Текст книги "Саньяси (СИ)"

Автор книги: Алан Аюпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)

На столе появилась холодная закуска, и он принялся есть, стараясь ни о чём не думать. Это был его принцип – не думать за едой и не читать.

– Разрешите?

Альберт скривился. "Какого чёрта? – Подумал он, – свободных столиков навалом, а этот тип сюда лезет…", но молча кивнул, разрешая.

мужчина уселся напротив, заказал чашечку кофе, развернул литературку и углубился в чтение, полностью скрывшись за газетой. Нет, этот любитель литературных чтений не мешал, но Альберт чувствовал какой‑то дискомфорт. День был безвозвратно испорчен. Без особого удовольствия он покончил с обедом, расплатился, и, нарушая собственные традиции, побрёл к лифту в подземную стоянку.

У его машины стояли трое. Ещё там, наверху, ему показался подозрительным этот тип с ширпотребовским чтивом. Теперь ещё трое у машины. Он остановился не доходя.

– Ваша машина? – Обратился к нему невысокий парень в форменном костюме и с бейджиком служащего стоянки.

– Моя. – Нехотя согласился Альберт, не двигаясь с места.

– Предъявите вашу кредитку? – Потребовал другой, явно из администрации, тоже с бейджиком, но с нечитаемыми символами.

– пожалуйста. – Сказал Альберт, доставая из портмоне электронную карточку постоянного абонента ресторана.

Администратор сделал пару шагов, принял карту, вставил её в какой‑то приборчик, который тут же запищал, вспыхнув красной лампочкой.

– Пройдёмте. – Предложил человек с нечитаемыми символами на бейджике.

– куда? – Сразу не понял Альберт.

– Пока что в отдел безопасности. – Ответил тот.

– Зачем? – опять не понял Альберт.

– Вы использовали краденую карту. Это не ваша карта. – Спокойно ответил администратор.

– То есть, как?! – искренне удивился Альберт.

– Вот это мы сейчас и выясним. – Сказал администратор, пряча приборчик вместе с карточкой в карман пиджака.

– это какое‑то недоразумение! – Растерялся Альберт.

– Вероятно. – Согласился служащий гаража. – Наши приёмники ещё ни разу не ошибались. Этот гражданин (он кивнул в сторону Альберта) не смог бы поставить машину даже на чужую карточку. Здесь же отпечатки пальцев нужны… Да и знаю я его. Наш постоянный клиент.

– Разберёмся. – Снова ответил администратор, направляясь к служебному лифту.

Альберту ничего не оставалось, как двинуться следом. Замыкал процессию третий, до селе не подававший голоса, по всей видимости, охранник.

В кабинете начальника службы безопасности в присутствии оперативного дежурного и старшего по смене Альберта выпотрошили как курицу до последней завалявшейся крошки в кармане. Приведший его сюда администратор, долго изучал документы, вплоть до техпаспорта автомобиля, потом куда‑то звонил, с кем‑то ругался. Результатом всех действий стало оформление протокола и задержание Альберта Дмитриевича Аламова до выяснения личности. В сопровождении двух охранников его препроводили в "подземный гостиничный комплекс", как назвал его администратор, что по сути дела ничем не отличалось от камеры предварительного заключения с одной лишь разницей, что находилось это помещение не в милиции, а в спортивно‑оздоровительном центре "Муромец". Альберта оставили одного, заперев дверь снаружи.

"был ещё недавно я любим и мил"‑ Не без иронии пропел, даже не пропел, скорее, прошептал, пленник, и огляделся.

Комната действительно не тянула на гостиничный номер. Она явно предназначалась именно для таких случаев, как задержание. Здесь не было ничего лишнего. Окон не было по причине нахождения данного помещения глубоко под землёй. Отдушина едва виднелась под высоким потолком метрах в четырёх от пола. Слева в углу стояла деревянная кровать без перилл, даже не кровать, нары с соломенным матрацем, как ему показалось сначала. В правом углу одиноко торчал железный унитаз без крышки. Слева от него находился эмалированный умывальник. По среди торчал явно привинченный к полу круглый железный табурет. Вот и вся обстановка. Дело принимало нешуточный оборот. Он подошёл к кровати, брезгливо потрогал тюфяк‑матрац. Отошёл. Присел на табурет. Сидеть было неудобно. Поднялся, вернулся к кровати. Тяжело вздохнул, и решился… Осторожно присел на краешек. Матрац зашуршал стружкой.

– Сволочи, соломы пожадничали. – Выругался вслух узник, и растянулся во весь рост. Теперь времени на размышление было предостаточно. Он по привычке взглянул на часы. Их, конечно же, не оказалось.

– Суки. – Опять выругался Альберт.

Самым поганым в его положении был тот факт, что не было ясно, куда он угодил и по чьей наводке? То, что не в милицию, это и так понятно. Не попасть бы к тем, кто его потерял много лет назад… Но, пока что, этого, слава Богу, не произошло. Он явно находился под замком у местной охраны. В их власти было отпустить его или задержать. Хотя задерживать по большому счёту они не имели права, как впрочем, и обыскивать. Тут он явно лоханулся. Надо было требовать вызвать ментов. Финансовых афёр он здесь не проводил, за всё всегда платил даже с лихвой, благо деньги были, внутреннего распорядка не нарушал, не напивался, не буянил, никого не оскорблял и так далее, и тому подобное… Так что с этой стороны опасаться было нечего. А вот насчёт поддельного паспорта, тут была проблемка. Но охране спорткомплекса по большому счёту было глубоко наплевать на эту сторону дела. В их компетенцию отлавливать клиентов с поддельными паспортами не входило. Да и паспорт у него практически чистый. Он сам придумал себе имя и эту фамилию. А дальше ловкость рук и немного фантазии, да денег на взятки вместо недостающих документов. В результате, через три дня он имел на руках самый настоящий паспорт и дубликат метрики, которой никогда не было, кроме, разумеется, настоящей, которая, в свою очередь, вместе с настоящим паспортом хранилась в одном весьма солидном зарубежном банке. Так что достать их никто не смог бы, кроме него самого. А он, пока что, не собирался этого делать.

Альберт сел. Успокоиться не получалось. Он принялся расхаживать по камере. Четыре шага вперёд, столько же назад, и опять. "Как лев в клетке", – Подумал он, вспоминая собственную песню.

"Ему бы джунгли во владенья,

Ведь он же царь звериный – Лев.

А он по кругу по арене

Бредёт уныло присмирев".

Строчки как‑то сами собой всплыли из глубин подсознания. Альберт остановился, уткнувшись в стену. "Надо что‑то делать, – Крутилось в голове, – но что?".

Время тянулось бесконечно. Казалось, будто про него просто забыли, или, может быть, заживо похоронили в этом склепе?.. К чему он только не прибегал, чтобы ускорить его течение, однако, всё впустую. Господа, засадившие его сюда, явно не торопились. Наконец‑то щёлкнул замок. В дверях стоял громила, со сломанным носом, слегка вывернутой челюстью.

– Выходи. – Предложил он беззлобно.

Альберт молча, заложив руки за спину на всякий случай, двинулся к двери.

В коридоре стоял ещё один субъект.

– пошли. – Сказал первый, выходя.

Альберт огляделся, пытаясь сориентироваться.

– Вперёд. – Снова сказал первый, подталкивая пленника в спину.

Немного попетляв, они вышли в подобие холла, стены которого были затянуты толи бархатом, толи плюшем тёмно‑коричневого цвета. Слева в углу оказалась обычная дверь под цвет стен.

– Туда. – Ткнул пальцем первый охранник, указывая на дверь.

Альберт подошёл, мгновение подумал, и толкнул створку ногой. Та неожиданно легко распахнулась, открывая его взору небольшую комнату, уставленную стеклянными шкафами, столиками, заваленными какими‑то коробочками, пачками, пакетами и прочей мелочью. Он шагнул внутрь и замер. Слева, у мраморного рукомойника, намыливал руки детина в белом халате, с закатанными выше локтя рукавами. Справа, у лабораторного столика, стоял ещё один, подготавливая инструменты для инъекции. Это узник понял мгновенно, каким‑то десятым чувством уловил, что готовится сие для него.

– Проходи, не торчи столбом в дверях. – Подтолкнули его сзади.

Альберт по инерции сделал пару шагов к центру. Здесь справа за стеклянным столиком, находилась ниша с кушеткой.

– Ложись, или тебя уложить? – Снова поинтересовались сзади?

Альберт, хотел, было, дёрнуться, но понял, бесполезно. Не с его данными рыпаться. Он молча уселся на белоснежную клеёнку. Подумал "разуться, или нет?", решил не разуваться, и лёг. Руки его тут же закрепили в зажимах. Второй, что молчал от самой камеры, так же молча закатал рукав на левой руке, обнажая предплечье. Тот, что готовил шприц, быстро и профессионально наложил жгут.

– Хоть сказать, чем пичкаете, можете? – Спросил Альберт, в общем‑то, не надеясь получить ответ.

– Конечно, можем! – Ответил детина, вытирая руки о махровое полотенце.

В холе послышались голоса.

– Ты кончай мне лапшу на уши вешать. – Пророкотал до чёртиков знакомый бас. – Я сколько раз говорил, у меня клиентов не брать.

– Извините, Валентин Семёнович, но это исключительный случай. – Ответствовал козлиный тенорок.

– Чхать я хотел на ваши исключительные случаи. – Возражал бас. – Был договор, так вот, нарушать его не позволю.

– Извините, мы оплатим компенсацию. – Сопротивлялся козлетон.

– Какая к чёртовой матери компенсация? – Взорвался бас. – Репутацию, созданную годами, никакими вашими деньгами не оплатить. Не оценивается это бабками. Понятно!

Тут Альберт понял – это его шанс. Единственный, не очень надёжный, но шанс. И он заорал, что есть мочи:

– Помогите! Спасите!

Охранники не сразу отреагировали на вопли пленника, а когда заткнули ему рот и навалились вдвоём, дверь распахнулась.

– Ну‑ка, ребятки, отвалили. – Произнёс бас властно. – Я кому сказал… Отошли… Быстро…

– Валентин Семёнович, – обратился козлетон, – вы осознаёте, какую ответственность берёте на себя?

– Пшёл вон, прихлебатель. – Выругался бас.

Охранники слезли с Альберта, освободили рот. Детина со шприцом замер подле умывальника.

– Ну, и что это здесь твориться? – Спросил бас.

– Да ничего страшного. – Ответил молчавший до селе охранник. – Сейчас усыпим его, в машину, и в аэропорт. Никто и не заметит.

– Ладно. Чёрт с вами. – Согласился бас.

И тут Альберта как ошпарило.

– Валька! Мамонт! – Заорал он и дёрнулся.

Воцарилась тишина. Потом раздались шаги. Кто‑то подошёл к кушетке.

– Чтоб тебя! – Раздалось почти над самым ухом Альберта. – Феликс! Зараза! Ты‑то откуда?! А ну, мужланы, быстро развязали. Это вообще вопиющее беззаконие. – Приказал Валька.

– Валентин Семёнович… – Попробовал вступиться козлетон. – Мы не имеем права…

– Я что‑то не понял. – Резко обернулся к говорящему хозяин заведения. – Это кто тут заговорил о правах?

– Но‑о!.. – Неуверенно протянул тенор.

– Я тебе сейчас дам "Но"! Ты у меня, свинячья рожа, сейчас отведаешь по полной программе. Развязать! – Рявкнул Валька.

Охранник нажал на какую‑то кнопочку и петли, приковывавшие Альберта к лежаку, раскрылись, отпуская затёкшие руки.

– Валентин Семёнович, я вынужден буду немедленно сообщить о вашем поступке. – Вмешался охранник‑молчун.

– Попробуй только. – Пригрозил Валька. – Тут нарушение договора двойное: первое, вы взяли клиента в комплексе, что категорически запрещено; второе, это мой друг, а по договору вы обязались не трогать моих друзей.

– Откуда ж мы знали, что это ваш друг?! – Удивился козлетон.

– А вот это уже ваши проблемы. – Усмехнулся Валька. – Незнание закона не освобождает от ответственности.

– Ну, знаете ли?! – Возмутился козлетон. – Я не любитель скандалов, но Вы, Валентин Семёнович, вынуждаете меня…

– Так вот, не хочешь скандала, немедленно отвали, я забираю его с собой до выяснения обстоятельств.

– Мы не имеем права выпустить его отсюда. – Возразил молчун.

– Я тебя спрашивать буду. – Усмехнулся Валька. – Он достал из кармана какую‑то коробочку, оказавшуюся на деле миниатюрной рацией. – Кисман, давай сюда взвод наших. Сопротивляются, сволочи. – Произнёс он, в оживший динамик.

– А вот этого не следовало бы делать. – Угрожающе начал молчун.

– Заткнись, падла. – Прорычал Валька. – Я тебя здесь заживо сгною, и никакая мамочка тебе не поможет.

При слове "мамочка", Альберт дёрнулся, как от электрического разряда. "Следовательно, это она добралась таки до меня"‑ подумал он, растирая кисти.

В комнату вошло человек пять.

– Ребята, – спокойно начал Валька, – этих запереть здесь, отобрать мобильники и всё что отбирается в таких случаях. Они временно арестованы.

– Прям здесь, Валентин Семёнович? – Удивился один из вошедших.

– В камере, разумеется, в камере. – Поморщился непонятливости Валентин.

– Есть. – Отрапортовал командир группы.

– Ты ещё за это поплатишься. – Зашипел молчун.

– Окей, договорились. – Легко согласился мамонт. – Только сначала выберись отсюда, гнойник на теле родины.

– Валентин Семёнович, – Заговорил козлетон, – Может, давайте полюбовно, договоримся. Мы поторопились, вы погорячились… С кем не бывает?..

– Ребят, я не понял? – Обернулся Валька к пришедшим. – Я вроде бы приказал убрать это дерьмо отсюда? или мне приснилось?

– Есть. – По‑военному отрапортовал командир охраны.

Всех быстро обыскали, после чего вывели прочь. Альберт с Феликсом остались одни.

– Ну? – Спросил мамонт.

– Что, ну? – Переспросил Альберт.

– Рассказывай. – Предложил Валька.

– Что? Прямо здесь?

– м‑да. – пожевал губами Валентин. – Ты прав. Пошли.

Он повернулся к дверям, пропуская вперёд Альберта.

Наверху, в комнате, куда привёл его Валентин, ярко горели невидимые лампы.

– Жрать хочешь? – Спросил мамонт.

– Ещё бы!.. – проворчал Альберт. – Эти твари не кормили меня совсем.

– Правильно. Это чтоб ты дорогой не уделался.

– Так я ж перед этим поел?

– Ладно. Чего есть‑то будешь? – Поинтересовался Валька.

– Если честно, – замялся Альберт, – я вечером не ем.

– А на кой хрен тогда требуешь жратвы? – изумился Валька.

– Да так… На всякий случай… На жадность тебя проверяю.

– Чудак ты, Феликс. – Улыбнулся Валька. – Чай‑то пьёшь?

– пью. – Согласился Альберт.

– Ладно. Тогда я сейчас закажу чайку, а ты пока располагайся. Там (он кивнул в сторону драпировки) все удобства.

– Ты лучше прикажи, чтоб мне вернули мои вещи и документы. – Озадачился Альберт.

– Вещи сейчас принесут. – Помрачнел Валька. – А вот документы тебе теперь вряд ли понадобятся.

– Это ещё почему? – Не поверил своим ушам Альберт.

– Ты, почему имя сменил? – Не ответил Валька.

– Это долгая история. – Замялся Альберт.

– Ну, вот. Сейчас принесут чай, мы и пошепчемся по душам. А пока приводи себя в порядок. Здесь тебя точно никто наркотиками пичкать не будет.

Валентин вышел.

Феликс обошёл всю комнату, заглядывая во все углы. За драпировкой оказался небольшой коридорчик с тремя дверями. Первая дверь вела в ванную комнату. Она представляла собой целый комплекс, включающий в себя две душевых кабинки и небольшой бассейн, по всей видимости, выполнявший роль стандартной ванны. Вторая в туалет. Он впечатлял не менее. Дверь изнутри была зеркальной, так что сидя на троне можно было лицезреть себя любимого во всей красе. Третья дверь, вернее то, что за ней оказалось, заставило задуматься. Совсем крохотная комнатка была почти целиком занята громадной кроватью.

– Ты что тут делаешь? – Раздался голос за спиной Феликса.

– Тьфу ты чёрт! – Воскликнул Феликс. – Так же разрыв сердца получить можно.

– Не дрейфь! – Похлопал его по плечу Валентин. – Я же аккуратно.

– Что за комната? – Спросил Феликс. – Я не очень понял её предназначение.

– Н‑да как тебе сказать?.. – Замялся Валька. – В общем, для любовных утех, ежели таковые возникают.

– Понял. – Помрачнел Феликс. – Девочек доставляют таким же Макаром, как и меня?

– Феликс, неужели ты считаешь меня подонком? – Помрачнел Валентин. – Нет, конечно. Сюда попадают исключительно по доброй воле. Да и то, по моей. Ну, а если совсем уж честно, то здесь и было то всего ничего… Только одна.

– Ладно, извини. – Извинился Феликс.

– Проехали.

– У тебя всё здесь так роскошно? – Спросил Феликс, возвращаясь в комнату.

– Как тебе сказать… – Запнулся Валентин.

– Про подвалы я уже понял. – Мрачно усмехнулся Феликс. – Там своеобразный комфорт.

– Феликс, давай‑ка лучше о деле поговорим. Как это тебя угораздило перейти дорогу мамочке? – Решительно сменил тему хозяин спорт‑комплекса.

– Да никому я ничего не переходил. – Поморщился Феликс. – Просто появилась конкуренция, а мамочке она не нужна. Вот и наехала.

– И?

– Ну, я всё продал одному знакомому, а мамочка осталась с носом.

– Взул.

– Скажем, так. – Согласился Феликс.

– и решил, что тебя уже не найдут?

– И не нашли бы. Почти пятнадцать лет с хвостиком скрывался, не нашли же?! А тут видимо кто‑то сдал.

– А кто знал?

– Знал один человек, но его нет в живых.

– Давно?

– Давно.

– Понятно. – Неопределённо сказал Валентин.

– А мне вот не понятно, чем это ты занимаешься?

– Ну, как тебе сказать?.. – Валентин внимательно посмотрел на друга.

В дверь постучали.

– Войдите! – Крикнул Валентин.

Створки разошлись, и официантка вкатила стеклянный столик с чайными принадлежностями.

– Благодарю. – Сказал хозяин. – Дальше мы сами.

Девушка слегка поклонилась и вышла.

– Какие у тебя они вышколенные. – Заметил Феликс.

– За такие деньги, какие я им плачу голышом ползать будешь.

– Догадываюсь.

– Ты, какой чай предпочитаешь?

Феликс внимательно осмотрел привезённое.

– Вот этот, пожалуй.

– Губа не дура! – Засмеялся Валентин. – Разбираешься в чаях?

– Немножко. – Согласился Феликс. – Так ты не уходи от ответа. Чем это ты занимаешься? Неужели в криминал потянуло?

– Нет. Так сложилось, что выбора не было. Либо жить, либо гнить. Я выбрал, как ты понимаешь, первое. Пришлось, конечно, поступиться некоторыми принципами. Но в основном свободу выбора я всё‑таки сумел сохранить.

– Продался.

– Феликс, я бы на твоём месте судить не стал.

– А я и не сужу. Я просто думаю, если б тебя не оказалось в нужный момент, чтоб было со мной?

– Феликс, ты же сам надул мамочку. Вот и ответил бы. За всё в этой жизни надо платить. И никуда от этого не деться. Не обманул бы ты её, тебя б и не искали.

– Ладно, ещё один философ выискался.

– Ты знаешь, с годами начал задумываться о таких вещах. И сожалею, что раньше не хотел этого знать. А зря, очень даже зря!..

– И что? Помогает?

– Как тебе сказать?.. – Задумался Валентин. – Может и не помогает, в финансовом смысле, вернее, в материальном. А вот в душевном, или духовном, да. Многие вещи стали понятнее.

– Ты где‑то прав. Отчасти. Нельзя всё измерять деньгами, но других ценностей у нас то нет?! А потому надо исходить из общепринятых критериев оценки.

– А кто устанавливает эти критерии?

– Общество, разумеется.

– А общество, конечно, состоит из индивидуумов?

– Ну, а как же?!

– Вот ты и противоречишь. Если каждый начнёт задумываться о своих поступках, попробует жить иначе, без обмана и фальши, глядишь, и критерии другими станут.

– Ты у нас в проповедники записался?

– Нет. – Вздохнул Валентин. – Просто в последнее время волей неволей задумываешься о смысле жизни. О пройденном тобой пути.

– Саньяси номер два! – Усмехнулся Феликс.

– Почему ты сразу ярлыки развешиваешь? Саньяси, между прочим, оказался прав во многом. Я бы не прочь встретиться с ним и побеседовать. Теперь мне есть, что ему сказать.

– Думаешь, у него нет что ответить? – Улыбнулся Феликс.

– Вот потому и хотелось бы встретиться.

– Да. Разбежались мы, как горошины рассыпались по планете.

– Но, давай лучше вернёмся к нашим баранам. – Отодвинул пустую чашку Валентин. – Рассказывай.

– Что?

– Всё.

– прям таки всё?

– Феликс, если жить хочешь, то поторопись. – Сказал Валентин, берясь за заварничек.

– Надеюсь на взаимность?..

– Разумеется. Иначе и быть не может.

Глава 4

Пробка с громким хлопком, выскочив из бутылки, по неимоверной дуге взлетела к потолку, ударившись о него, почти отвесно рухнула вниз. Шампанское брызнуло в бокалы. Куранты уже заиграли свою обычную мелодию перед тем, как начать отбивать время. Наши руки переплелись. Его бокал коснулся моих губ, и в этот миг зазвенело разбитое стекло, что‑то тяжёлое, и в то же время мягкое, свалилось на пол. Вслед за этим стол с грохотом отъехал на пару метров сторону и почти у наших ног оказалось тело человека, лежащего лицом вниз. Некоторое время мы продолжали неподвижно стоять, ошеломлённо таращась на лежащего. Куранты били полночь, оповещая о наступившем новом годе. Грянул гимн. Из‑под человека вытекла тоненькая струйка чего‑то тёмно‑красного.

– Кровь! – Вскрикнула я и, сунув бокал на подвернувшийся журнальный столик, опустилась на колени.

Это был мужчина. Лица его видно не было, а по затылку определить возраст ещё никому не удавалось. Роста он был выше среднего, где‑то метр восемьдесят или чуток больше.

– Да помоги же мне его перевернуть!.. – Попросила я, берясь за руку лежавшего.

– Сейчас, сейчас, дорогая. – Сказал он, устраивая свой бокал рядом с моим.

Я невольно глянула на столик и замерла. Там стояло 3 фужера, один был пуст.

– Откуда там три бокала? – С тревогой спросила я.

– А‑а! Да, когда я переставлял приборы не заметил одного. Решил, что ты забыла поставить. Принёс другой, гляжу, а тот стоит себе спокойненько на столе. Ну, я и поставил этот сюда, чтобы не относить.

– Так хоть бы налил в него вина!

– А какая разница?

– Да ты что? Неужели ты не знаешь, что на новый год нельзя ставить пустую посуду на праздничном столе?

– Так он и не стоял на столе! – Удивился Силивестр.

– Зато он был рядом. Но главное не это, а то, что этот предмет нашего обихода в данный день и момент является главным атрибутом праздника, его талисманом, так сказать.

– Хм!.. Но я же этого не знал?! – Хмыкнул он.

– Не знание законов не освобождает от ответственности. – Констатировала я, осторожно переворачивая раненого. – Ты, кажется, наделал жутких дел.

– С чего ты взяла?

– Увидишь сам.

Лицо человека было залито кровью. На левой стороне груди расползалось кровавое пятно.

– Надо снять с него рубашку. – Сказал Силивестр.

– Зачем? – Не поняла я.

– Затем, чтобы перевязать рану и остановить кровь.

– Рубашка безнадёжно испорчена. Её надо просто разорвать. Снять мы её всё равно не сможем. Давай, а я пока за водой сбегаю и аптечку принесу. Кстати, а где она у тебя?

– На кухне, у большого шкафа на стене. – Ответил он, с треском разрывая сорочку раненого.

Я выскочила на кухню, схватила полотенце, чайник, сорвала со стены аптечку и кинулась назад в комнату. В этот момент зазвонил дверной звонок.

– Ты ждёшь гостей? – Крикнула я в комнату.

– Какие к чёрту гости?! Мы же с тобой договорились встретить новый год в гордом одиночестве! – Ответил он.

Я подошла к двери.

– Кто там?

– Открывай. – Раздался знакомый голос.

Я распахнула дверь. На пороге стояла Лилька.

– Лиля?! Ты?! – изумилась я.

– Не прикидывайся поражённой. Это ещё кто из нас должен удивляться?! – Ответила подруга, входя в комнату и закрывая за собой дверь. – Ну, дорогая моя подружка, женишком обзавелась? Очередным?

– Лилька, сейчас не до этого. Там раненый. Пошли, потом будем выяснять отношения. – Сказала я, поправляя на плече полотенце.

– Где раненый? Какой раненый? Силивестр, что ли? – Не поняла или не поверила Лиля.

Я не ответила, крутнулась и пошла в комнату, где на экране телевизора разворачивались новогодние действа. Она последовала за мной. На полу, в луже крови сидел Силивестр, пытаясь пальцами сдержать бьющую фонтаном кровь.

– Ты что делаешь, козёл?! – Закричала Лилька и бросилась к раненому. – Отпусти, идиот, дай сюда аптечку, скорее!

Некоторое время стояла тишина, только раздавались Лилькины команды, дай то, подай это. Она когда‑то заканчивала курсы медицинской сестры, так что навыки по перевязке у неё какие‑никакие были.

– Вроде всё. – Сказала она, глядя на дело рук своих. – Силивестр, принеси тёплой воды и тряпку, затри пол. А ты, красавица, – Обратилась она ко мне, – принеси чистой воды и полотенце. Надо же его хоть умыть.

Я вышла на кухню, набрала кастрюльку тёплой воды из‑под крана, взяла очередное полотенце и вернулась. Поставив всё возле подруги, собрала окровавленные лохмотья бывшей рубашки и вышла в коридор, где замотала всё это в старые газеты. Немного постояв у зеркала, приходя в себя. От вида крови меня слегка подташнивало. Затем вернулась в комнату. Лилька с Силивестром уже уложили раненого на диван.

– Ну, как он? – Спросила я.

– Нормально. – Неохотно ответила Лилька. – Надо скорую вызвать.

– Только не сюда. – Запротестовал Силивестр.

– Пошёл ты!.. – Ответила Лилька. – Где тут телефон?

– В прихожей. – Сказала я, подходя к лежащему, и заглядывая ему в лицо. и отпрянула. Это был он! Тот самый человек, спасший меня в парке.

– Он что, не работает? – Спросила Лилька, держа в руке трубку.

– Да. Я его отключил.

– Включи немедленно, идиот! – Вскричала Лиля, и заметив мою реакцию, поинтересовалась. – Что с тобой?

– Ничего. – Еле выдавила я из себя.

– Не ври. Я же вижу. А ну, давай, выкладывай. Ты его знаешь? – Спросила она, подходя ближе.

– Да!.. Знаю. Это он!

– Кто он? – Не поняла Лилька.

Она по‑прежнему не смотрела на раненого, сосредоточившись только на мне.

– Это твой бывший жених? – Спросил Силивестр.

– Бред!.. Этого не может быть! – Бормотала я.

– Чего не может быть? – Переспросила Лилька.

– Лиль, это тот самый человек из‑под дождя! – Выдохнула я.

Подруга долгим взглядом окинула меня, потом не спеша отвернулась к лежащему на диване и вдруг медленно начала оседать.

– Что случилось? – Теперь уже вскрикнула я.

Силивестр подхватил падающую Лильку. На диване никого не было!..

– Нашатырь, скорей! – Потребовала я.

– Не надо. – Тихо сказала Лиля, слабо отталкивая от себя Силивестра. – Не надо. – Повторила она, опускаясь на край дивана, шаря руками, как слепая.

– Лиля, что это? – С неподдельным страхом в голосе, спросила я.

– Это, моя дорогая невесточка, второе предупреждение тебе. Нет, наверное, уже третье, последнее.

– Ты о чём?

– О том, что ты видела его уже трижды, а это предел, как в сказках, знаешь?!

– Лиль, но это же не сказка?! Люди так просто не могут появляться и исчезать?!

– Как видишь, могут. – Она поднялась. – Извините, что я подпортила вам вечер. – И она направилась к выходу.

– Лиль, погоди, я с тобой. – Бросилась я за ней.

Силивестр так и остался стоять посреди комнаты с распахнутым ртом, ничего не понимая.

– А как же?! – Услыхала я уже за дверью, на ходу застёгивая пальто.

Лиля не села в лифт, а пошла вниз пешком. Я семенила рядом, не зная, с чего начать. Лицо подруги было серым.

– Лиль, да объясни ты мне, в чём всё‑таки дело?

– В машине, всё в машине. – Механически ответила подруга, даже не глядя в мою сторону.

У парадной действительно стояла машина. Лилька подошла к ней, вынула из сумочки ключи и принялась открывать.

– Садись с той стороны. – Предложила она, усаживаясь за руль.

Я обошла машину и устроилась на переднем сиденье. Лилька воткнула, не вставила, а именно воткнула ключ в замок зажигания, но заводить не торопилась.

– Как он появился? – Спросила она.

– Кто?

– Не прикидывайся дурочкой. Ты прекрасно поняла о ком я.

– Да мало ли о ком? Может о Силивестре?! Откуда мне знать.

– Плевать я хотела на твоего Силивестра.

– Тогда зачем приехала?

– А ты и впрямь двинутая. – Зло сказала Лилька и рванула стартёр.

– Лиль, ты не ревнуй. Я, видимо, опять ошиблась, но меня действительно вовремя остановили. – Я положила руку ей на плечо.

– Глупая ты самочка. – Раздражённо сказала она, сбрасывая мою руку. – Я же тебе сказала, что мне начхать на твоего Силивестра. УЖ кто мне был не безразличен, так это Витька.

– Витька?! – изумилась я.

– Не удивляйся.

– Ну, да! Как это не удивляться?!

– А очень просто. Так как он появился?

– Не знаю. Мы стояли у стола с бокалами и тут вдруг окно разлетелось в дребезги, что‑то загрохотало, стол откатился в сторону, а на полу оказался человек. Вот и всё.

– Ну‑ну! – Саркастически хмыкнула подруга. – Что‑то битых стёкол я не заметила, да и холодно в комнате не было?..

– Не знаю. – Растерялась я.

– А что вы намеревались делать? – Очень буднично поинтересовалась Лилька.

– Ну!.. – Замялась я.

– Ты не мямли. Говори как есть.

– Да, в общем‑то, ничего предосудительного. Просто пили на брудершафт.

– Это ты поишь его со своего, он со своего, а потом целуетесь? – Уточнила она.

– Да.

– А потом, разумеется, брачная ночь.

Я, вероятно, покраснела, потому, что Лилька криво так усмехнулась.

– Лиль, я человек и мне ничто человеческое не чуждо. – Тихо сказала я.

– А ты уверенна, что это относится к понятию "человеческому"?

– Ты меня для того взяла, чтобы на мне испытывать свои иезуитские приёмчики? – Обозлилась я.

– Откуда ты взялась на мою голову такая озабоченная?.. – Устало спросила моя подруга.

– Это я‑то озабоченная?! – Обиделась я.

– Во‑первых, я тебя с собой не брала. Даже наоборот, предлагала, и неоднократно, оставаться. Во‑вторых, ты сама побежала за мной. Причём, оскорбила при этом Силивестра. Он ведь остался с носом!.. Такие вещи, подружка моя, мужики не прощают. Если, конечно, это не тряпка, а мужик!.. В‑третьих, мои иезуитские приёмчики, как ты говоришь, здесь совершенно ни причём. И ты сама это прекрасно знаешь.

– Тогда к чему эти кривые ухмылки?

– А к тому, что в тебе сидит инстинкт самки. Он перебивает всё лучшее, что в тебе заложено.

– Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? – мои эмоции вышли из‑под контроля. Я уже не говорила, я почти кричала.

– Нет. Не кажется. Не кажется потому, что я права и ты это то же знаешь.

– Останови машину. – Моментально успокоившись, потребовала я.

– Пожалуйста. Парк вон, тебя ждёт. – Махнула она рукой, и не думая тормозить. – Кстати, тебя давно вызывали в прокуратуру?

– Зачем? – Не поняла я.

– На допрос, по делу убийства Витьки?

– Давно. Кажется, месяца два уже. А что?

– Да то, что всё это была инсценировка.

– Какая инсценировка?

– Самая что ни на есть обыкновенная.

– Я не понимаю, поясни?! – Потребовала я, отпуская ручку двери.

– Ты же хотела выйти? – Съехидничала Лилька, тормознув.

– может быть хватит? – Тихо, но твёрдо спросила я.

– Хватит, так хватит. – Пожала она плечами, плавно выжимая сцепление. – Витьку твоего никто не убивал. Всё, что ты видела, была просто галлюцинация.

– Бред. – Фыркнула я. – Я же собственными глазами видела торчащий из его горла нож. И менты с собакой мне не приснились.

– Ты сегодня и незнакомца видела собственными глазами. Но откуда он появился, и куда исчез ведь не видела? Хоть и стояла рядом.

– Но ты же то же не видела, куда он исчез?

– Ну и что? Мне и не надо знать, куда он исчез. Я и так знаю куда.

– Ну, и куда?

– А вот это тебе пока что рано знать.

– Лиль, не строй из себя всезнайку. Сегодня просто случилось какое‑то временное смещение. Так что ничего из ряда вон выходящего не произошло. Всё это объяснимо.

– Пожалуйста, объясни, будь добра?!

– Лиль, ты же сама его перевязывала? Ты чувствовала тепло его тела, на тебе была его кровь.