Текст книги "За чужие грехи"
Автор книги: Агония Иванова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Глава седьмая
Таня вышла из школы и почувствовала, что что-то внутри сжимается при мысли о том, что нужно куда-то идти. Оставаясь здесь, она была в безопасности, но стоит только вернуться домой… Нет, об этом даже думать было страшно.
Если она пойдет к Люсе, ее найдут и там.
Выхода нет.
Таня сжала голову руками и медленно пошла к выходу со школьного двора, пытаясь опровергнуть это внутри себя какими-то утешительными мыслями, но у нее не получалось.
Чтобы она не делала, как бы не пыталась что-то изменить, выхода все равно нет.
У школьных ворот ее кто-то окликнул, она удивленно отняла руки и остановилась, заметив высокого мужчину, уже совсем не молодого, но еще далеко не старого, судя по всему ему, было немногим больше тридцати. Или все-таки многим. Если бы после отчима Таня не чувствовала такого отвращения к противоположному полу, она бы сочла его даже красивым. У него были светлые пшенично-золотые волосы и какие-то слишком чистые – или они казались такими из-за своего цвета? – небесно голубые глаза.
– Прости, – сказал он рассеянно, – но ты… эээ… не знаешь Наташу?
– Наташу?! – переспросила Таня и даже забыла на мгновение о своих проблемах, сделала шаг к нему на встречу, а потом чуть не выругалась от настигнувшей ее неожиданно догадки. Значит это… тот самый!? Девочку переполнили волнение и злость, толкнувшие ее на отчаянный шаг. Она схватила незнакомца за ворот короткого полупальто, тряхнула изо всех сил и сурово осведомилась:
– Где она?! Что вы с ней сделали!?
– Эй! – возмутился он, и, поскольку он был все-таки значительно сильнее, легко сбросил ее руки и отодвинул ее в сторону на безопасное расстояние, – ты меня путаешь с другим человеком, я помочь хочу…
– Знаем мы вашу помощь! – продолжала нападать Татьяна.
– Ну, подожди! – теперь мужчина тоже разозлился и повысил голос, – послушай ты! Ты сестра ее, да? Я, правда, помочь хочу. Человек, который пудрит мозги твоей Наташе мой друг… и мы… должны ее спасти.
– Что? – Таню словно облили холодной водой, она скинула его руку со своего плеча и попыталась хоть немного осмыслить все, что он сказал.
А если он врет? Нет, было непохоже. Прозрачные и чуткие глаза этого человека легко бы выдали в нем ложь или притворство, к тому же в них пряталось что-то отдаленно напоминающее боль, сострадание и раскаяние. Как непривычно ей было видеть раскаяние в людях!
– Нет, я не ее сестра. Я подруга, – постепенно приходя в себя, поправила Таня, – с сестрой вам вообще лучше не говорить. Это ее убьет. Или она кого-нибудь убьет. Не важно. Наташа мне тоже близка и я сделаю все, чтобы ей помочь, только что для этого нужно?
– Как тебя зовут? – спросил мужчина, Таня сначала смутилась, а потом все-таки сдалась и представилась. – А я Владимир, – сказал он, – так вот, послушай, Татьяна. Давай только отойдем куда-нибудь?
Таня кивнула и уныло побрела в след за ним, пытаясь разобраться в себе и в сложившейся ситуации. Хотя этот человек и не внушал никакого доверия, ей приходилось ему верить, потому что он был единственной ниточкой, связывавшей теперь их с Наташей.
Они присели на влажную после дождя лавочку в пустом тоскливом парке, где потрескавшиеся асфальтовые дорожки уже были засыпаны листьями. Никто, кроме них не заглядывал сюда больше, и особенно ленивый пьющий дворник.
– Он не плохой человек, просто очень-очень глупый. И если вобьет что-то себе в голову, это уже оттуда не выбьешь… глупая черта. Сейчас он желает доказать мне, что хоть ему и тридцать пять, с имиджем Казановы он расставаться не намерен, – Владимир поморщился, порылся по карманам в поисках сигарет, но так их не нашел, по нему было заметно, что он нервничает, – для этого ему и нужна ваша Наташа. Маленькая наивная дурочка. А потом он ее бросит, как наиграется… А девочка, черт побери, и слушать ничего не хочет!
– Она сейчас у него? – перебила Таня, уставшая от всех этих долгих объяснений и вспомнившая про больную Люсю, которой нужна была помощь. Как, впрочем, и поддержка – ее нельзя бросать одну в таком состоянии, вдруг она что-то выдумает? Кто ее знает.
– Да, – грустно подтвердил Владимир.
– И… они спали вместе?
Повисла неловкая и натянутая пауза. Владимиру стало грустно, он украдкой внимательно изучал лицо девочки, в котором не читалось и тени смущения человека, говорящего о чем-то постыдном или запретном. Скорее отвращение.
– Угу, – мужчина заторможено кивнул и посмотрел в другую сторону, – мне жаль.
– Ничего страшного, – вдруг неожиданно изрекла Таня, – спасибо, что хотя бы не насильно. Это не конец света. А я поговорю с Наташей, если она не понимает… – эта уверенность удивляла даже саму девочку. Она поймала себя на том, что немного завидует подруге, у которой было право выбора. Ее никто не принуждал, она всего лишь платила за свою собственную глупость, а не за чужую… похоть.
Таня устало прикрыла глаза и помассировала виски. Проблемы близких ей людей были возможностью отвлечься, но от этого ее собственные проблемы никуда не исчезали.
– А вы… – продолжала она, не открывая глаз, – сделайте все, чтобы ваш этот друг больше к ней не приближался. Увижу – убью. Или сестра ее… Она очень болезненно все воспринимает. Ей что угодно в голову может прийти.
– Понимаю, – зачем-то кивнул Владимир. Таня открыла глаза и пристально посмотрела на него.
– А… у них ведь никого нет, да? – зачем-то спросил он.
– Ну да, – подтвердила Таня, – отец их бросил уже очень давно, мать умерла. Они живут вдвоем.
– Бедные дети, – посочувствовал Владимир, совершил очередную попытку найти сигареты в карманах, но она тоже ничем не закончилась, по нему было заметно, что он недавно бросил или запрещает себе, но с трудом борется со старыми, за годы выработавшимися привычками, – у меня было совсем иное детство, – поделился он, – да и нравственность была… Была, да. Только странно, почему именно мы стали такими безнравственными, – Таня молчала не зная, что тут можно сказать, а Владимир вспомнил и про нее, – а у тебя семья нормальная? – осведомился он. Девочке словно дали пощечину, она отвернулась, прикусила губы, но ничем не выдала себя.
– Нормальная, – пробурчала она, – за исключением того, что мать целыми днями и ночами пропадает на работе… отец валяется где-то под забором, проспиртованный и грязный, а отчим иногда меня трахает.
Владимир изумленно вытаращил на нее глаза, кажется, это было для него большой неожиданностью, впрочем, Таня и сама не ждала от себя таких откровений. Она боялась рассказать об этом даже Люсе, а теперь открылась какому-то малознакомому человеку, хотя ее об этом не особенно-то и просили.
– Да все нормально, – заверила она его холодным голосом совсем без эмоций, – это же ваше особенно нравственное поколение…
– Ты считаешь это нормальным? – ошарашено переспросил мужчина, – а мама твоя знает?
– Нет, зачем ей знать? – смутилась Таня, – ей что, свечу держать? Это наши дела. Мои дела.
– Татьяна, послушай, это ведь ужасно! – заметил Владимир, – неужели ты ничего не пытаешься сделать?
– А что я могу сделать?! Кто меня спрашивать-то будет!? – вспылила Таня, – на своего друга посмотрите, его мало волнует, так вот и моего отчима тоже не особенно. Только меня… меня никто не спасет… – к горлу вдруг подступил душный комок и слезы сами собой поползли из глаз, Таня пыталась как-то это остановить, но было бесполезно и окончательно сдавшись, она зарыдала. Владимир сначала растерялся, а потом осторожно обнял ее и погладил по растрепанным коротким светло-каштановым волосам.
– Ну что ты, что ты… – нежно говорил он, – мы что-нибудь придумаем… обязательно, – таким образом, вместо одной девочки, которую он должен был спасти, теперь появилась и вторая, и Владимир даже не мог решить для себя, что за странное неожиданно появившееся чувство толкает его на эту благотворительность.
Впрочем, это не имеет значения, важна только эта хрупкая болезненная девушка, совсем еще ребенок, которая так искренне и отчаянно плачет сейчас, доверив ему свою больную душу, и вторая, которая неминуемо погибнет, если только он не встанет у этого на пути.
Начался дождь – мелкий и холодный, в парке стало совсем неуютно.
Таня постепенно успокоилась, осторожно высвободилась из его объятий и встала, мысль о больной Люсе, которая может сотворить что-то страшное, волнуясь за сестру, оказалась сильнее неожиданно навалившейся на нее истерики.
– Простите, мне нужно идти, – оправдалась она и торопливо пошла к выходу из парка, рукавом утирая слезы, но Владимир ее окликнул и заставил остановиться.
– Таня, подожди, – он нагнал ее и всучил картонную визитку, – возьми. Это мой телефон. Если будет нужна помощь, ты звони…
– Вы, конечно, извините, но мне психолог не нужен, – возразила Таня, разглядывая визитку.
– Ну… хочешь, я поговорю с твоей матерью? – предложил он робко.
– Нет! – Таня сама испугалась своего крика, от него с веток взлетели птицы, и он отозвался эхом в холодной гулкой тишине, – только попробуйте, слышите!? Я вас убью, убью! Она должна быть счастливой, ей не нужно этого знать! – и немного успокоившись, внимательно посмотрев ему в глаза, она пригрозила, – не лезьте не в свое дело. А то у вас тоже будут проблемы.
Она развернулась и быстро бросилась бежать к выходу из парка, скомкав визитку. Но она не выбросила ее, а положила в карман сумки, не отдав себе отчета в том, что помешало ей швырнуть ее на мокрый асфальт.
Владимир следил за тем как ее хрупкая фигурка в легкой курточке становится все меньше и меньше, исчезает, словно растворяясь в пелене дождя.
Волосы намокли и неприятно прилипали к коже, а он все стоял и стоял, ежась от холода, в объятиях неизбежно пришедшей осени.
Да, она пришла.
Осень его жизни.
Может быть позвонить? Или не звонить?
Наташа сидела на кровати, скрестив ноги, и гипнотизировала телефон. Она не решалась набрать номер сестры, зная, что не услышит ничего кроме упреков и обвинений, но с другой стороны она понимала, что Люся, скорее всего очень волнуется, скорее всего, уже очень извелась. Наташе хотелось поделится с сестренкой своим счастьем и радостью, но кроме «ты что, совсем с ума сошла?!» или чего-то в этом духе, Люся едва ли бы сказала что-то узнав о произошедшем с ней этим вечером, и ночью.
За окном опять шел дождь и его мерный стук по старой крыше начинал действовать девушке на нервы.
– Ты бы позвонила сестре, – словно прочитав ее мысли, сказал вернувшийся Кир, тряхнул мокрыми волосами и небрежно швырнул в кресло куртку и пиджак. От него пахло свежестью с улицы и сигаретами, хотя он обещал бросить. Но это мало волновало Наташу, она все также напряженно смотрела на телефон.
– Она будет меня ругать, – призналась девушка.
– Ну… – он не нашел подходящих слов и заметил, – но она же, наверное, волнуется. И вообще может быть проводить тебя до дома?
– Нет! Я не хочу, – испугалась Наташа, для которой возвращение домой, означало возвращение в прежнюю жизнь. Кир только пожал плечами и уселся рядом с ней на кровать.
– А школа? – продолжал он.
– Да черт с ней! – звонко рассмеявшись заявила девушка и ей вдруг стало так легко и спокойно, словно послав к черту школу, она наконец-то обрубила эту грань, сделала себя окончательно свободной, а значит ей больше не нужно было связывать себя какими-то ненужными обязательствами, – я хочу с тобой быть!
– Это конечно здорово, – ухмыльнулся Кир, – но все-таки? Я никуда не денусь, я буду тебя ждать… – если бы Наташа не была так увлечена своими мыслями и спорами с собой, она бы заметила, сколько фальши прозвучало в его голосе, и он даже не пытался ее скрыть.
– Школа тоже будет меня ждать! И Люся! – возразила Наташа. Кир снова подумал о ее сестре, ему вспомнилась эта крошечная агрессивная девочка, уже тогда готовая порвать его в клочья. Очаровательный бесенок, который был достоин, куда большего внимания.
Наташа тем временем взобралась ему на колени, обвила шею руками и жадно поцеловала в губы, а Киру было сложно отделаться от каких-то глупых фантазий, начавших лезть в голову. У них похожая форма губ с сестрой и не сложно представить на ее месте младшенькую…
Он повалил Наташу на лопатки.
А что если бы на ее месте действительно была младшенькая?
Она, наверняка бы сопротивлялась… Да она бы была в бешенстве!
Нет, Наташу нужно держать под рукой, с ее помощью можно добраться и до ее сестры… И о чем он думает, о чем он только думает? Нет, уже не думает, в таких случаях разум не играет никакой роли, здесь полная власть животных инстинктов и желаний. И кое-что сейчас он понял точно, так ясно и остро, что ему захотелось поскорее убежать от этой назойливо требующей любви Наташи.
Я хочу Люсю, – мрачно констатировал он, и теперь даже ему самому стало смешно от собственных глупости и легкомыслия.
Глава восьмая
– Ушла? – Владимир словно не веря своим ушам заглянул в комнату, прошел всю квартиру Кира, но так и не нашел следов пребывания Наташи. Его друг все это время стоял, прислонившись к стене коридора и внимательно следя за каждым его движениям.
Он выглядел каким-то неуверенным, уставшим, и Владимир сразу отметил то, что Кира что-то пожирает изнутри, не дает покоя. Таким встревоженным последний раз он видел его очень давно.
– Она не спряталась в шкаф, – зло процедил он, недовольный тем, что друг ему не доверяет.
– Хорошо, – в конце концов согласился тот и оценивающе посмотрел на Кира, – что-то произошло?
– Почему ты так думаешь? – насторожился Кир.
– Ты чем-то обеспокоен, – заметил Владимир.
– Нет, ничуть.
– Ты врешь, – пресек Владимир, – прекрати.
За окном сгущались непроглядные серые тучи, где-то далеко гремел гром и над морем сияли стремительные полосы молний. Сильные порывы штормового ветра приносили в квартиру запах залива и свежести, хлопали форточкой, отчего ему было немного не по себе.
– Я идиот! – пожаловался Кир, наконец-то сдавшись, – я полный идиот! Ну, как можно так влипнуть?! Я хочу Люсю!
– Люся? Кто такая Люся? – растерянно переспросил Владимир, готовившийся уже услышать что-то вроде раскаяния за эти жестокие игры с Наташей или хотя бы желание все исправить, пока не поздно.
– Ну, мелкая. Коротышка. Сестра Наташи, – упавшим голосом пояснил Кир и достал пачку сигарет из кармана брюк, но не закурил, стал вертеть ее в пальцах, – понимаешь? Ей пятнадцать лет! А мне сколько?! Мне тридцать пять! – жалобно заявил он.
– Ты что, правда, чокнутый!? – разозлился Владимир, – что ты такое несешь!? Может быть, ты остановишься уже?! Поигрались и хватит!
– Ты не понимаешь, – возразил Кир и все-таки достал сигарету и закурил, давясь дымом так, словно делал это впервые, – все серьезно! Я как помешался! Я не могу, я все время об этом думаю теперь… Я сдохну, если не…
Он не успел договорить, потому что его прервал сильный и резкий удар Владимира прямо в лицо, совершенно неожиданный. Он замолчал как-то растерянно, даже выронил сигарету на паркет, но торопливо потушил ее. Ему очень хотелось сейчас же дать сдачи, но что-то его останавливало.
– Ты правда что ли не понимаешь? – холодно спросил Владимир, ничуть не чувствуя себя виноватым.
– Я понимаю только одно! Что я чертовски ошибся, и мне вообще не нужно было связываться с этой дурой Наташей! Это все ты, ты! Почему ты не сказал мне сразу выбрать Люсю?! – Кир нашел повод для того, чтобы достойным образом ответить. Он уже замахнулся для удара, но не успел этого сделать – зазвонил телефон.
Он отпустил друга, быстро пошел в комнату, по дороге закуривая вторую, уже более удачливую, сигарету.
Но, послушав, что говорит собеседник и, бросив ему пару фраз, он вернулся разочарованный.
– Одевайся. Мы едем к Тихомировым, – вдруг скомандовал Владимир, до этого напряженно смотревший на темно-серые небеса.
– К кому? – переспросил Кир.
– Ну… мои друзья, я тебе о них рассказывал, – без особого энтузиазма пояснил друг, идя в прихожую и набрасывая свое полупальто, которое он теперь застегивал на все пуговицы, потому что осень вступала в свои права, – у Лени день рождения, он устраивает что-то вроде… приема? – Кир уныло поплелся за ним, не выпуская из зубов сигареты.
– А чего я там забыл? – проворчал он.
– Они интересные люди, – словно не услышав вопроса, бросил Владимир, а потом обернулся на него и сказал тихо и как-то зло, – и когда ты находишься в моем поле зрения, мне куда легче проследить, чтобы ты ничего не натворил…
– Спасибо за заботу, мамуля, – буркнул Кир и тоже одел пальто.
Ангелина не любила шумных скоплений народа и сейчас, среди всех этих суетящихся, казалось бы, знакомых и «дорогих» людей она чувствовала себя неуютно. Впрочем, виновник торжества сегодня тоже был печален, ведь Вера с ее ненаглядным супругом оказались заняты и не удостоили их своим присутствием.
Ангелина с раздражением думала о своей сопернице, зная о ней только из чьих-то рассказов, но при этом ее все меньше волновала неверность мужа, она не боялась его потерять, скорее мучалась чувством нанесенной ей обиды.
– Я хочу домой, – в конце концов пожаловалась она Леониду плаксивым голосом, – ну зачем я тебе здесь?
– Давай мы хоть немного побудем нормальной семьей, хотя бы в мой день рождения?! – раздраженно откликнулся он. Она хмыкнула и не сказала больше ни слова, вцепившись в его руку.
– Геля, вот познакомься… – за этот вечер эта фраза, сказанная тысячу раз начала бесить Ангелину так, что ей хотелось закричать, – это мой друг Владимир и…, – ее не особенно интересовали подоспевшие друзья мужа, и она уже было, хотела вежливо кивнуть и исчезнуть, как почувствовала на себе чей-то тяжелый и внимательный взгляд.
– И Кирилл, да? – Леонид на мгновение растерялся.
– Кир, – сердито поправил спутник Владимира, с которым Ангелина была мельком знакома и никогда не интересовалась им как человеком, находя его скучным. В его друге же чувствовалось что-то другое – злое и противоречивое, и в тоже время обаятельное. Еще он чертовски скучал здесь и чувствовал себя лишним, что не стеснялся показывать, и поэтому Ангелина неожиданно нашла в нем родственную душу.
– Извини, – нахмурился Леонид, и поспешил представить ее, чтобы разрядить накалившуюся обстановку, – это моя жена Геля.
Взгляды Кира и Ангелины, одинаково внимательно разглядывавших друг друга случайно встретились и женщина смутилась. Что-то ее настораживало и от этого ей еще больше хотелось уйти. Но при этом ей было интересно и теперь хотелось остаться.
– О, какие-то незнакомые лица, – из душного полумрака кафе вдруг появилась Юля, низкая, тонкая, похожая на куклу со своими ровными светлыми волосами и большими ярко подведенными наивными глазами, и повисла у Ангелины на плече, больно впившись пальцами в кожу.
– Машенька, это Владимир, мы познакомились в Петербурге на конференции, и его друг Кир, – без особого интереса представил их Леонид, – сестра моей супруги Юлия.
– Лучше называть Джули, – заметила девушка и, встав на цыпочки, дотянулась до уха Гели, – а темненький симпатичный, да? – Ангелина нахмурилась, словно сестра прочитала ее мысли и поспешно попыталась оправдаться, сделав вид, что так не считает и вообще тут не причем.
– А ты только об этом думать, и можешь, – холодно заметила она, – от тебя чем пахнет?! Ты что пила!? Юлия, тебе всего шестнадцать, кто продал тебе спиртное?!
– Сегодня праздник и можно, – самоуверенно заметила Мэри, специально сильнее сжимая руки, чтобы позлить сестру.
– Я тебе такой праздник устрою, – прорычала Ангелина, скидывая ее пальцы, – убери свои когти, идиотка. И веди себя прилично, а то сейчас же отправишься домой…
Юля отскочила в сторону, боясь получить от сестры оплеуху и обиженно надула полные губы. В этом полумраке она выглядела особенно красивой, яркой, но какой-то ненастоящей, хотя и живой, в отличие от измотанной, напоминающей статую старшей сестры. Как кукла с человеческими глазами.
Ей до дрожи в коленях нравилось бесить старшую сестру, особенно заметив как внимательно и жадно Ангелина разглядывает этого очередного знакомого очередного друга. Юля находила всех этих людей бесполезными, и самым бесполезным из них она считала мужа сестры. Но это торжество было самым лучшей возможностью бесплатно и безнаказанно выпить много алкогольных напитков, надышаться сигаретным дымом и поблистать среди незнакомых людей своей свежей и слишком идеальной красотой.
– Леня, Ленечка, – обиженным голосом проворковала она, бросаясь к рассеянно смотрящему на них мужчине, – ну зачем Геля такая злая? Она меня обижает.
– Ну, дорогие мои, – с притворной досадой всплеснул руками Леонид, уже порядочно уставший от их склок, – нельзя же все время ссорится! – и приобняв Юлю за плечи он поспешил увести ее подальше от все больше раздражающейся Ангелины. Владимир увязался за ним, а Ангелина наконец-то осталась наедине с Киром.
– Ваша сестра просто очаровательна, – заметил он.
– Она отвратительна, – возразила Ангелина, тяжело вздохнув, они вместе дошли до бара и взяли себе выпить, но сильно налегать на алкоголь женщине не хотелось, она боялась последствий, и так с трудом держа себя в руках.
– Глупая эгоистичная избалованная девчонка, – продолжала женщина, все еще готовая бросится на сестру с кулаками, – у которой в голове кроме шмоток, алкоголя, секса и легких наркотиков ничего нет. Я так устала от нее… – она положила голову на стойку и светлые короткие волосы закрыли ее лицо, она видела своего собеседника через них как сквозь пелену дождя или легкие тюлевые занавески, – но родители выгнали ее из дома и ей больше некуда идти… Ненавижу подростков, – она грустно улыбнулась.
– Ну, зачем же так? – примиряющим тоном спросил Кир, повертел в пальцах бокал и сделал несколько глотков, – не все они такие. Впрочем…
– Вот и вы сомневаетесь, – заметила Ангелина и, подняв голову, взъерошила свои волосы, – но я правда устала от нее. И от этого всего, – она демонстративно окинула взглядом помещение кафе, где было душно, шумно и многолюдно.
– Может быть тогда пройдемся? – предложил Кир. Ангелина нахмурилась, посмотрев ему в глаза, потому что почувствовала неладное, что-то коварное в них, может быть даже жестокое, вероломное.
Он определенно решительно настроен, – отметила она и стала думать, готова ли она пойти на измену, как способ отмщения мужу. Нет, скорее все-таки нет, она не настолько безнравственна, как Юля, и еще не растеряла совесть и здравый смысл.
Но просто погулять с человеком, который раздражал ее куда меньше всех остальных, собравшихся здесь она вполне могла.
Они молча вышли, Кир галантно помог ей одеть пальто, и раскрыл большой черный зонт, под которым они спрятались от непрекращающегося дождя.
«Моя жизнь – одна сплошная фальшь, – устало думала Ангелина, смотря себе под ноги, на потоки воды, стекавшие по тротуаром, – худшей фальши просто быть, не может. Я говорю сестре „будь осторожнее“, а сама думаю „да чтобы ты попала под машину, дура крашеная“, я говорю мужу, что не хочу его терять, а сама задыхаюсь… задыхаюсь…»
– Вам плохо? – участливо спросил Кир, она и не заметила за своими мыслями, как они дошли до набережной залива. Где-то там далеко светились огни. Может быть корабли?
Заберите меня отсюда, – почему-то попросила про себя Ангелина.
– Нет, все нормально, – отмахнулась она, – такой сильный дождь. Мы скоро все утонем.
– Вы так оптимистичны, – усмехнулся Кир.
– А чему радоваться? – уныло поинтересовалась Ангелина и посмотрела ему в глаза. Наверное, она должна была растаять от этого взгляда, но ей было слишком плохо, чтобы впускать в свою душу иные эмоции или переживания, – наша жизнь похожа на этот дождь. Все идет, идет, идет. Серая, монотонная. Мы говорим себе – завтра будет солнечно, но дождь продолжает идти… Когда он наконец-то закончится?
– Ангелина, вы ошибаетесь, – возразил мужчина, доставая сигареты и заглядывая в пачку, где их осталось уже совсем мало, – все далеко не так плохо, как вам кажется…
– Но и не хорошо, – пожала плечами женщина, – можно? – он протянул ей сигарету, – все фальшиво, вам не кажется? А я устала от фальши. Вот вы… вы хотите меня затащить в постель, скажите честно?
– Нет, что… – заотпирался Кир.
– Опять фальшь, – вздохнула Ангелина, затягиваясь, – ну скажите мне правду, от этого никому хуже не станет…
– О, вы, значит, имеете очень слабые представления о том, что такое правда. Именно от нее всем всегда и становится хуже, – рассмеялся Кир и эти слова были по-настоящему искренними, – ну… предположим. Вы очень красивая… потрясающе красивая, – похоже, его совсем не увлекали эти философские вопросы, и он стремился их поскорее избежать.
– Но я замужем, – напомнила женщина.
– И что?… Вы не любите, друг друга, – совершенно спокойно отметил Кир.
– Да, это правда… – Ангелина вздохнула и прикрыла глаза, следя за огоньком на конце сигареты, который стремительно гас под порывами ветра с залива, – но это ничего не меняет. Мы связаны обязательствами…
– Обязательства – это не любовь! – перебил Кир с напором, похоже, ему совсем не хотелось верить в свое поражение.
– Конечно. Обязательства это обязательства, – отмахнулась Ангелина, – проводите меня до кафе…
– Может быть лучше до дома? – предложил он, – я не хочу туда, да и вы не горите желанием…
– Хорошо, – пожала плечами она, ей было абсолютно все равно.
Был сильный дождь. Он барабанил в стекла и шуршал по асфальту.
Люся не могла уснуть – она вообще не привыкла рано ложиться спать, но Таня заставила ее, обосновав тем, что ей сейчас полезен сон. Поэтому теперь девочка ворочалась в постели, мучаясь в жутком пугающем бреду. В дожде ей слышались шаги людей, пришедших, чтобы сказать ей, что ее сестра мертва.
– Таня, мне страшно, – в конце концов позвала она подругу, и Татьяна, уже было задремавшая в кресле с книгой подняла голову, откинув назад волосы, в таком слабом освящении казавшиеся темными.
– Что случилось? – заботливо сонным хрипловатым голосом спросила она.
– А вдруг он ее убил?! – в слезах прошептала Люся. «Смерть отнюдь не самое худшее, что может случится с человеком» – горестно подумала Таня, но не сказала не слова, села с ней рядом на кровать и обняла, потрепав по спутавшимся волосам.
– Я не думаю, – проговорила она, – скорее всего нет…
– А если да?!
Слова повисли в воздухе, оборванные звонком в дверь.
– Я открою… – Таня уже было, сделала пару шагов в сторону прихожей, но Люся ее опередила, бросившись туда первой, забыв про слезы, температуру и свою болезнь.
На пороге стояла Наташа, промокнувшая до нитки. Волосы, не собранные в обычную прическу, лежали у нее на плечах и спине, она напоминала утопленницу, но при этом как-то смущенно улыбалась.
– Я вернулась, – сказала она.
Люся подошла к ней, внимательно посмотрела в глаза.
– Лучше бы ты не возвращалась, – процедила она зло, ударила сестру по лицу и быстро убежала в комнату. Таня, наблюдавшая за ними только тяжело вздохнула.
– Ты просто завидуешь! – крикнула ей в след Наташа, вдруг почувствовавшая себя оскорбленной, – потому что тебя никто никогда не полюбит! И ты никому не нужна, будешь никогда такая…
– Зачем ты так? – холодно, но в тоже время с сочувствием спросила Таня, – она же боится за тебя, она тебя любит.
– За тем, – ответила Наташа, вешая куртку на крючок и снимая мокрую обувь, – что он тоже меня любит. Она не права!
