Текст книги "Давай никому не скажем (СИ)"
Автор книги: Агата Лель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
– Нет, спасибо. Ян уже… пошёл… – я проследила за её взглядом и ужасно разнервничалась.
А если она доложит Нонне Вахтанговне чем мы тут занимаемся? Вместо уроков гоняем чаи и смотрим киношку. Просто отличная рекомендация для меня, как педагога.
– А ты чего тут забыла? – появился на пороге Ян, держа в руках две дымящиеся кружки. Подмышкой у него торчала коробка с красным крестом. – Давай, иди, иди, – махнул головой в коридор.
Выпроводив сестру, закрыл дверь и положил на кровать аптечку. В коробке лежали масса блистеров с таблетками, всякие пузырьки с микстурами, какие-то мази и пастилки.
– Это ещё зачем? У меня всего лишь небольшая температура…
– Ну вот сейчас и проверим, – вручив мне градусник, поставил ближе ароматный чай. – С ромашкой. Я туда ещё мёд и лимон добавил. И малину до кучи, чтоб наверняка.
– Не стоило, правда, – пролепетала я, обхватывая руками горячую кружку.
На самом деле его внимание растрогало до слёз. Как давно за мной никто не ухаживал, не интересовался самочувствием и не готовил чай. Даже родной матери всё равно, а тут такая забота.
Чай оказался слишком сладким и непонятным на вкус, но это был лучший чай из всех, которые я когда-либо пила. И сразу вся злость куда-то улетучилась, и лишь чувство вины продолжало расти и крепнуть, что он хочет как лучше, а я дуюсь словно подросток.
Забрав у меня градусник, Ян тихо присвистнул:
– Ого, 38'3, а говорите – небольшая! Так, садитесь поудобнее, сейчас будем вас лечить.
– Не говори глупости! Просто простуда, скоро пройдёт. Промокла под дождём и вот… Что ты делаешь? – дёрнулась и едва не разлила чай на колени, когда он извлёк из прикроватной тумбочки клетчатый плед, и укрыл им мои ноги.
– Я вас лечу. У меня завтра английский третьей парой, если вы сядете на больничный, вам на замену поставят Веника, а он, знаете ли, тот ещё подарок, – разоткровенничался, разбирая коробки с таблетками.
– То есть, ты в первую очередь снова думаешь о себе?
– Ну конечно. Вот, это от температуры, а это от горла, – выдавив из разных пачек по таблетке, положил разноцветные пилюли мне в раскрытую ладонь.
Буквально оторопев от происходящего, послушно проглотила лекарство. Даже не посмотрела, что это. Или это высшая степень доверия, или форменный идиотизм.
На самом деле чувствовала я себя и правда плохо: голова разболелась ни на шутку, переносицу ломило отдавая в виски. Типичное простудное состояние, в такие моменты хочется лечь под тёплое одеяло и, отвернувшись носом к стенке, видеть десятый сон.
Ян сел на соседнее кресло, закинул ноги на пуфик и включил кино. Монотонные звуки убаюкивали, веки становились всё тяжелее.
Мне было неудобно от всего происходящего: пришла и развалилась под пледом как у себя дома, осталось подушку попросить. Но разбитое состояние пересилило муки совести, и едва закончились титры, я медленно погрузилась в сон.
Проснулась от того, что кто-то легко дотронулся до моей щёки. Настолько невесомо, что на долю секунды показалось, что это мне просто приснилось. Но нет, я абсолютно точно ощущала на коже чью-то тёплую ладонь. Неохотно разлепив свинцовые веки, увидела перед собой Яна: тот сидел напротив, обнимая спинку стула.
– Я уж думал, что вы ночевать тут собрались, – мягко улыбаясь, прошептал он.
– Ох, прости, я… я сама не заметила, как уснула, – скинув с ног плед, резко выпрямилась, чуть не свалив с подлокотника пустую чашку. Когда я засыпала, то точно держала её в руках. Да и плед лежал на коленях, а когда проснулась, тот был надвинут до самых плеч.
– Это всё мамин чай, ну и пара таблеток снотворного, которые я вам подсунул.
– Что? – ужаснулась я.
– Шутка. Не пугайтесь так, я же не маньяк в конце концов, – в прищуренных глазах плескалась ирония. Но не злая, тёплая, как только что сброшенный плед.
– Никак не привыкну к твоему специфическому чувству юмора. Сколько сейчас времени? – кинула взгляд на настенные часы. – Уже начало восьмого?! О, Господи!
– Именно, вы проспали всё занятие. Надо сказать матери, чтобы подыскала другого, более ответственного, репетитора.
– Ну я же извинилась! Пожалуйста, только не рассказывай Нонне…
– Яна Альбертовна, это тоже была шутка, – перебил он и, протянув руку, убрал мне за ухо выпавшую прядь волос. – Вам уже лучше?
– Да, немного, – пролепетала, приходя в себя от смелости его жеста. А ведь и правда стало лучше: головная боль ослабила тиски и температура как будто бы спа́ла. Но в его присутствии меня всё равно лихорадило, и уже не простуда была тому виной.
Я смотрела на него в нескрываемом изумлении, сегодня он снова был совсем другой: заботливый, без налёта никому не нужного пафоса. Вдруг, совершенно неожиданно он накрыл мою ладонь своей рукой, и я вспыхнула, ощущая жар его кожи.
– Ян, там таксист уже заждался, – Карина без стука открыла дверь и уставилась на наши руки. Я резко выдернула ладонь, подскочила с кресла и торопливо засобиралась.
Пальцы тряслись и совершенно не слушались, книга никак не могла попасть в нужное отделение сумки, ручки рассыпались на пол.
Боже, как стыдно! Что она теперь подумает? А если матери расскажет?
Ошарашенно моргнув, девочка хмыкнула, после чего вышла.
– Ты вызвал такси? Не нужно было, я бы доехала на автобусе. Мне и так дико неудобно… – пролепетала, вынимая из-под кровати закатившийся карандаш.
– Если хотите, скажу отцу, чтобы вычел сумму из вашего гонорара.
– Снова шутишь? – поддела, скрывая улыбку. – Вы мне и так слишком хорошо платите за то, чтобы я пила чай и спала.
– Ну я же говорил, что это будут самые лёгкие деньги в вашей жизни.
Сегодня я покидала их дом в ещё более растрёпанных чувствах. Запахнув плотнее пальто, торопливо семенила по вымощенной красным кирпичом дорожке, ощущая на своём затылке его пристальный взгляд. Не хотела этого делать, но всё-таки обернулась: Ян стоял на пороге, засунув руки в карманы джинсов. Лёгкий ветерок играл в его непослушных волосах, заставляя сердце стучать с утроенной силой.
Он не ушёл, пока я не закрыла за собой дверь.
Что за чертовщина со мной происходит? Сегодняшний вечер словно что-то во мне перевернул, задел какой-то важный нерв.
Почему-то совершенно не к месту вспомнила Тимура, и подумала о том, а как бы повёл себя он, узнав, что я заболела. Стал бы он ухаживать, готовить чай?.. Мысли о нём показались странными и даже какими-то предательскими по отношению к парню, который стоял на пороге провожая меня внимательным взглядом.
– О, это снова вы. Ну привет, – уже знакомый таксист смолил сигарету, облокотившись о свою "ласточку".
Разговаривать с ним не было никакого желания. Не слишком вежливо молча прошла мимо, и забралась в пропахший табаком салон. Разочарованный водила затушил окурок, и с кислой миной неохотно занял своё место у баранки. Увы, почесать языком у него не получится – собеседник я сегодня так себе.
Едва подъехав к бараку увидела у дома машину Тимура. Вот только его мне сейчас не хватало! Ужасно не хотелось его видеть, разговаривать, что-то придумать и оправдываться. Только не сейчас.
– Ты же говорила, что занятия у тебя до семи, – вместо приветствия недовольно проворчал он. Даже руки не подал, так и стоял возле своей сверкающей чистотой «десятки».
– Пришлось задержаться, – устало выдохнула я, вешая на плечо сумку. Быстро клюнув его в гладко выбритую щёку, медленно пошла к подъезду. Тимур зашагал рядом, аккуратно перешагивая засохшую грязь.
– А такси тоже они оплачивают?
– Тоже.
– Буржуи, – хмыкнул он и, мягко взяв меня за руку, остановился. – Ну что, ты уже начала собирать вещи? Может, я заберу сейчас что-то, чтобы потом меньше бензин жечь? Мне бы хотелось, чтобы уже в эти выходные ты ко мне переехала. Я уже заждался, и устал коротать вечера в одиночестве. И ночи тоже…
– Тимур, прости, но давай поговорим об этом завтра, хорошо? Я неважно себя чувствую, немного простудилась и очень хочу спать, – вытащив ладонь из его прохладных пальцев, убрала руку в карман пальто.
– А может, поедем ко мне? Там и ванну примешь, поужинаем вместе, а потом я сделаю тебе расслабляющий массаж… – томно промурчал Тимур, приближаясь всё ближе.
– По-моему, слово «спать» ты истолковал как-то по-своему, – скрывая накатывающее раздражение, увернулась от его настойчивых губ.
– Мне иногда кажется, что ты делаешь всё, чтобы оттянуть момент переезда, – обиженно процедил он. – Может, ты и вовсе передумала жить со мной?
– Тимур, послушай, я не передумала, но что делать с Никой? Ты же знаешь, что я не могу оставить её здесь, – стало немного неудобно, что прикрываюсь сестрой вуалируя свою ложь. Хотя, отчасти это было правдой, поэтому постаралась утихомирить просыпающуюся не вовремя совесть.
– И что ты предлагаешь? Взять её жить с нами? Третьей? И как ты себе это представляешь? – сквозь зубы процедил он.
– Я этого не предлагаю, но и оставить её здесь не могу. Ты же видел наши условия! Ты сам бы смог здесь жить?
– Ну ты же как-то живёшь! И тебя всё, видимо, устраивает, раз не стремишься вырваться отсюда.
– Я очень этого хочу, но сестру тоже не могу бросить, пойми и ты меня.
Тимур недовольно отвёл глаза, явно перебарывая себя, чтобы не психануть. Широко раздувая ноздри, часто дышал, плотно сжав тонкие губы.
– Короче, я всё понял, не идиот. Поступай как знаешь. Больше я тебя уговаривать не буду, – он развернулся, и уверенно пошёл к своей машине.
– Пока… – проговорила ему в спину.
– Ну прощай, – не оборачиваясь бросил он, и я не поняла, что именно он вложил в эту фразу.
Означает ли это, что отныне мы больше не встречаемся. Или это пауза? Или просто недопонимание, о котором мы оба завтра забудем? Я не знала сама, какой вариант меня устроил бы больше.
Я правда старалась войти в его положение и попробовала понять. Он уже взрослый мужчина и хочет перейти с любимой женщиной на новый уровень, но и меня можно понять тоже: мы вместе менее двух месяцев, к чему так торопиться? Зачем разрушать только намечающуюся романтику бытом. Хотя, какая у нас к чёрту романтика… Нет никакой романтики, и любви нет, и страсти. Ничего нет, топчемся на месте оттягивая неизбежое расставание.
Наверное, так даже лучше. Я выдохну и подумаю, он тоже решит для себя, не поторопился ли с выбором. Хотя, когда он ушёл, я уже будто бы выдохнула…
Вечером, уже перед сном, достала из сумки учебник с отрывками классической литературы, который мне так и не пригодился. Открыла на заложенной закладкой странице, и обнаружила внутри книги ромашку. Большую, слегка помятую ромашку с крупными белоснежными лепестками. Сомнений быть не могло – её положил туда Ян. Наверное, когда я спала.
Улыбаясь до самых ушей, трогала пальцем гладкие лепестки, забыв о Тимуре, проблемах и простуде. Налюбовавшись вдоволь цветком, заметила на полу ещё что-то выпавшее из книги. Початая упаковка таблеток и записка: «Утром и вечером по одной. Не болейте".
***
Следующие два дня Тимур не появлялся. Возможно, обиделся, и ждал, когда я первая сделаю шаг навстречу, может быть ждал извинений, а может, и вовсе окончательно разорвал наши отношения и тогда, возле подъезда, поставил окончательную точку. Я не знала, что думать, и если честно, думать об этом не хотела. Даже испытала облегчение. Если он сдался и так быстро опустил руки, стало быть его чувства не были настолько крепкими, что из-за небольшого недопонимания он так вот легко перечеркнул всё, что было.
Хотя, что у нас было? Несколько свиданий и поцелуи, дальше которых ничего не зашло. И знакомство с родителями, которое едва всё не испортило.
Поиски квартиры пока тоже не увенчались успехом. И хотя мать из дома меня больше не гнала и даже вроде бы как будто пыталась помириться – заискивающе заглядывая в глаза и поддакивая каждому слову, я все равно не оставила идею съехать. Я больше не могла выходя по утрам из комнаты смотреть на пропитое лицо Николаши, слушать бесконечные скандалы соседей и ежиться от пристального взгляда Толика.
Я хотела освободить себя от этого. Если существует точка кипения – моя уже наступила.
Сегодняшнее занятие у Набиевых – последнее на этой неделе, к моему большому огорчению, они отменили. В начале дня в группу заглянула откуда-то взявшаяся в стенах колледжа Карина и бегло сообщила, что вечером у них намечается важный ужин, поэтому всё переносится на понедельник. Конечно, я расстроилась, хоть и постаралась не подавать вида.
Почему об этом мне сказала она, а не сам Ян?
С нетерпением ждала четвертого урока, ведь в расписании у меня стояли АИ-01, но время как назло тянулось настолько медленно, что я в конце концов не выдержала, и как любопытная девчонка на перемене сама поднялась на третий этаж, к кабинету информатики, где облепив подоконники кучковалась их группа. Набиева среди них не было. Не явился он и на моей паре. Как и Ника.
Место Минаевой тоже сиротливо пустовало, что тронуло и задело даже больше отсутствия родной сестры, которая, видимо, решила устроить молчаливый бунт.
Нет Яна, нет Полины, а что если… Нервно покусывая губы отвернулась к окну. Что если эти двоя прогуляли вместе? Сегодня на улице была прекрасная погода, ярко светило солнце, самое время гулять за руку где-нибудь в парке, наслаждаясь запоздавшим бабьим летом.
Настроение сразу же помрачнело. Представлять их вместе было просто невыносимо. А в голову как назло так и лезли навязчивые картины, как весело они проводят время, целуются, обнимаются, и ещё что-нибудь, о чём я себе категорически запретила думать.
Если ему нравится Минаева, зачем он тогда уделяет знаки внимания мне? А то, что он их уделяет, не было никаких сомнений. Я долго это отрицала, списывала на то, что показалось, что надумываю себе то, чего нет. Но недавний его поступок красноречиво доказал обратное – я ему интересна. И совсем не как преподаватель.
Раскрыв учебник, незаметно погладила пальцем завявшую ромашку. Как же глупо я, наверное, выгляжу сейчас со стороны.
Захлопнув книгу, постаралась сосредоточиться на уроке, но всё было бесполезно: мысли путались, и думалось только об одном – где он сейчас, и, главное, с кем.
Как неприкаянная я бродила по кабинету, терзала себя ревностью, надуманными проблемами, и ещё не знала, что он уже всё решил, и что сегодняшний вечер навсегда изменит мою жизнь.
Часть 37. Ян
Ян
Сегодня у отца день рождения. Не юбилей, но отметить родители решили с размахом: позвали кучу гостей, заказали музыкантов, огромный торт и даже организовали салют, который должен с помпой завершить праздничный вечер. Не оставляя надежд в будущем баллотироваться на пост мэра, отец пригласил всех «нужных» людей города: половина из них уже пришли и вальяжно разгуливали по гостиной, как у себя дома.
Очевидно, что никому из них и дела нет до отца, как до человека, а поздравить все пришли преследуя свою выгоду. Где как не на вечеринке у влиятельного человека завязывать полезные знакомства и обрастать нужными связями? Насквозь прогнивший мир политики и бизнеса, все друг друга используют в своих целях, прикрываясь фальшивыми улыбками.
Присутствовать на этом бале лицемерия не было никакого желания, но по просьбе матери всё же надел рубашку и костюм, пообещав, что никуда не сбегу и буду вести себя прилично. Даже великодушно согласился помочь с организацией, из-за чего пришлось прогулять шарагу. Впрочем, последнее далось легче всего.
Отец, чтобы унять свою фонтанирующую через край нервозность, с самого утра принимал на грудь, из-за чего взгляд уже поплыл, что в свою очередь очень разозлило мать, которая весь день шипела ему на ухо, что нужно держать «лицо».
– Лариса Рудольфовна, как я рад вас видеть, – раскрыв для объятий руки, отец двинулся ко входу, встречая высокую блондинку в дорогом кашемировом пальто под леопарда. Натянув улыбку, гостья поцеловала воздух у щёки именинника и всучила в руки небольшую продолговатую коробку.
– А это, стало быть, ваш сын? – кивнула на меня женщина-леопард, рассматривая словно под микроскопом.
– Да, мам, это Ян, я же тебе говорила, – в дверях нарисовалась Минаева, в чересчур коротком чёрном платье и с вызывающей красной помадой на губах.
Она-то какого чёрта здесь делает?
– Знакомься, это моя мамочка, – Полина и приобняла за талию блондинку.
Симпатичная, со следами былой красоты на тщательно загримированном лице и печатью недоверия в глазах. Оценивая профессиональным взглядом, минаевская родительница уже сделала обо мне какие-то выводы. Что ж, решил её разочаровывать.
– Стало быть вы и есть тот самый злостный судья, которого всё так боятся и с которым никто не хочет связываться?
– Ну почему же боятся и не хотят? Наверное, ты хотел сказать уважают и опасаются? – поправила Лариса Рудольфовна.
– Да нет, я сказал то, что сказал.
– Ян! – вмешалась мать, испепеляя меня одним из своих «страшных» взглядов. Тут же натянула улыбку, взяла судью по руку, и повела показывать дом.
Если они думали, что я, как все, буду приседать в реверансе перед каждым толстосумом, то им придётся жестоко обломаться. Вообще, праздник ещё толком не начался, но уже был поперёк горла.
Оставив компанию плясать друг перед другом на задних лапках, пошёл на второй этаж в свою комнату. Минаева, стуча каблуками, заторопилась следом.
– Твой отец мою маму на свой день рождения позвал, ну и я с ней. Надеюсь, ты не против?
– Не против, – безразлично бросил не оборачиваясь. Как будто если бы я был против, это что-то изменило.
Войдя в комнату, взял со стола початую бутылку виски, которую по чуть потягивал в течении всего дня. Тут я не мог не согласиться с отцом – без допинга такую катавасию выдержать трудно.
Открыв крышку, плеснул горючее в стакан, в котором сиротливо плавали два практически растаявших кубика льда.
– Ого, то-то я и смотрю, что ты такой смелый, – хихикнула Полина и, присаживаясь в кресло, нарочито сексуально закинула ногу на ногу. – Матушке моей дерзить не каждый осмелится. Налей-ка мне тоже.
– А мама не заругает?
– Ну мы же ей не скажем, верно? – с вызовом заглядывая в глаза, Полина протянула руку и, забрав стакан, залпом осушила содержимое. Сдвинув брови, протяжно выдохнула. – Ещё.
– Ты сюда надраться пришла? – усмехнулся, но стакан все-таки забрал, плеснув ещё грамм пятьдесят. – Смотри, это тебе не винишко, развезёт – мало не покажется.
– А может, я как раз и хочу надраться, – выпив виски, Минаева с улыбкой поставила стакан на край стола.
И так с излишком нарумяненные щёки стали ещё краснее, глаза лихорадочно заблестели.
Раньше мне казалось, что хоть она и глуповатая, но очень красивая, но глядя на неё сейчас, в этом шлюховатом платье и жутком боевом раскарсе, понял, что нет в ней ничего особенного. Все эти её тряпки и побрякушки всего лишь пыль в глаза таким идиотам типа Горшка, кто падок на внешнюю оболочку, и плевать на содержимое под яркой обёрткой.
Вообще, это странно, обычно алкоголь смазывает картину и делает людей красивее, в моём же случае, видимо, всё работало с точностью до наоборот.
– А у тебя здесь мило, – оглядывая комнату, прощебетала Полина. – Синтезатор? Как здорово! Сыграешь для меня?
– Нет, – коротко отрезал я и, забрав с подоконника пачку сигарет, вышел на балкон.
Минаева скисла, но вида не подала, продолжая держать хорошую мину.
Она сидела в том же кресле, где ещё позавчера сидела Яна Альбертовна. Безусловно гораздо более яркая, раскованная, но абсолютно не интересная. Как ёлочная игрушка: красиво, но на этом всё. А ведь ещё совсем недавно я думал о том, чтобы с ней замутить. Сейчас эта мысль казалась абсурдной. Для чего, зачем. Ради секса? Конечно, секса хотелось, но с некоторых пор Минаева перестала привлекать меня в этом плане. Так что её игриво оголенные плечи и колени не возымели должного действия.
Перед глазами навязчиво стоял образ спящей англичанки в этом самом кресле, и я еле сдержался, чтобы не прогнать Полину с «чужого» места. Да и вообще захотелось выгнать её из комнаты, почему-то её общество ужасно раздражало.
Отвернулся от неё и посмотрел вниз с балкона: несколько пузатых мужчин в одинаковых костюмах курили на ступеньках и громогласно гоготали. К воротам вереницей продолжали подъезжать машины, гости не прекращали пребывать.
– Можно? – Минаева забрала у меня из рук сигарету, и медленно затянулась. Выдыхая дым, томно прикрыла глаза, и неожиданно обняла за талию, тесно прижавшись всем телом. Её прикосновения не были неприятными, но почему-то захотелось отстраниться.
– Чего ты хочешь? – тихо спросила она, положив голову мне на грудь.
– В смысле – чего хочу?
– Ну, что тебе вообще нужно? Я пытаюсь тебя понять, и не могу. Ты живёшь в роскошном доме, но общаешься с каким-то отрепьем из блатхат. Встречаешься с какими-то лохушками, вместо того чтобы…
– Встречаться с не лохушкой тобой? – закончил за неё.
– Ну даже если и так. Неужели я совсем тебе не нравлюсь? Ни за что не поверю! Да любой был бы рад оказаться на твоём месте! – с вызовом бросила она.
– Ну так иди и кадри любого, – сняв с себя её руки, зашёл обратно в дом. – Если тебе нравится вся эта мишура: оркестры, фейерверки – ради Бога, мне – нет. По-моему, это тупые понты которые могут купить разве что идиота, – налив сразу половину стакана, в три глотка выпил обжигающее пойло.
– Ты не ответил на мой вопрос. Я совсем тебе не нравлюсь? Скажи! Совсем? – подойдя ближе, Минаева встала на носочки, нежно провела ладонью по моему лицу, после чего поцеловала в губы. Страстно и горячо. По инерции ответил на её ласку, но сразу же взял себя в руки и отошёл на шаг назад. Полина снова попыталась продолжить однозначно отработанную схему соблазнения, но снова обломалась. – Блин, что не так? – разозлилась она. – Нормально же всё было!
– И сейчас нормально. Просто нет настроения. Иди вон с Кариной потусуйся, вы же теперь, я слышал, лучшие подружки.
– Это всё из-за неё, да? – стиснув зубы прошипела Минаева.
– Ты это о ком?
– Ни о ком! – тряхнув головой, взялась за бутылку. – Нравится играть в Робин Гуда? Заводят бедные и обездоленные?
– Слушай, я перестаю тебя понимать. Наверное, тебе хватит, – потянулся забрать у неё виски, но она спрятала руку с бутылкой за спиной. – Окей, забирай и иди.
– Только вместе с тобой!
– Я скоро спущусь.
– Нет, пойдём вместе! – упёрлась Полина и встала в дверях, тем самым перекрыв выход.
Только концерта мне здесь не хватало!
– Полин, иди. Сказал же, что сейчас спущусь!
– Нет, я останусь! В конце концов я здесь сегодня гостья, не выгонишь же ты меня из дома. Не ты меня приглашал!
Тебя вообще никто не приглашал, – едва не вырвалось в ответ, но в последний момент сдержался, чтобы не давать почву для дальнейшей пустой дискуссии.
– Ладно, тогда уйду я, – пока до неё доходил смысл сказанного, покинул комнату и, обходя снующих тут и там гостей, вышел из дома на свежий воздух.
Низкое солнце тепло припекало плечи, словно осень притянула за пятки лето, упрекая, что то ушло и забыло попрощаться. Вот бы сейчас прогуляться на набережной. Там, сейчас, наверное, кайф. Не слушать весь этот минаевский бред, не видеть пресыщенные властью и вседозволенностью рожи…
Идея родилась неожиданно. Возникла, как вспышка, окатив предчувствием драйва.
Думаю, отец не обидится, если я незаметно свинчу с вечеринки. Скорее всего он даже не заметит моего отсутствия.
Минуя выставленные в ряд разномастные иномарки, пошёл вдоль дороги к автобусной остановке. Стоило только покинуть отчий дом, как даже дышать стало легче. Так что там говорят о золотой клетке?
– Эй, ты куда? – раздалось позади. Обернулся: Карина стояла у дома и зазывала рукой обратно. Ярко-красное платье резко контрастировало с её чёрными, свисающими вдоль лица волосами.
Ну чего там опять? Решил, что что бы там ни было, разберутся без меня. Вон там сколько народу. Засунув руки в карманы брюк, зашагал дальше к остановке.
– Блин, ты чего такой осёл? Иди сюда! Там Полинка рыдает!
– Накапай ей пустырника, – не оборачиваясь крикнул сестре, и больше на её голос не реагировал.
Никогда не мог терпеть манипуляцию слезами! Что за мода такая? Сама не пошла – сестру подговорила. Она же не может – её величество рыдает. В технаре прохода не даёт – всячески внимание привлекает, теперь и до дома добралась, здесь мозг начала выносить.
Неужели она действительно думала, что я всё брошу и побегу её утешать? Как сказала бы мама: напилась – веди себя прилично.
Впрочем, о Минаевой я забыл достаточно быстро, сосредоточившись на своей недавно возникшей мысли. Выпитый слегка с излишком алкоголь подогревал и распалял, как и взгляды двух хихикающих напротив девчонок, сидящих под ручку в дребезжащем, пропахшем выхлопными газами старом автобусе.
Наверное, я смотрелся немного нелепо в своём строгом костюме среди товарок с авоськами и заросших щетиной работяг, возвращающихся домой после смены на сталелитейном заводе.
Настроение на удивление было отличным, и день, начавшийся как раздражающий и нудный, обещал закончиться чем-то интересным. Если всё получится, конечно.
Хотя, какие могут быть сомнения.
Подмигнул девчонкам и, прикрыв глаза, прислонился щекой к нагретому солнцем стеклу.
Часть 38. Яна
Яна
Не то. И это не то.
В очередной раз пробегая взглядом уже затёртые до дыр объявления о сдаче квартир, снова отмела все варианты. Но, зато в колонке «Работа», увидела интересное для себя предложение: в вечернюю школу срочно требуется на полставки преподаватель английского языка. Прямо то, что нужно – днём в техникуме, вечером в школе, а в выходные индивидуальные занятия. Так дело с покупкой дома пойдёт гораздо быстрее. Ну и что, что времени свободного практически не будет оставаться, мне его всё равно тратить было не на кого.
Обвела объявление ручкой и положила газету в сумку. Вот прямо сейчас и позвоню, к счастью, до таксофона рукой подать.
Надела повседневные джинсы и простую черную футболку, завязала высокий хвост, после чего усмехнулась, окинув себя взглядом в узкое зеркало на дверце шкафа: главное, в таком виде на собеседование не ходить. И так никто всерьез не воспринимал, путая со школьницей, а в таком виде и подавно сразу же дадут от ворот поворот. Может, и хорошо выглядеть моложе, но мне, с моей профессией, это кукольное лицо и распахнутый взгляд играли не на руку.
Закрывая дверь, на секунду показалось, что возле окна мелькнула тень. Что было не так уж и удивительно: тут частенько ошивались местные забулдыги. Дом старый, окна низкие, любой желающий мог запросто заглянуть. И это был ещё один раздражающий фактор этого и без того не комфортабельного жилья. Никакого личного пространства – всё на виду.
Возле окна снова появилась чья-то макушка, а потом кто-то тихо постучал в стекло. Хорошо, что ещё не поздно, иначе страху бы натерпелась!
Отодвинув тюль, выглянула на улицу и буквально потеряла дар речи: под окном стоял Набиев. Увидев меня широко улыбнулся и поднял руку в приветственном жесте.
Сам факт его нахождения здесь казался невероятным, но ещё больше поразил его внешний вид: черный костюм удивительно сидящий по фигуре, из-под расстёгнутого пиджака торчала белая рубашка. Он выглядел просто потрясающе, словно жених, сбежавший с собственной свадьбы.
Повоевав со шпингалетом открыла скрипучую створку:
– Ты чего здесь делаешь? – как пойманный на месте преступления вор огляделась по сторонам: за детской площадкой, на лавочке, сидели местные кумушки, и явно обсуждали нас. Глазели, даже не думая скрывать любопытства.
– Да просто шёл мимо, и решил добавить экземпляр в ваш гербарий, – опустив ладонь во внутренний карман пиджака, извлёк пушистую красную герберу.
– Набиев, ты что, разоряешь городские клумбы? – из всех скрывая улыбку за маской строгого преподавателя, всё-таки забрала цветок.
– Каждый уважающий себя мужчина должен немного похулиганить, прежде чем устроиться на скучную работу и отрастить пивной живот.
Поднесла цветок к лицу, вдохнула аромат уходящего лета. Волшебно. И как он догадался, что я просто обожаю герберы?
– И между тем я приглашаю вас на променад, – Набиев в приглашающем жесте протянул руку, и я буквально оторопела.
– Хочешь, чтобы я вылезла к тебе через окно? По-моему, кто-то сошёл с ума. Или пьян.
– Ну если честно, да, я немножко подшофе, – обнажив в улыбке белоснежные зубы, нетерпеливо поманил. – Ну же? Не зря же я сбежал с семейного торжества.
– Торжество! – ахнула я. – У вас же сегодня какое-то важное мероприятие! – теперь стало понятно, почему он так вырядился.
– Да, ничего особенного, очередной день рождения отца, – беспечно махнул рукой, извлекая из кармана пачку сигарет. Выбив одну, вставил фильтр в зубы и, прикрыв огонёк ладонью, прикурил.
– Тогда что ты делаешь здесь? Ты должен быть дома, в кругу семьи, делить с родными праздничный ужин.
– Там и без меня есть кому развлекать гостей. Так вы идёте? Давайте, погодка – просто блеск! – щурясь от попавшего в глаза дыма, снова протянул руку.
– По-моему, ты точно сошёл с ума!
Да и я тоже. Наверное, от счастья. Он не с ней, не с Минаевой, он пришёл сюда!
Я разволновалась как восьмиклассница перед первым свиданием. Меня приглашает прогуляться красивый парень, он младше меня и он мой студент. И я собираюсь согласиться. Чокнутая, совершенно чокнутая!
– Хорошо, но, если позволишь, я выйду через дверь. Я сейчас, – закрыв створку, схватила со стола связку ключей и побежала на выход.
Обувая кроссовки поняла, что выгляжу как дурочка: в джинсах, без косметики. Хотя, я же и есть дурочка. Глупо хихикнула под нос, игнорируя присутствие Толика.
Выйдя из подъезда в тёплый осенний вечер, вдохнула воздух полной грудью. Сегодня он был какой-то невероятный, особенный. Пахло солнцем и каким-то безудержным счастьем.
Набиев, закинув пиджак на плечо, развлекал байками старушек, и те прямо-таки таяли, расплываясь в улыбках. Стало очень неудобно – что они теперь подумают? Разнесут сплетни по всему району! Хотя, какие сплетни? Они же ничего не знают, и на лбу у нас не написано, что мы преподаватель и студент.
Подойдя ближе, тихо покашляла. Ян обернулся и расцвёл в улыбке.
– Дамы, простите, вынужден откланяться, – театрально поклонившись, подошёл ко мне и смело взял за руку. – Пойдёмте, я покажу вам отличное место – закачаетесь, – добавил уже тише.
– Здрасьте, – проходя мимо соседок буркнула я, опустив голову как можно ниже.
– Здрасьте-здрасьте, – наперебой поздоровались бабули, провожая нас любопытным взглядом. – Это Галькина дочь что ли, из двенадцатой?
– Да она, Галькина. А мальчик какой у неё хороший!
– А видный какой? Красавец. На актёра заграничного похож. Чей же будет, не знаете?
– А у вас тут мило, – шепнул Ян, преодолевая кочки засохшей грязи. Его ладонь была обжигающе-горячей, и я не могла больше думать ни о чём другом, кроме этого.
