Текст книги "Убийство в купе экспресса (сборник)"

Автор книги: Альберт Корнелис Баантьер

Соавторы: Астер Беркхоф,В.Х. ван Эмландт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц)

9

Фледдер с ходу выскочил на деревянную площадку позади полицейского управления и резко затормозил, задев ограждение канала. Еще немного и машина свалилась бы в воду, но, к счастью, все обошлось благополучно.

Де Кок испуганно вцепился в сиденье обеими руками.

– Подумал хотя бы о моей пенсии!

Фледдер, надув щеки, выдохнул воздух и весь обмяк за рулем.

– Эту площадку, кажется, смазали мылом!

Де Кок опустил стекло и взглянул из окошка на коричневую воду.

– Ты не мог припарковать машину где-то в другом месте? – проворчал он. – Мне совсем не хочется сушить свой костюм и к тому же я уже давно не плавал.

Фледдер стал осторожно выруливать, отодвигаясь от края ограждения. Наконец он припарковался и вышел из машины, чтобы осмотреть ее. К счастью, мелкие повреждения на их стареньком «фольксвагене» были почти незаметны.

От парковки они направились через Аудебрюгстейг на Вармусстраат. Перед входом в полицейское управление стоял светло-голубой «мерседес».

– Это он…

Фледдер кивнул.

– Да, это машина Жана де Турне… Отца Сюзетты. Интересно, что ему здесь надо?

Де Кок пожал плечами.

– Осмотри хорошенько «мерседес». Вряд ли сейчас можно что-то обнаружить, иначе он бы не поехал в полицейское управление на этой машине. Ну, ладно, пойду послушаю, что расскажет нам господин Жан.

Де Кок вошел в подъезд. В вестибюле из-за стойки его окликнул Ян Кюстерс.

– Наверху вас опять ожидает мужчина.

Де Кок улыбнулся.

– Жан де Турне.

Ян Кюстерс посмотрел с удивлением.

– Откуда вы знаете?

Де Кок указал большим пальцем через плечо.

– Его машина стоит перед подъездом.

Он прошел мимо стойки и быстро поднялся по каменной лестнице. На широкой скамье перед комнатой следователей сидел мужчина в длинном зеленом пальто с погончиками. Завидев де Кока, он встал и медленно двинулся ему навстречу.

– Я хотел с вами поговорить, – хриплым голосом произнес он.

Инспектор молча кивнул и прошел вперед, как бы приглашая следовать за ним. Войдя в комнату, он обратился к гостю:

– Садитесь.

Бросив шляпу на пустой стол и не снимая плаща, де Кок уселся на свое место и в упор посмотрел на посетителя. На этот раз Жан де Турне держался совсем иначе, от его прежней напыщенности не осталось и следа.

– Вы что-то хотели мне сказать? – обратился к нему де Кок.

Жан де Турне тяжело вздохнул.

– Сегодня утром, проснувшись, я понял, что вчера вечером произвел на вас странное впечатление. Прошу меня извинить. Я показался вам, вероятно, бесчувственным человеком. Возможно, в тот момент я действительно ничего не чувствовал, до меня еще толком ничего не дошло. Я выслушал сообщение о смерти дочери так, словно речь шла о дочери кого-то другого, я еще не осознал…

Де Кок с напряженным вниманием ловил каждое слово.

– Сюзетта действительно ваша дочь?

– Да.

– Если я хорошо вас понял, она живет не с вами?

Жан де Турне опустил голову.

– Мы с женой развелись несколько лет назад, – сказал он. – И Сюзетта осталась жить с матерью в Неймегене. Но я сохранил очень хорошие отношения с дочерью. Она регулярно навещала меня. Она как раз ехала ко мне. – Он провел рукой по лбу. – Этого не должно было случиться!

Де Кок внимательно следил за ним. Никаких следов вчерашней важности, сейчас он казался более человечным и доступным.

– Где вы живете?

– Здесь, в Амстердаме, на Бетховенстраат. А моя контора находится на Кайзерсграхт. Там мы и должны были встретиться с Сюзеттой. Условились пойти пообедать вместе.

– Вы сообщили о том, что случилось, своей жене?

– Она в ужасном состоянии. Сегодня вечером я, очевидно, заеду к ней. Может быть, мы найдем утешение друг в друге… Мы ведь много лет прожили очень счастливо.

– У вас есть еще дети?

Жан де Турне покачал головой.

– Сюзетта была нашим единственным ребенком.

Де Кок посмотрел ему в глаза.

– Вы можете как-то объяснить причину ее убийства?

Жан де Турне помедлил с ответом.

– Я думаю, это месть.

Де Кок полузакрыл глаза.

– Месть? – удивился он.

– Да.

– Чья?

Жан де Турне сжал губы. В темных глазах, спрятавшихся под мохнатыми бровями, зажглась злоба.

– Луизы де Колиньи.

Фледдер невольно опустился на стул и с нескрываемым изумлением уставился на инспектора.

– Луизы де Колиньи? – недоверчиво переспросил он.

– Жан де Турне считает, – подтвердил де Кок, – что убийство его дочери Сюзетты – дело рук Луизы де Колиньи.

Фледдер развел руками.

– В чем же причина?

– Жан де Турне считает, что это месть. Когда я его спросил из-за чего месть, он рассказал о каком-то молодом человеке, в которого несколько лет назад были влюблены обе: и Луиза де Колиньи, и его дочь. В конце концов молодой человек предпочел Сюзетту и с тех пор Луиза де Колиньи поклялась отомстить ей.

Фледдер ухмыльнулся.

– И это послужило мотивом убийства?

– Я тоже дал ему понять, – сказал де Кок, – что не очень-то верю в эту легенду. Если бы все подобные истории кончались убийством, то у нас стало бы вдвое больше кладбищ и крематориев.

Фледдер рассмеялся.

– Ну а он?

Де Кок печально улыбнулся.

– Рассердился. Сказал, что мое замечание бестактно и твердо стоял на своем: Луиза де Колиньи виновна в убийстве его дочери. Потребовал ее немедленного ареста.

– Немедленного?

– Да. А если я буду тянуть с этим делом, он обратится к представителям юстиции.

Фледдер глубоко втянул в себя воздух.

– Этот тип сошел с ума!

Де Кок медленно покачал головой.

– Да нет, – сказал он. – Напротив, Жан де Турне, судя по всему, очень разумный человек. Я все время задаю себе вопрос: для чего он вторично явился к нам в управление?

Фледдер молчал, уставившись в одну точку.

– В результате всего этого я понял только одно: Жан де Турне знает о существовании Луизы де Колиньи.

– Когда я сопоставил все, что мне было известно до настоящего времени об обоих убийствах и угрозах по телефону Луизе де Колиньи, мне тоже многое показалось странным. Мы в своем расследовании не заметили эту связь. Я спросил Жана де Турне, откуда он знает Луизу де Колиньи, он удивленно посмотрел на меня и сказал: «Вы невнимательно слушали меня… я же рассказал вам о любовной истории моей дочери».

– И тем самым он заткнул вам рот!

Де Кок беспомощно развел руками.

– Нет, этот ответ совсем не удовлетворил меня, – сказал он, – ведь я не поверил в эту любовную историю. Но я не счел возможным расспрашивать его дальше.

– Вы считаете, что Жан де Турне узнал о ее существовании при каких-то иных обстоятельствах?

Де Кок потер свой широкий подбородок.

– Предполагаю, что для этого у меня нет никаких фактов. Очень странно: сегодня в Академической больнице Луиза де Колиньи на мой вопрос, знает ли она Сюзетту де Турне, ответила: «Нет, нет, я ее не знаю. Хотя я где-то слышала это имя». Это соответствует тому, что сказал Поль, он ведь заявил, что узнал имя Сюзетты де Турне со страниц репортажа из полицейского управления. Возможно, что и Луиза прочла этот репортаж, где упоминалось имя Сюзетты де Турне.

Фледдер поморщился.

– Все это дурно пахнет!

– Ты прав, Дик, – согласился де Кок, – это дурно пахнет. Вопрос только в том… откуда исходит этот запах. У меня такое чувство, что пройдет немало времени, пока мы отыщем медвежью берлогу.

Они помолчали, углубившись в свои мысли. Несмотря на то, что приближался самый длинный день в году, за окном было уже совсем темно.

Уличный шум проникал через полуоткрытые рамы. Узкая Вармусстраат была полна народа. Пьяный амстердамец пел с иорданским[1]1
  Иордан – район в Амстердаме, жители которого имеют свой акцент. – Прим. перев.


[Закрыть] акцентом печальную песню о любви и смерти. Где-то тявкала собака, молодая проститутка пронзительным голосом сыпала проклятия на голову скупого клиента.

Фледдер повернулся к де Коку.

– Жан де Турне, – сказал он, – пребывает, как он говорит, в твердом убеждении, что Луиза де Колиньи ответственна за смерть его дочери Сюзетты.

– И что же?

– Жан де Турне, – как мы установили, является владельцем светло-голубого «мерседеса».

Де Кок улыбнулся.

– И что из этого следует?

– Вы напрямую обвинили его в попытке убийства в Утрехте?

– Да, я это сделал.

Фледдер вскинул вверх руки.

– И что он вам на это сказал?

Де Кок потер мизинцем переносицу. Этот жест означал, что он готовит какой-то сюрприз.

– У Жана де Турне, – сказал он улыбаясь, – твердое алиби. Есть человек, который может засвидетельствовать, что вчера вечером после визита в наше управление он не покидал своей квартиры на Бетховенстраат.

– Кто этот человек?

На лице старого инспектора мелькнула лукавая улыбка.

– Рихард Бернард… отец убитой Стеллы.

10

На следующее утро, как всегда, с получасовым опозданием де Кок вошел в комнату следователей. Он весело расхохотался, когда по обыкновению кинул шляпу на вешалку и не попал на крючок. Он снял старый плащ, поднял шляпу и проследовал к своему столу.

Фледдер выглянул из-за пишущей машинки.

– У вас предстоит горячий денек!

Старый инспектор недоуменно посмотрел на него.

– Ты о чем?

Фледдер ничего не ответил и только указал рукой куда-то впереди себя.

– Вам нужно явиться к комиссару Бейтендаму. Он полчаса назад вызывал вас. – Фледдер скорчил гримасу. – На вашем месте я бы оделся потеплее, лицо у комиссара было как у крокодила…

Де Кок равнодушно пожал плечами.

– Я плохо спал эту ночь.

Фледдер чуть-чуть отодвинул от себя пишущую машинку.

– Не знаю, что там стряслось, но мне показалось, комиссар чем-то недоволен. Он сказал: «Вся эта возня за моей спиной»…

Де Кок нахмурил брови.

– Возня за его спиной? – удивился инспектор.

– Да, так он выразился.

Де Кок с напряженным лицом пошел к двери.

Выскочив из-за стола, Фледдер догнал его:

– Обещайте мне только одно…

Де Кок обернулся на ходу.

– Что именно?

Молодой следователь положил руку на плечо своего учителя.

– Постарайтесь быть корректным.

Комиссар Бейтендам выпрямился и оперся руками о стол. Его длинное узкое лицо казалось озабоченным.

– Я не приглашаю тебя садиться, де Кок, – торжественно произнес он. – Ты делаешь все, что считаешь нужным. – Он выразительно кашлянул. – Но есть три пункта, по поводу которых я должен сделать свои замечания.

Де Кок слабо улыбнулся.

– Три, комиссар, это много… для простого инспектора… да к тому же за один день.

Комиссар Бейтендам стиснул руки так, что побелели косточки, на его впалых щеках проступили красные пятна.

– Уволь меня от своих глупых шуток! – жестко сказал он. – Сейчас они совершенно неуместны. Я же ведь хочу поговорить с тобой о деле Фледдера.

Де Кок вскинул на него глаза.

– Первый раз слышу, что существует какое-то дело Фледдера, – сказал он.

– Я представил этого молодого человека на повышение, но он, к моему великому сожалению, отказался от должности и я не могу отделаться от мысли, что сделал он это по твоему наущению.

Он помолчал несколько секунд. Его ноздри гневно раздувались.

Де Кок с трудом подавил нараставшую в нем потребность огрызнуться.

– Это было самостоятельное решение Фледдера, – тихим голосом сказал он. – Его смутили возможные последствия этого повышения.

– Какие последствия?

– Это ведь значило бы, что он больше не будет работать со мной. Он согласился бы на повышение, если бы вы позволили ему продолжать работать со мной. – И инспектор одарил начальника одной из своих кротчайших улыбок. – Может быть, вы на этот раз сделаете для него исключение?

К удивлению де Кока, комиссар Бейтендам не отмел с ходу его просьбу и погрузился в какие-то размышления.

– Я должен это как следует взвесить, – сказал он наконец и поспешил переменить тему.

– Вчера вечером ко мне обратился отец погибшей Сюзетты – Жан де Турне, человек в нашем городе известный. Господин де Турне очень недоволен тобой, он считает, что ты недостаточно серьезно отнесся к тому, что он рассказал. Когда он поведал тебе о любовной истории его дочери, которая по-видимому явилась причиной убийства, ты ответил ему… – Комиссар заглянул в листок, лежащий на столе. – «Если бы все подобные истории кончались убийством, у нас стало бы вдовое больше кладбищ и крематориев». – Комиссар бросил быстрый взгляд на де Кока. – Я нахожу подобное замечание неуместным, де Кок.

Седой инспектор спокойно смотрел в лицо своего начальника.

– Вы сказали, что у вас есть ко мне замечания по трем пунктам, – холодно напомнил он. – В чем же состоит третье?

Комиссар Бейтендам вытянул перед собой руки, соединив кончики пальцев.

– Я понял, – медленно произнес он, – что помимо моего задания ты еще выполняешь поручение господина Медхозена, нашего нового советника юстиции, который предложил тебе заняться нераскрытым старым делом.

Де Кок полузакрыл глаза, чувствуя как учащенно бьется сердце и кровь приливает к лицу.

– Интересно, кто вас информировал?

– Это к делу не относится, – оборвал его комиссар. – И тебя это не должно интересовать.

Де Кок мотнул головой.

– Нет, это меня как раз очень интересует, – он изо всех сил старался говорить спокойным ровным голосом. – Господин Медхозен не давал мне никаких поручений, и я за вашей спиной не давал ему никаких обещаний, это какой-то «испорченный телефон». Я догадываюсь, кто поспешил вам об этом доложить – советник юстиции господин Схаапе, которому пришлось оставить этот пост, несмотря на то, что он был особенно дорог вашему сердцу. Советую вам в интересах дела установить такой же тесный контакт с нашим новым советником.

Этого комиссар Бейтендам уже не мог вынести. Он выскочил из-за стола, багровый от ярости и, указав пальцем на дверь, прокричал:

– Вон!

Де Кок поспешил ретироваться.

Фледдер встретил его укоризненным вопросом:

– Опять скандал?

Расстроенный де Кок молча пожал плечами и уселся за свой стол.

– Все то же, – буркнул он. – Поверь мне, я изо всех сил старался держаться корректно и благожелательно. Но неизвестно почему я его постоянно раздражаю.

Фледдер усмехнулся.

– Неизвестно почему? Думаю, что вы постоянно и совершенно сознательно раздражаете его.

Появился адъютант Компхейс и положил на стол де Кока толстый желтый конверт.

– Результаты осмотра места происшествия, – пояснил он. – С утра лежит вместе со всей остальной корреспонденцией.

Седой инспектор вскрыл конверт и из него выпали два прозрачных пластиковых пакетика. В одном были три окурка сигарет со следами светлой губной помады, в другом – еще один окурок с четким отпечатком темно-красного цвета.

Фледдер вышел из-за своего стола, заглянул через плечо де Кока и, указав на сигаретные окурки со следами розовой помады, сказал: – Это помада Сюзетты де Турне. Я за этим следил специально. – Молодой человек улыбнулся. – У меня есть и вещественное доказательство: перед тем как доктор Рюстлоос начал вскрытие, я провел по губам убитой бумажной салфеткой и салфетку эту сохранил.

Де Кок обернулся и посмотрел на него через плечо.

– Вот это здорово! Молодец!

– А эту сигарету, должно быть, курила наша таинственная дама, – Фледдер указал на другой пакетик. – Ведь ее, очевидно, нашли в пепельнице в том самом купе.

Де Кок кивнул.

– Тут еще прислан рапорт, очевидно, составленный Беном Креюгером, снимавшим отпечатки пальцев.

На лице де Кока появилось задумчивое выражение.

– Я должен подумать, насколько можно доверять его выводам, ведь вагоны основательно убирают далеко не каждый день и тут может быть множество отпечатков самых разных людей. Классифицировать подобный материал чрезвычайно сложно. Иной раз на одни отпечатки накладываются другие. Все это делает результаты анализа весьма сомнительными.

Фледдер указал глазами на конверт.

– Там есть что-нибудь еще?

Де Кок вытряхнул содержимое пакета на стол. Оттуда выпал аккуратно оформленный рапорт в трех экземплярах и визитная карточка с прозрачным пластиковым покрытием.

Де Кок осторожно взял ее.

– Рихард Бернард, – прочел он. – Амстел – 1317, почтовый номер 1043 АП Амстердам.

Фледдер почесал в затылке.

– Ну, что он пишет?

Де Кок протянул Фледдеру карточку через плечо и принялся читать рапорт, быстро пробегая глазами по строчкам.

– Сигарета найдена, – хрипло сказал он, – в мусорном ящике купе первого класса.

Старый «фольксваген» съехал с причала и, миновав Аудебрюгстейг, покатил в медленном потоке транспорта, заполонившем Дамрак. Де Кок, откинув голову на спинку сиденья, следил за тем, как дворники «фольксвагена» сражаются с дождевыми каплями, упорно покрывающими стекло. Наконец он сдвинул шляпу на затылок и поглядел в боковое окно.

– Интересно, Бен еще занимается расследованием?

Фледдер в ответ лишь поднял брови.

– Я стараюсь не разговаривать за рулем. Видите ли, я думаю, он еще не созрел для…

И, не закончив фразу, Фледдер погрозил пальцем молодому человеку с раскрытым над головой зонтиком.

– Вот так они гуляют по городу, эти сопляки!

– Так ты звонил еще раз Бену Креюгеру?

Фледдер кивнул.

– Он провел еще одно дактилоскопическое исследование в купе и действительно обнаружил десятки отпечатков. Он обещал сохранить их для нас. Если нам все-таки удастся поймать преступника, он даст дополнительные улики.

– А откуда взялась эта визитная карточка?

– Она лежала смятая, в мусорном ящике под окном. – Очевидно, выпала из какого-то свертка, но никаких бумаг Бен больше в купе не нашел.

Де Кок задумчиво потер подбородок.

– Сверток… карточка… – произнес он. – Все определенно указывает на Рихарда Бернарда. Судя по всему, он был в этом купе, выронил откуда-то карточку, возможно, из газеты или журнала, которые он читал. Отнесем его к числу подозреваемых. – Инспектор помолчал и вдруг хитро улыбнулся. – Если… не кто-то другой подбросил эту карточку в мусорный ящик.

– Что вы имеете в виду?

Де Кок пояснил:

– Чтобы навести нас на ложный след. Убийца подбрасывает визитную карточку… которую он либо подделал, либо заполучил каким-то способом… в мусорный ящик в купе, чтобы отвести внимание следователей от себя.

Фледдер кивнул.

– Очевидно, его целью было направить наше внимание на убитую ранее Стеллу Бернард.

– Точно!

Фледдер на секунду повернулся к комиссару.

– Да, но буфетчик Пит де Бур сказал, что с Сюзеттой де Турне в купе первого класса находилась женщина, а не мужчина.

Де Кок почесал в затылке.

– Но у нас нет доказательств, что Сюзетту де Турне убила женщина, находившаяся в ее купе. Мы ведь не исключаем возможность, что преступник сел в поезд в Амстеле или ехал во втором классе.

Фледдер задумчиво смотрел на него.

– А буфетчик находится в поезде на протяжении всего пути от Амстердама до Энкхойзена?

Де Кок медленно покачал головой.

– Мы можем уточнить это у Яна Вестернинга, но я лично думаю, что нет. – Де Кок поднял брови. – А почему ты об этом спросил?

Фледдер пожал плечами.

– Может быть, преступник при составлении своего плана не учел присутствия буфетчика. Он помнил о кондукторе, но мог забыть, что в поезде существует еще и буфетчик.

Де Кок раздраженно отмахнулся.

– Нет, эта схема никак не выстраивается. Преступник отлично знал, что в поезде есть буфетчик и использовал этого буфетчика, чтобы удалить кондуктора. А потом… – Де Кок внезапно выпрямился на сиденье. – Пластиковый стаканчик!

Фледдер ничего не понял.

– Что за пластиковый стаканчик?

Де Кок принялся с жаром объяснять, размахивая руками:

– Как сказал де Бур, женщина, ехавшая в купе с Сюзеттой де Турне, взяла у него кофе. Этот кофе продается обычно в пластиковых стаканчиках. Что ты делаешь со стаканчиком, когда выпьешь кофе?

– Выбрасываю его в мусорный ящик.

– Вот именно. А Бен Креюгер его там не обнаружил. – По лицу инспектора расплылась улыбка. – Визитную карточку с именем и адресом преступник бросает в мусорный ящик, а пластиковый стаканчик, из которого он пьет кофе, уносит с собой. – Инспектор снова глубоко осел на подушках сиденья. – Странно, Дик Фледдер, очень-очень странно…

11

Некоторое время они ехали молча. «Фольксваген» миновал Вибаутстраат и Принс-Бернардплейн и теперь направлялся на Берлагербрюг. Потом они покатили по левому берегу Амстела, ставив позади район ужасающих халуп, мало похожих на человеческое жилье, и портивших пейзаж на берегу прекрасной чистой реки. После сильных дождей вода в реке поднялась и залила набережную, легкий ветерок покрывал ее мелкой рябью.

Де Кок снова сел прямо.

– Он же сейчас дома! – воскликнул инспектор.

Фледдер понял, о ком речь, и молча кивнул.

– После того как я поговорил с Беном Креюгером по поводу его расследования, – сказал он, – я позвонил в его контору. Мне сказали, что он дома, на Амстеле.

– Ты назвался, сообщил, что ты следователь?

Молодой человек помотал головой.

– Нет, мне показалось, что лучше этого не делать в данном случае. Я заявил, что я, Фледдер – директор большого Баварского торгового объединения в Роттердаме.

Де Кок усмехнулся.

– А такое в действительности существует?

Фледдер рассмеялся.

– Почем я знаю? Назвал какой-то адрес наугад, и это, судя по всему, произвело впечатление, – я тут же получил необходимую информацию и даже узнал номер телефона, по которому можно связаться с господином Бернардом.

Де Кок с нескрываемым восхищением посмотрел на него.

– Мне думается, что ты должен согласиться на повышение в должности.

Фледдер решительно замотал головой.

– И не подумаю.

Он припарковал свой «фольксваген» на узенькой дорожке, после чего оба вышли из машины и дальше пошли пешком.

Ветер усилился, но дождь все так же сеялся из серой пелены облаков. Де Кок поднял воротник плаща и поглубже надвинул на лоб шляпу. Он медленно перешел через мостовую, остановился на полоске травы у самой кромки берега и с интересом стал наблюдать за баржей, груженной песком, которая, оставляя за собой пенный след, шла вверх по течению. Его, потомка рыбацкого рода, всегда притягивала к себе река и жизнь на этой реке.

Фледдер подошел и остановился рядом.

– Ну что, сердце старого жителя Урка радуется?

Де Кок кивнул.

– Мой дед много лет ходил на деревянном одномачтовом рыболовном суденышке по Зейдерзее, зажав и ногами и руками тяжелый штурвал и громкими песнями славя господа бога. – Де Кок немного помолчал. – Мой дед, истинно верующий, строго соблюдал заветы священного писания и был церковным старостой. Был он очень веселый малый, страстно любил море и умер от досады, когда в тридцать втором году залив перекрыли дамбой.

Седой инспектор еще раз полюбовался на пенный след баржи с песком и, резко повернувшись, пошел на другую сторону набережной.

Фледдер не отставал от него ни на шаг.

Дом по адресу: Амстел, 1317 оказался очаровательной виллой из темного кирпича в стиле тридцатых годов, с высокой крышей, массивной входной дверью с цветным стеклом, спрятанной в неглубокой нише под навесом.

Де Кок позвонил.

Прошло несколько минут, прежде чем им открыл дверь высокий худощавый мужчина в голубых джинсах и сером свитере.

Узкое лицо с выступающими скулами и светло-зелеными глазами. Он подозрительно смотрел на мужчин, стоящих перед ним.

Де Кок вежливо поклонился.

– Вы… вы господин Рихард Бернард?

Мужчина едва заметно кивнул.

Инспектор изобразил любезнейшую улыбку.

– Мое имя де Кок… Ко-о-ок! – произнес он со всем дружелюбием, на какое был способен. Потом кивнул на Фледдера, представил его: – Это мой молодой коллега, Фледдер. Мы следователи полицейского управления, что находится на улице Вармусстраат.

– Следователи?

– Да.

Рихард Бернард наморщил лоб.

– Чем могу быть вам полезен?

– Мы хотели бы поговорить с вами относительно алиби.

Рихард Бернард кивнул и, отступив назад, широко распахнул дверь.

– Входите.

Закрыв дверь, он провел их в просторную комнату, где стояли пять глубоких кожаных кресел перед великолепным камином с колпаком из сверкающей меди.

Рихард Бернард указал на кресла.

– Прошу вас, присаживайтесь.

Де Кок сел в кресло, по своему обыкновению положив шляпу рядом с собой на паркет, и поднял глаза на человека, сидящего напротив. Ему можно было дать лет сорок пять – пятьдесят. Темные, зачесанные назад волосы, открывавшие высокий лоб, серебрились на висках. Рихард Бернард ответил ему открытым прямодушным взглядом.

– Вы что-то сказали про алиби… – начал он.

Де Кок чуть-чуть наклонился вперед.

– У нас есть основания предположить, что господин Жан де Турне имеет некоторое отношение к попытке убийства молодой женщины в Утрехте. Нас интересует вечер того дня, в который его дочь Сюзетта была найдена убитой в купе поезда. Когда я высказал ему свои соображения, он указал на вас как на человека, который может подтвердить, что в тот вечер он не покидал своей квартиры на Бетховенстраат.

Рихард Бернард кивнул.

– Правильно. В тот вечер я действительно был у него и ушел домой очень поздно.

– А с какой целью?

– Что вы имеете в виду?

– С какой целью вы явились к нему?

Рихард Бернард ответил не сразу. Лицо его помрачнело, он низко опустил голову.

– Вы же знаете, – тихо сказал он, – что случилось с нашей дочерью Стеллой?

Де Кок, закусив губу, медленно кивнул.

– Да, я знаю, – сказал он, – она тоже была найдена убитой в купе. Господин Медхозен, наш новый советник юстиции, дал мне возможность ознакомиться с досье по этому делу.

Рихард Бернард печально посмотрел на него.

– Я всей душой надеюсь, что вы найдете убийцу, господин де Кок.

Инспектор поспешил вернуться к цели своего визита:

– Я еще не получил ответа на мой вопрос: с какой целью вы явились в тот вечер в дом Жана де Турне?

Рихард Бернард сложил руки на груди.

– Он позвонил мне. Рассказал, что был у вас и узнал о том, что случилось с его дочерью. Я… я был в шоке. И сразу же поехал к нему.

– Вы давно знаете господина де Турне?

– Да, очень.

– Как вы познакомились?

– Мы учились в одной гимназии… в протестантской гимназии в Амстердаме. Мы были одноклассниками.

– Господин де Турне знал, каким образом была убита ваша дочь?

Рихард Бернард кивнул.

– Конечно. Поэтому он мне и позвонил. Он сразу уловил сходство между этими двумя убийствами: Стеллы и Сюзетты.

Де Кок пристально посмотрел на него.

– И вы тоже видите это сходство?

– Конечно. Оба убийства совершены одним способом.

Де Кок не сводил с него глаз.

– И очевидно, по одной и той же причине?

Рихард Бернард замялся.

– Этого… я не знаю, – неуверенно произнес он. – Но мне эта мысль кажется абсурдной. И господину де Турне – тоже. Он считает, что убийства Стеллы и Сюзетты совершены одинаковым способом, но причины тут разные.

Де Кок нахмурил брови.

– Как же объясняет господин де Турне убийство своей дочери Сюзетты?

Рихард Бернард вздохнул.

– Он считает, что это месть одной молодой женщины из-за несостоявшегося романа.

Де Кок склонил голову к плечу.

– Луиза де Колиньи?

Рихард Бернард кивнул.

– Да, это имя назвал мне Жан. – Он широко развел руками. – Но это не имеет никакого отношения к моей дочери. Если у Луизы де Колиньи, возможно, имелась личная причина устранить Сюзетту де Турне, то Стелла тут ни при чем. Если я не ошибаюсь, моя дочь даже не была знакома с Луизой де Колиньи.

Де Кок изобразил крайнее удивление.

– Но насколько мне известно, Стелла и Сюзетта были близкими подругами?

Рихард Бернард пожал плечами.

– О нет, – с пренебрежительной усмешкой сказал он. – Они были знакомы, иногда встречались, но настоящими подругами не были никогда. Кроме того, романтическая история Сюзетты началась уже после смерти моей дочери. Уверяю вас, Стелла не имела к этому ни малейшего отношения. – Он грустно покачал головой. – Вы не должны принимать всерьез обвинение Жана де Турне против Луизы де Колиньи. Я помню, в каком состоянии был я сам после смерти Стеллы… когда человек раздавлен горем, ему что угодно придет в голову от отчаяния…

Де Кок понимающе закивал.

– Ну а сейчас… когда прошло два года… что вы думаете по поводу убийства вашей дочери?

Рихард Бернард печально покачал головой.

– Моя жена и я, так же как и следователи из Энкхойзена, долго ломали голову, – сказал он подавленно, – но я так и не понял, кому понадобилась жизнь моей дочери. Это непостижимо.

Инспектор молча скользил взглядом поверх головы хозяина дома, разглядывая картины на стенах и гугенотский крест на двери. Что-то смущало его во всей этой обстановке. Он снова пристально посмотрел на узкое лицо с выступающими скулами и у него возникло смутное ощущение, что человек, сидящий перед ним, не совсем тот, за кого себя выдает, что здесь кроется какая-то тайна, которую он ни за что не желает раскрывать.

Действительно ли он не знает причины убийства своей дочери, или знает, но не хочет об этом говорить?.. Может, следует начать решительную атаку? Впрочем, у меня нет на это права, решил инспектор и, закрыв глаза, откинулся в кресле. Тишина становилась тягостной, всем троим вдруг стало тяжело дышать в этой комнате.

Фледдер первым нарушил молчание.

– Я читал досье по делу об убийстве вашей дочери, – сказал он осторожно. – И так и не понял, для чего ваша дочь Стелла в тот день отправилась в Энкхойзен.

Рихард Бернард слабо улыбнулся.

– У нее был там дружок… этакий высокий бледный парень.

Фледдер от удивления раскрыл рот.

– Уж не Пит ли де Бур? – с запинкой произнес он.

– Да. А вы его знаете?