Текст книги "Давай никому не скажем (СИ)"

Автор книги: Агата Лель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Какое завидное упрямство! Даже не ожидал, что она такая упёртая.

– В общем, я предлагаю всё забыть и сохранить добрые отношения. Пусть всё будет как раньше, хорошо? Ты учишься, я преподаю. Ну а то наше небольшое приключение…

– Для меня это не было приключением! Вы что, блин, меня отшиваете? – возмутился, откровенно негодуя.

– В смысле – отшиваю? А ты на что-то надеялся? Вообще-то у меня есть парень, если ты не забыл, и мы планируем жить с ним вместе!

– Даже так? Какие интересные вещи я узнаю. Ну что ж, отлично. Желаю вам счастья! – с силой грохнув дверью вышел из кабинета и, перепрыгивая через три ступеньки, выбежал на улицу.

Идиот! Просто идиот! Распинался стоял, чуть ли в любви не признался, а у неё видите ли есть парень! Это тот, что ли, щуплый интеллигент – парень? Да за версту видно, что плевать она на него хотела. И что-то в пятницу она за целый вечер и словом о нём не обмолвилась, видимо, такая сильная любовь. И когда со мной целовалась, вряд ли о своём дрище думала. А вообще, пошла она! Ещё и Горшку заехал из-за неё, все выходные как последний придурок воспоминания мусолил… Просто форменный кретин!

Мысленно матерясь и посылая всех к чертям собачьим, поднялся на третий и, зайдя в кабинет химии, подсел к Минаевой, согнав с места возмущенную Лосеву.

Полина застыла с расчёской в руке, и уставилась на меня круглыми глазами.

– Пошли ко мне сегодня? – выпалил, всё ещё тяжело дыша после быстрой ходьбы.

– К тебе? Зачем это? – недоверчиво покосилась Полина.

– Узнаешь. Так придёшь?

– Ну давай, – расплылась в довольной улыбке. – А во сколько?

– Приезжай к шести, будет весело, – подмигнул и, наклонившись, засосал её при всей группе.

Пацаны довольно заулюлюкали, подбивая "завалить её прямо тут".

– Минаева! Набиев! Вы совсем, что ли, совесть потеряли? – грозно рыкнула появившаяся в дверях Инна Михайловна.

Ни слова не говоря, переметнулся за свою парту, оставив Минаеву недоумевать в одиночестве.

Вспомнил, что Селиванова подруга англичанки. А, ну и пофиг, так даже лучше. Пусть расскажет при случае, как Набиев в конец оборзел.

Поцелуй с Минаевой оставил после себя горькое послевкусие и гадкий осадок. Будто сам себе в душу плюнул.

Ну ничего, так надо. Никому не позволю выставлять себя идиотом.

Часть 42. Ника

Ника

В кабинете творился настоящий бедлам: две группы второкурсников сдвигали парты, расставляли стулья и носили из подсобки материалы для предоящего занятия. Кристина Сергеевна тараторила не прекращая, трепетно заботясь о своём добре:

– Аккуратнее, аккуратнее, пожалуйста! Котов, Круглов, вы куда линейки потащили? Сломаете, где я потом новые возьму?! Лавров, положи на место макет!

От этих совместных лабораторок всегда было больше убытков, чем пользы. Ещё в школе, вместо того, чтобы учиться, ржали весь урок и тырили реактивы, чтобы потом сварганить самодельные петарды.

Загорский сопел рядом, ни живой ни мёртвый. Должна признаться, пахло от него вкусно – тонким парфюмом, очень мужественно. Но выглядел он как всегда нелепо: зачёсанные на пробор волосы, застёгнутая по самое горло рубашка и невозможный жилет, автоматом превращающий его в ботаника.

Хотя, если так подумать, компания мне досталась не самая плохая – тот же Лавров куда противнее. Ржёт как конь, и по́том от него воняет. Да и своему Игорьку русичка же по-любому оценку натянет, стало быть и мне.

– Так, сели все по своим местам, рты закрыли! – застучала линейкой по столу Кристина Сергеевна заставляя всех утихомириться. – Цель нашей практической работы сегодня – научиться правильно проектировать здание, чтобы крыша, – Котов, положи макет на место! – не упала кому-нибудь на голову. Перед вами лежит учебное пособие…

Какие тут могут быть пособия, когда тема сама по себе скука смертная, да ещё если перед этим такое шоу на прошлой паре было – Набиев поцеловал Минаеву! Взасос. Все просто охренели. Да и сама Минаева по ходу тоже, потому что вот только перед этим Лосева рассказала по секрету, что что-то у них там совсем не клеится, и тут на тебе!

Что и говорить, было ужасно неприятно смотреть на то, как они лижутся, но первое, о чём я тогда подумала, это то, что так Янке и надо!

Наверное, я ужасная сестра, но это ликование даже вытеснило чувство ревности. Даже сама не ожидала. Ведь думала, что влюблена в Набиева, и буду страдать увидев его с другой, но на деле всё вышло совсем не так. Меня их поцелуй скорее больше забесил, чем задел за живое.

Только в вчера утром видела, как он ошивался возле нашего дома. И не просто шёл мимо, а целенаправленно заглядывал в Янкино окно. Я как раз сама в это время у окна стояла и всё увидела.

Получается, он и с Минаевой и с Янкой одновременоо? Хорош кобелина! Ужасно разочаровал, я думала, что он порядочнее.

– Давай ты пока макет разберёшь, а ты замеры сделаешь?

Я оторвалась от своих мыслей и обернулась на Загорского. Тот смотрел на меня, как на небожителя. Вот точно так же пацаны на Минаеву смотрят. Приятно, конечно, но это же Загорский, обычный лох!

Но глаза у него какие голубые-голубые, красивые, и такие огромные… или это из-за окуляров так?

– Слушай, Игорь, давай ты всё сам, ладно?

– Ну мы же… в паре… – поник он, и как будто из человека воздух выкачали. Стал сразу таким потерянным и грустным.

– Ну ладно, как эти замеры делать-то? – улыбнулась я, и Игорёк словно по мановению волшебной палочки расцвёл – принялся всё рассказывать, да так интересно, что я, сама того не ожидая, втянулась в процесс. Оказалось, что опыты проводить не так уж и скучно, а даже наоборот – весело.

Не заметила, как за рабочей болтовнёй перешли на то, кто чем увлекается, кто какую музыку слушает.

– Ты фанатеешь от Пинк Флоид? Серьёзно? – глаза Загорского заблестели, тот даже про лабораторку забыл.

– Ну да. У меня все их кассеты есть. А ты тоже, что ли? – я сильно удивилась: где ботаник, и где рок.

– Ты что, конечно! Я их ярый фанат! Два года назад у них был большой гастрольный тур, выступали в Москве, и я специально ездил на их концерт. Дома лежит футболка и плакат с автографом. И видео с концерта есть, – гордо поведал он, и у меня буквально челюсть вытянулась.

– Серьёзно? Это же моя мечта увидеть живой концерт, хотя бы в записи. Ещё и автограф? Настоящий? Везёт тебе!

– А хочешь, приходи ко мне завтра после пар, я всё тебе покажу. Можно было бы и сегодня, но у меня в три часа шахматы…

Услышав его приглашение, я немного оторопела – идти домой к Загору? Минаева узнает, по-любому будет ржать. А с другой стороны – это же Пинк Флоид!

– Ну ладно, давай сходим, – пожала плечами и Игорь возликовал, а я в который раз отметила его красивую улыбку. – А мамы дома не будет?

– Не-а, она часов до пяти тут каждый день торчит.

– А отец?

– А отца у меня нет, – немного погрустнел он. Стало видно, что тема для него больная.

– А у меня тоже нет, – улыбнулась, стараясь отвлечь его от грустных мыслей.

Так заболтались, что доделывали эксперимент на перемене. В какой-то момент к нам на пару будто по делу заглянула Раиса Семёновна и смотрела на нас сначала не слишком довольно, но потом, заметив, как улыбается её сын, сменила гнев на милость.

Болтали мы с Загором и следующие две перемены, а потом вместе пошли домой. Он что-то наплёл про то, что ему как раз в мой район надо, но я-то знала, что он просто хочет меня проводить, и не стала препятствовать. Всё лучше, чем идти одной.

Дойдя до Заводской, остановилась на повороте – стало стыдно вести его к баракам. Там, наверное, снова эти алкаши возле дома со своими нардами кучкуются, на весь двор матерятся – то ещё позорище.

– Ну ладно, мне туда, – неопределённо махнула рукой в сторону пятиэтажки.

– Как это? Ты же на Туполева живёшь, – удивлённо моргнул Игорь.

– А… откуда ты знаешь?

– Да… просто видел один раз тебя там. Случайно, – добавил он и покраснел.

Следил, наверное. Ну ничего себе!

– А страшно не станет? У нас там контингент ого-го, – попыталась отшутиться я, топая в сторону коммуналки.

– А чего им меня бояться? – серьёзно ответил Игорь, и я рассмеялась.

Забравшись на полусгнившие верёвочные качели на старой яблоне за домом, мы проболтали, наверное, часа три. Да и разошлись только потому что жутко проголодались. На чай я его к себе по понятным причинам не позвала.

Нормальный он, абсолютно, а зажатый потому что все его чмырят в технаре. А чмырят потому что выглядит как лох. Вот если его переодеть и прическу сменить, та же Минаева первая в очередь на него встанет.

Даже смешно стало, стоило только представить их вместе.

В приподнятом настроении пила чай и размышляла, как увижу завтра концерт Флойда, с улыбкой вспоминала как ржали до коликов с Загором над всякими приколами, и только потом до меня дошло, что ни разу за всё это время я даже не вспомнила о Набиеве.

Часть 43. Яна

Яна

Погорячилась, наверное… Он так разозлился, дверью хлопнул. Надо было как-то мягче всё преподнести. Про Тимура зачем-то ляпнула, что жить вместе собрались. Ну что за глупости, зачем. Это же не так!

Ведь не было цели с ним ссориться или как-то обижать, а вышло как всегда. Ну ладно, нет худа без добра, зато теперь всё разрешилось. Вот только на душе было так тяжело, хоть волком вой. Головой понимала, что сделала всё правильно, а вот сердцем…

Отработав целый день, безумно устала, и морально, и физически. Сегодня было как-то особенно сложно, даже студенты все словно сговорились и одновременно отбились от рук. Хотелось поскорее покинуть пределы стен колледжа, но идти мне было некуда.

Хоть Толик к утру, конечно, протрезвел и, видимо, всё осознал: сидел на кухне как побитая собака, весь ссутулился, глаза прятал, но всё равно я больше не могла чувствовать себя рядом с ним в безопасности. Нет никакой гарантии, что он снова не напьется и не решит закончить начатое.

Была мысль вызвать милицию, написать на него заявление, что неповадно было, но потом представила, что сейчас начнется – допросы, медицинское освидетельствование, суд… Конечно же в техникуме все всё узнают, так оставят на весь город – потом не отмоюсь от этого позора. Решила, что лучше съеду от него подальше и забуду всё как страшный сон.

Набрав полную сумку тетрадей, устало вышла из коледжа. Резкий порыв ветра небрежно разметал волосы, руки моментально окоченели.

– Яна Альбертовна, давайте я вам помогу, – подоспел Денис Павлович, забирая у меня из рук сумку. – Ого, тяжесть какая. Тетради? – понимающе улыбнулся.

– Они самые.

– А… вы сейчас куда? Давайте я вас подброшу?

– Большое спасибо, но не нужно, вы спешите, наверное… – замялась, хотя, положа руку на сердце, жутко не хотелось трястись в автобусе.

– Ну что вы! Буду только рад вам помочь. Так вам куда? – открывая дверь своего старенького Форда, поинтересовался он.

Знала бы я сама, куда мне…

– На набережную, – это было первое, что пришло в голову.

Он удивился, но тактично ничего не сказал. Открыв пассажирскую дверь, галантно помог забраться в машину и, торопливо обежав капот, поспешил сесть рядом.

Пока он заводил мотор и отвлекал разговорами "о погоде", я обернулась на здание колледжа, и первое, что увидела – силуэт Эммы Валентиновны в окне.

Прямая, как палка, она смотрела прямо на нас, и если бы взгляд человека умел метать молнии, то меня бы уже трижды разразило.

Прогуляться по набережной было не самой лучшей идеей: ледяной ветер забирался за воротник пальто, заставляя буквально дрожать от холода, да и воспоминания пятничного вечера захлестнули с головой, не принося облегчения, а наоборот, загоняя в кокон надвигающейся депрессии.

Потирая озябшие ладони я ходила вдоль кромки воды; мелкие песчинки попали в туфли, натирая ноги, но я этого не замечала, погружённая в свои не веселые мысли.

Навалилось всё так одновременно, и словно не было конца и края проблемам: мать с её сожителем, напряг с деньгами, Никой, Тимуром, жильём, директрисой… Теперь вот прибавился Толик, явная угроза здоровью, а может, и жизни. Но всё это меркло на фоне двух неоном мигающих в голове букв – Ян. Парень, с моим именем. Какая ирония. Парень, подаривший мне столько разнообразных эмоций, и с которым мы никогда не сможем быть вместе.

Почему так? Почему из-за каких-то дурацких правил и условностей должны рушиться человеческие судьбы?

Хотя, кто сказал, что он моя судьба? Скорее всего у нас бы всё равно ничего не вышло, даже если бы мы познакомились при других обстоятельствах.

Он слишком молод. Ну что такое восемнадцать лет? Вспоминая себя в восемнадцать, я была совсем юной и не опытной, и уж точно не думала ни о каких серьезных отношениях. Да я даже сейчас о них не думала. Хотя, если бы было с кем, возможно, я бы мыслила иначе…

Вдоволь нагулявшись и продрогнув до костей, направилась на автобусную остановку. Денис Павлович предлагал потом забрать и снова отвезти куда нужно, но я решила, что это будет форменная наглость – пользоваться его добротой. Ведь ясно же, что таким образом он оказывал мне знаки внимания, но ведь я никогда не отвечу ему взаимностью, ни к чему тогда давать даже призрачную недежду.

Уже забравшись в подъехавший автобус, поняла, что это тот самый, на котором мы ехали с Яном. Те же исписанные фломастером сиденья, те же пыльные голубые занавески на окнах…

Заняв то же кресло, на котором мы сидели в прошлый раз, с грустью наблюдала за проплывающим перед глазами серым пейзажем.

Надо переключаться на что-то другое, иначе так точно до депрессии недалеко. И от занятий нужно отказаться. Минимум времени вместе – быстрее всё забудется. Да, деньги были нужны, очень, но рвать из-за них сердце… Не стоят они того. Решила, что сегодня же скажу Нонне Вахтанговне, что отказываюсь от репетиторства.

– Здравствуйте, Яна Альбертовна, – расплылся в улыбке Роман Алексеевич, пропуская меня в дом. – Рад вас в видеть. А то мы в с вами всё мимо да мимо друг друга. Как ваше настроение?

Из кухни показалась Нонна Вахтанговна, внимательно прислушиваясь к разговору.

– Всё хорошо, спасибо. Ну… я пойду к Яну? – замялась, кивнув на лестницу. Этот сытый боров меня ужасно раздражал, и я ничего не могла с этим поделать.

Нонна Вахтанговна подалась вперед будто хотела что-то сказать, но в последний момент передумала и, мило улыбаясь, проводила меня любопытным взглядом.

Перед дверью Яна пришлось остановиться и перевести дух. Как же волнительнее! Даже осознание того, что здесь я сегодня в последний раз, нисколько не умаляло дрожи в коленях.

Сейчас я снова его увижу.

Постучав, открыла дверь и буквально застыла – на кровати, скинув туфли, лежала Минаева. Рядом Ян, лениво закинув руку ей на плечо. Оба одеты, но сам факт того, что они сейчас тут, вдвоём, ввёл в ступор.

– … Простите. Я, наверное, пойду, – развернувшись, в какой-то прострации, ничего не соображая, вышла из комнаты, медленно пошла по коридору к лестнице, смотря перед собой, но при этом ничего не видя.

– Яна Альбертовна, а почему вы так быстро уходите?

Ян стоял у раскрытой двери своей комнаты и смотрел мне вслед. Собрав последние крохи самообладания, обернулась:

– Думаю, тебе и без меня есть чем заняться. И да, сегодня было наше последнее занятие. Ты хорошо усвоил урок и больше во мне не нуждаешься.

– Ну уж нет, подождите, у меня ещё осталась пара вопросов, – быстро преодолев расстояние, взял меня за предплечье и завёл в соседнюю комнату.

Внутри всё было в розовом цвете: кругом мягкие игрушки, косметика на туалетном столике, занавески в цветочек.

– Что тебе нужно? По-моему, мы всё друг другу сказали. А ты ещё и показал, – выдернула руку и, гордо задрав подбородок, уставилась в его бесстыжие глаза.

– Вы что, ревнуете? – криво улыбнулся он и, прижав ладони к стене, словно поймал меня в ловушку.

Он возвышался передо мной неприступной горой, я видела как он глубоко и часто дышит, как бьётся ярёмная вена на его шее…

– Чего ты хочешь, Ян? – тихо спросила я, борясь с неконтролируемым желанием встать на цыпочки, и поцеловать эту венку.

– А чего хотите вы? Бьюсь об заклад, что чего угодно, но точно не уйти сейчас отсюда.

Его взгляд потемнел, а губы пылали, словно после поцелуя.

Мысли разбежались словно рассыпанные по полу бусы, я смотрела только на его губы, а потом меня будто наотмашь ударили. Его губы пылают, потому что он целовал другую!

Наваждение спало.

– Иди, заставлять ждать даму некрасиво, – коснулась его груди, и попыталась освободить себе путь.

Он опустил взгляд на мои руки и изменился в лице. Схватил рукав рубашки и резко поднял вверх.

– Что это?

На моих запястьях красовались багряные синяки. След вчерашней хватки Толика.

– Кто это сделал? Он? Твой мужик? – его глаза потемнели, голос звучал требовательно и жёстко.

– Не твоё дело!

– Кто. Это. Сделал! – повторил, чеканя каждое слово.

– Сосед… – тихо произнесла я и опустила голову.

– Жди здесь, – отрезал Ян и вышел из комнаты. Я даже не успела ничего возразить.

Замялась, не зная, как поступить – остаться или всё-таки уйти. Потопталась у порога и слегка приоткрыла дверь.

– Всё, иди, – услышала его твёрдый голос за стеной.

– Но зачем? Почему? – капризно запричитала Минаева. – Зачем ты вообще меня сюда позвал? Зачем сказал лечь? Я думала, мы займёмся чем-то интересным, а не будем как два идиота молча лежать на пионерском расстоянии! Для чего был нужен был этот концерт?

– Иди, я сказал! – уже жёсче повторил он, и я услышала, как Полина вышла в коридор. Боясь быть замеченной, быстро закрыла дверь.

– Идиот! Псих! Придурок! – стуча каблуками по лестнице, прокричала она.

Ян открыл дверь и, молча взяв меня за руку, завёл в свою комнату. Усадив в кресло, сел напротив на застеленную кровать.

– Рассказывай, как это произошло.

***

– Господи, пожалуйста, Ян, пойдём отсюда! – не смотря на то, что его крепкая рука сжимала мою ладонь, я дрожала как осиновый лист.

Мы стояли возле высокого монолитного забора, и свободной рукой Ян давил на звонок.

Я понятия не имела чей это дом, куда мы пришли, для чего.

Внутри, звякая цепью, надрывались собака и, судя по грозному лаю – не маленькая.

После того, как я всё ему рассказала, Ян вышел кому-то позвонить, а когда вернулся, накинул ветровку и сказал, что мы уезжаем. Куда и зачем он не ответил, только повторял, что бояться нечего и всё будет хорошо. Даже пытался шутить по дороге, но по сосредоточенному взгляду и ходящим желвакам я понимала, что он задумал что-то нехорошее.

Когда мы подъехали к моей остановке, я решила, что сейчас мы пойдем в барак и он накинется на Толика с кулаками, но когда мы уверенно прошли мимо дома и направились в сторону частного сектора, я вообще перестала что-либо понимать.

За забором раздался скрежет затвора, и дверь открыл невысокий парнишка неопределенного возраста. Окинув меня быстрым, но цепким взглядом, протянул руку Яну.

– Это Бес, мой друг, – коротко пояснил Ян, и мы втроём молча вошли в дом. Минуя летнюю кухню, завернули в пропахшую табаком комнату. – Проходите, не разувайтесь. Присядьте пока сюда, – он скинул с продавленной тахты какие-то тряпки. – Можете пока почитать… ну-у… – окинул взглядом практически голое, не считая стола, дивана и пары кресел, помещение. – Блин, Бес, у тебя тут даже газет нет! Ты хоть как-то развлекаешься вообще?

– Некогда мне развлекаться, – ровно проговорил тот, застыв в дверном проёме.

Скрестив руки на груди, Бес прислонился к косяку и смотрел настолько обыденно, как будто к нему каждый день водят незнакомых людей.

– В общем, вы пока тут посидите, я скоро, мне с Бесом кое-что перетереть нужно, – Ян сел на корточки напротив и сжал мои руки в своих ладонях. – Нас не будет… ну… примерно…

– Час, – скучающим тоном подсказал Бес.

– Ну вот, всего лишь час, фигня какая. Вы вон тетрадки свои пока проверьте, что ли, – кивнул на мою пухлую сумку.

– Ян, мне страшно! Пообещай, что не сделаешь глупостей! – вцепившись его руки, с тревогой заглянула в глаза.

– Пардоньте, но этого я вам пообещать не могу, – он улыбнулся, и убрал с моего лица выпавшую прядь. – Да не волнуйтесь вы так, Яна Альбертовна, я ж не один. Со мной, вон, мой бесстрашный товарищ Бес.

– А имя-то у него хоть есть? – стрельнула взглядом на изучающего потолок хозяина дома.

– Есть, наверное, – обернулся. – Бес, как тебя звать-то?

– Витя, – так же безэмоционально ответил тот.

– Ну вот. Со мной Витёк, я в надёжных руках, – Ян снова улыбнулся и, чуть привстав, поцеловал. Так нежно, будто трогал губами воздушное безе, но в то же время настолько страстно, что у меня, не смотря на волнительную ситуацию, сразу же снесло крышу.

Когда мы наконец отлипли друг от друга, я увидела, что Виктора уже нет. Какие тактичные у Яна друзья.

– Всё, я скоро, – Ян подмигнул и рывком застегнул ветровку до самого горла. – Туда и обратно, одна нога здесь, а вторая в овраге.

– Ян!

– Простите, чёрный юмор. Всё, я скоро, – быстро клюнув в щёку, Ян, пригнув голову, вышел из комнаты.

Вскочив с кресла, подбежала к окну: Ян с Виктором молча вышли из дома и скрылись за железным забором.

Странная у них дружба, и Бес этот странный. В Яне два метра дури, а в этом… ну с меня росточком от силы, тоже мне – бесстрашный товарищ.

Вернувшись обратно в кресло, нетерпеливо забарабанила пальцами по подлокотнику. Какие уж тут тетрадки, думать ни о чем не могла, кроме как о том, что же задумал этот абсолютно чокнутый мальчишка.

Часть 44. Ян

Ян

Только лишь выйдя за пределы калитки, Бес, перебирая ногами, монотонно, будто пересказывая скучную лекцию, заговорил:

– Короче, я пробил – Зуев Анатолий, шестьдесят третьего года рождения. Был осуждён, дважды, и оба раза по 117 статье, – заметив мой вопросительный взгляд, добавил: – Изнасилование без отягчающих. Первый раз по малолетке на летней дискотеке бабу какую-то в кустах зажал, а второй, лет семь назад, сожительницу свою. Но там знаешь, вилами на воде, там такая баба была, как я понял – не бей лежачего. Короче, она психанула и заявление на него накатала, после чего нашего друга опять закрыли. Вышел три года назад по УДО, сошёлся с женщиной, заделал ребёнка.

– Дина и Павлик? – напряг память, вспоминая имена.

– Ну. Они. В общем, ведёт затворнический образ жизни, нигде не работает, ни с кем из прошлого не контактирует. Поговаривают, что сидел с опущенными, но это не проверенная информация. В общем, всё, – закончил рапорт Бес, и едва не зевнул.

– Ты прям как бабка у подъезда – всё знаешь, – усмехнулся.

– Жизнь заставила, – Бес впервые за всё время слегка улыбнулся. – А она кто? Девчонка твоя?

– Угу.

– А чего на «вы» с ней?

– Уважаю сильно.

– Высокие отношения, – Бес качнул головой и дальше мы шли молча, думая каждый о своём.

Что мне нравилось в Бесе, это то, что он никогда не лез под кожу и не задавал лишних вопросов. Даже сейчас не спросил, с чего вдруг я решил разыскать этого Зуева. Надо, значит надо.

У Беса ниточки в криминальной сфере из всех концов страны тянутся, хотя сам он никогда не сидел. Пацаны шептались, что отец его отбывает пожизненное в "Чёрном дельфине"*, но опять-таки, говорить можно много, давно не верю в «сороку на хвосте».

Бес без разговоров пошел со мной «на дело», считая, что впрячься с товарищем – это только плюс в карму. Даже не зная, что именно это за дело. Просто поверив на слово.

Когда подошли к общажке, на улице уже порядком стемнело. В окнах горел свет, из открытых форточек доносился щебет телевизора, разговоры, плачь детей и лязгание столовых приборов о тарелки.

Тормознув напротив её блока, скрылись под ветками старого трухлявого дерева.

На первом этаже у раскрытого окна сидела одинокая фигура. Человек курил, не спеша поднося сигарету ко рту.

– Смотри – он? – кивнул на мужика, и Бес близоруко сощурился.

– По описанию – он.

– Ну всё, дальше я сам.

– Точно помощь не нужна?

– Точно.

– Я у остановки тебя подожду, – не настаивая, Бес развернулся и, не оборачиваясь, ушёл.

Внимательно изучил мужика в окне: тощий, тупое выражение лица, на предплечье тёмные пятна тюремных наколок. Сразу видно – гнида. Внутри начала закипать ярость.

До этого пытался держать эмоции в узде и оставлять голову холодной. Хотя, когда только увидел синяки у нее на запястье, когда узнал, как эти синяки появились, первой мыслью было сейчас же взять машину отца, приехать, вытащить этого ублюдка за грудки и начистить морду. Так, чтобы месяц харкал кровавыми соплями.

Смотрел на её запястья, и всё отошло на второй план, показалось такой тупостью. Месть эта дебильная с участием Минаевой. Хотел, чтобы англичанка вошла, увидела нас с ней на кровати, и поняла, что и без неё себя отлично чувствую. Еле вытерпел общество этой пустой куклы, считал минуты до шести часов. И вот она вошла, увидела, а сама перед этим такое пережила… и тут я ещё.

Стало так стыдно, так противно. Мог бы – сам себе бы по морде дал.

Стоило представить её одну в душе – такую тоненькую и беззащитную, и рядом какая-то мразь, возомнившая себе, что ей всё можно… Сука, не убить бы.

Выдохнув, вышел из-за дерева, и подошёл к окну.

– Здарова мужик. Закурить будет?

Тот молча взял пачку Примы и протянул одну папиросу.

– Ты Толян? – уточнил на всякий случай, борясь с желанием залезть в окно и прямо сейчас расх*рачить его рожу о плиту. Но нельзя – в доме ребёнок. Да и соседи сбегутся – ни мне, ни Яне эта шумиха ни к чему.

– Ну Толян, и что дальше? – подозрительно сузив глаза, сразу же напрягся тот.

– Выйди, поговорить нужно, – прикуривая, кивнул на вход. – Я у подъезда подожду.

– А если не выйду, то что? – выкрикнул Зуев вслед.

– А если не выйдешь – я сам к тебе приду, – бросил не оборачиваясь, на автомате сжимая кулаки.

Конченый ублюдок.

Подойдя к подъезду, поднял камень и, размахнувшись, бросил в чудом сохранившийся фонарь на козырьке. Сорокаваттная лампочка рассыпалась мелкими осколками на покоцаный асфальт. Двор погрузился в темноту. Лишние глаза нам ни к чему.

Я не боялся, что кто-то меня увидит, я боялся, что кто-то увидит его, и прибежит на помощь, не дав мне совершить задуманное.

Через несколько минут дверь скрипнула, и на пороге появился Зуев. Тщедушное тельце обтягивала полосатая «алкоголичка», затравленный взгляд безошибочно выдавал в нём зоновскую крысу.

Да кого тут бить… Даже испытал разочарование, что махач закончится, не успев начаться.

– Ты кто вообще? Чё надо? – сходу огрызнулся он.

– Да ты не кипишуй, дело есть. Отойдём?

– Никуда я не пойду. Говори, – взъерошился собеседник.

– Ну и г*вно ты куришь, Толя, – выбросив за спину окурок, резко подался вперёд, ударив Зуева головой в переносицу. Тот взвизгнул и, не удержавшись на ногах, завалился на расшатанные перила.

– Да ты знаешь к кому пришёл, сыкло вонючее? Да тебя мамка ещё не выср*ла, я уже одну ходку сделал, – растягивая слова, прогундосил он, удерживая капающую кровь ладонью.

– До следующей не доживёшь, – ударом кулака в челюсть повалил его на землю и, подняв за грудки, потащил в густые заросли за домом.

Толик скулил, поливая трёхэтажным матом вперемешку с тюремным жаргоном, даже пытался отбиться, как баба размахивая руками и пытаясь укусить.

– Обижать девочек нехорошо, и я хочу, чтобы ты навсегда это запомнил, – ударом ноги в живот вырубил Зуева окончательно. Тот ничком упал в пожухлую траву и больше не сопротивлялся, лишь тихо скулил, прикрыв лицо руками.

Хотелось навалять ему ещё и ещё, но понимал, что это уже даже для самого себя стрёмно – лежачих не бьют, первое правило в боевых видах спорта. Ему и так за глаза хватило.

– На́ вот, хоть нормальных сигарет покуришь, – бросил ему одну штуку Мальборо из своей пачки и, отряхнув джинсы, вышел из кустов на дорогу.

Засунув руки в карманы куртки, прогулочным шагом пошёл к остановке.

Бес сидел на лавочке и откровенно скучал. Увидев меня поднялся и, поровнявшись, зашагал рядом.

– Ну как?

– Нормально.

– Ну и хорошо.

И всё, больше эту тему мы не поднимали. Просто шли молча. Я думал, что может, надо было втащить Зуеву посильнее, но он такой хилый, мало ли. Убивать его в мои планы не входило, только проучить.

Хотелось поскорее добраться до дома Беса и увидеть её. Волнуется, наверное.

– А тебя что, реально Витёк зовут? – спросил, почему-то вдруг вспомнив.

– Да ну, брось.

Я так и думал. Да и какая разница, какое у человека имя. Главное, чтобы человек был человеком.

Когда добрались до дома, уже наступила ночь. На грязном, уставшем от сырости небе, настырно пробивались тусклые звёзды.

В окне горел свет, и я чуть ли не бежал, чтобы скорее её увидеть.

Войдя в комнату, застыл на пороге: она сидела на тахте, сложив руки на коленях. Увидев меня выдохнула, будто скинув тяжкий груз. Нижняя губа едва заметно задрожала.

– Ты тетрадки хоть проверила? – сам не заметил, как снова перешёл на «ты».

Она несколько раз удивлённо моргнула, а потом засмеялась и заплакала одновременно.

– Ну, ты чего это? Видишь, живой и даже здоровый. Вон сколько свежим воздухом гуляли дышали, – отлип от дверного косяка и, подойдя ближе, сел на корточки напротив.

– Я думала… я боялась, – всхлипывала она.

– А вот не надо было бояться, – протянув руки привлёк её к себе, и крепко обнял.

Так мы и сидели: она плакала мне в плечо, а я просто таял. Не от её слёз, конечно. От её близости, от её эмоций – боялась, переживала. Да и слёзы эти были не боли или обиды, а слёзы облегчения и радости.

– И куда мне теперь идти? Ночь на дворе, да и Толик… – успокоившись, тихо проговорила мне куда-то в шею.

– Толик сейчас представляет столько же опасности, как и эта тахта.

Она испуганно отстранилась. Кн иг о ед . нет

– Ты что, его…

– Да ну, брось. Я! Скажешь тоже. Пацаны какие-то. Слушай, райончик у вас, конечно, тот ещё. Одно хулиганьё.

Она слегка улыбнулась, и снова прильнула.

– Короче, не пойдём никуда, здесь останемся, – мягко отстранив её от себя, поднялся на ноги.

– Как это – здесь? Нет-нет, ты что, – замотала головой. – Это неудобно. Я лучше… к подруге поеду. К Инне. У неё переночую.

– Это даже не обсуждается. Тут, конечно, не пятизвёздочный отель, но спрошу у Беса чистое бельё, как-нибудь ночь скоротаем.

Словно услышав наш разговор, предварительно тактично прокашляв, в комнату заглянул Бес.

– Идите, я вам там постелил.

– Где – там? – удивился я.

– В своей комнате. Или ты думал, я среди этого срача сплю? – Бес посмотрел на меня, словно на идиота.

А ведь действительно. Я никогда раньше не задумывался, где спит Бес, когда здесь пасутся приживалы. И даже не знал, что тут есть ещё одна комната.

– Пойдём, – взяв Яну за руку, последовал за хозяином дома.

Пройдя веранду, Бес отодвинул занавеску на кольцах, пропуская в крошечный коридор. Там, за вешалкой со старыми куртками, находилась новая, вполне себе добротная дверь.

Повернув ключ, мы втроём вошли внутрь. Эта комната разительно отличалась от той: свежие обои, чистые занавески на окне. В углу на комоде маленький телевизор. У стены стояла полутораспальная кровать, аккуратно застеленная новым бельём.