Текст книги "Разоблачение (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Тони снова встал и подошел к окну.

– Вот почему я не продаю поместье. Она слишком любит озеро и его окрестности.

– Что на счет твоего дома?

– Я же сказал тебе, что собираюсь его снести.

– Энтони, мы это уже обсуждали. Ты не в том настроении, чтобы принимать такое решение.

– Ты хочешь сказать, что я не могу позволить, чтобы мой собственный дом снесли?

Джим встал, подошел ближе и прислонился к стене.

– Нет, я предлагаю тебе подождать и все обдумать.

– Уверяю тебя, я все обдумал. Мне здесь больше нечего делать, кроме как думать. Я думал об этом до тех пор, пока не перестал думать. Кроме нескольких личных вещей... и картины... все это может исчезнуть. – Он подчеркнул: – Я хочу, чтобы это исчезло.

– И ты получишь то, что хочешь.

– Я привык.

– Энтони, ты хватаешься за все, чтобы обрести чувство контроля. Разрушение дома – это способ для тебя избавиться от прошлого. Это не так просто. Если бы это было так, вряд ли нашелся бы дом, который простоял бы больше десяти лет. Черт, большинство из них не выдержали бы так долго.

– Я знаю, что прошлое никуда не денется. Я не хочу, чтобы все это исчезло – только часть.

– Ты добился прогресса, даже если не видишь его. Я вижу.

Тони повернулся к нему.

– Быть самодовольным и мириться с этим дерьмом здесь не означает, что я добился прогресса. Это значит, что у меня нет выбора. Я не собираюсь быть таким человеком, когда выйду отсюда. Я не могу.

Джим молча кивнул.

– Я с тобой согласен. Когда ты выйдешь отсюда, ты не будешь тем человеком, которым являешься здесь, ты также не будешь тем человеком, которым был раньше.

– Я чертовски уверен, что планирую это.

– Как тюрьма изменила Клэр?

Тони не смог сдержать улыбки.

– Она сделала ее смелой и дерзкой.

– Так и было? – спросил Джим.

– Да. Она была кем-то другим. У меня никогда не было никого, кто говорил бы со мной...

– Тюрьма делает тебя смелее?

Искра исчезла из его темных глаз.

– Я бы сказал, что нет, но я планирую быть таким снова, когда выйду.

– Как ты думаешь, почему тюрьма сделала ее смелее?

Тони провел рукой по волосам.

– Потому что так оно и было. Я говорил тебе. Она была намного круче. Черт, – сказал он, вспоминая, – Я любил ее возражения.

– Какой она была до того, как ты ее похитил?

Тони вытаращил глаза.

– Подумай об этом, Энтони: сколько Клэр была в тюрьме? Какое время изменило ее больше всего? Может ли личность, которой ты так наслаждался, быть ее истинной личностью, а не той, которую ты испытал после того, как похитил ее?

– Ни хрена я не знаю. Она была совсем другой, когда приехала в первый раз – ее привезли в поместье. В то время я думал, что хочу именно этого. – Тони вздохнул. – Мне понравился контроль. – Его глаза из тусклых превратились в яркие. – Но не так сильно, как я наслаждался ею позже. Наверное, я знал, что она ведет себя так, как я хотел. Черт, она даже говорила, чего я хочу.

– А если она не сказала.

Тони пожал плечами:

– Это как здесь. Ты делаешь то, что должен, то, что нужно делать, или еще что-то.

– Что-то ещё?

– Есть последствия.

– Энтони, я знаю, что тебе было трудно читать книгу Мередит Бэнкс, но ты видишь, насколько схожи ваши ситуации?

– Мне не нравится думать об этом.

– Скажи мне хоть одно преимущество пребывания здесь, в Янктоне.

Тони подавил смешок.

– В том, чтобы быть здесь, нет никаких преимуществ.

Джим пожал плечами.

– Некоторые могут не согласиться. Я имею в виду, что есть много преступников, которые возвращаются сюда. Должно же быть что-то привлекательное.

– Что? Крыша над головой и трехразовое полноценное питание? Это есть у меня и дома, в Айове, где я живу.

– Да, но это хорошее начало. Как обстоят дела с работой?

– Что с чертовой работой? Тим и Патриция держат меня в курсе, но я не могу следить за акциями, как раньше, я не участвую в повседневных решениях. Может быть, ты говоришь о моей работе здесь?

Он наклонил голову к окну.

– Я очень зол из-за выпавшего снега. Я только что расчистил этот гребаный тротуар.

– Итак, преимущество номер один – еда и кров. Преимущество номер два – меньше стресса.

– Если ты идешь туда, будь конкретнее, – поправил Тони. – Меньше стресса на работе. В этом месте много других стрессов.

– Хорошо, дайте мне пример стресса в этом месте.

Тони не нужно было думать над ответом.

– Эти чертовы пересчеты. Ненавижу, когда мне говорят, что и когда делать. Ничто, ни одно из твоих так называемых преимуществ не перевешивает этого.

– Так что же заставило тебя вернуться сюда?

Тони расправил плечи.

– Ничего. Ни одной чертовой вещи.

– Интересно.

Джим вернулся к своему креслу и откинулся на спинку.

– Так что если это изменится? Что, если бы ты мог вернуться, все еще получая преимущества, но стресса было бы меньше?

– Не интересно.

– Правда? Почему?

– Пересчеты, дерьмо, оно всегда будет здесь. Я бы все равно это запомнил.

– Думаю, что наше время истекло, и у тебя пересчет меньше, чем через десять минут. В промежутке между этим и следующим разом подумай об этом разговоре. О, и не делай ничего опрометчивого относительно своего дома.

Тони кивнул.

– Я подумаю об этом, и я уже отдал приказ. В доме все идет своим чередом.

Тони стиснул зубы, ожидая, когда Брент ответит на звонок. У Тони было совсем немного времени, чтобы воспользоваться этим чертовым телефоном, а следующий человек, который им воспользуется, стоял всего в нескольких футах от него. Как чертовски трудно получить хоть какое-то чертово уединение.

– Да, я согласен на эти условия.

Тони слышал, что сказал Брент.

– Тони, все в порядке? Зачем ты звонишь?

– Я хочу, чтобы Патрицию уволили. Я хочу, чтобы ты встретил ее в аэропорту, позволил ей забрать вещи в «Роулингс» и сопроводили ее из здания.

В трубке послышался шок Брента.

– К-какого черта? Тони, ты в своем уме?

– Да, я мыслю здраво. Я больше не могу с ней работать и не буду.

– Не мог бы ты рассказать мне, что произошло?

– Я – мужчина. Я ни хрена не сдох, но мне все равно, что говорит Роуч, я верю, что Клэр поправится.

– Тони, какое это имеет отношение к Патриции?

– Это происходит уже некоторое время, но я действительно не замечал, или думаю, что не обращал внимания. Когда я это сделал, то подумал, что если просто проигнорирую ее, это прекратится. У них здесь свои правила. Черт, она чуть не втянула меня в неприятности.

– Я все еще не понимаю, – сказал Брент.

– Она, блять, сделала мне предложение. Она говорила, что хочет помочь мне, помочь мне не быть таким одиноким, приезжать почаще. Потом она заговорила о Николь и о том, что Клэр слишком больна, чтобы заботиться о ней. Она сказала, что никогда этого не сделает. Она никогда не оставит мужа и дочь. Она сказала, что может заботиться о Николь, как мать, лучше, чем Клэр. Я чуть не упустил это. Я чертовски хотел оттолкнуть ее от себя. Она знала, что я злюсь, но она начала говорить, что понимает... я просто одинок и расстроен. Что ж, она права, но не для нее! Много лет назад, еще до того, как мы с Клэр поженились, Патриция сопровождала меня на несколько выходов. Обычно это происходило в последнюю минуту. Она говорила, как ей хотелось, чтобы я никогда не встречался с Клэр – иначе мы были бы вместе. Затем, когда прозвенел звонок, оповещающий об окончании посещения, она наклонилась ко мне, слишком хорошо что разглядеть блузку с глубоким вырезом, и поцеловала меня!

Когда Тони замолчал, ему ответил не Брент, а Кортни. Она ахнула и сказала:

– Что она сделала?! О нет, она ни за что не приблизится к Николь. Не волнуйся. Этим занимается тетя Корт.

– Ты на громкой связи, Тони.

– Да, я вроде как догадался. У меня осталось около тридцати секунд на звонок. Я так злюсь, что почти ничего не вижу. Она сейчас летит обратно в Айову на самолете «Роулингс». Я хочу, чтобы ты встретил ее в аэропорту.

Брент ответил:

– Нет проблем. Я поддерживаю тебя на все сто процентов.

– Я тоже, – вмешалась Кортни.

– Я не хочу, чтобы это стало достоянием общественности. Она уйдет по какой-то другой причине. Разберись с этим. Заплати ей. Мне наплевать. Просто убедитесь, что она подпишет приказ о неразглашении. Клэр возвращается ко мне. Я возвращаюсь к ней. Ни за что на свете я бы этого не сделал…

– Я позабочусь об этом, – сказал Брент, как только телефон отключился.

– Ты веришь, что она когда-нибудь увидит его? – спросил Джим о новом доме, который описывал Тони.

– Конечно, она его увидит. Она будет жить в нем.

– Вспомни, о чем мы говорили. Вспомни, к какому выводу ты пришел.

Тони кивнул.

– Помню. Я все понял. Клэр возвращается ко мне, снова выходит за меня замуж, даже если я был другим – или пытался быть другим – дом всегда будет тюрьмой для нее. Я понимаю это. Это не значит, что я не могу сделать ее жизнь лучше, чем та может быть.

– Энтони, чье это решение, какой должна быть жизнь Клэр?

– Ее.

Он встал и подошел к окну, на мгновение улыбнувшись красочному виду.

– Я знаю. Оно ее. Я отдаю ей поместье – всю землю и новый дом. Все это будет принадлежать ей. Она может в черту продать его, если захочет. Моего имени там вообще не будет. Я понимаю, что наши отношения никогда не будут такими, как я думал. Я даже понимаю, что, возможно, то, что мы пережили на острове, было ненастоящим: это была скорее ее условная реакция. Я ненавижу это, но понимаю. Это отношение вызвало бы те же самые чувства. Не будь я здесь, в Янктоне, не думаю, что почувствовал бы его, но я почувствовал.

Он провел рукой по волосам.

– Я слышу ее боль и страх в этой чертовой книге. Я больше так с ней не поступлю.

– Почему ты думаешь, что слышишь это сейчас, а не шесть лет назад?

– Мы никогда об этом не говорили. Это случилось, но мы никогда не обсуждали это. Кроме того, тогда я не хотел этого слышать.

– Ты хочешь услышать это сейчас?

– Нет. Я ненавижу это. Я ненавижу себя за то, что стал причиной этого. Я просто думал, что мы прошли через все это... – Тони замолчал.

– Можешь ли ты пройти через это – здесь? – спросил Джим, двигаясь по комнате.

Плечи Тони расправились, и он выпрямился во весь рост.

– Я пройду через это.

– Неужели ты забудешь о своем пребывании здесь?

– Я могу попробовать.

Джим наклонился вперед.

– Но это всегда будет частью того, кто ты есть. Точно так же, как похищение, тюремное заключение и обязательное подчинение всегда будут частью Клэр. Лучшее, на что она может надеяться, это попытаться забыть и двигаться дальше. Скажи мне, если можешь – ну, думаю, что можешь, поскольку у тебя есть средства, – ты когда-нибудь думал бы о переезде в Янктон? Я имею в виду, что это большое сообщество.

– Черт, нет.

– Почему? – спросил Джим.

– Тебе обязательно спрашивать?

– Будет ли легче оставить позади тюрьму в Айове, чем если бы вы жили здесь?

Красный попытался проникнуть в мысли Тони.

– Я понял. Я понимаю, о чем ты говоришь. Но я говорю не только о Клэр, но и о Николь. Я не могу себе представить, что не знаю, где они находятся. Я не знаю, что бы я сделал.

– Ты сделаешь то же, что и большинство людей: получишь совместную опеку. Ты будешь жить своей жизнью, а она – своей. Ты строишь этот великолепный новый дом с помощью своих друзей, и все же, ты не думаешь, что Клэр, если ей станет лучше, возможно, никогда не захочет там жить. Может быть, она наконец поймет, что хочет уехать из Айовы так же далеко, как ты отсюда.

– Когда ее выпустили из тюрьмы, она переехала в Калифорнию, – признался Тони.

– Что ты почувствуешь, когда она скажет тебе, что хочет вернуться в Калифорнию, на остров или еще куда-нибудь?

– Я буду чувствовать себя дерьмово, но это ее решение.

Джим улыбнулся.

– Энтони, за последние два года ты добился больших успехов. Я горжусь тобой.

Возвращаясь в спальню, Тони размышлял о сеансе. Он не испытывал к Джиму такой ненависти, как вначале. По правде говоря, говорить было приятно, даже лучше, чем Тони мог себе представить. Это не означало, что ему нравилось все, что они обсуждали, но в глубине души Тони знал, что это правда. Он контролировал жизнь Клэр дольше, чем она его знала. Так нельзя. Ни для нее, ни для него. Ей станет лучше. Когда это случится, то впервые за большую часть своей взрослой жизни она заслужила жить своей собственной жизнью.

Ну и что? Он строил для нее дом. Если она не хочет быть там, он был честен, когда сказал, что она может продать его.

Он добился прогресса. Тони усмехнулся, вспомнив последнее замечание Джима. Это было определенно то, что Тони планировал сказать Николь как будет возможно. Насколько это трудно? Я горжусь тобой. Три слова, которые лучше, чем завершение самой крупной сделки. Да, это определенно вошло бы в его отцовский лексикон – если бы Клэр позволила ему быть с Николь.

Тони посмотрел на свои дешевые часы. У него оставалось четыре минуты до начала пересчета.

Глава 21

Джон

– То, чем вы готовы пожертвовать, – это измерение того, как вы любите.

Джада Пинкетт Смит

Июнь 2016

– Она подошла ко мне в парке. В парке, Джон! Ты меня слушаешь? – спросила Эмили.

– Я тебя слушаю. Похоже, ты позаботилась об этом, – ответил Джон.

– Я велела ей держаться подальше от меня, от Николь и от Клэр.

Эмили ходила кругами в их главной спальне.

– Я была так расстроена. Я имею в виду, что после этой проклятой книги у нее хватает наглости подойти ко мне! Ко мне! И попросить поговорить с Клэр... сделать еще одну историю?!

Джон взял жену за руку.

– Иди сюда.

Он потянул ее к кровати.

– Сядь, успокойся. Ты сказала свое слово и ушла. Если она снова побеспокоит тебя, ты можешь позвонить в полицию. Она репортер. Она подпадает под действие запретительного судебного приказа.

Эмили села рядом с мужем и вздохнула.

– Я просто боюсь...

– Чего?

– Я кое-что сказала. Я сказала ей, что Клэр не может ответить на ее вопросы. Я сказала, что Клэр ни с кем не разговаривает. Мне не следовало говорить ей так много.

Грудь Джона вздулась от глубокого вдоха.

– Ты сказала ей, что это не для протокола?

Эмили усмехнулась.

– Думаю, что могла бы угрожать ее жизни, если бы она повторила то, что я сказала.

Джон кивнул и притянул Эмили ближе.

– Ну, я полагаю, что это может быть юридически истолковано как не для протокола.

– Именно это я и имела в виду.

Она откинулась на мягкое одеяло и вздохнула.

– Это так приятно.

– Вы ездили в «Эвервуд» сегодня утром? – спросил Джон.

Эмили кивнула.

– Мы пошли прогуляться. Я все еще надеюсь, что она поймет, что она снаружи или что-то в этом роде. Потом я помогла Клэр с обедом. Клянусь, она не ест, когда меня нет рядом. Не то чтобы она хорошо ела и когда я рядом.

– Она разговаривает?

– Нет вообще-то.

Они оба обернулись, когда дверь их спальни открылась и в комнату вбежали маленькие ножки. Через несколько секунд Николь и Майкл уже лежали на кровати, хихикая и обнимая Джона и Эмили. Заключив Николь в объятия, Джон обернулся и увидел Бекку, их няню, стоявшую в дверях.

– Простите, мистер и миссис Вандерсол. Николь спрашивала о вас. Следующее, что я помню – они оба бегут на полной скорости, – объяснила Бекка.

Джон протянул руку и пощекотал животик Майкла, подняв уровень шума в комнате на несколько децибел.

– Все в порядке, Бекка. Нам нужно было немного позитивной энергии.

– Я могу забрать их вниз...

– Всё в порядке, – ответила Эмили. – Кроме того, пора ужинать...

Джон сидел в своем домашнем офисе, заканчивая рассмотрение предложения, когда его телефон зазвонил. Это было сообщение от Гарри.

“Я БЫ ХОТЕЛ ПОГОВОРИТЬ С ТОБОЙ И ЭМИЛИ ЛИЧНО. Я МОГУ БЫТЬ В АЙОВЕ ЗАВТРА ИЛИ ПОСЛЕЗАВТРА. ПОЖАЛУЙСТА, ДАЙ МНЕ ЗНАТЬ, ЕСЛИ МЫ СМОЖЕМ ЧТО-ТО ЗАПЛАНИРОВАТЬ”

Джон вздохнул. Он собирался связаться с Гарри после того, как стало известно об Эмбер, но не знал, что сказать. По правде говоря, у него было достаточно собственных проблем, так что он не горел желанием вникать в другие. Джон ответил на сообщение:

“МЫ ЧТО-НИБУДЬ ПРИДУМАЕМ. ДАЙ НАМ ЗНАТЬ, КОГДА БУДЕШЬ В ГОРОДЕ.”

"ОТЛИЧНО, ЗАВТРА ВЕЧЕРОМ Я СНОВА БУДУ С ВАМИ .”

"ЗВУЧИТ ОТЛИЧНО.”

Его мысли были заняты другом, пока Джон обшаривал комнату за комнатой в поисках Эмили. Бедному Гарри пришлось узнать, что сестра убила его друга. Так вот, золовку Джона обвинили в покушении на убийство – дважды, – и оба раза она была невиновна. Может быть, и Эмбер тоже? Джон читал, что она не признала себя виновной. Суд должен был начаться только в начале осени.

Он повернул за угол к детской Майкла и остановился, увидев жену и детей. Эмили была слишком поглощена книгой и детьми, чтобы заметить его присутствие. Именно в такие моменты, глядя на женщину, которую он любил, раскачивающуюся взад-вперед с Николь и Майклом на коленях, он мог забыть, как все это произошло. Маленькая головка Николь склонилась вперед: несмотря на кузена, она крепко спала. Оживленный голос Эмили продолжал звучать, пока она продолжала читать. С каждой страницей веки Майкла становились все тяжелее и тяжелее. Их сын поддался размеренному покачиванию, начав клевать носом. Его маленькая головка покоилась на груди мамы, а руки и ноги замерли. Джон ждал, пока Эмили закончит чтение.

Наконец, дав знать о своем присутствии, он прошептал:

– Эй, я думаю, они оба спят.

Ее ярко-зеленые глаза посмотрели вверх из кресла-качалки.

– Я знаю, но мне хотелось узнать, что случилось с мистером Банни. Я бы не спала всю ночь, беспокоясь о его потерянной рукавице, – сказала она с усмешкой.

Джон подошел ближе и взял Николь из ее рук.

– Я так рада, что у тебя стало меньше поводов для беспокойства.

Он поцеловал Эмили.

– Пойду отнесу ее в комнату. Как насчет того, чтобы мы с тобой выпили по бокалу вина, и ты рассказала мне о рукавице мистера Банни? Я полагаю, он нашел ее?

– О, ты даже не представляешь, какое это было испытание.

Уложив детей спать, Джон пошел на кухню налить им вина. Тишина, царившая за окном, привлекла его внимание. Летнее небо Айовы мерцало звездным покрывалом. Эмили молча обняла его за талию.

– На что ты смотришь?

– На звезды. Давай выйдем на террасу.

– Звучит здорово.

Легкий ветерок развевал волосы Эмили, когда они вышли на улицу. Хотя дневная жара лишь немного спала с заходом солнца, свежий воздух был бодрящим. Их дом находился вдали от соседей и света. Их серебристый свет исходил от сияния луны и звезд. Сидя на диванчике, Джон обнял Эмили одной рукой.

– Это прекрасно, не правда ли?

– Да.

– Ты когда-нибудь представлял себе, что мы будем жить в Айове?

Эмили хихикнула.

– Ни за что на свете.

– Знаешь, все не так уж плохо. Я удивляюсь, как мне нравится работать с Тимом. Корпоративное право – это сложная задача, и мне нравится работать с Брентом, Томом и, ну, со всеми.

Эмили кивнула.

– В общем, могло быть и хуже. Хотя…

– Не делай этого.

Она сделала глоток вина и невинно посмотрела поверх бокала.

– Она поправится. Не отказывайся от нее и не упускай благословения, которые мы имеем, желая…

– Вовсе нет. Я люблю каждую минуту, проведенную с детьми. Я думаю, о встрече с Мередит в прошлом месяце. Я так боюсь за Клэр и Николь. Я не хочу, чтобы весь мир знал, что переживает Клэр. Кроме того, есть новые тесты, которые мы разрешили. Я не уверена, что мы приняли правильное решение. Клэр была довольна. Теперь я боюсь того, что они узнают.

Джон обнял ее еще крепче.

– И с тех пор, как Брент упомянул, что Энтони собирается подать прошение о досрочном освобождении, я не могу перестать думать об этом.

– Что твоя бабушка говорила об одолжении…

Эмили улыбнулась.

– Нет такого понятия, как одолженные неприятности. Как только ты их берешь, никто не захочет их вернуть.

– Так что не делай этого. Оставь их там.

Кивнув, она положила голову ему на плечо. Ночь наполнилась стрекотом сверчков и цикад.

– Это очень мило.

Джон усмехнулся.

– Что? – спросила Эмили.

– Я просто думал обо всем, что ты только что сказала. Я так рад, что ты разобралась с мистером Банни. Я вижу, что это было непросто.…

Эмили хихикнула.

– О, ты не знаешь! Он повсюду искал варежку!

– Я люблю тебя. Нам просто нужно жить одним днем.

– Я тоже тебя люблю. Эй!

Глаза Эмили расширились.

– Я просто болтаю без умолку. Что насчет тебя?

– Что на счет меня?

– Как тебе работа .. без Патриции, я имею в виду?

Джон отпил еще глоток вина и пожалел, что не может объяснить Эмили, почему Патрицию уволили. Без сомнения, ему не хватало ее присутствия в офисе. Ее безграничные знания о компании очень помогли ему в самом начале. Тем не менее Джон уважал решение Энтони. Он не был уверен, что многие другие мужчины отреагировали бы так же. Несмотря на то, что Энтони отсидел всего два года из четырех, а его жена жила в мире, который никто не мог ни понять, ни даже принять, когда было необходимо, Энтони встал на защиту своего брака. Он предпочел Клэр умной, красивой и доступной женщине, которая работала рядом с ним в течение многих лет. Джону было неприятно признавать это, но чем дольше он работал в «Ролингс», тем больше уважал своего шурина.

– У нас все хорошо, – сказал он. – Признаюсь, мне не хватает возможности просто задавать ей вопросы, но я адвокат. Я люблю исследования и бумажную работу. А теперь мне нужно еще кое-что выяснить.

– Мне кажется странным, что она просто решила уйти?

Хотя интонация ее тона превратила утверждение в вопрос, Джон предпочел не обращать на это внимания.

– О, – сказал Джон, – Пока я не забыл, завтра вечером мы встречаемся с Гарри Болдуином. Он будет в городе и хочет поговорить с нами.

– Гарри собирается в Айову? Зачем?

– Он не сказал.

– Я не знаю, что ему сказать... насчет Эмбер. Я в шоке.

Джон согласился, и они оба замолчали, прислушиваясь к мирным звукам ночи в Айове. На несколько минут они могли забыть о проблемах Клэр, о страхе за будущее Николь, о предстоящем освобождении Энтони и даже о рукавице мистера Банни. На несколько мгновений они смогли стать мужем и женой и наслаждаться обществом друг друга.

Надеясь, что так Гарри будет удобнее, Эмили предложила устроить встречу у них дома.

– Я могу приготовить ужин. Все будет как в старые добрые времена, – предложила она.

– Да, в старые времена – с двумя детьми, бегающими повсюду, – ответил Джон.

Она пожала плечами.

– Хорошо, в новые времена, но это будет более уединенно.

Джон поцеловал ее, готовясь к работе.

– Я дам ему знать.

В тот вечер, когда Джон вернулся домой, к ним приехал Гарри. Они не видели его почти два года, но он постарел еще больше. Его беззаботная внешность была скрыта за новой маской беспокойства и озабоченности. Его голубые глаза были затуманены тревогой. Джон слишком хорошо знал это тягостное чувство. Не так уж давно у него был такой же взгляд. Встреча с Гарри напомнила Джону, что, несмотря на все это, их жизнь улучшилась.

– Гарри, нам так жаль Эмбер, – сказала Эмили, ведя его к крытой веранде.

Затененная комната с мягко вращающимся потолочным вентилятором предлагала им красоту на открытом воздухе с освежающим бризом.

– Мы очень хорошо знакомы с ложными обвинениями. Надеюсь, во время судебного разбирательства...

Гарри покачал головой и ответил:

– Спасибо, время покажет, но это не выглядит многообещающим.

Эмили ободряюще обняла его.

– Мне очень жаль. Я уверена, это был шок.

– Был. Это на самом деле заставило меня переосмыслить многие мои решения, сделать своего рода инвентаризацию жизни.

В этот момент из-за крыльца донесся пронзительный детский смех.

– Дети играют с няней на заднем дворе, – объяснил Джон с усмешкой.

В голубые глаза Гарри вернулся свет.

– Держу пари, они подрастают. Я никогда не встречался с вашим сыном. Майкл? Правильно?

– Да. Ему почти два. В это трудно поверить, – сказал Джон.

– А Николь? – спросил Гарри.

– В декабре ей исполнится три, и она очень красивая, – с гордостью сказала Эмили.

– Держу пари, так оно и есть. У нее прекрасная мать.

В словах Гарри послышалась печаль.

– Как поживает Клэр?

Джон посмотрел на Эмили, отдавая ей должное. Даже с самыми близкими друзьями она боялась делиться информацией.

– Она почти не изменилась с тех пор, как ты видел ее в последний раз, – начала Эмили.

– Я не делюсь этим со людьми, но так как вы двое были близки, я это сделаю. Как бы я ни хотела быть позитивной, большинство исследований показывают, что если выздоровление не произойдет в течение первых двенадцати месяцев, то оно маловероятно.

Гарри кивнул.

– Я тоже изучал черепно-мозговые травмы.

Следуя примеру Эмили, Джон продолжил:

– Однако доктор Клэр слышал, как один профессор из Принстона выступал на какой-то медицинской конференции. У него есть исследования, показывающие выздоровление уже через четыре года после психотического перерыва. СНВ (слой нервных волокон) и ее проблемы с ХТЭ (хронической травматической энцефалопатией) действительно породили всплеск исследований по восстановлению ЧМТ.

– Да, честно говоря, я думаю о Клэр каждый раз, когда вижу что-то об этом в новостях, – сказал Гарри.

– Эмили согласилась позволить доктору посмотреть карточку Клэр и провести еще несколько тестов. Как только он закончит, мы встретимся с ним и послушаем, что он скажет.

Гарри наморщил лоб.

– Значит, это хорошая информация?

Эмили изобразила улыбку.

– Мы надеемся, но я не хочу переусердствовать.

– Это самые обнадеживающие новости, которые мы слышали за последнее время. Я так рад тебя видеть.

– Да, – сказала Эмили, – Нам нужно наверстать упущенное, и ужин почти готов.

После беззаботной беседы за ужином, где Николь и Майкл развлекались, а взрослые предавались воспоминаниям, трое друзей выпили по бокалу вина на веранде.

– Ваш дом прекрасен. Вам нравится жить в Айове?

– Лучше, чем мы ожидали, – сказала Эмили. – Это не так интересно, как жить в Калифорнии, но я не против. На самом деле Айова очень напоминает мне Индиану.

Гарри кивнул.

– Я помню, Клэр говорила то же самое.

– У меня такое чувство, что ты хотел нам что-то сказать, Гарри? Я имею в виду, кто только что приехал в Айову? – спросил Джон.

Гарри подался вперед в своем кресле.

– Вообще-то я много чего хочу сказать, но думаю, что мне лучше уйти.

Эмили встретилась с удивленным лицом Джона, прежде чем спросила:

– Это что-то про Эмбер?

Гарри глубоко вздохнул.

– Пожалуйста, выслушайте все, прежде чем комментировать. Позвольте мне объяснить.

Джон взял Эмили за руку.

– Мы слушаем, – сказал он.

– Я переезжаю в Северную Каролину. Я вернусь в Калифорнию на суд над Эмбер, но, как уже сказал, я кое-что переосмыслил. Я... черт возьми, это сложнее, чем я думал.

Голос Эмили смягчился.

– Гарри, я понятия не имею, что ты собираешься сказать, но все в порядке. Мы же твои друзья. Ты был очень добр к нам и к Клэр. Ты можешь рассказать нам все, что угодно.

– Видите ли в чем дело. Я не был там. Не совсем. Ни с Клэр, ни с вами. Я не был честен с вами. Не то чтобы я хотел быть нечестным. Дело в том, что это была моя работа. А я сейчас говорю – потому что уволился с работы. Они называют это уходом на пенсию, но у меня не совсем пенсионный возраст.

– Ты бросил работу в компании? – спросил Джон.

– Нет, – продолжал Гарри, – В ФБР. Я работаю агентом Федерального бюро расследований уже почти десять лет.

– Мой дедушка служил в ФБР, – сказала Эмили.

Ее брови сошлись на переносице.

– Он работал под прикрытием. Это то, чем ты занимаешься? О Боже, тебя действительно зовут Гарри? Эмбер действительно твоя сестра?

– Меня зовут Гаррисон Болдуин, а Эмбер – моя сводная сестра; у нас общая мать. Это был очень необычный случай.

Голос Джона стал глубже.

– Что же это был за необычный случай? Эмбер?

Гарри покачал головой:

– Эмбер была второстепенным лицом. Моим заданием была Клэр.

Эмили ахнула.

– Пожалуйста, позвольте мне продолжить. Я рассказываю вам все это, потому что мы стали друзьями. Я ценю вашу дружбу и хочу извиниться.

– За ложь? – спросила Эмили.

– Я выполнял свою работу. Я не лгал, но чувствую себя ответственным за нападение Честера на Клэр. Это я привел ее к нему. Это была зацепка, которую я хотел исследовать, и я подумал, что если бы она была со мной... я не должен был этого делать. Я понятия не имел, что подвергаю ее опасности.

– Он напал на нее из-за него, а не из-за тебя, – возразила Эмили.

– Честер никогда бы не узнал о Клэр, если бы не я. Это еще не все. Я видел Клэр в Европе до того, как они с Роулингсом ушли в подполье. Я разговаривал с ней. Она знает, что я агент, и недвусмысленно велела мне проваливать.

Он ухмыльнулся.

– Я бы хотел, чтобы она еще раз так меня отчитала.

Он снова сосредоточился.

– Она была права и твердо решила воссоединиться с ним. Я знаю, что у вас есть причины ненавидеть его, но я хочу, чтобы вы знали, что ее решение снова выйти за него замуж не было вынужденным.

Прежде чем кто-либо из Вандерсолов успел ответить, Гарри продолжил:

– Я не должен никому рассказывать об этом, но поскольку Клэр не может, я подумал, что вы должны знать. Они оба были в контакте с бюро. Это был странный вид неопределенности, больше похожий на принятую в бюро программу защиты свидетелей. Бюро расследовало смерть многих людей, в том числе и одного из наших – твоего деда, – связанного с необычным ядом воронца толстоножкового. Связь, которую обнаружило бюро, была с Энтони Роулингсом. Мне было поручено узнать секреты Клэр, чтобы подтвердить связь Роулингса. Как вы знаете, это был не он, а мисс Лондон. Пока расследовалось это дело, Роулингс договорился с Клэр и Николь об отсрочке в год.

– Год? Они не отсутствовали года, – сказал Джон.

– Нет, – согласился Гарри. – Они вернулись рано, вопреки желанию бюро.

– Но почему? Зачем они это сделали? Если у них было разрешение оставаться в безопасности...

– У Роулингса был какой-то контакт – он никогда не скажет, кто именно, хотя у нас есть подозрения. Так или иначе, его связной сообщил ему о вашем визите в поместье.

Эмили вздохнула, и ее глаза расширились.

– Они покинули остров из-за нас?

– Согласно заявлению Роулингса, они беспокоились о вашей безопасности. Когда было подтверждено, что вы едете сюда, в Айову, они отправились домой. Роулингс надеялся добраться до мисс Лондон до вашего приезда.

Джон посмотрел на жену.

– Помнишь, мы получили более ранний рейс.

– О, не могу поверить, что это действительно так, – сказала Эмили.

– Все это засекречено, по крайней мере большая часть. Даже уход из бюро не позволяет мне поделиться этой информацией, но я продолжаю думать о Клэр. Я действительно заботился о ней. Я не могу сказать, что мы были безумно влюблены, но мы стали хорошими друзьями.

В его взгляде блеснули воспоминания.

– Исследование, которое я видел о ЧМТ, было тем, что вы сказали ранее, если выздоровление не произойдет в первый год... Ну, если она никогда не сможет сказать вам правду, я все еще думал, что вы заслуживаете знать.

Джон кивнул, его разум наполнился новой и старой информацией. Он и Эмили не должны были прибыть в поместье Ролингс поздним вечером. Если только…

Он попытался сосредоточиться на Гарри. Как бы сильно он ни хотел расстроиться, главным чувством была благодарность.