Текст книги "Разоблачение (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Он продолжал говорить, заполняя пробелы в том, что она знала и помнила. За два года, прошедших после этого инцидента, произошло так много событий. Как он мог подвести итог всему этому? Как он мог объяснить, через что прошел, что натворил? Тони знал, что это был не только он. Она тоже прошла через ад. Они оба. Если бы только они могли пройти сквозь пламя вместе, но они этого не сделали, они оба совершили свое личное путешествие, которое вернуло их сюда, к началу.

Он попытался выразить, как сильно хочет получить ее, как сильно старается. Он также хотел, чтобы она знала, что он взял на себя ответственность за то, что сделал. Он сознался и принял свою судьбу. Тони никогда не станет обременять ее рассказами о том, как трудно приходится в Янктоне. В конце концов, она никогда не рассказывала ему о своем пребывании в тюрьме. Они оба страдали. Разница заключалась в том, что виноват был только Тони. Он больше не будет причинять ей боль. Он не мог.

Клэр покачала головой и стала оправдываться. Она не сказала ничего такого, о чем бы он уже не подумал. Слушая, он понял, что она делает то, чему он ее учил, то, что когда-то требовал от нее. Она отталкивала свои воспоминания и страхи, чтобы позаботиться о нем. Он больше не мог этого допустить. Клэр нужно было взглянуть в лицо их прошлому и признать, что у них не может быть будущего – только не вместе. Это никогда не будет здоровым. Он причинил слишком много вреда.

– Я все помню, – возразила она. – Это ты всегда говорил, что прошлое – это прошлое, а думать надо о настоящем или будущем.

– Я ошибся. Ты должна смотреть правде в глаза, и я тоже. Во всех этих дискуссиях на острове мы никогда не говорили о вещах, описанных в книге Мередит...

Слезы покрыли ее щеки, когда Клэр перебила, – Потому что мы оба были там. Во время наших бесед в раю ты рассказал мне то, чего я никак не могла знать. Я знаю, что произошло между нами. Я также знаю, что это было очень давно, и все кончено. Я не хочу пересказывать все заново. Я хочу будущего.

Он изобразил улыбку. Он тоже хотел иметь будущее – для нее.

– Я тоже этого хочу для тебя. Я хочу, чтобы у тебя было будущее, свободное от всего нашего прошлого. Вот почему я построил тебе новый дом без воспоминаний, и Клэр, вот почему Брент готов подать на развод.

Она не ответила, так как выражение ее лица потеряло всякое понимание. Он ждал, гадая, о чем она думает. Ее глаза не говорили ему того, что он должен был знать. Он тосковал по огню за зеленью. Наконец Тони спросил: – Ты меня слышишь? Я больше не буду причинять тебе боль, и Эмили тоже. Ты заслуживаешь свежего воздуха и свободы. Никто никогда не сможет контролировать тебя. Помимо денег, которые ты все еще вложила за границей, я даю поместье, приличное содержание и алименты на ребенка. С богатством ты можешь делать все, о чем только мечтала. Ты будешь контролировать свое будущее и будущее Николь. Я ни за что не буду с тобой бороться.

Он застенчиво добавил.

– Я очень надеюсь, что ты позволишь мне видеть нашу дочь, но я пойму, если ты этого не сделаешь.

Судья сказал, что он представляет опасность для Николь. Чувствовала ли Клэр то же самое?

– Я думаю, мы уже все продумали относительно этого дома, но если есть что-то еще, что ты хочешь или нуждаешься, это твое. Ты можешь получить все, что захочешь.

Ее голос дрогнул.

– Ты не хочешь м-меня?

Ничто не может быть дальше от истины. Он хотел ее. Когда он вернулся в Янктон, в кабинет Джима, все это приобрело гораздо больший смысл. Тони нужно было, чтобы Клэр поняла, что это не она, а он. Он поднял ее руку и поцеловал в макушку.

– Никогда так не думай. Никого и никогда я не хотел так, как тебя.– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Причина, по которой судья не отменил запретительный ордер и не позволил мне встретиться с тобой, заключалась в том, что, когда судья спросил меня, были ли заявления в книге Мередит правильными, я сказал ему "да". Я во всем признался. Он решил, что я представляю опасность для тебя и Николь.

– Это просто смешно. Ты никогда не причинил бы и никогда не причинишь вреда Николь. Очевидно, мы теперь вместе, так что вся эта юридическая драма закончилась. – Ее голос дрогнул, когда она спросила, – Почему ты бросаешь меня сейчас?

Тони стоял и смотрел на деревья, сражаясь с надвигающимся красным. Клэр не могла ясно мыслить, это была его обусловленность, а не ее истинные эмоции. Глубоко вздохнув, он вспомнил слова Джима. На это потребуется время, но в конце концов она все поймет. Тони повторил:

– Я тебя не бросаю! Я освобождаю тебя.

Боль в ее голосе разбила ему сердце. С каждым словом крошился еще один кусочек. Она плакала и говорила ему, что ей очень жаль. Просила прощенья, что сошла с ума. Извинялась, что не следовала его правилам. Просила прощенья, что разочаровала его. Он не мог позволить ей так себя чувствовать. Это было похоже на то слово, которое она использовала в книге. Она никогда не была виновата, во всем виноват он. Он был единственным, кто сожалел об этом.

Тони опустился на колени перед любовью всей своей жизни и нежно коснулся ее подбородка.

– Нет, Клэр. Это я разочаровываю тебя снова и снова. – Подушечкой большого пальца он нежно вытер ее слезы. – Пока я был в тюрьме, я узнал, что тебе наконец стало лучше. Я пытался, но Эмили все равно не позволила мне связаться с тобой. Она почти никому не позволила с тобой связаться. Кортни сказала мне, что видела тебя только через Мередит. Она также сказала, что Эмили даже не позволила тебе увидеться с Николь.

Сила его взгляда росла с каждым словом,

– Я ненавидел твою сестру! Я был бессилен помочь тебе, а она держала тебя в плену. Я даже не мог с тобой поговорить. Черт возьми, я слышал, что даже твое время на улице контролируется.

Тони встал и еще раз прошелся по балкону, пытаясь обуздать красный. Почему это должно было всплыть около нее? Тони знал почему; он выучил почему. Красный цвет был не просто гневом. Это были эмоции: эмоции, которые угрожали его здравому смыслу и пожирали его душу. Иногда это был гнев, иногда желание. Клэр была искрой в его сухом существовании. В ее присутствии огонь разгорался все сильнее. Бывали времена, когда он не мог справиться с огнем, но теперь он научился гасить пламя. Как только он успокоился, Тони продолжил: – Находясь в тюрьме, я согласился на консультацию. Я не хотел этого делать, но если это поможет мне выбраться оттуда пораньше, я решил, какого черта.

Он снова сел.

– Я разговаривал с этим психиатром три раза в неделю. Все началось с того, что я отвечал на его вопросы. Со временем разговаривать стало легче. Когда я рассказал ему, как расстроен из-за Эмили и что она делает с тобой, он спросил, почему я расстроен. Я сказал, что это из-за того, что она делала. Он посоветовал мне еще раз подумать и понять, почему я так расстроен. У меня было два дня, прежде чем я снова его увижу. Все эти дни я не мог перестать думать о его вопросе. Это казалось очевидным, пока я не понял ... – его голос затих.

Почему было так трудно признать то, что Клэр уже знала, то, что она должна была знать лучше, чем кто-либо другой?

– Что? – спросила Клэр, – Что ты понял?

– Я так злился на Эмили, потому что она делала с тобой то же самое, что и я. Я не просто ненавидел Эмили. Я ненавидел себя!

Он опустился перед ней на колени и уткнулся лбом в ее колени.

– Я никому не позволю снова причинить тебе боль. В том числе и себе.

Пальцы Клэр запутались в его волосах.

– Тони, ты же был в «Эвервуде». Ты же слышал. Я простила Эмили. И много лет назад я простила тебя. Я не хочу быть свободной от тебя. Я прожила почти два года, веря, что убила тебя. Я думала, именно поэтому никто не упоминал твоего имени. Все это время я мечтала о тебе и плакала. Теперь ты здесь. Я могу дотронуться до тебя! Я хочу, чтобы моя семья снова была вместе. Кроме того, я все еще лечусь амбулаторно. Если ты разведешься со мной, они никогда не позволят мне получить опеку над Николь. Если ты сделаешь это, ты не освободишь меня; ты меня бросишь.

Ее слезы снова лились рекой.

Тони встал и расправил плечи.

– Ты права. Я не хочу, чтобы ты потеряла Николь. Начнем с разлуки... – Он объяснил, как это будет работать. Они с Николь могли бы жить в поместье, а он – в своей квартире. Он не хотел мешать ей получить опеку над их дочерью, а с помощью няни не должно быть никаких юридических проблем.

Потребовалась вся его выдержка, но он справился. Тони погасил пламя и попытался освободить Клэр. В конце концов, Клэр встала, расправила плечи и молча прошла мимо него обратно в спальню. Он не знал, что делать. Сердце велело ему последовать за ней, упасть к ее ногам и молить о прощении. Боль в ее глазах была почти невыносимой. Но он принял решение и дал слово. Это было то, что было лучше для нее.

Услышав свое имя, он повернулся к комнате.

– Я не могу встретиться с Николь в таком виде, – сказала она бесстрастным тоном. – Пойду приму душ и приведу себя в порядок. Полагаю, мои шкафы полны, как и у Николь?

– Да, – ответил он.

– Где прислуга? Я бы хотела что-нибудь съесть.

В ее голосе и глазах не было никаких эмоций. Возможно, ей тоже удастся погасить свое пламя. Нет, он знал, что она может. Он научил ее делать это, требовал этого от нее, давным-давно. Он ответил: – Я дал им выходной на ночь. Я съезжу в город и что-нибудь куплю. К тому времени, как я вернусь, ты должна быть готова.

Клэр кивнула, повернулась и пошла прочь.

Направляясь к машине, он убеждал себя, что так будет лучше. Это было ради нее, и ради своей Клэр, он сделает все, даже откажется от нее.

Направляясь к дому Вандерсолов, Тони не сводил глаз с дороги. Он не мог смотреть направо. Не то чтобы он не верил в то, что Клэр – самая красивая женщина в мире. Дело было в том, что когда он вернулся в поместье с их едой, она была ошеломляющей и захватывала дух. Вместо того чтобы заговорить, он стоял молча, наблюдая за ней с порога и пытаясь вспомнить, что она заслуживает лучшего. Это заняло некоторое время, но он сделал то, что должен был сделать. Он обуздал красный голод желания и пригасил пламя. Тем не менее, несмотря на пьянящий аромат ее духов, он не осмеливался взглянуть в ее сторону. Этот голод, возможно, был подавлен, но Тони слишком хорошо знал, что он все еще присутствует, раскаленные добела угли просто покрыты пеплом. Малейшее вливание топлива могло разжечь бушующий огонь. Сохраняя притворное безразличие, он слушал, пока она говорила.

– Я пока не хочу говорить об этом Эмили и Джону. Я не думаю, что они поймут.

Тони кивнул.

– Возможно, будет лучше, если мы убедим Николь, что ее родители живут в двух разных домах.

Клэр согласилась.

Когда они подъехали к дому Вандерсолов, Тони заметил, что у Клэр дрожат руки. Не раздумывая, он протянул руку и накрыл их своими.

– Все будет хорошо, – подбодрил он ее.

– Мне страшно. А что, если мы ей не нужны?

– Нужны, – подбодрил он ее, продолжая смотреть вперед.

– Я даже не спросила: ты ее видел?

– Нет, я видел только фотографии.

Он вспомнил все фотографии, которые прислала Кортни.

– Меня только вчера выпустили, а ее ко мне так и не привели. Наверное, так даже лучше. Маленькая девочка не должна навещать своего отца в федеральном лагере для заключенных.

– Вчера?

Глаза Клэр расширились от удивления.

– И ты всего этого добился?

– Как я уже сказал, мне помогли. Я уже давно планировал освобождение.

Все еще держа ее за руку, он почувствовал, как она напряглась, когда спросила:

– И наш развод? Как давно ты его планируешь?

Тони отдернул руку и посмотрел в ее сторону. Проклятье, он думал, что это уже решено.

– Клэр, не сейчас. Давай не будем туда возвращаться.

– Есть кто-то?

– Что?

Он с трудом мог поверить, что она вообще спросила об этом. Он сказал ей, что у него никогда не было никого, кроме нее. Это было правдой. Это не означало, что у него не было женщин, с которыми он имел физические отношения. Они были, но все до нее. Никогда еще никто не владел его сердцем. Никто, кроме его Клэр.

– Есть...кто-то ... еще?!– повторила она громче, чем в первый раз.

Это было просто смешно.

– Я уже говорил тебе, что никогда никого не хотел так, как тебя.

– Ну, ты явно не хочешь меня! Ты – Энтони Роулингс. Ты сидел в тюрьме, а твоя жена была сумасшедшей…

Ее доводы были выше понимания. Конечно, он получал почту. Мир был полон отчаявшихся женщин, ищущих то, что они считают доступным. Он так и не ответил. Черт, он перестал их открывать. Он не хотел продолжать этот разговор.

– Клэр, наша дочь ждет, – сказал он, успокаивая ее, надеясь, что она успокоится.

– Я уже спрашивал об этом один раз, не заставляй меня спрашивать снова. Есть еще кто-нибудь?

Он проговорил медленнее.

– Клэр, успокойся.

Без всякого предупреждения ее маленькая рука шлепнула его по щеке. Боль была минимальной по сравнению с шоком. Воспоминания об обратном бомбардировали его разум. Схватив ее за пальцы, он спросил, – Какого черта это было?

– Ты никогда не отвечаешь на мои вопросы. Скажи, письма были? Женщины писали тебе, обещая все, что ты хочешь, и все ради шанса занять мое место?

Не выпуская ее пальцев, он сказал:

– Ты слишком возбуждаешься. Успокойся, Николь ждет.

– Я заслуживаю знать.

– Да. Ты счастлива? Были письма. Я не ответил. Меня никто не волнует, никто, кроме тебя.

Думая не о письмах, а о Патриции, он добавил: – Черт возьми, я даже...

Нет. Он не собирался вдаваться в подробности. Он не собирался рассказывать ей, как уволил одну из лучших своих помощниц, потому что она предложила ему больше, чем он когда-либо хотел от кого-либо, кроме женщины, находящейся перед ним.

Она подтолкнула, – Ты даже что?

– Мы закончим эту дискуссию в другой раз. – Или нет. Он отпустил ее пальцы. – Итак, ты собираешься присоединиться ко мне или просидишь в машине весь вечер?

– Я планирую присоединиться к тебе, – стоически ответила она.

Тони не обратил внимания на то, как красиво выглядел дом Вандерсолов, когда они шли по тротуару. Его мысли были слишком заняты обузданием красного после их стычки и созерцанием маленькой девочки за дверью. Последний раз они видели ее два с половиной года назад. Для него и Клэр это был долгий срок, но это было ничто по сравнению с Николь: для нее это была целая жизнь. Она была всего лишь ребенком и сейчас…

Эмили встретила их у двери и провела в гостиную.

– Мы сказали Николь, что к ней приедут особые гости.

Как только Николь появилась в поле зрения, Клэр потянулась к руке Тони. На полу возле кукольного домика сидела их дочь. Время остановилось, когда Тони снова увидел красивую маленькую девочку в трехмерном пространстве. Фотографии, которые он получал, бледнели по сравнению с живым ребенком перед ними. Она была видением – их творением. Она была местом, где свет Клэр встречался с его тьмой. Она была всем, что было хорошего в Клэр и, возможно, в нем. Ее большие карие глаза светились удивлением. Она была Клэр – до него, до того, как он причинил ей боль и разрушил ее жизнь. Николь была обещанием невинности. В этот момент, как и в тот момент, когда Мадлен положила ее в его объятия, Тони понял, что он охотно пожертвует своей жизнью, прежде чем позволит кому-то отнять ее.

Клэр отпустила руку Тони и опустилась на колени.

– Привет, Николь, – сказала она, изображая силу там, где Тони знал, что она чувствует себя неуверенно.

Их дочь стояла и смотрела. Наконец Джон шагнул вперед, и Николь взяла его за руку.

– Николь, – сказал Джон. – Можешь поздороваться с друзьями, о которых мы тебе говорили?

– Привет.

Тони опустился на колени рядом с Клэр, которая протянула ему руку. Маленькие пальчики Николь пожали руку Клэр, когда она спросила:

– Кто ты?

Тони рассмеялся:

– Прямолинейная, да?

Усмехнувшись, Эмили ответила: – Очень. Я не могу себе представить, где она это взяла.

– Николь, меня зовут Клэр, но ты можешь называть меня мамой.

Глаза Николь расширились, когда она перевела взгляд с Клэр на Тони. Наконец она спросила:

– Ты мой папа?

Его сердце забилось сильнее. Никогда еще Тони не был так горд, чтобы ответить:

– Да.

Отпустив руку Джона, она шагнула вперед и прикоснулась маленькими ладошками к щекам каждого из них. Тони ждал, когда она заговорит.

– Мы действительно здесь, дорогая, и нам так жаль, что мы ушли.

Николь улыбнулась, и ее глаза загорелись молочным шоколадом.

– Я знала, что однажды ты придешь. Тетя Эм сказала, что ты больна, и когда тебе станет лучше, ты будешь здесь. Тебе уже лучше?

Клэр ответила:

– Да, мне гораздо лучше. Николь, можно тебя обнять?

Опустив свои маленькие ручки на их плечи, она кивнула. На несколько секунд конверт Тони наполнился до краев. Это было все, что у них было в раю, и даже больше. Он вспомнил их пузырь ночью, когда Николь просыпалась. Теперь, когда она стала старше, он увидел свою прямоту и нежность ее матери. На мгновение они остались втроем, а затем Николь без предупреждения выпустила ее из объятий и бросилась к кузену.

– Майки, знаешь что? У меня тоже есть мама и папа!

Глядя на Эмили снизу вверх, Николь спросила:

– Это значит, что они тетя и дядя Майки, как ты и дядя Джон?

Эмили посмотрела в их сторону и ответила:

– Майкл, это мамина сестра, твоя тетя Клэр.

Она заколебалась, когда Тони и Клэр встали.

– И... твой дядя Тони.

Клэр снова протянула руку.

– Привет, Майкл, я рада познакомиться с тобой.

Майкл взял ее за руку и застенчиво улыбнулся. Голос Джона заполнил тихую комнату.

– Дети, если бы не дядя Тони, нас бы здесь не было.

Тони перевел взгляд на Джона. Так много времени, так много ошибок: неужели он собирается выложить все здесь? Готовясь принять то, что он заслужил, Тони ждал. Однако Джон заговорил совсем не так, как ожидал Тони.

– Еще до твоего рождения, Майкл, дядя Тони спас нас с мамой от пожара. Если бы он этого не сделал, тебя бы здесь тоже не было.

Так ли это было? Может, это было молчаливое согласие Джона? Он сказал Бренту, что не будет бороться за воссоединение семьи Тони. И что он сказал в «Эвервуде»? Он сказал, что уважает некоторые решения Тони. Смогут ли они действительно оставить прошлое позади? Внимание Тони переключилось на дочь. Ее глаза были широко раскрыты от удивления, когда она сказала:

– Ты это сделал, папочка?

– Ух ты! – ахнул Майкл.

Сдерживая эмоции, Тони сказал: – Да. Я так рад, что сделал это.

– Спасибо, – сказала Эмили. – Мы узнали, что пожар был не единственной опасностью для нас. Мы знаем, от чего вы оба отказались – ради нас. Это нелегко для меня, но спасибо.

Клэр обняла сестру, и они обе заплакали.

– Почему ты грустишь, тетя Эм? – спросила Николь.

Вытирая глаза, Эмили обняла Николь и сказала,

– Я не грущу, милая. Я счастлива. Я так счастлива, что у тебя снова есть мама и папа. Они тебя очень любят.

Николь посмотрела в их сторону и улыбнулась.

– Я тоже счастлива.

Тони не собирался смотреть на Клэр, но он посмотрел. Его грудь болела от гордости и любви, печали и сожаления. Это было обещание будущего, кружащегося в вихре раскаяния.

Глава 26

Тони

– Я обнаружила парадокс, что если вы любите до боли, то не может быть больше боли, только больше любви.

Мать Тереза.

Октябрь 2016

«Приговор»– глава 51 и далее

Каждый приспосабливался к своей новой роли. Клэр вошла в роль хозяйки дома: она не только управляла прислугой, которая уже была нанята, но и наняла еще несколько человек. В частности, Тони хотел, чтобы она выбрала главу своей службы безопасности и няню Николь. Поначалу Клэр упиралась в необходимость охраны, но Тони убедил ее, что она всегда присутствовала. Не имело значения, что непосредственной угрозы не было: Роулингсы были людьми со средствами и, как таковые, были потенциальными целями. Когда Тони упомянул Николь, Клэр согласилась. Она взяла интервью у нескольких имен, рекомендованных Тони, но однажды вечером сказала Тони, что ей нужен Филипп Роуч. Клэр утверждала, что она была знакома с Филом, и со всеми новыми членами прислуги, она хотела, чтобы они были знакомы. Не то чтобы Тони не хотел удовлетворить ее просьбу. Дело было в том, что Фил все это время обеспечивал ее безопасность, просто без ее ведома.

Тони сделал это не потому, что хотел следить за передвижениями Клэр или не доверял ее выбору: речь шла исключительно о ее безопасности. Он был уверен, что Джим этого не одобрит. Возможно, если он расскажет об этом своему новому психотерапевту, тот тоже не одобрит это. Но это не имело значения. Когда речь шла о безопасности его семьи, Тони не шел на компромисс. По правде говоря, Роуч присматривал за Николь и Клэр последние два года. Поначалу Тони не был уверен, что Фил займет пост начальника службы безопасности, однако Тони сказал жене, что она может получить все, что захочет. Она хотела Фила. Теперь Фил получил эту должность. Тони не сомневался, что никто не был так предан его семье, как Филип Роуч, за исключением разве что Эрика. Когда дело доходило до преданности, Эрика тоже нельзя было отрицать. Тони верил, что с ними двоими его семья будет в безопасности.

Детский психолог посоветовал Клэр нанять няню к тому времени, как Николь переедет в поместье. Она сказала, что если Николь познакомится с ней до того, как она переедет, это поможет ей в переходе. После многих бесед Клэр нашла молодую женщину, с которой чувствовала себя комфортно. Ее звали Шеннон, и они с Николь сразу же поладили. Детский психолог также рекомендовал, чтобы переход в поместье длился не менее двух недель. За это время Тони и Клэр начали посещать семейные консультации, а также проводили каждый вечер с Николь. Через неделю Вандерсолы привезли Николь в поместье. Все старались сделать этот шаг как можно более легким. Двухнедельное окно закрывалось, и все, казалось, становилось на свои места.

В последнюю ночь перед переездом Николь Клэр и Тони были воодушевлены, когда они покинули дом Вандерсолов. Когда они поцеловали свою дочь на прощание, она сказала:

– Я не могу дождаться, чтобы пойти в свою комнату завтра вечером! Я не могу дождаться, чтобы быть с вами обоими.

Ее маленькие ручки обхватили их лица, и она добавила:

– Мои мама и папа.

По дороге домой Клэр почти не скрывала своего волнения.

– Все происходит так быстро, – сказала она.

– Не могу поверить, как все изменилось всего за две недели.

Слушая болтовню Клэр, Тони изо всех сил старался сохранять спокойствие, сдерживать красный цвет – эмоции. Это оказалось гораздо труднее, чем он предполагал. Эмоции не были черно-белыми или даже серыми, как в тюрьме. В реальном мире это была цветная радуга. Был красный цвет желания и гнева, но был также желтый цвет счастья и темные оттенки разочарования. Находясь рядом с Николь, Тони позволил цвету засиять. Как он мог не знать? Однако, когда они с Клэр оставались наедине, он старался держать себя в руках. Весь этот процесс был изнурительным. Его план был хорош, когда он был в Янктоне. Там это имело смысл, но теперь все было по-другому. Вместо того чтобы говорить о его жене абстрактно, она была реальной и такой близкой. Он тосковал по тому, что было у них с Николь, – по семье. Но больше всего он тосковал по Клэр.

Поскольку это было так трудно, Тони изо всех сил старался не оставаться наедине с женой. Однако в ночь перед переездом Николь Клэр попросила Тони зайти в дом. Она сказала, что хочет ему кое-что показать. Возможно, ее взволновало прощальное замечание Николь. Какова бы ни была причина, Тони не хотел отказывать ей в просьбе. Ему нравилось видеть ее счастливой. Он причинил ей слишком много печали.

Когда они вошли в дом, Тони усомнился в недавно хваленых навыках Клэр в управлении. Прислуга исчезла. Она сказала, что отпустила их на ночь. Он понятия не имел, что она возвращалась в пустой дом. Дожидаясь, пока она вернется с верху с тем, что хотела ему показать, Тони бродил из комнаты в комнату. Хотя он планировал обсудить эту ситуацию с Роучем утром, он счел ее совершенно неприемлемой. Медленно, неосознанно, цвет вернулся. Если она будет руководить персоналом, ей нужно знать больше.

С каждым шагом вверх по лестнице Тони думал о своей позиции. Это было просто. Пока она не пойдет спать, кто-то должен быть с ней. Что, если ей что-то понадобится? Что, если что-то случится? Это было не обсуждаемо. Когда он повернул за угол, чтобы войти в главную спальню, Тони остановился. Его Клэр была там, на полу, роясь в коробках. Что там упаковано? Неужели она уезжает? Все, что ей было нужно, находилось здесь, когда она переезжала. Когда комната наполнилась темно-красным, Тони понял, что красный – это еще и цвет беспокойства. Зачем ей коробки?

Потом он вспомнил: ее вещи из «Эвервуда». Он сказал персоналу отправить все в поместье. Это должно быть то, что было. Она ведь не уедет – правда?

От разочарования из-за отсутствия персонала до беспокойства из-за коробок, эмоции, которые он пытался подавить в течение двух недель, поглотили все его существо. Наблюдая за женой, Тони понял, что ему следует развернуться и спуститься вниз. Шлюз открылся. Эмоции вспыхивали не особенно бурно. Разочарование и беспокойство были только первыми. Желание и потребность быстро приближались. У него больше не было сил сдерживаться. Хотя ему следовало бы остаться внизу, он не развернулся. Голод окрасил его зрение, когда желание его жены усилилось.

Не оборачиваясь в его сторону, Клэр сказала:

– Мне жаль, что это заняло так много времени. Я думала, что знаю, где они находятся.

Когда она встала и их глаза встретились, он без сомнения понял, что она почувствовала перемену. Он тоже увидел это в ее глазах. Искра, которую он погасил, теперь жгла его душу. Черт, она, наверное, слышала его сердце. Оно билось у него в груди, когда он пытался казаться равнодушным. Через несколько шагов она была перед ним, протягивая ему то, что нашла. Тони потянулся за записными книжками и спросил:

– Что это?

– Это мои заметки, – ответила она.

Сбитый с толку, Тони открыл верхний блокнот и спросил:

– Твои заметки? О чем?

Его слова замерли, когда он начал читать:

"Я полагаю, что мне следует начать в начала марта 2010 года. Нет, тогда я не родилась. Тогда я начала жить. Большинство людей думают, что я сошла с ума – возможно, так оно и есть. Видите ли, я начала жить в тот день, когда у меня отняли жизнь. Забавно, но я не помню, как это случилось. Теперь я точно знаю, что это никогда невозможно было остановить."

Энтони Роулингс хотел меня. Если я и усвоила один урок в своей жизни – а поверьте, я усвоила немало, – то Энтони Роулингс всегда получал то, что хотел.

Тони не знал, сможет ли он это сделать. Он читал эту чертову книгу. Почему она хотела, чтобы он увидел их? Он продолжал:

"Я не могу объяснить, как это случилось. Я не могу объяснить, как я глубоко и безумно влюбилась в человека, который сделал то, что сделал Энтони – но я влюбилась! Эти чувства были сброшены со счетов несколькими людьми: членами семьи, врачами и консультантами. Они сказали мне, что моей любови не было, она была не реальна. Они говорят, что я жертва жестокого обращения, и поэтому я не понимаю разницу между любовью и прикладным действия. Как это может быть правдой? Если я не знаю своих собственных чувств, как может знать кто-то другой?"

Это отличалось от ее показаний. Они отличались от книги Мередит. Это было реально и написано почерком Клэр. Те были сырыми и уязвимыми. Ее терапевты и врачи говорили ей то же самое, что и Джим, – что они ошибались вместе. И все же, несмотря на все это, она утверждала, что все еще любит его, никогда не переставала любить, даже когда думала, что он мертв, что она убила его. Он продолжал читать:

"Итак, я иду. Я прожила эту историю, и рассказала ее. Теперь я попытаюсь сделать и то и другое, потому что, не переживая этого, даже в уме, я не могу объяснить, что я не сумасшедшая ..."

"Я познакомилась с Энтони Роулингсом 15 марта 2010 года. В тот вечер я работала в 4 часа дня, чтобы закрыть смену в "Красном крыле" в Атланте. Он подошел к бару и сел. Помню, я подумала…"

Тони закрыл глаза. Он прожил это и прочел. Пока он был с Джимом, он переживал части: части, которые хотел забыть, и части, которые он будет помнить вечно. Перелистывая страницы всех четырех блокнотов, он заметил, что каждая страница каждой книги была заполнена строками. Подняв глаза, он увидел Клэр, прислонившуюся к стене и скрестившую руки на груди. Ее пустое выражение лица не выдавало ее мыслей, однако в ее глазах – ее проклятых изумрудно-зеленых глазах – он увидел огонь, который упустил. Тот самый, которых он слишком часто тушил, в последний раз своими разговорами о разводе.

Глядя на нее, Тони боролся с желанием прикоснуться к ней, утешить и извиниться за то, что когда-то думал, что они должны быть порознь. Он утратил контроль над собой: желания переполняли его. Он хотел ее больше, чем он хотел жизни. Как он вообще мог подумать, что сможет отпустить ее?

Когда он положил блокноты на комод, температура в комнате стала повышаться в геометрической прогрессии, но они продолжали смотреть друг на друга, сохраняя связь. Уступив своей потребности, он двинулся вперед. Мгновенно их разделили всего несколько дюймов. Затем Клэр отвела взгляд, разрывая их связь.

Он приподнял ее подбородок и поискал глазами огонь. Хотя она не сопротивлялась его хватке, она упрямо закрыла глаза. Было уже слишком поздно останавливаться. Тони знал, чего хочет.

– Открой глаза. Посмотри на меня, – приказал он.

Вместо того чтобы повиноваться, Клэр прижалась лбом к его груди и сказала:

– Я не могу.

Она, вероятно, слышала, как колотится его сердце, когда он требовал ее согласия.

– Посмотри на меня. Я хочу видеть твои чертовы глаза – сейчас же!

– Пожалуйста, пожалуйста, Тони, – взмолилась она. – Не надо, я не могу принять еще один отказ, только не от тебя.

Отказ? Он никогда не сможет отказать ей. Это было самое далекое от его мыслей. Он приподнял ее подбородок и на этот раз коснулся губами ее губ.

– Почему ты мне это показала? – спросил он уже мягче.

Ее веки дрогнули и открылись.

– Чтобы ты знал... я много раз сталкивалась с нашим прошлым. Даже зная прошлое, я хотела иметь будущее.

Анализируя каждое слово, он почувствовал, как прерывистое биение его сердца остановилось, возможно, все вместе, потому что, если бы то, что она сказала, было правдой, у него больше не было бы причин продолжать биться.

– Хотела? В прошедшем времени? – спросил он.

Хотя он все еще держал ее за подбородок, красивая женщина в его объятиях превратилась в смелую женщину, которую он полюбил. Ее громкость росла с каждой фразой.

– Ты не хочешь меня! Ты оставил меня в тюрьме Айовы! Две недели назад ты сказал мне, что хочешь развестись! Я не могу жить в фантазиях! Ты не хочешь меня... или будущего со мной! Отпусти мой подбородок и перестань притворяться!