, что именно он ее туда и упек.
– Даф, но она же не настолько больна, чтобы принять другого человека за своего мужа, – заранее поставив крест на этом деле, озвучиваю один из весомых аргументов своего решения.
– Настолько, – уверенно кивает Дафни. – У Элинор амнезия. Она не помнила, что случилось до аварии, теперь не помнит, что происходило после. Но, что самое важное для нас – Элинор не узнает своего мужа и настроена к нему крайне агрессивно.
– А ребенок?
– Кристофер пытается убедить ее, что ребенок умер.
– Урод, – неприязненно бросаю я.
– Скорее, кретин, – морщится Даф. – Я наблюдала за ним не один год и могу заверить, что Кристофер Хант – очень опасный кретин и ради денег и меня готов на все.
– Тебя? – выгнув бровь, окидываю эффектную блондинку изучающим взглядом. Похоже, Даф использовала свою любимую стратегию. Качественно трахнула парню не только член, но и мозг.
– Декс, я отобрала для тебя несколько кандидатов, – невозмутимо продолжает Дафни. – Кристофер Хант – самый отвратный, управляемый и перспективный. Я предложу ему план, который потребует времени, но позволит законно получить миллионы Бартона. Он согласится, в этом можешь полностью положиться на меня. Мы используем Ханта, Декс, а потом избавимся, как от отработанного материала. Ты получишь его имя и доступ к средствам Бартона, сможешь вернуться к нормальной жизни.
– Ты забыла упомянуть, что я еще получу жену и ребенка этого недоумка, а это как-то не ассоциируется у меня с картиной нормальной жизни, – скептически напоминаю я, удивляясь, как ей вообще пришла в голову настолько абсурдная идея.
– Развод и алименты, – небрежно пожимает плечами Дафни. – Все решаемо.
– Мне это не подходит. Найди кого-то другого, – отрезаю я, четко озвучив свое отношение к гениальному «плану» Дафни.
– Послушай, что ты теряешь? – она мягко выплывает из кресла и грациозной походкой приближается ко мне. – Я устрою твой перевод в Святую Агату. Просто посмотришь на Элинор, подключишь свои особые способности. Возможно, все получится куда проще, чем мы думаем, и после пары твоих фирменных «индивидуальных занятий» ты станешь для нее самым важным в жизни человеком, ради которого она сделает и скажет что угодно, – воркует Даф, пройдясь изящными пальчиками по моему плечу. – С нами же сработало. Посмотри на меня. На всех нас. Мы остались с тобой, даже когда ты сам от себя отказался. Элинор Хант – не особенная. Она всего лишь объект, и ты сможешь сделать то, что проделывал десятки раз с другими. Заставь Элинор Хант вспомнить, какое ничтожество ее любимый муж, и она сама захочет, чтобы он исчез. Это не только твой шанс. Она тоже заслужила свое право на месть. По большому счету, мы не сделаем ничего плохого. Кристофер Хант – подонок и заплатит за это, – ладонь Дафни поднимается к моему лицу, но я ловлю ее в полете, удерживая за запястье.
– Я не святая инквизиция, чтобы карать или миловать, – решительно отстраняю блондинку подальше от себя.
– Но ты хочешь выйти отсюда. Признай, что скучаешь по нашим собраниям, по настоящей жизни? Тебе смертельно скучно, Рэнделл Перриш. Розариум ждёт твоего возращения.
Она слегка поворачивает голову вправо, и ее взгляд устремляется к рисунку, прикреплённому к магнитной доске. Я автоматически смотрю туда же. Именно этот обыкновенный лист, на котором шестилетняя Эсмеральда Белл нарисовала мой дом, вытащил меня из иллюзорного мира, где я пребывал долгие месяцы.
«Живым не место среди мертвых, Рэнделл. Если хочешь остаться там, не тяни ее за собой. Отпусти или возвращайся», – сказал на очередном сеансе Арнольд Гор, показав мне рисунок и заставив прочитать надпись, гласившую «ForDick». Эм допустила ошибку в одной букве моего второго имени. Dеck – сокращено от Декстера. Кроме моей матери и Эсми никто не звал меня так до этого момента.
Теперь это имя стало основным.
Декстер вернулся, оставив часть себя там, на берегу океана, с девушкой в голубом сарафане. Ее звали Кальмия, и она была моей особенной розой до тех пор, пока ее не срезали чужие руки.
– Ты же хочешь увидеть Эсми? По-настоящему, а не на фотографиях в отчетах, что присылает тебе Би? – Дафни совершает контрольный выстрел. – Ты все еще его хранишь, – она кивает на рисунок Эм. Там же рядом висит фотография моего брата-близнеца, с которым мы ни капли не похожи. Под снимком короткими черными чёрточками обозначен каждый день, проведенный им в тюрьме. Для чего я это делаю? Уж точно не потому, что считаю дни до его освобождения. Ему не повезло больше, чем мне, и из места, куда он загремел, выйти вряд ли получится. Поэтому я терпеливо жду дня, когда он сдастся, и мне больше не придётся отмечать его существование новыми полосками. Мне передали, что ему осталось недолго. Этой осенью у заключенного Нейтона Белла обнаружили неоперабельный рак легких.
Это была лучшая новость двух последних лет.
И тоже, разумеется, не бесплатная.
– Я не всесилен, Дафни, – глубоко вздохнув, отвечаю я. – Она может отказаться сотрудничать, ее психика может отторгнуть вмешательство. Я могу ей банально не понравиться.
– Тогда Хант найдёт другого, кто сделает за него грязную работу.
– Это не мое дело, – качнув головой, снова отворачиваюсь к окну.
– Тогда относись к этому, как к развлечению, Дек. Тебе давно пора сменить обстановку. Ни о чем не переживай, все остальное мы возьмем на себя, – заверяет Дафни, подстегивая внезапно пробудившийся азарт.
Глава 3
«2. Мак.
Мак – многолетнее травянистое растение, достигает высоты 70 см.
Все части растения ядовиты и содержат 10 различных алкалоидов, среди них хелеритрин, хелидонин, спартеин, хелидоксантин и сангвинарин…»
Энциклопедия ядовитых растений
Пациент F602299
– Заходи, – произношу еще до того, как костяшки пальцев Мак соприкасаются с металлической дверью. Я слышу взволнованный вдох и шорох одежды. Наверняка она вытирает вспотевшие ладони о больничную рубашку. Ее нерешительность объяснима долгим разрывом в нашем сотрудничестве и весьма неожиданными обстоятельствами и декорациями рабочей встречи.
Она осторожно переступает порог и округляет глаза, когда я, досмотрев серию «вечер» сезона «лето», оборачиваюсь к ней лицом. Я в свою очередь тоже слегка обескуражен внешними изменениями, произошедшими с моей огненно-рыжей «розой». Теперь ее волосы носят оттенок холодной насыщенной синевы. В купе с бледной кожей Мак выглядит устрашающе, но я не могу не отметить, что она отлично поработала над новым образом.
– Оригинально, Венди, – вскидываю бровь, выражая свое одобрение. Именно так ее зовут в стенах клиники.
– Я выбрала в кумиры Венди Марвелл из аниме. Теперь мы почти как сестры, – уже смелее улыбается пациентка, недавно пополнившая ряды подопечных Святой Агаты.
– Не знаю, кто это, но не сомневаюсь, что так и есть, – уверенно соглашаюсь я, и лицо Венди-Мак принимает сосредоточенное выражение.
– Зачем я здесь, Дек?
– Я сообщу, когда наступит нужный момент, а пока ты усиленно изображаешь поехавшую фанатку и держишься поближе к Элинор Хант.
– Мы находимся в разных отделениях.
– Через неделю ее переведут. А пока у тебя есть время освоиться, выбрать самую чокнутую и агрессивную пациентку, вступить с ней в контакт.
– У меня есть одна на примете. Бешеная Дрю, но она неуправляема, и я не понимаю, почему она еще не в отсеке для буйных, – разводит руками Мак.
– Она непременно окажется здесь, но пока поработай с ней, как ты умеешь. Создай почву для неприязни по отношению к Элинор, – поясняю я, и моя синеволосая роза озадаченно хмурится.
– Спровоцировать нападение? – уточняет она.
– Хант должен получить подтверждение, что мы начали работать, – уклончиво отвечаюя. – В психиатрической клинике конфликты между пациентами не редкость, – добавляю, пожав плечами. – Никто серьезно не пострадает, Мак. Я не организую заказные убийства, но Хант должен поверить, что именно этим и занимаюсь прямо сейчас.
– Я поняла. Начинаю работать, – кивает Мак, одарив меня изучающим взглядом. – Ты изменился, – озвучивает свой вердикт.
– Ты ошибаешься, Мак, – бесстрастно улыбаюсь в ответ, и она становится еще бледнее. Улыбка безумца – жуткое зрелище. Мак одновременно боится и боготворит меня. Но именно этого я и добиваюсь. Страх – фундамент моей империи и залог успеха.
– Доброй ночи, Перриш.
– До свидания, Мак, – коротко прощаюсь я, и не дождавшись, пока пациентка выйдет в коридор, разворачиваюсь к окну.
Пришло время просмотра серии «Ночь».
