Текст книги "Убийство в купе экспресса (сборник)"

Автор книги: Альберт Корнелис Баантьер

Соавторы: Астер Беркхоф,В.Х. ван Эмландт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)

14

Синтия де Ламотт расширенными от ужаса глазами смотрела на следователя, внезапно побелевшее лицо казалось алебастровым, нижняя губа дрожала. На минуту де Коку показалось, что сейчас она упадет в обморок, но прежде чем он успел прийти ей на помощь, она взяла себя в руки. Седой инспектор нахмурился, он никак не ожидал такой реакции. Конечно, он рассчитывал, что его слова произведут определенный эффект, но действительность превзошла его ожидания.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он озабоченно.

Синтия де Ламотт прикрыла глаза и с глубоким вздохом прижала кончики пальцев к вискам.

– Все в порядке, – наконец выдавила она из себя. – Вы не должны были говорить мне такие ужасные вещи! – продолжала она. Вы не должны были этого делать. – Она покачала головой. – Не понимаю, зачем вам понадобилось пугать меня таким образом?

Де Кок внимательно наблюдал за ней и с облегчением убедился, что она окончательно пришла в себя, бледность исчезла с ее лица.

– Я вовсе не собирался вас пугать, – сказал он. – Я сказал вам правду, чистую правду, и только. Могу повторить то же самое: рядом с Сюзеттой в том самом купе, где она была убита… сидела женщина, точно такая, как вы…

Синтия де Ламотт слегка наклонила голову.

– Что вы имеете в виду?

Де Кок сделал неопределенный жест.

– Ну, она выглядела точно так же. И тот же костюм…

Синтия де Ламотт покачала головой.

– Этого не может быть! Ни разу в жизни я еще не встречала своего двойника.

– Но там была именно такая женщина!

– И это она убила Сюзетту?

Де Кок приподнял плечи.

– Ну-у… этого мы еще не знаем, – неуверенно протянул он. – Во всяком случае, она явно была последней, кто видел Сюзетту живой.

– Кто…

Фледдер внезапно вскочил со стула и вышел из комнаты. Инспектор хотел было вернуть его, но раздумал и снова обратился к своей посетительнице.

– Что вы хотели узнать?

– Кто видел Сюзетту с этой женщиной?

Де Кок одарил ее широчайшей улыбкой, но отвечать не стал.

– Вы все еще не сказали мне, – мягко произнес он, – почему вы поспешили прийти сюда, как только приехали из Неймегена?

Синтия де Ламотт подняла вверх указательный палец.

– Потому что я хотела сообщить вам одну вещь, о которой не знает мой бывший супруг. Мы с Сюзеттой ему об этом никогда не рассказывали, просто не хотели огорчать Жана. Он бы очень расстроился.

Де Кок приготовился слушать.

– О чем же вы хотели мне рассказать?

– Сюзетте угрожали.

– Грозили убить ее?

– Да…

– Кто… угрожал ей?

– Какая-то женщина.

– Вы знаете ее?

Синтия де Ламотт покачала головой.

– Я лишь однажды слышала ее голос по телефону. Когда эта женщина поняла, что к телефону подошла не Сюзетта, она тут же бросила трубку.

– А ваша дочь говорила с ней?

Синтия де Ламотт кивнула.

– Не один раз. Месяца два назад эта женщина позвонила и когда дочь взяла трубку, она заявила ей, что Сюзетта будет следующей жертвой.

– Следующей жертвой?

Синтия де Ламотт снова кивнула.

– Да. А первой жертвой, по ее словам, была Стелла Бернард. Телефонные звонки с угрозами начались сразу же после смерти Стеллы. Сначала мы принимали все меры предосторожности. Когда Сюзетта отправлялась в Амстердам навестить отца, она обычно ехала не поездом, а автобусом, хотя это намного дольше. Несколько раз кое-кто из друзей подбрасывал ее на машине.

– Так значит Сюзетта избегала ездить поездом?

Синтия де Ламотт вздохнула.

– Да, по моему совету. Ведь Стелла Бернард была убита в поезде, и я боялась, что женщина, убившая Стеллу, прибегнет к тому же способу. – Она опустила голову. – Однако ничего не происходило. Два года – ничего. Мы уже перестали обращать внимание на эти угрозы по телефону и не воспринимали их всерьез. И на этот раз Сюзетта решила ехать поездом.

– Понимаю. Я очень хорошо все это представляю. Вы тоже…

Старый инспектор остановился на полуслове – в комнату вошел Фледдер, ведя рядом с собой Пита де Бура, пристегнутого к его руке наручником. Увидев Синтию де Ламотт, арестованный застыл как вкопанный, затем с трудом поднял руку, на которой зазвенел наручник и указал на посетительницу.

– Это она… – выдохнул он. – Она…

– Кто? – спросил Фледдер.

Пит де Бур проглотил слюну.

– Та женщина, из купе первого класса.

Синтия де Ламотт, выставив вперед руки, словно отодвигая арестованного в наручниках подальше от себя, смотрела на него с ужасом.

– Поди прочь, парень! – крикнула она. – Ты просто сумасшедший! Ты сам не знаешь, что говоришь…

Она повернула к де Коку пылающее лицо, в голубых глазах ее была отчаянная мольба.

– Это была не я, – сказала она. – Поверьте мне, это была не я. Я не была с Сюзеттой в купе первого класса, я не ездила в Амстердам. Я была дома… у себя дома… в Неймегене. – Она закрыла лицо руками и разрыдалась. – Как это можно… чтобы мать… мать убила свое дитя?..

Слова эти прозвучали как крик о помощи.

Де Кок закусил губу. Эта безутешно плачущая женщина так мало напоминала сейчас надменную, самоуверенную даму, вошедшую в комнату четверть часа назад, что инспектор почувствовал сострадание и уже протянул было руку, чтобы как-то ободрить ее, но вовремя остановился: сейчас не место сантиментам. Инспектор поманил к себе Фледдера и, укоризненно глядя на своего молодого помощника, сказал:

– Совсем излишней была эта очная ставка… и если уж проводить ее, то не таким образом.

Он перевел взгляд на буфетчика.

– Это та самая женщина? – сурово спросил он. – Именно о ней вы говорили?.. Это она в то злополучное утро сидела рядом с девушкой в купе первого класса в поезде, идущем в Амстердам?

Пит де Бур несколько раз кивнул, не сводя глаз с плачущей Синтии де Ламотт.

– Да, это она.

– И именно эта женщина заказала у вас кофе?

– Да.

– Вы не ошибаетесь?

Пит де Бур, немного подумав, покачал головой.

– Нет, тут нет никакой ошибки.

Де Кок провел по губам тыльной стороной руки и перевел взгляд с молодого буфетчика на Фледдера.

– Отведи его обратно в камеру.

Пит де Бур вздрогнул.

– Опять в камеру? – спросил он, словно не веря своим ушам.

Де Кок кивнул.

– Да, да, именно так.

Буфетчик указал глазами на скорчившуюся на стуле Синтию де Ламотт.

– Что вам еще от меня надо? Она ведь уже у вас в руках… женщина, убившая ту девушку.

Де Кок сделал Фледдеру знак и тот выволок за дверь изо всех сил упиравшегося Пита де Бура.

Поставив локти на стул и подперев подбородок обеими руками, старый инспектор несколько минут мрачно глядел перед собой. Он спрашивал себя, не допустил ли он ошибки, передав это дело Фледдеру. Молодой человек слишком поддается эмоциям и часто, действуя весьма импульсивно, делает скоропалительные выводы. Но вместе с тем не вечно же держать его на положении ученика и отодвигать на второй план… В конце концов пора предоставить ему самостоятельность.

Де Кок как бы подвел итог своих размышлений.

Рядом всхлипывала Синтия де Ламотт, из-за двери доносился отчаянный крик арестованного:

– Что вам еще от меня надо? У вас же она… у вас… вы же сами…

Наконец снизу донесся стук захлопнувшейся двери и крик прекратился.

Де Кок наклонился к женщине.

– Как вы себя чувствуете?

Синтия де Ламотт подняла голову и одарила его печальной улыбкой.

– Вы задаете мне этот вопрос уже второй раз за этот вечер.

Де Кок прижал руку к груди.

– Я охотно оградил бы вас от всего этого.

Синтия де Ламотт молчала.

– А вот в этом я сомневаюсь, – вымолвила она наконец. – Я понимаю, что такова ваша работа… Сталкивать людей друг с другом…

Де Кок с любопытством посмотрел на нее. Слезы смыли косметику, лицо было заплакано, но она уже снова сидела, выпрямившись на стуле и больше не казалась испуганной. Голубые глаза были полны решимости.

– Так этот буфетчик лжет? – спросил он осторожно.

Синтия де Ламотт покачала головой.

– Не думаю.

– Значит, в купе сидели вы?

Синтия де Ламотт устало улыбнулась.

– Это слишком простой вывод.

Де Кок нахмурил брови.

– Так это не вы сидели в купе?

– Я вам уже говорила… я не была там…

– Значит этот человек лжет?

Синтия де Ламотт покачала головой.

– Почему вы считаете, что одно непременно исключает другое? А если предположить, что и буфетчик не лжет, и я не сидела в купе и даже не была в том поезде?..

Де Кок прищурил глаза.

– Как же это?

Синтия де Ламотт пожала плечами.

– Вы следователь, это ваше дело, – уклончиво сказала она.

Немного подумав, де Кок решил переменить тему.

– Вы сегодня приехали в Амстердам из Неймегена?

– Да.

– Хотите, я подвезу вас на вокзал? В этот час в районе Вармусстраат небезопасно.

Синтия де Ламотт недоверчиво покосилась на него.

– А вы меня не арестуете?

– Нет.

– Несмотря на заявление этого буфетчика?

– Несмотря на его заявление.

Синтия де Ламотт с облегченным вздохом на мгновение закрыла глаза.

– Недаром мне говорили, что вы мудрый человек.

Де Кок улыбнулся.

– Мудрость еще не означает великодушие.

Он встал и направился к вешалке. Синтия де Ламотт тоже поднялась со своего места.

– Пожалуй, я не поеду в Неймеген… во всяком случае, сегодня. Может быть, вы будете любезны вызвать для меня такси? Я переночую в семье Бернардов.

– Вас там примут?

– В любое время. Я у них не раз уже гостила.

Машина затормозила, де Кок повернулся к женщине вполоборота и, взглянув на нее сбоку, еще раз окинул взглядом серебристо-седые волосы, темно-коричневый костюм из плотного твида и бежевую блузку с воланами.

– Почему, – спросил он тихо, но настойчиво, – вы не говорите мне правду?

Синтия де Ламотт вздрогнула, но не повернула головы и продолжала смотреть перед собой.

– Какую правду?

Де Кок улыбнулся.

– Для меня существует только одна правда, но, может быть, у вас она бывает различных сортов?

Это замечание прозвучало двусмысленно.

Синтия де Ламотт, чуть-чуть помедлив, вдруг наклонилась к нему и, слегка коснувшись губами его щеки, вышла из машины.

Де Кок смотрел ей вслед, пока завеса тумана не поглотила стройную фигуру.

15

Де Кок чувствовал, как невыносимо ноют ноги. Боль поднималась от пальцев к лодыжкам и словно тысячи чертенят покалывали икры невидимыми иголочками. Эта боль обычно терзала его по утрам, едва он вставал с кровати на холодный пол. Он всю жизнь ненавидел холодный линолеум, но жена страдала аллергией и из-за этого они не стали застилать пол в спальне синтетическим покрытием.

В трамвае он не выдержал: закатал вверх брюки и стал тихонько растирать лодыжки, но боль не проходила.

Он знал, что это результат нервного напряжения. Всякий раз, когда следствие заходило в тупик и он чувствовал, что отдаляется от разгадки, предательская боль в ногах давала о себе знать и чертенята принимались играть в свои сатанинские игры.

Де Кок, морщась от боли, поднял ноги и осторожно опустил их на край стола. Вздох облегчения вырвался из его груди.

Фледдер с тревогой посмотрел на своего учителя. Он знал об этих болях.

– Опять?

Де Кок кивнул.

– Все дело в психике, как говорит Ян ван Кейлен.

– Кто такой этот Ян ван Кейлен?

– Мой домашний врач. Когда я рассказал ему про эти внезапные боли, доктор объявил, что мои ноги – барометр, по которому можно определить ход расследования. – Инспектор ухмыльнулся. – Но меня это ничуть не радует. – Он ущипнул себя за икру. – Иногда это помогает. Вчера вечером, – продолжал он, – мне стало до смерти жаль этого несчастного Пита де Бура. После очной ставки с Синтией де Ламотт он был абсолютно уверен, что мы отпустим его на свободу.

– Но вы сами приказали отвести его в камеру?

Де Кок развел руками.

– А что мне еще оставалось? У меня не было иного выхода. Пита де Бура посадили, чтобы обезопасить, согласно договоренности между господином Медхозеном и комиссаром Бейтендамом. Не могу же я без их ведома отпустить его на свободу. Нет у меня таких полномочий! Кстати, ты сегодня утром говорил с комиссаром? – спросил он.

– Да.

– Ну и что он сказал?

– Бейтендам не считает необходимым освобождение Пита де Бура.

Де Кок подозрительно прищурился.

– Тут уж ты, конечно, постарался…

Фледдер кивнул.

– Бейтендам хотел было связаться с советником, но не застал его. Комиссар очень удивился, что мы не задержали Синтию де Ламотт.

Де Кок нахмурил брови.

– По подозрению… в чем?

– В убийстве!

Инспектор невесело рассмеялся.

– В убийстве собственной дочери…

Фледдер вскинул брови.

– А что, разве такого не случалось? Случалось, и не один раз. По-моему, показания Пита де Бура очень убедительны. Он признал в ней женщину, которая ехала вместе с Сюзеттой в купе первого класса.

– Я не придаю большого значения его показаниям, – пробурчал де Кок.

Фледдер поднял на него удивленные глаза.

– Не придаете большого значения его опознанию?.. – воскликнул он.

Де Кок покачал головой.

– С юридической точки зрения его показания не представляют особой ценности. Это не была очная ставка, проведенная по правилам. В комнате была только одна эта женщина и Пит де Бур был чертовски рад, что она отвечала его описанию. Ему же было важно доказать, что он говорит правду.

– Так говорил он правду или нет?

– По-моему, да… – нехотя признался де Кок.

Фледдер, не скрывая радости, потирал руки.

– Итак, он признал эту женщину…

Де Кок сокрушенно вздохнул.

– Да.

Молодой следователь ухмыльнулся.

– Это именно та женщина, – повторил он, – про которую он нам рассказал ранее… А теперь она пребывает на берегу Амстела, под крышей дома Рихарда Бернарда… чья визитная карточка найдена в купе первого класса… и, конечно, послужит вещественным доказательством.

Де Кок ответил не сразу, почувствовав, что колющая боль в икрах немного отпустила. Он снял ноги со стола и, подвинувшись на стуле, слегка наклонился вперед.

– Как Пит де Бур воспринимает женщин? – быстро спросил он. – Я имею в виду: на что он обращает внимание в первую очередь?

– На костюм?

Де Кок удовлетворенно улыбнулся.

– Вот именно. При первой встрече он видит не женщину… а ее одежду… темно-коричневый костюм из плотного твида и бежевую блузку с воланами…

Фледдер внимательно слушал его.

– Вы хотите сказать, – подытожил он, – что Пит де Бур увидел в купе первого класса не Синтию де Ламотт, а женщину, одетую точно так же, как она?

– Конечно. И мне очень жаль, что ты еще не вызволил несчастного парня из цепких когтей комиссара Бейтендама и господина Медхозена.

Фледдер недоверчиво посмотрел на него.

– Но ведь у меня нет веских аргументов для его освобождения.

Де Кок оттопырил нижнюю губу.

– А у тебя есть веские аргументы для его содержания под стражей?.. Я думаю, что их у тебя тоже нет. Ты непоследователен. То с пеной у рта доказываешь, что Пит де Бур убийца, то… – инспектор не успел закончить фразу – в дверь громко постучали.

– Войдите! – крикнул Фледдер.

Дверь распахнулась и на пороге появился белокурый молодой человек, лет двадцати пяти, в элегантном светло-коричневом костюме и великолепных туфлях. Легкий плащ он перекинул через руку. Молодой человек был очень взволнован.

– Вы следователь де Кок? – спросил он.

Инспектор, привстав со стула, кивнул.

– Ко-о-ок, – уточнил он.

Молодой человек поклонился.

– Тогда я к вам…

Инспектор пригласил его сесть, и тот опустился на стул рядом с его столом, но тут же вскочил снова.

– Могу я представиться? Моя фамилия Лакруа. Пьер Лакруа. – Он снова сел, положив плащ на колени. – Я живу в старом Неймегене, а сюда явился по просьбе моей тети.

Де Кок выжидательно смотрел на него.

– Вашей тети?

Пьер Лакруа кивнул.

– Синтии де Ламотт, младшей сестры моей матери Габриеллы де Ламотт. После развода моей тети я занялся ее делами. Я очень люблю тетю Синтию и она ко мне всегда хорошо относилась.

– Это очень приятно…

Пьер Лакруа нахмурился.

– Тетя позвонила мне вчера вечером из Амстердама. Рассказала, что была у вас, сообщила о Сюзетте… об угрозах какой-то женщины. – Немного помолчав, он повернулся на стуле. – Тетя сказала, что вы задержали молодого человека, который узнал в ней женщину, ехавшую в то злосчастное утро в одном купе с Сюзеттой…

– Верно.

Пьер Лакруа энергично замотал головой.

– Нет, не верно! – возразил он. – Тетя не была в этом поезде, она находилась в это время в Неймегене, у себя дома, и я был у нее.

Де Кок медленно провел рукой по лицу, внимательно следя за молодым человеком сквозь пальцы. Светлые волосы, гладко зачесанные назад, узкие скулы и волевой подбородок… Близко поставленные серо-зеленые глаза и остренький нос делали лицо неправильным. Затянувшееся молчание явно тяготило молодого человека, и он нервно постукивал средним пальцем по жилету.

– Я был у нее… да, был у нее. В тот день я подвез Сюзетту на своей машине на вокзал. А потом провел у тети весь день… Вернулся домой поздно вечером, когда уже кончились «Последние известия» по телевизору.

– Вы явились сюда, чтобы засвидетельствовать ее алиби?

– Да. Именно для этого я и приехал к вам по просьбе моей тети. У нее сложилось такое впечатление, что вы ей не верите. – Молодой человек замолчал и вопросительно взглянул на инспектора.

– Вы… в самом деле ей не верите?

Де Кок уклонился от ответа.

– Вы знали об угрозах по телефону вашей двоюродной сестре? – спросил он.

Пьер Лакруа покачал головой.

– Нет, вначале не знал. Сюзетта и тетя не говорили мне об этом. Я узнал обо всем только после убийства и ужасно перепугался.

– Почему?

Пьер Лакруа поднял на де Кока глаза, в которых затаился страх.

– Люсьенна… Ей тоже угрожала неизвестная женщина.

– Кто… эта Люсьенна? – удивленно пробормотал инспектор.

Пьер Лакруа проглотил слюну.

– Моя сестра… Люсьенна Лакруа.

16

Де Коку потребовалось несколько минут, чтобы переварить услышанное.

– Если я вас правильно понял, вашей сестре, Люсьенне Лакруа, – спокойно повторил он, – угрожала по телефону какая-то женщина?

– Да.

– Как часто?

– Каждые два месяца.

– Начиная с какого времени?

– Это продолжается около двух лет.

– И началось после смерти Стеллы?

Пьер Лакруа покивал, прикусив губу.

– Стелла… да, женщина называла это имя. Сначала Стелла, говорила она, а следующая ты. – Молодой человек помолчал. – Нам это ничего не говорило, мы не знали никакой Стеллы. Отец и мать были еще живы и я от них никогда не слышал этого имени.

– Ваши родители умерли?

Этот вопрос явно не следовало задавать. Пьер Лакруа низко опустил голову.

– Они погибли в прошлом году… во Франции, в автомобильной катастрофе. Поехали навестить родственников, знаете ли, мы происходим из семьи гугенотов. Люсьенна и я после их смерти продали родительский дом. Не хотелось оставаться там жить. Тогда-то я и переехал в Неймеген, поближе к тете, которую очень люблю. А Люсьенна поселилась в Цейсте, на улице графа Людовика.

– Вы часто видитесь с сестрой?

– Конечно. Почти каждую неделю. Либо я еду в Цейст, либо она приезжает ко мне в Неймеген.

– Люсьенна хорошо знала Сюзетту де Турне?

Пьер Лакруа улыбнулся.

– Они двоюродные сестры. Мы все трое росли вместе, потом девочки немного отдалились друг от друга.

– Говорит ли вам что-нибудь имя Луизы де Колиньи, если, конечно, не иметь в виду жену Вильгельма Молчаливого?

Пьер Лакруа взмахнул рукой, как бы отметая это предположение.

– Нет. Это имя мне ничего не говорит.

– Вы когда-нибудь слышали фамилию Бернард?

Казалось, Пьер Лакруа пытается вспомнить что-то.

– Кажется, так звали одного друга моего отца, они подружились еще в студенческие годы.

– Стелла была его дочерью, – сказал де Кок. – Она была убита в Энкхойзене точно так же, как и Сюзетта де Турне.

Пьер Лакруа смотрел на него остановившимися глазами.

– Значит, – хрипло проговорил он, – Стелла все-таки была ее первой жертвой? – он поднял руку и тут же уронил ее на колени. – Мы никогда не придавали значения этим нелепым угрозам. Думали, что имеем дело с какой-то сумасшедшей, которая от скуки развлекается таким способом. Можете себе представить, как напугало меня сообщение тети Синтии о том, что Сюзетте тоже угрожали по телефону.

– А Люсьенна?

– Что вы имеете в виду?

– Она тоже испугалась?

Пьер Лакруа почему-то посмотрел на телефон, стоявший на столе де Кока.

– Когда мне стало об этом известно, я сразу же ей позвонил. Люсьенна не очень испугалась, она отнеслась ко всему довольно спокойно.

– Не испугалась?

Пьер Лакруа покачал головой.

– Нет. Она оценила все очень трезво. Зачем кому-то убивать меня, сказала она. Это какая-то глупость. У меня нет врагов.

– Чем занимается Люсьенна?

– Вы хотите знать, где она работает?

– Да.

– Служит в банке, в Амстердаме.

– У нее есть машина?

Пьер Лакруа кивнул.

– Но она не ездит в ней на работу, предпочитает добираться поездом, обычно в вагоне первого класса – в Амстердаме так трудно припарковать машину. Да и в банк ей не нужно являться слишком рано, как правило, она ездит поездом, который отходит от станции Цейст-Дриберген в десять часов пять минут.

Де Кок встрепенулся.

– В десять пять? – повторил он. – Это тот самый поезд из Неймегена, в котором была убита Сюзетта. Люсьенна работала в этот день?

– Нет, в этот день она осталась дома и лежала в постели, у нее разболелась голова.

Когда молодой человек удалился, Фледдер поднял глаза на своего шефа.

– Ну и что вы думаете обо всем этом? – нервно спросил он. – Начинается просто какой-то бред. У Жана де Турне алиби, засвидетельствованное его старым школьным товарищем, а у Синтии де Ламотт алиби, подтвержденное ее племянником.

Де Кок кивнул.

– Я думаю, молодой человек сделал это по рекомендации все того же Рихарда Бернарда. Видимо, наша милая дама вчера вечером обсудила с ним ситуацию, после чего связалась со своим племянником.

– Похоже на сговор, – ухмыльнулся Фледдер.

Де Кок вытянул руку, указывая пальцем куда-то в угол.

– Так оно и есть, Дик, самый настоящий сговор. Плохо только то, что я пока ничего не понимаю. Что это за сговор? Против кого он направлен? Никак не могу отделаться от впечатления, что все эти люди, с которыми мы разговаривали в ходе следствия… что-то скрывают… чего-то боятся и скрывают…

– И Пит де Бур в том числе?

Де Кок задумался.

– Мне кажется, что этот парень говорит правду. Несмотря на все улики, я просто нюхом чувствую это. Он оказался случайно втянутым в это дело. Пора освободить его, я сейчас же позвоню Бейтендаму.

Фледдер энергично замотал головой.

– Нет, де Кок! Это сделаю я, ведь Пит де Бур был арестован по моему настоянию. Я чувствую себя морально ответственным за это и сам должен разрубить узел.

Де Кок одобрительно кивнул.

– А если снова не удастся убедить комиссара?

По лицу Фледдера скользнула улыбка.

– Тогда я буду действовать самостоятельно, но думаю до этого дело не дойдет.

Он встал и вышел из комнаты, но тут же вернулся.

– А что делать с Люсьенной Лакруа?

Де Кок пожал плечами.

– Надо бы побеседовать с ней… и как можно скорее… После того, как освободим Пита де Бура. Может быть, мы еще сумеем застать ее в банке? Кайзерсграхт находится отсюда совсем недалеко, и директора я хорошо знаю. Думаю, надо уговорить Люсьенну пока не ездить поездом.

– Как еще мы можем ее защитить?

Де Кок покачал головой.

– Мы не в силах ее защитить. Так же, как и Луизу де Колиньи.

Фледдер внезапно зажал рот рукой.

– Луиза де Колиньи!.. – прохрипел он.

Де Кок недоуменно взглянул на него.

– Что еще стряслось?

– Я забыл вам рассказать, – проговорил Фледдер. – Сегодня утром, перед вашим приходом, мне позвонили из полиции Утрехта.

– И что же?

– Луиза де Колиньи сегодня ночью исчезла из больницы.

Над городом, словно пухлое серое одеяло, висели облака. Было безветренно и снова пошел мелкий нудный дождь.

Два инспектора полиции медленно шагали по широкому тротуару в сторону площади Дам. Как всегда, здесь было много народа. Стайка молодых туристов в мятых дождевиках входила в дверь дискотеки.

– Был трудный разговор у комиссара? – спросил де Кок.

– Нет. Он только спросил, что вы думаете по этому поводу. Когда я ему все рассказал, он сразу позвонил господину Медхозену, советнику юстиции. По-моему, оба недовольны.

Де Кок улыбнулся.

– Еще бы, они-то уже приготовились закрыть дело. А что тебе сказал Пит де Бур, когда ты объявил ему об освобождении?

– Очень обрадовался.

– Надеюсь, ты принес ему наши извинения?

Фледдер вяло кивнул.

– Он спросил, арестовали ли мы женщину в темно-коричневом твидовом костюме и очень удивился, что мы ее не задержали.

На лбу де Кока появилась глубокая морщина.

– Отчет о токсикологической экспертизе готов?

– С утра лежит на моем столе.

Де Кок с укором взглянул на Фледдера.

– А почему я ничего не знаю об этом?..

– Это все из-за вас, – обиженно надулся Фледдер. – Вы с самого утра ноете, что у вас болят ноги, вот я и забыл про отчет.

– Ну и что там?

– Где?

– Ты-то сам читал отчет?

– Пролистал как раз перед тем как позвонили из Утрехта по поводу Луизы де Колиньи. После вскрытия в желудке Сюзетты де Турне был обнаружен дигиталин.

– Дигиталин? – удивился де Кок. – Разве Сюзетта де Турне была сердечницей?

Фледдер пожал плечами.

– По-моему, нет и доктор Рюстлоос сказал, что сердце у нее в порядке.

– Но причиной смерти было все же удушение?

– Конечно. Без сомнения. Почти все хрящи трахеи сломаны.

Старый инспектор посмотрел на своего помощника с недоверием.

– Вы хорошо запомнили название препарата?

– Конечно.

– Ди-ги-та-лин?

Фледдер кивнул.

– Я это слово специально подчеркнул в отчете лаборатории. Я никогда раньше о нем не слышал.

– Дигиталин, или так называемый кардий… является средством от болезней сердца. В его основе – вытяжка из листьев наперстянки, ядовитого растения, которое растет у нас в больших количествах, опасно для жизни.

Фледдер задумался.

– Как же этот дигиталин очутился в теле Сюзетты де Турне?

Де Кок смахнул дождевые капли с лица.

– На этот вопрос, – мрачно бросил он, – я когда-нибудь дам ответ…