Текст книги "Лукан. Конец (ЛП)"
Автор книги: Адриана Бринн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)
ЛУКАН
ТРАГЕДИЯ
«Ничто не сравнится с материнской любовью». – Кто-то
Мой особенный мальчик,
Если ты читаешь это, то, к сожалению, меня больше нет с вами. Мое сердце болит, когда я пишу это письмо, и я молюсь всем святым, чтобы мне не пришлось этого делать. Ты всегда был моим милым и особенным мальчиком. Мой маленький кусочек неба, посланный свыше, чтобы спасти меня от тьмы, которая угрожала поглотить меня в течение многих лет. Я не знаю, как начать, но начну с «почему». Почему я оставила тебя?
Я уверена, что твой отец заставил тебя поверить в это. Я никогда не брошу ни тебя, ни твоих сестер, ни по своей воле. Верь, что я люблю тебя каждой частичкой своего сердца, потому что оно было разбито и остается таковым. В нем не хватает частичек, которые я никогда не смогу исправить или заполнить.
Я хотела рассказать тебе об этом, когда ты станешь достаточно взрослым, чтобы понять. Мой храбрый мальчик, ты испытал немыслимую боль, потому что я осталась с этим чудовищем. Я много раз пыталась уйти, но он всегда находил нас, и мы оба носим шрамы.
В первый раз, когда мы чуть не сбежали, ты был слишком мал, чтобы помнить, но каждый раз, когда ты смотришь в зеркало и видишь шрам над правым веком, он напоминает тебе о том, что мы почти справились.
Как и все шрамы, которые я ношу с собой.
Я не могу рисковать тем, что он снова причинит боль моим детям. Я справлюсь со всем, кроме твоей боли.
Больше нет.
Поэтому я надеюсь, что ты сможешь понять меня, прочитав мои истины, и найти в себе силы простить меня.
Из всего, что я делала в жизни, быть мамой было самым важным.
Лукан, я подвела тебя во всех отношениях.
За это мне очень жаль.
Тебя должны были любить и ценить всегда. Я не смогла уберечь тебя от когтей этого монстра, который заставил нас обоих пройти через многое. Мой малыш, мне бесконечно стыдно и жаль, что я не сделала все возможное, чтобы уберечь от боли твое чистое сердце.
Я была связана с этим человеком не только по рукам и ногам.
Когда я была маленькой, мой папа сделал неправильный выбор и из-за этого потерял все. Мы могли лишиться средств к существованию, и он не видел иного выхода, кроме как обратиться за помощью.
Никто не дал бы ему кредит, потому что он считался рискованным. Поэтому он делал то, что должен был делать, чтобы у нас была еда на столе и крыша над головой. Мой папа был гордым человеком, хорошим, но настолько гордым, что потерял из виду свою цель и оказался в кишащих акулами водах с очень плохими людьми.
Так я познакомилась с Катаном О'Салливаном.
Моя вечная любовь.
Моя трагическая любовь.
Я любила его еще до того, как узнала, что такое любовь, и по сей день чувствую его в каждом своем вздохе.
В каждом ударе моего сердца.
В плодах нашей любви.
До того, как твой отец по прихоти украл мою жизнь, чтобы удовлетворить свое больное эго, у меня была жизнь. Прекрасная, с любящим парнем, который хотел сделать меня своей женой. Но жизнь помешала, и теневой бизнес моего отца настиг нас.
Я забеременела еще до свадьбы с Катаном, и от той любви, которая бывает раз в жизни, родился мой мальчик Риан.
Я знаю, что все это так запутанно для тебя, но, чтобы ты понял, мне нужно, чтобы ты знал все.
Мне нужно, чтобы ты знал мое прошлое, чтобы у тебя было лучшее будущее.
То, о котором я мечтала для всех своих детей.
То, что я желаю для себя.
Брак никогда не был важен для нас. Мы были безумно влюблены и не торопились. Я была сидящей дома мамой, а Катан бегал по улицам, пытаясь дать нам больше.
Он был жестким человеком, но никогда не был жестоким.
Не для нас.
Никогда.
Однажды в наш дом пришел красивый мужчина в костюме-тройке и с лукавой улыбкой.
Искал Катана.
Тогда я впервые встретила твоего отца.
Тогда в последний раз я была на сто процентов счастлива.
После этого моя жизнь изменилась.
Все изменилось.
Я словно строила новую жизнь с человеком, которого ненавидела всем сердцем, чтобы сохранить ту жизнь, которая у меня была и которой я дорожила всем сердцем.
Твой отец стал одержим мной, как только я отвергла его ухаживания. Тогда все его боялись, как и сейчас. Он – босс Вольпе, и весь город был у него в кармане. Статус и власть Катана не шли ни в какое сравнение с тремя криминальными семьями Детройта.
Я знала, что идти против него – самоубийство, и не могла рисковать своей маленькой семьей.
Моим сердцем.
Я была обычной девушкой, которая влюбилась в преступника, любившего меня больше жизни. У нас было не так много, но мы имели все, что нам было нужно. То, что имело наибольшее значение.
Мы.
Я разбила себе сердце в тот момент, когда оставила семью, чтобы вернуться в Детройт с Томмазо. Я предпочла их себе.
Я пожертвовала всем ради них.
Я разбила их сердца, но ничто не сравнится с тем, что я сделала со своим собственным.
Катан ненавидит меня.
Он поверил во всю мою ложь.
Он считал, что я предпочла силу любви.
Я выбрала любовь.
Я все еще выбираю любовь.
Я скорее разобью их сердца и уйду от них, чем сделаю это.
Пусть лучше они будут живы и ненавидят меня, чем наоборот.
Я собиралась уехать.
Вернуться к ним после того, как Томмазо получит то, что хотел.
Наследника.
Я была настолько переполнена горем и ненавистью, что для меня ничего не имело значения.
Потом появился ты.
Ты родился в теплый солнечный день. Ни единого темного облачка, а небо было ярко-голубым.
Как и твои глаза, любовь моя.
Я носила тебя девять месяцев и обижалась на тебя.
Я ненавижу себя за это.
Тогда я тоже ненавидела себя.
Доула настаивала, чтобы я держала тебя на руках. Я не хотела. Я знала, что оставлю тебя там с твоим отцом, но чувство вины поглотило меня, и я сделала это.
Я обняла тебя.
В тот момент, когда ты оказался в моих объятиях, все остановилось. Боль в моем сердце стала меньше, а сердце стало больше.
Выросло, чтобы освободить место для тебя.
Я влюбилась в третий раз.
Мой особенный мальчик с такими большими и голубыми глазами, которые могли исцелить любую рану.
Ты связал меня с Детройтом.
Ты связал меня с этим человеком. Человеком, на которого я всегда обижалась.
Но никогда на тебя.
Поэтому я осталась.
Я осталась, потому что, хотя половина моего сердца была в другом городе, я все равно не могла тебя отпустить.
У Риана был любящий отец.
У тебя была только я.
Мужчины были при мне каждый час каждого дня, поэтому пытаться связаться с Катаном и увидеть Риана было практически невозможно.
Катан ненавидел меня.
Я разбила ему сердце.
Он поднялся на вершину криминальной цепи в Филадельфии и нашел мать для Риана.
Это уничтожило меня.
Через некоторое время мне стало легче от осознания того, что у Риана есть кто-то, кто любит его, когда он не может почувствовать мою любовь.
Ему было пять лет, когда я уехала.
Слишком молод, чтобы быть без меня.
Прошли годы, и у меня появилась моя Джиджи.
Мое сердце снова забилось.
Третий ребенок.
Потом случилась Кара Миа.
Твой отец любил ее больше всех на свете.
Она была плодом одного из его многочисленных романов.
Мое сердце стало вдвое больше, когда в мой дом вошла эта красивая и одинокая девочка.
У нее не было матери, только Томмазо, и это уже само по себе было трагедией.
Как же я могла оставить своих троих малышей на произвол судьбы в доме с самим дьяволом? В семье, которая верила, что воспитывать ребенка нужно только в насилии и боли? Где девочек считают аксессуарами и не ценят за их мозги и сердца?
Я осталась.
Затем, я попыталась уйти.
Взять вас всех с собой, но это всегда было бессмысленно.
Он нашел нас.
Он угрожал моему Риану.
Он победил меня.
Он причинил тебе боль.
Я не могла рисковать.
Ты уже старше и заслуживаешь знать правду. Я никогда не хотела для тебя жизни в темноте и боли. Для тебя, мой особенный мальчик, есть гораздо больше.
Я написала тебе дюжину писем и надеюсь, что это письмо дойдет до тебя.
Боже, я надеюсь, что ты прочтешь это, потому что мысль о том, что ты меня ненавидишь, разрывает меня на части.
Я написала всем твоим сестрам и брату.
Я тоже их люблю.
Найди своего брата.
Положитесь друг на друга.
Это единственный способ выжить в этой жизни.
Ты не сможешь сделать это в одиночку.
Теперь тебе это не нужно.
Я люблю тебя больше, чем звезд на холодном и темном небе.
Даже когда меня там нет.
Ты можешь найти меня в искусстве.
Люблю тебя всегда,
Мамочка.
АНДРЕА
СПАСИТЕЛЬ
«Я действительно ненавижу твой комплекс героя. Будь моим злодеем». – Арианна
Он бы не сделал этого.
Громкий звук, похожий на телефонный звонок, пробудил меня от глубокого сна. Обычно я сплю очень крепко, поэтому тот факт, что Лукану удалось встать с кровати, да еще и приковать меня к ней, меня удивил.
Я в ярости.
Я не думала, что он действительно возьмет меня с собой на встречу, но я и представить себе не могла, что он прикует меня наручниками к кровати, чтобы я не пошла за ним. Отныне я всегда должна ожидать от него неожиданностей.
Потому что если он думает, что я останусь здесь, как хорошая маленькая жена, когда и он, и мой сын в опасности, то его ждет совсем другое.
Фэллон тоже.
Черт.
Я изо всех сил дергаюсь за свои путы, но это бесполезно. Я могу кричать на весь особняк и звать на помощь, но они найдут меня голой и прикованной наручниками к кровати. При любых других обстоятельствах мне было бы небезразлично, что обо мне подумают в таком положении, но сейчас мне нет до этого никакого дела.
Я нужна своей семье.
Они мне нужны.
Я решаю позвать на помощь, но тут из ниоткуда раздается несколько выстрелов, и меня парализует.
Черт.
Не так я надеялась встретить Бога.
Или дьявола, в зависимости от того, кто поприветствует меня первым.
Сердце колотится, и я пытаюсь его успокоить. Я молчу, может, они не знают, что я за этой дверью.
Но, как всегда, жизнь меня подводит.
Дверь распахивается, и в комнату входит человек, которого я никак не ожидала здесь встретить.
– Кто бы мог подумать, mon ennemie53. – Дион закрыл за собой дверь и шагнул вперед, разглядывая каждую часть моего обнаженного тела. У Лукана хватило порядочности набросить на меня простыню, чтобы прикрыть, но пока я металась в постели, пытаясь найти угол, чтобы освободиться от наручников, я осталась неприкрытая. – Леди на улицах и дикарка в этих простынях от Gucci. – Он ухмыляется с тем снисходительным взглядом, который всегда на меня бросает.
Я всегда подозревала, что Дион опасен. Есть что-то ужасно неправильное в человеке, который днем занимается дизайном всякого дерьма для мужчин, а ночью влезает в нелегальный бизнес. О нем ходят слухи в наших кругах. О том, как он использует состояние и дизайнерские дома, оставленные ему бабушкой, для прикрытия незаконной деятельности. Не знаю, есть ли в этих сплетнях хоть доля правды, но после того, как он продал меня Лукану, а они знакомы, я ни минуты не сомневаюсь, что в нем есть что-то сомнительное.
Я пытаюсь сдвинуть простыни ногами, но у меня не получается прикрыть ими все тело, только до колен. Все, что мне удается сделать, – это выставить себя в дурацком свете и позабавить этого засранца.
– Просто заткнись и помоги мне выбраться отсюда, ладно? – Огрызаюсь я. Весь этот день уже превратился в дерьмо. У меня нет ни сына, ни лучшего друга. Бог знает, где Лукан, и, вероятно, в небезопасном месте, если он прибегнул к наручникам, приковав меня к кровати.
Дион достает из костюма телефон и направляет его на меня. Лучше бы он не записывал это дерьмо.
– Dites ‘ouistiti!54 – Громко восклицает он. – Что это вы, американцы, говорите? Ах, да! Скажи: «СЫЫЫР»! – Он фотографирует меня в этой компрометирующей позе.
– Ты больной ублюдок, клянусь Богом.
– Так драматично. – Он убирает телефон в карман и перебирается на мою сторону кровати. – Это рычаг давления на твоего мужа, mon ennemie. Ничего личного.
– Не могу согласиться, мудак, это кажется мне очень чертовски личным.
– Для тебя. – Он смотрит на мое лицо, а не на обнаженное тело. – А теперь брось драматизировать и давай вытащим тебя из этой передряги. Твой муж склонен к самоубийству. – Он достает маленький ключ и начинает освобождать меня от наручников.
– Что ты имеешь в виду под «самоубийством»? – Как только он освобождает меня, я бросаюсь на поиски своей одежды и закрываюсь от его взгляда. – Где он? – У меня в животе появляется больное чувство, которое говорит мне, что он отправился на самоубийственную миссию. Мое сердце разрывается в груди от того, на что он готов пойти, чтобы вернуть моего мальчика домой, но оно тут же обрывается, когда я понимаю, что он может быть в опасности.
Черт, я никогда не чувствовала себя такой беспомощной.
После того как Дион отпустил меня, его телефон начинает звонить, но я не остаюсь слушать, о чем он говорит с собеседником на линии. Я отправляюсь на поиски свежей одежды и своих чертовых туфель на каблуках.
Мне надоело чувствовать себя безнадежной.
Да, мое сердце разрывается, и я до безумия боюсь за людей, которых люблю, но это не мешает мне делать все, что нужно, чтобы обеспечить их безопасность.
Закончив одеваться, я хватаю телефон и направляюсь к двери. Распахиваю ее, и передо мной предстает сцена из фильма ужасов. По белым стенам Лукана разбрызганы кровь и кишки, а на полу лежат мертвецы.
Что… за… черт.
Я поворачиваюсь лицом к французу, у которого больше лиц, чем у всех, кого я когда-либо встречала. Я смотрю на него, действительно смотрю на него с того момента, как он впервые вошел в комнату, и замечаю, что на его полностью черном костюме нет ни капли крови, а в его всегда безупречных темных волосах нет ни одной выбившейся пряди.
– Кто ты на самом деле? – Я спрашиваю, потому что не может быть, чтобы этот парень был просто иконой моды. За ним должно быть что-то большее.
Он насмешливо улыбается.
Я знаю его уже несколько лет, и ни разу он не показал мне себя с такой стороны.
Жестокая сторона.
– Je suis beaucoup de choses mon ennemi mais aujourd'hui je suis votre sauveur.55 – Он говорит на идеальном французском, и единственные слова, которые мне удается понять, – это «враг» и «спаситель».
Эти два слова никогда не должны употребляться в одном предложении.
Только не от такого человека, как он.
Как такой человек, как Дион, может быть одновременно и врагом, и спасителем? Что-то подсказывает мне, что я никогда не захочу этого узнать. Но поскольку у меня есть дурная привычка совать нос в чужие дела, да еще и притягивать к себе опасность, я тыкаю французского медведя.
Я спрашиваю еще.
– Почему ты их убил? – Я оглядываюсь на мужчин, лежащих мертвыми на полу и пачкающих белый ковер своей кровью. – Они защищали меня.
– Нет, они держали тебя внутри. – Он достает из кобуры свой пистолет и идет впереди меня. – И, к сожалению, они стали сопутствующим ущербом.
– Как я? – Он продал меня Лукану. Он продал и мою маму, и я этого не забыла. Единственная причина, по которой я готова доверять ему сейчас, – это то, что я знаю, что Лукан доверяет ему.
В какой-то степени, конечно.
Он останавливается на полушаге, но не смотрит мне в глаза.
Дион ворчит и продолжает свой путь к выходу из дома.
Особняк выглядит точно так же, как и коридор наверху.
Кровавый, с павшими мужчинами и служанками.
Я задыхаюсь.
Лейла.
Половина ее лица исчезла, а мертвые глаза уставились в потолок.
– Это действительно было необходимо? – Кричу я в спину Диону.
– Какую часть сопутствующего ущерба ты не понимаешь? – Огрызается он. – А теперь, блядь, иди быстрее, у нас мало времени.
Боже, Андреа, ожесточи свое чертово сердце, потому что только так ты сможешь пережить этот ужасный день.
Дион садится в дорогой черный Jaguar со стороны водителя, и я следую за ним внутрь. Не теряя времени, он заводит двигатель и уносится к чертям собачьим.
– Ты сказал, что время на исходе. – Я пристегиваю ремень безопасности и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. – Все ли в порядке с моей семьей, и не смейте щадить мои чувства. Я хочу знать все.
Дион бросает на меня быстрый взгляд, а затем снова обращает свое внимание на оживленные улицы Детройта. Он ведет машину как опытный гонщик, игнорируя все красные сигналы.
– Как пожелаешь. – Он смотрит на меня краем глаза, время от времени поглядывая на дорогу. – Я установил маячок на шавку, которую твой брат подарил твоему сыну, и так мне удалось найти склад, где их держат.
– Ты все это время знал, где он, и ни хрена не сказал? – Кричу я.
– Успокой свои сладкие сиськи. – Предупреждает он. – Мы не можем тратить время на театральные постановки.
Он прав.
Мы должны спешить.
Я должна помочь ему.
– Тебе нужно кое-что сделать. – Он смотрит на меня, и этот взгляд пугает меня.
– Что именно?
– Я взломал камеры наблюдения, и там нет записей за определенный промежуток времени. – Говорит Дион, возвращаясь взглядом к дороге.
– Что это вообще значит?
– Пропали записи. – Он повторяет, как будто я тупая.
– Я поняла это. – Отвечаю я. – А что случилось после того, как камеры снова заработали как надо?
– Пропала Фэллон Джеймс. – Он говорит, и у меня замирает сердце.
Фэллон.
Я сделала это с тобой.
Это все моя вина.
– А мой сын? – Я боюсь спросить, но все равно спрашиваю. Если мой сын достаточно храбр, чтобы пережить это, то и я смогу.
Дион молчит и даже не признает меня.
– Скажи мне! – Отчаянно кричу я.
– Он был жив.
Мне стало легче дышать.
И тут что-то из сказанного им задевает меня.
– Ты что-то говорил о маячке в ошейнике Люси? – Спрашиваю я, надеясь, что его слова не означают того, что я думаю. – Собака.
Я не хочу, чтобы это было правдой.
Все это время на щенке Романа было установлено устройство слежения, и Лукан не предпринял никаких действий раньше?
Этого не может быть.
Он не может быть таким жестоким.
Этому должно быть логическое объяснение.
– Пару раз я терял сигнал маячка. Полагаю, эта сука обыскала проклятого пса и уничтожила его. Это неважно, ведь теперь Лукан знает, где будет проходить обмен. Кроме того, нужно смотреть на картину в целом. – Дион говорит, не удостаивая меня взглядом. Этот французский засранец способен заставить даже гребаную королеву Англии почувствовать себя маленькой и незначительной одним лишь ледяным взглядом.
– И что на этой картине, потому что я знаю только то, что мы могли бы спасти их гораздо раньше, но вы все предпочли этого не делать! – Я пытаюсь выровнять дыхание, но гнев, бурлящий в моих венах, овладевает моим телом.
Как они могли это сделать?
Может, поэтому он так снисходительно отнесся к тому, что я скрывала от него Романа?
Расплата?
Было ли все это игрой мести?
Он не может быть настолько отвратительным.
Нет.
Есть что-то еще.
– Он хочет лучшего для вас обоих. – Он огрызается, не поворачиваясь в мою сторону. – Он хочет большего для себя, и, черт возьми, он этого заслуживает, так что, прежде чем ты пойдешь на попятную, дай ему спасти вашего сына и все объяснить.
– Просто отведи меня к сыну, пожалуйста. – Умоляю я.
Я не против умолять, когда речь идет о моем ребенке.
После всего, что, по его словам, ему пришлось пережить в детстве, я знаю, что он не станет рисковать нашим сыном из-за своего желания власти.
Он не такой.
Он хочет большего для себя.
Что ты задумал, Лукан?
Не слишком ли мы опоздали?
Я не знаю, что принесет нам завтрашний день, но сегодня я верну себе сына и мужа.
Чего бы это ни стоило.
Надеюсь, мы не опоздали.
Я не могу их подвести.
Так, как мы подвели Фэллон.
ЛУКАН
АМИНЬ
«Азартная игра с моей гребаной душой». – Лукан
Жизнь преподнесла мне дюжину уроков, которые дались мне нелегко. Она научила меня тому, что кровь не делает вас семьей.
Уважение, любовь и преданность – делают.
Это научило меня тому, что родители не идеальны. Они совершают ошибки, как и все люди на этой планете.
Если вы являетесь чьим-то биологическим ребенком, это еще не значит, что человек будет любить вас правильно, что он будет ставить вас выше себя.
Не все рождены быть таковыми.
Я думал, что не хочу детей.
Честно говоря, я думал, что, как и все остальное в жизни, у меня не будет шанса стать отцом.
Мой отец преподал мне все неправильные уроки жизни.
Моя мама научила меня любить.
Она научила меня, что родительская любовь никогда не заканчивается. Она присутствует с первой встречи и до самого конца.
Она многому меня научила, даже когда ее не было рядом.
Я проклял ее имя и буду сожалеть об этом до конца своих дней.
Я не видел, как родился Роман.
Меня не было рядом, когда он сделал первые шаги или произнес первое слово.
Я буду рядом со всем остальным.
Я научу его понимать, что такое отцовская любовь.
Я научу его быть сильным и смелым без кулаков и угроз.
Я никогда не молился, но сегодня сделал это.
Я бы отдал последние гроши, чтобы мой сын был в безопасности в объятиях матери. Несмотря на то, что мы не так много времени провели вместе, он мой, а я его. Моя любовь к нему и его матери – единственное, в чем я уверен в этой жизни.
Сегодня я с радостью буду убивать, обманывать, лгать и калечить ради него.
Сегодня закончатся годы жестокого обращения, пренебрежения, лжи и манипуляций. Несмотря на то что я убил своего отца, и он давно умер и похоронен, его призрак все еще преследует меня.
В каждом солдате Вольпе.
В каждой комнате особняка.
В каждом уголке этого города.
Так как же избавиться от гребаного призрака?
Вы должны покончить со всем, что сохраняет долбаную память о нем.
– Ты знаешь, чем это закончиться, разве нет? – Скучный и монотонный голос звучит из динамиков моей машины. – Винченцо не идиот. Он будет ожидать, что семьи Паризи и Николаси будут служить тебе в качестве прикрытия.
– Я знаю. – Я не ожидал его предательства, и это было моей ошибкой, но он больше никогда не превзойдет меня. Он один из самых высокопоставленных членов семьи Вольпе. Мы росли вместе. Мы тренировались и учились стрелять, мы были, как старые друзья.
Все они хотят стать королями.
Но они не знают, насколько тяжела эта чертова корона.
– Жадность заставит даже самого преданного человека отступить от своих правил. – Насмешливо говорит Лоренцо. – Но он все равно облажался.
– Почему ты так говоришь?
– Он выбрал не того гребаного ребенка, и за это он сильно поплатится. – Огрызается он. – Даю, блядь, слово.
– Ты любишь моего сына.
– Это наш маленький секрет. – Он говорит, как влюбленная школьница.
Лоренцо, может быть, и полный псих, но этот мудак действительно любит моего ребенка, и за это я ему благодарен. Роман заслуживает всего хорошего в этом мире, и даже если его дядя на девяносто девять процентов сошел с ума, он нашел место в своем холодном и мертвом сердце для моего сына.
– Если что-то пойдет не так…
– Заткнись, мать твою. – Его тон снова стал мертвым и холодным.
– Послушай…
Он прерывает меня уже второй раз.
– Делай все, как мы запланировали, и мы выберемся оттуда целыми и невредимыми.
Как мы планировали.
Лоренцо знает только половину.
Об остальном он не имеет ни малейшего понятия, и мне пришлось оставить все как есть.
Семьи не одобрили бы этого.
Я подъезжаю к стоянке склада, где эта сучка назначила встречу, и там царит жуткая тишина – ни одной машины.
Ловушка.
Винченцо не идиот, но он действительно жадная маленькая сучка.
Жадность ослепляет вас, и в этом его слабость.
На протяжении многих лет Святая Троица разрывала все связи с Братвой и ирландской мафией.
Сегодня эти узы будут восстановлены, и Святая Троица станет объектом честной игры.
Как только король падет, не очень верные солдаты будут убивать за его корону.
– Да пребудет с нами Бог. – Шепчу я, выключая двигатель.
– И пусть дьявол за нашими плечами поможет нам достичь цели. – Говорит Лоренцо.
– Аминь.
Я не придерживаюсь религии. Я был бы лицемером, если бы следовал, поскольку ничто из того, что я сделал в жизни, кроме Романа, не делает меня святым человеком.
Я верю в некое высшее существо, которое наблюдает за нами сверху или из-под земли, хрен его знает.
Бог или Люцифер, в зависимости от того, кто услышит нашу молитву.
Лишь бы мне удалось уйти отсюда с сыном.
– Тяни время. – Сказал он. – Бастиан послал своих людей. Тебе остается только тянуть время, пока не начнется ад. – Говорит Лоренцо, прежде чем повесить трубку.
Бастиан Кентон – один из самых опасных людей в Соединенных Штатах Америки. Он известен как мошенник, но самое главное – это волк в овечьей шкуре.
Он обладает властью, которая выходит за пределы этой страны.
Однажды, очень скоро, этот ублюдок станет главным псом.
Гребаным президентом этой заблудшей страны.
Да благословит Господь Америку в тот момент, когда он займет это кресло.
