Текст книги "За чужие грехи"
Автор книги: Агония Иванова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Агония Иванова
За чужие грехи
Часть первая
Глава первая
– Я хочу, чтобы ты больше никогда не курила.
Наташа заторможено смотрела на пачку сигарет, лежащую в мусорном ведре, и пыталась сопоставить это со словами, которые только что сказала ее сестра. Конечно, они заботились друг о друге, но Наташа была слишком взрослой, чтобы слушаться маленькую Люсю, тем более в таких вещах.
Она медленно обернулась и посмотрела на девочку, с недовольным видом прислонившуюся к дверному косяку.
– Не нужно мне приказывать, – заявила Наташа, как могла мягко, стараясь не выдавать быстро растущего раздражения, хотя одного взгляда на Люсю было достаточно, чтобы оно утихло. Почти на две головы ниже сестренка выглядела особенно забавной и грозной, что было так смешно по сравнению с ее детскими чертами лица, в которых вдруг начало угадываться что-то знакомое, мамино. Наташе захотелось обнять ее, но что-то не позволило ей этого сделать.
– Что сказала бы мама? – как оправдание, слегка смягчившись, пробормотала Люся и заметно погрустнела.
– Прости, – бросила Наташа, но доставать пачку из ведра не стала, подошла к окну маленькой тесной кухни и посмотрела на тонущий в сумерках двор, – но едва ли это твое дело…
– Может быть и не мое, – спокойно согласилась Люся, – но чего ты хочешь доказать? Это не делает тебя взрослой…
– А я и не хочу быть взрослой, – совсем тихо призналась Наташа, провела пальцами по стеклу, почувствовав его холод, – хочу быть вечным ребенком.
– Тогда сигареты тебе точно ни к чему, – рассудительно заметила Людмила и неслышно оставила Наташу одну, наедине с собственными мыслями.
Стекло было холодным, таким, как это отчуждение, которое сейчас Наташа почувствовала между собой и сестрой. Ей стало очень страшно, потому что Люся была единственным самым близким человеком на свете. И потерять ее – значило потерять все. Как, впрочем, и для Людмилы, и Наташа прекрасно знала это.
На город быстро опускались густые ватные сумерки, и тусклые фонари отбрасывали причудливые тени на асфальт. Таня старалась не наступать на эти тени, вспомнив, казалось бы, забытую примету о том, что нельзя наступать на свою тень. Может быть, на чужие тоже нельзя? Она думала об этом, меряя шагами двор собственного дома. Дома, в который ей так не хотелось возвращаться.
Может быть, переночевать у Люси? – спросила себя она, поглядывая на горящее окно своей квартиры, – все лучше, чем идти туда. Люся все поймет, даже если не рассказывать ей правды. Или у Миши, его мама очень добрая и всегда хорошо относилась к Тане. Или еще у кого-то. Только не здесь.
Теням, лежащим на асфальте, было абсолютно все равно, куда замерзшая в легкой курточке Таня отправится ночевать, они жили какой-то своей жизнью со своими радостями и проблемами. Конечно, она могла провести ночь в их обществе, усесться на лавочку, поджать колени, как-то согреться, но это было не лучше, чем идти туда. Или все-таки лучше?
– Огоньку не найдется? – девочка вздрогнула, когда кто-то коснулся ее плеча, резко обернулась, готовая броситься бежать, но какой-то слегка подвыпивший мужчина среднего возраста, стоявший перед ней, выглядел вполне безобидно. Девочка испуганно помотала головой и, словно ее уличили в каком-то преступлении, торопливо побрела к своему подъезду.
«Лишь бы мама была дома» – подумала она, стараясь переступать ступеньки как можно медленнее и повторять это про себя, как заклинание. У двери она остановилась, прошлась круг по лестничной площадке и снова попросила всех известных ей богов об этом.
А может уйти? Пока не поздно? А маме сказать, что помогала Люсе готовиться к экзаменам, у нее как раз проблемы с математикой… или с чем-то еще… ну хоть с чем-нибудь.
Таня вздохнула и нажала на звонок, прислушалась к шагам за дверью.
На пороге появился отчим, окинувший ее недовольным взглядом.
– Ты где была? – спросил он, вместо приветствия.
– На дополнительных, – промямлила Таня, заглянула ему за спину в прихожую, – а мама дома?
Отчим помолчал немного, буркнул «конечно» и скрылся в темноте, оставив дверь открытой.
Хорошо – решила Таня, неуверенно вошла, сбросила ботинки и повесила куртку на крючок.
– Мам, я дома, – крикнула она и побрела в свою комнату, ответа не последовало. Все это начинало ей не нравится.
– Может быть, ты расскажешь мне по секрету, где ты была? – из мрака, царившего в ее комнате вдруг появилась рука ее отчима, резко сжавшая ее запястье.
– Так ее нет дома… – пролепетала девочка, почувствовав, как внутри что-то падает в какую-то глубокую и безнадежную бездну.
– Видишь, как нам повезло, – проговорил отчим ей прямо в ухо, и она даже в голосе слышала его улыбку, мерзкую, самодовольную и жестокую, – и нам никто не помешает…
Утром холод снова отступил, и небо было ясным, почти летним, но в нем уже чувствовалась эта легкая осенняя горечь.
Воздух был теплым, и только ветер напоминал о ночных похолоданиях. Киру хотелось запахнуть куртку, но дух противоречия требовал оставить ее расстегнутой и мерзнуть дальше. Ветер задувал огонек на конце его сигареты.
– Ну, как там Елена? – спросил его Владимир, шедший рядом, застегнувший свое полупальто на все пуговицы, порой в схватке легкомысленности и здравого смысла в его голове побеждал последний.
– Елена… эээ… – Кир немного растерялся, – мы расстались.
– Почему? – поинтересовался Владимир, – вы так хорошо смотрелись вместе.
– И что с того? – хмыкнул Кир, – она мне надоела.
Владимир присвистнул, убрал с лица светлые волосы и бросил исполненный какого-то особенного выражения взгляд на ясное небо, словно обращаясь к каким-то богам, впрочем, скорее в шутку, Кир не был уверен в том, что Владимир верит во что-то, кроме его глупости.
– И что это значит? – спросил Кир, попытался снова зажечь сигарету, но ее снова потушил порыв ветра.
– Я думал вы поженитесь, – признался Владимир, прекратив сеанс общения с высшими силами, лукаво сощурился.
– Я рад за тебя, – пожал плечами Кир, – мечтай.
– Ты уже не мальчик, – напомнил Владимир совсем не свойственным для него тоном. Кир отбросил назад длинные темные волосы, которые растрепал ветер и воинственно посмотрел на друга.
– К чему это?
– Пора заканчивать с имиджем Казановы, старина. Тебе скоро стукнет сорок и захочется тепла, уюта и постоянства, – заявил Владимир, отлично зная, что может получить за эти слова по зубам. По-другому он говорил «Не вечно же мне тебя терпеть? Пора бы уже кому-то другому, вроде жены, стать надзирателем над тобой».
– Мне не скоро сорок, – ядовито одернул его Кир, – не так, чтобы скоро. А к тебе это не относится? И ты считаешь меня старым, верно?
– Относится, но я не веду такой разгульной жизни как ты… Нет, нет! – запротестовал Владимир, понимая, что серьезно влип, – я не это хотел сказать совсем…
– Именно это ты и хотел сказать, – мрачно перебил Кир, – ну-ну. Я старый, да, очень. Может быть даже староват для… школьницы. А неплохая идея соблазнить школьницу…
– Эй! Мне не нужно ничего доказывать! – запротестовал Владимир, – что ты вообще задумал!?
Кир неожиданно остановился и Владимиру тоже пришлось остановиться и посмотреть туда, куда смотрел его спутник.
Среди уже увядающей зелени мрачным памятником давно ушедшей эпохи возвышалось старое советское здание школы. Солнечные блики бегали по кирпичным стенам и на асфальтовых дорожках лежали первые опавшие листья.
– Отлично! – всплеснул руками Владимир, – еще только этого не хватало! У тебя будут проблемы! Ты… ты вообще идиот!
– Конечно идиот, – ухмыльнулся Кир и бросил на асфальт догоревшую сигарету, – еще и старый. А что ты волнуешься? Я такой старый, что со мной даже говорить не захочет никакая маленькая крошка… О, вот и они. Коротышка или высокая?
На ступеньках школы появились две девушки, явно старшеклассницы, очень похожие между собой чертами лица, но полные противоположности по выражению, написанному на лице. Та, которая была ниже ростом и, похоже, младше, выглядела загнанным затравленным зверьком, волосы скрывали половину ее лица и из-за них блестели только совершенно серые глаза, вторая же наоборот выглядела открытой и общительной ее лицо казалось добрым и доверчивым, а слегка раскосые глаза и не спрятанный под волосами лоб делали ее особенно симпатичной.
– Ну, ты совсем… – хотел, было продолжать свои нравоучения и попытки остановить друга Владимир, но быстро сдался, – высокая.
– Отлично, – самодовольно улыбнулся Кир и направился к ним решительной походкой.
– Я волнуюсь за Таню, – тихо призналась Люся, когда они с Наташей выходили из школы. Весь день она была малоразговорчива и тень вчерашней ссоры все еще висела над их отношениями, как они не старались сделать вид, что все хорошо.
– Может она просто заболела, – попыталась успокоить сестру Наташа.
– Она бы позвонила мне вечером… или утром, – возразила девочка, потупив взгляд, – давай к ней зайдем?
– Хорошо, – легко согласилась Наташа. До школьных ворот они шли молча, пока у них на пути не появился какой-то незнакомый молодой мужчина. Наташа сразу отметила про себя, что он очень хорош собой, и еще поймала тот злой, полный звериной ненависти взгляд, который бросила на него Люся.
– Прошу прощения, – проговорил он слегка хрипловатым голосом и резким и изящным движением отбросил с лица длинные волосы, которые все время лезли ему в глаза из-за ветра, – девушки, вы тут хорошо ориентируетесь?
– Куда хуже, чем вы думаете, – буркнула Люся и ухватила Наташу за руку, торопясь поскорее утащить ее от него.
– Пожалуй, немного, мы можем вам чем-то помочь? – сделав вид, что не заметила этого, спросила Наташа.
– Объясните, пожалуйста, как пройти к тридцать шестой больнице, я приехал друга навестить, но не могу ее найти, – ответил он, смотря Наташе в глаза внимательным гипнотизирующим взглядом. С одной стороны ей хотелось отвернуться, схватить Люсю покрепче и убежать, а с другой стоять на месте, лишь бы только чувствовать этот взгляд.
– Вам нужно идти вдоль трамвайных путей, потом у магазина свернуть налево, направо через десять шагов будет парк и заброшенный кинотеатр, за ним налево… – терпеливо начала объяснять Наташа.
– Направо, а потом налево? – теперь он выглядел растерянным и Наташа и сама поняла, что заблудилась бы, услышав такие объяснения.
– Давайте я вам лучше покажу, – предложила она, – здесь недалеко…
– Ты что?! – вмешалась Люся, впившись ногтями ей в руку, – а Таня?
– Иди к ней, я тебя догоню, – отмахнулась Наташа и перевела взгляд на сестру. Серые глаза Люси совсем потемнели от праведного гнева, готовые испепелить ее на месте, и Наташа даже усмехнулась про себя, что сестренка куда больше подходила на роль старшей сестры, чем она. Люся резко отпустила ее руку, развернулась и, не сказав ни слова, быстро пошла в сторону дома, где жила Таня. Наташа только проводила ее взглядом и тяжело вздохнула, обернувшись на незнакомца.
– Прошу прощения, я не хотел обидеть вашу… – начал оправдываться он.
– Сестру, – закончила Наташа и выдавила из себя улыбку, – ничего страшного… она немного нервная. Пойдемте, я провожу вас до больницы.
Глава вторая
Антонине Анатольевне почему-то было не по себе, когда она вернулась домой и уже не застала дочери дома, а теперь ждала ее, а та все никак не спешила возвращаться. «У нее занятия, у нее дополнительные» – объясняла себе Антонина, ведь она отлично знала, что ее дочь прилежная ученица, мечтающая окончить школу с золотой медалью, сейчас вкладывающая в это все свои силы. Но отчего-то ею овладело непонятное волнение.
Когда кто-то позвонил в дверь, она сама не заметила, как рванулась туда, чувствуя учащающееся сердцебиение.
– Танюша? – вместо того, чтобы спросить, кто там вырвалось у нее, но на пороге стояла одноклассница, кажется, ее звали Наташа. Или нет, Люся. Они сестры – постепенно вспомнила Антонина, она часто видела свою дочь в обществе этой девочки.
Люся выглядела куда младше своих сверстников – она была очень низкого роста, черты лица были особенно детскими, округлыми, щеки – слегка пухлыми, особенно такими они казались, когда она убирала обычно падавшие на глаза длинные темно-русые волосы.
– Здравствуйте, – неуверенно проговорила она, разглаживая складки на своей черной школьной юбке, – а Таня дома?
– А разве она не в школе? – упавшим голосом переспросила Антонина.
– Нет, ее не было, – покачала головой Люся.
Антонина помолчала немного, торопливо соображая, куда могла исчезнуть Таня. А вдруг она не ночевала дома?
– Зайдешь? – Антонина кивком головы пригласила Люсю в квартиру, но девочка вежливо отказалась. Она вообще была очень нелюбимой, делая исключение только для своей сестры, Танюши и мальчика Миши.
– Я лучше пойду домой, – сказала она, – до свидания…
Антонина закрыла за ней дверь и торопливо направилась к телефону, набрала номер работы мужа, подождала, пока соединят.
– Слушай, – тревожным голосом начала она, – а Таня ночевала дома, пока я была на дежурстве?
– Да, а что такое? – невозмутимо осведомился ее супруг, словно его это совсем не касалось.
– А в школу она ходила?
– Вроде бы ушла… еще до твоего прихода. А что случилось, Тонь? Что с ней? – его беспокойство выглядело скорее наигранным, чем искренним, к тому же Антонина прекрасно знала, что его отношения с падчерицей не сложились с первого взгляда.
– Она пропала, – тихо призналась Антонина и опустилась на стул, ноги у нее подкашивались от волнения и усталости после тяжелого дежурства.
– Не волнуйся, – примиряющим тоном сказал муж, – найдется. Эти подростки… ты же понимаешь?
– Нет, не понимаю.
– А что случилось с вашим другом? – идти молча Наташе совсем не хотелось, поэтому она старалась завязать беседу хоть на какие-то отвлеченные темы. К тому же ей снова хотелось услышать хрипловатый бархатный голос своего спутника.
«Боже, какая я глупая, – думала она, смотря под ноги, лишь бы только не смотреть в его сторону, – Люся права… милая моя, хорошая Люся…» Подумав о сестре, Наташа сильно погрустнела.
– Он… все… мучается со своим бронхитом, – неуверенно ответил Кир, в свою очередь не смущавшийся разглядывать Наташу и прикидывавший про себя будет ли эта победа легкой, – или фарингитом. Или… я не знаю, плохо разбираюсь в медицине. А ты?
– Я… да тоже не очень, – Наташа подняла глаза от пола и все-таки соизволила посмотреть на него, – но… у подруги моей сестры мама врач. Вот она разбирается! – Наташа неловко улыбнулась.
– О, буду знать, к кому обращаться, – хмыкнул Кир, – а ты на кого хочешь учиться?
– А я… я еще не решила, – Наташа вздохнула, – не хочу думать о том, что будет после школы. Хочу еще побыть ребенком…
В какой-то момент, глядя в эти наивные серые глаза на открытом доверчивом и чутком лице Кир даже почувствовал укол совести за то, что собирался сделать, но этот минутный порыв быстро прошел. «Ребенок – это хорошо, – решил он, – все маленькие девочки мечтают о принцах. Будет тебе принц, крошка».
– Почему бы и нет? – он тоже улыбнулся, как мог дружелюбно, – иногда появляются какие-то богатые прекрасные принцы, которые увозят принцесс из этого гнусного маленького города в свои замки, и они так и живут всю жизнь, ни о чем, не заботясь, вечно в детстве. Ты бы хотела так?
Наташа растерялась, снова стала смотреть себе под ноги, было хорошо заметно, как краснеет ее бледная кожа.
– Я не знаю, – призналась она рассеянно, – я не думала об этом. Да и кому я нужна?
– Глупенькая, – нежно сказал Кир, хотел взять ее за руку, но девушка словно испугалась этого и прижала ее к лицу, – ты такая красивая и очень забавная. Я не сомневаюсь, что найдется человек, который будет от тебя без ума, если еще не нашелся…
– Вы так думаете? – осторожно поинтересовалась Наташа.
– Пожалуй, – заверил ее Кир.
– А мы пришли… – уходя от опасной темы, напомнила девушка и кивком головы указала на забор больницы, – обратно дорогу найдете?
– Конечно, я запомнил, – без тени смущения соврал Кир, который вообще не смотрел по сторонам. Впрочем, он слишком хорошо знал этот район, чтобы здесь заблудиться. Где-то недалеко жил его лучший друг, вместе с которым они прошли огонь, воду и медные трубы. Он даже жил здесь когда-то.
Он отблагодарил Наташу и подошел к пропускному пункту, делая вид, что хочет поговорить с охранником, но сам подождал, пока девушка отойдет подальше, видя ее хрупкую фигурку в отражении на стекле будки.
Отсчитав до пяти, он быстро догнал ее и осторожно взял за рукав, зная, что большее пока позволять опасно.
– Вот незадача! – пожаловался он с почти искренней досадой в голосе, – он на процедурах и раньше вечера не освободится… А я ради него ехал в такую даль…
– Как нехорошо получилось… – вздохнула Наташа, – и… вы теперь поедите обратно?
– Не знаю, – пожал плечами Кир, – скорее всего… или поброжу где-нибудь здесь…
– Нет! Вы что? Совсем с ума сошли!? – возмутилась девушка и позволила себе на него посмотреть, – вы так легко одеты, вы простудитесь… и попадете в одну палату со своим другом, – она быстро замолчала, зная, что сейчас скажет лишнего. В эту минуту она отчаянно спорила с собой.
«Я полная идиотка, приглашая, домой незнакомого человека» – сказала она себе, но в тоже время ей до безумия хотелось еще немного побыть с ним, словно попав под действие чар его темных глаз, каких-то насмешливых, но в тоже время грустных. Как будто он насильно пытался спрятать за улыбкой старую заскорузлую боль. Или ей так казалось?
А что скажет Люся? Она будет кричать, если она дома. А если она у Тани, то она даже не узнает.
– Я бы могла угостить вас чаем, а то вы совсем замерзли, – закончила наконец-то Наташа, – только… мне как-то неловко, я ведь даже не знаю, как вас зовут…
– Меня зовут Кир, – представился он и заметно приободрился, – а тебя как, принцесса?
Наташа покраснела от этого обращения, смутившись и разозлившись, сама на себя, и тихо представилась.
Лишь бы только Люси не было дома, – подумала она.
Долго искать Таню Люсе не пришлось – она хорошо, знала все места, где они любили бывать, и быстро догадалась в каком именно из них прячется ее подруга.
Таня выглядела неважно, и сразу можно было догадаться, что что-то случилось, причем что-то очень страшное. Она сидела в углу у забора, поросшего травой, прижав колени к груди и уткнувшись в них лицом, Люся видела только ее растрепанные светло-каштановые волосы.
Они часто приходили на этот пустырь раньше, еще когда были маленькими, еще когда была жива мама Наташи и Люси. Она всегда знала, где искать девочек. Кроме них сюда никто не заходил, скорее всего, попросту не знали об этом месте. И оно оставалось чем-то чудесным, загадочным, маленьким островком покоя и тайной трех подруг. Только было в нем что-то холодное, пугающее, жестокое. Эти покинутые горы земли, где должны были строить новый дом, пахли одиночеством и унынием. Раньше они были слишком маленькими, чтобы это понимать, но теперь все изменилось. Наверное, именно поэтому они и стали приходить сюда потом, только когда им становилось очень плохо. Кажется, сейчас был именно такой случай…
Люся молча села рядом и обняла подругу, не зная, как бы лучше начать и стоит ли вообще сейчас лезть с вопросами.
– Тебя дома ищут, – все-таки решилась она, Таня кивнула и оторвала голову от колен – она уже не плакала, хотя по разводам на лице и красноте глаз не сложно было догадаться, что это осталось позади.
– Мама вернулась? – догадалась Таня, шмыгнула носом.
– Ага… Она была ночью на дежурстве? – это было и так очевидно, но Люсе не хотелось молчать. Вопрос «что случилось» так и рвался наружу, только она не решалась его задать.
– Ну… там привезли какого-то очень тяжелого. Всю ночь оперировали, – с какой-то даже скрытой гордостью вспомнила Таня и сказала задумчиво, – я… наверное, тоже стану врачом… может быть.
– Конечно станешь, – Люся выдавила из себя улыбку, отбросила назад волосы, которые лезли в лицо, и встала, протягивая подруге руку, – пойдем домой, а? Ты замерзла…
Таня неуверенно поднялась, огляделась по сторонам мутными глазами, вздохнула, запахнув легкую курточку.
– Небо совсем чистое, – заметила она, задрав голову, и ветер разметал ее волосы, открывая высокий лоб и тонкие черточки бровей, обычно скрытые челкой, – как летом.
Люся не знала, что сказать на это. Она смотрела на подругу и думала что у нее очень красивые черты лица и куда менее детские, чем у нее, они с Наташей вообще выглядели куда старше, несмотря на незначительность разницы в возрасте. Только глаза у обеих были наивные, чистые, грустные, как у детей. А Люсе ее глаза казались какими-то слишком безумными для ребенка, когда она встречалась взглядом с отражением в зеркале. В них как будто горело холодное сине-серое пламя, готовое однажды вырваться наружу неожиданными последствиями. Такой чертик в табакерке, которой была ее душа. Это плохо сочеталось с ее инфантильной внешностью, это было странным и немного пугающим. Может быть, поэтому люди ее побаивались точно также, как она побаивалась людей.
– Сегодня будет дождь, я готова поспорить, – Таня перестала смотреть на небо и взяла Люсю за руку, – пойдем, правда. А где Наташка?
– О, это долгая история, – Люся тяжело вздохнула, – к нам у школы какой-то мужик подошел, попросил показать, где больница, а наша Мать Тереза не могла ему отказать. Мне страшно, Тань… ему же лет тридцать, она не заметила?
– Не бойся, – равнодушно заверила ее Таня, – на улице он с ней ничего не сделает, – Таня почему-то поморщилась, отвернулась в сторону и, отпустив руку Люси, пошла к выходу с пустыря, – а вообще ты правильно боишься за нее, – бросила она, – они все редкостное дерьмо.
Люся немного постояла на месте, смотря ей в след, а потом осторожно поинтересовалась:
– Кто?
– Мужчины, пожалуй, – без какого-либо выражения в голосе заключила ее подруга и выдавила из себя улыбку, – ну, пойдем, правда. Не стой на ветру.
