Текст книги "Лукан. Конец (ЛП)"
Автор книги: Адриана Бринн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
АНДРЕА
МЫ ОДИНАКОВЫЕ
«Разве я не заслуживаю любви?» – Андреа
Громкий крик пробуждает меня от глубокого сна. Как только я открываю глаза и смотрю на Лукана, развалившегося на кровати рядом со мной, я понимаю, что что-то не так.
Что-то ужасное преследует его во сне.
Помню, как я проснулась посреди ночи и увидела, что он играет на пианино с грустными глазами.
Теперь он выглядит по-другому, сурово.
Он вспотел, и на его лице застыло страдальческое выражение. В этот момент он выглядит точно так же, как Роман, когда ему снится страшный сон.
Напуганным.
Грустным.
– Лукан. – Я легонько трясу его, но это не помогает. Я делаю это снова, но через секунду он оказывается на мне сверху, а нож приставлен к моей яремной вене.
Черт.
Это хуже, чем я думала.
Какие кошмары и демоны преследуют тебя во сне?
– Черт! – Он качает головой и быстро убирает нож с моей шеи с выражением отвращения на лице. – Я мог бы, блядь, убить тебя! – Он рычит, бросая нож на тумбочку, и испускает возмущенный вздох.
– О, черт возьми, нет. Ты не имеешь права злиться на меня, когда буквально несколько секунд назад приставил нож к моему горлу. – Восклицаю я, глядя на него. Пот покрывает его тело, а руки трясутся.
Я обнимаю его за талию и хватаю за лицо, когда он пытается отвести взгляд.
– Что тебя беспокоит? – приглушенно шепчу я. – Мне кажется, что ты так много знаешь обо мне, а я о тебе – нет. Почти ничего.
– Ничего серьезного, Андреа.
– Это неправда. Что-то явно причиняет тебе боль, и это имеет значение.
– Неужели?
Я потрясена. Я думала, мы делаем успехи.
– Черт, прости меня. – Он прижимает меня к себе. – Это было неуместно.
– Я не облегчила тебе задачу, не так ли? Ты не доверяешь мне настолько, чтобы делиться своими секретами.
– Ты доверяешь мне свои?
Да.
За последние несколько дней я узнала совсем другого человека. Мужчину, с которым я себя вижу в будущем. Мужчину, которому я могу доверять.
И все же что-то удерживает меня.
Страх доверить ему Романа.
Мою жизнь.
Я просто боюсь, что ты меня возненавидишь.
Что в гневе ты заберешь его у меня в качестве расплаты.
Но способен ли на это человек, который стал мне так дорог за последние несколько дней?
– Я должна сказать тебе…
– Моя жизнь была…
Мы оба начинаем говорить одновременно, перебивая друг друга.
– Ты первый. – Говорю я ему.
Отлично, Андреа, продолжай затягивать, и будет только больнее.
– У меня было не самое лучшее детство. Я родился безумно богатым и имел в своем распоряжении все. Но это стоило мне рассудка и всех детских мечтаний, которые у меня были в детстве. Я родился в этой жизни, и у меня не было выхода, тем более что я был единственным сыном. Отец использовал мою любовь к сестрам против меня, потому что, поверь мне, Андреа, если бы не они, я бы давно покинул город и эту гребаную семейку.
– Я не такой, как твои братья или даже сестры Паризи. Мы с сестрами бунтовали против преступной жизни, в то время как другие процветали в ней.
– Почему ты остался? Почему не ушел? – Мне действительно нужно это знать.
– У меня не было выбора. Как бы я ни хотел, я не мог бросить своих сестер на произвол судьбы в жизни, где их отец причинил бы им боль или даже продал бы их тому, кто больше заплатит, если бы это означало больше власти и денег для него самого. Я остался и выполнял свой долг. Какое-то время мне это нравилось, но сейчас, оглядываясь назад, я не получал удовольствия от этой жизни. Я наслаждался тем, каким могущественным я себя чувствовал, когда всю свою юность я чувствовал себя совсем не так.
– Ты можешь уйти? – Спрашиваю я, уже зная, что жизнь без криминала может никогда не стать для нас вариантом.
– Я – капо трех самых влиятельных семей города Детройта и Америки. Это не будет так просто. – Он вздыхает и потирает грудь.
В этой истории должно быть что-то еще. Я знаю, какие ужасы он пережил от рук своего жестокого отца и как сильно на него повлияло то, что его бросила мать, но есть что-то еще.
– Это то, что не дает тебе спать по ночам? – Мягко спрашиваю я, кладя голову ему на правое плечо. – То, что ты делаешь для них?
– Я бы хотел, чтобы дело было только в этом. – Он беззлобно смеется.
– Я хочу знать.
– Что?
– Ты сказал мне спрашивать, когда я действительно захочу узнать больше о тебе и о том, что тебя ранит.
Он не отвечает мне, и мы оба просто лежим, глядя на беззвездное небо через стеклянную крышу. Дождь льет не переставая, а погода так и не прояснилась с тех пор, как мы были на улице.
Роман любит такую погоду. Боже, как я по нему скучаю. Мне нужно наладить свою жизнь с Луканом, чтобы я могла дать своему малышу жизнь и будущее, которых он заслуживает. Он никогда не должен был быть тайной, даже если я сделала это, чтобы уберечь его. Он никогда не должен чувствовать себя так, как чувствовала я, когда у меня не было отца, когда я верила, что он не хочет меня.
Я хочу добиться большего, чем наши родители.
Роман заслуживает этого, и я тоже. Я заслуживаю счастья и всего, чего хочу от жизни.
Борись, за свою свободу и счастье. Обещай мне.
Я слышу слова моей мамы и чувствую их до глубины души.
– Моя мама не бросила нас, как заставлял нас думать отец. Она пыталась сбежать с нами, но он узнал об этом и убил ее. – В его словах столько боли, а в голосе – ненависти. – Я проклинал ее имя и ненавидел ее так долго, а она этого не заслуживала. – Его голос понижается на октаву, и он шипит от гнева.
На себя?
На своего отца?
– Ты был молод. – Я пытаюсь его образумить. – Ты не мог знать.
– Я должен был верить в ее любовь к нам, а не в человека, который причинил боль ей и нам. Как я мог так поступить, а? Я поверил человеку, который сломал мне руку в детстве, когда поймал меня за тем, что я держал розовый карандаш вместо ножа? Тому же ублюдку, который обращался с Карой как с принцессой, а с Джианой – как с помехой? Тот самый, что надел на мою голову тяжелый терновый венец, который с тех пор медленно убивает меня, все это время замышляя мою гибель за моей спиной. – Его дыхание стало неровным, и я чувствую, как напрягаются его мышцы под моим прикосновением.
Я помогу ему обрести покой, даже если это оставит других в беде.
– Ты должен найти способ простить и быть добрее к себе. Как только ты это сделаешь, я обещаю, все будет в порядке.
– Ты не понимаешь. – Спорит он.
– Понимаю, больше, чем ты думаешь. – Отвечаю я.
– Ты когда-нибудь ненавидела человека, который любил тебя больше всего на свете?
Мое сердце замирает.
Чувство вины, которое я носила в себе все эти годы, тяжелым грузом лежит на моей спине, а мои демоны воют, желая вырваться наружу.
– Я ненавидела свою маму. – Выдыхаю я. – На ее смертном одре я не чувствовала ничего, кроме ярости и ненависти к ней. – Не в силах сдержать слезы, я даю им упасть, надеясь, что, когда глаза высохнут, мне станет легче дышать. – Я ненавидела ее не потому, что она умирала. Я ненавидела ее за то, что она не помнила меня. В последние минуты нашей жизни она не помнила, кем я была. Кем я была для нее и что она для меня значила.
Вот.
Теперь он знает, почему я такая, какая есть. Почему я защищаю своих любимых со всей силой, которая во мне осталась. Может быть, он поймет, когда узнает о Романе.
Я не могу потерять свое сердце дважды.
Смерть мамы сломила меня, но, если бы я тогда потеряла сына, это бы навсегда покончило со мной.
Поэтому я солгала.
Я держала их отдельно друг от друга.
Все для того, чтобы уберечь его от вреда.
Я бы никогда не смогла пережить потерю своего Романа.
Лукан крепко обнимает меня, пока я плачу. Он ничего не говорит, за что я ему благодарна. Я просто чувствую его тепло и силу, окружающую меня, даже когда ему тоже больно. Это успокаивает меня. Это дает мне ощущение, что в конце концов все может быть хорошо.
Может быть.
– Она не могла контролировать болезнь. – Он шепчет и успокаивающе гладит меня по спине. – Кроме того, я очень сомневаюсь, что она полностью забыла тебя, дорогая жена. Ты незабываема. – Он еще раз целует мою голову. – Прости себя.
Сейчас я это понимаю, но тогда мне было так больно, что я не думала ни о чем, кроме своей боли.
И вот, лежа в постели и глядя на небо, пока мой муж крепко обнимает меня, я прощаю себя за то, что все это время испытывала чувство вины за то, что случилось с моей мамой.
– Ты тоже должен простить себя. – шепчу я. – Ты не мог контролировать действия своего отца и несчастье своей матери.
– Есть так много вещей, за которые мне нужно простить себя, детка, и я никак не дойду до этого. – шепчет он.
– У тебя все получится. – Я хочу, чтобы он знал.
– Такая вера в меня, mia regina46. – Он усмехается.
– Разве никто не говорил тебе, что вера может сдвинуть горы? – Шучу я.
– Не думал, что ты верующая. – Отвечает он.
– В жизни нужно во что-то верить.
– Это правда. – Шепчет он.
– Во что ты веришь? – Спрашиваю я.
– В тебя. – Он шепчет, и я чувствую, что проигрываю эту битву с сердцем и разумом. – Я верю в тебя, Андреа.
Он верит в меня.
Почему?
Я всего лишь лгунья.
Как только он узнает, что я была слишком труслива, чтобы сказать ему правду, он даже смотреть на меня не захочет.
Я знаю это.
Он ненавидит лжецов.
Иногда я даже не могу посмотреть на себя в зеркало, не чувствуя себя самым большим куском дерьма.
– Ты сможешь когда-нибудь простить ложь? – Шепчу я. Я чувствую, как его тело напрягается подо мной, а дыхание замедляется. – Простишь ли ты кого-то, если узнаешь, что он лгал тебе все это время?
– Зависит от ситуации.
– Например?
– Если этот человек что-то значит для меня и очень, очень сожалеет. – Он говорит это немного забавно.
Я слегка приподнимаюсь, чтобы встретиться с ним взглядом.
– Да. – Сокрушенно шепчу я.
– О чем ты? – В его глазах есть что-то такое, что дает мне силы продолжать и сказать ему правду.
– Мне жаль, что я скрывала его от тебя.
– Значит, он мой. – Это все, что он сказал.
– Да. – Я стыдливо склоняю голову.
Он приподнимается на локте и уделяет мне все свое внимание, что только усугубляет ситуацию. Он хватает меня за подбородок и притягивает ближе, пока мы не оказываемся нос к носу.
– Спасибо. – Выдохнул он.
– За что? – Я так запуталась. Как он может вести себя так, будто я не скрывала от него ребенка, а потом неоднократно лгала об этом?
– Во-первых, за то, что уберегла нашего сына и дала ему хорошую жизнь. Жизнь, которую он заслуживает, и которую, я знаю, я не смог бы предложить вам обоим, пока я тот, кем я являюсь для города Детройта. – Он отпускает мое лицо и отстраняется от меня. – Спасибо, что доверяешь мне настолько, чтобы, признаться. – Его улыбка огромна и освещает его лицо.
Я это сделала.
Я принесла ему радость, когда он испытывал лишь грусть и сожаление.
– Ты не сердишься? – Почти невозможно поверить, что сейчас он не питает ко мне ненависти. – Ты должен быть зол.
– Должен, но я могу простить тебя. Ты можешь простить меня за то, что я сделал пять лет назад?
Серьезно?
Если честно, половина причины, по которой я скрывала от него правду, заключается в том, что какая-то часть меня подсознательно хотела наказать его за то, что он сделал со мной пять лет назад, за то, что он отобрал у меня компанию и организовал наш брак.
В конце концов, я человек.
Иногда я действую импульсивно, не обдумывая последствий.
– Да. – Я отвечаю честно.
– Я прощу тебя, если ты простишь меня за то, что я отнял у тебя компанию и заставил тебя вступить в брак, которого ты не хотела. – Он ухмыляется.
Умный ублюдок.
Мой милый дьявол.
– Я прощаю тебя. – Моя улыбка сопровождается водянистыми глазами, и он это видит. Когда падает одна-единственная слезинка, он целует ее.
– И я прощаю тебя. – Он шепчет, убирая мою челку и глядя мне в глаза.
Лед встречается с огнем.
Я всегда думаю об этом, когда его глаза цвета индиго встречаются с моими медово-карими глазами.
Это подходит, поскольку именно так я себя чувствую рядом с ним.
Он успокаивает пламя моего огня.
– Теперь мы можем продолжать жить дальше? – Он крепко прижимает меня к себе.
– Нет ничего, чего бы я хотела больше.
Это не ложь.
Мне нужна наша семья.
Я хочу, чтобы у нас с ним было будущее.
Я просто хочу его.
Я должна была рассказать ему все остальное. Я должна была рассказать ему, что случилось со мной и Романом тем страшным днем в Нью-Йорке, когда моему сыну было всего шесть недель.
Если бы я это сделала, то спасла бы нас обоих от того, что случилось потом.
Если бы я только знала.
ЛУКАН
МОЕ ЛУЧШЕЕ
«Я принадлежу тебе». – Лукан
Прошлая ночь была горько-сладкой.
Чертовски сладкой, потому что женщина, которая преследовала меня во снах и кошмарах последние пять лет и даже дольше, наконец-то стала моей. Моей во всех смыслах этого слова. Ее тело стало моим, как и ее сердце. Я знаю, что проник туда, и это было больше, чем я мог себе представить.
Зависимый.
К черту.
Нет никого милее ее. Такой сильной, стойкой и чертовски храброй, как она. Даже когда она ведет себя грубо и болтает без умолку, я все равно хочу ее.
Всю ее.
Каждый день.
И все же я чувствую, что она сдерживается, и это меня безумно расстраивает, но я понимаю. Единственный грех, который она совершила против меня, – это наглая ложь о том, что Роман – не мой сын, и сокрытие его от меня. Она должна была знать, что я буду следить за ней через новости или социальные сети, но она была умна. Ее никогда не видели наедине с нашим мальчиком, а тот факт, что Роман совсем не похож на меня и очень похож на нее и ее отца, только помогал лгать. С другой стороны, я использовал ее в своих корыстных целях не раз и не два. Оглядываясь назад, мы оба совершали поступки, о которых теперь жалеем, и мы можем продолжать злиться или двигаться вперед.
Я больше не буду оглядываться назад.
Я закончил.
У меня есть Андреа, и как только мы вернемся домой, я заберу своего сына и стану отцом, которого у меня никогда не было. Он заслуживает всего хорошего в жизни, они оба заслуживают, и я дам им это, даже если это будет стоить мне жизни.
Я подхожу к раковине у окна и смываю глину и краску с рук. Работа идет полным ходом, и как раз к выставке.
Звонок. Звонок. Звонок..
Я вытираю руки и достаю телефон, который звонит из верхнего шкафа. Я отвечаю, уже зная, кто это. Никто, кроме него, не знает этого номера.
Наладчик.
Известный всему миру как Дионис Арно, этот французский ублюдок – легальный бизнесмен, а в Нью-Йорке он заправляет андеграундом вместе с русскими. Что бы вам ни понадобилось, легально это или нет, он сделает это.
Наши отношения сложны до невозможности.
У меня есть кое-что, что ему нужно, и это держит его в узде, но он становится все нетерпеливее. Я многим ему обязан, он продал мне свои акции компании Андреа, и за это я должен ему не одно одолжение.
Он скоро получит деньги.
Этот ублюдок также создал для меня фальшивую личность, чтобы я мог делать то, что хочу, помимо своих обязанностей капо. Он занимается всеми делами, связанными с V.M. и моим бизнесом за границей.
Все готово, нужно только, чтобы крысы сделали первый шаг.
– Самое время ответить, mon ami47, я не люблю, когда меня игнорируют.
– Дерьмово быть тобой.
– Как всегда, очарователен, Лукан. – Я слышу его негромкий смех в трубке.
– У тебя есть причина для звонка или тебе просто нравится меня раздражать?
– И то, и другое.
– В чем дело? – Огрызаюсь я.
Я выглядываю из окна студии и вижу ее посреди моего сада, окруженную цветами, и на нее светит жаркое итальянское солнце.
Моя богиня.
– Ты слышал, что я сказал? – спрашивает он с раздражением, и его густой французский акцент становится еще более заметным.
Черт.
Я отключился.
– Что ты сказал? – спрашиваю я, не сводя глаз с Андреа. Эта женщина порой вредит моему здоровью. Я даже не могу нормально думать, когда она рядом или, в данном случае, в саду рядом с моей студией. Так близко и в то же время так далеко.
– Merde, mon ami,48 видимо, медовый месяц с киской проходит хорошо. – Он усмехается, но я не нахожу его шутки смешными. И никогда не находил.
– Заткнись и переходи к делу. – Сегодня у меня нет терпения на него.
– У меня есть плохая новость и чертовски плохая новость. Какую ты хочешь получить первой? – Саркастический тон Диона в серьезных ситуациях раздражает меня до усрачки.
– Хватит выебываться, скажи мне уже, блядь, что-нибудь. – Огрызаюсь я.
– Люди твоего отца становятся безрассудными, – Говорит он мне. – Годы верности не умирают в одночасье и не заканчиваются с его смертью. – В его тоне чувствуется явное презрение к Томмазо.
– Роман в безопасности? – Это единственное, что имеет значение в данный момент. С остальным я разберусь, когда вернусь в Детройт. Он – единственное, что меня сейчас волнует.
Андреа в безопасности, как и Кара Миа.
– Да, мальчик окружен двадцать четыре на семь, и с ним Кассиус, – говорит он, и мне становится легче дышать. Кассиус не позволит, чтобы с Романом что-то случилось. – Но что-то не так.
– Почему ты так говоришь? – Скоро что-то произойдет. Они нанесут удар теперь, когда думают, что я уязвим. Мне просто нужна причина, чтобы развязать войну в стенах Святой Троицы, и у меня такое чувство, что мы пройдем через ад, прежде чем моя семья познает рай.
– Владимир отправил своего брата Виталия обратно в Детройт, прекрасно зная, что они не могут пересекать территорию без присутствия Капо. Это повод для войны, и они, блядь, это знают.
– Какого черта я узнаю об этом только сейчас?
– Не знаю. Может, потому что ты уже несколько дней не проверяешь сообщения и не отвечаешь на звонки, слишком занят жизнью в киске своей женщины. – Он отвечает саркастически, с нотками раздражения. – Ирландец тоже вернулся, и ты прекрасно знаешь, что ему нельзя доверять. Бродячие псы никогда не бывают чертовски верными. – Он плюется ядом. – Какого хрена он вернулся после того, как его босса убрали?
Риан.
– Я не доверяю этому ублюдку. – Француз изрыгает яд на своем родном языке, и я просто позволяю ему, потому что ублюдка не остановить, как только он начинает истерить.
– И это все? – спрашиваю я, полностью покончив с этим разговором. Мне нужно позвонить Вину.
– Боюсь, что нет. – Дион ворчит, и я слышу, как он быстро печатает на своем компьютере. Он – техногик. Все, что вам нужно, он может найти.
– Ты сказал две плохие новости, что еще?
– Кара прибыла в Детройт вчера поздно вечером.
– Какого черта ты имеешь в виду, говоря, что моя сестра вернулась в Детройт? Она знает, что не стоит там находиться, когда меня нет рядом, чтобы обеспечить ее безопасность.
В Детройте у меня есть только враги. Остальные семьи переходят на сторону врагов, а некоторые из них, как бешеные псы, ждут, когда я паду.
– Тебе действительно следует держать своих собак на коротком поводке. – Его голос чертовски действует мне на нервы.
Черт, Кара, что ты делаешь? Ты, блядь, все понимаешь.
– Есть кое-что еще. – Говорит Дион, и я понимаю, что это серьезно, потому что в его голосе нет ни намека на веселье или сарказм.
Я снова смотрю в окно и вижу Андреа, сидящую у фонтана. Сад, который я построил, думая о ней, и фонтан, на который она меня вдохновила. Вот уже пять лет я нахожусь в аду: кошмары мучают мои сны, и только мысли о ней помогают мне оставаться в здравом уме. Она сводит меня с ума. Конец близок, и я должен защитить свою королеву.
Моего сына.
И как только это произойдет… Святой Троицы больше не будет.
– Расскажи мне. – приказываю я.
– Я нашел твою крысу.
– Кто? – спрашиваю я.
Он называет мне имя.
Паризи.
АНДРЕА
Затишье перед бурей.
Вам знакомо это ужасное чувство, когда все идет хорошо – слишком хорошо, и вы понимаете, что долго так продолжаться не будет. Что-то обязательно случится. Вот и у меня сегодня такое чувство.
Мы с Люканом достигли того места, где мы оба открыты и готовы к тому, чтобы наладить отношения. Очень хорошее место, на самом деле. Я никогда не думала, что это произойдет, и особенно так быстро.
Падение быстрое, и когда ты падаешь, ты падаешь сильно.
Всего несколько дней.
Это все, что потребовалось этому человеку, чтобы убедить меня опустить свои железные стены и пригласить его внутрь.
Чтобы он заставлял меня желать большего для нашей семьи.
Для него.
Для себя.
Сегодня наш последний день в прекрасной Флоренции, и я буду скучать по ней, но больше всего я скучаю по своему ребенку.
Сегодня солнечный и теплый день. Небо чистое, а вокруг меня радостно поют птицы.
Прошлой ночью мы дважды занимались любовью, а сегодня утром он трахал меня так хорошо, что я едва могла ходить. Серьезно, так хорошо. После этого мне пришлось отталкивать его от себя, потому что этот мужчина ненасытен. Мы решили позавтракать вместе, и это было очень мило.
Не было ощущения неловкости или враждебности.
Просто два человека, которые говорят о своих симпатиях и антипатиях и сближаются из-за своего ребенка. Он задавал мне всевозможные вопросы о Романе, и в его тоне не было ни капли злости, только сожаление.
Я тоже об этом жалею.
Я больше жалею о том, что уберегла сына от человека, которого узнаю сейчас, но в глубине души я знаю, что поступила так, как было лучше для Романа в тот момент.
Сейчас это уже не кажется таким, но тогда это имело смысл.
Я пытаюсь отпустить прошлое, чтобы смотреть в будущее.
После завтрака Лукан откланялся, сказав, что у него много работы. Мне нужно расспросить его подробнее о том, чем он занимается. Я знаю, что он делает всякое дерьмо для семьи, но он намекал, что занимается и другими вещами. Он невероятно умен, и я уверена, что он мог бы заниматься великими делами, если бы не был прикован к этой проклятой семье.
Как мы собираемся сделать это?
Я все еще не хочу быть вовлеченной в эту жизнь. Я не хочу, чтобы Роман рос среди них и думал, что то, что они делают, нормально. Я хочу для него большего.
Кроме того, моя жизнь проходит в Нью-Йорке. Я могу работать из Детройта, но это будет не то же самое. Мне нужно быть рядом со штаб-квартирой Valentina’s.
Компания не твоя.
Черт, я и забыла, что он полностью контролирует ее, а я владею лишь меньшинством акций.
Он хочет меня. Он хочет будущего со мной, поэтому должен быть готов отдать их обратно. Верно?
Сейчас я сижу в самом красивом из садов, окруженная розовыми розами, и передо мной открывается прекрасный вид на стеклянный фонтан Лукана. Я уже видела много стеклянных фигур, но ничего похожего на это. Фонтан с мифическими существами из стекла, через каждого из которых течет вода. Если присмотреться, то можно увидеть лепестки роз, погруженные в воду. Это действительно волшебно и захватывает дух.
Здесь все такое.
Настолько, что это вдохновило Valentina’s на создание следующей весенней линии. Я не простая девушка, на самом деле все, что у меня есть, высокого класса и придает мне стильный и дорогой вид. Это то, к чему я всегда тяготела, но с тех пор как я приехала сюда, я обратила внимание на культуру, на женщин, работающих на улицах, продающих цветы, еду и берущих случайную работу, чтобы обеспечить свои семьи. Я обратила внимание на искусство, создающее эту прекрасную страну, и на то, как старые тенденции всегда возвращаются в моду.
Винтаж.
Я должна представить линию своей творческой команде и узнать, что они думают и как ее можно улучшить. И Флоренция, и Милан вдохновляют меня с тех пор, как я здесь, и я наконец-то нашла время, чтобы перенести свои идеи на бумагу.
Милан – столица моды Италии, и их стиль сильно отличается от стиля жителей Флоренции. Там они выглядят царственно и красиво, а здесь – более расслабленно и классически. Как, например, прекрасная Роза, милая девушка, которую мы встретили, когда она продавала цветы на улице. Она была настоящей красавицей, и я надеюсь, что она воспользуется моей визиткой и позвонит мне.
В ней есть что-то особенное.
Что-то трагически прекрасное.
Я принесла свой блокнот и карандаши для раскрашивания и с тех пор не перестаю делать наброски. Это было час назад. Цветы. Цветочные мотивы вдохновляют меня на создание новой линии. Цветочные узоры. Пастельные тона. Мифические существа и греческие богини.
С учетом всего этого и родилась коллекция Primavera49 от Valentina Co.
Цветы распускаются весной после долгой и холодной зимы. Именно так я хочу, чтобы чувствовали себя женщины, надевая мои модели. Им не страшны жизненные невзгоды и трудности, и как только начинается новый сезон, они расцветают.
Я знаю, что линия будет рискованной.
Люди в индустрии любят утверждать, что они начали тренд или создали что-то первыми, в то время как мы все знаем, что они берут винтажные стили, штампуют на них свое имя и продают их людям, как будто они совершенно новые.
Создавая их, я чувствовала себя уверенно.
Я надеюсь, что они тоже почувствуют это.
Я хочу отдать дань уважения женщинам, которые вдохновили меня на создание этой линии.
С другого конца сада доносится громкий звук, похожий на звук электронной дрели. Не так далеко, но и не так близко. Я встаю со своего места у фонтана и иду по тропинке, пока она не приводит меня к небольшому дому, похожему на хижину. Это место настолько огромно, что я не успела осмотреть все комнаты и помещения с тех пор, как приехала сюда. Я продолжаю идти, пока не оказываюсь прямо перед дверью в домик, которая слегка приоткрыта.
Я слишком заинтригована, поэтому открываю дверь и мгновенно поражаюсь тому, что вижу.
Студия.
Точнее, художественная студия.
Стены выкрашены в белый цвет, что контрастирует со всеми цветами украшающих их произведений искусства. В центре комнаты стоит огромный деревянный стол, вокруг которого разбросаны художественные принадлежности: карандаши, баночки с акриловыми красками и другие инструменты, необходимые для создания шедевров.
Кому принадлежит это место?
Это беспорядок.
Красивый беспорядок.
Я захожу внутрь, и дрель звучит громче, когда я здесь. Я оглядываюсь по сторонам, и мои глаза останавливаются, как только они замечают красивого татуированного мужчину с голой грудью, работающего на полу с тем, что выглядит как стеклянный камень.
Я в замешательстве.
Я знаю, что он любит искусство, но что все это значит?
Лукан выключает инструмент и медленно встает с пола. Я застываю на месте, потому что это еще один секрет о нем, которого я не знала.
Это заставляет мое сердце биться быстрее.
Он вытирает пот с лица и груди полотенцем, которое берет из раковины рядом с окном.
– Что случилось? – спрашивает он.
Что случилось? Что случилось?
– Что все это значит?
– Художественная студия? – Он задает вопрос и имитирует мое шокированное выражение лица.
Ну и задница.
– Я знаю, что это такое, но почему ты не рассказал мне об этом? – Я провожу рукой по некоторым наброскам, которые лежат на столе.
Лукан успевает схватить их, прежде чем я добираюсь до последнего.
Странно.
– Моя сестра очень щепетильна в отношении людей в своем беспорядке. – Он ухмыляется, разворачивается и убирает эскизы в ящик.
Я немного разочарована.
– Значит, это Джианы? – Я знаю, что Кара пытается сделать карьеру модели, так что это должна быть старшая сестра Вольпе.
На его лице появляется мрачное выражение.
Это происходит уже не в первый раз, и оба раза из-за того, что я упомянула Джиану.
Лукан прочищает горло и как ни в чем не бывало, печаль и гнев в его глазах исчезают, и он просто улыбается.
Я немного волнуюсь.
– Кара, – говорит он. – Студия принадлежит моей младшей сестре. – Он начинает убирать все эскизы, которые лежали на столе.
– Она еще и художница? Я подумала, что модельный бизнес и школа должны занимать все ее время. – Во всем этом есть что-то подозрительное. – Она действительно талантлива.
– Она такая. – Говорит он, подходя ко мне.
– Но она грязнуля. – Я наморщила нос, и он рассмеялся.
– Это она. – Он продолжает идти, пока не оказывается прямо передо мной. Он хватает меня за талию и тащит, пока я не оказываюсь на нем. Я двигаю бедрами, соприкасаясь с его пахом, который прикрыт парой великолепных серых треников, измазанных краской. Лукан обхватывает меня одной рукой за шею, а другой сильно шлепает по заднице. Я не могу удержаться от стона.
– Я начинаю думать, что тебе нравится грубость, mia regina50.
Я обхватываю его шею руками и сближаю наши рты. – Мне нравится.
– Мне нравится, когда жестко, грубо и иногда грязно. – Я чувственно шепчу, и его ноздри раздуваются, а глаза, прикрытые веками, слегка блестят.
– Правда? – Он наклоняется и осыпает мягкими поцелуями мое правое плечо. Его дыхание горячее и потрясающе ощущается на моей коже.
– Угу. – Я погружаюсь в ощущения, забывая, как говорить. Я неторопливо провожу руками по его коротким каштановым прядям, и это только подстегивает его. Он опускает мою задницу на стол и начинает быстро раздевать меня.
– Я хочу тебя видеть.
Он знает, что я имею в виду, потому что сразу сбрасывает с себя штаны и стоит передо мной совершенно голый.
Во всей своей красе.
Обнаженная красота.
– Попробуй меня на вкус. – Он говорит, медленно поглаживая свою длину. Дразня меня каждым движением.
Я чувствую пульс внизу.
Я так возбуждена, что не могу думать.
Поэтому я концентрируюсь на чувствах.
И я хочу почувствовать его на себе.
– Не указывай мне, что делать. – Я стону в знак протеста, но, как озабоченная идиотка, все равно слезаю со стола и опускаюсь перед мужем на колени.
Как же все изменилось.
Я отшвыриваю его руку и беру его член в свою. Я не спеша поглаживаю его, вверх и вниз. Его эротичные шипения и стоны делают это только лучше.
– Возьми меня в рот. – Приказывает он мне.
Я не обращаю на него внимания и продолжаю поглаживать.
Я делаю это только для того, чтобы вывести его из себя. Мне нравится, когда он раскрывается и показывает мне все свои темные стороны, потому что, хотя я люблю в нем сладость, его темная сторона мне нравится больше.
Та сторона, которая душит и шлепает меня, когда он находится под таким кайфом удовольствия, что не может контролировать свои действия. Дело в том, что мой муж обожает контроль. Он процветает в нем.
Нуждается.
И сегодня, вопреки здравому смыслу, я отдаю ему эту власть над собой.
Я решаю избавить его от страданий и беру его в рот. Я облизываю его основание, как будто это чертов леденец, и продолжаю гладить его при этом.
– Блядь! – Кричит он. – Сильнее, детка, всоси его до самого горла, – шипит он.
Я мучаю его еще больше, пока он наконец не срывается и не дает мне то, чего я хочу.
Теперь я не хочу милого Лукана.
Я хочу зверя.
Капо.
Он дает мне именно это. Он грубо наматывает мои волосы на кулак и трахает мое лицо.
Я расслабляю мышцы рта и позволяю ему жестоко трахать меня. Он старается не задушить меня, и когда я чувствую, как сжимаются щеки его задницы, я понимаю, что он вот-вот кончит. Я готова проглотить его целиком, но он удивляет меня, вынимая изо рта и кончая на мою грудь.
Черт.
– Вот так. – Он поглаживает мою грудь, а затем улыбается мне. Отсюда он выглядит как Бог. – Шедевр.
