Текст книги "Давай никому не скажем (СИ)"

Автор книги: Агата Лель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

– Ну так что? – повторил вопрос завуч, и я согласно кивнула. Тот расплылся в улыбке и, причитая что-то себе под нос, радостно пошёл в кабинет за конфетами.

– А мужичок-то поплыл, – задорно подмигнула подруга, разворачивая очередную барбариску. – Ладно, иди с ним почаёвничай, со мной ещё успеешь. А он ничего так. Слегка староват, но опять-таки, тебе же его не варить. Да и к тому же мужчины слегка за сорок – самый сок. Ну, так говорят. Сама я это блюдо не кушала, но умудрённые опытом женщины врать не будут.

– Ты на что это намекаешь? Вообще-то у меня есть Тимур.

– Ну не знаю… Как-то ты не светишься, говоря о нём.

– А должна?

– Конечно. И светиться, и гореть, и жаждать. Ты же меня понимаешь? – снова лукаво подмигнула.

– По-моему, это глупости. В мужчине ведь что главное?

– Торс, широкие плечи и статус?

– Дурочка! В мужчине главное – надёжность. Тимур как раз такой. Рядом с ним я знаю, что будет завтра. По-моему, это важнее внешности, страсти и всего того, чем забита твоя испорченная голова.

– Ой, скука смертная. Что-то нафталином пахнуло… Аа, Иванникова, это ты стареешь, – хохотнула Инна, получив от меня шуточный удар.

– Кстати, ты сама раньше по Титову сохла, скажи ещё, что не было такого, – я улыбнулась, вспомнив её прошлую симпатию к Тимуру, Инна же едва уловимо изменилась в лице. Впрочем, тут же отшутилась:

– Ну ты бы ещё греко-римскую войну вспомнила. Это когда было-то? В школе ещё. Да и не нравился он мне так чтоб прям уж сильно… просто казался симпатичным.

– Да брось! Я помню, как ты говорила, что если я Титова брошу, ты с удовольствием с ним сама закрутишь.

– Да кому он нужен, Тимур твой? Вот завуч да, другое дело, так что подумай хорошо, а то если не я, так Курага в него свои коготки вонзит, и разница в возрасте для неё не помеха.

Из кабинета появился Денис Павлович, сжимая в руках полосатый пакет. Мы сразу же замолчали.

– Вот, прямиком из Бельгии, друзья из отпуска привезли, – счастливо улыбаясь, положил на стол увесистую пёструю коробку. – Спустимся в столовую, пока пара идёт? Спокойно посидим, поговорим. Инна, э… составите нам компанию? – поинтересовался он, вежливо, но без особого энтузиазма.

– Нет, спасибо, буду к паре готовиться, – отказалась Селиванова и я, если честно, даже расстроилась.

Ну о чём мы с ним будем говорить? Он, конечно, мужчина умный, приятный, но даже как-то нелепо думать о том, что он ко мне действительно подкатывает. А то, что это так, не вызывало сомнений.

Без какого-либо напора, деликатно, но он уделял мне знаки внимания: то руку подаст, то предложит подвезти, каждое утро интересуется как настроение. Денис Павлович мне не нравился как мужчина, но и как-то резко оборвать его добрые порывы я не могла. В конце концов, может, я вообще надумала всё, и обычную вежливость приняла за флирт. Заведу разговор первой – выставлю себя на посмешище.

– Пойдёмте? – потянув руку, завуч галантно помог подняться с диванчика, и мы вместе направились к выходу из кабинета. Прямо перед нашим носом распахнулась дверь, и в учительскую вошла Эмма Валентиновна, под руку с элегантно одетой женщиной. Директриса буквально растекалась журчащим ручьём, едва не заглядывая в рот спутнице.

Зная Курагу, обычно сдержанную и сухую – просто так она и улыбки не выдавит, а здесь само радушие. Стало быть гостья важная.

При виде нас Поликарпова изменилась в лице, а увидев в руках завуча конфеты, быстро смекнула что к чему, и улыбка превратилась в гримасу.

– А, Яна Альбертовна, вот вы-то нам и нужны.

– Я?

– А вы видите здесь ещё одну Яну Альбертовну? – нервно хохотнула Курага, и бросила раболепный взгляд на женщину, мол, не обращайте внимания, молодая, глупенькая, что с неё взять, а затем снова уставилась на меня. Радушие как ветром сдуло. – Придётся вам отложить чаепитие, пройдёмте ко мне в кабинет.

Извинившись перед Денисом Павловичем, растерянно последовала за директрисой.

Что на этот раз?

Плотно закрыв за собой дверь, Эмма Валентиновна рассадила нас с женщиной напротив рабочего стола, и гордо приземлилась на своё добротное кресло.

Чуть склонив голову на бок, как любопытная птичка, гостья рассматривала меня с преувеличенным интересом.

Выглядела она шикарно: бежевый брючный костюм и туфли-лодочки в тон, белая блузка чуть торчала из выреза пиджака, оттеняя смуглую бархатистую кожу. Карие, почти чёрные, глаза, смотрели внимательно и крайне любопытно.

Эти глаза, это выражение лица… чуть сдвинутые к переносице брови… Было в ней что-то смутно знакомое, что-то такое, от чего хотелось смотреть и отворачиваться одновременно.

– Яна Альбертовна, познакомьтесь – это Нонна Вахтанговна Набиева, мама, как вы, наверное, уже поняли – Яна Набиева. Думаю, вы хорошо его помните, учитывая сколько всего интересного вас теперь связывает.

– Вы это о чём? – вспыхнула я, ощущая себя преступницей, застигнутой на месте преступления.

– Ну как… – поморгала Курага, – ваша стычка под лестницей…

– А, это… – облегчённо выдохнула, и теперь уже директриса взглянула на меня подозрительно.

– Приятно познакомиться, – Нонна Вахтанговна улыбнулась, превратившись в точную копию сына, даже ямочка на щеке точно такая же.

Подобное сходство ошеломило и немного обескуражило. Очень красивая, и впечатление производила крайне положительное – не чета своему напыщенному мужу-индюку. Милая, трогательно-хрупкая женщина, и угрюмый боров – и что может быть между ними общего?

– Помнится, вы говорили, Яна Альбертовна, что подыскиваете подработку, хотите брать учеников на дом и преподавать английский. Вы ещё не передумали? – сложив ладошки домиком, спросила директриса.

– Да, хочу, но пока не занималась этим вопросом вплотную.

Подобный интерес Кураги показался странным. Было неожиданным то, что она об этом вообще помнила, да и причем тут мама Набиева? Эмма Валентиновна заговорила, опередив на долю секунды мою догадку:

– Нонна Вахтанговна хочет предложить вам позаниматься с Яном: в следующем году парень планирует поступать в московский вуз, и знание языка там крайне необходимо. Я считаю, что это будет полезно как ему, так и вам. Вы же не против? – спустив очки на кончик носа, Эмма Валентиновна беззастенчиво уставилась на мою грудь.

Смутившись, опустила взгляд на свою кофточку: две верхние пуговицы расстегнуты, но все в рамках приличия, ничего не торчит. Но директриса смотрела так, будто я расселась перед ними в неглиже.

Не зная, что ответить, перевела взгляд на мать Набиева: та сидела молча и с блуждающей полуулыбкой рассматривала меня, словно образец на витрине диковинок. И чем дольше она меня рассматривала, тем сильнее улыбка сползала с ее хорошенького лица.

Да что здесь вообще происходит?

Запахнув пиджак плотнее, нервно сглотнула.

– Я не знаю, как у меня будет получаться со временем, да и где давать уроки…

– У нас дома, если вам будет удобно, – подала голос Нонна Вахтанговна. – Скажем, будете приезжать к нам на час, два-три раза в неделю. Об оплате можете не волноваться – не обидим, – она мягко взглянула на директрису. – Эмма Валентиновна рассказала о вашем трудном финансовом положении, мы решили, что для вас это будет хорошим подспорьем. Поднимать на ноги сестру, когда сама ещё молодая девушка, должно быть очень обременительно…

Они с Эммой Валентиновной решили? Они решили? Обсуждали мою семью, сестру, мать… Перемывали косточки. Я буквально задохнулась от возмущения!

Это что, своеобразная подачка с их стороны? Этот индюк точно вернулся домой и в красках расписал, в какой клоаке я проживаю, он-то, поди, в жизни своей мимо подобного места даже рядом не проходил. Решили помочь с барского плеча. Зачем им это? Такие люди явно не делают что-то просто так.

– Я благодарна вам за заботу о моём благосостоянии, но мы живём неплохо, нам всего хватает. Моя мать работает в больнице…

– Яночка, – перебила Нонна Вахтанговна и, чуть наклонившись вперёд, взяла в руки мою ладонь, – я ни в коем случае не хотела вас чем-то обидеть. Просто наш Ян такой оболтус, вам ли не знать, – эти занятия ему жизненно необходимы. Да и вы хороший специалист, зачем искать кого-то на стороне, если вы планируете давать частные уроки?

Как назло её предложение было слишком заманчиво. Если бы не напряжёнка с деньгами, я бы послала подальше этих двух кумушек с их «благородными намерениями». Но мне чертовски были нужны деньги. Позарез. Может, потом она порекомендует меня своим богатеньким подружкам с детьми… Нельзя упускать такой шанс, и сейчас не время для гордости.

– Хорошо, если вы настаиваете… – сдалась, испытывая чувство стыда. Будто продалась с потрохами.

– Ну вот и славно, – сложила ладошки мать Яна, и вежливо улыбнулась. – Давайте завтра? Скажем, в шесть. Вас устроит?

– Вполне.

– Вот наш адрес и телефон, – выудив из бежевой сумочки блокнот в кожаном переплёте, Нонна Вахтанговна извлекла лист в клетку, исписанный мелким каллиграфическим почерком. – Если появятся какие-то вопросы, звоните, не стесняйтесь.

Хотела сказать, что их адрес и телефон я уже давно подсмотрела в журнале, но вовремя спохватилась. Сложив пополам лист, сжала его в руке, и поднялась.

– Завтра к шести я приеду. До свидания.

Покинув пределы кабинета директрисы выдохнула с явным облегчением. Как будто вырвалась из серпентария.

– Ну, чего там? – тихо шепнула Инна, кивнув на дверь.

– Да так… – отмахнулась, не желая делиться во всеуслышание.

За стареньким столом с обшарпанными углами сидел Яков Тихонович и, откусывая румяный пирожок, громко прихлёбывал чай из гранёного стакана. Рядом, на небольшой горке методичек, в целлофановом пакете лежали ещё несколько блинчиков. Раиса Семёновна, обустроившись напротив физрука, разбирала стопку тетрадей, и с любопытством посматривала в мою сторону.

Листок с адресом обжигал кожу. Завтра я поеду домой к Набиеву. Увижу, где он живёт, его комнату, вторгнусь в его мир. Завтра мы останемся с ним наедине… Мысль об этом заставила разволноваться, даже сердце забилось чаще.

Звонок с пары раздался как гром среди ясного неба, заставив подпрыгнуть.

Забрав свою сумку и журнал, собралась покинуть учительскую, как откуда ни возьмись материализовался Денис Павлович с конфетами в руках.

– Чай, мы, наверное, уже не успеем попить, – грустно констатировал завуч, заботливо придерживая дверь.

Ещё совсем недавно пустой коридор начал наполняться гулом голосов: и из кабинетов, словно рой пчёл, высыпались студенты, счастливые, что хоть на какие-то минуты их мучения в виде ненавистных пар наконец-то прекратились.

– Значит, в другой раз, – стараясь быть вежливой, развела руками, на самом деле мечтая поскорее от него отделаться.

– Ну что ж, жаль. Тогда просто угощайтесь, – завуч протянул коробку, настойчиво впихивая её мне в руки.

Пробубнив слова благодарности, растерянно приняла подарок и, развернувшись, нос к носу столкнулась с Набиевым. «Нос к носу» – это утрировано, конечно, скорее я упёрлась своим носом ему в грудь. От его рубашки пахло осенней свежестью и мятой.

– Бельгийский тёмный – прекрасный выбор, – насмешливо кивнул на презент, даже не думая сторониться.

– А ты чего тут торчишь? – нахмурился Денис Павлович.

– Мать жду, – коротко отрезал Ян и, сложив руки на груди, облокотился о стену возле двери учительской.

Проскользнув мимо Набиева, торопливо добрела до конца коридора, и с облегчением скрылась в кабинете английского.

Прохладный ветер гулял по помещению, колыша тонкие занавески. С улицы доносился размеренный шум машин и затихающие птичьи трели – солнце скрылось за быстро набегающими тучами. Снова будет дождь.

Устало опустилась на стул и провела ладонью по лицу, нисколько не заботясь о макияже.

Он волновал меня. Заставлял смущаться, краснеть, путаться в словах и мыслях. Осознание этого обескураживало, навевало стыд и благоговейный ужас. Это было неправильно, отвратительно и… приятно. Давно я не испытывала подобных эмоций при виде мужчины. Но Ян не был мужчиной, и хоть внешне его напоминал, но он ещё был слишком молод и, что самое пугающее – моим студентом.

Следующие три урока всё буквально валилось из рук: перепутала журналы, называла студентов другими именами, сбивалась. На автомате рассказывая учебный материал, думала совсем о другом. Никак не могла выкинуть из головы завтрашний день. То и дело заглядывала в свой ежедневник, где между исписанных страничек хранился листок с адресом и телефоном Набиевых. Пару раз порывалась позвонить и отказаться. Придумать что-нибудь: неотложные дела, проблемы со здоровьем, нехватку времени, но каждый раз одёргивала себя, что это глупо и по-детски – мне чертовски нужны деньги, и уроки с Набиевым неплохо поправят финансовое положение. Нужно откладывать как можно больше, чтобы поскорее съехать с Никой из этого кошмара, оставив мать с её обожаемым сожителем-бездельником в коммуналке. Пусть живут как хотят, но без нас.

Пересказывая заученный материал, мельком выглянула в окно, и каково же было моё удивление, когда недалеко от ворот я увидела знакому вишнёвую «десятку». Тимур! Вот только его здесь не хватало! Зачем он приехал, мы же не договаривались о встрече. И почему он не на работе?

Боже, переезд! Совсем вылетело из головы! Ну конечно, он приехал, чтобы поговорить о переезде, может быть даже помочь собрать сумки. Хоть комната коммуналки невероятно опостылела, но переезжать на одну территорию с Тимуром не было никакого желания.

Я не хочу. Не готова. Да и буду ли когда-нибудь – вопрос, на который пока не было ответа.

Перекинув через локоть тяжёлую сумку с тетрадями, вышла из шумного коридора колледжа в осеннюю серость. Низкое, тревожное небо набрякло грозовыми тучами, грозясь пролиться проливным дождём.

У порога техникума столпилась кучка второкурсников – самые смелые смолили дешёвые сигареты, но при виде меня выбросили через плечо окурки, заставляя те тлеть в неопрятной клумбе вытоптанных хризантем.

– До свиданья, – нестройным хором пробасили "дети", оглядывая меня с ног до головы, переглядываясь и пихая друг друга локтями. Раздался шепот и сдавленные смешки, я отчётливо расслышала слово «задница», но когда обернулась, наткнулась лишь на серьёзные лица, с плохо скрываемыми ухмылками.

Выйдя за ворота колледжа, увидела ожидающего Тимура: щедро поливая губку водой из бутылки, он старательно натирал и так донельзя блестящие диски колёс.

Голубая рубашка застёгнута на все пуговицы, вязаный жилет обтягивал узкие плечи.

Раньше, шесть лет назад, Тимур казался мне невероятно красивым, как принц из сказки: пшеничного цвета волосы, курносый нос, голубые глаза. Сейчас же он казался мне самым обычным парнем, каких тысячи. Они ходят вокруг нас, мы встречаем их в очередях, в транспорте, в кинотеатрах, и даже не замечаем, потому что они сливаются с толпой и ничем не запоминаются.

Пшеничные волосы выгорели за лето и приобрели рыжеватый оттенок, черты лица с возрастом стали грубее, но всё равно он остался тем же Тимуром, с которым я познакомилась когда-то, мужественнее он так и не стал. И милее сердцу, к сожалению, тоже.

Он настолько был занят делом, что даже не заметил, как я тихо подошла сзади.

– Перепутал двор колледжа с автомойкой?

– Ой, привет, – расплылся в улыбке он и поднялся, вытирая руки носовым платком. – Вот, пока тебя ждал, решил совместить приятное с полезным.

– Приятное, я так понимаю – это мытьё машины?

– Ну не ревнуй, – положив руки мне на талию, подтянул к себе ближе и поцеловал в губы.

– Тимур, тут же дети, – скосила глаза на шайку лоботрясов. Те повернули головы в нашу сторону, и внимательно наблюдали.

– Ничего себе – дети! Да там половина на голову меня выше. Подходил сейчас тут один, я думал преподаватель, а оказалось студент. Акселерат, не иначе.

– Кто подходил? Зачем? – напряглась, заранее зная ответ.

– Да не знаю, здоровый какой-то, с рюкзаком. Сигарету стрельнуть хотел, – пожал плечами Тимур. – Да тут он ошивался где-то, – обернулся, озираясь по сторонам и, небрежно махнув рукой, открыл пассажирскую дверь: – Ладно, поехали, у меня для тебя сюрприз.

– Что за сюрприз? Может, в другой раз? Что-то я так устала… – нахмурились, неохотно забираясь на переднее сиденье.

– Нет-нет, сейчас! Я ради этого отгул взял. Всё утро готовился.

Загадочно улыбаясь, Тимур погрузился в салон, и завёл мотор.

Стрелки на его серых брюках были настолько острыми, что казалось – одно неловкое движение, и можно обрезаться. Никогда не встречала настолько педантичного человека. Всё у него должно быть идеально!

Пристёгивая ремень безопасности вдруг ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Скосила глаза в окно и непроизвольно вздрогнула: напротив, прислонившись к стволу старого тополя, неторопливо затягиваясь сигаретой стоял Набиев. Материализовался словно ниоткуда. Не было его здесь минуту назад. Точно ведь не было!

По стеклу забарабанили первые капли дождя, а он даже не пошевелился, игнорируя надвигающуюся непогоду.

– А, да вон он, переросток, – громко сказал Тимур и указал пальцем в сторону Яна. – Тупые малолетки. Травятся, а потом к сорока чахнут.

Дав по газам, автомобиль резко тронулся и покинул двор.

***

Звякнув связкой ключей, Тимур открыл добротную металлическую дверь.

– Проходи, Яночка, не стесняйся, – приобнял за талию и мягко подтолкнул в прихожую.

– Это твоя квартира? – задала глупый вопрос, хотя ответ и так был очевиден.

– Наша. Наша квартира! – поправил он. – Ой-ой, разуваться нужно вот тут, на коврике.

Раздражённо закатив глаза, сделала шаг назад и скинула туфли. Тимур аккуратно поставил их на обувную полку – носок к носку.

– Летом только ремонт сделал. Думал, что только для себя, ну вот теперь ты со мной, и привнесёшь в мою холостяцкую берлогу немного женского тепла и уюта. Нравится? – не без гордости спросил он, наблюдая за моей реакцией.

Ну называя квартиру «берлогой» Тимур явно намеренно бахвалился. Видно же, как его прямо распирало от любви к своему жилищу. Больше, наверное, он любил разве что свою «десятку», сдувая пылинки и вылизывая коврики.

Квартира действительно была очень симпатичной и, к счастью, абсолютно не похожей на будуар мамочки.

Стены в коридоре оклеены светлым пенопленом, на полу коврик в тон. Заглянув в кухню, оценила простор, и новый гарнитур цвета ореха, такого же оттенка кухонный уголок с большим овальным столом. На стене уютно тикали часы с виде двух сердец пронзённых стрелой.

Тимур взял меня за руку, и с удовольствием примерил на себя роль экскурсовода, горделиво водя по квартире.

– Ну тут у меня комната пока что для гостей, – многозначительно взглянул на меня и добавил: – Будущая детская. Здесь ванная, вот это уборная, а тут… – он торжественно замолчал, открывая двойные межкомнатные двери с ребристым матовым стеклом, – …тут наша спальня. Кровать только сегодня утром привезли, несколько часов собирал. Сам.

Так вот зачем он отгул взял…

Комната была просторной и светлой. Минимум мебели: трёхстворчатый платяной шкаф, комод, изящный торшер, и посередине огромная двуспальная кровать покрытая коричневым покрывалом. И ни пылинки, ни соринки, ни одной лишней детали и складочки. Идеальная чистота. Запах свежего дерева и полироли разъедал ноздри. Разглядывая лаковую спинку кровати мне вдруг стало дурно, и хоть форточка была открыта, от чего-то душно.

– У тебя… очень красиво, – выдавила из себя вежливую улыбку.

– У нас, Яночка. У нас! Теперь это и твой дом тоже. Иди сюда, присядь, – Тимур приземлился на край кровати и похлопал ладонью по покрывалу.

Послушно перебирая одеревеневшими ногами, села рядом, положив ладони на колени, с преувеличенным интересом принялась разглядывать интерьер. Тимур смело опустил руку на моё бедро и придвинулся ближе.

– А ты сам выбирал обои? – немного отодвигаясь, спросила первое, что пришло в голову.

– Конечно. И обои, и занавески, и… кровать, – обхватив ладонями моё лицо, Тимур жадно впился губами, поспешно проталкивая язык мне в рот.

Подскочив как ужаленная, подбежала к стене, проводя по шероховатым ромбикам руками:

– Какой… необычный узор, никогда такой не видела.

– Яна…

– Такая приятная на ощупь текстура.

– Яна!!!

– И цвет. Цвет просто изумительный. Не знала, что у тебя такой прекрасный вкус.

– Да что с тобой!? – потеряв терпение повысил он голос. – Я привожу тебя к себе домой, наконец-то мы можем побыть наедине, вдвоём, а ты рассматриваешь обои, вместо того, чтобы уделить внимание мне, своему мужчине!

– Прости. Конечно, ты прав, – подошла ближе и провела ладонью по его волосам. – Я просто так устала. Новая работа, столько новой информации, имён, эмоций…

– Я всё понимаю, конечно, слишком много перемен за такой короткий срок, – Тимур поймал мою руку и тронул губами запястье, торопливо поднялся выше, осыпая предплечье дорожкой мелких сухих поцелуев. Проворно переместив руки на талию, упал навзничь, увлекая меня за собой на кровать.

Вот так сразу? Уже? Нет, я не хочу. Не сейчас. Совсем не хочу!

Нетерпеливо поглаживая бёдра, будто невзначай пробрираясь под резинку чулок, Тимур страстно целовал, сопя и тихо постанывая. Я же буквально в полуобморочном состоянии лихорадочно соображала, что же такого придумать, чтобы избежать этой участи. Хотя бы сегодня.

– Тимур… Тимур, – мягко проговорила в его губы, – мне бы в душ сходить…

– Что? – отстранившись, окинул меня расфокусированным взглядом.

– В ванну. Извини, очень надо.

– Да… да… конечно, она там… – сев на край кровати, провёл пятернёй по растрепанным волосам.

Не дожидаясь больше никаких вопросов, быстро выскользнула из спальни и закрылась в ванной на шпингалет.

Пустив воду, наклонилась над раковиной, сделала несколько глотков прямо из струи. Подняв голову, посмотрела на своё отражение в идеально чистом, без единого развода, зеркале.

Что же делать? Что делать? Я не хочу секса. Ни сейчас, ни потом. Не то чтобы я не хотела секса вообще, я не хотела его с ним. Его поцелуи и прикосновения не были неприятными, они были… никакими. Не вызвали желания. Мне не захотелось продолжения, наоборот.

Почему? Что со мной не так? Тимур молодой и симпатичный парень, и он меня хочет, почему же моё тело так упорно сопротивляется?

Раздался стук в дверь.

– У тебя всё в порядке? Полотенце принести?

– Всё хорошо, не нужно. Я сейчас.

Я была очень зла на себя. За то, что веду себя как неуверенный подросток, за то, что придётся врать и выкручиваться. А ещё за то, что моё тело никак не хотело отзываться на его ласки.

Выключив воду, вышла из ванной и тихо проскользнула в спальню. Тимур лежал на кровати и, заложив руки за голову, смотрел в потолок. Рубашку и брюки он снял, переодевшись в свободные шорты и футболку-поло.

– А вот и я, – улыбнулась наигранно бодро и присела рядом.

– Я уже соскучился. Ты такая непредсказуемая, и ты знаешь, мне это даже нравится. Иди сюда, – протянув руки, пригласил в свои объятия. Пристроив голову у него на груди, закусила губу.

– Тимур, извини, но придётся отложить наше… свидание. Эти дни… сам понимаешь…

Он несколько раз вопросительно моргнул, после чего изменился в лице.

– Конечно. Эти ваши женские дни всегда приходят так не вовремя. Или наоборот, вовремя. Да, Яна?

– Такова наша доля, – развела руками, ликуя, что прокатило.

– Ну что ж… Раз так, то, может, выпьем тогда чаю?

Опять чай! Вспомнила, что на сиденье машины осталась коробка бельгийского шоколада от ещё одного несостоявшегося ухажёра.

– Ну пойдём, – вздохнув, поплелась следом за Тимуром.

Часть 27. Ника

Ника

Когда же прекратится этот чёртов дождь? Каждый день заряжает: стучит и стучит по карнизу, навевая хандру и сонливость.

Но сейчас спать совершенно не хотелось. Мозг лихорадочно обрабатывал полученную от Лосевой информацию, которая никак не желала укладываться в голове, потому что всё сказанное Веркой было больше похоже на бред.

– Слушай, Ник, я, конечно, не стукачка, но не могу тебе не сказать… – Лосева воровато обернулась, и затащила меня за руку за остановку. – Короче, тут такое дело, Минаева твою сестру травить задумала.

Отпрянув, с недоверием посмотрела на подругу:

– С чего это вдруг?

– А с того! Минаева тут узнала кое-что, новость – просто бомба. Рассказала мне по большушему секрету, но ты ведь англичанкина… ой, то есть Яны Альбертовны сестра, мне кажется, ты должна об этом знать. Только пожалуйста – меня не выдавай, ладно? Поклянись? – Верка сжала мою ладонь, с мольбой заглядывая в глаза.

– Не в чем пока клясться, ты же ещё ничего не рассказала.

– Ну ты заранее поклянись!

– Блин, не хочешь – не говори, – выдернув руку, вышла из укрытия и пошла в сторону дома. Верка выбежала следом и, догнав, засеменила рядом.

– Короче, я знаю, что ты не трепло, поэтому скажу: Набиев и сестра твоя что-то мутят.

– Ты дурочка, что ли? – тормознув, покрутила пальцем у виска, после чего ускорила шаг.

– Я сама не видела, но Минаева клянётся, что это сто процентов. Она их разговор у двери кабинета утром подслушала. Говорит, что обсуждали вчерашние "ночные приключения". Совместные, разумеется, – Лосева скосила на меня быстрый взгляд, наблюдая за реакцией.

– Передай Минаевой, что у неё больная фантазия. И что я не позволю клеветать на свою сестру.

– Ты что! Минаева не должна знать, что я тебе рассказала. И ты молчи, ты же мне обещала!

– Ничего я тебе не обещала! – огрызнулась, засунув руки глубоко в карманы куртки.

Услышанное больно царапнуло за душу. Конечно это глупость, полная чушь… Но что-то глубоко внутри подсказывало, что всё не так просто. С чего вдруг Полине это придумывать, зачем?

– Ну я тоже думаю, что это глупости, но Минаева… – Верка запнулась, вдруг сменив тему. – А где твоя сестра вчера ночью была?

– Я за ней не слежу.

– Ну дома?

– Нет, не дома, – отчеканила я, ощущая, как сильно сдавило в груди от неприятного предчувствия.

Губы Лосевой растянулись в ликующей улыбке, но, поймав мой недобрый взгляд, она вновь стала серьёзной.

– В общем, Полинка злая как чёрт, говорит, что этого так не оставит. Ты же знаешь, какая она мстительная. Помнишь Бодрову?

Ну ещё бы, тут забудешь. Надя Бодрова училась с нами с восьмого по девятый и, к её несчастью, на неё запал Женька Свиридов, который в то время Минаевой нравился. Разумеется Полина решила изжить конкурентку, способом, которым владеет в совершенстве – затравить, подговорив практически весь класс. Что там потом началось! И бойкот Наде объявляли, и дохлую мышь в сумку подбрасывали, и тёмную за школой устраивали. Бедная Бодрова как-то держалась, даже родителям и учителям не жаловалась. Последней каплей стало когда Минаева ей при всех штаны вместе с трусами сняла, когда Надя на турнике на физре подтягивалась. И видели это не только весь наш класс, но ещё и параллельный, потому что в тот день были соревнования «Весёлые старты»… Бодрова как убежала тогда с урока, так больше в школу не пришла – не доучившись два месяца до конца года, забрала документы и перевелась в гимназию соседнего района.

Конечно, Минаева потом небольшой нагоняй от директора получила, но больше для проформы, по-настоящему её никто наказывать не стал, потому что мама пришла и заступилась за дочь. Спорить с судьёй никто не стал, и инцидент замяли. С тех пор с Полиной связываться никто не хотел, знают, что способна она на любую подлость, и ничего ей за это не будет.

Кстати, Лосева, которая сейчас так показательно грустила вспомнив бывшую одноклассницу, сама же тогда принимала участие в травле. И совесть её тогда нисколько не мучила.

– Короче, Ник, Полинка хочет что-то похожее с сестрой твоей провернуть… Ну, как с Бодровой.

– И что она ей сделает? Юбку ей снимет и в унитаз головой окунет? Учительницу? – я усмехнулась, понимая абсурдность ситуации.

– Ну я думаю, что для этого у неё кишка тонка, но сегодня на «пятачке» она поделилась, что этого так не оставит. Мы же знаем Минаеву, она слов на ветер не бросает.

– Понкратова меня какой-то ерундой отвлекала, чтобы я за вами не увязалась и ничего не узнала? – догадалась я, и Вера утвердительно кивнула.

– Но ты не думай, я в этом не участвую, – поторопилась оправдаться она. – Понятия не имею, что именно Полина затеяла, и помогать ей не буду!

К сожалению, я понимала, что Верка не участвует не потому что уважает меня или не хочет прогибаться под Минаеву, а потому что Янка препод, и если что, то за Полину мамаша снова впряжётся, а вот Лосевой может от директрисы влететь по первое число, у неё-то таких влиятельных родственников нет.

– В общем, ты это… как-то предупреди сестру, наверное… – промямлила Верка, разглядывая грязные обочины.

– Спасибо, – глухо выдавила я, накинув капюшон куртки – с неба посыпалась мелкая морось. Мы шли молча, думая каждая о своём. Мысли путались, никак не собираясь в одну цельную картину.

– Ни-ик, а ты куда? – услышала сзади голос Верки и обернулась. Та стояла у поворота к дому, в котором по легенде я живу. Я даже не заметила, как прошла мимо, торопясь к своей коммуналке.

– Я… к подружке.

– А, ну давай, – пожав плечами Лосева развернулась, и почапала на автобусную остановку.

Забравшись с ногами на кровать, – панцирная сетка которой, жалобно заскулив, прогнулась под моим бараньим весом, я в который раз прокрутила в голове дневной диалог с Веркой. И чем больше я об этом думала, тем больше понимала, что дыма без огня не бывает. Минаева что-то знает про Янку и Набиева. Ведь её действительно полночи не было дома, но она вроде ездила в травмпункт с Диной и Павликом… И сегодня утром Дина хвалилась на кухне, что их на крутой тачке подвёз отец Янкиного жениха.

Отец Тимура подвозил их ночью в больницу? Что за чертовщина!

Услышав хлопок двери внутренне напряглась: время восемь вечера, а Янка только вернулась. Где она была? И, главное, с кем?

– Привет, – зайдя на её половину комнаты, поздоровалась я, внимательно осматривая сестру, как будто выискивая на ней следы Набиева. – Я тут с тобой поговорить хотела…

Янка стояла ко мне спиной возле открытой дверки шифоньера и переодевалась.

– Привет, о чём? – бросила она скинув блузку, оставшись в одном белье. Белое кружево выгодно оттеняло её загорелую за лето кожу. Тонкая талия, большая грудь, плоский живот…

Поймала себя на мысли, что смотрю на сестру с завистью. Красотка, не то, что я. Конечно Набиев мог на неё запасть, запросто, с такими-то формами.

– А ты чего такая? Будто привидение увидела, – застёгивая «молнию» домашнего халатика, улыбнулась Янка. Даже застиранный халат ей шёл лучше, чем мне самое нарядное платье.

– Да так… – небрежно дёрнув плечом, продолжила прожигать её взглядом. – А… ты где пропадала?

– У Тимура. Показывал свою квартиру. А что?

– А вчера ночью ты в больнице с Диной была? – ответила вопросом на вопрос.

Янка подняла на меня удивлённый взгляд.

– Ну конечно, ты же знаешь. А что такое?