Текст книги "Не он (СИ)"
Автор книги: Алекс Джиллиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
Не Он
Алекс Д
«Забыть боль так трудно – но ещё труднее помнить хорошее.
Счастье не оставляет шрамов».
Чак Паланик «Дневник»
Пролог
Комната для допроса 231
– Ваше имя Кристофер Хант? – пролистав короткий отчет выездной группы реагирования, изрядно помятый и уставший следователь поднимает воспалённый взгляд на невозмутимо восседающего напротив мужчину. К его неудовольствию тот выглядит так, словно только что спрыгнул с рекламного билборда, в то время как он сам вынужден дежурить вторые сутки подряд, потому что в отделе жесткая нехватка кадров, а в нищих районах города творится полный беспредел. Это ни хрена не новость, как и то, что в большинстве районов из года в год повышается уровень преступности. Пока власти бездействуют, именно он, Тайрон Уэйд, вынужден допрашивать этого лощеного пижона, вместо того чтобы попивать пиво и смотреть футбольный матч в свой заслуженный выходной.
– Абсолютно верно, сэр.
– Детектив, – не скрывая раздражения, поправляет Уэйд, проведя потной ладонью по лоснящемуся лицу. – И вы настаиваете на том, что не нуждаетесь в адвокате.
– Абсолютно верно, детектив, – невозмутимо отвечает Хант.
– Это ваше право. Вы знаете, почему вас доставили в отделение?
– Догадываюсь, – кивает допрашиваемый, упорно глядя в точку над правым плечом Тайрона Уэйда.
– Вашу жену зовут Элинор Хант?
– Именно так, – еще один короткий кивок.
– На одежде Элинор Хант ваша кровь?
– Да.
– Я не вижу у вас внешних повреждений, – детектив меняет позу, тщетно пытаясь поймать взгляд подозреваемого. Внешне он абсолютно сдержан, но испарина на лбу выдает его внутреннее напряжение.
– Пуля лишь слегка задела кожу на плече, – поясняет Кристофер Хант. – Меня немного заштопали и наложили повязку, пока доставляли к вам.
– Ваша рубашка в идеальном состоянии, – с толикой зависти замечает детектив.
– Ничего удивительного. У меня был сменный комплект. Испорченный забрали ваши коллеги.
– Вы взяли с собой в машину скорой медицинской помощи запасную рубашку? – недоверчиво переспрашивает Уэйд, уверенный, что богатенький сукин сын, пойманный на горячем, нагло врет.
– Не я, – непринужденно отвечает Хант.
– Не вы? – детектив скептически скалится, ощущая, как в нем закипает праведный гнев и лопается лимит терпения. – Кто же тогда?
– Моя жена, – все тем же убийственно-спокойным тоном сообщает Хант.
Да он издевается, чтоб его!
– Эль всегда заботится о том, чтобы я безупречно выглядел. В любой ситуации.
– Миссис Хант решила позаботиться о вас до того, как вы применили к супруге физическое насилие, или после? – детектив пускает в ход тяжелую артиллерию.
– Я никогда не поднимал руку на Элинор, – даже не моргнув, продолжает «заливать» самоуверенный подонок. На его смазливой физиономии нет ни капли раскаяния или вины, как и у большинства подобных скотов, уверенных в своей безнаказанности.
Не на того нарвался, ублюдок. Детективу Уэйду плевать на твой лопающийся от баксов бумажник.
– Хотите сказать, что зафиксированные синяки и повреждения появились на теле супруги без вашего участия?
– Абсолютно верно, детектив.
– Тогда может объясните, почему миссис Хант стреляла в вас? – с откровенным злорадством спрашивает Уэйд.
– Вас неправильно информировали, детектив. Элинор стреляла не в меня.
Комната для допроса 232
– Вы узнаете этого человека?
– Разумеется, офицер, – взгляд Элинор Хант на пару мгновений застывает на мужчине за стеклом в соседней комнате для допросов.
Представитель Фемиды – Клои Бейли следует ее примеру и критично рассматривает обсуждаемый объект, в очередной раз удивляясь, как часто социально-опасные ублюдки, превращающие в ад жизни близких людей, обладают магнетической сексуальной внешностью. Без сомнений данный тип один из этих маскирующихся хищников, пользующихся своей привлекательностью, как оружием против самых уязвимых. В конкретном случае уязвимость заключается в чувстве любви или привязанности.
Большой опыт Клои Бейли в делах, связанных с домашним насилием, научил ее с одного взгляда выявлять опасных тиранов. А может быть, дело в особом чутье, выработанном с годами, или личной истории с собственным отцом, долгое время избивающим мать и дочь. Им помогли, они выжили, но есть другие, нуждающиеся в помощи и защите. Например, Элинор Хант, сидящая напротив.
Клои Бейли передергивает от отвращения, вызванного непрошенными воспоминаниями, и весь спектр эмоций она направляет на безупречного ублюдка за стеклом, непринужденно отвечающим на вопросы следователя.
Высокий, холеный, атлетически сложенный брюнет с красивым лицом, ледянойулыбкой и стальным, как лезвие, взглядом. Самоуверенный, равнодушный, не допускающий даже мысли о возможной расплате за содеянное. Тюрьма быстро сбивает спесь с таких, как он.
Клои невольно вздрагивает, когда мужчина внезапно поднимает голову и смотрит прямо на нее. Чертовски хорош, снова отмечает офицер, когда ублюдок удостаивает ее вежливой улыбкой, словно сидит не на допросе, а в чертовом пабе, или тусуется на светской вечеринке, что больше соответствует его статусу.
– Как его имя? – Бейли делает над собой усилие, чтобы вернуться к допросу свидетеля, и задает несчастной жертве следующий вопрос.
– Кристофер Хант, – отвечает молодая женщина в частично порванной одежде и синяками в области шеи и запястий, неотрывно наблюдая за происходящим по ту сторону двухстороннего зеркала. Эмоции на лице Элинор Хант почти полностью отсутствуют, что неудивительно. Жертвам домашнего насилия свойственно подобное поведение. Клои Бейли немало повидала таких, как миссис Хант.
Отрицание. Оно как кокон опутывает психику морально-раздавленных женщин, попавших в зависимые отношения. Девяносто пациентов из ста не желают признавать, что являются жертвами садиста – и это тоже один из признаков прогрессирующей болезни. Однако в Элинор Хант есть то, что заставляет офицера напрячься и присмотреться к пострадавшей внимательнее. Она наблюдает за своим обидчиком без намека на страх, в то время как другие жертвы тиранов предпочитают отводить или опускать взгляд.
– Вы уверены? – офицер Бейли привлекает внимание Элинор щелчком автоматической ручки.
– Конечно, – без раздумий утвердительно кивает миссис Хант.
В крупных зеленовато-карих глазах нет ни тени лукавства. Она не шокирована, не напугана, и если бы эти двое сидели рядом, а не разделенные зеркальной стеной, их реакции и поведение выглядели бы весьма идентично.
И этому есть весьма просто объяснение. Вероятно, миссис Хант дублирует модель подачи себя у доминирующего партнёра. В подобных парах часто наблюдается удивительная сплоченность. Жертва, попав под влияние сильного манипулятора, «зарабатывает очки», непроизвольно подыгрывает, надеясь заслужить похвалу или поблажку. Именно заслужить. Все равно что выпросить кость у хозяина. Грубое сравнение, но самое точное.
– Вы любите своего мужа, миссис Хант? – прищурив глаза, Клои пытается разглядеть «нездоровые» признаки, как раз проявляющиеся, когда речь заходит о чувствах. Тут может быть целый комплект: раболепие, обожание, страх, неуверенность, нервозность, истерика или даже приступ паники.
Элинор Хант не падает без чувств и не пытается заверить офицера Бейли в огромной силе взаимного чувства между ней и супругом. Она сдержанно вглядывается в непроницаемое лицо молодой женщины полицейского, и несмотря на растерзанный вид, синевато-бледный цвет лица и грязно-бурые кляксы крови на белоснежной блузке, выглядит удивительно уверенной и спокойной.
– Странный вопрос, миссис Бейли, – голос так же не выдает внутренней бури эмоций.
– Офицер Бейли, – холодным тоном поправляет Клои, инстинктивно убрав руку с обручальным кольцом под стол. Элинор понимающе улыбается, заметив непроизвольный жест, и растолковывает его по-своему.
– У нас с Кристофером тоже бывали непростые времена, офицер Бейли, – подчёркнуто вежливо произносит миссис Хант.
– Значит, вы утверждаете, что этот мужчина, – Клои показывает пальцем на двустороннее зеркало, – ваш законный супруг?
– Как я могу не узнать собственного мужа? Мы женаты десять лет, и я считаю наш брак вполне успешным.
Клои с досадой хмурится, осознав, что допустила промашку, позволив себе удивленно вскинуть брови. Ее сбивает сочувственная улыбка Элинор, намекающая на то, что они обе находятся в похожих ситуациях. Но это абсолютно не так. Муж Клои никогда не повышал на нее голоса, не то, чтобы ударить физически. Однако их отношения действительно зашли в тупик, не пережив испытание супружеской скукой, и вот уже полгода Клои всерьёз задумывается о разводе.
– Тогда как вы объясните это? – откинув личные эмоции, офицер Бейли включает на громкую связь запись телефонного разговора, предоставленного полиции города службой 911.
«– Служба спасения. Чем я могу вам помочь?
– Пожалуйста, мой муж…, – отчаянно умоляет женский голос.
– Как вас зовут, мэм?
– Элинор Хант. Мне угрожает опасность, – на записи раздаются хриплые всхлипывания.
– Ваш адрес определился, Элинор. Мы отправили сигнал в полицию. Помощь подоспеет в ближайшее время. Постарайтесь успокоиться и оставайтесь на линии. Скажите, Элинор, какая именно опасность вам угрожает?
– Мой муж…, – на заднем фоне отчётливо слышен грохот. Словно кто-то со всей силы бьет кулаками в дверь. Запертую дверь.
– Вы ранены?
– Нет…, – сбивчиво отвечает напуганный до ужаса голос.
– Ваш муж угрожает вам? У него есть оружие?
– О господи! Помогите! – Элинор отчаянно кричит, глухие удары становятся сильнее. – Быстрее. Дверь долго не выдержит.
– Отряд уже выехал. Вы можете припереть дверь чем-то тяжелым?
– Нет, я в ванной..., – рыдает женщина. – Умоляю вас, быстрее.
– Вы так и не ответили, у вашего мужа есть оружие?
– Вы не понимаете. Это не мой муж. Это не он…»
Офицер выключает запись, изучая сканирующим взглядом белое, как мел, лицо миссис Хант. Она молчит, но не отворачивается, с достоинством выдержав зрительную атаку Клои Бейли.
– Это вы звонили в службу спасения? Так?
– Несколько месяцев назад, – натянутым голосом отвечает Элинор.
В распахнутых глазах невозможно прочитать ни единой мысли. Женщина прикусывает губу, забыв, что та разбита, и морщится от боли.
– Элинор, вы расскажите мне, что произошло? – мягко спрашивает Клои. – Иначе я не смогу вам помочь, – ощутив смятение собеседницы, добавляет офицер. – Если вы снова поможете ему уйти от ответственности, то в следующий раз полицейский наряд может не успеть. На кону ваша жизнь. Задумайтесь над тем, чем вы рискуете, прикрывая преступника. Пока он на свободе, вы в опасности, Элинор.
– Скажите, офицер Бейли, вам когда-нибудь казалось, что ваш муж является совершенно другим человеком? – внезапно меняет тему разговора миссис Хант. – Незнакомцем, которого вы видите впервые в жизни? Незнакомцем, который до ужаса пугает вас, – она понижает голос и добавляет, едва шевеля разбитыми губами: – И в то же время притягивает так сильно, что вам становится плевать на опасность?
– Нет, никогда, – уверенно выдает ответ Клои, примерно понимая, к чему клонит потерпевшая. Ее подсознание ищет оправдания садисту, перекладывая ответственность на вымышленную новую личность, как бы разделяя хорошего и плохого мужа. Эту ошибку допускает подавляющее большинство, ожидая возвращения «хорошего парня». Правда в том, что «хорошего парня» никогда не существовало. Однако следующим вопросом миссис Хант удается поставить Клои и ее выводы в тупик.
– А вам когда-нибудь хотелось этого? – интересуется Элинор, смерив женщину офицера проницательным взглядом.
Часть 1. Самый важный человек
«– Он хороший человек? – подозрительно спросила Дороти.
– Он хороший волшебник. А какой он человек и человек ли он вообще, я не знаю, потому что никогда его не видела.»
«Волшебник страны ОЗ» Л.Ф. Баум
Глава 1
Некоторое время назад
– Прошу тебя, Тэм, не забудь про Вука. Без него Эми не уснет, – зажав мобильник между ухом и плечом, Элинор отступает на пару шагов назад, придирчиво оценивая праздничную сервировку стола, и раздраженно поджимает губы, заметив, что салфетки разложены не зеркально и ароматизированные свечи стоят не совсем по центру. Кристофер непременно заметит и решит, что она недостаточно постаралась. А в их особенный день это абсолютно недопустимо.
– Вук? – переспрашивает собеседница.
– Мягкая игрушка, я положила ее в сумку с детскими вещами, – поясняет Элинор, сдвигая свечи и поправляя салфетки. Сначала с одной стороны, а потом, обогнув стол, – с другой.
– Кажется, я доставала его. Подожди минутку, сейчас поищу, – торопливо отзывается Тэмзин Саммерс.
– Жду, – Элинор улыбается, услышав на заднем фоне лепет дочери и звонкий голосок сына. Тэм и раньше выручала подругу с детьми, когда им с Кристофером хотелось побыть вдвоем, но после рождения Милли – дети впервые ночуют вне дома.
– Не волнуйся, Лин, у нас все в порядке, – словно прочитав мысли переживающей матери, мягко заверяет подруга. – Это ваш вечер. Проведите его так, чтобы он запомнился навсегда.
– Спасибо, милая, – растроганно отвечает Элинор. – Уверена, что так и будет.
– Крис тебя обожает. У вас чудесные дети. Чего еще желать? – рассуждает мисс Саммерс, и Элинор совершенно нечего возразить, кроме:
– Я бы хотела, чтобы папа, Карен и Этан были рядом, – проглотив горький комок, признается Лин.
– Ты же знаешь, что это невозможно, Элинор, – сочувственно отзывается Тэмзин, по привычке включая семейного психолога.
Лин горько улыбается, вспомнив, что именно так они с Тэм и познакомились – в кабинете семейной терапии, куда привел ее Крис.
Да, это была его идея, вопреки статистике, говорящей о том, что гораздо чаще именно женщины тащат своих мужей к психологам, чтобы реанимировать умирающий брак. У Лин с Кристофером все было иначе.
Элинор много лет боролась за право стать матерью, периодически теряя веру в положительный результат и проваливаясь в продолжительные депрессии. Согласно многочисленным обследованиям ни у нее, ни у мужа не было проблем с репродуктивной функцией, но отличное здоровье еще не гарантия успешного зачатья. За годы провальных попыток Лин допускала постыдную мысль, что ей было бы легче справляться с ежемесячным разочарованием, знай она, что проблема в ней или в муже. Тогда у них был бы шанс подобрать лечение или найти альтернативный способ. Но Крис не хотел ничего слышать об остальных вариантах, и Лин все глубже погружалась в отчаяние.
Да, были периоды, когда она во всем винила мужа, но делала это скорее чтобы облегчить собственную боль. Ей казалось, будто он абсолютно не понимает, что она чувствует, какая это мука снова и снова ждать и видеть проклятый «минус» или одну полоску на тесте. Для Кристофера частые срывы жены стали нелёгким испытанием, и нет ничего удивительного, что в какой-то момент их брак оказался под угрозой распада.
Отношения трещали по швам, понимание ускользало, а секс по расписанию и в «нужные» дни больше не приносил супругам удовлетворения. Крис первым осознал, что они катятся к разводу, первым сделал решительный шаг, чтобы сохранить семью, записавшись на пробный сеанс к семейному психологу.
В итоге Тэмзин Саммерс спасла их брак в прямом смысле этого слова, и в благодарность они сделали ее крестной своих детей.
– Мы пережили эту трагедию, правда? – голос Тэм возвращает Лин из нахлынувших воспоминаний о временах сложных испытаний и погружает в другие, еще более тяжелые.
– Я пережила, – произносит Лин, взяв себя в руки. – Но не могу забыть о тех, кто не выжил.
– Ты и не должна забывать, – понимающе отзывается Тэмзин.
– Спасибо, что ты всегда рядом, – благодарит Лин, смаргивая набежавшие слезы. – Ты нашла Вука?
– Черт, точно! Лисенок, – восклицает Тэмзин. – Он был где-то здесь…
Пока подруга занимается поисками игрушки Эми, Лин снова отступает назад, оценивая свои труды. Теперь кажется все идеально. Наконец-то можно заняться собой.
Удовлетворённо выдохнув, Элинор направляется на кухню, по пути снимая ненавистный фартук и продолжая удерживать телефон возле уха.
Устало улыбается фотографии детей, примагниченной к дверце холодильника. На душе молодой женщины теплеет от одного взгляда на малышей. Старшему – Джонасу три года, и он полная копия отца, а малышка Милли пошла в Элинор.
«Такие же пухлые щечки, как у мамы», любит частенько приговаривать Крис, выразительно задерживая внимание на груди и бедрах жены, тем самым намекая на набранные килограммы за вторую беременность.
Элинор не обижалась, по привычке находя оправдания придиркам мужа. В его офисе наверняка полно худосочных длинноногих красавиц, – размышляла она, – и понятное дело, как любой мужчина, он непроизвольно сравнивает. К тому же Лин не собиралась отрицать очевидное. Ее фигура и правда округлилась после рождения Милли. Не очень сильно и именно в тех местах, где объем обычно считается достоинством, а не недостатком. Но при невысоком росте Лин муж почему-то находил его излишним, либо ему нравилось держать ее в тонусе. Это действительно давало Элинор некий стимул не расслабляться, держать себя в форме и помнить, что рядом с ней находится молодой и очень красивый мужчина, который всегда нравился и будет нравится женщинам.
Хотя, положа руку на сердце, надо признать – Кристофер тоже не лишен недостатков. Например, его легкая занудность, одержимость порядком и нежелание хоть как-то помогать ей с домашними обязанностями, секс, которого стало гораздо меньше с появлением детей, и поздние возвращения с работы, связанные с бешенным графиком и новой перспективной должностью, позволяющей содержать огромный загородный дом.
Элинор со своей стороны всячески старалась поддержать мужа, понимая, какую колоссальную ответственность он несет на своих плечах. Для нее это не было такой уж сложной задачей. Когда-то она точно так же заботилась об отце, и даже с появлением молодой мачехи мало что изменилось. Карен больше интересовали дизайнерские шмотки, светские вечеринки и салоны красоты, чем возрастной муж и пасынок-подросток. Наверное, еще и по этой причине Крейгу Бартону было так сложно отпустить дочь. Он и не отпустил, объявив, что Кристофер Хант ей не пара.
Лин ушла сама, не взяв ничего из родного дома и отказавшись от любой помощи, которую впоследствии предлагал отец.
– Ура, Лин! Я нашла Вука, – с триумфом звенит в трубке бодрый голос Тэми Саммерс. – Боже, какой он милый, – смеется подруга.
Тэм всегда такая жизнерадостная, полная сил и энергии, и наверняка фантастически выглядит в то время, как Элинор чувствует себя выдохшейся и измученной после долгих часов у плиты.
– Теперь ты можешь успокоиться насчет маленьких проказников и с чистой совестью настроиться на лучшую ночь в своей жизнь.
О да! Именно так Лин и поступит. Этот вечер просто обязан быть идеальным и оправдать все возложенные на него ожидания. Элинор не готовила сама больше года, искренне считая, что ее кулинарные навыки оставляют желать лучшего, но сегодня пришлось постараться и выложиться на максимум.
Звучит скучно и почти асексуально, но Кристофер не раз давал понять, что предпочитает домашнюю еду ресторанной, и в первые месяцы их брака Элинор много экспериментировала с рецептами. Не всегда удачно. Иногда абсолютно несъедобно. Но зато от души. Тогда ей хотелось сделать для него все, что угодно. Не ради похвалы. Вовсе нет. Это была безусловная потребность – делать любимого мужчину счастливым даже в мелочах.
– Позвони мне, как они уснут? – закончив ностальгировать по прожитым годам и перебирать в голове актуальные проблемы, Элинор возвращается к диалогу с подругой. – Мне так будет спокойнее.
– Конечно, Лин. Отожги, малышка. Ты это заслужила. Вы оба это заслужили.
– Спасибо, – Лин искренне улыбается, переводя взгляд на совместную фотографию с мужем, стоящую на полочке кухонного гарнитура.
Снимок сделан в день свадьбы. Элинор могла бы назвать его самым счастливым в жизни, если бы не одно огорчающее обстоятельство. Отец не принял приглашение на свадьбу и даже не позвонил.
Крейг Бартон считал брак дочери и сына садовника мезальянсом. И даже годы спустя он относился к Крису, как к сорняку, оставленному в семейном саду уволенным садовником. До самой своей смерти Бартон лелеял надежду, что в жизни дочери появится кто-то более достойный, чем Кристофер Хант. Кто-то более успешный, благополучный… Кто-то более подходящий.
Если бы Крейг Бартон только знал, чем обернется его упрямое нежелание видеть будущее любимой дочери Элинор рядом с Кристофером Хантом.
Наручные смарт-часы на запястье Лин издают короткий звук, оповещая о входящем сообщении от мужа:
«Я опаздываю, Эль. Задержусь на полчаса. Не злись. Используй это время, чтобы поразить меня.»
Черт, она совсем потеряла счет времени. Впервые опоздание мужа Элинор восприняла как подарок. Еще более ценный, чем огромный букет белых роз, доставленный утром.
Лин в панике посчитала оставшиеся минуты. Результат ее не успокоил. До возвращения мужа не больше часа, а она все еще взмыленная, лохматая и неодетая. Идеальная жена начала бы с салона красоты, а не с кухни. Она бы так и сделала, но утром ей нужно было отвезти детей подруге в город, а это два часа пути туда-обратно.
– Срочно в душ, – вслух озвучив свои дальнейшие действия, Элинор с девичьей прытью бежит наверх.
Не удержавшись, с соблазном заглядывает в опустевшую детскую, залитую багровым предзакатным светом, льющимся через панорамные окна. Именно здесь она наблюдала самые потрясающие в своей жизни закаты и рассветы. Если бы Лин могла нарисовать все это невероятное буйство цветов и оттенков. Жаль, что ее способностей хватает исключительно на лица людей, но и портерную живопись Лин пришлось забросить…
Окинув взглядом просторную детскую, она невольно вспомнила, что эта комната должна была стать ее мастерской, но почти сразу после рождения Джонаса Элинор пришла к выводу, что к творчеству вряд ли сможет вернуться в ближайшие лет… восемнадцать, а потом почти сразу забеременела Милли, и ее мастерская окончательно и бесповоротно превратилась в детскую.
Лин посмотрела на аккуратно заправленные кровати детей, и материнское сердце болезненно сжалось от необъяснимой тревоги. Она знала, что заберёт детей утром, но на душе все равно ощущалась беспокойная тяжесть.
– Мамочка скучает по вам, – разгладив складку на покрывале Джонаса, с тоской произносит Лин. Присев на краешек кровати, она берет огромного плюшевого белого медведя, подаренного мужем на первый день рождения сына, и, обняв большую игрушку, зарывается лицом в мягкую искусственную шерсть.
– Не скучай, Барни, утром твой дружок вернётся, и мы все вместе поиграем, – посадив мишку на место, Лин посмотрела в единственный стеклянный глаз Барни. Второй Джон оторвал пару дней назад и случайно уронил на пол. Они обыскали все углы комнаты, даже Милли принимала участие, резво ползая на четвереньках и радостно сопя, но увы, совместные поиски не увенчались успехом. Элинор пообещала расстроенному сыну, что обязательно купит Барни самый красивый новый глаз, но совершенно забыла об этом, возвращаясь от Тэмзин. Мысли о муже и подготовке к юбилею вытеснили из головы все остальное.
«Купить глаз для Барни» – торопливо написав заметку в мобильном, Лин направляется в ванную, расположенную между детской и ее временной спальней. Супружеская, с огромным джакузи напротив панорамного окна, из которого открывается живописный вид на озеро, находится чуть дальше по коридору. Там Элинор появляется в последнее время нечасто, так как к приходу мужа с работы, вымотанная за день заботами о доме и детях, она уже крепко спит. Конечно, точно так же Лин могла бы крепко спать и в супружеской постели, но каждый раз находила себе отговорки, прикрываясь усталостью.
– С сегодняшней ночи все будет по-другому, – вслух проговаривает установку Элинор, включая воду.
Ванная комната оснащена акустической системой, и весь оставшийся час Лин релаксирует под ритмичную музыку, приводя свое тело, волосы и лицо в идеальный порядок. Результат обещает быть не хуже, чем после похода в салон красоты. Ухаживать за собой она умеет на уровне профессионального стилиста. Всем хитростям по украшательству своей внешности Элинор Бартон научилась еще в школьные годы, как только осознала, что привлекательность девушки – заслуга не столько генов и природных данных, сколько упорный труд и хороший вкус. С последним у нее, как у художницы, никогда не было сложностей.
Закончив в ванной, Лин проходит в свою временную спальню, чтобы облачиться в ожидающее на постели непривычно смелое для нее платье. Она бы даже назвала его вызывающим или еще хуже – вульгарным, но Тэмзин заверила, что Кристофер будет в восторге.
«Нет ничего скучнее предсказуемости, Лин. Станешь для мужа прочитанной книгой – можешь смело ставить крест на вашем браке. Как только мужчина поймет, что в тебе не осталось ничего неизученного, он потеряет интерес, – заявила подруга в примерочной бутика, когда Элинор поделилась сомнениями в отношении выбранного ею наряда. – К тому же голубой цвет оттеняет твою безупречную кожу. Порой полезно забыть на пару часов, что тебе тридцать, и ты мать двоих маленьких детей, отягощенная массой забот. К черту обыденность, жена просто обязана иногда превращаться в распутницу для своего мужа, если не хочет, чтобы он искал новых впечатлений в другом месте. Заставь Кристофера вспомнить, что ты сексуальная гетера, которую жаждали получить в постель десятки парней, а повезло ему».
Лин расхохоталась в голос, вспомнив последнюю фразу подруги. Тэм ей сильно польстила. Элинор Бартон никогда не была сексуальной гетерой или ослепительной соблазнительницей, сводящей с ума парней. И хотя Крейг воспитывал Лин с уверенностью, что его дочь самая красивая в мире девочка, она себя таковой не считала. Парни, ухаживающие за Лин, больше жаждали объединить капиталы ее отца с капиталами своих отцов, чем саму Элинор. В мире, где правят деньги, нет места настоящим чувствам. Лин уяснила это в ранней юности, обладая доставшейся от матери проницательностью и внимательностью к деталям. Художественные способности Элинор тоже унаследовала от нее, как и неиссякаемую склонность к романтизму.
Поэтому выбрать Кристофера Ханта оказалось очень легко. Практически с первого взгляда. Он был не таким как другие и видел ее. Именно ее, а не счета, положение и недвижимость Бартонов. Отец ошибался. Она сделала правильный выбор, когда вышла замуж за Кристофера.
Застегнув молнию на спине, Элинор не без удовольствия посмотрела на свое отражение, показавшее ей стройную привлекательную молодую женщину в нежно-голубом облегающем платье с глубоким вырезом, подчеркивающем высокую грудь. Подол на ширину одной ладони прикрывает округлые бедра, и ноги Лин, обутые в туфли на высоченных каблуках, кажутся ничуть не короче, чем у Тэмзин. Разве что совсем на чуть-чуть.
Последние две недели Элинор ответственно придерживалась диеты и сбросила пару килограмм, надеясь, что Крис оценит результат. Во всяком случае, ей он заметен невооруженным взглядом. Лин давно так не была довольна своей внешностью.
Внезапный шум внизу заставляет Элинор вздрогнуть. Посмотрев на часы, она мысленно чертыхнулась. Похоже план поразить мужа еще с порога с треском провалился. Только она могла так нелепо облажаться. Расправив приятную ткань платья на талии и взбив закрученные в спирали густые темные локоны, Лин воровато бросает взгляд в зеркало и торопливо выбегает из комнаты, все еще надеясь, что звуки в гостиной ей померещились. Однако прилетевшее на смарт-часы короткое сообщение «Эль, я дома» ставит жирную точку в появившихся сомнениях.
Кристофер здесь.
Элинор несется вниз по лестнице так быстро, как только может, а может она, как хромая черепаха, потому что за время декрета совершенно отвыкла от обуви на каблуке.
Оказавшись в гостиной, первое, что видит Лин – пиджак Кристофера на спинке стула возле сервированного стола и его рабочий кейс, оставленный на сиденье. Взгляд со скоростью света мечется по огромной гостиной, прежде чем находит высокую фигуру мужа.
Крис стоит у одного из панорамных окон, сунув руки в карманы брюк и наблюдая финальные алые всполохи заката. Его крепкая фигура окутана полумраком и кажется мужественнее и выше, плечи шире, а волосы темнее. С замиранием сердца Лин вдруг осознает, как безумно соскучилась по этому ощущению энергии мужской силы и уверенности, исходящих от Кристофера. Они целую вечность не были по-настоящему вдвоем.
Последние месяцы выдались непростыми, дети требовали максимум внимания, постоянно происходили какие-то мелкие бытовые проблемы, и супруги словно отдалились друг от друга. Лин сама не заметила, как в какой-то момент в подсознание просочился страх, что Крис ее разлюбил, потерял интерес. Она упорно гнала эти мысли, корила себя за эгоизм. Он так много делал для благополучия семьи, работал на износ, чтобы обеспечить жене и детям комфортную жизнь, хотя мог пойти другим, более легким путем, но Кристофер всегда был слишком гордым, чтобы принять хотя бы доллар от Крейга Бартона. В день свадьбы он поклялся Лин, что она не будет ни в чем никогда нуждаться. Так и вышло.
Но теперь Элинор гложет мысль, что может быть, он устал. Устал доказывать призраку, что достоин его дочери.
Застыв возле стола, Лин завороженно уставилась на неподвижную фигуру мужа, испытывая волнение и внутренний трепет. Так много слов необходимо сказать, но горло немеет, колени слабеют, а сердце пропускает удар, и, вспомнив слова Тэмзин о предсказуемости, Элинор подавляет желание присоединиться, обнять его, прижаться щекой к сильной спине, забыться в тепле его надежных рук.
Вместо этого Лин переводит дыхание, пытаясь успокоить зашкаливающий пульс, вернуть свою уверенность и настрой. Мысленно считает до десяти, одну за другой зажигая свечи, пока раскаленный уставший солнечный нимб полностью погружается в темные воды озера.
Пора, Эль. Докажи ему, что ты непрочитанная книга, напомни о тех ночах, когда он не мог оторваться от тебя.
«Вспомни, что ты сексуальная гетера», как наваждение, всплывают в памяти Элинор недавние слова подруги, и пальцы, нащупав язычок молнии на спине, начинают предательски дрожать.
Может, стоило встретить его в джакузи с лепестками роз, полностью обнаженной и с разлитым по бокалам шампанским? Крису наверняка бы понравилось…
Хватит рассуждать, Элинор. Время действовать. Смелее.
Одно уверенное движение, и невесомая ткань с легким шуршанием сползает по женскому телу, падая к ногам шелковой лужицей, оставляя Элинор Хант почти обнаженной. Крошечные кружевные трусики и туфли – ее единственное прикрытие. Или украшение. Украшение! Именно так должна думать женщина, вознамерившаяся соблазнить и свести с ума собственного мужа.
