Текст книги "Саньяси (СИ)"

Автор книги: Алан Аюпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

"Да, Вы правы. Я могу всё сделать сам, своими руками. – Он сложил руки лодочкой, а когда развёл ладони, там оказался, в буквальном смысле, огненный цветок, настолько он был ярок, он легонько хлопнул в ладоши и мираж исчез. – Но при этом всё равно нужна вера, вера без которой жизнь просто невозможна. Я всегда верю. Я верю людям, я верю солнцу, я верю другу, я верю Вам, Лиля. Я знаю, что вера может всё. Я это видел. Вы нет, потому что убегали со всех ног, спасая свою репутацию. Вы предали Генку, потому что не верили ему, не верили его любви, не верили себе. Я верю, я просто видел этот город. Я там был, я там жил, я там живу, и надеюсь буду жить ещё долго".

Я, как заворожённая, следила за его губами, пока он говорил, совершенно не слушая о чём. Они едва шевелились, изящно изгибаясь. Этот парень был не то, что симпатичный, он был красив. Голос его, тихий, убедительный, С лёгкой приятной хрипотцой, разливался бальзамом, ласкал слух. Это было очень приятно, настолько, что мне совсем расхотелось потешаться над их мечтой. Хотя когда‑то это была и моя мечта. Мне ничего не оставалось делать, как согласиться с ним, и я ответила, всё же не удержавшись от колкости:

"Ну что ж, верьте, это ваше право, господа иллюзионисты".

Гера не обратил на мою шпильку никакого внимания. Он взял Генку под руку и вполне серьёзно сказал:

"Благодарю Вас, сударыня".

Но Генка не двинулся с места.

"Постой. Постой, Герка. – Заговорил он, обращаясь сначала к другу, потом ко мне. – Мечта должна быть у всех. И у тебя она должна быть. Ты не признаешься в этом, но я‑то точно знаю, ты веришь, и будешь верить в город мечты. И я желаю тебе увидеть его, всего один раз, один единственный, как бывает лишь одна единственная в жизни брачная ночь. Может тогда ты поймёшь тщетность своего нынешнего существования. Может это разбудит в тебе человечность".

Эта их театральность раздражала меня до невозможности. И я ещё раз попробовала уколоть их:

"Какие слова?! Какая патетика?!".

Однако они не смеялись. Гера поймал мой взгляд, поднял руки к солнцу и громко произнёс:

"Да будет так, брат мой названный! Да сбудутся слова твои! Да случится сие лишь в ночь брачную, одну единственную! Да будет дан шанс! Слава тебе, всевышний!".

Ничего не произошло.

– Клоуны. – Усмехнулась я.

Гера опустил руки, тронул Генку и они ушли. Ушли на всегда. Но узнала я об этом спустя два месяца.

Вечером в новостях передали о жуткой катастрофе, случившейся в четырёх милях от нашего берега. Какой‑то танкер загорелся и взорвался, не успев добраться до порта. В тот день я не обратила на это никакого внимания.

Прошло несколько недель. Меня всё время тянуло позвонить Генке. Что‑то мы не договорили, чего‑то недопоняли. А главное, я никак не могла забыть его друга Герку. Запал он мне и хоть что с этим делай. Снился каждую ночь. Чего я только не делала, чтобы забыть, отвязаться. Даже к бабке ходила, но, увы. Постепенно у меня появилась непреодолимая тяга поцеловать эти тонкие, яркие, красивые губы, которые каждую ночь говорили и говорили мне о чём‑то нужном, но я никак не могла понять о чём. Наконец за несколько дней до школы моя гордость была сломлена и я набрала Генкин номер. К телефону долго никто не подходил. Потом взял трубку Генкин папа.

"Добрый вечер. Это Лиля. – Поздоровалась и заодно представилась я. – Будьте добры, позовите, пожалуйста, Гену к телефону".

В трубке долго, очень долго молчали. Мне даже показалось, что разорвалась связь. Потом какой‑то неестественно старческий голос сказал:

"Вы, милая Лиля, опоздали. Очень сильно опоздали!..".

"То есть, как опоздала? "‑ Не поняла я.

"Гены уже почти два месяца нет в живых. Он погиб вовремя спасательных работ на танкере". – Ответили мне и разорвали связь.

Я не поверила. Это был удар, как говорят боксёры, ниже пояса. Что мне оставалось делать? Да, найти газеты за эти дни и лично убедиться. Я ринулась к папе в кабинет. Он сидел за своим громадным столом и работал.

"Что случилось? "‑ Поднял он голову.

"Ничего, мне нужна подшивка за июль".

"А‑а! Вон там, вторая стопка снизу". – Указал он ручкой на журнальный столик в дальнем углу.

Найти искомое было делом не простым, но мне повезло. Нужная газета и даже страничка сама выпрыгнула мне в руки. Статья была длинной и нудной. Я перепрыгивала сначала через одну строчку, потом три, потом пять, наконец, нашла:

"Во время спасательных работ погибли два местных жителя, один из которых Геннадий Белков, личность второго устанавливается. Процесс опознания затрудняется отсутствием тел, в связи с тем, что их не смогли извлечь из‑под затонувших обломков танкера. Как выяснилось в последствии, спасательные средства на судне либо полностью отсутствовали, либо находились в непригодном для употребления состоянии. В нужный момент не сработал насос подкачки надувного плота, вследствие чего тот оказался малоподвижным, едва держащимся на плаву. Вёсел на месте не оказалось, что так же не позволило плоту своевременно отойти от борта терпящего бедствие корабля. В результате чего двум оказавшимся поблизости отдыхающим, местным жителям, пришлось вплавь добираться до танкера, подниматься на борт, в поисках вёсел. Однако времени для того, чтобы отплыть на безопасное расстояние у ребят уже не было. Их просто затянуло в воронку. Остаётся масса вопросов, на которые хотелось бы получить ответы: каким образом в районе катастрофы оказались ребята? Почему они, а не кто‑нибудь из членов экипажа терпящего бедствие корабля, поднялись на борт почти затонувшего судна за вёслами для плота? Где в это время находились спасатели? Почему с таким опозданием к месту аварии прибыли работники МЧС? И это далеко не полный список вопросов, имеющихся в распоряжении журналистов. Однако местные органы категорически отказываются от общения с прессой".

Я тупо уставилась на корявые строчки сообщения. С газетной фотографии на меня смотрел и улыбался Генка, живой и здоровый. Тихо подошёл папа и отобрал газету.

"Иди сюда. Я тебе покажу всё это".

"Зачем?" – Тупо спросила я.

"Я работаю в комиссии по причинам выявления виновных и главное причин катастрофы. В моём распоряжении эксклюзивный видео материал, снятый видео камерой со спасательного вертолёта. Ты же, кажется, была знакома с погибшим Генной?".

Я поднялась и прошла к компьютеру. На мониторе появилось море. Потом тонущий корабль и маленькие фигурки людей на воде. Потом изображение приблизилось. Временами даже можно было разобрать лица, сидящих на резиновом плоту, людей. Генку с другом почти не было видно. И лишь когда кто‑то из них поднялся на борт, удалось показать крупным планом лицо оставшегося в воде – это был Генка. Лицо человека, расхаживавшего по наклонённой палубе тонущего судна, видно не было, но для меня и так было ясно, кто это был. Вот он нашёл вёсла, бросил вниз, нет, уже просто подал, парню в воде. Потом замахал руками. Он явно настаивал, чтобы Генка отплыл в сторону. Но тот ни в какую не желал этого делать. Вот Герка прыгнул в воду, подобрал вёсла, и они поплыли по направлению к плоту. Вертолёт спустился ниже, помогая воздушной волной, но ребята не двигались с места. Их уже тянуло обратно к танкеру. Тогда Гера начал швырять вёсла в сторону дряблого плота. Несколько из них попали по адресу. Люди тут же подхватили их и принялись грести не к ребятам, а от них. Последнее, что захватил объектив, было и банально, и жутко. Генка с Геркой обнялись, и огромная волна накрыла их одновременно. Через мгновение море успокоилось, и на поверхность стали всплывать вещи с затонувшего корабля, но люди так и не вынырнули из морских глубин.

"Вот и всё". – Сказал папа.

"А можно ли поймать момент, где бы было видно лицо второго парня?" – Спросила я, вдруг поняв, что давным‑давно молча плачу.

"Именно этим я и занимаюсь сейчас. Однако шансов практически нет. Он всё время как‑то не попадал в объектив".

"Папа, мне нужна фотография этого парня!.. – Уже рыдала во весь голос я. – Понимаешь, нужна! Я! Я последняя, кто их видел живыми в тот день. Понимаешь, я! И двое твоих остолопов, охранявших меня в тот день".

"Спасибо. Ты сама не знаешь, какую ценную информацию сейчас сообщила. Это очень важно. Кто же был вторым? Ты можешь сказать?"

"Нет. Не могу. Мне нужна его фотография, тогда я точно скажу, он это или нет".

"Ты же прекрасно знаешь, что это тот, о ком ты подумала. Ведь белков не мог сам там оказаться, значит, он был с товарищем, и не просто с товарищем, а другом, который его водил".

"Да мало ли с каким товарищем?! Откуда я могу знать всех его друзей?!".

"Лиль, не лги. Я же по тебе вижу, что ты узнала этого парнишку. Тебе не надо видеть его лицо, ты по фигуре опознала".

"Нет. – Упёрлась на своём я. – Не по фигуре. Да и видела я его всего лишь от силы минуту, не больше. Так что без фотографии я тебе ничего не скажу".

"Хорошо, тогда хоть изложи свои соображения по данному вопросу".

"Не могу. Не знаю". – Всхлипнула я и вновь разрыдалась.

"Успокойся. Чего ради так убиваться?".

"Тебе легко говорить!.. – Всхлипывала я. – А мне, как ты думаешь, как мне? Даже вещицы на память!.. – Тут меня осенило. – А вещи? Почему вы не можете установить данные по вещам?".

"Какие вещи?" – Не понял он.

"Как какие? – Удивилась я. – Не в штанах же они плавали?".

Он подёргал мышкой. На мониторе вновь возник Герка с вёслами в руках. В плавках.

"Действительно. – Задумчиво произнёс папа. – Это мы как раз и упустили. Теперь уж точно ничего не найти. Где ты раньше была?! – Он подошёл к телефону и набрал номер. – Ало! Берег в тот день обследовали? Гм. Так. Нет, пляж, напротив места катастрофы?.. М‑угугу. Понятно. А почему съёмка велась только с одного вертолёта? Насколько я помню, было послано три? Та‑ак! Это уже интересно. Ну‑ну! Потрясающе! И это в самый ответственный момент?! А хотите, чтобы у вас на танкерах всё было на месте и в надлежащем виде. Ладно. Я доложу обо всём как положено. Нет. Не знаю, но, кажется, ниточка есть. Да, конечно. Всего. – Он положил трубку и повернулся ко мне. – Значит так. Хочешь ты того или нет, но тебе придётся сейчас рассказать мне всё, что тебе известно".

"Ы‑ы! – Замотала я головой. – Хочешь ты того или нет, но я тебе ничего не скажу. Всё, что я знаю, касается только меня".

"Увы, но тебе придётся подчиниться".

"Ни за что в жизни! "‑ Воскликнула я.

"Мы с тобой сильно поссоримся". – Предупредил он.

"Пожалуйста. Ссорься".

"Ты напрасно так. От успеха этого расследования зависит наше общее будущее".

"Это ещё каким образом? – Спросила я, вытирая остатки слёз. – Тебе повышение дадут? Или заказы на розыски увеличатся? Так это твоё будущее, не моё".

"И то, и другое".

"Плевала я на твою карьеру вместе с твоими клиентами. Вместе с твоим начальством. Инквизитор проклятый!".

"Вон. – Негромко сказал он, указывая на дверь. – Вон, и собери свои шмотки. Завтра утром тебя отвезут в твою квартиру. Отныне будешь жить там. Видеть тебя не хочу. Вон!".

С тех самых пор я живу здесь. С десятого класса. И никому нет дела до того, как мне тут одной.

– Лиль? – Робко позвала я.

– Слушаю. – Устало отозвалась подруга. – Что, хочешь предложить перебраться жить со мной вместе? Чтобы мне скучно не было?

– Нет. Лиль, ты что, подумала, будто этот чудак и есть Герка?

– Думаю, да. Ведь оба раза мне не удалось его увидеть. Тогда, в ту ночь, было темно, а в городе сначала он шёл сзади, потом вообще исчез, оставив меня одну. А сегодня в машине был выключен свет, а в темноте я его толком не рассмотрела. Зато вспомнила его лицо, когда мы с Силивестром отмыли его от крови. Это был он, только вот волосы почему‑то не каштановые, а пепельные.

– Лиль, а не мог он поседеть от переживаний? Ведь по твоим словам он не многим старше тебя?

– Ты будешь смеяться, но я не знаю, сколько ему лет.

– Ну, хоть приблизительно?

– Ну, если приблизительно, то он намного старше меня. Лет на десять, а то и больше. Он старше Генки был, а Генка был старше меня на два года, кажется. Правда, выглядел этот парень очень молодо. Так что в возрасте можно ошибиться и достаточно сильно.

– Вот тебе и раз!.. – Изумилась я. – Мне и в голову бы не пришло, что ты влюбилась в старика!..

– Глупая ты. – Беззлобно сказала Лилька. – Что ты в этом понимаешь?..

– Ладно, извини.

– Мог и поседеть, но тогда он должен был быть седым, а не пепельным. Серым.

– Тоже верно. – Согласилась я. – А как быть с тем, что ты сказала о могиле?

– А что о могиле? – Не поняла она.

– Ты же сказала, что была на могиле, и тут же говоришь, что тел не нашли?

– Да. Это верно. Море не выбросило их тел. А могила была иллюзией, так было проще для его матери.

– Ты хочешь сказать, что это просто пустышка?

– Ладно, подружка, давай спать. На дворе давно уж ночь, а мы всё лясы точим. – Не ответила она. Сладко потянулась, собрала чашки со стола и принялась мыть.

Утром, когда я проснулась, Лильки уже не было. На столе лежала записка: "Не волнуйся. Весь дом в твоём распоряжении. Продукты в холодильнике, тарелки в шкафу, ну, в общем, ты сама всё найдёшь. Меня искать не надо. Сама приду, когда будет надо. Твоя подруга, Лиля!".

Однако она не пришла ни на второй, ни на третий день. А через неделю в местной газетёнке в разделе "криминальная хроника" я прочла:

"Сегодня утром на дикий пляж волнами был выброшен сильно повреждённый крабами и прочими морскими животными труп молодой девушки. Как установила экспертиза, смерть наступила в результате удушения. Есть предположение, что это свободная художница Лилиан Сандалова. Однако точно определить ФИО погибшей не представляется возможным из‑за сильных повреждений. Необходима генетическая экспертиза".

Это жуткое известие произвело на меня впечатление разорвавшейся бомбы. Почему‑то я не поверила ни одному слову, и, тем не менее, на меня напал какой‑то столбняк. Я практически целый день только и делала, что время от времени перечитывала эту заметку, а вечером!.. Вечером вдруг собралась и ушла. Ушла к морю, узнать судьбу подруги. Идти было страшно, однако с каждым метром, приближавшим меня к разгадке, уверенность в правильности своего решения всё крепла и крепла. Я ощущала, что со мной ничего не случиться, и всё же было жутковато идти через ночную парковую зону.

Белую скалу видно было издалека. На её фоне чётко вырисовывалась фигура человека. Он меня ждал. Я это поняла сразу.

– Доброй ночи, сударыня! – Поздоровался он.

– Здравствуйте. – Ответила я и заглянула ему в глаза.

Там были ответы на все мои вопросы, но не было одного, который он и задал.

– Вы готовы войти?

Я подумала, и отрицательно покачала головой.

– Зря. – Тяжело вздохнул он. – Выбор – штука очень сложная, ответственная. Выбирать можно долго, но не бесконечно и в этом опасность выбора.

– Понимаю, но ничего не могу с собой поделать. – Ответила я.

С тех пор я прихожу сюда каждую ночь и встречаю вместе с ним всех, кто приходит к вратам города счастья! Теперь мы, как два Максвеловских демона, один на выход, другой на вход. Разница лишь в том, что он никогда не сможет выйти оттуда, а я не знаю, войти ли???

Глава 8

Алексей сидел в облюбованной нише замка, пил горячий кофе и смотрел на стального цвета воду осеннего пруда. Редкие солнечные лучи время от времени прорывались сквозь блокаду сплошных облаков, озаряя пустынный парк прошедшим весельем. Точно так же несколько месяцев назад он сидел здесь же и радовался своим открытиям. Но!.. Видать рано радовался. А всё началось с того дурацкого дня… Или может раньше?! Сейчас трудно было сказать определённо, когда же всё началось?.. В начале лета, когда пропал единственный сын, или всё‑таки много лет назад, когда дочь отказалась помочь в одном очень нужном деле. А ведь она знала… Наверняка знала того парня… Знала, но не сказала. Тогда раскола в семье не случилось, хоть и пришлось её наказать. Только вот наказание оказалось полезным во всех отношениях, кроме одного – Лиля всё равно ничего не пожелала рассказывать. А зря. Может быть, служебное положение резко изменилось бы ещё тогда. И не сидел бы он нынче в захолустье, а был бы начальником в столице… Чем чёрт не шутит?! Но, увы!.. Сложилось всё совсем не так, как хотелось бы.

И вот он сидит здесь, в этом кафе, один, как перст. Сын пропал, дочь утонула, жена ушла, друг исчез. Нет, не один друг, все друзья исчезли. Вопрос только в том, куда все они пропали. Он смотрел на проплывающий одинокий жёлтый, размякший жалкий листок, и вспоминал события начала этого лета. Тогда был почти такой же хмурый день. Даже хуже, потому что несколько дней подряд лил беспрестанный дождь. Чёрные тучи затянули всё небо. Ливень то лил, как из ведра, то вдруг прекращался, как будто кто‑то закрывал сорванный водопроводный кран. Мутные потоки заполняли мостовые до краёв. Облупившиеся, грязные стены домов сверкали водяными алмазами при попадании на них света фар от, проносящихся, редких автомобилей, и это было столь нелепо, как бриллианты в помойном ведре. Деревья опустили свои ветви, отягощённые излишней влагой. Ни одной живой души не было видно на протяжении многих кварталов. Все жители попрятались по своим норам‑домам.

Алексей медленно и осторожно вёл машину, опасаясь коварства мокрого асфальта и скрытых в лужах выбоин. Разглядывать тротуары в такую погоду равносильно самоубийству. Он и в хорошую‑то не любитель крутить головой по сторонам, не то, что сегодня. И, тем не менее, на одном из поворотов вдруг уловил боковым зрением что‑то необычное и притормозил на всякий случай. Оглянувшись, ничего не увидел. Стекло заднего обзора было залито водой и залеплено грязью. Боковое зеркальце так же было мокрым и ничего не отражало. Пришлось приоткрыть дверь и выглянуть в этот омут. В полуметре от края тротуара стоял мужчина в зелёной рубашке, с длинными волосами, совершенно мокрый и смотрел куда‑то на противоположную сторону дороги. Он проследил за взглядом мокрого чудака. Тот сосредоточенно рассматривал окна третьего этажа. Невольно и взгляд Алексея упёрся в эти же окна. Пред ним вдруг открылась большая, красивая комната, наполненная светом и теплом. На пушистом ковре посреди кружилась во всепоглощающем танце девушка неземной красоты. Плавные и в то же время быстрые па, мгновенно сменяющие друг друга тысячи поз и фигур, перемежающиеся антраше, каскады жестов, прыжков, рассказывали больше чем можно выразить обычными словами. Танец воспламенял душу, зажигал костёр любви, неизмеримого блаженства и счастья. Тянуло на подвиги, на хорошие подвиги. Душа рвалась сделать что‑то невообразимо хорошее, эдакое нужное!.. Она требовала действовать, жить! Изумлению Алексея не было конца. Подобной пластики движения, такого отдохновения ему никогда не доводилось видеть. Оторваться от этого зрелища было невозможно. Теперь стало понятным, почему мужчина был так мокр. Девушка, кружась, вышла за границу видимости, и Алексей очнулся. Ничего кроме далёких, мокрых стёкол отсюда видно не было.

– Что за чертовщина?! – Изумился Алексей, оглядываясь.

Мужчины нигде не было видно. Ещё раз ругнувшись, он сел в машину. Сиденье мгновенно пропиталось влагой. С волос то и дело скатывались капли воды. Приходилось мотать головой, чтобы не отвлекаться от дороги.

Весь оставшийся путь его мысли крутились исключительно вокруг этого события. Он пытался понять, можно ли было увидеть то, что ему посчастливилось зреть с той точки, где он стоял? И тут же следовал ответ: "Конечно, нет". "Тогда как же я это видел?" И тишина. "Тогда второй вопрос, а был ли мужчина?" И тут же ответ: "Да, конечно же, был, ты же видел его собственными глазами?!". "И куда же он делся?" "Ушёл". "Недосмотрев представление до конца? Не поверю". "И правильно сделаешь"‑ Вторил внутренний голос. Из‑за своей чрезмерной задумчивости он пропустил‑таки ямину и влетел в неё левым, задним колесом.

– Что б тебя!.. – Ругнулся он, и постарался больше не отвлекаться от дороги, но не тут‑то было. Стоило лишь на миг расслабиться, как перед глазами возникла точёная фигурка танцовщицы. Не могло это привидеться?! Это была реальность. Он потёр веки и едва успел притормозить. Какой‑то идиот буквально выскочил из‑под капота.

– Мать твою!.. – Громко и достаточно грязно выругался он.

И в этот момент дверь со стороны водителя открыли. Кончик охотничьего ножа, с широким лезвием и бороздками для стока крови, замер у его горла.

– Медленно, очень медленно вылезай из машины и без глупостей. – Приказали ему.

В зеркальце заднего вида отражалась лишь небритая рожа, прикрытая чем‑то чёрным наподобие марлевой маски, и толстенная рука, затянутая в чёрную кожаную перчатку.

– Ты соображаешь, что предлагаешь? – Спросил Алексей, не столько желая пообщаться или потянуть время, сколько стараясь оценить обстановку. – Как я буду вылезать? Прямо на нож?

– Вылезай. – Нетерпеливо приказал небритый.

Алексей стал медленно, боком выдвигаться из салона. Нож так же медленно отступал. Когда его тело уже почти покинуло машину, он решился и одним движением ушёл вниз и влево, изо всех сил всаживая кулак в промежность нападающему. Тот взвыл и упал, выронив нож. Тут же сзади Алексея чем‑то огрели. Видно всё же сознание на несколько секунд покинуло его, потому что следующим эпизодом было совершенно необъяснимое появление кого‑то ещё, так как Алексей оставался жив. Открыв глаза, увидел три пары ног, расположившихся почти у самого его лица.

– Парни, кончай шутить. – Сказал слегка хрипловатый баритон.

– Слушай, дядя, топай отсель, пока жив. – Посоветовала чёрная перчатка, сдавленным голосом. – Топай, если не хочешь, чтобы мы тебе шкурку подпортили.

– Почему я всегда забываю, что животные не понимают человеческого языка?! – Как будто спросил сам себя неожиданный спаситель, совершенно игнорируя угрозы.

Голос говорящего показался Алексею до жути знакомым. Потом произошло какое‑то движение и возле Алексея один за другим прилегли все трое нападающих.

– Вставайте. – Предложил простуженный баритон. – Неужели вам так нравиться валяться в луже?

– Да нет. – Ответил Алексей, кряхтя поднимаясь.

В голове гудел новгородский вечевой колокол. В висках стучала кровь. Он поднял руку и потрогал затылок.

– Крови нет. Ваша шевелюра смягчила удар.

– Понял. Спасибо. Просто я ещё до конца не пришёл себя и никак не могу понять, что же всё‑таки произошло?

– Попытка ограбления. – Спокойно сообщил собеседник.

– Это я сообразил. Не понятно, как вам удалось так легко разделаться с тремя подонками?!

– Это как раз самое не интересное. Вы можете вести машину или мне вас подвезти?

– Спасибо, я в полном порядке. Башка немного кружиться, но не настолько, чтобы бежать сломя голову в больницу.

– Тогда поезжайте. – Предложил незнакомец.

Алексей наконец‑то взглянул на спасителя. Это был всё тот же мужчина в зелёной рубашке.

– Как вы успели меня опередить? – Невольно вырвалось у него.

– В каком смысле "опередить"? – переспросил мужчина.

– Извините, я, кажется, вас с кем‑то спутал.

– Бывает. Давайте‑ка я лучше отконвоирую вас с машиной домой. Неровен час, не уследите за дорогой!.. Хлопот потом не оберётесь.

– Нет, спасибо. Я вполне нормален.

– Я в этом не сомневаюсь. – Улыбнулся мужчина. – Ну, что ж, тогда прощайте.

– До свидания. – Ответил Алексей в спину уходящему.

Дома, приведя себя в порядок, он пил чай и размышлял над событиями сегодняшнего вечера. Две случайные встречи. Последовавшие за этим происшествия. Нет, удержать такое в себе выше всяких сил. На кухню заглянула Радмила – так звали его жену.

– Ну, что, любитель приключений, головушка побаливает? – Спросила она, осторожно трогая его ещё мокрые волосы.

– Нормально. – Бодренько ответил он. – Ты сядь. Я хочу тебе кое‑что поведать.

– О! Какие слова‑то?! "Поведать"! – Она засмеялась, пододвигая табурет и присаживаясь у раковины. Основательно же тебя приложили.

– Ладно тебе. – Сделал вид Алексей, будто обиделся. – Тут вот какое дело.

И он рассказал всё без утайки. Не умолчал и о своих ощущениях вовремя танца.

– А тебе бы только на девок голых смотреть. – Надула губки жена.

– Да не была она голой. – Вдруг запнулся он.

Память услужливо подсунула картинку, где на самом деле танцовщица была, в чём мать родила.

– А откуда ты знаешь?! – Искренне изумился Алексей.

– Оттуда. – Поднялась с табурета Рада.

– Милая, ты не права. Я действительно не помнил того, что она была обнажена. Да мне и в голову не пришло это. Она так танцевала, что не до того было. Ты понимаешь, пластика, движение, эти выражения! Жесты! Нет, рассказать такое невозможно. Понимаешь, просто нет слов!

– Вижу. Аж слюна брызжет.

– Ты хочешь поругаться?

– Нет, просто все вы мужики до чужих баб охочи. А я не привыкла делить с кем‑то своего мужчину.

– Гляди‑ка, частный собственник сыскался! – Усмехнулся он. – С твоими замашками рабовладельца в нашем времени тяжело выжить.

– Выживу как‑нибудь.

– Радмилка, ты не права. Я же говорю, ну не смотрел я на неё, как на женщину! Точнее, я любовался танцем великолепного актёра. Ну что тут поделаешь, если она оказалась женщиной?!

– Было бы странным, если б ты засматривался на мужиков. – Усмехнулась жена.

– Что теперь, и смотреть нельзя? Ты же порнушку по кабельному смотришь же? Я же не ревную.

– Ну, сравнил, это же кино, да и не чернуха же это?! Это искусство!

– А то, что видел я не искусство потому, что оно было не по телику?! Так, по‑твоему?

– Нет!..

– Странно ты как‑то рассуждаешь. Наоборот бы, в реальной жизни трудно встретить настоящее искусство, а ты?..

– Хорошо. Давай завтра поедем к твоей танцовщице и посмотрим, такая ли она умелица? Я тоже хочу взглянуть на её танец.

– По‑твоему это удобно?

– Что именно?

– Явиться на квартиру к чужому человеку и требовать от него потанцевать?

– И что в этом такого? – Не поняла Радмила.

– Да то! Как ей объяснить, например, что я видел её танец? Не рассказывать же ей, что я в окно подглядывал?

– А почему бы и нет? – Плутовски улыбнулась жена.

– Ну да! – Изумился Алексей. – Так и сказать?

– Да, так и сказать. – Подтвердила она.

– Да ты что? Как я ей объясню, что стоял, Бог знает где? Окна‑то её на третьем этаже!

– Теперь понял бредовость своего рассказа?!

– Но это же правда?! – Растерялся Алексей. – Радмила! Я же потому тебе и рассказал, ведь мне никто не поверит?!

– А я дура должна верить твоим сплетням?

Он сел. Нелепость его рассказа была очевидна.

– Радмила! – Предпринял он последнюю попытку. – Я правду тебе говорил.

– А я и не сомневаюсь. Только место событий изменил из сауны на дождливую улицу с идиотом, мокнущем от удовольствия поглазеть на женские прелести.

– Ага! А потом этот идиот спас твоей собственности жизнь.

– Единомышленник. Тут уж ничего не попишешь. Было бы удивительно, если б он этого не сделал.

– Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку?

– Нет. Когда кажется, крестятся. – Отпарировала жена.

– А мне сдаётся, что с годами ты слегка подвинулась на этой почве.

– Я?! Это ты на всех баб подряд заглядываешься! С тобой никуда выйти нельзя. Только и пялишься!..

– Кто бы говорил… Да я ни разу в жизни никого кроме тебя не знал. Это ты у нас спец по мужикам. – Вырвалось у него.

– И что ты этим хочешь сказать? – Звенящим голосом задала вопрос Рада.

– Ничего. – Ответил он, и выскочил из квартиры, хлопнув дверью.

Он тогда очень сильно психанул и ушёл из дома. Не совсем, конечно, просто стал жить на работе. Уж очень сильно его обидело неверие жены. Если бы было за что, тогда другое дело. А так!.. Тогдашняя их размолвка длилась довольно долго. Прошла неделя, а Рада не желала понять собственного мужа. В конце‑концов он не выдержал и поехал на поиски этой самой танцовщицы. Улицу и дом ему удалось найти почти сразу. Хуже было с окнами. Вычислив парадную и собравшись с духом, он ринулся на последний штурм. Охрана внизу пропустила без вопросов. А вот на этаже Алексей немножко замешкался. Дверей оказалось две и окна обоих этих квартир выходили на одну и ту же сторону. Бросив мысленно жребий, он решительно позвонил в дверь справа. Из‑за толстой брони в дубовой обшивке ничего не было слышно, поэтому, когда она внезапно распахнулась, он невольно вздрогнул. На пороге стояла женщина очень невзрачного вида. Маленькая, хрупкая, с волосами коньячного цвета, подстриженными под пацана, с огромными серыми глазами, немного горбоносая, с едва заметным шрамиком на верхней губе. Лет ей было за тридцать.

– Простите! – поперхнулся Алексей. – Мне надо… Я ищу… В общем… Понимаете?.. Как это сказать?!

Она спокойно смотрела на него, даже не пытаясь ему помочь.

– Я, понимаете, недавно узнал, что здесь где‑то живёт девушка, танцовщица. Мне бы её увидеть, но я не помню из какой квартиры? Я, наверное, ошибся? – Одним залпом выпалил он.

– Нет. Не ошиблись. Это я танцую. Очень редко и только для себя. Так что даже представить себе не могу, как Вы могли узнать про меня?!

Алексей обомлел. В его памяти отложился совершенно иной образ.

– Простите! – Сделал ещё одну попытку реабилитировать свою память он. – Дня три назад, нет, кажется четыре, шёл дождь

– Да, был сильный ливень. – Подтвердила она. – И не четыре дня тому, а чуть больше недели.

– Да… Простите… Вы правы…

– Ну, ну… И что дальше?

– Так вот. Я в это время проезжал мимо. Заметил странного человека. Он стоял на тротуаре совершенно мокрый. Мне ничего не стоило его подобрать и подвезти по нужному адресу, и я остановился. – Женщина, слегка иронично, смотрела на Алексея, и тень улыбки скользила по её тонким губам. – Да. Он стоял и смотрел на ваши окна. Я тоже посмотрел и увидел вас танцующей.

Она вдруг побледнела и отступила на шаг внутрь квартиры.

– Вы сумасшедший. – Тихо и твёрдо сказала она. – Вы не могли видеть ничего подобного.

– Я тоже так думал. – Горько усмехнулся он, понимая, что память проиграла. – Мне тоже кажется, что я не должен был видеть этого, но я же видел? Вы же не станете отрицать, что танцевали в тот вечер?

– Уходите. – Едва слышно произнесла женщина, нервно теребя свою блузку. – Немедленно уходите или я вызову охрану.

– Извините. – Пожал он плечами и направился к лестнице.

– Стойте! – Вдруг передумала она. – Вернитесь.

Алексей остановился, вопросительно глядя через плечо.

– Вернитесь. – Повторила она. – Пройдёмте в квартиру.

– Зачем? – Не понял он.

– Покажите мне ту комнату, а заодно и место, откуда вы видели то, о чём говорите.

– Комната, как комната. Там ковёр был такой большой, яркий. Кажется очень ворсистый.

– Люстра? – Спросила она, в упор глядя на меня.

– Нет. Там не было люстры. Там горели свечи.

– Что ещё?

– Ничего. Я не рассматривал комнату. Я смотрел танец.

– покажите комнату. – Потребовала она.

Алексей вошёл в квартиру. Несколько секунд ему понадобилось, чтобы сориентироваться. После чего он решительно направился к двери слева. Это была та самая комната. Подойдя к окну, он уверенно указал на то место, где ему довелось встретиться со странным мужчиной. Женщина молча проследила за его рукой.