Текст книги "Долгое прощание (сборник)"

Автор книги: Агата Кристи

Соавторы: Раймонд Чэндлер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 34 страниц)

 Глава 14

На следующее утро, как только я закончил бриться, раздался звонок. Открыв дверь, я увидел пару фиалковых глаз. На этот раз на Эйлин был коричневый льняной костюм с платочком цвета корицы. Она была– без серег и без шляпы и казалась немного бледной, но не похоже было, что ее спустили с лестницы. Она робко улыбнулась.

– Знаю, что не должна была приходить и надоедать вам, мистер Марлоу. Вы, вероятно, еще не завтракали. Но я постеснялась прийти в вашу контору и не хотела обсуждать личные дела по телефону.

– Естественно. Входите же, миссис Эд! Как насчет чашки кофе?

Эйлин вошла в комнату и села на софу, ничего не разглядывая.

– Ах, спасибо! Кофе с удовольствием. Без сахара:

Я пошел в кухню, положил на зеленый поднос бумажную салфетку, поставил на него две чашки «Роза пустыни» и налил в них кофе. Поднос принес в комнату.

Она отпила немного и похвалила:

– Очень хороший. Вы мастер варить кофе.

– Последний раз у меня кое-кто пил кофе как раз перед тем, как я попал в тюрьму,– сказал я.– Вы, наверное, знаете о том, что я туда попадал, миссис Эд?

Она кивнула.

– Конечно. Вас подозревали в содействии побегу Ленокса, не так ли?

– Они этого не говорили. Они нашли в его комнате блокнот с номером моего телефона. Они задавали мне вопросы, на которые я отказывался отвечать – в основном из-за того, как они их ставили. Но думаю, что вам это не интересно.

Эйлин осторожно поставила чашку, откинулась назад и засмеялась. Я предложил ей сигарету.

– Спасибо, я не курю. Как раз это меня интересует. Наша служанка знает семью Леноксов. Наверно, он был не совсем нормален, Однако из того, что о нем говорят, нельзя сделать такого вывода.

Я набил свою неуклюжую трубку и раскурил ее.

– Да, я тоже так думаю,– сказал я.– Он был здоров. Просто его тяжело ранило на войне. Но он умер, и все кончено. Полагаю, вы пришли говорить не о нем.

Эйлин медленно покачала головой.

– Он был вашим другом, мистер Марлоу. Вы, должно быть, о нем высокого мнения. И мне думается, что вы человек с сильной волей.

Я примял в трубке табак и снова разжег ее. Я тянул время и продолжал разглядывать гостью.

– Послушайте, миссис Эд,– сказал я наконец,– мое хорошее мнение о нем ничего не значит. Проходят дни, и невероятные люди совершают невероятные преступления. Добрейшая старая дама отравляет всю семью. Благовоспитанные дети устраивают нападения со стрельбой. Директор банка с безупречным двадцатилетним стажем, оказывается, несколько лет совершает растраты. А талантливый, популярный и, видимо, счастливый автор романов напивается и доводит свою жену до больницы. Мы чертовски мало знаем своих лучших друзей и не можем предугадать, что они натворят спьяну.

Я ожидал, что она вспыхнет, но она только сжала губы и немного прищурилась.

– Говард Спенсер не должен был вам это рассказывать,– заметила она.– Это моя собственная вина – у меня не хватило ума держаться от него подальше. Теперь я поняла, что, имея мужа, который слишком много пьет, нельзя делать одного, а именно – пытаться не давать ему пить. Наверно, вы знаете это лучше меня.

– Иными словами, вам по-хорошему не удается его уговорить,– сказал я.– Если вам повезет и вы приложите много усилий, то иногда вам, может, удастся уговорить его, не делая себе и другим плохо. Но только если повезет.

Эйлин взяла свою чашку кофе. Руки у нее были чудесные, как и вся она.

– Говард сказал вам, что в этот раз он не разговаривал с мужем?

– Да, конечно.

– Он не сказал почему, так как сам этого не знал. Говард мне очень нравится, но он, как менеджер, привык все держать в своих руках. Он считает себя крупным организатором.

Я молчал и ждал. Наступила новая пауза. Эйлин быстро взглянула на меня и снова отвела взгляд, затем тихо сказала:

– Мой муж три дня назад пропал. Я не знаю, где он находится. Я пришла просить вас найти его и вернуть домой. О да, это случалось и раньше. Один раз он уехал на машине в Портленд, остановился там в отеле и вынужден был вызвать врача, чтобы тот помог ему прервать запой. Просто чудо, как ему удалось так далеко уехать без всяких осложнений. Он трое суток ничего не ел. В другой раз он был в турецкой бане в Лонг-Бич, в одном шведском домике, куда впускают избранных, А в последний раз он был в каком-то маленьком санатории, вероятно, с сомнительной репутацией. Это было недели три назад. Он не пожелал мне сказать, что это было за заведение и где оно находится, просто сообщил, что прошел курс лечения и выздоровел. Но он был бледный как покойник. Я мельком видела мужчину, который привез его домой. Высокий, в одежде ковбоя и со всеми атрибутами, как в кино, знаете. Он просто высадил Роджера у подъезда.

– Возможно, ваш муж был на летней даче,– предположил я.– Теперешние строители этих коровников тратят каждый заработанный цент на модную одежду. Женщины с ума сходят по ним.

Эйлин открыла сумку и достала из нее сложенную бумагу.

– Я захватила для вас чек на пятьсот долларов, мистер Марлоу. Это ваш гонорар.

Она положила сложенный чек на стол передо мной. Я не взял его.

– Зачем? – спросил я.– За три-четыре дня человек должен протрезвиться и вернуться домой. Может быть, так и будет? Или на этот раз есть основания думать иначе?

– Он не сможет дольше выдержать, мистер Марлоу. Это убьет его. Интервалы между запоями делаются все короче и короче. Я страшно боюсь. Это ненормально. Мы уже пять лет женаты. Роджер всегда много выпивал, но таким пьяницей не был. Что-то с ним неладное. Я хочу найти его. Сегодня я спала меньше часа.

– У вас есть соображения о причине его пьянства?

Фиалковые глаза твердо взглянули на меня. Сегодня у Эйлин был нежный, но не беспомощный вид. Она прикусила губу и покачала головой,

– Мужья иногда перестают любить своих жен – вот этого я и боюсь,– сказала она наконец.

– Я всего лишь дилетант-психолог, миссис Эд. Этого требует моя профессия. Но мне думается, что он, скорее, потерял любовь к своей писательской деятельности.

– Это, конечно, возможно,– согласилась она.– Думаю, что все писатели переживают подобную депрессию. Он, вероятно, не сможет закончить книгу, над которой теперь работает. Но дело совсем не в деньгах, какие он за нее не получит.

– А каков он в трезвом состоянии?

Эйлин засмеялась.

– Я, конечно, пристрастна в своем суждении. Во всяком случае, я считаю, что он в самом деле очень славный.

– А в пьяном виде?

– Ужасный. Безудержный, дикий и жестокий. Считает себя остроумным, а в действительности просто пошляк.

– Вы не упомянули, что он способен на насилие.

Она подняла свои золотистые брови.

– Это было всего один раз, мистер Марлоу, и этому не следует придавать большого значения. Я не рассказывала об этом Говарду, Роджер сам ему рассказал.

Я встал и прошелся по комнате. Наверно, день будет жаркий, подумал я, уже сейчас душновато. Я опустил жалюзи на окнах, чтобы в комнату не светило солнце, и сообщил Эйлин о собранных мною сведениях, стараясь быть кратким.

– Вчера вечером я посмотрел «Кто есть кто». Эду 42 года, женат первый раз, детей нет. Семья его родом из Новой Англии, учился он в Андовере и Принстоне. Принимал участие в войне и хорошо проявил себя. Написал двенадцать толстых романов с эротическими сценами и драками на шпагах. Все они стали бестселлерами. Он должен был получить за них кучу денег. Если бы он разлюбил жену, то, мне кажется, он сказал бы ей об этом и развелся. Если бы он путался с другой женщиной, вы, вероятно, узнали бы об этом, и, во всяком случае, он не стал бы из-за этого напиваться. Если вы женаты пять лет, значит, он женился в 37 лет. Надо полагать, что к тому времени он знал о женщинах почти все, что можно о них знать. Я сказал «почти», так как всего ни один мужчина не знает.– Я замолчал и смотрел на нее. Она улыбнулась. Мои слова не показались ей обидными. Я продолжал: – Не знаю, как пришел к этому выводу Говард Спенсер, но он предполагает, что происходящее с вашим мужем имеет связь с событиями, происшедшими задолго до вашего замужества. Теперь они снова обрушились на него, и он не смог этого выдержать. Вы знаете, что Спенсер не исключает шантаж?

Эйлин медленно покачала головой.

– Если вы хотите сказать, что Роджер уплатил кому-то крупную сумму денег, то я об этом не знаю. Он не посвящал меня в свои денежные дела. Он мог уплатить много денег, и я об этом не знала бы.

– Хорошо. Я совсем не знаю вашего мужа и не могу себе представить, как бы он повел себя, если бы кто-нибудь стал вымогать у него большие деньги. Если он склонен к насилию, то мог свернуть вымогателю шею. Если у него есть тайна, могущая подорвать его деловое положение или репутацию, даже повлечь за собой уголовное преследование, тогда возможно, что он некоторое время платил шантажисту. Но все это не продвинет нас вперед. Итак, как его найти? Мне не нужны ваши деньги, миссис Эд, во всяком случае сейчас.

Эйлин снова полезла в сумку и достала два сложенных листа желтой бумаги. На них было несколько машинописных строк. Одна бумажка была помята. Эйлин подала листки мне.

– Эту я нашла на его письменном столе,– сказала она,—Это было поздней ночью, вернее, ранним утром. Я знала, что он напился, знала, что не поднимался наверх. Около двух часов ночи я спустилась вниз посмотреть, все ли с ним в порядке, не лежит ли он на полу, не разбился ли. Но дома его не оказалось. Другая бумага валялась в мусорной корзине.

Я посмотрел на первый, нескомканный листок и прочитал:

«Мне не за что себя любить, а больше мне любить некого.

Роджер Эд.

(Скотт Фицджеральд).

Р. S. Поэтому я не закончил „Последнего самурая"»

– О чем это вам говорит, миссис Эд?

– Просто поза. Он всегда восторгался Скоттом Фицджеральдом. Говорил, что Фицджеральд был лучшим из спившихся писателей после Колриджа, курившего опиум. Обратите внимание на текст, мистер Марлоу. Напечатано ровно и без ошибок,

– Я уже это заметил. Иные в пьяном виде не могут написать своей фамилии.

Я взял помятый листок. Снова машинописный текст, такой же ровный и без опечаток:

«Вы мне не очень нравитесь, доктор В, но в данный момент я нуждаюсь в вас».

Пока я разглядывал эту бумагу, Эйлин сказала:

– Не имею представления, кто такой этот «доктор В». Мы не были знакомы с врачом, фамилия которого начинается на эту букву. Но я полагаю, что он именно тот, у которого Роджер находился в последний раз.

– Когда его привез домой ковбой? Ваш муж не называл никакого имени или названия местности?

Эйлин покачала головой.

– Нет. Я посмотрела адресную книгу. Там множество врачей разных специальностей с фамилиями на В. Кроме того, возможно, что его фамилия совсем не так начинается.

– Очень возможно, что он и не врач,– заметил я,– Это связано с оплатой. Дипломированный врач возьмет чек, но шарлатан не возьмет. Чек может явиться для него обвиняющим документом. И парень определенно не из дешевых. Стол и квартира в его доме, вероятно, дорогие, не говоря уже о впрыскиваниях.

Эйлин удивленно посмотрела на меня..

– Каких впрыскиваниях?

– Эти шарлатаны дают своим пациентам наркотики. Таким простейшим образом они и проводят «лечение». Сваливают пациента с ног часов на десять-двенадцать, потом человек с крепким организмом снова приходит в себя. Но применение наркотиков без диплома врача может привести к бесплатному столу и жилью в тюрьме. А риск, естественно, стоит денег.

– Я понимаю. Роджер, вероятно, взял с собой несколько сотен долларов. У него в письменном столе всегда лежало много денег. Не знаю зачем, полагаю, что это просто блажь. Теперь там денег пет.

– Ну хорошо,– сказал я.– Попытаюсь разыскать «доктора В». Еще не знаю как, но приложу все усилия. Возьмите же обратно свой чек, миссис Эд!

– Но почему? Разве вам не потребуется...

– Спасибо, потом. И я предпочту получить его от вашего мужа. Ему, вероятно, не очень понравится то, что я буду делать.

– Но если он болен и беспомощен?

– Он ведь может позвонить своему врачу или попросить об атом вас. Раз он этого не сделал, значит, не хо« чет.

Эйлин убрала чек в сумку и встала. Вид у нее был печальный.

– Он избегает показываться нашему врачу,– с горечью сказала она.

– В городе множество врачей. Он может обратиться к любому из них. Многие согласятся некоторое время быть возле него. Сейчас между врачами большая конкуренция.

– Может быть, вы правы...

Эйлин медленно пошла к двери. Я проводил ее и открыл ей дверь.

– Вы сами могли бы вызвать к нему врача. Почему вы этого не сделали?

Она смотрела прямо мне в лицо. Глаза ее блестели, возможно от слез.

– Потому что я люблю своего мужа, мистер Марлоу. Я сделаю все, чтобы ему помочь, но я знаю его характер. Если я вызову к нему врача, когда он сильно напьется, то потеряю его. Со взрослым мужчиной нельзя обращаться, как с ребенком, у которого заболело горло.

– Можно, если он сильно напьется.

Эйлин стояла рядом со мной. Я чувствовал запах ее духов, а может, мне это казалось. Возможно, это был просто запах летнего дня.

– Предположим, что в прошлом Роджера было нечто, чего он должен стыдиться,– сказала она, раздельно произнося каждое слово, словно чувствуя их горький вкус,– Возможно, даже что-то уголовное. Для меня это ничего не значит. Если это так, то я не хочу, чтобы из-за меня это стало известным.

– Но вы ведь согласились, чтобы Спенсер нанял меня выяснить это?

Эйлин улыбнулась.

– Неужели вы думаете, что я ожидала от вас другого ответа, чем тот, что вы дали Говарду,– вы, человек, предпочитающий лучше пойти в тюрьму, нежели выдать друга?

– Большое спасибо за комплимент, однако меня посадили не из-за этого.

Немного помолчав, она попрощалась и сошла вниз по лестнице из красного дерева.

Перед самым домом росли красные кусты олеандра,

Я услышал в них порхание, затем птенец пересмешника стал жалобно пищать. Я нашел его, вцепившегося в верхнюю ветку и машущего крыльями, как будто с трудом сохранявшего равновесие. С кипариса на углу дома раздалось короткое предостерегающее чириканье. Писк тотчас прекратился.

Я вошел в дом и запер дверь, предоставив птенцу учиться летать. Птицы тоже должны учиться,

 Глава 15

Для розыска всегда нужно иметь исходные данные: имя, адрес, местность, биографию человека. Все, что имел я,– это строчка, напечатанная на скомканной желтой бумаге. Имея только это, я мог просеять весь Тихий океан, потратить месяц на посещение приемных врачей и в конце концов прийти к круглому толстому нулю.

У меня не было отправной точки, а Эйлин Эд либо тоже не имела ее, либо не знала, что имеет. Я займусь поисками врачей с такой начальной буквой фамилии, а все это может оказаться мифом, который придумал Роджер Эд. Ему могло что-то прийти в пьяную голову, и он напечатал эту записку. Может быть, это нужно было понимать в переносном смысле, так же как упоминание Фицджеральда.

В такой ситуации необходимо было извлечь пользу из мелочей. Поэтому я позвонил знакомому, работающему в детективном агентстве Карна. Это помпезное агентство, расположенное на Беверли-хилл, занималось всем, что хотя бы одной ногой стояло на стороне закона. Мой знакомый, Джордж Питерс, сказал, что может уделить мне десять минут, если я быстро к нему явлюсь.

Агентство занимало половину первого этажа в конфетно-розовом четырехэтажном доме, в котором дверцы лифта открывались сами при помощи фотоэлемента, когда к ним подходили. Ход лифта был бесшумный. На стоянке для машин стояли таблички с именами.

Входная дверь была выкрашена в серый цвет, а на блестящей, как новый нож, табличке было четко выгравировано:

«Организация Карна,

Джеральд С. Карн, директор» 

Под этим мелкими буквами:

«Вход». 

Внутри находилась маленькая безобразная приемная,' однако ее безобразие было умышленное и дорогое. Me-бель была ярко-красного и темно-зеленого цвета, стены зеленые, а развешенные на них картины – в рамах трех зеленых оттенков. На одной картине был изображен мужчина в красном пиджаке на рослой лошади. Парень, видимо, спятил, желая перескочить через высокую ограду. Стекло двух зеркал без рам было слегка розоватого цвета. Словом, человек, оборудовавший эту приемную, был парень с воображением. Наверно, он носил рубашку цвета корицы, красные брюки, полосатые, как зебра, ботинки и ярко-красные подштанники с вышитой монограммой апельсинового цвета.

Но все это было только декорацией. Клиенты агентства Карна обслуживались на дому. Они не приходили сюда и не ожидали в приемной. Карн был шефом военной полиции в отставке – высокий, рыжий, с сединой мужчина, твердый, как доска. Один раз он предложил мне место, но мои дела были не так плохи, и я отказался. Кари во всех отношениях был стервецом.

Открылось окошко из рифленого стекла, и на меня уставилась секретарша. У нее была ледяная улыбка и глаза, способные пересчитать деньги в твоем заднем кармане.

– Добрый день. Чем могу быть вам полезна?

– Мне к Джорджу Питерсу, пожалуйста. Моя фамилия Марлоу.

Она положила на подоконник книгу в зеленом переплете.

– Он ожидает вас, мистер Марлоу? Я не нашла здесь вашей фамилии.

– Речь идет о личном деле. Я только что говорил с ним по телефону.

– Ах так. Как пишется ваша фамилия, мистер Марлоу? И как вас зовут?

Я сказал. Закончив записывать, она опять посмотрела на меня.

– Я доложу о вас мистеру Питерсу.

Я ответил, что необычайно рад этому. Минуту спустя в обшивке стены открылась дверь, и Питерс повел меня через серый коридор с кабинетами по обеим сторонам, похожими на тюремные камеры. На стенах его кабинета была звуконепроницаемая обивка, в нем стоял стальной письменный стол с двумя подходящими стульями, на сером столике лежал серый диктофон. Телефон и письменный прибор были того же цвета, что стены и пол. На стене висели две фотографии Карна в рамках. На одной из них он был в форме и белом полицейском шлеме, на другой – в штатском сидел за столом, с пронизывающим взглядом. На стене, также в рамке, висел воодушевляющий лозунг – стальными буквами на сером фоне: «Служащий Карпа ревностно занимается своим делом и очень корректен в разговоре, одежде и поведении».

Питерс двумя большими шагами подошел к стене и сдвинул в сторону одно фото. За ним в стене было вмонтировано микрофонное устройство. Питерс вынул его, отъединил провода и вставил обратно, затем подвинул фото на прежнее место.

– Теперь меня могут выгнать с работы, если я зачем-нибудь потребуюсь шефу,—сказал он.– Все микрофонные устройства подведены к нему в кабинет. Тут проведена уйма проводов.

Джордж сел на жесткий серый стул. Он был худой, длинноногий, с худым лицом и вьющимися волосами,

– Как вы можете это переносить? – спросил я.

– Сядьте, дорогой мой! Дышите спокойно, разговаривайте тихо и думайте о том, что служащие Карна относятся к таким ничтожным сыщикам вроде вас, как Тосканини к обезьянке шарманщика.– Он замолчал и усмехнулся.– Я переношу все это потому, что мне на все наплевать. Это дает мне кое-какой доход, а если Карн начнет обращаться со мной, как с арестантом в тюрьме строгого режима – такую он имел в Англии,– то я возьму расчет и смоюсь. Так что вас мучает? Я слышал, что недавно у вас были неприятности.

– На них я не жалуюсь. Мне бы хотелось заглянуть в вашу папку о «врачах с решетками на окнах». Эдди Дауст, до того как ушел от вас, рассказал мне, что у вас есть такая.

Джордж кивнул.

– Эдди был слишком чувствительным для организации Карна. Эта папка совершенно секретная. Посторонним ни при каких обстоятельствах не разрешается сообщать секретные сведения. Сейчас я принесу ее.

Он вышел, а я стал смотреть на серые картонные коробки и серый линолеум. Джордж вернулся с серой папкой в руке и положил ее передо мной.

– Великий боже, неужели у вас нет ничего, что не было бы серым?

– Это фирменный цвет, друг мой. Дух фирмы.

Он раскрыл папку.'

– Что вам, собственно, нужно?

– Я разыскиваю одного богатого алкоголика. В пья ном виде он способен на все, и его жена беспокоится. Она предполагает, что он запрятался в каком-нибудь лечебном заведении, но точно ничего не знает. Мы располагаем единственным отправным пунктом – запиской, в которой упоминается «доктор В», Это, вероятно, начальная буква его фамилии. Человек, которого я ищу, пропал три дня назад.

Джордж задумчиво посмотрел на меня.

– Это еще не так давно. Отчего такая озабоченность и волнение?

– Если я найду его, то получу гонорар.

Джордж посмотрел на меня и покачал головой.

– Я ничего не понимаю, но это не имеет значения. Давайте посмотрим.

Он стал перелистывать папку.

– Это совсем не так просто,– бормотал он.– Одна записка – тоже мне отправной пункт...

Джордж вынул из папки листок, стал перелистывать дальше, вынул еще один и, наконец, третий.

– Вот,– сказал он.– Трое. Доктор Амос Варлей, специалист по костным заболеваниям. Большой дом в Альтадене. Делает или делал ночные визиты на дом за 50 долларов. Две дипломированные медсестры. Несколько лет назад имел неприятности с отделом наркотиков. Более поздних сведении нет.

Я записал фамилию и адрес в Альтадене.

– Доктор Лестер Вуканич. Ухо-горло-нос. Дом на Голливуд-бульваре. Этот – пройдоха. В основном амбулаторная практика. Видимо, специализировался на лечении хронических мигреней. Работает чистыми методами– промывает носовые пазухи. Предварительно, конечно, анестезирует новокаином. Но если пациент ему понравится, то не обязательно применять новокаин. Понятно?

Я записал и этого.

– Вот это хорошо! – продолжал Джордж, просматривая дальше.– Очевидно, у него трудности со снабжением. Поэтому наш доктор Вуканич любит ловить рыбу на побережье у Эсмеральды и летает туда на собственном самолете.

– Думаю, он долго не проработает, если сам себе достает материал,– заметил я.

– Не согласен. Он может работать вечно, если не будет слишком жадным. Его единственная опасность – недовольный клиент, извиняюсь, я хотел сказать пациент, но, вероятно, он это понимает. Практикует уже 15 лег.

– Черт возьми, как вы все это узнали? – спросил я.

– У нас организация, дорогой мой! Мы ведь не одиночки, как вы. Иногда мы узнаем от самих клиентов, иногда другими путями. Кари не скупится на деньги. Он хороший предприниматель, когда захочет.

– Ваши слова доставили бы ему удовольствие.

– Пошел он к черту! Последней нашей жертвой сегодня будет некий Веррингер. Его коллеги, со слов которой сделана запись, уже нет в живых. Видимо, эта полная дама в один прекрасный день покончила с собой в имении Веррингера в каньоне Сепульведа. Он организовал там своеобразную артистическую колонию для писателей и тех, кто ищет отрезанное от мира место и конгениальную атмосферу. Плата умеренная. Вроде с ним все в порядке. Называет себя врачом, но не имеет медицинской практики. Честно говоря, я не знаю, почему он фигурирует здесь. Может быть, в связи с этим самоубийством.

Джордж взял вырезку из газеты, наклеенную на бумагу.

– Ах да, слишком большая доза морфия. Никаких указаний, что это было сделано с ведома Веррингера.

– Веррингер мне нравится,—сказал я,—Он очень мне нравится.

Джордж закрыл папку и хлопнул по ней рукой.

– Вы этого не видели,– сказал он и вышел из комнаты.

Когда он вернулся, я уже собирался распрощаться о ним. Я хотел отблагодарить его, но он отказался.

– Послушайте,– сказал он,– ведь ее муж может находиться в сотне других мест.

Я согласился с ним.

– Да, знаете, я кое-что слышал о вашем друге Леноксе, вероятно, это вас заинтересует. Пять-шесть лет назад один наш работник встретил в Нью-Йорке человека, по описанию точно походившего на Ленокса. Но у парня была фамилия не Ленокс, а Марстон. Конечно, возможна ошибка. Тот постоянно пьянствовал.

– Сомневаюсь, что это был Ленокс,– заметил я,– Почему он изменил фамилию? Он был на войне, это можно проверить по документам.

– Можете поговорить с нашим работником, когда он вернется, если для вас это имеет значение. Его фамилия Аштерфельт.

– Большое спасибо за все, Джордж! Я отнял у вас больше десяти минут.

– Возможно, когда-нибудь мне понадобится ваша помощь.

– Организации Карна никакой помощи не нужно,– сказал я.

Он щелкнул пальцами, Я оставил его сидящим в своей металлической серой камере и вышел в приемную. Теперь она показалась мне чудесной.