Текст книги "Давай никому не скажем (СИ)"
Автор книги: Агата Лель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
Он сделал последнюю затяжку, и щелчком отбросил сигарету.
– Да уж… Твоя версия сильно отличается от той, что мне передали.
– Я не вру! Клянусь!! Это чистая правда!!! – с жаром выкрикнула я, смахивая набежавшие слёзы обиды.
– Тише, тише, я тебе верю, ты чего? – он прижал меня к себе, спасая от беспощадных порывов ветра. – Я с самого начала знал, что это какая-то лажа. Но пойми, я должен был узнать наверняка, от тебя, лично.
– Я понимаю… Я честна с тобой, была и буду! – шмыгала в ткань его толстовки, испытав невероятное облегчение.
Кусты зашуршали, послышались смешки вперемешку с матерными словечками.
Едва я успела отпрянуть от Яна, как на пятачке появились мальчишки-второкурсники. Раскрасневшиеся, в спортивных костюмах, в руках сигареты.
Увидев нас, застыли, бросая косые взгляды друг на друга.
– Здра-асьте, – нестройно пролепетали, переминаясь с ноги на ногу.
– Если ты ещё будешь тут курить во время моего урока – доложу директору! Понял меня, Набиев? И это всех касается, – обвела рукой остолбеневших мальчишек и, гордо задрав подбородок, направилась к протоптанному лазу в кустах.
– Яна Альбертовна, а… – Ян подёргал себя за толстовку, показывая пальцем на меня. Он едва сдерживал смех.
Вот чёрт! Я же в его куртке!
– И куртку свою забери! – скинула с плеч кожанку и, повесив ту на облысевший куст, поспешила ретироваться.
Какой позор! Надо было же было так глупо попасться!
Хорошо, что там остался Ян, он что-нибудь обязательно придумает.
Содной стороны, мне было стыдно, что он узнал о Заболоцком, а с другой, с души будто бы свалился тяжкий груз. Теперь я полностью перед ним чиста. Даже дышать стало легче! Эта история в прошлом, больше мне нечего от него скрывать.
В приподнятом настроении поднялась к кабинету, и увидела разъярённую Эмму Валентиновну. Прямая, как палка, она стояла у окна, враждебно нахмурившись.
– Яна Альбертовна! Почему вот уже половину пары дети сидят одни? Где вы ходите?
– Догоняла убежавшего студента, – обошла директрису и взялась за ручку двери.
– И где же он?
– Не догнала, – захлопнула дверь перед её носом.
Курага что-то возмущённо заквохтала, но я её уже не слышала.
Часть 62. Отец Яна/Мать Яны
Отец Яна/Мать Яны
Роман Алексеевич негодовал! Нет, он был в бешенстве этим утром!
До боли в суставах сжимая руль, мчался к дому этой умалишенной алкоголички Галины. Что он только не вытворял мысленно с этой сумасшедшей бабой, и самое безобидное – это пинок под зад. Ему хотелось её придушить, столкнуть с моста в реку, отправить в какую-нибудь Тьмутаракань без обратного билета. Всё, что угодно, лишь бы больше никогда не слышать её и не видеть!
Только-только он начал спать ночами без ударной дозы алкоголя, только начал забывать о том недоразумении со свалившейся на голову «дочерью», как вдруг эта чеканутая позвонила вчера в конце рабочего дня. И ведь хватило же наглости снова замаячить на горизонте! Блеяла что-то на счёт оставшейся суммы, мол, просила одну, а получила в половину меньше. Теперь, видите ли, ей понадобилось ещё десять миллионов, а иначе грозилась поднять шум, написать в газету о подноготной кандидата в мэры города.
Ох, как хотелось Роману Алексеевичу её послать, обматерить трёхэтажным. Что он, собственно, и сделал: наорал и трубку кинул. А толку? Душевный покой после звонка снова как ветром сдуло.
Хоть и понимал головой: ну кто будет слушать пропитую санитарку, что значит её слово против его – уважаемого в городе человека? Да посмеются над ней и слушать никто не станет. Тем более наглядных доказательств их знакомства нет – Роман Алексеевич его собственноручно на мелкие кусочки порвал и по ветру пустил. Но на сердце всё равно свербело, даже дышалось тяжело.
Ведь уважают его как раз-таки из-за пока что кристальной репутации. Если сейчас эта полоумная начнет стучаться в правильные двери, журналюги быстро нарисуют красивую статью и на первую полосу влепят. Он прямо так и видел заголовок: "Внебрачная дочь кандидата в мэры прозябает в нищете".
Его аж озноб прошиб, стоило только это в красках представить. Что тогда начнётся!
Может, и не раскопают ничего, и в конечном счёте всё утихнет, но репутация будет подмочена, да и о доверии со стороны Нонны можно будет забыть. Она и так мнительная, к каждому столбу ревнует и во всем подозревает, а если уж всплывёт такое, то она быстро вспомнит, где её муженёк был в августе семьдесят четвёртого.
Нет, нет, это ж смерти подобно! Надо алкашку раз и навсегда заткнуть. Если она решила, что вот так запросто будет доить его годами – то тут она сильно ошибается. Если начнёт наглеть, он мигом найдёт на неё управу. В начале девяностых огонь, воду, и медные трубы прошел, что ему стоит какую-то пропоицу запугать?
Чтобы раз и навсегда поставить точку в этой истории, пришлось ему раньше просыпаться и ехать к её дому – захолустному бараку на окраине города. К работе её ехать не рискнул – нечего там снова светиться.
Роман Алексеевич припарковался под кронами густых зарослей недалеко от автобусной остановки. Хоть листья практически опали, но спутанные ветки хорошо защищали от посторонних глаз. Отличное место: обзор хороший, но его с дороги так сразу и не увидишь.
Выключив мотор, принялся ждать, нетерпеливо постукивая пухлыми пальцами о кожаной обивке руля.
Ну и местечко здесь – убожество! Кругом разруха, старые, сто лет не ремонтированные дома, мусорные баки переполнены, – смрад проникал даже через плотно закрытые окна.
Припомнил он, как был здесь месяца полтора назад, подвозил новую учительницу Яна, как там её, постоянно имя из головы вылетает…
Но то ночью было, вид не такой убогий, но днём окружающий пейзаж навевал тоску. Хотелось поскорее вернуться в свой престижный охраняемый коттеджный посёлок, зайти в уютный, пропахший свежей выпечкой чистый дом…
И где только носит эту сумасшедшую? Должна же была уже смена её закончиться!
Нервно взглянул на часы, и забарабанил пальцами сильнее. Будто у него дел мало, сидеть тут и ждать.
Через несколько минут, кряхтя и постанывая, к остановке подъехал старенький автобус, выпуская из своих пропахших выхлопными газами недр уставших после ночной смены тружеников. Галина Фёдоровна вышла последней и, поправив на ходу берет, мелко засеменила по тропинке к бараку.
Роман Алексеевич открыл дверь и негромко позвал:
– Галина! Будьте добры!
Она резко обернулась и, решив, что ослышалась, снова потопала к дому.
Матернувшись под нос, Набиев-старший позвал снова, и даже рукой поманил.
Наконец до неё дошло. Сменив траекторию, Галя, озираясь по сторонам, перешла через дорогу.
Чёрт, надо было на такси ехать и машину не светить, – посетовал Роман Алексеевич, когда мимо прошли две старухи, внимательно рассматривая незнакомый дорогой автомобиль. В их захолустье таких отродясь, наверное, не видали.
Хотя, на такси ехать ещё более опрометчиво – не нужны ему лишние свидетели.
Галя подошла к Ауди и, прижав ободранную сумочку к груди, подозрительно уставилась на замглавы администрации.
– Садись, – коротко приказал Набиев и открыл соседнюю дверь.
Не без труда забравшись в салон, Галина затравленно посмотрела на водителя. А бояться было чего: нахохлился, лицо пошло бурыми пятнами, глаза навыкате, злющие!
– Шантажировать меня вздумала? Ты в своём уме? – крепко схватил женщину за предплечье и хорошенько встряхнул. Она тихо ойкнула, выдёргивая руку из его медвежьей хватки. – Не получится у тебя ничего, поняла? Не на того напала!
– Мы договаривались на двадцатку, а ты мне десять принёс! – осмелела Галина.
– Тебе и десять за глаза. Ни за что ни про что получила. Поди такую сумму впервые в руках держала!
– И поболе держала, много ты знаешь! – обиженно сжала губы, расправляя помятый рукав пальто. – Так дашь денег или нет?
– Пошла вон! И чтобы никогда не появлялась а моей жизни, поняла? Если ещё раз позвонишь…
– Да больно надо! Я в газету сразу пойду! Пусть весь честной народ знает, кто к власти пробирается. Бросил беременную девчонку на произвол судьбы, ни разу дочь свою не навестил!
Роман Алексеевич вскипел. Кулаки чесались заехать по её лживой опухшей морде, да вот беда – не бил он женщин, даже таких.
И вот же гадина, озвучила самый большой его страх… аж сердце зашлось!
А вдруг правда пойдёт к журналистам? Ума хватит. Не ровен час, сведёт его эта баба в могилу, ох сведёт! Гори оно всё!
Распахнул пиджак и извлёк из внутреннего кармана пухлый конверт.
Глаза Галины сразу заблестели.
– На, забери, поберушка. Но предупреждаю: сунешься ещё, будешь иметь дело уже не со мной. Есть у меня парни, которые за деньги мусор убирают. Никто тебя, синячку, даже искать не станет, – прошипел со злостью, прожигая свирепым взглядом.
– Да поняла я, не дура! – Галина Фёдоровна выхватила конверт, и запрятала на самое дно сумки. – Не переживай, больше не позвоню. Мне ж много и не надо, попросила лишь то, что изначально причиталось. Вот если бы не пожадничал в прошлый раз…
– Пошла вон отсюда! – взревел Роман Алексеевич, и даже закашлялся от переизбытка эмоций.
– Ухожу, ухожу, – Галина торопливо задёргала ручку двери. – Кстати, вон она, моя старшенькая – Яна, – с гордостью кивнула в окно, на блондинку в коричневом пальто, только что сошедшую со ступеней автобуса. – Самостоятельная она у меня, отдельно живёт. Вот, приехала мамку проведать.
Но Роман Алексеевич её больше не слушал, впившись взглядом в девушку у остановки.
Это же… это же… Она! Новая преподавательница сына!
Как рыба, попавшая на сушу, Набиев-старший начал ловить ртом воздух, ощущая, что вот-вот задохнётся.
А что если алкашка не обманула, и она его… Она? Нет, нет! Это полная чушь! Не может она быть его дочерью!
– Что с тобой, побледнел весь, – с тревогой заглянула ему в лицо Галина. – Сердце? Тебе бы валидольчику под язык. Погоди, был у меня где-то… – закопалась в сумке.
– Уходи! Сгинь! Ради всего святого! Убирайся! – проорал так, что стёкла задрожали.
Галина испуганно выскочила из машины, и даже упала, поскользнувшись на влажной траве. Тут же встала и, не отряхиваясь, дала дёру, прижимая к себе сумку.
Нет, этого не может быть! Она обманула! Она точно обманула! – утешал себя Роман Алексеевич.
Да, возможно, эта девчонка её дочь, но не его!
Спохватившись, рывком открыл бардачок и, раскидав кассеты с чеками, извлёк фотографию школьницы с гладиолусами. Это она, её глаза. Поэтому-то она показалась ему знакомой. И фамилия – Иванникова. Яна! Её же зовут Яна!
Отчество он не помнил, но отчество ведь можно записать любое… Нет, нет! Не его она дочь! Не его, и точка!
Сунул фото в карман пиджака, завёл двигатель.
Нужно уезжать отсюда, нужно забыть всё как страшный сон!
Роман Алексеевич закрыл окно и резко дал по газам. Ауди взвизгнула шинами и, разбрасывая комья засохшей грязи, вырулила на асфальтированную дорогу.
***
Галина спешила к дому не разбирая ног. Точно чокнулся этот припадошный, чуть сердце не остановилось, как гаркнул! Зато всё получилось, денежки в кармане! Вот счастье-то привалило!
Когда Коля посоветовал позвонить ей ещё раз и потребовать оставшуюся половину, она не верила, что второй раз получится так же просто, как и в первый. Ну не идиот же этот Набиев. Но, как оказалось – идиот.
Надо в гастроном забежать, водочки купить ради такого дела. Отметить.
– Янка, а ты чего тут? Ты ж переехала от мамки, – запыхавшись, догнала Галя дочку.
– Кое-какие вещи приехала забрать, – рассеянно ответила Яна, и обернулась, что-то пристально выглядывая на дороге.
– Ты это, не серчай на меня, ладно? Я, может, и дура мать у тебя, но я ж тебя люблю. Ты ж у меня вон какая умница и красавица! А деньги мы никакие с Колей у тебя не брали, нет. Но, если хочешь, могу дать тебе немного, если совсем туго.
– Откуда это у тебя вдруг деньги? – недоверчиво покосилась дочь.
– Ну как же… я же работаю, доченька! Сколько тебе нужно?
– Нисколько. Спасибо, сама как-нибудь, – Яна толкнула дверь, и вошла в тёмный подъезд.
Галя лишь облегчённо выдохнула. Ну и ладно, на нет и суда нет! Им с Николашей больше достанется.
Часть 63. Яна
Яна
– Здравствуйте, Яна Альбертовна. Проходите, проходите, – посторонилась Нонна Вахтанговна, пропуская меня в просторную гостиную.
В строгом приталенном костюме, с аккуратной причёской, окутанная облаком дорогих духов – она как всегда выглядела потрясающе, как с обложки журнала. Невозможно было не восторгаться этой женщиной. Даже в домашнем халате она умудрялась выглядеть королевой, не говоря уже о фирменных нарядах, сшитых идеально по точёной фигуре.
Под её пристальным взглядом скинула пальто, расстегнула высокие сапоги.
Смотрит так, будто под микроскопом изучает. Страшно представить, как изменится в лице эта сдержанная женщина, когда узнает, что её сын…
Даже думать об этом не хотелось, ибо я была более чем уверена, что за показной воспитанностью скрывается настоящая фурия, способная на многое, лишь бы не запятнать честь семьи.
– Ну, расскажите, как дела у Яна? Идут ли на пользу занятия языком? – чуть наклонив голову на бок, поинтересовалась она.
– Да, он… очень способный, – пролепетала, густо покраснев.
Если бы она только знала, как проходят эти занятия, она бы камня на камне от этого дома не оставила. И от меня мокрое место.
– Знаете, я хотела спросить у вас, как у педагога, тревожит меня один момент, – доверительно понизила голос Нонна Вахтанговна и, взяв меня под руку, медленно повела по гостиной. – Ян в последнее время стал какой-то… не такой. Летает в облаках, почти ничего не ест, вечно где-то пропадает. На день рождения вот свой даже не явился, представляете?
– Да вы что? – округлила глаза, ощущая себя ужасной лгуньей.
– Да! А ещё перепады настроения, они так меня пугают: то счастливый кричит, что влюбился, то злой как чёрт – с отцом огрызается, с сестрой как кошка с собакой, мои слова ни во что не ставит. Я хотела спросить, он вообще появляется в колледже? Не прогуливает?
– На мои пары он ходит исправно, да и другие педагоги не жалуются…
– Увы, я уже не могу следить за каждым его шагом, как это было раньше, – грустно вздохнула она. – Если ещё пару лет назад я хоть как-то могла держать его в узде, то сейчас он абсолютно отбился от рук. Девятнадцать – опасный возраст, по сути ещё совсем ребёнок, но ему-то конечно кажется, что он уже взрослый, море по колено. Боюсь, как бы не натворил чего…
– Ну что вы, Ян очень умный и зрелый не по годам парень, с головой на плечах! – с жаром заступилась я, и даже запереживала, а не выдала ли тем самым свои скрытые эмоции.
– Не знаю, сердце не на месте. Чувствую, что что-то не то с ним творится. Боюсь, как бы виной всему не были… – понизила голос до шепота и опасливо обернулась – …наркотики! Эти перепады настроения, этот смех без причины и необоснованная агрессия…
– Нонна Вахтанговна, уверяю, что ничего подобного у него и в мыслях нет! Выкиньте это из головы!
– Думаете, накручиваю?
– Однозначно! – уверенно кивнула я, и она довольно заулыбалась. Прямо-таки выдохнула.
– Ну и хорошо! Спасибо вам большое, развеяли сомнения. Тяжело осознавать, что твой ребёнок взрослеет, и с каждым днём становится для родителей всё более закрытой книгой. Мама и папа отходят на второй план, в приоритете друзья, дискотеки, девочки… А, девочка у него есть?
– Я не знаю… – снова залилась краской. Прямо ощущала, как скулы неумолимо жжет.
– Полина Минаева вот к нему ходит, знаете, очень, очень хорошая девочка! Из уважаемой семьи, воспитанная, прекрасная была бы пара, но он вот что-то никак к ней, всё чего-то перебирает – то одна, то другая. И что нынешней молодёжи нужно, правда?
– Нонна Вахтанговна, я дико извиняюсь, но время идёт, занятия… – мягко высвободилась от её цепких пальчиков.
Слушать о подружках Яна не очень-то и хотелось. Особенно о Минаевой, к которой отношение и так становилось всё хуже.
Я понимала, что это непедагогично, неправильно, но ничего не могла с собой поделать. В первую очередь она моя соперница, а потом уже студентка. Увы, сердце невозможно уговорить считать иначе.
– Может, чаю? – провожая, предложила Нонна Вахтанговна.
– Спасибо, не стоит, – забежав на второй этаж, тихо постучала в комнату Яна и, не дожидаясь ответа, толкнула дверь.
– Only you-u-u…
Can make oh this world seem right
Only you-u-u…* -
– на чистом английском пропел Ян, наигрывая мелодию на синтезаторе.
Скрестив руки на груди, облокотилась о косяк.
– Не знала, что ты играешь. Думала, эта штука стоит для красоты, – расплывшись в улыбке, кивнула на Ямаха.
– Так она и стояла для красоты, вдохновение вдруг проснулось. Ну как? Смогу, если что, подрабатывать в переходе? – он поднялся и, подойдя ближе, обнял меня за талию.
– Это вряд ли – фальшивишь. Денег никто не даст! – поддела я.
– А если так? – он пригладил ладонью волосы и состроил брутальную гримасу.
Я не выдержала и рассмеялась, представив его с протянутой рукой, и лицом дерзкого мачо у нас в подземном переходе.
– Будем работать в тандеме, прорвёмся. Нас ждут великие дела, весь мир у наших ног, – он наклонился и, убрав с моего лица прядь волос, нежно дотронулся губами до скулы, потом до щеки, шеи… – А ты почему так долго? Я подсматривал в окно, ты пришла минут десять назад.
– Разговаривала по душам с твоей мамой, – пролепетала, бессовестно тая.
– И что интересного она обо мне рассказала? – целуя мочку уха, прошептал он.
– Ничего, кроме того, что ты наркоман и бабник, – прикрыла глаза, откинув голову назад.
– Моя мама просто чудо, – хмыкнул, продолжая доводить до исступления своими прикосновениями.
Когда он нашёл губами мои губы, я честно пыталась сопротивляться, испытывая нервное напряжение от того, что где-то за стеной находятся его родители и сестра. Но его прикосновения обезоруживали, его поцелуи не давали ни единого шанса отступить и сказать «нет».
– Я соскучился по тебе, – выдохнул он, и в низу живота вспыхнуло адское пламя.
Воспоминания о ночи, проведённой вместе в его день рождения и так не отпускали ни на секунду, а сейчас, находясь в плену его нежных рук, его ищущих мягких губ, было особенно томительно находиться рядом и ограничиваться одними поцелуями.
Я позволила себе расслабиться, позволила ему целовать себя. Совершенно забыв об осторожности позволила своим рукам гладить его широкую спину под задранной футболкой.
Я думала: ну хотя бы ещё одну минуту, одну секунду…
– Я всё-таки решила приготовить вам ча… – в дверях застыла Нонна Вахтанговна.
На подносе, в двух изящных фарфоровых чашках дымился ароматный чай.
Она удивлённо раскрыла рот, глаза округлились. Чашки мелко завибрировали, позвякивая о блюдца. Её руки дрожали.
Я отпрянула от Яна и, схватив сумку, быстро выбежала из комнаты, едва не сбив Нонну Вахтанговну в ног.
Пока бежала по лестнице, ожидала проклятий в спину, ругательств, но было на удивление тихо. И эта тишина пугала больше, чем не устроенный скандал.
Ян бросился следом, и догнал меня уже застёгивающей сапоги. Руки не слушались, "собачка" выскальзывала из пальцев.
– Всё будет хорошо, послушай! Я с ней поговорю, – он взялся ладонями за моё лицо уверенно заглядывая в глаза. – Ничего страшного не произошло, мне девятнадцать лет, я давно не мальчик и я имею право жить так, как хочу, встречаться с девушкой, которую люблю. Я уйду из дома, мы будем жить вместе, слышишь?
Он сказал «люблю». В другой ситуации я бы порхала от счастья, но сейчас, после произошедшего в его спальне…
Меня бил озноб, в голове вереница разнообразных мыслей, и осознание того, что это конец.
Я видела её глаза… этот взгляд. Она не простит мне этого. Не простит этого нам.
– Прости, я… я пойду, – повесив сумку на плечо, торопливо выскользнула из дома.
– Увидимся завтра! Обязательно! Поняла? – прокричал он мне вслед, но я ничего не ответила, спешно покидая территорию дома.
Лишь оказавшись за высокими воротами, смогла наконец выдохнуть. Но руки до сих пор сотрясала мелкая дрожь, пелена страха окутала разум: недавнее адское пламя сменилось могильным холодом.
Я не боялась вылететь с работы, не боялась осуждения людей.
Я боялась потерять его.
Боялась, что если вмешаются его родители, мы точно не сможем быть вместе. А они вмешаются! Просто не может быть иначе!
Неверными шагами удалялась от дома, роняя слёзы и коря себя за произошедшее.
Надо было быть осторожнее, надо было предвидеть…
Может быть потом, позже, когда Ян бы её постепенно подготовил, она, может, и приняла бы скрепя сердце наш роман, но не сейчас, не вот так, как снег на голову.
Мимо промчалась Ауди Романа Алексеевича. Почему-то вдруг совершенно ни к месту вспомнила, что утром мне показалось, что видела её возле остановки у барака.
Конечно, это был не он, ему там просто нечего делать…
Сейчас он войдёт в дом и Нонна Вахтанговна огорошит его новостью, что их сын крутит шашни с нищей преподавательницей, дочерью алкоголички.
Это конец.
Я брела не разбирая дороги, игнорируя мелко накрапывающий дождь. Не замечая ничего вокруг прошла остановку, но даже не обернулась, продолжая свой бессмысленный путь.
Если я его потеряю, то жизнь вообще не имеет смысла.
–
*Только ты можешь сделать этот мир правильным. Только ты.
Only You (And You Alone) (с англ. – "Только ты (и ты одна)" – популярная песня 1950-х, группа «The Platters».
Часть 64. Отец Яна
Отец Яна
Роман Алексеевич ушёл сегодня с работы пораньше – с самого утра мучила головная боль, всё валилось из рук. И думки только о том, что вдруг всё-таки эта новая преподавательница Яна действительно его дочь.
Чувствовал сердцем, что не может этого быть, а разум говорил: а вдруг? Слишком уж много совпадений.
Весь день прокручивал одно и то же, поглощал успокоительное вперемешку с коньяком, но ничего не помогало избавиться от этой навязчивой мысли. В конце концов плюнул и, предупредив Тонечку, поехал домой. Дома, как говорится, и стены лечат. Дома и думается лучше.
Вырулив на свою улицу вдруг увидел её – Яну. Шла под дождём словно привидение, и как будто плакала…
Он уж было решил, что галлюцинации – ещё бы, целый день о ней думал, но потом обернулся – точно она. И новый виток мыслей, новый приступ головной боли. Даже сердце закололо.
Загнав машину в гараж, устало вошёл в дом, мечтая поскорее принять горячую ванну и выпить ударную дозу коньяка, как вдруг увидел в гостиной рыдающую жену. Сидела вогнув голову на кресле, рядом, на диване, Ян, с каменным лицом.
– Что у вас тут происходит?
– Ромочка, Рома! Это ужасно, просто ужасно! – всхлипнула Нонна. – Пришла эта преподавательница… Я пошла заваривать чай… а потом поднялась в комнату, а там они… они… – и разразилась рыданиями.
– Что – они? Ты можешь нормально объяснить? – разозлился Роман Алексеевич, расстёгивая пиджак.
– У сына своего спроси! Пусть он сам расскажет, чем занимался в своей комнате с этой потаскухой, – зло прошипела Нонна, бросая на сына яростные взгляды.
Набиев-старший побледнел, и сел – нет, даже упал на край кресла.
– Чем? Говори! – проорал так, что стены задрожали.
– Я люблю её, – спокойно сказал Ян.
– Они там что… они там… они… – хватал ртом воздух, выпучив в ужасе глаза.
– Нет, слава Богу! Эта бесстыжая целовалась с нашим сыном! Но я не удивлюсь, если у них уже всё было! Она лапала его, Рома! – прогундосила Нонна и громко высморкалась. – Это так мерзко, так отвратительно!
От сердца Романа Алексеевича немного отлегло, но всё равно новость привела его в священный ужас!
Сама по себе связь сына с девушкой старше его не радовала, но всё-таки узнай он об этом вчера, то, может, отреагировал бы не так остро. Но сегодня, после того, как он выяснил, кто дочь этой пропоицы… значит она может быть и его дочерью тоже, а это же просто катастрофа! А что если вдруг они успели не только поцеловаться…
– Мам, прекрати разыгрывать драму на пустом месте, – нахмурился Ян. – Я совершеннолетний, и имею право встречаться с кем хочу!
– Но она твой педагог! И она старше! – взвизгнула Нонна Вахтанговна.
– И что? Ты тоже старше отца на пять лет!
– Не смей напоминать мне о возрасте! – задетая за больное Нонна вскочила, и начала нервно нарезать круги по гостиной. Плакать она перестала, место слезам уступила ярость. – Она не просто старше, она нищенка! Дочь алкоголички! Она никто! Пустота! Ноль! И мы с папой любили друг друга, а здесь нет никакой любви, просто твоя гормональная блажь и её продуманность! Не зря она мне сразу не понравилась, но пожалела бедняжку, когда узнала, в каких условиях та проживает, хотела помочь подзаработать. А она не будь дурой на тебя залезла! А я ещё волновалась, что она нашего папу захомутать захочет. Какой я была слепой! Надо было гнать её взашей ещё в тот день, когда увидела вас идущими за руку! Я душу перед ней выворачивала, делилась переживаниями, а она… Расчётливая стерва!
– Что ты несёшь? По себе людей не судят! – горячо вскинулся Ян.
– Не смей так разговаривать с матерью! – взревел Роман Алексеевич и, тяжело поднявшись, грозно двинулся на сына. Тот как сидел – раскованно, без страха взирая на родителей, так и остался сидеть, игнорируя ярость отца. – Говори, было у вас с ней что-то?
– Не твоё дело!
– Говори, я сказал!!! – замахнулся он, но Нонна Вахтанговна перехватила его руку.
– Не надо, Рома, не надо! Я сейчас же позвоню Лёшке в Москву. В ближайшие дни отправим туда Яна, будет доучиваться в столичном колледже, под присмотром дяди. Он быстро из него человека сделает! Будет дома сидеть и к поступлению в ВУЗ готовиться, вместо того, чтобы шашни крутить со всякими… Больше ни ногой в этот техникум! Я не позволю!
– Не имеете право, понятно? – вскипел Ян, и вскочил с дивана. – И что вы сделаете? Насильно затолкаете меня в вагон поезда? Я буду учиться там, где хочу, – под разъярённые взгляды родителей подошёл к выходу, рывком сдёрнул с вешалки куртку, сбросил с полки кроссовки.
– И куда это ты собрался? – нарисовался следом Набиев-старший.
– Если я снова скажу не твоё дело, опять замахнёшься?
– Если ты сейчас уйдёшь из дома, я клянусь всем святым, что жизнь твоей благоверной превратится в сущий ад! – сквозь зубы прошипел отец. – Уже завтра утром она вылетит с работы, а вечером будет сидеть в изоляторе, по подозрению… Ой, да долго найти, что ли, в чём. Хищение имущества, растление малолетних, распространение запрещённых препаратов детям…
– Ты совсем рехнулся? – на лице Яна застыла гримаса ужаса.
– А это уже пусть она сама потом доказывает, что не при делах. Оплачивает дорогостоящих адвокатов. У неё есть адвокат? У меня есть – Герман Юрьевич, ты же помнишь его? Если он захочет, получит твоя красавица по полной, пришьют то, чего и в помине не было. Ты же знаешь, он может. Ну что, ещё не передумал уходить? – ухмыльнулся Роман Алексеевич, понимая, что попал точно в цель.
Ян тяжело дышал, кулаки непроизвольно сжимались и разжимались. На лице – нескрываемое презрение.
– Да пошли вы, – перепрыгивая через три ступеньки побежал наверх.
– И не смей выходить из комнаты, пока папа не разрешит! – крикнула вдогонку Нонна Вахтанговна. – Правильно ты его, Рома, будет знать как с родителями разговаривать! Совсем распоясался! Ой, что это с тобой? Сердце? Я сейчас, сейчас, лекарство принесу, – засуетилась вокруг обессиленно рухнувшего на диван мужа.
– Не надо лекарство, неси коньяк, – устало махнул рукой Набиев, и снял через голову галстук.
Как будто сглазил его кто-то, всё наперекосяк. На работе проблемы, младшая дочь от рук отбилась, а небрачная нарисовалась. Теперь вот сын закрутил роман возможно с собственной сестрой… Что это, если не злой рок?
– На, Ромочка, выпей, – Нонна поставила на столик поднос с пузатой бутылкой. – И мне плесни.
Проглотив янтарную жидкость, Нонна Вахтанговна обрела способность мыслить ясно. Эмоции схлынули, и в голове созрел чёткий план.
– Не волнуйся, дорогой, отправим Яна к Лёшке. И доучится там, и поступит потом на месте. Главное, что будет далеко от этой потаскухи! А ещё я завтра схожу к Эмме Валентиновне, и всё-всё расскажу!
– Нет! Не смей! – встрепенулся Роман Алексеевич. – Не надо этого, Нонна!
– Но как же так? Должна же эта девка понести какое-то наказание… – растерялась она.
– Не надо, я сказал! Нечего наше имя в грязи марать. Выборы не за горами, это обмусоливание нашей семьи никому на пользу не пойдет, и в первую очередь мне. Ты о нашем будущем должна думать. Я тоже считаю, что надо отправить Яна к Алексею, тем более он сам звал. И на этом всё, поняла? Что там дальше будет с этой Яной Альбертовной мне наплевать. Главное, что имя нашей семьи не будет запятнано, и сын далеко, вряд ли она поедет его разыскивать.
– А если он сам захочет вернуться к ней? Ты же знаешь, какой он упёртый!
– Не захочет. Я уж постараюсь, – уверенно произнес Набиев-старший, и налил себе ещё половину стакана.
– Ты прав, ты прав, Рома, как всегда. Я сразу не подумала, на эмоциях чуть дел не натворила… – согласно закивала Нонна Вахтанговна, всё хорошенько обмозговав. – Прямо сейчас пойду и позвоню Алексею. Пусть договорится со своим знакомым на счёт колледжа. Благо, человек большой, везде связи. Думаю, на следующей неделе уже отправим Яна в Москву, как раз после осенних каникул с новой четверти начнёт учиться в новом месте. Ничего, всё ещё окажется к лучшему, в итоге. Даст Бог, – уговаривая саму себя, Нонна взяла телефонную трубку и направилась на кухню.
Роман Алексеевич остался в гостиной один, отпил добрый глоток прямо из горла. Алкогольная нега приятно разливалась по телу, даруя желанный покой.
Произошедшее сегодня выпило из него все соки, лишило последних сил.
Погорячился он, конечно, с угрозами, сын его теперь возненавидит. Но лучше так, чем натворит непоправимых дел с собственной сестрой.
Дочь Яна ему, не дочь – он уже ни в чём не был уверен. Но он знал наверняка, что Ян точно его сын, и он просто обязан оградить своего ребёнка от трагической ошибки.
А вдруг она всё-таки его кровь? А если забеременеет? Нет, нужно развести их с этой девчонкой. Навсегда. Любыми путями.
Как говорила его воцерковленная бабушка: бережёного Бог бережёт.
Часть 65. Яна
Яна
На следующий день Ян не пришёл в колледж. Как и через день.
Я сходила с ума от неизвестности: что с ним, почему он пропал? Не выдержав, несколько раз звонила им домой, но трубку брал кто угодно, но только не он.
Словно между делом спросила у встретившейся у ворот Карины, почему Ян пропускает занятия, она лишь пожала плечами, ответив, что он сидит дома, закрывшись от всех в своей комнате.
Почему сидит? Зачем? Ответ на свои вопросы я так и не получила.
Вопреки моим ожиданиям, в техникуме было на удивление тихо. Я была более чем уверена, что Нонна Вахтанговна доложит директрисе об инциденте, даже морально подготовилась нести ответственность и писать раньше времени заявление об уходе. Но, по каким-то неведомым мне причинам, мать Яна решила сохранить всё в тайне.
