Текст книги "Саньяси (СИ)"

Автор книги: Алан Аюпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

– О чём разговор? – Спросил граф, усаживаясь на подставленный официантом стул.

– Вот, вводим в курс дела нашего гостя. – Ответил Шурик.

– А! Стоит, стоит. Никак я не могу привыкнуть к характеру этого странного поселения! То он спит месяцами, ни движения тебе, ни слуху, ни духу! А то вдруг взорвётся, подобно Кракатау!!! Стоит лишь отлучиться на минутку, как события горной лавиной срываются вниз на улицы дивного града! – Выдал тираду граф, доставая из кармана курительную трубку.

– Да‑а! Возмущению моему предела нет. Всё лето в своём дворце просидел, никаких подвижек. Мэр вообще в Париж свалил, чего там делать жарким летом?! Не понимаю!.. Вроде дружеских визитов не планировалось?! Да к тому же уж слишком затянулась его зарубежная командировка!.. – Продолжил седой, откинувшись на спинку кресла и разглядывая потолок.

– Ага. Я слыхал, что бродяга в горах Алтая искал золотоносные жилы. Вполне возможно, что нашёл, только вот что именно?! Вряд ли признается. Может тарелку летающую?! – Всё так же продолжал лучезарно улыбаться Шурик.

– Вы это серьёзно? – Спросил я, несколько подрастерявшись.

– Вполне! – Усмехнулся он. – Хозяйка игротеки, по секрету вам сообщу, что никакая она не хозяйка, она лягушка‑путешественница! Разъезжает по странам и континентам инкогнито. Правда, вместо уток у неё обыкновенные поезда!.. На сей раз дома сидела, училась с новой микроволновкой работать. Печка эта у неё теперь сама всё делает. Разве что только тесто не месит, а так всё подряд! Даже клюквенную для бродяги гонит!

– Кто?!

– Хозяйка игротеки. – Завидев моё изумление, он так заразительно рассмеялся, что мне даже неудобно стало.

– Что? Сама гонит? И хорошая получается?

– Сама, конечно, сама! – Веселился Шурик. – Это же надо! Впервые вижу человека, незнакомого с хозяйкой игротеки. Может Вы ещё и с госпожой Шушарой не знакомы?

– Нет. – Растерялся я окончательно.

– Ну, Вы даёте! И про мага не знаете?

– Какого мага?

– Маг наш черно‑цветочный новый сорт пива изобрёл, так всё лето из бункера не вылезал, всё дегустировал. А тут на тебе!.. Целую цистерну на улицу выкатил – угощайся кто хошь! И главное даром! И удивительное дело, на сей раз его подопечные не высыпали на улицы города народ пугать!..

– И маяк наш вроде бы как заработал. Видать маг всё же хорошо потрудился!.. – Сказал граф, выпуская струю дыма.

Художник Ладожский пошевелился, потом поднял голову и глянул сквозь закрывающие лицо волосы.

– Кто тут о пиве? – Спросил он.

Все засмеялись.

– Наш художник ярый противник пива. – Пояснил шкипер.

– Писатель ужастиков Альберт Страхолюдов выпустил в мир пробных монстров, да и забыл про них, а сам видать на остров подался. Чего теперь с ними делать то?! Они вроде бы и ничего себе, не кусаются!.. Но жутко уж страшные. Новичков пугают, да и старожил иногда в трепет приводят. – Изрёк художник, и внимательно посмотрел на меня.

– А Вы, господин Ладожский, не пугаете нашего гостя своими сообщениями? – Спросил граф.

– Не больше Вашего. – Огрызнулся тот.

– Угу. – Согласился седой. – Принц горный так вообще уже сто лет из своего замка нос не кажет. После того знаменательного дня рождения родители не пускают! А то вдруг барменша наша захомутает! Обещался ведь!.. В смысле жениться на ней! Да вот родовая честь не позволяет. А госпожа Шушара не очень‑то и расстроилась. У неё поклонников пруд пруди! Один Ашот с джентльменом гороховым да мистером Свет Евгением чего стоят!.. Если в длину сложить то метров 5 будут, а вширь, то есть бок о бок на парочку потянут!.. Про других и не говорю. Сам Мэр не ровно дышит к этой странной особе. Я, правда, тут ни причём!.. Я личность духовная!.. Мне по сану не положено!.. Да и некогда мне, музы не позволяют!..

– Кто не позволяет? – Переспросил я, чем вызвал очередную порцию всеобщего веселья.

Подошёл официант, катя перед собой стеклянный столик, уставленный кастрюльками, тарелочками, блюдцами, чашечками и прочей посудой. Ловко расставил всё по своим местам, придирчиво осмотрел проделанную работу и, поклонившись, покатил пустой столик прочь.

– Принимайтесь за еду. – Предложил седой.

– Спасибо. – Поблагодарил я, берясь за ложку.

– Э! Любезный! – Крикнул в спину, уходящему официанту, шкипер. – А ром?

Официант остановился, после чего величественно оборотился и сказал:

– Ваш кредит закрыт.

– Господин Шурик! – Воскликнул моряк.

– Дружок, принесите шкиперу бутылку ямайского. – Сказал Шурик. – За мой счёт.

Тот кивнул и укатил в сторону бара.

– Флибустьер космический со звёздочкой‑Надеждой в глубинах вселенной миловался, а тут вдруг свалился с небес, как гром с ясного неба, и давай песни под гитару петь!.. Да всё про осень. Про весну, небось, не пел?! Да и лето забыл!.. Некоторые решили, что местный нищий и давай ему в гитару деньги сыпать, приговаривая, мол, на ремонт корабля. – Произнёс граф серьёзным голосом, бросив взгляд в мою сторону, мол, как я отреагирую на такую новость.

Я промолчал, потому что уплетал за обе щеки.

– Пить что будете? – Спросил Шурик. – Не то харчо без водки, всё равно, что весло без лодки.

– Вот водочки с удовольствием. – Согласился я, на мгновенье оторвавшись от еды.

У столика нарисовалась миловидная девушка с серебряным подносом, на котором красовалась бутылка "Наркомовской", серебряная рюмочка и хрустальный графинчик. Поставив поднос на стол, девушка сорвала сургуч с пробки, аккуратно перелила из бутылки в графинчик. Потом налила рюмочку и поставила передо мной. В центре стола она поместила графинчик после чего, забрав лишнюю посуду, удалилась.

– Спасибо, Шушарочка! – Крикнул вдогонку девушке Шурик.

– Ну и сервис тут у вас! – Восхитился я.

– Да, у мадам Шушары всегда сервис на высоте. – Сказал Шурик, разливая по фужерам и стаканам вино графу, себе виски, джин художнику, напряжённо наблюдающему за процессом, седому коньяк. – Так, господа! Пора выпить за знакомство.

Все подняли бокалы и чокнулись.

– За знакомство!

– За знакомство!

Зазвучали голоса. Все выпили. Я с удвоенным энтузиазмом принялся за еду, а граф, пригубив вино, продолжал вещать:

– Пират Нургали, помните, тот, что заплыл к нам с ураганом? Не, не Катрин, другой какой‑то, я уж и позабыл название, но не такой мощный, как в штатах, так подружился с крокодилушей Светладеным, что порой трудно разобраться, кто кого эликсиром Любоградским поит!.. Я уж не говорю о том, где они его умудряются доставать! Мотоцикл свой совсем забросил, всё по гостям да ресторанам хаживает. В чайную избу носа не кажет. Правда, была у него какая‑то интрижка с госпожой Шушарой, да то мраком всё покрыто. Не докопаешься. А слухи мало ли чего набрешут?!

– Точно. – Опустошив стаканчик и смачно крякнув, согласился художник. – Журналист Шрайбикус, кажется, уехал вместе с мэром, освещать его тамошнее присутствие, да и сгинул в Парижских трущобах. Лишь Наталья Красноярская во всю за него старается. Такие статейки подкидывает!.. Закачаешься. Беда лишь, что мало. Видать не платит ей начальник – Шрайбикус то бишь. А Наталья Таманская как‑то раз пришла в чайхану, почитала свои стихи, да и спряталась за стойку. И никто её опосля не видал. Чего испугалась? меня, что ли?

– Да у нас каждый Ладожский!.. – усмехнулся Шурик. – В душе!.. Чего его бояться? Не кусается же, и ладно!.. Тем более что он нынче занимается изучением творчества Уродова. Пишет статьи, разбирает по косточкам, собирает автобиографические данные. Короче, паразитирует! Или, как сейчас принято говорить, зарабатывает на жизнь.

– Даже дегустатор спиртных напитков Алексий Самарский вновь появился в городе. – Вставил свои пять копеек шкипер. – Где он пропадал столько времени? А главное, сколько напитков не попробовал?! НУ, теперь придётся нагонять. Ох, и не просто это!..

– Непросто. – Согласился Шурик.

– А птичка певчая так боялась в сад Шахрияра попасть, в сетях его коварства запутаться, что все аж диву давались. Ан ошиблись! Исчезли оба в неизвестном направлении. Правда, изредка из садов шахских слышны чьи‑то голоса!.. Но трудно понять, чьи именно?! – Продолжая пялиться на меня, сообщил граф.

– А Вы откуда знаете? – Удивился Шурик.

– "ОБС" – одна бабка сказала. – Отпарировал граф.

– На полустанке знаменитом приведения завелись. – Вмешался седой, не давая разгореться скандалу. – Пытался их водой святой отвадить, да куда там?! Привыкли они к этому напитку, он нонче для них вроде возбуждающего средства. Ладан нюхают, токсикоманы, да и только!..

– Экс министр юстиции, до костей мозга мусульманин, занялся контрабандой. – Загадочным голосом заговорил Шурик. – Принялся импортировать национальное Украинское наркотическое средство во все страны мира. Ну, конечно, и про наш город, разумеется, не забыл. Говорят, тайно посещал Украинскую столицу, бывшую, заключил договор с супругой Мухаммеда ибн Абделаи Хаттэб Рассол на поставки данного сырья типа "сало"! Подал заявление в мэрию на постройку в городе магазина для торговли данным продуктом питания. Говорят, подал заявку на патент названия своего нового детища.

– Какое название? – Тут же дёрнулся господин Ладожский.

– "Транс‑Инвест‑УкрПромТорг‑Сальцэ"! Причём, ударение на последнюю букву "Э"!..

Все расхохотались. Громче всех и дольше смеялся граф.

– И как это расшифровывается?! – Спросил он, отсмеявшись и вытирая выступившие слёзы белоснежным платком.

– А это Вы у него спросите. – Посоветовал Шурик.

– С чего это вы так веселитесь? – Заинтересовался подошедший старичок.

На вид ему было лет двести. Маленького роста, лицо узкое, с крысиными усиками. Глазки маленькие, живые, быстро бегающие. Уши острые, как у описываемых в фантастических романах эльфов.

– Бывший великий и могущественный, родоначальник Шушаринского племени, праотец крысиных, поселившихся в славном городе Любоград, бухгалтер всех времён и народов, он же надуватель крысоловов, обладатель диплома "не пойманный шулер", а так же по совместительству и неосторожности, допущенной в давние времена, отец своей Святой Дочери, из чайной избы, отобранной у бывшего владельца, нерасторопного хозяина с берестовым лукошком, великолепной и неповторимой нынешней хозяйкой знаменитого питейного заведения мадам Шушары, господин Шушер, дедушка, Шушарочки, и проживает в замке Шушеров, Любоградской губернии. – Улыбаясь, представил подошедшего старичка Седой.

– Надо же тебе! Всего неделю назад тишь да благодать! А тут столько сразу и всего!.. Не серьёзный народ. – Пробурчал старичок. – Разве так можно?! Новички перепугаются, сбегут Бог знает куда! Или, не приведи господь, заблудятся в нашем сказочном лукоморье!.. Ищи их потом! У нас же нет службы спасения. Каждый сам себе спасатель.

– Не волнуйтесь, дедушка Шушер, мы их спасём. – Поручился за новичков господин Шурик. – Выпьете с нами? За новичков?

– Нет, нет! – Заторопился старичок. – Сердце, понимаете ли!..

– У нас у всех сердца. – Возразил Шурик. – Или Вы думаете иначе?

– Извините. Благодарствую! – Пятясь, раскланивался дедушка Шушер.

– А если не извиним? – Страшным голосом спросил Шурик.

Папаша местной барменши рванул со всех ног прочь от этой компании.

– Эй! Куда! – Закричал ему вслед Шурик. – Мы же ещё не выяснили!..

Дедушка Шушер скрылся за дверью кухни так быстро, как далеко не всякий молодой человек скрылся бы.

– Ого! Какой шустрый! – Подивился я, принимаясь за спагетти с песто, грибами и тунцом. – Я думал, что ему лет двести, не меньше.

– Хм. – Хмыкнул Шурик. – Ему куда больше.

– Да ну! Столько не живут. – Не поверил я.

– Это у вас не живут. – Возразил Шурик. – У нас живут так долго, что обычным людям этого просто не понять.

Мы много говорили о мистике и мистиках, о непонятном и непознанном, о символизме и знаках, которые помогают человеку на его жизненном пути. О том, какой интересной может стать жизнь, если относиться к ней как союзнику и другу.

– Не думаю, что мои сообщения в городе вообще чему‑то способны научить. – Говорил шкипер. – Я просто обозначаю символы. Я ничего не умею объяснять.

– Это Вы‑то не умеете объяснять? – Удивился Шурик.

– Мы живём в символическом мире. Вся наша жизнь – символ. Любая жизнь любого человека – это знак. Задайтесь целью, и вы отгадаете скрытый смысл знаков. Даже не отгадаете, а просто вспомните. В своих речах я просто говорю о том, в чём многие боятся себе признаться.

– Бог ты мой! Шкипер, что с Вами произошло?! Что за патетика? Что за возвышенный слог?! Вы ли это?

– Начнём с того, что я заговорил не для того, чтобы кого‑то в чём‑то убедить, кому‑то что‑то объяснить – что делать и как. Я, собственно, произносил слова сам для себя и про себя. Когда я что‑то воплощаю в словосочетаниях, это помогает мне лучше понять самого себя, открыть неведомые стороны собственной души… Во‑вторых, единственное, что может показаться людям действительно убедительным во мне – это мой собственный опыт. Всё! Больше мне не чем с ними поделиться. Мои любимые книги, которые я читаю и перечитываю, это те, в которых я нахожу отражение движений собственной души, может быть, даже таких, о которых я и не подозревал до этого. И если человеку попадаются такие мысли – он вдруг обнаруживает, что, он – не один. Оказывается, что есть ещё кто‑то, кто чувствует, так же, как и ты сам, вдруг выясняется, что некий житель знает и о твоих чувствах тоже! Одно только ощущение того, что ты не одинок, придаёт удивительные силы для воплощения своей мечты. Для воплощения своей мечты своими собственными силами и способами. Собственными, а не чьими‑то ещё. Тому, кто испытывает чувство разочарования в самом себе после моих сообщений, речей, как хотите называйте, я скажу: "Поверь, что ты не одинок! Таких, как ты, много. Просто вспомни свою мечту или цель и иди к ней своим собственным путём. Потому что только так ты можешь чего‑то добиться". Очень важно при этом чувствовать, что ты не один. Может быть, одно из важнейших чувств, которые пробуждает искусство, – это именно ощущение неодиночества. Именно этим искусство и помогает изменять отношение людей к себе и жизни.

– Шкипер, позвольте, я постучу по Вашей руке?

– А это ещё зачем? – Теперь удивился отставник.

– Затем, чтобы я мог убедиться в том, что Вы есть Вы, а не железный боцман, о котором мне все уши прожужжали.

Моряк настороженно посмотрел на Шурика, и убрал руки под стол. Однако в этом положении нельзя было контролировать кружку, а потому он тут же схватился за неё обеими руками.

– молодой человек, – заговорил шкипер, – Вам не кажется, что Вы ведёте себя?.. Ммммм. Несколько не тактично?

Шурик едва заметно смутился.

– Согласитесь, сударь, ежели вы считаете возможным чьи‑то тексты, мысли, формы изложения называть бредом и пустой трепотнёй, исходя лишь из Ваших представлений обо мне, то и у меня появляется право не стесняться в выражениях по отношению к Вам. Что значит: железяка?

– Простите, шкипер, но я не называл Вас так! Я просто хотел убедиться, что Вы не подстава!

– Послушайте, как Вас там?.. Вам никогда в голову не приходило, что железный Боцман не станет употреблять ром? Он ведь просто заржавеет. Да и нет у него резервуара для подобных жидкостей. Ему это ни к чему.

– Простите великодушно! Я не подумал.

– Вот‑вот! Всегда Вы так, молодые!.. Сначала ляпнете, а потом думаете. – Он отвернулся к стене, и добавил едва слышно: – Если вообще есть чем думать.

– О чём ведём речь? – Поинтересовался седой, вернувшийся после достаточно длительного отсутствия.

– Мы говорим о символах и символистах. Ну, и вообще, просто болтаем. Вот молодой человек интересуется, что я люблю?

– Ага, понял. И вы ответили: Я очень люблю играть в шашки, шахматы и домино, только чтобы обязательно выигрывать. Если не выигрывать, тогда не надо. Я люблю также смотреть телевизор: всё равно, что показывают, пусть даже только одни таблицы. Я люблю дышать носом. Особенно я люблю петь и всегда пою очень громко. Ужасно люблю рассказы про красных кавалеристов, и чтобы они всегда побеждали.

– Белых. – Ворчливо поправил шкипер.

– Люблю стоять перед зеркалом и гримасничать, как будто я Петрушка из кукольного театра. Ром я тоже очень люблю.

– Кубинский, а не Ямайский, как Вы изволили заказать. – Снова прокомментировал шкипер.

– Я люблю на демонстрациях махать белоголубым флажком и дудеть в "уйди‑уйди!". Очень люблю звонить по телефону. Я люблю строгать, пилить, я умею лепить головы древних воинов и бизонов, и я слепил глухаря и царь‑пушку. Всё это я люблю дарить. Когда я читаю, я люблю грызть сухарь или ещё что‑нибудь.

– Особенно уши Шурика. – Снова пошутил шкипер.

– Ещё очень люблю ужей, ящериц и лягушек. Они такие ловкие. Я ношу их в карманах. Я люблю, чтобы ужик лежал на столе, когда я обедаю. Люблю, когда мадам Шушара кричит про лягушонка: "Уберите эту гадость!" – и убегает из чайной избы. Я люблю посмеяться… Иногда мне нисколько не хочется смеяться, но я себя заставляю, выдавливаю из себя смех – смотришь, через пять минут и вправду становится смешно.

– Нет. – Улыбнулся шкипер. – Я ещё не успел ответить.

– Тогда ответьте молодому дарованию, что такое любовь?

Я посмотрел на незваного гостя очумелым взглядом. В мои планы не входили такие серьёзные вопросы. Меня интересовал больше духовный мир отставника, а не его личная жизнь. Но прежде чем я успел возразить, шкипер заговорил:

– Хм!.. Господин Шурик, Вам не кажется, что Вы несколько отвлекаетесь от темы?

– Не! – Весело возразил тот. – Я не знаю вашей темы, но зачем размениваться по мелочам? Если воровать, так миллион! Если переспать, так непременно с королевой. И никак не меньше!

– Гм!.. Ладно. Любовь остаётся для меня загадочным явлением. Это мистика, это загадочный магнетизм, который постоянно влечёт людей друг к другу… Любовь – это такое чувство, которое не имеет свойства накапливаться. Новая любовь ничего не берёт из опыта прошлой.

– А есть старая любовь?

– Конечно, есть.

– Может и средняя есть?

– Не йорничайте.

– Не буду. Извините. Тогда скажите, что такое брак?

– Это такой трудный вопрос?.. – Он задумчиво посмотрел в окно, потом продолжил. – Сколько раз приходит настоящая любовь. Любовь и брак… Быть женатым, состоять в браке – это очень не просто с точки зрения сохранения любви!.. Жить вместе так невероятно сложно. Это постоянный процесс разрушения и восстановления. Ежедневно в браке вам приходится разрушать и восстанавливать, разрушать и восстанавливать. Это так сложно, это так неизбежно… Правда, большинство людей относятся к супружеству как к чему‑то неизменному. Они говорят: "Вот теперь я наконец‑то женат, и отныне всё будет оставаться неизменным. Я всегда буду счастлив так же, как сегодня – и так до конца дней своих!". Я не знаю… Я такого ещё не видел. Но я бы так хотел этого!

– Насколько я понимаю в жизни, – обернулся ко мне седой, – этим шкипер хочет сказать, что данные слова, или точнее мысли, вряд ли разделяет кукловод, или тот, кто под маской прячется.

– В смысле? – Не понял я.

– Чтобы жить в городе, которого нет, просто необходимо понимать разницу между реальным человеком и персонажем. А ведь в городе один человек может скрываться за несколькими персонажами. Или, проще говоря, под несколькими масками.

– Ну, это‑то я понимаю. – Сказал я, ничегошеньки не понимая в происходящем.

– Ваш интервьюер, судя по выражению его лица, ни чего не понял. – Улыбнулся Шурик. – Если позволите, я буквально на пальцах поясню.

Шкипер неопределённо пожал плечами и кивнул.

– Так вот, молодой человек, некоторое время назад вот здесь господин Ладожский сказал сокровенную фразу, однако до вас она, вероятно, не дошла. Он сказал буквально следующее, цитирую: "Для начала научитесь грамотно писать!.. А то начало предложений с маленькой буквы: "размышления о Пушкине". От себя добавлю, так, для проформы: "бушевная буря". Читайте внимательнее и Вам откроется.

– Обязательно откроется! – Раздался над моим ухом громогласный голос. – Милочка, будьте любезны, водочки и горячей закуски.

Высоченного роста мужик усаживался за наш столик. И тоже без приглашения.

– Я прошу прощения, – заговорил я, несколько обиженно, – мне кажется, что интеллигентные люди, прежде чем присесть за чужой столик, спрашивают разрешения.

– Чего?! – Поразился здоровяк.

– Господин Мармик, не удивляйтесь. – Заговорил Шурик. – Человек новенький, понятия не имеет ни о нас, ни о наших взаимоотношениях. Знакомьтесь, полковник тайной канцелярии, секретный агент, Заведующий отделом кадров городской мэрии, начальник контрразведки по совместительству, любимчик нашего мэра, а кое‑кто утверждает, что друг детства господин Мармик. Сторожил нашего города, один из аристократов, которых так не любит шкипер и корчмарь Кособочко, что у западных ворот. Возможно потому, что сами они не аристократы. Хотя!.. Смотря как на это посмотреть. Если по духу то, как сказать. По наследству, насколько я помню, этот чин не передавался. Может быть, я ошибаюсь. Потому как "белая кость" или "аристократическая порода" видимо оттуда вышли.

– Маленькая справка, я не отношусь к местной аристократии, но признаю её существование. Пусть воображаемое, но оно существует, точно так же, как и элита общества. – Закончил господин Мармик.

– Так что это Вам должно открыться? – Спросил граф.

– Предназначение, и никак не меньше. – Усмехнулся Шурик.

– Ого! Знаете, а ведь каждый человек может и должен обладать намерением. Тем самым намерением, о которых говорили мексиканские индейцы в романах знаменитого Карлоса Кастанеды. Эти индейцы объясняли, что в жизни каждого есть место для его собственного намерения, его собственной миссии, его собственной мечты, Ведь именно для воплощения собственного намерения – или мечты, или предназначения – каждый человек, собственно, и явился на этот свет.

– Граф, когда это Вы успели ознакомиться с трудами великого Карлоса Кастанеды? – Поинтересовался Шурик.

– А я и не знакомился. Просто где‑то читал, вот и сделал вывод.

– или за Вас сделали?

– Ни в коем случае. Я прочёл и согласился. А раз я согласился, то это и моё мнение.

– Но, как же Вы могли делать выводы на основании чужих высказываний?

– А почему я не имею права этого делать? – Нахмурился граф.

– Я не сказал, что Вы не имеете права делать что‑либо, я лишь спросил, как Вы можете делать выводы, не ознакомившись с первоисточником?

– Но, Вы же делаете это?

– Ну, я это совсем другое дело. Я среднестатистическое большинство. Мне можно иметь такую роскошь, как не иметь собственного мнения, или точнее, соглашаться с чужим.

Тут я не выдержал и грубо перебил их.

– Вы упомянули Карлоса Кастанеду – писателя, который был символом целого поколения "революции 60‑х" во всём мире. Спустя десятки лет он вновь стал популярен – на этот раз в России. Что за секретом он владел?

Странная компания переглянулась.

– Я не знаю секрета Кастанеды. Да, для нас он был настоящим идолом. Он оказал на меня огромное влияние. Он был частью той грандиозной революции, которую пережили мы все в 68‑м году и вообще в те удивительные годы. Но сейчас многое изменилось. Да, в определённый период моей жизни он сказал мне и моим друзьям: "Внутри каждого из вас есть воин света!". Мы не сразу это поняли: мы тогда все говорили о любви, мире, вечном, о том, как достичь всеобщих идеалов для всех людей на свете. А он встал и сказал: "Нет‑нет‑нет, ребята! Вы не о том! Да, вы можете думать о вселенской борьбе за мир и против войны, но, прежде всего, – каждый из вас – каждый в отдельности – воин. Думайте не о сражении вообще, а о тех, кто сражается. И станьте одним из сражающихся. Станьте воинами внутри себя. Каждый из вас – это воин света. Не забывайте об этом!". Вот что он сказал. И это было очень важно.

– О! господин Ладожский! – Воскликнул Шурик, и сдвинул свой стул ближе к углу, давая место за столиком подошедшей молодой женщине, с которой я был заочно знаком по кухне Иски Нюмовны.

– Джину! – Крикнул Ладожский и повернулся ко мне. – Господа, давайте знакомиться!..

– Нет. – Остановил его седой. – Знакомится мы будем позже, а пока…

Он сунул руку за отворот пиджака и, достав оттуда конверт, протянул его мне со словами:

– Это Вам.

Лицо его при этом было очень печальным.

– Спасибо. – Поблагодарил я и попытался спрятать письмо.

– Нет, нет. – Запротестовал седой. – Прочтите немедля. Иначе Вы ничего не поймёте.

Я пожал плечами и распечатал. Внутри оказалась маленькая записочка с коротким текстом от руки. Мне никогда не доводилось видеть его почерк, поэтому в любом другом случае мне б никогда в жизни не догадаться, да и не стал бы я этого делать. Но текст! Форма, и содержание!

"Вот и всё, друг, меня больше нет…

Я познал мирозданья секрет…

Будь надеждою вечной согрет.

Разыщи, слышишь, город, которого нет!

Там найдёшь и покой, и уют.

Там всегда до последнего ждут.

Даже если уйдёшь в мир иной,

Всё равно разыщи город мой!..

Помни, что он не для всех!".

И в углу корона в чёрном овале, нарисованная второпях.

– Что Вы хотите этим сказать??? – Медленно, растягивая слова так, чтоб они казались длинней чем на самом деле, спросил я, отрывая взгляд от листка.

Над столом повисла гробовая тишина. Ответа не последовало. Да он и не нужен был. Всё и так было ясно. Он спас меня ценой собственной жизни. Человек, которого я никогда в глаза не видел. Не то, чтоб в жизни, даже на фотографии.

– Как это случилось? – Спросил я, прекрасно понимая, что ответа не будет.

Эпилог

Город жил своей жизнью, как будто ничего не произошло. Спешащие по своим делам пешеходы, роскошные витрины, очаровательные лица кинозвёзд на афишах, обклеенные объявлениями остановки городского транспорта, пустые, по случаю раннего утра, мусорные урны… Ещё вчера все спецподразделения стояли на ушах, а сегодня!.. Тишь да благодать!!!

Я посмотрел вверх. Над головой простиралось высокое прозрачное небо, чистое, синее, без единого облачка, даже без птиц – над офисным зданием. "Странно, – подумалось мне, – куда подевались птицы?".

Я поднялся по мраморным ступеням к зеркальному входу. "Хм!.. "Мраморные ступени" – это круто! Обычная мраморная крошка. Если дела пойдут хорошо, тогда Семён Иванович разорится и на настоящий мрамор. Может быть, даже парочку скульптур поставит у входа", – думал я, распахивая зеркальные двери.

В холе царила тишина. Охранник на входе глянул на меня и тут же отвернулся, даже не спросив пропуск.

Я миновал рамку и направился к лестнице. Происходящее настораживало. Что‑то всё‑таки случилось за моё отсутствие. И, по всей видимости, не очень хорошее.

В приёмной сидели двое – охранник и блондинка‑секретарь. Первым меня заметил охранник и вытаращился, как на нечто сверхъестественное. Девушка же бросила быстрый взгляд и уткнулась в монитор, но тут же спохватившись, подняла голову и так же уставилась на меня.

– Доброе утро. – Поздоровался я.

– Доброе! – Ответили они хором.

– Семён Иванович у себя?

– Да. – Кивнула блондинка.

Я подошёл к двери и взялся за ручку, когда секретарь опомнилась:

– Я доложу!..

– Не стоит. – Усмехнулся я. – Работайте. Я не столь значимая персона, чтоб обо мне докладывали.

В кабинете было прохладно. Тихо работал кондиционер. Директор сидел за своим столом и что‑то читал с монитора, время от времени делая пометки в блокноте, лежащем у него под правой рукой. На вошедшего он не обратил никакого внимания, лишь недовольно поморщился, и, не отрывая взгляда от экрана, немного раздражённым голосом поинтересовался:

– Почему без доклада?

– Докладываю. – Сказал я. – Готов приступить к своей непосредственной работе. Прошу разрешения сделать краткое ознакомление с обстановкой и отлучится в общежитие, дабы привести себя в порядок. Завтра с утра я буду готов полноценно выполнять свои должностные обязанности. А сегодняшний день можете засчитать мне как отгул. У меня их там скопилось!.. На полгода хватит!..

По мере моей речи директор, оторвавшийся наконец от монитора, уставился на меня, что говорится, во все глаза.

– Семён Иванович, – оборвал я свою пламенную речь. – Что случилось? Почему вы все смотрите на меня, как на кладбищенское приведение!

– А ты и есть кладбищенское приведение. – Сказал директор, не меняя взгляда.

– В каком смысле? – Растерялся я.

– В самом, что ни на есть, прямом.

Семён Иванович поднялся из‑за стола и направился ко мне. – Ну, что? Жив?!

– В каком смысле?

– Да что ты заладил: "В каком смысле, в каком смысле"?! В таком!

Он подошёл вплотную и обнял меня.

– Живой, зараза! Живой! – Бормотал он, крепко прижимая меня к своей груди.

– Да что случилось‑то! Объясните, в конце‑то концов!!! – Взмолился я.

– Проходи!.. Садись!.. Сейчас всё расскажу!.. Есть хочешь?

– Да нет. Чайку бы выпил. Очень пить хочется.

– Сейчас сделаем!.. По пятьдесят капель за возвращение?..

Не дожидаясь моего согласия, он, ткнув пальцем в селектор и не утруждая себя наклонами к микрофону, проорал:

– Чай, да покрепче. И бутербродов парочку. Если есть икра, с икрой. И быстро.

Распахнув сейф, он извлёк на свет бутылку квинтовского и два бокала. Вернулся к столу, и принялся распечатывать.

– Семён Иванович! Я же не президент?! – Запротестовал я.

– Ты дороже любого президента. – Торжественно провозгласил директор, наполняя бокалы на треть. – Бери!

Я поднял бокал. Понюхал.

– Семён Иванович, коньяк пить вот так?!

– За возрождение! – Перебил он меня, и выпил.

Мне ничего не оставалось делать, как последовать его примеру. Коньяк был великолепен. В кабинет вошла блондинка с подносом, на котором красовались две тарелочки с тремя малюсенькими бутербродиками на каждой.

– Вовремя. – Сказал директор, беря один.

Секретарь бросила укоризненный взгляд, и поставила поднос на стол.

– Кофе сейчас будет. – Сообщила она официальным голосом.

– Спасибо. – Поблагодарил Семён Иванович, с набитым ртом. – Только я заказывал чай.

– Извините. Будет чай. – Исправилась секретарь, всё так же обвиняющим взглядом уставившись на директора.

– Ну что смотришь? – Не выдержал тот. – Я такой же, как все. И мне не чужды пороки обыкновенных смертных. Я сам один из таких. Иди, не стой столбом.

Девушка фыркнула, и, обиженно стуча каблучками, покинула кабинет.

– Эх! – Вздохнул директор. – Жаль!.. Жаль!.. Такого секретаря, как Мариэтта Трофимовна уже не найти.

– Так что же всё‑таки случилось? – Попытался выяснить я.

– Ты на календарь давно смотрел?

– Хм!.. Только вчера.

– А вчера – это когда?

– В каком смысле?

– Да что ты заладил: в каком смысле, в каком смысле?.. В самом прямом. Вчера, по‑твоему, какое число было?

– Хм!.. Кажется 27‑ое июня…

– Кажется, или точно?

– Семён Иванович, хватит играть в угадалки. Если сегодня 28‑ое, то вчера было 27‑ое. Я же только вчера прилетел из Франции. У меня и билеты есть.

Я сунул руку в карман. Там было пусто. Директор сочувственно смотрел на меня.